День выдался необычайно тяжёлым. Вскрылась целая бракованная партия резиновых изделий, которую, несмотря на некондицию, всё-таки использовали при производстве. Текли трубопроводы в местах стыков с распределительными блоками. Харрис и его напарник Гроул из-за срочной работы даже не ходили на обед, но это стало отличным поводом для того, чтобы отпроситься пораньше. Не то чтобы Харрис хотел сделать так, как ему посоветовал Скотт, просто он действительно устал намного сильнее, чем обычно. У Аурэмо как будто началось расстройство кишечника, а они, как полезные микроорганизмы пытались ликвидировать эту болезнь. Их месторасположение на самых нижних ярусах вполне соответствовало этой метафоре.

Усталый и чертовски голодный, Харрис, тем не менее, зашёл в душевую и отмыл всю грязь с ботинок и одежды. Сам принимать душ не стал, решив, что сначала хочет отдохнуть. Оставив рабочие ботинки и полиэтилен в своём шкафчике, Крис направился в своё жилище. Он, как ни в чём не бывало, открыл дверь и вошёл внутрь. Лишь долю секунды слышал он какой-то звук, но как только нога ступила через порог, а дверь хлопнула, закрываясь, всё стихло.

— Марси? — позвал он, начиная расстёгивать ботинки.

Вместо ответа послышалась какая-то возня со стороны их спальни, и это было первым, что всерьёз насторожило его усталый мозг. Он снял ботинки и направился к закрытой двери, которая, к слову, обычно была открыта.

Марси выскочила на него как ошпаренная. Причём это было буквально во всех смыслах слова. Волосы взъерошены, тело в лёгком поту, а на лице сумасшедшее выражение.

— Крис? — удивлению её не было предела.

— Да. Что случилось?

— Нет. Ничего.

Он понял причины её замешательства, которое овладевало ею всё больше. Она уже поняла, что спастись не получится, но всё ещё пыталась что-то сделать. Выглядело это жалко в его глазах, но он не стал сходу разрушать легенду.

— Не сходишь за порошком? Я что-нибудь приготовлю, — попросила она.

— Ой, ты знаешь, — он зевнул, — я бы убил кого-нибудь за яичницу с куском тушёнки, но, ей богу, хочу подремать хотя бы пятнадцать минут, ладно?

Он нарочно придавал своему голосу добродушные обывательские интонации. Он себе сейчас виделся этаким честным добродушным муженьком, вернувшимся с работы домой к любящей жене. Однако его внутреннее состояние было прямой противоположностью тому, что он выражал внешне. Наверное, если бы сейчас действительно была возможность прислониться к подушке головой, он всё равно не смог бы уснуть, несмотря даже на смертельную усталость.

— Нет, пожалуйста! — она пыталась остановить его, но он в несколько шагов преодолел расстояние до двери в спальню и открыл её.

— Хар? — донеслось оттуда.

— Олли. Что, любимая, — он перевёл взгляд на жену, — захотелось более молодого мясца?

— Я всё объясню!

Олли был моложе Харриса на пять лет и являлся полной его противоположностью. Этакий холёный паренёк, не потрёпанный войной и прочими перипетиями жизни. Он, пожалуй, выглядел даже моложе своего возраста, это в отличие от Криса, который мог вполне утверждать что ему уже далеко за тридцать, и люди бы этому верили.

— Всё синтетика, синтетика, — Харрис не обращал внимания ни на молодого паренька, ни на жену, пытавшуюся ухватить его за плечо, — а тут настоящее. Когда ещё такое попробуешь? Только надо хорошенько его приготовить.

Олли пытался защититься, но мощный удар механической руки, направленный сверху вниз заблокировать было невозможно. Он тут же взвыл от боли, а Харрис, игнорируя это, схватил его своей левой рукой и начал колотить протезом правой. Вот уж где точность реакции пальцев на нервные импульсы была неважна. Они сложены в кулак, кулак настигает цель.

— Пожалуйста! Нет! Я всё объясню, — молил тот.

Харрис не верил. Это всё от того, что он был и физически и морально сильнее его. Тот попытался ответить на удар, но его кулак наткнулся на металлический прут, заменявший Крису локтевую кость.

