Видения, посетившие Харриса в то время, когда он находился без сознания, были очень странными, как и само его восприятие. Сначала была постель, в которой он занимался сексом с женой Скотта. Всё было настолько реалистично, как будто являлось его собственным воспоминанием, но его сознание, паря поверх этого сна, подсказывало, что он ничего такого не делал и делать не мог.

Потом была неизвестная девочка, которая бегала, смеялась и называла его папой. Он подхватывал её на руки, кружил и искренне радовался этому. Этого точно не могло быть в прошлом, так может быть, это будущее? Да, будущее. Почему нет? Революция завершится неудачно, Скотт погибнет, да и вообще в нижних жилых секторах будет очень не хватать мужчин, он уйдёт от Марси к Доре, которая потом родит ему такую прекрасную дочку. Почему бы и нет?

Наверное, он улыбался. Он не мог сказать. Едва подумав о том, что его ждёт светлое будущее, он начал ликовать. Мысли о последних секундах, когда именно он потерял сознание, были заблокированы, в остальном же картина была прекрасна. Он легко связывал все логические элементы, мог представить, как всё сложится в будущем. Что это? Неужели его сознание отправилось в небывалой высоты полёт, и теперь ему под силу всё?

Потом в его мысли вторглась Ноа. Она тоже улыбалась. При ней были маленькие дети, но Харрис знал, что это её братики и сестрички. Он что-то говорил ей не своим голосом, а она внимательно слушала. Его сознание быстро включило её в логическую цепь — нехватка мужчин на нижних уровнях катастрофическая. Для восстановления популяции, необходимой для обеспечения работы Аурэмо, было разрешено или даже насильно насаждено многожёнство. Сознание его ликовало не столько от самого этого факта, а больше от того, что он смог самостоятельно к нему прийти.

Харрис был готов чуть ли не составить генетическую схему для будущих поколений, чтобы без угрозы вырождения восстановить популяцию и сделать так, что она просуществует до тех пор, пока корабль не прибудет в мир назначения. Ну а дальше в дело вступят колонисты, у которых есть ключи к генетическому хранилищу, где находится вся память поколений Земли — её лучшие, так сказать, воспоминания, которые помогут воссоздать новое человечество вдали от их дома.

Почему он не видит себя одним из колонистов? Нет! Этого не может быть. Если это сны о счастливом будущем, он должен быть там! Он должен вести человечество вперёд. Не один, разумеется — одному человеку это точно не по плечу, не стоит даже пытаться — но он будет одним из тех, чьи образы стали визитными карточками земной «пропаганды спасения». Почему это не он?

Головная боль вторглась в его сознание спустя долю секунды после того, как он ощутил, что задыхается. И нет, это была не нехватка воздуха или изменившийся состав атмосферы корабля. Причиной удушья были чьи-то острые пальцы, сомкнувшиеся у него на горле. Перед глазами, которые Харрис быстро открыл, стояла пелена, поэтому он наощупь схватил руки своего противника, заставляя его ослабить хватку. К счастью, его сил было достаточно, чтобы оказать сопротивление. Напротив, всё было очень предсказуемо и понятно, если не сказать, приятно.

Учитывая, что он провалялся без сознания неизвестное количество времени, ему быстро удавалось приходить в себя, хоть голова и немного болела. Он вычислил, что ему хватит сил, чтобы оказать сопротивление, и одолеть врага, которым, к его неожиданности оказался Скотт. Харрис не знал, как он делает свои выводы, но делал он их быстро и точно. В глазах его товарища уже не было чего-то, что могло сказать, что это по-прежнему он. Белки стали красными от напряжения, на лбу выступал пот, но он всё равно не мог справиться Крисом.

Закончилось всё тем, что Харрис разомкнул его руки, а потом, извернувшись, сильно ударил ногой в живот, отчего Скотт отлетел в сторону. Крис мгновенно вспомнил, что у его друга было оружие, и, как будто бы прочитав эти мысли, его противник тут же схватился за самодельный пистолет, оказавшийся ближе. Однако Крис опережал его минимум на один шаг. К тому моменту он уже стоял на ногах, в два шага оказался около Скотта и сильным топчущим ударом раздробил кисть его руки, которой тот уже успел схватить оружие.

То, что человек не взвыл от боли, было красноречивым свидетельством того, что он уже не является собой. А поскольку он представлял для Харриса прямую опасность, тот сильным ударом механической руки раздробил ему череп.

Едва он справился с одним, как на него тут же налетел другой — захудалый паренёк, который был с ними в шлюзе в тот момент, когда всё произошло. Харрис почувствовал его приближение, уже второй раз подумав, что всё это выглядит так, как будто бы у него с ними общий мозг. Однако тела их враждовали, поэтому он встретил паренька сильным ударом рукой в челюсть снизу вверх, что мгновенно привело к смерти. Тем не менее, и он, и Скотт, продолжали неестественно дёргаться. Да, у людей после гибели случается что-то такое, но Харрис счёл странным, что это произошло с двумя людьми подряд, и в очень уж сильной форме.

