Засохшие комочки грунта, скреплённые остатками свободной биомассы, звонко хрустели под толстыми подошвами тяжёлых ботинок. Стены норы были покрыты такой же коркой, что давало основания предполагать, что раньше экстракт заполнял её до потолка. Первым шёл Бёрнс. Свет его фонарика перескакивал со стенки на стенку, иногда опускался на пол, да и потолок не оставлял без внимания. Учитывая вездесущесть миуки и их способность обманывать земные приборы, бдительность не была лишней даже сейчас, когда роботы-разведчики уже прошагали по всем тоннелям, просканировали их и выдали отчёт о том, что опасностей нет. До них здесь прошли отряды военных, сопровождавшие особую научную группу. С ними было большое количество роботов-сборщиков, заполнявших свои контейнеры живой биомассой, остатки которой сейчас выполняли роль связующего вещества и укрепляли стены норы.

Военные не поняли, что нашли в самом центре колонии, когда методичные колонны роботов откачали несколько десятков тонн биомассы, находившейся в её глубине. Группа учёных сразу связалась с высшими представителями науки, находящимися в системе, чтобы сказать об обнаружении странного артефакта. Все, включая обычных рядовых солдат, дали подписку о неразглашении без срока давности. В официальной части отчёта, который будет информационным блоком номер один ближайшие несколько месяцев, будет сказано, что в глубине колонии обнаружена неопределённая металлическая формация. Она явно имеет искусственное происхождение, и, скорее всего, была создана миуки. Конечно, у продвинутых учёных будет своё мнение на этот счёт. Возможно, даже просочатся слухи, подпитывая смелые мнения о происхождении формации, но никто не сможет сказать ничего конкретного по поводу того, что она из себя представляет.

И что же она из себя представляет? Именно это предстояло выяснить группе Хайеса, шедшего третьим, и держащего наготове автомат. Впереди мельтешил фонарик Бёрнса — солдата охраны. Следовавший за ним Вайер освещал левую нижнюю часть норы, но при этом был готов в любую секунду перевести своё оружие на обозначившуюся цель и открыть огонь. Даже в отсутствии жителей эти норы казались жуткими, и это чувствовалось в напряжении охраны. Сам Хайес ничего подобного не испытывал. Он уверенно шагал вперёд, относясь ко всему, что его окружало, как к очередному исследованию, в котором нужно по максимуму стараться сохранять холодный рассудок. Если испугаться миуки, можно решить, что они и вовсе непобедимы, и кампания, завершившаяся победой землян — лишь случайность.

Впереди нора круто забирала вниз, не меньше, чем на два метра. Бёрнс, уже не первый раз вместе с Хайесом исследовавший ходы миуки, жестом указал Вайеру прикрыть его, а сам убрал автомат и достал верёвку, находившуюся в одном из поясных контейнеров. Он потопал ногой, проверяя, достаточно ли прочен засохший грунт, а потом склонился, чтобы выбрать место для установки удерживающего устройства. Он представлял собой маленькую складную треногу с утолщением в центре. Там, под специальным зарядом притаился острый штырь.

— Чёртовы военные, не могли оставить верёвку, — сказал Бёрнс, устанавливая треногу.

— Здесь, наверно, были только роботы, — сказал Вейер, осматриваясь по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг нет отпечатков ботинок, кроме следов его товарища.

— А то я не вижу, — недовольно сказал Бёрнс, — попортили землю, а я думай теперь.

Перед ним действительно было небольшое взрыхление в грунте, которое его напарник не заметил сразу.

Раздался хлопок, острые лапы треноги сжались, а штырь вошёл в корку грунта. Бёрнс распрямился и с силой пнул его металлическим носом своего ботинка. Звонкий удар огласил нору, отозвался эхом где-то внизу и заглох. Удерживающее устройство не сдвинулось с места, выдержав грубую проверку. Вообще, по инструкции достаточно было с силой пошатать его рукой, но бывалый солдат охраны имел свои методы. Будет очень неудобно, если кто-то из учёных упадёт вниз, это здесь не высоко, а в другом случае можно было повредить скафандр. И хоть атмосфера миуки не вредна для человека, ничего хорошего это не сулило.

