Потратив день на изучение информации, предоставленной «волкодавами» из Мобильного отряда, Рябинин выделил несколько сообщений, заслуживающих проверки. Жоганюк, на удивление, спокойно выслушав его соображения разрешил отработать выбранные адреса. Сам же, сослался на занятость, избавив тем самым оперов от необходимости согласовывать с ним каждый шаг.
Всё происходило так, как и озвучил полковник Куликов, в рамках приличия и минимальной субординации. Доложить результат, Рябинин пообещал сразу же по окончании мероприятий.
Кутузов окончательно погрузился в пучину сложных бумажно-статистически-бюрократических отношений с прокуратурой, МВД, ОГВ(с) и интереса к деятельности подчинённых не проявлял.
Оперативники, в свою очередь, коротко посовещавшись, решили на следующий день прокатиться до хуторка, названного Исой, с целью проверки места возможного укрывательства боевика. Параллельно с этим не исключалась и проверка других адресов, указанных в бумагах офицеров-«мобильников».
Тимур опять не появился и Костя, просто отвернувшись от Залпы, даже не попросил передать что он его ждёт. Опыт ему подсказывал, что агент пропадает в двух случаях, когда ему нечего сообщить либо когда ему ничего сообщать не хочется. Применительно к Чечне, конечно, возможен и третий, летальный вариант, но Катаев, просмотревший все сводки по городу за последние дни, подходящих под описание, трупов не видел.
Да ещё вчера добавил маслица в огонёк размышлений, Ваня Гапасько.
Поболтав по телефону на переговорном пункте, он с Липатовым отправился шляться по рядам мини-рынка. На выезде с площади опера заприметили БТР Мобильного отряда и чуть в стороне самих кураторов, беседующих с каким-то местным жителем. Из соображений оперативного характера и банального любопытства, Гапасько и Липатов, спрятавшись за палаткой, успели разглядеть аборигена при прощании, опознав в нём, с немалым удивлением, Ису. Их, как они считали, «человек» очень тепло расстался с «мобильниками» и, воровато оглянувшись по сторонам, нырнул в зеленую «девятку», тут же сорвавшуюся с места.
Рябинин эту информацию воспринял спокойно, прокомментировав, что очень часто «чехи» «стучат» во все структуры, особенно на «кровников». Вот только на свой же собственный вопрос, почему Иса не дёрнул никого из оперов на встречу, как это обговаривалось, Серёга крепко задумался.
И в том, и в другом случае агентурная работа если и не потонула, то, как минимум, дала серьёзную течь.
На следующий день, Костя, сразу же после «инженерки» умотал с опергруппой на выезд — снайпер убил постового тринадцатого блокпоста, точным попаданием в глаз, когда тот, нарушив условия безопасности, вышел из укрытия на дорогу, желая рассмотреть какие машины едут к посту. С чердачного помещения пятиэтажного дома, расположенного метрах в двустах от блокпоста, сухо треснул одиночный выстрел и боец, беззвучно свалился в дорожную пыль.
Приехавшей опергруппе оставалось только допрашивать сослуживцев погибшего и осматривать место происшествия, а подразделениям внутренних войск и ОМОНу, дислоцирующимся в этом районе, при поддержке, примкнувших бойцов блокпоста, безуспешно «зачищая», трясти район пятиэтажек.
Пока Катаев вместе с череповецкими омоновцами, осматривал чердак пятиэтажки, оставшиеся на базе опера, двумя экипажами выехали в город.
Один из адресов, где, по сведениям из Мобильного отряда, должны были скрываться боевики из группы Бараева, оказался пустырём, на месте, сгоревшего ещё в первую чеченскую, частного дома. Второй объект возможного дислоцирования лиц, причастных к НВФ, представлял собой здание детского садика, подвергшегося двум или трём прямым попаданиям авиабомб.
Осмотрев закопчённые стены, проросшие сорной травой корпуса с полным отсутствием дверей и рам, опера пришли к выводу, что если тут кто и живёт, то, явно не «эмир, обеспечивающий поставку фальшивых долларов», как было указано в справке. А проверять эти развалины следует только совместно с сапёрами. Тут же, на месте, было принято решение пожертвовать обедом и проехать в Староремесленный район, посмотреть на хуторок с боевиком.
Никто не был против, кроме закипевшего, ещё после первого адреса, Беса, который вместо хутора предложил доехать до Ханкалы и «начистить рыло подполу», типа, «за базар надо отвечать». В любом случае, Бес оказался в меньшинстве и УАЗики, попрыгивая на ухабах, покатили в Староремесленный район.
Там, информация оказалась более правдоподобной. Командовал парадом Ваня Гапасько, руливший головной машиной и ориентирующийся по рисунку-схеме, изготовленному Исой. Помотавшись пару раз туда-сюда по линейке Староремесленного шоссе и, в конце концов, угадав нужную отворотку, машины, выехали за город.
Около двух километров проехали по пустынной просёлочной дороге, когда перед их глазами, из-за холма, показались дома. Первый, самый ближний к дороге, был крупнее и находился от всех остальных на расстоянии двухсот — двухсотпятидесяти метров. По уверениям Псы, именно этот дом и был тем самым объектом ваххабитского подполья.