Так или иначе, оказавшись в безопасности, Харрис опустился на колени. Боль в голове стихала, но он ощущал на ней инородные тела. Ощупав голову, он наткнулся на два на темени, одно на лбу и ещё два в области затылка. Наощупь они были как слишком упругие помидоры. Каждое прикосновение к ним болезненно отражалось на коже, как будто бы они к ней приросли. Он понял, что ему нужно зеркало, чтобы справиться с этой неприятностью, но ничего подобного здесь не было.

Мысли о камере видеосвязи, изображение с которой можно было вывести на экран, пришли к нему неожиданно, но оказались приятными. К сожалению, о том, что он увидел, нельзя было сказать то же самое. К его голове прицепилось несколько паразитов непонятного вида. Сложно было сказать, как именно они там оказались, но сейчас для него куда важнее было от них избавиться.

Мысль о том, что это будет не так-то просто, посетила его ещё до того, как он принялся за дело. Он подозревал, что это будет очень болезненный процесс, потому что существа не просто впились в кожу, но и задели кость как минимум. Мысли о том, что они могли добраться и до его мозга, не посещали Харриса — он как будто бы знал, что в этом плане с ним всё в порядке. Но вот как избавиться от прилипал?

Крис свыкся с тем, что это будет очень больно, и, стиснув зубы, просто схватился за того из паразитов, что прицепился к его лбу, после чего потянул его в сторону. Боль была жуткой, и он назвал бы её невыносимой, если бы ему не удавалось её терпеть несколько секунд. Боль пронзала мозг и устремлялась вниз, к пяткам, но даже не она была самым плохим. Хуже было то, что это существо никак не реагировало на воздействие. Оно не двигалось с места, прочно закрепившись на кости.

Едва Харрис отпустил прилипалу, как боль мгновенно ушла. Осталось только ощущение ослабевающего напряжения и бьющееся в бешеном ритме сердце. Существо делало очень хитро, позволяя чувствовать боль только при воздействии. Когда неприятные ощущения уже отступили, гораздо сложнее решиться на следующее действие, которое вызовет их снова. И, тем не менее, Харрис решился.

Он попытался повернуть прилипалу в сторону, надеясь, что стронет его зубы, укрепившиеся в черепе, но это было бесполезно. Упругий помидор не двигался с места. Причём, существо до последнего напоминало плод с грядки. Правда, не в том, что касалось прочности. Казалось, что тельце вот-вот лопнет, после чего хватка ослабится, но этого не происходило, как бы сильно Харрису не приходилось сжимать. Едва он отпускал своего противника, боль прекращалась, а тельце восстанавливало свою первоначальную форму.

Решившись, он пошёл на третий заход, хоть и считал своё освобождение почти невозможным. Превозмогая кошмарную боль, он мысленно приказал существу отстать, и в ту же секунду оно оказалось у него в руке. Боль отступала не так быстро, как обычно, но на фоне долгожданной победы над прилипалой, это было всё равно прекрасно.

Харрис отбросил существо в сторону и посмотрел на своё изображение на мониторе. На его лбу было три концентрических круга с маленькими точками, отмеченными кровью. В центре была самая большая отметина, толщиной примерно в полсантиметра. Он не на шутку испугался, что хоть мозг и в порядке, эта дыра проходит насквозь в его череп и даже ощупал её. Ничего понять не удалось, но то, что раны нужно обработать, у него уже не вызывало сомнений. Не хватало только пережить атаку паразитов, а потом умереть от заражения.

Потом он повернулся в сторону, куда бросил паразита. Отлучённый от одного организма-носителя, он тут же нашёл себе другую жертву. Правда, теперь он прилепился не к голове, а к руке молодого парня, но Харрис списал это на то, что мозг убитого уже омертвел и не представляет для существа ценности, в отличие от остального тела, которое всё ещё может быть питательным.

У него почему-то не возникло желания убивать паразита. Не то чтобы он не считал его вредным или даже опасным, просто понимал, что этим ничего не изменить. Они, наверняка, уже далеко ушли от шлюза и распространились если не по всему кораблю, то, как минимум, по приличной его части, так что уничтожение одной конкретной особи ничего не даст. Как победить их? Харрис не представлял. Его куда больше занимало то, что существа, не поддающиеся физическому воздействию, выполняют его мысленные приказания.

По тому же принципу, почти не испытывая боли, он отделил и остальных паразитов, после чего беспомощно опустился вниз, привалившись к стене. Он ощущал слабость, как будто они впрыскивали в него нечто, что позволяло ему держаться. Но чем дольше он сидел, закрыв глаза, тем отчётливее понимал, что эффект, как раз-таки был прямо противоположным. Они ослабляли его чем-то наподобие анестетика, подавляя сознание, которое сейчас начинало расцветать.