Бёрнс взял верёвку и сбросил её вниз. Взявшись за неё, он ловко развернулся, упёршись ногами в край норы. Подав тело назад, он ловкими движениями спустился с уступа. В следующую секунду его фонарик снова загорелся, и он занял оборону, прикрывая свою часть норы. Вейер последовал за ним, отметив большую натоптанность внизу. Если при обычной ходьбе следов на затвердевшем грунте почти не было, то последний небольшой прыжок, которым люди опускались вниз, всегда их оставлял.

Следом за Вейером последовал сам Хайес. В скафандре он выглядел одутловатым, но все, состоявшие в его группе, знали, что на самом деле он крепкий, жилистый и сильный, несмотря на возраст. Он подхватил верёвку, так же развернулся и спрыгнул вниз с ловкостью бывалого бойца. Оставшиеся четверо учёных из его группы выполнили это упражнение несколько хуже, но в целом большой опыт исследования нор миуки чувствовался.

Последними были замыкающие бойцы охраны, после чего колонна выдвинулась дальше. Стало заметно теплее, но не так, как если бы они были в числе первых. Бёрнс знал и такие рейды. Скафандр простейший, слабая система охлаждения не справляется и постоянно пищит о перегреве. Очень надоедает, особенно при том условии, что ты, обливаясь потом и чувствуя, как твоя кожа прилипает к внутреннему слою защиты, и сам это знаешь, но поделать ничего нельзя. Тем приятнее потом выйти на поверхность и после сканирования снять шлем. Впрочем, сегодня это тоже будет приятно, несмотря на то, что колония успела остыть.

Во время функционирования в этих норах всегда было относительно прохладно — миуки лучше переносили холод, чем тепло, а нагрев был следствием распада биомассы, что косвенно подтверждало то, что колония погибла. Впрочем, это не означало, что в этих норах нельзя встретить насекомоподобных. На памяти Бёрнса было достаточно таких случаев, но столкновения эти были неорганизованными, и люди легко одерживали верх.

Спустя двадцать минут размеренной ходьбы в среднем темпе, свет фонарика, вместо того, чтобы высветить продолжение боковых стенок, потерялся в темноте. Они дошли до места, где раньше был пузырь. Бёрнс взглянул на часы — они затратили час и двадцать одну минуту на то, чтобы сюда добраться и израсходовали двадцать процентов имеющегося в их запасе кислорода. Если так, то у них есть два часа, чтобы начать исследование и дождаться роботов снабжения, обещанных Хайесом. Маленькие машинки, ловко перебирающие своими четырьмя лапами, доставят контейнеры со сжатым кислородом и питательными смесями. Учитывая нрав руководителя этой группы, можно было не сомневаться в том, что это произойдёт вовремя.

Хайес был занудным и неугомонным. Он останавливался на каждой мелочи, тщательно фиксировал и собирал единую картину. В своих исследованиях он не творил революций, но благодаря маленьким кирпичикам, добываемым им при каждом рейде, знания землян о миуки значительно расширились. Общие теории окрепли, будучи подтверждёнными конкретными деталями. И то, что он, в силу незначительности своих открытий не стал видным членом учёного совета, ничуть не меняло его позиции — он не терял своего рвения и энтузиазма. Он, может быть, не был популярен, но его знали и уважали, а к мнению прислушивались.

Не последнюю роль играла непредвзятость Хайеса. Он не отстаивал своих теорий, подгибая под них открытые факты. В своих отчётах он излагал ситуацию такой, какой она была, делая предположения и рассматривая все возможные варианты. Он считал, что только так можно установить истинную природу миуки. Это было решающим аргументом в решении научного совета о том, что группа Хайеса будет первой и основной в исследованиях центральной колонии. Пока остальные исследовали менее крупные образования, которыми была богата данная территория, старого зануду отправили по кратчайшему пути в самый центр, чтобы он в который раз сделал всё так, как нужно.