Марси пыталась остановить Харриса, но он грубо оттолкнул её. Она неловко и даже смешно плюхнулась на кровать и скатилась на другую сторону. Продолжая наносить удары, Харрис выволок Олли в прихожую. Только здесь он услышал как навзрыд ревёт в соседней комнатке Карл. Он сделал вид, что не слышит этого.

— Ну так объясняй! — сказал он Олли, который уже затих

Левая половина его головы напоминала месиво. Нос был сломан, глаз опух, все щёки были в кровавых ссадинах. Судя по тому, как сильно он шепелявил, не было уже и нескольких зубов. Он что-то бормотал, но расслышать было ничего нельзя. Харрис открыл дверь своей комнаты и бросил его в коридор. Тот даже не пытался подняться.

— Скотина! — налетела на него Марси, — что ты за человек такой?

— Я человек такой? — крикнул Крис, не закрывая дверь, ведущую в комнату, — я скотина? Эта скотина взяла тебя с твоим выблядком на этот херов корабль, чтобы вам хотя бы было что жрать и чем дышать. Я убираю здесь дерьмо, чтобы у вас была страховка, и это я скотина?

Зашумели двери соседних комнат.

— Пошёл ты!

— Это я пошёл? Да я пойду. Посмотрите, люди, да у нас на этаже шлюха!

Перед ним неожиданно возник Скотт, который жил в комнате напротив.

— Хватит, Хар! — закричал он.

— А ты знал, да? Знал? Какого хера я узнаю об этом только сегодня?

Он было замахнулся и на своего друга, но тут же опустил руку. Потом повернулся обратно к Марси, которая пыталась помочь Олли подняться.

— Этот ублюдок не взял тебя на корабль. Он купил билет себе и своей жёнке, а тебе приходит кинуть пару палок, только и всего. Я-то чем хуже? А?

— Пошёл ты на хер, козёл! — кричала в ответ Марси.

— Перестаньте! — из-за спины Скотта выскочила Дора, его жена, — хватит, уймитесь.

Олли воспользовался тем, что фокус сместился с него, и ретировался в сторону лестницы. Ноги плохо его слушались, поэтому он шёл, цепляясь за стену и выступающие дверные косяки, оставляя на них кровавые следы.

— Я зайду за тобой через час, — грозно сказал Скотт, а потом подтолкнул Криса в направлении двери, — иди уже, пока полиция не явилась.

— Да хер я на них клал! Пусть только попробует заявить.

Харрис недовольно развернулся и сделал шаг в сторону своей двери, небрежно толкнув Марси внутрь. Она не сопротивлялась, и пулей бросилась в направлении комнаты, где всё ещё заливался плачем Карл.

Крис сел за стол, подвинул пепельницу и закурил. Сейчас он ощущал чудовищное опустошение. Будь они на Земле, он бы обулся, громко хлопнул дверью и ушёл бы куда-нибудь. Заночевал бы у друга, или, на худой конец, снял комнату в какой-нибудь вшивой гостинице, а потом бы озаботился более капитальной арендой жилья. Здесь так сделать было нельзя. Здесь у каждого было ровно столько квадратных метров, сколько хватало бы для жизни, а число кроватей строго соответствовало числу жильцов. В этом и состояла вся тупость ситуации. Ни он, ни его формальная жена не могли пройти в своём гневе до конца, потому что бежать здесь было некуда. Все друзья в таком же положении, и даже потеснить кого-то неудобно.

Карл замолчал, Марси вышла из его спаленки. Крис предугадал её желание, и поэтому вытянулся ей навстречу и схватил за плечи. Она била его руками в грудь, едва сдерживая крик ненависти. Он тоже молчал, а лицо его не выражало никаких эмоций. Когда ему надоело держать её, он усадил её на стул рядом с кухонным столом. Она подчинилась.

— Ты ведь даже не беременна, да? — сухо спросил он. Она не отвечала, — я врал им, чтобы они взяли тебя, а ты врала мне. Как всё у нас удачно.