Сначала он думал, что ему не помешает немного поспать, но это было только в первый момент. Он даже закрыл глаза, поддавшись усталости и желанию отключиться, но уже через несколько минут, которые он определённо точно провёл в сознании, ему захотелось открыть глаза. Свет был ярким, а мир наливался красками. Харрис вдруг начал осознавать, что в корне изменился.

Его изменили эти существа, но почему это произошло? У него была собственная воля, в то время как Скотт и другой паренёк выполняли приказы паразитов. Очень интересно. Это, по крайней мере, объясняло то, что они хотели его убить, но необъяснённого всё равно пока ещё оставалось намного больше. Правда, то, с какой скоростью его сознание сейчас работало, позволяло надеяться, что Харрис рано или поздно сможет понять всё.

Тело наливалось силой ещё быстрее, чем мозг. Он даже ощутил, что ранки на его голове начинают стягиваться, правда, будучи зажатым в рамки человеческих возможностей к регенерации, он не может ускорить этот процесс и как-то повлиять на него. Это было единственное, в чём он ощущал угрозу, потому что мозг его, ещё не вышедший на полную мощность, оставался открыт. Да, прилипалы добрались до главного органа нервной системы, но сделать с ним ничего не смогли. Добрались, правда, не все. Один из них своим зубом, способным пробить кость, упёрся в грубую титановую пластину. Может быть, он был первым, и это повлияло на способности Харриса? Скорее всего, но он пока не мог продумать механизм изменений более точно.

Следующим шагом было осознание того, что и он, и эти паразиты, как-то связаны, потому что он чувствовал тех из них, что находились с ним в одной комнате. У них тоже был мозг и память, в которой Харрис мог рыться. Единственным препятствием были отличающиеся от человеческих алгоритмы мышления и запоминания, поэтому информация не поступала к нему в чистом виде. Даже образов там не было, потому что существа, хоть и были светочувствительными, не обладали зрением, аналогичным человеческому. Не обладали они и слухом, обонянием и вкусом. Из человеческого в них было только в очень большой степени развитое осязание. А ещё другое яркое чувство, не присутствующее у человека. Они, а теперь вместе с ними и Харрис, ощущали нервную активность. Причём не именно ту, что порождает мозг человека, а вообще любую.

Именно с информацией такого характера столкнулся Крис, заглянув вглубь этих существ. Они искали мозг, и они его находили. Воспоминания об одной из жертв были другими, но не несли в себе информации, способной дать достаточное представление. Именно эти существа знали лишь то, что всё пошло не так, как должно было.

Самым ценным, пожалуй, было воспоминание о рождении, хоть эта информация была ещё непонятнее, чем всё остальное. Все до единого существа и родились в мозгу. Мозгу, отличном от мозга Харриса и двух трупов, присутствовавших здесь. Тут даже сверхспособности были не нужны — это был старший офицер, который, поразив их, ушёл дальше. Он был самым опасным носителем, но это уже было заключение Харриса, а не существ, которые не хранили информацию о том, как росли и что делали. В отличие от человека, это для них было неважно. Вся их жизнь заключалась в том, чтобы найти источник питания, при возможности размножиться, а потом ожидать, пока в поле зрения появится чуждая активность, чтобы вступить с ней во взаимодействие. Характер этого взаимодействия Харрис тоже не мог осознать. Его сознание ещё полностью не пробудилось, в свете чего существа оставались для него полностью чужеродными, но он знал, что со временем сможет понять их, хоть и будет это очень субъективно и непривычно для интеллекта, работающего по человеческим алгоритмам.

Успокаивало его то, что он сейчас не решался предположить, насколько сильным окажется его сознание после того, как закончится процесс полного превращения. Он отчётливо чувствовал тех существ, что находились с ним в одном помещении, он ощущал даже подобие их эмоций. Если переводить на человеческий манер и сильно упрощать, то он мог бы сказать, что они боятся. Но это не в полной мере был тот страх, который способен испытывать человек. Боятся они не физического уничтожения или чего-то подобного. Они не хотят, чтобы усилившееся сознание Харриса взяло над ними верх.

Сам же Харрис в свою очередь чувствовал, что именно благодаря этому их страху он и возьмёт над этими существами верх. Как будто болезнь, которой, по сути, и являлся весь этот вид вместе со всеми его способами воздействия и распространения, передавалась из-за страха. Сначала подобные мысли вызывали у него усмешку, но потом его сознание быстро вывело логическую цепь, согласно которой подхватить эту опасную инфекцию можно было даже через скафандр полной защиты.

Тем не менее, слишком долгие размышления на подобные темы были для него не просто пустой тратой времени, но ещё довольно опасным занятием. Неожиданно Крис ощутил, что его растущее сознание требует всё больше энергии для своей работы. Он и так был худощавым сам по себе, но сейчас чувствовал, что будет истощаться ещё больше. Естественно, допускать этого было никак нельзя. Правда, пока что у него не было плана или алгоритма, согласно которому он мог бы обеспечить энергией своё тело, запросы которого возросли.