Колония была огромной — под стать роли центра цивилизации, которую она исполняла. И, несмотря на такой размер, её почти до последнего момента не удавалось обнаружить. Хайес поднял голову вверх и осмотрел куполообразный потолок, с которого свисали остатки мёртвых волокон, бывших когда-то оболочкой пузыря. Раньше их находили очень редко. В большинстве случаев насекомоподобные пытались растворить и их, но тогда им ещё было куда отступать, в отличие от сегодняшнего дня. Биомасса, которую земляне получили сегодня, была крайне бедной, самой бедной за всю историю кампании. По сути, её ценность состояла лишь в том, что она настоящая, но для приведения её в нормальное состояние требовались большие количества органики.

Хайес достал старый добрый сканер и включил его в режим обнаружения металла. Едва это произошло, как сразу на дисплее же появилось сообщение о том, что металл обнаружен. Правда, между подошвами ботинок командира группы и ним было чуть меньше метра. Он сделал несколько шагов вперёд, и расстояние уменьшилось. Он прошагал ещё около двадцати метров, прежде чем, сняв слой грунта ботинком, смог добраться до металла, обнаруженного устройством.

— Рич, — позвал командир, — начинайте копать здесь.

От группы, начавшей осмотр колонии, отделился один человек в скафандре. Ростом он был выше Хайеса и заметно шире него. Это всё, что можно было сказать, глядя на человека, полностью закрытого защитным костюмом.

К рюкзаку Рича, висевшему у него за спиной, была прикреплена небольшая лопата. Он снял её, взял одной рукой за ручку, а второй за лезвие, и дёрнул в разные стороны. Ручка удлинилась и стала более удобной для работы. Через минуту к Ричу присоединился его напарник Телл, который точно такой же лопатой принялся отбрасывать грунт по другую сторону металлического образования, выступавшего на поверхность.

— Что можете сказать о качестве металла? — спросил Хайес, продолжая сканировать пол пузыря.

— Хорошее качество, — ответил Рич, — как будто только вчера со стапелей.

— Если не считать того, что он продырявил землю, когда летел, — добавил Телл.

В самом деле, достаточно гладкой была лишь та часть, что находилась выше всего. Возможно, за те годы или даже столетия, пока этот аппарат находился здесь, миуки выгладили эту часть, но дальше, под большим слоем грунта, на поверхности металла виднелись продолговатые глубокие царапины, как ссадины на коже, свидетельствовавшие о том, что посадка у него была не из лёгких.

— Но никаких следов коррозии или чего-то подобного, — возразил Рич.

Остальные участники группы выполняли свои обязанности согласно протоколу. Это была уже не первая колония, которую они изучали, и, несмотря на её высшую значимость, сделать обыкновенные замеры было нужно. Говард, как всегда, измерял уровень радиации, для чего ему нужно было обойти огромный купол по периметру, что в данном случае требовало большого количества времени. Фрэнсис брала пробы грунта в разных местах, а Ли делала снимки, если ей удавалось обнаружить что-то необычное. То и дело в дальнем от Хайеса краю вспыхивали вспышки её фотоаппарата. Видимо, там действительно есть что-то стоящее, но он ознакомится с этим потом. Здесь находится объект куда более стоящий.

Пользуясь передышкой, Хайес проверил, всё ли в порядке с его собственной камерой. Он всегда полностью протоколировал свои рейды. Это занимало значительно больше памяти и требовало большего времени для передачи, но зато в любой момент можно было вернуться и посмотреть всё ещё раз. Своим подчинённым он приказывал делать то же самое. Такой подход часто давал плоды. К примеру, Рич был очень исполнительным, но настолько же невнимательным к мелким деталям. На его записях Хайес нередко обнаруживал то, что ушло от глаз сотрудника.