Учитывая, что Харрис не платил за билеты на корабль, взять он мог только либо работоспособных членов семьи, либо ближайших родственников. Он солгал, сказав, что Карл его ребёнок. Никому не было дела, и проверять это никто не стал. На тот момент они встречались с Марси недолго, но это, пожалуй, был лучший этап их отношений. Она сказала ему, что беременна от него, а он поверил, только поэтому и согласился на всю эту авантюру. Теперь думал, что лучше бы так и сидел на Земле.

— Хочешь изобразить святошу? — гневно сказала она, подняв на него красные от слёз глаза, — ты не святоша. Ты — кусок говна.

— Может быть и так. Я убивал и людей, и инопланетян. Может быть, я заслужил звание куска говна, но не тебе об этом судить, потому что ты рядовая блядь, которая своей дыркой старается заслужить привилегии. Там, на Земле, ты никому не была нужна со своим спиногрызом на руках. Кроме меня, дурака. А здесь? Думаешь, он тебе хотя бы пачку каши даст за то, что ты с ним трахаешься?

— Да пошёл ты!

— Ах, у вас всё по любви?

Он рассмеялся. Истерично, совсем ненормально. Ему самому это не нравилось, он не хотел вновь напугать ребёнка, но остановиться не мог. Всё от того, что он сам не мог даже рассудить, что более паскудно — секс в обмен на продовольствие при отсутствии нужды, или надежда на какие-то чувства или, может быть, то, что этот человек, из, так сказать, более привилегированного сословия, возьмёт её к себе, на ярус выше. Вот только привилегированность эта была показной. Да, он заплатил за билет, но в обмен на это он имеет лишь укороченную рабочую смену, более чистый и лёгкий труд и квоту на ещё одного ребёнка во время полёта, при том условии, что у него уже есть двое.

Привилегированность эта была незначительной, эфемерной. Настолько, что даже если он заявит в полицию на Харриса, тому мало что сделают. Если за каждый такой инцидент наказывать кого-то, то вскоре некому станет убирать дерьмо и латать дырки в этой гигантской консервной банке. И это при том, что материально взять с него нечего, а во время недолгого заключения нужно будет всё так же кормить. Ну а принудительными работами напугать можно было как раз-таки, самого Олли, потому что он находился в более хороших условиях изначально. В отличие от Харриса, который всё это и так делал каждый день.

Они снова молчали. Харрис курил уже третью сигарету. Бессилие убивало его. Очень некстати отступал адреналин, и пластина начинала выть. Боль пульсировала, как будто бы этот кусок титанового сплава был антенной, которая то и дело принимала сигналы от кого-то далёкого, желавшего связаться с ним.

Крис бросил взгляд на руку. Полимерная кожа была повреждена в нескольких местах, но несильно. Нужно будет лишь немного поработать иголкой и леской, а потом залить специальным клеем. Он уже так приноровился к этим мини-операциям, что после того, как он завершит свою работу, ничего даже не будет видно. Куда хуже смотрелась кровь, обильно покрывавшая первые фаланги пальцев и часть тыльной стороны ладони.

Решив, что руки нужно отмыть, а заодно перекусить, он поднялся и, не гася сигарету, направился на выход.

— Ты куда? — вдруг спросила Марси таким голосом, как будто бы ещё двадцать минут назад ничего не произошло.

— Пойду сготовлю пожрать, — сухо сказал он, натягивая ботинки, — я же не заслужил, чтобы мне кто-то с этим помог.

Так жалко он себя ещё никогда не чувствовал. Удар в самое сердце. Наверное, он всё-таки любил её, и поэтому сделал всё то, что сделал. Спас её и ребёнка, если не от преждевременной смерти, то от прозябания в грязи и нищете. Он-то, если подумать, и вовсе ни в чём не виноват. Сейчас эта странная любовь приобрела ещё более странный оттенок. Смешанная с ненавистью, она захлёбывалась во всё том же бессилии.

Единственным, что удерживало его самооценку от окончательного падения и разрушения, был тот факт, что паренёк с яруса выше уже не будет так распускать хвост. Харрис даже без механической руки уделал бы этого дохляка, но так получилось гораздо эффектнее. И что она только в нём нашла? Да уж, он в который раз осознал, что не способен понять женщин.

Он взял пачку яичного порошка, сполоснул сковороду, сбрызнул её маслом, а потом, пока она грелась стал растворять сыпучую белковую смесь в воде. Руку он ещё не помыл, решил сделать это, пока омлет будет жариться.