К этой проблеме добавилась ещё одна. Паразиты, находящиеся с ним в одном помещении, боялись его, но те, что были за воротами карантинной зоны, испытывали некое подобие боевого азарта. Они жаждали поскорее встретиться с Харрисом и завладеть им, пока он не завладел ими.

Крис ощущал большое количество прилипал и подвластных им людей. Они оказывали на него давление. Он долго рылся в их мыслях, но спасло его вполне обычное человеческое умозаключение. Если бы они испытывали достаточную уверенность относительно него, то уже давно ворвались бы в шлюз сами и задавили бы его массой и сильным ментальным воздействием. Раз они до сих пор этого не сделали, значит, им это не под силу уже на текущем этапе, а сознание Харриса, пока ещё имевшее достаточное количество энергии, продолжало расширяться. Омрачало эту картину только то, что куда бы он сейчас не мог дотянуться силой своих мыслей, везде всё пространство было занято прилипалами и людьми, которые уже не являлись собой. И все они жаждали его смерти, потому что он представлял для них угрозу. Что же, сначала хорошо бы обследовать корабль и запастись приличными запасами еды, чтобы иметь достаточное количество энергии. При условии её наличия он не сомневался в том, что его интеллект, который при этом должен был возрасти скачкообразно, найдёт выход из сложившегося положения.

Тот самый страх, только укрытый под кучей эмоций, зашифрованных и в первый момент непонятных для того, кто привык мыслить по человечески, и обеспечил Харрису проход. Правда, для физической реализации задуманного пришлось подавить в себе все остатки человеческого и не испугаться огромной толпы тех, кто ещё некоторое время назад были революционерами. Сейчас это были даже не люди, и это было видно уже при первом взгляде на них. Глаза, ничего не выражающие, как и все лица, но самое главное — паразиты на голове. Если не знать, то их можно было бы принять за разросшиеся волдыри. Впрочем, почему-то Харрису казалось, что он не слишком далёк от истины в своих предположениях. После подавления людского сознания это уже был один организм.

Не только у него были проблемы с пониманием эмоций и манер мышления полностью чужеродной формы жизни. Те существа, что находились по другую сторону линии фронта, тоже испытывали подобные трудности. Проходя сквозь расступавшуюся перед ним толпу, Харрис, всё ещё опираясь на человеческое восприятие, хотел разглядеть нечто в глазах этих существ. И больше того, это нечто в них было. Но узреть в их взглядах угрозу можно было лишь благодаря значительному дополнению со своей стороны. Одной сосредоточенности и одного лишь взгляда для этого было недостаточно, как считало существо, овладевшее ими. И в то же время они как будто изучали его.

Самым главным открытием, которое крис сделал, проходя по карантинной зоне, было то, что он чётко осознал наличие у всех этих существ коллективного разума. Эти прилипалы — лишь проводники, благодаря которым кто-то более властный и могущественный овладевает сознанием людей. Ему не нужно больше белка, чем требуется для существования здесь и сейчас. Ему не нужен мозг, как вещество. Ему требуются разумы, мысли, любая нервная активность. Предпочтительнее для него, чтобы она была направлена в нужное, строго определённое русло, что он и делает благодаря своим проводникам. И не они, а он заставляет сейчас этих людей расступаться перед Харрисом и поворачиваться на него, смотря ничего не выражающим взглядом.

Череда случайностей и непониманий — вот главный барьер на его пути. Ни сам он, ни множество тех, кого ему уже удалось покорить, не были похожи друг на друга, и на людей. Заминка, пауза, небольшое препятствие, и вот он упустил Криса Харриса, которому повезло несколько раз подряд. Теперь, если он всё правильно сделает, то ему удастся спасти тех, кто остался. Если, конечно, кто-то вообще остался.

Убитые стали пищей. Ещё живые — солдатами неизвестного существа. Оно было самым большим непониманием Харриса. Да, на борт проникла инфекция, проникли эти прилипалы, которые могут размножаться, но как здесь оказалось это нечто? Да, это нормально, чтобы определённая биологическая формация на пути своего формирования постепенно усложнялась, порождая всё более совершенных существ, но подобная логическая цепь была неприменима к тому, с чем Харрис столкнулся на Аурэмо. Здесь он чувствовал нечто более древнее. Нечто, что покорило уже многих и многих. Но дальше ощущений дело не шло. Он мог увидеть прилипалу на голове очередного вновь обращённого, находящегося в соседней комнате, но когда дело доходило до того, чтобы увидеть общую картину происходящего на корабле, у него ничего не выходило. Что же, это было не так уж важно на данном этапе.