Зато Рич, с неожиданный для своей тучности энергией поднимавший грунт, первым нашёл то, что отдалённо напоминало люк. Хайес приказал ему остановиться и подошёл, чтобы самолично осмотреть находку.

Выпирающая часть не столько походила на люк, сколько на обычную обшивку, отошедшую в месте стыка. Вместе с тем нельзя было сказать, что это было результатом крушения. Во-первых, часть отходила в направлении движения, а значит, её должно было оторвать при падении, а во-вторых, и на ней, и на самом корпусе, были одни и те же царапины, и если сейчас вернуть отошедший сегмент на место, то они бы совпали. Всё выглядело так, будто что-то большое распёрло аппарат изнутри, а потом, когда одна из частей корпуса сдалась, выбралось наружу.

Хайес пальцами толкнул мягкий грунт, заполнявший промежуток между корпусом и отошедшим сегментом, и тот провалился внутрь. Хороший знак в том плане, что не придётся выбирать его изнутри аппарата для того, чтобы его исследовать. Но сначала неизвестный корабль нужно было открыть, потому что проёма, существующего сейчас, было мало даже для робота-разведчика.

Он посмотрел на анализатор атмосферы. Если внутри находились какие-то другие газы, сейчас они должны были начать выходить наружу. Однако устройство ничего нового не обнаружило — внутри аппарата была всё та же атмосфера миуки, бедная кислородом.

— Поднимайте дальше, — сказал Хайес, имея в виду грунт над люком, а Рич и Телл с новой силой принялись за работу.

Руководитель по широкой дуге обогнул место работы, не выключая сканер. Он хотел представить себе общие масштабы этого аппарата. Как бы далеко он не отходил от копающих подчинённых, устройство везде находило металл.

— Фрэн, что у нас с грунтом? Содержание металла?

— Низкое.

— Ничего не понимаю. Мне кажется, что этот аппарат должен быть небольшим, но металл здесь повсюду.

— Здесь когда-то был небольшой металлический пласт, — сказал Телл, — возможно, это его эффект.

— Раскопки покажут, — сказал Хайес и продолжил следить за работой Рича и его Напарника.

То, что сначала было принято за люк, и оказалось сегментом обшивки, как и подумал Хайес. По его просьбе Рич попытался просунуть внутрь лопату и приподнять, но это не дало никакого эффекта — вздыбленная обшивка осталась неподвижной. Строитель этого корабля, кем бы он ни был, использовал хорошие материалы. Слегка чертыхнувшись про себя, Хайес запросил вспомогательного инженерного робота с плазменным резаком, а ещё робота разведчика. Через секунду снаружи сообщили, что машины выдвинулись.

— Бёрнс, — позвал командир.

— Слушаю, — тут же по радио отозвался охранник, следивший за одним из проходов.

— К нам идёт подмога, по первому тоннелю. Встреть.

— Хорошо.

Первым всегда назывался проход, по которому группа выдвигалась внутрь колонии. Так легко можно было избежать путаницы с номерами.

Бёрнс щёлкнул винтовкой и направился выполнять приказ. Он не первый раз помогал земным машинам преодолевать непривычные места нор миуки. Он не сомневался, что встретит робота в том месте, где был двухметровый провал. Миуки как будто специально делали их для того, чтобы затруднить продвижение земных машин вглубь своей колонии.

Теперь идти было проще. Он уже освоился в этой колонии, да и к тому же не встретил ни одного противника, поэтому двигался увереннее. К тому же ходьба была хорошей альтернативой простой охране прохода.

Как он и ожидал, роботы остановились над обрывом. Они могли спуститься, но застыли в ожидании человека. И человек этот в первую очередь скомандовал разведчику погрузиться на инженера, как более крупного и более приспособленного к преодолению здешних препятствий. Потом инженер переступил за край и ловко соскочил вниз. Чем-то это движение напоминало кошку, осторожно прыгающую на пол со стола.