Кроме, непосредственно дома, во дворе находились многочисленные хозпостройки, а сама территория была обнесена высоким забором.
— Ну, Володя, что скажешь? — ехавший за рулём второго УАЗа, Рябинин, обратился к «Малдеру». Омоновец был специально прихвачен операми для проведения рекогносцировки.
— Можно разворачиваться, что надо я уже увидел, — пробормотал Малдер, наклонившись к лобовому стеклу, внимательно рассматривая двор и постройки, — работаем только в ближнем?
— Ну да… Всех мужиков от 16 до 50, — ответил Сергей, наблюдая за манёврами Гапасько, затеявшего разворот на дороге и, тормозя принялся выворачивать руль, — там один или двое… По-крайней мере, такая информация.
По приезду на базу, опера с Малдером расстались, забившись встретиться и всё обсудить после вечерней проверки. Предварительно, было решено проведение мероприятия наметить на шесть утра.
Катаев, вернувшийся с убийства на блокпосту, не успел толком перекусить, как поступила новая команда на выезд. В университете, при проведении оперативных мероприятий, застрелили двух сотрудников УФСБ по Грозному.
Как позже выяснилось, оба убитых были прикомандированы из Рязанской области на полгода. Отрабатывая какую-то свою информацию, они, в сопровождении СОБРа, подъехали к одному из корпусов университета, тому самому, куда, не так давно, уже выезжала опергруппа на обгоревшие трупы. «Собры» остались на входе, а четверо фэйсов, не ожидая сюрпризов в храме науки — им всего-навсего необходимо было переговорить с одним из преподавателей — спокойно вошли внутрь.
По окончании беседы, спускавшимся по лестнице оперативникам в спину загрохотали выстрелы. Внезапная подлость нападавших была бесспорна — двое скончались на месте. Ещё один, получив тяжёлое ранение, сразу же потерял сознание. Четвёртый же успев заскочить за лестничный пролёт, открыл ответный огонь. Нападавших было двое, один из них, словив пулю из эфэсбэшного АПСа, смог добежать до окна, разбить его и кулем вывалиться со второго этажа на кучу земли, смягчившей его падение.
Второй, невредимый, со спринтерской скоростью, коридорами пронзил учебный корпус насквозь и, выбив окно, скрылся во дворах спального района. Собровцы, среагировав на стрельбу, закрепили лежащего без сознания «духа» и оказали первую помощь раненому эфэсбэшнику.
До приезда подмоги бойцы, матюгами и пинками согнали почти всех преподавателей и студентов в одну аудиторию. Так как учебный день давно закончился, эвакуировать, а заодно и придержать возможных свидетелей было необходимо.
Следственно-оперативная группа Центра Содействия в этот раз прибыла быстрее всех подразделений, обычно стягиваемых на такие резонансные преступления.
Костя с парой участковых, узнав местных оперов, что-то перетиравших с гаишниками около машины, подошёл поинтересоваться ситуацией.
На место, кроме вологодского «Урала» и грозненских гаишников с операми, постепенно прибывали и другие машины. С учётом двух «буханок» фэйсов становилось тесновато. В один из немногих на весь Грозный реанимобиль грузили раненого офицера, пара «девяток» и «Нива», судя по номерам, принадлежали чеченскому ОМОНу и РУБОПу, а все прибывшие на них в решительных позах застыли рядом.
Костя, повертел головой, ища глазами прокурорских и, никого не увидев, решил, что те работают в здании.
У входа, двое собровцев, зачем-то спросили куда он направился, Костя, удивившись, стандартно буркнул: Свои, ждут меня… «Маски», переглянувшись, пропустили его внутрь и опер оказался в просторном холле учебного корпуса. Естественно, никаких студентов здесь уже не было и Катаев, пройдя через фойе, оказался в коридоре, расходившемся в разные стороны. Прямо перед ним оказалась лестница с пятнами крови на верхних ступеньках.
Её никто не осматривал, из чего Костя сделал вывод, что ни прокуратура, ни опергруппа ещё не работала. А трупы своих фэйсы наверняка увезли. Странно, конечно, почему не шерстят этажи, подумалось ему, да и эта стража у входа. Катаев собирался выходить, когда его внимание привлёк непонятный шум в правом конце коридора. Секунду поколебавшись — посмотреть самому или крикнуть поддержку по рации — он, как ни странно, выбрал первое. Аккуратно сдвинув предохранитель на положение автоматического огня, опер, стараясь ступать потише, двинулся по коридору.
Громкий вскрик прорезался за одной из дверей учебных аудиторий. От неожиданности Костя чуть не нажал на спусковой крючок, мгновенно пришедшим в голову решением было выскочить на улицу и позвать «собров», но в этот миг за невнятными шорохами он явственно расслышал:
— Тихо, бл… ь! Тихо! Вафельник заткни этой твари черножопой!
Гадая кто же это мог быть, Катаев, приблизившись к двери, из-за которой уже чётче звучали русская речь, сдавленные вопли и шорохи, громко сказал:
— Ку-ку! Кто работает?!
На всякий случай отшагнул в сторону.
Почти одновременно, дверь под мощным ударом распахнулась, но никто оттуда не выходил.
— Чего надо?! — раздался грубый голос. — Работает ФСБ!
— Свои… — понимая, что бояться вроде нечего, но, не опуская оружия, ответил Костя.