Сейчас ему нужно было пройти через толпу обращённых, которая редела по мере того, как он удалялся от шлюза. Видимо, они собрались там нарочно, заподозрив его присутствие. Хотели подавить и уничтожить, но его сила и скорость, с которой он её накапливал, оказались для них слишком большими. Взять его они не смогли, и теперь единственное, что им оставалось, это просто стоять здесь.

Он ощущал, что в их жилом секторе ещё есть люди, и что неизвестная инопланетная чернь до туда ещё не добралась. Видимо, у скорости её распространения тоже были пределы. Это было очень кстати, потому что какой бы выдающийся план сейчас или в дальнейшем не родило расширившееся сознание Харриса, всё будет бесполезно, если на корабле не останется ни одного человека.

Вход в сектор был забаррикадирован. Ворота открывались, но за ними сразу же было нагромождение стандартной корабельной мебели. Несколько кушеток, перевязанные верёвками. Харрис сразу вычислил, как можно пролезть сквозь них, но делать это нужно было осторожно, потому что он ощутил четверых человек, вооружённых кто чем, ждущих его сразу за баррикадами.

— Я свой. Я жив, — сказал он.

Тем не менее, нападения избежать не удалось. Когда юнец максимум шестнадцати лет от роду выскочил на него с чем-то тяжёлым в руках, Крис понял, что подобные проблемы уже тоже нельзя решать по старым человеческим принципам. Не надо стремиться договориться, потому что это не поможет. Он представил себя на месте тех, кто защищается от полчищ обращённых соседей. Естественно, что враг может быть достаточно изобретательным, чтобы после окончания обращения жертва могла говорить, и даже исполнять высшие указания без прилипал на голове.

К счастью, сознание людей было гораздо проще сознания паразитов. В первую очередь тем, что не оказывало давления и вообще не предпринимало никаких активных действий. Это был эдакий сочный плод, упрятанный в скорлупу из костей черепной коробки. В этом Харрис понимал прилипал, стремящихся к мозгу. С их точки зрения плод должен был быть защищён серьёзнее, чем просто физически. Но отсутствие такой защиты было вполне логичным и выглядело очень по-человечески. У мозга в распоряжении было тело — тоже, надо сказать, не слишком могучее — и он действовал сугубо им. В новых условиях, то есть после переворота, который учинила неизвестная инопланетная форма жизни, этого было слишком мало для того, чтобы сделать хоть что-то. Так что и паренёк, и трое его друзей, примерно соответствовавших ему по возрасту, резко перехотели бить Харриса по голове самодельными дубинками, после чего отступили на шаг.

Крису почему-то радостно было видеть даже их ошеломлённые взгляды. Он не подавлял их сознание полностью, просто внушил, что атаковать его не стоит. И в первый момент это вызвало реакцию непонимания у людей, хоть и частично, но всё ещё осознававших себя. Он картинно улыбнулся и погрозил им пальцем и только после этого прошёл мимо. Потом, опомнившись, он внушил одному из них, самому главному, мысли о том, что баррикады на входе нужно укрепить, а сознание подало рациональные решения проблемы.

Самому Харрису, конечно, не был страшен никто из тех, кто мог выйти ему навстречу, да и жилой сектор никому не по зубам, пока он здесь, но он уже знал, что если и задержится здесь, то очень ненадолго.

Он шёл вперёд, очищенный и парящий. Остановился только для того, чтобы набрать питательных смесей в торговом аппарате, уцелевшим, видимо, лишь потому, что в горячке событий никому было не до него.

Учитывая воцарившуюся на Аурэмо анархию, Харрис мог бы просто разграбить его, но он этого делать не стал, оформив всё, как положено. Он радовался уже одному тому, что там вообще что-то осталось, хотя он мог быть не первым, кому очень захотелось есть уже после того, как прежние ограничения перестали действовать. Правда, запас был почти исчерпан, что впервые натолкнуло его на мысль, что с момента его ухода прошло больше времени, чем он представляет. Любимой яичницы не было, остались только самые непопулярные каши, но и они годились.

Затем он, сопровождаемый удивлёнными взглядами, прошёл вперёд. Люди выглядывали из дверей, потому что уже привыкли, что в этих коридорах царит тишина, и уверенные тяжёлые шаги пробуждали их интерес. Харрису даже не приходилось подавлять их сознание. Они боялись его, видели ещё кровоточащие раны, считали, что он заразен, но кроме как самоустраниться с его пути, сделать они ничего не могли и не хотели. Жаль, подобные мысли не владели ими в то время, когда заинтересованные люди затевали на корабле революцию. Если бы тогда все так же смиренно сидели по норам, корабль бы сейчас не напоминал вымершую деревню, где осталось всего две с половиной сварливых бабки, да и те прячутся по домам, боясь лишний раз высунуть нос наружу.

Теперь уже поздно поджимать хвосты. Инфекция доберётся до всех. Выживать будет сложнее даже не с каждым днём, а с каждым часом, и никто из них не сможет с этим ничего сделать. Только Харрис, но ему нужно подкрепиться. Хорошо ещё, хоть сон, похоже, больше не требовался в принципе.