Четырёхлапая машина слегка осела в момент соприкосновения с землёй, оставив на грунте отчётливые следы, а потом распрямилась и пошла дальше. Бёрнс последовал за ней, пытаясь держать высокий темп.

К моменту его возвращения Рич и Телл уже перестали копать. Аппарат слишком глубоко уходил в землю, и поднимать его полностью пока не было нужды. Хайес сразу взял на себя управление инженерным роботом и активировал плазменную резку. Материал, из которого состоял инопланетный корабль, плохо поддавался обработке, что красноречиво свидетельствовало о технологической мощи тех, кто его создал. Только через двадцать минут удалось проделать отверстие, достаточное для того, чтобы опустить вниз шестилапого разведчика. Для этого воспользовались лебёдкой инженерного робота. Опускали осторожно, до тех пор, пока маленькие лапки робота не опустились на пол.

Внутри инопланетный аппарат выглядел гораздо хуже, что пошатнуло впечатление о его идеальной сохранности. Все поверхности, как будто были обглоданы голодным зверем. Никакой внутренней отделки не сохранилось — только голый металл, испещрённый множеством рубцов настолько, что порой сложно было угадать его очертания.

— Как будто миуки грызли, — сказал Рич, через плечо Хайеса глядевший на монитор.

— Миуки не грызут металл, — спокойно ответил командир.

— Если его еле-еле взяла плазма, то что надо делать, чтобы оставить эти отметины? — спросила Ли, тоже подошедшая к основной группе.

— Думаю, наши старые приятели могли изловчиться.

Робот ступал медленно и постоянно вертел башенкой, в которой были установлены сенсоры. Свет его фонарика выписывал плавные прямые линии на изъеденных стенах, полу и потолке. Глазом было не за что зацепиться, и Хайес начинал думать, что такое же зрелище ждёт их на всём аппарате. Если так, то выяснить его происхождение будет практически невозможно.

— Что если они вынуждены были использовать металл, чтобы выбраться? — предположила Ли.

— Мы пока не знаем, что ещё было внутри, — ответил Хайес, не отводя глаз от монитора, — им могло хватить и экипажа, да и припасы у них должны были быть.

Командир и остальные одновременно перестали говорить. В поле зрения робота появился странный нарост на одной из стен, который уходил вниз. Он был не просто гладким, а зеркальным, как будто его тщательно полировали все те годы, которые этот аппарат пролежал здесь.

— Что вам это напоминает? — спросил Хайес, обращаясь ко всем.

— Корень дерева, — первым ответил Рич.

— Верно. Осталось только найти, откуда он растёт.

Нарост выходил из стены и, слегка извиваясь, проходил по полу, а потом уходил под него. Робот проследовал вперёд через широкий проём, края которого были изъедены больше, чем всё остальное вокруг. Следующее помещение было точно таким же, как предыдущее. Голые стены и ничего больше. Если это результат действий тех самых миуки, которых они знали, то им пришлось пустить в ход всё, что здесь находилось, а не только биомассу. Но у Хайеса зарождалось совершенно другое мнение на этот счёт. Ему начинало казаться, что существа, жившие в этом корабле, были другими. Настолько, что не были миуки в привычном смысле этого слова. Он не мог представить, что в этом корабле двигался солдат, пусть даже самый маленький, или даже разведчик. Если бы это было так, то тем, кто управлял этим кораблём, было бы относительно просто с ними расправиться. Нет, это определённо было что-то другое.

Хайес про себя отметил, что отмёл гипотезу о том, что миуки сами создали этот корабль. Зачем им в таком случае надо было его разрушать? Нет. Их заперли. Те, кто управлял аппаратом, знали, какой груз среди прочего находится у них на борту. Вопрос в том, зачем они вообще выбрали обитаемую планету, на которой миуки имели шанс серьёзно развиться. Скорее всего, у них не было выбора. Вопрос в том, почему? Как насекомоподобные смогли повернуть ситуацию в выгодном для себя направлении.