Выглянув в дверной проём на полкорпуса, он увидел высокого плотного парня, в погранцовом маскхалате, бронежилете и с АКСУ в руках. За его спиной, между раздвинутых парт, кто-то лежал на полу, но кто — понять было нельзя, потому что две крепкие камуфлированные фигуры практически сидели на лежащем. Ещё один, лет сорока пяти, седой, короткостриженный с глубокими залысинами мужчина, приближался к дверям.
— Мор, ты почему не в коридоре? — строго бросил он открывшему дверь, — кто вас допустил в здание? — уже к Катаеву обратился седой.
Костя хотел было взбрыкнуть, но узнал в нём одного из выезжавших на подрыв «Урала» у «Красного Молота» руководителя из ФСБ. Опер даже смутно припомнил, как наворачивал перед тем позвоночником Николай Иванович.
— Я из опергруппы… Мы на осмотр приехали… — начал было он объяснять.
— Ваше звание? Фамилия? — перебил его эфэсбэш-ник.
— Старший лейтенант… Катаев… — машинально ответил Костя, но тут же придя в себя и, скинув остатки трепета перед суровой организацией, дерзко спросил сам:
— А ваше? Представьтесь, пожалуйста…
Уловив биоволну угрозы от молодого, судя по поехавшему вниз углу рта, собравшегося матерно, а может и физически, выставить забуревшего мусорка, Костя спокойно посмотрел в глаза седому.
— У нас товарищей убили, — мягко, но в тоже время решительно, каким-то образом, оказался «фобос» вместе с Катаевым в коридоре, — мы с задержанным работаем… Он умирает, у него ранение и… кровопотеря… его, э-э… допросить срочно надо… Понимаешь?
Глаза его, оказавшиеся близко к Костиному лицу, мазнули холодом кладбищенской оградки.
Сглотнув комок досады, оттого, что влез не в своё дело, Костя отступил назад.
В аудитории вновь послышались вскрик, возня, звук удара, мычание. Молодой, стоящий на пороге, захлопнул дверь. Катаев и седой остались в коридоре одни.
— Не мешай нам, братан, — протянул руку эфэсбэшник, — и… если сможешь, придержи прокурорских. Нам минут десять ещё надо…
Костя молча кивнул и пожал протянутую руку. Рассыпаться в уверениях, клятвах и обещаниях не стоило. Сцепившимися взглядами, терявших своих на войне, мужчины поняли друг друга без лишней патетики.
Прокуратура, эксперт и местная опергруппа прибыли позже всех, ещё минут десять Катаев вводил их в курс дела. Между тем в районе разворачивалась войсковая операция, к университету приезжали всё новые и новые машины. Узнав в вышедших из дверей корпуса фэйсов, работавших в учебной аудитории, Костя указал Яше — тот сегодня дежурил от прокуратуры — на седого:
— Иваныч, вон, старший у эфэсбэшников, ты бы с ним переговорил… Он и по месту сориентирует и скажет куда «двухсотых» увезли…
Как оказалось впоследствии (Костя читал материал об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ФСБ), раненого, выпавшего из окна, офицеры ФСБ занесли в здание для оказания медицинской помощи, но тот, к прискорбию, скончался до приезда врачей, скорее всего, от болевого или геморрагического шока…
Оба «мобовца» и даже водитель приняли участие в «зачистке» жилых массивов, а Катаев, добровольно взвалив на себя функции общественного помощника, взял оформление части прокурорских бумаг на себя, благо при таком количестве личного состава и техники, работающего в округе, осматривать место происшествия было комфортно и безопасно.
Проработав до четырёх часов вечера, опергруппа, как обычно с нулевыми результатами, вернулась в расположение ПВД.
* * *
На следующее утро, ещё в темноте, участники предстоящей операции по задержанию, омоновцы и опера, кучковались около двух «буханок» и одного «козла», ожидая совещавшихся старших экипажей.
В первую машину, помимо четырёх бойцов ОМОНа, планировались Липатов и Гапасько, во второй, с рулевым Рябининым едут исключительно опера, а в третью — к омоновцам грузятся Катаев и Кочур. В омоновских «буханках» старшими едут Малдер, проводивший рекогносцировку и Луковец, никогда не пропускающий боевые выезды.
По обоюдному согласованию было решено, что опера работают на периметре, учитывая не маленькую площадь усадьбы, а омоновцы непосредственно в доме, их опыт по такого рода мероприятиям, как правило, на порядок выше оперского.
Наконец, занимавшийся рассвет со скрипом отворил ворота и колонна пошла в город.
В предрассветных сумерках побитые дома и здания казались ещё более запущенными и безжизненными, чем при свете дня.
Тем оазисней выглядело здание «Грозэнерго», подсвечиваемое со всех сторон шарами локального уличного освещения. Улицы были пустынны и, шедши первым УАЗ Рябинина предупреждал блокпосты по «боевому» каналу о приближении колонны. Правда, пару раз пришлось тормознуться и объясниться, прежде чем автомобили выскочили на оперативный простор пригородной дороги.