Дверь в комнату была закрыта, но Харрис уверенно постучал, после чего внутри послышались шаги. Небольшой жизненный плюс от того, что ты заранее можешь чувствовать, кто находится у тебя дома и в каком количестве. Ещё Крис ощущал неуверенность Марси, которая боялась даже спросить «Кто там?», хотя, по логике, перед тем, как в здешние комнаты начали бы вламываться обращённые, в коридорах должна была послышаться возня и прочие признаки начинающегося безумия.

— Это я. Открой, пожалуйста.

— Крис? Правда?

— Правда.

— Но как?

— Открой, все разговоры потом.

Его новое чувство даже не требовалось для того, чтобы понять, как она суетится. Он намеренно отключился от её сознания, потому что заранее знал, что её страх в первый момент, когда она его увидит, больно его ударит. Он ещё не привык нормально управляться с расширенным восприятием.

— Вот, — он протянул ей охапку пищевых смесей, — часть понадобится мне сейчас, а остальное прибереги для себя и сына, потому что неизвестно что может случиться дальше.

— Что? Что произошло с тобой? — спросила она, положив пачки с порошками на кухонный стол. Харрис в этот момент как раз смотрелся в зеркало.

— Ничего хорошего, должно быть, но я жив, и за это надо поблагодарить, похоже, кусок титана в черепе.

— А где Скотт?

— Я убил его, — спокойно сказал Харрис, открывая аптечку.

Марси резко испуганно вздохнула, поднеся руку ко рту.

— Они его обратили, и он угрожал мне. Вернее, хотел убить, так что у меня не было выбора. И потом, я просто оформил его смерть, мёртв он был ещё до того, как я это сделал.

Открывая пачку бинтов, он повернулся к Марси, которая так и стояла, прижавшись к кухонному столу и с рукой около рта.

— Не разведёшь мне три пачки ржаного концентрата на один литр. Кажется, он там самый калорийный.

— Для чего?

— Я ничего не ел очень давно, а вся эта хрень очень выматывает. Видишь? Они попытались добраться до моего мозга.

Он дал Марси разглядеть раны, и это напугало её ещё сильнее. Тем не менее, она без дополнительных действий с его стороны принялась выполнять то, о чём он её попросил. Харрис же тем временем промыл раны перекисью водорода, а потом перевязал бинтами. Учитывая изменения, произошедшие с ним, это были не слишком необходимые меры предосторожности, но он всё же решил их проделать. Больше по старой памяти, когда обстоятельства вынуждали всегда вести себя как человек.

Заплакал Карл. Харрис тут же проник в его сознание и успокоил, что очень удивило Марси, да и его самого тоже. В плане чистоты сознания ребёнок понравился ему больше, чем все люди, которых он встретил после того, что с ним произошло.

— Можешь не беспокоиться за него. С ним всё хорошо, — сказал он, когда Марси, хоть и удивилась резкому успокоению сына, подошла к его кроватке.

— Это ты сделал?

— Да. Со мной что-то случилось. Я чувствую других людей. Он просто испугался чего-то. Плохого сна, может быть. Я не слишком стараюсь копаться в его голове. Это может быть небезопасно.

— То есть ты можешь читать мысли?

— Да, могу. И сейчас ты мне не веришь, но я не буду тебе ничего доказывать. Будь спокойнее, и я не буду реагировать на твоё сознание. Оно кажется лакомым кусочком, но мы всё ещё на одной стороне.

— Но ты не один из тех, кто ходит там, да?

— Нет, не один. Со мной что-то произошло. Не знаю, что именно. Но они меня боятся.

Конечно, он мог сказать и больше, но ему не хотелось этого делать. Марси была симпатичной, могла быть хорошей хозяйкой и любящей женой. Но сейчас, в полной мере ощутив уровень её интеллекта, Харрис справедливо заключил, что лишние подробности будут только во вред. И дело было даже не столько в ней, сколько в том, что сам он совершил колоссальный рывок вперёд. Он был подобен этому кораблю — нёсся с колоссальной скоростью, на встречу высокому развитию, а Марси в сравнении с ним могла быть небольшой спасательной шлюпкой, которая двигалась куда-нибудь почти наобум, лишь бы спастись, и двигалась лишь временно.

— И что ты будешь делать?

— Постараюсь узнать, что с нами произошло. А кстати, где раненые? Когда я уходил, коридоры были полны ими.

— Часть умерло, а часть. В общем, их пришлось добить.

— Это уже кое-что. А из нормальных никто не заразился?

— Нет. А что?

— Пытаюсь сообразить, с чем мы имеем дело.