На пустую пока ещё кухню — она наполнится после конца рабочей смены — вошла всё та же девушка, которую он видел утром. Увидев кровь, она немного испугалась. Выразилось это только в том, что глаза её немного расширились на одно мгновение. Харрис в этот момент смотрел на неё, поэтому подметил этот невольный жест.

Он вылил омлет на разогретую сковороду, и кухня наполнилась приятным запахом. Потом он всё же смыл кровь и, вопреки правилам, закурил прямо на кухне.

Девушка, судя по всему, не работала. Может быть, растила ребёнка или ещё что-то. Но семья у неё определённо была многочисленная, потому что она взяла большую кастрюлю, подогрела воды и высыпала в неё аж пять пачек каши.

Харрис молча курил, потом снял сковороду с нагревателя и поставил прямо на стол. Девушка тем временем помешивала кашу, а потом, неловко обхватив ручки тряпкой, попыталась убрать. Крис подоспел вовремя. Она обожглась и чуть не выронила весь ужин своей семьи. Уже по привычке он ухватил горячую кастрюлю правой рукой и удержал, при этом даже не поморщившись.

Глаза девушки расширились ещё больше, когда он, держа кастрюлю всего за одну ручку, поставил её на стол.

— Сядь и успокойся, — сказал он, снова доставая сигареты, — голодна?

Она отрицательно покачала головой, но всё же села напротив него за длинный стол. Смотрела на руку. Наверное, всё же ожидала увидеть покраснение на коже, хотя должна была подметить отсутствие каких бы то ни было следов, при том, что пальцы ещё недавно были окровавлены.

— Она ненастоящая, — сказал Крис, — отделяя вилкой небольшой кусочек омлета, — выдерживает даже триста градусов. А если не заботиться о резинке, то и все пятьсот. Потом датчики начинают дурить.

Она всё ещё с непониманием смотрела на него.

— Ты не можешь разговаривать? — спросил он, посмотрев ей в глаза.

— Могу, — осторожно ответила она.

— Отлично. Одной проблемой меньше. Как тебя зовут?

— Ноа.

— Отлично. А меня Крис. Рад познакомиться. Я тебя раньше не видел здесь, Ноа.

— Я вас тоже, Крис.

— Ну, учитывая, что эта посудина остановок не делает, то ты тоже тут с самого начала.

— Да. И мне надо идти.

— Конечно, — кивнул он, — семья ждёт ужин. Может быть, мне помочь тебе?

— Нет. Спасибо. Я справлюсь, — сказала она, поднимаясь.

— Как знаешь.

Она вновь обхватила ручки тряпкой и, убедившись, что на этот раз не обожжётся, подняла её.

— Спасибо вам.

— Не за что, — улыбнулся Харрис немного устало, а потом вернулся к своему омлету, когда она, тихо шлёпая тапками по пластику, ушла.

Глупо было тешить себя тем, что эта мимолётная встреча что-то привнесла в его и тем более в её жизнь. Вряд ли она обратила на него внимание, не говоря уже о том, что не стоило даже надеяться на то, что она испытала симпатию. Так, ерунда. А ведь где-то в глубине души хотелось чего-то приятного и тёплого. Например, семьи, где ты, вернувшись домой, получаешь кашу, пусть и синтетическую, а не то, что получил сегодня Харрис.

Что бы там ни было, небольшая минутка доброты подошла к концу, и сейчас с ним наедине осталась только ненависть, захлёстывавшая его полностью. Он ненавидел себя, ненавидел Марси, её ребёнка, которого считал главной причиной того, что у них вообще ничего не складывается. Он ненавидел этот корабль и каждого, кто летел вместе с ним. Правда, если бы сейчас здесь был тот, кто спросил бы его о причинах этой ненависти, Харрис не нашёлся бы что ответить по большинству пунктов. Ну, себя понятно, Марси понятно, но остальные здесь были совершенно не при чём.