Прокравшись пару километров с выключенными фарами и, вынырнув из-за холма, машины остановились. Работая вместе не первый раз, с чётким распределением ролей бойцы и опера, быстро и бесшумно выбрались наружу. Дорожная насыпь возвышалась над полем, посреди которого, метрах в стапятидесяти располагался нужный объект. Утренний туман уйдя из города, всё ещё сохранялся в низине и, дальние хутора пропадали в мутной дымке.
Омоновцы, двумя группами, с замыкающими оперативниками, цепочками пошли в обхват дома.
Костя занял свой пост на углу забора и, пристроенному к нему, сараю. Двигавшийся следом Кочур, осмотрев хозпостройку, скрылся за изгибом ограждения и выставился на охранение, оказавшись на самой дальней точке.
Катаев, держа автомат в боевом положении, посматривал на дорогу, уползающую меж холмов в гротескные очертания города. Остальные опера, также рассосались по своим точкам. Вместе с бойцами групп захвата в дом пошли Рябинин и Гапасько.
Из-за забора, куда перемахнули омоновцы, пока ничего не доносилось. Тишина тянулась несколько секунд.
Хриплый лай собаки и на её фоне треск выламываемых дверей вкупе со звоном вышибаемых стекол подтвердили факт проникновения ОМОНа в «адрес». Ещё через минуту рация крякнула: «Выход!» и послышались звуки освобождаемой от засова калитки. Женские вопли-возгласы разнеслись по двору — Катаев увидел уходящие группы, волокущие, закованных в наручники двоих полураздетых мужчин.
Один из отходящих в аръегарде (судя по фигуре Рябинин — все были в масках), держа автомат стволом в небо, скомандовал в рацию отход. Продублировав команду круговым жестом руки, он побежал вслед за омоновцами. Костя по старому маршруту дернул к дороге. Хутор, судя по доносившимся в спину звукам, просыпался. В дальних домах залаяли собаки, захлопали двери и к воплям во дворе «отработанного» дома присоединились крики с других дворов. Взбежав на дорожное полотно, тяжело дыша (двенадцать килограммов амуниции ощутимо добавили нагрузки), Костя последним запрыгнул в чрево «буханки». Все были в сборе, на полу, свернувшись в клубок, с пакетом на голове и скованными сзади руками, лежал мужчина в майке и спортивном трико. Костя даже отметил про себя наличие одного шлёпанца на ноге. Шумно сопя, бойцы закатывали маски на лоб, переглядываясь между собой.
Луковец, вывернувшись с переднего сиденья в салон, окинул подчиненных взглядом и, скорее для себя сказал-спросил:
— Все?!
Бойцы дружно закивали в ответ, Луковец, в свою очередь, хлопнул водилу по плечу. Тот, не переспрашивая, стронул машину с места.
— Стой!! — заорал Костя. Только сейчас он понял, что рядом нет Кочура. Желание свалить поскорей и без потерь, слегка затемнило сознание:
— Стой! Сани нет!
Луковец, качнувшись вперёд от резкой остановки, выдернул рацию и запросил, оторвавшиеся вперёд другие машины:
— У вас всё?!
С интервалом в секунду оба экипажа подтвердили наличие личного состава.
— Не гони! На месте все! — раздражаясь, крикнул Сергей оперу. Понять его было можно, он отвечал за своих, а залогом безопасности как раз и являлся быстрый уход от места спецоперации. «Буханка» снова тронулась.
Но Костя был уверен, что Кочур никогда не сел бы в другую машину — это было отклонением от жёсткого плана, поэтому вывод напрашивался сам собой. Забыли. Вжикнув молнией разгрузочного жилета, Костя сбросил его как балласт кому-то из бойцов на колени и, схватив правой рукой автомат за цевьё, левой рванул ручку дверцы.
— Куда?! Куда, бл… ь?!! — в спину донесся крик Луковца. Засипели тормоза.
Это был лучший показатель в спринте за всю Костину жизнь. Рискуя каждую секунду сломать ноги в давно необрабатываемом поле, он летел обратно к дому. Занимавшийся рассвет позволил рассмотреть, как от дальних домов движутся мужские фигурки, с отчётливо видимым оружием в руках.
Понимая, что влип и проблем, скорее всего, избежать не удастся, Костя закричал, что есть мочи:
— Саня!!! Саня!!!
Прыгающая перед глазами картинка — поле, дома, рассвет, люди — от крика на выдохе, заметалась ещё сильней, поэтому он не сразу увидел, как тёмный силуэт поднялся из высохшей проймы и, полусогнувшись, побежал ему навстречу.
Вскинув автомат, Костя, с нервяка, чуть не прошил восставшего как феникс из пепла, Кочура.
— Бл… ь!! Саша!! — клокочущие комки застревали в горле, не давая ни кричать, ни дышать, да и времени на общение совсем не было.
Оба опера во весь опор понеслись к дороге, стараясь держаться вместе, чтобы дом переднего края прикрывал их от людей, бегущих из дворов основного хутора.
На дороге сиротливо стояла одинокая «буханка». Омоновцы, рассевшись на колено, целили автоматы в сторону домов. Вскарабкавшись на насыпь, Костя почувствовал, что вот-вот задохнётся. Сделав пару шагов к машине, он ввалился прямо на задержанного «чеха» и, перевалившись через него, ничего не видя — в глазах разом выключился свет — откинулся в угол. Он, практически вырубившись, не видел и не слышал как Кочур, залетев следом, отвалился в сторону и захрипел. Как на ходу бойцы запрыгивали в УАЗ. Как вдалеке раздалось несколько одиночных выстрелов. Резкий поворот за придорожный холм избавил автомобиль от их последствий.