Это, пожалуй, было единственной трудностью. Если, конечно, не считать, почти решённую проблему с восполнением энергии. Марси уже размешивала порошок в воде. Правда, если расширение его интеллекта будет двигаться и дальше подобными темпами, то даже постоянное вливание в себя питательной смеси не обеспечит его мозг достаточными ресурсами. Оставалось надеяться, что ему такая сверхмощность не понадобится, либо он сможет найти другой путь.

А вот то, что он не мог приблизиться к интеллекту, которому противостоял, было по-настоящему серьёзно. Он чувствовал прилипал, даже подавлял их, но ведь они могли являться, и, скорее всего, являлись не единственным средством, которым это существо может бороться с ним. В конечном счёте, такой мощный интеллект, имеющий достаточное количество служащих ему, сможет найти способы. Начиная от дальней атаки при помощи оружия, и заканчивая созданием особых форм жизни. Харрис очень надеялся, что ему хватит сил, чтобы противостоять этому существу. Но пока ему нужно было продумать следующий шаг.

— Мы выживем? — осторожно спросила Марси.

— Я не знаю, — честно ответил он, — зависит от того, что происходит наверху. Кстати, сколько времени прошло с того момента, как я ушёл тогда искать Скотта?

Она молчала. Он посмотрел на часы, которые показывали три часа дня.

— Не так уж много, да? — спросил он, — двенадцать или тринадцать часов. Не помню точно, во сколько уходил.

— И ещё два дня, — добавила его жена, — именно поэтому я и удивилась, что ты вернулся.

— Два дня, — Крис задумался, — а ублюдку требуется время даже для того, чтобы подавить таких слабачков, как мы. Так что шансы у нас неплохие.

— Ублюдку? Ты говоришь так, как будто бы он один.

— Ублюдкам. Тебя так больше устроит?

— Ты знаешь что-то.

Не интеллект, но проницательность у этой женщины была на уровне.

— Я почти ничего не видел.

— Скажи мне, — потребовала она, поставив перед ним кастрюлю с разведённым порошком и сев напротив.

— Хорошо, — немного неуверенный в том, что это стоит делать, сказал Харрис, — я чувствую над ними кого-то. Они действуют слаженно. И это не просто потому что между ними существует связь. Вернее, связь эта происходит через некий центральный разум.

Всё же говорить не стоило. Марси было чуждо понимание существования настолько развитого сверхинтеллекта. Да, это могло быть где-то. Там, на Земле, в никому не нужных научных передачах, по большей части состоявших из предположений и спекуляций на тему, но не больше. Это могло быть там, но не здесь, отделённое лишь перекрытиями станции, которые, по сути, не являлись преградой для распространения этих существ. Они смогли как-то поразить человека в скафандре полной защиты, а потом хитростью выбраться из карантинной зоны, так что преодолеть несколько слоёв металла, не являвшегося важной частью конструкции и поэтому не слишком укреплённого, для них было несложно.

Главный вопрос состоял в том, почему они не сделали этого? Да, Харрис подозревал, что где-то ещё могут существовать очаги сопротивления, которые он почувствует, когда его сознание наберёт ещё больше сил, но здесь были всего лишь баррикады с кучей брешей, да несколько молодчиков, вооружённых хуже, чем недавние революционеры. Здесь у существ была вся стать распространиться. Просто потому что было куда, раз оно так жадно поглощало людей в первую очередь из-за нервной системы, а во вторую по причине исключительной питательности.

Харрис залил в себя сразу всю смесь, оказавшуюся в его распоряжении. Просто растворённая в воде, вкус она имела отвратный, но он, как никогда раньше, осознавал бесполезность этого чувства. Если ты уверен в том, что еда будет усвоена, а ты при этом не пострадаешь, можно употреблять практически всё, что угодно. Подобная привычка отключать излишне требовательный язык, однажды помогла ему вполне сносно жить на армейском пайке, а сейчас, когда он полностью контролировал свои чувства, это стало умением и достигло апогея. Он вообще считал вкус ненужным.

Сознание за доли секунды успело уйти в философию, а потом перейти к серьёзным мерам мышления. Он подумал, что если бы все, кто населял Аурэмо, были неприхотливы в еде, даже при учёте не слишком высокого развития земных технологий, корабль спасения можно было скомпоновать более удачно. К примеру, в распоряжении землян имелись искусственно выведенные космические культуры, дающие больше кислорода, а их листья, помимо хлорофилла содержали большое количество крахмала, из которого можно было готовить пищевые смеси. Да, этот вид присутствовал на корабле, но вместе с кучей привычных человеку фруктов и овощей, которые выигрывали лишь тем, что приносили плоды, которые были более приятны на вкус. В плане кислорода эти растения были не слишком выгодны.