В одном месте корень был покрыт множеством наростов размером с куриное яйцо. Они были такими же гладкими, как и он сам, но выглядели как болезненный симптом. Причиной такого восприятия была ассоциация металлического отростка с деревом, поэтому Хайес пока отказался от предположений насчёт того, что и у миуки не всё было гладко.

Ещё через два метра отросток раздваивался. Одна его часть уходила в пол, другая — проходила дальше. Если металлические перекрытия корабля не были для них существенным препятствием, то почему разлом, проделанный ими для выхода наружу, выглядел так, как будто для того, чтобы его сделать, пришлось приложить значительные усилия.

Что же касалось этих наростов, он не имел даже предположения о том, для чего они были нужны, и новое помещение, чуть более длинное, чем предыдущие, не проливало на это свет. Всё внутреннее пространство корабля, в котором находился робот, напоминало проход, только очень широкий, значит, его функции были больше, но об этом узнать вряд ли получится, учитывая его состояние.

— Может быть, мы сами спустимся вниз? — молящим тоном попросил Рич, — там точно никого нет.

— Рано, — строго ответил Хайес.

Он представлял желание своего подчинённого. Ему и самому очень хотелось взглянуть на космолёт своими глазами, но риск был слишком велик. То, что может покоиться внутри, гораздо серьёзнее, чем миуки. Существа, построившие этот корабль, были очень неглупы и могли оставить ловушку. Им ведь удалось запереть враждебную форму жизни. Кроме ума о них почти ничего не было известно. Из того, что Хайес увидел, можно было заключить ещё разве что, что они были человекообразными. Только заметно выше, если судить по размерам проходов между помещениями.

Робот упёрся в тупик. В следующем проходе дверь сохранилась. В него уходил один из металлических наростов, а с другой стороны выходил, возможно, тот же самый. Он тянулся до середины комнаты, постепенно становясь тоньше. Его конец извивался, чем ещё больше напоминал корень дерева. Обследовав его, робот огляделся. Справа была ещё одна дверь, под которой была щель, теоретически, достаточная для того, чтобы протиснуться внутрь. Если нет, то придётся возвращаться, чего Хайесу очень не хотелось.

На то, чтобы протиснуться внутрь, у робота ушло около десяти минут. При этом он повредил одну из лап, и было неясно, сможет ли он выбраться наружу. Но это помещение стоило того, чтобы увидеть его. В его центре находился металлический шар, от которого отходили те самые отростки, которые они видели раньше. Их было очень много, и сразу нельзя было разобраться в их хитросплетениях.

Всё это было ещё больше не похоже на миуки, отчего Хайес пришёл в замешательство. Неужели они стали такими только на этой планете? Но как? Почему? Вопросов было очень много, и они продолжали накапливаться. Он был готов вызвать поддержку, самостоятельно спуститься вниз и всё обследовать, но для этого было ещё слишком рано. От него ждут первичного анализа, и он его сделает. Жаль, что нельзя привлечь широкий круг учёных, и для многих из них этот корабль так и останется неизвестной металлической формацией, в которой сложно что-либо узнать.

В тот день робот не продвинулся дальше — все ходы из помещения, занятые металлическими корнями, были заблокированы. Выбраться назад он тоже не мог. Хайес перенёс это спокойно, хотя все понимали, что он очень негодует из-за того, что продолжить исследования внутреннего пространства корабля они смогут только завтра.

Но открытия не закончились. С поверхности доставили роботизированный мастер-сканер. Гусеничная машина, следуя специальной программе, объехала всё пространство колонии, что заняло у неё около часа. Хайес ждал с нетерпением, хоть никак этого и не показывал. И ожидания того стоили. Когда он увидел общую картинку, то обомлел. Его подчинённые знали, что старого зануду сложно ввести в такое состояние, впрочем, их удивление было не меньшим.