Луковец, решивший не учинять разборок по Кочуру, в присутствии задержанного, молчал. Не доезжая до базы с километр-два, он увидел, что передние машины остановились и стопорнул водиле.
— Тормозни… Что ещё-то?
Луковец с Катаевым, уже отдышавшиеся и пришедшие в себя, вылезли наружу. Навстречу, с озабоченными лицами к ним спешили Малдер с Рябининым.
— Что у вас за стрельба под занавес приключилась? Всё нормально? — спросил Рябинин.
Они стояли на обочине со стороны пустыря с каким-то недостроем и могли не опасаться, что их услышали.
С другой стороны дороги буйствовали заросли ивняка за которыми почти неразличимо темнело длинное одноэтажное здание.
Луковец махнул рукой:
— А-а-а… Твои потом сами расскажут…
Сергей и Малдер, не заинтересовавшись, переглянулись и Володя выдал:
— Проблема у нас… Не тех взяли.
Мгновенно озаботились Катаев и Луковец:
— Как не тех? А кого? — непонимающе спросил Костя.
— Вовка говорит, что тот, который у них… это командир взвода ППС Фрунзенского РОВД…
— Бл… Попадос… — протянул Костя.
Луковец, сжав губы, посмотрел на Рябинина. Нехорошо покачал головой. Последствия таких ошибок могли быть серьёзными — от официальных разборок до кровавых.
— Серый, это точно? — всё ещё не верил Костя, — Володь, может ты ошибся?
— Точно. Его и из ваших кто-то узнал. Мешок снимали…
— Хм… значит, ошибся «человек», — Костя посмотрел на свою «буханку», — интересно второй тогда кто?
— Да хер с ним! Со вторым-то! — не сдержался Луковец, — делать-то что будем?! Это же менты… Извинимся и обратно повезём?!
Молчавший до этого момента Малдер покачал головой.
— Нам местные потом такую жизнь райскую устроят… Сами же знаете, сольют, суки, а потом на месте происшествия похахатывать будут…
— Может их… ну…? — шутя или якобы шутя, не договорив, предложил Луковец.
Рябинин нервно кусал усы и губы, судорожно ища выход из стрёмной ситуации.
— Вдруг их родня уже с местными мусорами связалась… может блоки уже перекрыли, — продолжил негативить ситуацию Костя.
Сам того не предполагая он подкинул Рябинину оптимальный вариант.
Серёга вскинул глаза:
— Короче… Делаем так… Сейчас их к херам выкидываем где-нибудь, ну, типа, не опознали… Базарим как десантура белоглазая… И уходим по отдельности на Ханкалу. Если что и будут потом пробивать, то, максимум, дознаются про УАЗики, которые на «пыльный» город ушли.
— Нормально… хотя… Ладно… — Луковец осмотрелся, — уходить-то как будем?
— По Жуковского… Садовой, — загнул пальцы Рябинин, — ну, можем, ты ещё какие-нибудь маршруты знаешь…
— Сейчас, с утра на Садовой все фугасы на себя собрать можно… бл… автобус уже какой-то с утра плетётся… — выглянув за Малдера, сплюнул Луковец, — Мы уходим по Жуковке, этого чёрта выкинем в гаражах там… Вы, по своему сами решайте, мы погнали, времени нет… Встречаемся за блокпостом на выезде.
Скороговоркой выпалив и не дожидаясь ответа, Луковец быстрым шагом направился к «буханке». Костя, секунду постояв и, получив кивок Рябинина, двинулся следом.
В машине, Серёга, подавая пример, натянул маску. Бойцы повторили. Кочур хотел было задать вопрос, но Костя упредил его, приложив палец к губам и покачав головой.
Лежащий на полу, закряхтел и что-то промычал. Костя, оставляя в его памяти ложный свет, легонько ткнул кроссовкой в бок и сказал грубым голосом:
— Лежи, сука! Сейчас на тебя кэп посмотрит. Если узнает — конец тебе… Заткнись…
Луковец, сидя рядом с водителем, полушёпотом и жестами указывал новый путь.
Перед частным сектором на улице Жуковского находился гаражный кооператив, естественно, не функционировавший. Недалеко заехав в его лабиринты, автомобиль остановился. Хромающего на одну ногу чеченца вытащили к кирпичной стене, поставив на колени. Катаев стянул с его головы пакет. Всклоченная голова с кляпом во рту и круглыми от страха глазами вертелась от одного бойца к другому.
Никаких нашивок, распространённая «горка», автоматы, маски. Понять кто это и что от тебя хотят было сложно.
В круг бойцов, обступивших задержанного, зашёл Луковец (естественно, в маске).
— Не тот… Эх, рэксы, опять ошиблись, — глухим голосом сказал Сергей, — браслеты снимите с него…
В душе не понимая подобных приказов, но привыкшие подчиняться командиру, бойцы освободили мужчину от наручников.
— К стене! — скомандовал Луковец.
Когда пленника развернули, не поднимая с колен, к стенке, Сергей указал бойцам на «буханку».