Адреналин отступал, и Крис уже о многом успел пожалеть. Например, о том, что поддался импульсу и сделал из любовника жены отбивную. Да, вряд ли ему что-то за это будет, но всё равно как-то не хорошо. К слову, подобные моменты сожалений он тоже ненавидел. Ненавидел особенно. Сейчас ум, взявший верх над злобой, подсказывал ему, что было бы хуже, если бы он пошёл к Олли и рассказал членам его семьи, чем занимается их папа-муж. Хотя, с другой стороны, им тоже особенно некуда разбегаться, так что поругаются да помирятся. А от разбитой морды хоть какое-то удовлетворение.

Закончив с омлетом, Крис помыл после себя сковороду, а потом направился в курилку — небольшое помещение, где и положено было дымить сигаретами. Несмотря на то, что большая часть жителей нижних уровней имела эту вредную привычку, ограничения всё же были наложены. Правда, за ними никто особенно не следил. Так, на уровне ругани на общественной кухне в огромной коммуналке, имя которой нижние уровни корабля спасения. Что ни говори, прямо-таки государство в миниатюре. Свои низы, свои верха, кстати, разграниченные очень чётко и буквально. Свои средства поддержания порядка, жёсткие и мягкие. Хочешь жить — работай, и будет у тебя рацион. Ребёнка можешь отдать в школу. Если он получит хорошую специальность, возможно, при наличии места, будет работать на уровень выше тебя. Так, глядишь, к моменту высадки в потенциально пригодном для жизни мире твоя семья уже будет одной из самых выдающихся на корабле.

Правда, это Харрис был одним из немногих, у кого при наличии тёплого угла и рациона не возникало никаких, так сказать, «высших» намерений. Наверное, отчасти потому, что он знал, что может быть и гораздо хуже, а может, потому что над налаживанием жизни ещё предстояло работать и работать. Это было его высшим, раз уж ему удалось выбраться из жалкой лачуги на окраине промзоны. Здесь хотя бы воздушные фильтры одни на всех. Наверное, там, наверху, воздух дополнительно облагораживают, но Харрис уже одно отсутствие пыли и посторонних запахов считал благом. Ну а уж постоянное тепло и отсутствие ветра, продувающего насквозь, так вообще верхом комфортной жизни.

Но Скотт был не из таких. Сегодняшний разговор с ним это подтвердил. Он считал, что заслуживает большего. Вот к каким рассуждениям приводит тёплый угол, кусок синтетической пищи, да жена, греющая постель. Революция! Да, действительно, могло показаться, что внизу чернь впахивает, пока наверху люди занимаются в лучшем случае чистой работой, а желающие — так вообще ничем. Неудивительно, когда чернь стремится свергнуть элиту, но только для того, чтобы самой стать точно такой же элитой, и — о чём никто особенно не думает — тоже быть свергнутой. Харрис уже в армии осознавал, что роль шестерёнки не так уж и плоха. Например, он не смог бы принимать решения, которые так или иначе приводили бы к гибели солдат. Наверное, поэтому дальше рядового никуда и не ушёл.

Что же непосредственно до Аурэмо, то здесь всё было ещё проще. Не платить за билет может только чернь, которая будет обслуживать корабль и делать грязную работу. Можешь заплатить — хорошо! Уменьшенный день, при наличии квалификации — хорошая работа. Можешь много заплатить? Вообще нет проблем, нужно же оплачивать производство жестянки, так что вполне можешь считать это лёгким космическим круизом. Кури сигары, пиши картины, употребляй пищу с минимальными примесями синтетики. Непонятно правда, на каком таком особенном энтузиазме ты ломишься в дальний космос с компанией колонистов? У тебя и в обычной жизни на Земле всё вполне неплохо. Но кого это волнует, когда нужно хоть как-то двигать человечество вперёд, а что до большинства людей, то они в родном мире всё равно бы задохнулись или умерли от болезней.

Пожалуй, расслоение земного общества разве что не имело физического выражения, как перекрытие между уровнями, а на деле было точно таким же чётким. Это Харрис и ему подобные могли сказать, что у человечества множество внутренних проблем, и с межзвёздными перелётами можно было бы и повременить, но те, от кого зависело конечное решение, думали иначе.