На дисплее робота было множество разных сплетений, напоминавших корневую систему дерева. В центре проглядывались, очевидно, очертания космического корабля, имевшего форму продолговатого шестиугольника. Если описывать абстрактно, это выглядело так, как будто бы он был семенем, которое, попав в благодатную почву, проросло в разные стороны. Если бы они не находились в центре главной колонии миуки, то никто, будучи в здравом уме, никак не связал бы то, что они увидели, с насекомоподобными.

Не менее интересным оказалось и то, что все эти отростки не были цельным металлом. Сканер отметил резкое падение плотности внутри, но она не упала до значения, равного плотности окружающей атмосферы. Изменив настройки сканера и найдя ветвь, залегающую ближе всего к поверхности, Хайес провёл дополнительное исследование. Картинка вышла нечёткой, но кое-какие выводы сделать позволяла. Внутри тоже находилось множество сплетений, похожих чем-то на паутину. Но, в отличие от макроструктуры отростков, в ней присутствовал некоторый порядок.

— У нас заканчивается кислород, — сказал Рич.

Хайес бы ещё с радостью остался, чтобы поработать, но его подчинённый был прав. Кислорода можно было запросить с поверхности, но это был лишь предлог. Они провели здесь уже несколько часов. Долгое нахождение в скафандре не совсем положительно сказывалось на функционировании организма. В том числе, на мыслительных процессах. Так что нужно было немного передохнуть, а потом заново просмотреть все полученные данные и обдумать их.

— Выставите наблюдателей, и уходим, — сказал командир, вставая.

Команда восприняла этот приказ с облегчением. Все устали, но старались держаться. Сейчас в них проснулась новая энергия, нужная, чтобы хорошо завершить сегодняшние исследования. Наблюдатели, представлявшие собой небольшие установки с множеством систем слежения, были расставлены по краям колонии, после чего все направились к первому тоннелю. Самым сложным было преодолеть подъём, но и с этим справились достаточно быстро.

Выйдя на поверхность, члены группы разбрелись по жилым блокам, только Бёрнс и Хайес остались около входа, рядом с четырьмя боевыми роботами, находящимися в режиме слежения на случай, если из норы надумает появиться кто-то враждебный.

Бёрнс снял шлем, и, вдохнув полной грудью свежего воздуха, посмотрел на раскрасневшееся лицо командира. Он знал, что сам выглядит примерно так же. И тем приятнее было ощущать прохладу на вспотевшем лбу.

Хайес достал сигареты из одного из поясных контейнеров. Внутри колоний не было возможности курить, но он всё равно носил их с собой вот для таких моментов, чтобы не бежать до жилого сектора. Выйти из норы, ощутить прохладу и свободу, можно было лишь единожды, и грех было этим не воспользоваться. Бёрнс, его товарищ по вредной привычке, тоже достал пачку из поясного контейнера. У него была красивая металлическая зажигалка, доставшаяся ему по наследству от отца. Он щёлкнул ей и зажёг огонёк. Сначала он помог прикурить Хайесу, а потом прикурил сам.

— Что-то сегодня долго, — сказал Бёрнс.

— Сам видишь — случай особый.

— Да. Никогда такого не видел.

— Завтра идём расширенной группой. С этой штукой надо разбираться. Не всё решается в закрытых лабораториях. Там работают над следствием, а здесь, под нами, лежит причина. Рано предполагать, но я почти уверен в том, что мы ничего не знаем о той форме жизни. Мы даже называем их, как местные. Миуки. Они такими стали уже здесь. А кем они были до этого? Вот вопрос, на который очень нужен ответ.

— Но могли они разве так радикально измениться?

— Если посмотреть, как они менялись за то время, что мы находимся здесь, то признаков будет много.

— Но они как были жуками, так ими и остались.

— Есть у меня кое-какие мысли и на этот счёт, но пока я воздержусь. Завтра многое станет яснее, а пока нужно получше осмыслить то, что мы имеем на сегодня.