Очевидно, считая, что командир остался один на один с чеченцем для последнего аргумента, те беспрекословно заняли свои места. Так же по-видимому, подумал и задержанный. Крупная дрожь при двадцатиградусной температуре летнего воздуха с неба не появляется.
Встав чеченцу в затылок, глухо, скорее всего, зажав зубами ткань маски, Луковец проговорил:
— Ты стоишь здесь… считаешь до ста. Если встанешь раньше — завалим… Всё сделаешь как я сказал — пойдёшь домой… Кляп пока тоже не трогай. Живи, бл… ь и радуйся…
Мужчина прижался лбом к кирпичной кладке и закрыл глаза. Сзади хлопнула дверь и «буханка», заскрежетав передачей, уехала, оставив задержанного наедине со своими мыслями.
— В Ханкалу! Ходом! — как только подъехали к улице Жуковского, приказал Луковец водителю и, тут же без перехода, повернулся в салон:
— Костян, что за херня-то?! Что за подставы?! Я уж забыл про этого мудака, который в деревне решил остаться, но с ментами вы борщите!
Все находившиеся в машине бойцы непонятливо вертели головами то на Катаева, то на Луковца, то на, также как и они ничего не понимающего, Кочура.
Косте оправдываться не хотелось, но, понимая справедливость упрёков, сдержанно ответил:
— Информация не моя. Мы разберёмся… Серый, от криков всё равно ничего не изменится…
— Еб… Костян… — уже отходя и на пару тонов тише, протянул Луковец, — ну, хоть как-то проверяйте. Сам же знаешь, с местными и так по лезвию… А тут ещё…
— Нам сверху скидывают — мы отрабатываем, — решил спихнуть всё на вышестоящих кураторов Костя, — а проверять… Как? Сам же понимаешь… только с колёс работать и приходится…
УАЗ притормозил около блокпоста. Подошедший боец заглянул к водителю:
— Куда собрались-то, парни? До «инженерки-то»?
Луковец хохотнул:
— В баню… С утра, чтоб без очереди…
Постовой махнул и заграждение оттащили в сторону. Теперь на выезд из города вела прямая дорога.
За пределами города, после последнего блокпоста, машины снова построились в колонну и, отъехав ещё несколько километров, остановились. В пределах видимости находился блок, где «Визири» крепили Турпала и Саламбека.
Съехав с обочины, автомобили скучились в чахлом кустарнике. Все, включая водителей, вышли размяться. Рябинин и Луковец отошли в сторону от, разбившихся на группки, оперов и омоновцев, обсудить создавшееся положение. Костя, наслушавшийся от Луковца ещё в машине, пошёл к компании оперативников. Подойдя, услышал оконцовку рассказа возбуждённого Кочура:
— … я думаю всё… Вилы… Машины уже пошли, а до дороги ещё метров сто бежать… оглядываюсь — смотрю от домов «чехи» бегут… — он перевел дух, — до сих пор на посрать пробивает… Ну, я в борозду какую-то залёг, гранаты, там, выложил, автомат…
— А личина играет… — Костя сзади похлопал рассказчика по плечу.
Тот размашисто улыбнулся и обнял его за шею:
— А тут этот бежит, орёт, как потерпевший… Только рот один и видно…
Парни, стоявшие в кружок, дружно рассмеялись.
Бескудников, уперев ногу в колесо «козла», качнулся и спросил Кочура:
— Слышь, а там ещё стрелял кто-то? Это ты обороняться начал?
— Да нет… это когда мы в машину уже лезли, кто-то из местных шмалял…
Кочур, как и все остальные был в курсе о «технической» ошибке в объекте задержания.
— Самое главное чтобы эта стрельба не продолжилась, — заметил Катаев. Ему надоело держать автомат на весу и он прислонил его к машине, рядом с пулемётом Долгова, — вы-то своего где десантировали?
— Почти на «Минутке», — зевнул Бес — в пятиэтажке раздолбаной… Хотя лично я, в местной мусарне его не видел… Ты, Ваня, часом не мог ошибиться? — повернулся он к Поливанову.
Тот отрицательно покачал головой:
— У него шрам, такой, на шее… как от ожога, даже волос на затылке в этом месте нет… Я из-под мешка увидел и задрал его дальше. Ну и охренел… Как-то на одном из выездов этот пассажир оцеплением командовал… Да и Малдер…
— А может они параллельно и подрывы мастырят? — задумчиво почесал в затылке Долгов, — одно другому не мешает…
— В чём разница-то? Даже если они «духи» по совместительству? — стоящий рядом с ним Гапасько скептически скривился, — у нас что доказухи вагон? По-любому прессовать бы пришлось…
— А мне один хрен, хотите пойдём ментов резать, хотите разбежимся кто куда… — на манер бандита из фильма про чёрную кошку, ухмыльнулся Бес.
— Бескудников, — это диагноз, — констатировал Костя, — да, через час такая бы заваруха началась… Забыл про студентов-то?
В самые первые дни пребывания в Грозном, отдел МОБ выехал на локальное мероприятие в район драм-театра. Вместе с ними работали коллеги из Фабричного Центра Содействия. Безопасность обеспечивали срочники внутренних войск, прибывшие в командировку несколько дней назад.