Харрис впервые задумался о полёте, когда увидел повсюду рекламу, и она его заинтересовала. Когда же он, почёсывая механической рукой титановую пластину в темени, стоял и смотрел на расценки, то отчётливо понял, кто и как заслуживает своё место. Корабль уже был построен, но места оставались — и в самых низах и среди элиты. Нужно же было заполнить баллоны кислородом, взять дополнительный запас топлива, склады забить органикой, да желательно не абы какой, а ещё кучу всяких мелочей, начиная от синтезаторов по производству зубной пасты и заканчивая банальными многоразовыми салфетками. Он ничего из этого не купил, не заплатив за билет. Только побегал с оформлением брака да билетов для себя, молоденькой жены и ребёнка, которого назвал своим. Он, кстати, официально носит фамилию Харрис, но не гены Криса. Об этом он особенно не задумывался, но подсознательно это на него давило, хоть и не сказать, что сильно.

Пожалуй, единственное, в чём он был согласен со Скоттом, так это в том, что ему самому хотелось бы быть в составе колонистов, которые будут осваивать новый мир. Он не считал, что мог бы справиться лучше или хотя бы так же, не завидовал, что им их места оплатили другие. Просто, это было единственное, что придало бы его жизни хоть какой-то смысл. Да, можно послушать старика Гроула, постараться перенять его ценности, и тогда замена прокладок в том, что они называли дерьмопроводом, тоже будет казаться целью. Естественно, крутые парни тоже иногда ходят на горшок, который за ними кто-то должен выносить. Вот только здесь Харрис снова наталкивался на желание поддержать Скотта, но уже в том, что он способен на большее.

Революционного движения здесь, как такового не было, только спекуляции на кухнях да нелепые мечты перед сном, особенно после нескольких бутылок пойла. Однако свою потенциальную ценность для организации такого рода Харрис понимал — он мог держать в руках оружие. И не просто держать — он мог делать это лучше чем многие из тех, кого знал. Здесь были и другие ветераны, но настоящих пехотинцев, прошедших всю кампанию от и до, почти не было. Не нежелание участвовать в войне, а скорее катастрофические потери повлекли за собой такие последствия. Многие были невосстановимо ранены, поэтому на корабль не попали. Ну а большая часть тех, кто попал, являлась специалистами, так сказать, двойного назначения — связь, машины, корабли. Все, кто что-то знал, находились на пару-тройку уровней выше, и их угол был теплее, а кусок хлеба слаще. Так что в своём роде Харрис был уникален. Подумаешь, специализация полевая, а не бортовая, из-за чего ему и пытаться не стоило попасть в гарнизон. Важно само умение держать оружие и быть готовым его применить.

Если бы Скотт предложил ему убивать, он бы наверняка отказался, но это не значило, что Харрису не было интересно, чем вообще дышит и как живёт их движение. И вообще, сам процесс вербовки. А что до ненависти к верхам, то он её не испытывал и не думал, что испытает, если те, конечно, не начнут в конец наглеть. Пока не начали, так что надежда на лучшее имела право на существование.

— Вот ты где! — Скотт был лёгок на помине. Он быстрыми шагами вошёл в курилку, сел рядом с Харрисом и тоже поджёг сигарету.

— Потерял меня?

— Есть немного. И не только я.

— А кто ещё?

— Как кто? Жёнушка твоя. Она даже заходила к нам. Сама.

— Ох, неужто. Поддержку искала? Ах, Олли не успел кончить из-за Криса, я так недотраханная и осталась, поддержите меня в моём горе.

— Все ошибаются.

— Ещё хочу слышать фразу про то, что все мы грешные. Наверное, если бы Олли Гринвуд не должен был работать, также, как и все мы, то к нему можно было бы сходить за проповедью.

— Я знаю, — он улыбнулся, — и ты знаешь. Здесь уходить некуда, и права особо качать негде, так что наслаждайся его разбитой мордой и успокаивайся.

— Конечно, но ты не уйдёшь от главной темы.

— От пива?

— И от пива тоже. Но сначала скажи, ты знал о том, что он к ней ходит?

— Дора сказала мне вчера. Я сегодня сам хотел его подловить, но ты меня опередил. Как это Фил отпустил тебя раньше?

— Сегодня было непомерно много дерьма. Такое чувство, что все там наверху взяли и разом насрали на нас.

— Так оно и есть, но это лучше обсуждать не здесь.