Так что те, кто жил пониже, должны были питаться искусственной едой, по большей части, а те, кто повыше, могли довольствоваться большим. То же было справедливо и в отношении животных. Они, по сути, вообще были здесь не нужны. Если бы все фермы были укомплектованы культурами по максимальной эффективности, то либо сам корабль можно было делать более компактным, либо существовала бы возможность нести на борту более многочисленную популяцию. Правда, при этом люди должны были позабыть про гастрономические изыски, коими в этом случае являлись любые продукты, полученные традиционным путём. И, следуя этому принципу, сделать миссию эффективнее можно было бы во всех отношениях. А что до гастрономических пристрастий, то из органики можно было бы делать продукты близкие по структуре к мясу и другим животным продуктам. Был же здесь яичный порошок, который к настоящим яйцам не имел никакого отношения.

— Крис?

— Что? — Харрис поднял глаза на жену.

— Ты как-то затих. Даже не дышал.

— А, ерунда. У меня пока хватало кислорода.

Он действительно допил смесь, поставил кастрюлю на стол и сидел молча почти минуту, пока Марси не окликнула его. Этакими темпами его и тело начнёт тяготить. Ему на секунду стало страшно от таких мыслей, но он тут же заключил, что всё это от того, что где-то внутри он всё ещё оставался человеком, хоть и находился в состоянии непонятной метаморфозы, конечный результат которой всё ещё был скрыт от него чёрной пеленой.

— Ты не хочешь поспать? Или? — осторожно поинтересовалась Марси. Харрис молчал, и она боялась, что он в любой момент утратит собственную волю и станет одним из обращённых.

— Нет. Пожалуй, это то, в чём я больше всего уверен. Даже если бы я хотел спать, этого нельзя было бы делать.

— Почему? — с тревогой поинтересовалась она.

— Потому что три дня это, конечно, много, но оно не дремлет. И если сюда никто не пришёл, то это ничего не значит. Оно может передумать в любой момент. Пока что вы им для чего-то нужны, но я не могу понять, для чего. Всё в какой-то пелене, как только подумаю об этом.

Он провёл рукой перед собой, а потом посмотрел на Марси. Она, конечно, не понимала. Для неё всё это было очень дико. Харрис ощущал, что каждая новая его фраза, которая могла бы приоткрыть завесу тайны, окутавшую его и то, что с ним произошло, только ещё больше её пугает. И вообще, где-то там, в коридорах их жилого сектора уже начинали сгущаться тучи. Конечно, те люди, что начали беспокоиться, не смогут ничего ему сделать, и знают это, однако ему не хотелось слишком долго испытывать их терпение. Просто не хотелось. Он ощущал, что они нужны не только тому существу, но и ему самому.

— Мне нужно оружие, — сказал он, выйдя в коридор.

Там собралось несколько молодых людей. Слишком молодых. Они, похоже, не участвовали в революции, и поэтому остались в строю. Тех же, кто участвовал, но получил даже лёгкое ранение — а иначе что ему было делать в жилом секторе в момент наивысшего напряжения ситуации — обратился.

— Вот это — он указал на молодого человека, сжимавшего автомат.

Проникнуть в суть устройства, лишённого нервной системы Харрис не мог, но благодаря юноше он знал, что в магазине сорок один патрон из пятидесяти. Этого должно хватить на первое время. Да, против его настоящего противника физическое оружие вряд ли сможет что-то сделать. Разве что, каким-то чудом разом уничтожит всё, что относится к главному организму — всех прилипал, их носителей и особые споры, распространившиеся в воздухе. Они не могли овладеть тем, кто был здоров и имел нормальный иммунитет. Своего рода санитары популяции. Теперь Харрис чувствовал их, и это было полезно, а вот юноша отдавать оружие не спешил.

— Я не хочу тебя заставлять. Но так будет лучше.

Харрис, знавший, что слишком молодой человек не сможет выстрелить в того, кто не проявляет по отношению к нему явную агрессию, осмелился сделать несколько шагов вперёд, мягко улыбнулся и протянул руку.

— Как ты выжил? И где Скотт? — раздался откуда-то сбоку знакомый голос.

Это была Дора. Крис и до этого чувствовал её, но надеялся, что у неё не хватит смелости к нему обратиться.

— Марси тебе всё расскажет, а я должен идти.

Не затягивая момент, он сделал так, чтобы юноша отдал ему оружие, потом снял его с предохранителя и направился на выход. Те, кто был здесь, хотели в него выстрелить, но и без высшей воли Харриса не сделали этого по причине сомнений. Они чувствовали, что он уже не один из них, но и одним из обращённых он не является.

И вот, уже почти покинув сектор, он ощутил среди всей серости один особый взгляд. Ноа, это была она. Он чувствовал в её мыслях страх, страх за него в том числе. Она ничего не понимала, и очень хотела бы, чтобы он ей объяснил, рассказал, что всё будет хорошо. Возможно, это было нечто большее, чем просто любопытство или интерес к нему — Харрис не стал забираться в её мысли, а лишь повернулся к ней и встретился с ней взглядом. Ему нужно было уходить. Уходить просто и почти без слов. Он теперь изгой обеих племён, но его влияние может оказаться решающим.

Окажется. Он так решил.