Череповецкого ОМОНа, ввиду отъезда водовозки и опергруппы, нуждавшихся в огневом сопровождении, на «зачистке» не было. Если короче, то ни одного подразделения с опытом, на том мероприятии не оказалось. Опера в это время как раз скучали за блокпостом на «Трёх дураках», ожидая встречи с Исой.
И гремучая смесь сработала. Ретивые участковые устроили разгон стихийного рынка (несколько палаток вдоль дороги), затем поползали по соседним домам и, когда молодой сержантик ВВ указал на четырёх студентов ЧГУ, наблюдавших за их действиями, перекинулись на физические объекты.
«Чехи» — молодые, наглые и накачанные ребята, поплёвывая семечки, стояли около новенькой «девятки». Менты, трансформировав своё раздражение от их внешнего вида в подозрение к причастности к НВФ, зуботычинами, выворачиванием рук и матом приземлили «золотую молодёжь» в кузов «Урала». Слетевшая спесь и жалобные крики о том, что они просто так остановились в месте проведения мероприятия, значения уже не имели. Их привезли в Центр Содействия и загрузили в камеры. Через полчаса площадь перед комплексом зданий федеральных структур была заполнена автобусами, перевозящими студентов из районов, женщинами, как правило причитающими, и просто сочувствующими.
Силовые ведомства заняли оборону, но участники незапланированного митинга активных действий не предпринимали. Чуть позже в комендатуру прибыла делегация из мэрии. В здании прокуратуры прошли переговоры, на которых испуганный Жоганюк представил четыре протокола за мелкое хулиганство и заверил, что к задержанным больше никаких претензий нет.
Предмет обсуждения был исчерпан и стороны разошлись. Студентов выпустили, толпа рассосалась. Прокуратура, проверив законность действий МОБа, вынесла официальное предупреждение в адрес руководства. В свою очередь, начальник МОБа Чугунов, по прозвищу Чугун, так и не дознался, чья же была инициатива по доставлению студентов в КПЗ.
Все запомнили этот случай надолго, именно поэтому, сомнений в правильности сегодняшних действий ни у кого не возникало. Ещё минут десять все дружно пытали Ваню Гапасько по вопросу ошибки в адресе при получении информации от источника или её неправильного применения на местности. Ваня клялся и божился, что несколько раз переспрашивал и даже заставил Псу изобразить адрес схематично на бумажке, которой и потряс в качестве вещественного доказательства.
Закончивший своё конфиденциальное общение с Луковцом, примкнувший к ним Рябинин сообщил о принятом решении. Первой уходит машина Малдера, на разведку, узнать нет ли шухера в конторе. Остальные через минут тридцать — сорок подтягиваются в город на расстояние приёма носимых станцией. Если всё тихо, оставшиеся экипажи возвращаются на базу…
— А если нет, то будем решать на месте, — закончил Сергей.
На этом и разбежались по машинам. Первой ушла «буханка» Малдера, а через полчаса двинулись остальные. Откричавшийся по рации Володя, уверил в отсутствии проблем и экипажи неудачной вылазки, успев к завтраку, вернулись на ПВД.
Опера и омоновцы похоронив провальную операцию в своих рядах, лишь на всякий случай обговорили легенду о, якобы, пустом адресе.
* * *
В этот же день при выходе из Центрального рынка были убиты двое сотрудников чеченского РУБОПа. До этого дня организация, если и не считалась неприкосновенной, то практически не несла потерь. На место, помимо фрунзенцев, выехала и опергруппа Фабричного Центра. Дежурным опером был Гапасько и, в связи с этим происшествием, он исчез на весь день. Липатов, Поливанов и Кочур влились в ряды МОБа и ОМОНа, выехавших на уничтожение очередного нефтезавода.
Практически официально, информацию слил хозяин подобного производства, только в Староремесленном районе, снизив для себя уровень конкуренции. Опера, узнав, что проведение мероприятия проходит в районе, где в одном из «адресов» может скрываться разыскиваемый «крадун», сочли возможным проверить под шумок информацию.
Поливанов и Долгов скрывались в прохладе рабочего кабинета, находившегося не на солнечной стороне, а с заложенным кирпичами окном. Служебная сознательность, внезапно проснувшись, отправила их поднапихать бумаг в накопительные дела, закреплённых за ними линий работы. Бескудников, лет пять назад попрощавшийся с такими понятиями как «служебное рвение», «штабная культура» и «секретное делопроизводство» призывы друзей проигнорировал и завалился спать. Сиеста у меня, резюмировал он.
Катаев, все эти дни мучимый вопросами по Тимуру, решил посоветоваться с Рябининым. Тем более «человек» пропал окончательно. В очередной раз сходив к лотку с полотенцами, Костя увидел там другую женщину — седую чеченку лет шестидесяти.
— Серый, пойдём покурим, — Костя отложил книжку и встал с кровати.
Рябинин, перебиравший видеокассеты около телевизора, поднял удивлённые глаза:
— Ты же не куришь?
— Поговорить надо…
Рябинин бросил кассету с «Криминальным чтивом» обратно в кучу:
— Пойдём…
В курилке, как назло, тусила отдыхающая омоновская смена. Зомби, отошедший от ожогов, что-то увлеченно рассказывал.
— Пойдём, вон, у бани на досках посидим… — предложил Костя, вспомнив о штабелях, когда давал интервью.
Баня была почти готова.
Прапорщик ОМОНа Горынцев, тот самый, которого Куренной суеверно сослал на строительство, о чём-то деловито «тележил» с двумя плотниками-добровольцами из числа отделения охраны.
— Валера, мы на штабелёк присядем? — крикнул ему Рябинин, — поболтать, да на красоту вашу посмотреть…
Горынцев, а проще Горыныч, обернулся и, узнав Рябинина, кивнул, мол, мог бы и не спрашивать.
— Ну что у тебя? — забравшись на штабель и, разрывая ногтем обёртку на пачке сигарет, поинтересовался Рябинин, — … садись давай…
— Да я постою, — Костя упёрся ногой в доску и облокотился на колено.
— Насчёт Псы погонять хочешь? — выпустил дым через ноздри Сергей.
— Ну и насчёт него тоже… Ты ему вообще-то доверяешь? Он откуда взялся-то?
— Была ситуация одна… Такая… не очень правильная… «Визири» искали одного «духа» из Бамута, называть его не буду… не помню уже… Он парня у них завалил, причём не с подрыва или с засады, а так, в нахалку…
Пацан разведчиком был, офицером, общался с этим «духом». Вот на одной такой встрече, где-то в коровниках, что ли, «душара» и завалил «визирёнка»… С глушаком, сука, работал… С трупа забрал оружие и берет «краповый» из-за пазухи вытащил. Когда бойцы страховавшие заглянули, командир их остывал уже.
— А «чех» куда делся? Да и как так боец подставился-то?
— Они общались с 95 года… в каждой командировке… Что-то типа дружбы было…
— Так может не он, а…
— Он, — коротко перебил Рябинин и щелчком отправил окурок в сторону, — за «краповика», разведчика, да ещё и офицера ему такие бабки заплатили… Так вот… Я тогда с Ромкой в Бамут к главе администрации приехал… Короче, когда мы у здания сельсовета стояли, ко мне какой-то парнишка подъехал. С ходу спросил как найти «Визирь», я его конечно, за жабры… За такие-то вопросы… Я так думаю на это и рассчитывалось — он мне сразу же сказал, что есть человек, который знает, кто убил их бойца…
— Как-то сложно всё… — Костя поменял опорную ногу на штабеле.
— Наоборот… Им гарантированно нужна была встреча… Пацанёнок, ему лет шестнадцать где-то было, сказал, что человек готов встретиться с командиром «Визиря»… Ну… — Рябинин нахмурил лоб, — там-то, там-то… Завтра, мол, в десять утра… Я этого гаврика в заложники и к «Визирям», мы тогда плотно общались… Кстати, пацан и не против был…
— A-а, вот зачем этого почтальона прислали, чтоб вы поверили в серьёзность встречи… А если бы он шахид оказался?
— Я на эту тему не грузился особо… Знаю, что утром на «стрелу» приехал Иса, а дальше… короче, не моё дело.
— Так сдал он иудушку-то?
Рябинин достал ещё одну сигарету и, словно не слыша, продолжил:
— Приезжаю я как-то в Урус-Мартан, у Ромки, там, кореш из Кузнецка… Вот… Подходит ко мне дед, седой такой, еле дышит. Предлагает три тысячи долларов за то, чтобы я со своими кунаками его «кровника» завалил… Я так ещё осмотрелся… Ромка в Центре Содействия, вокруг никого, только постовые на КПП. Я деду говорю: «Ты чего, рехнулся, старый? Если он «душара», то базара нет, рыпнется — завалим… Только информацию давай стопроцентную…
— Ну а чего? Совместил бы приятное с полезным, — хмыкнул Костя, — деньги на крайняк, вон бабкам русским в Грозном раздал бы…
— Да не в деньгах дело! — внезапно разозлился Сергей, — аксакал говорит, мол, месяц назад его знакомый через какие-то свои связи, хрен пойми какие, вышел на меня по похожему вопросу… В Бамуте… И кровничек через недельку исчез… Причем кровник этот, такой матёрый был, даже говорят «краповиков» мочил…
— Охренеть, — задумчиво покачался на ноге Костя, — под вас, по ходу, денег взяли…
— Был бы дедок помоложе, я бы из него душу вынул… Но тут возраст, сам понимаешь…
— Какой прок от кровной мести, если никто не узнает, как и за что уедет к Аллаху кровник…
— Не важно… Он так и сказал, мне всё равно… Главное чтобы его не стало… Я, говорит, старый, умру скоро, а он сына убил, одни бабы остались… Мстить некому.
— Ну а в итоге-то что?
— В итоге я его с деньгами послал…
— Правильно, конечно, — язвительно буркнул Костя.
— Адресок взял, — не обратил внимания Сергей, — мы с «Визирями» поработали… ну… в общем…
Сергей замялся.
— Но это совсем другая история… — улыбнувшись, помог ему Костя. Он всё понял.
— Да… А с Саней Щепёткиным я потом поговорил, объяснил ситуёвину… Вкурили мы, конечно, что Иса и нам помог и бабла срубил. Саня обещал с ним потом профбеседу провести. Вот такой вот… Иса…
— М-да… А потом-то с ним работали?
— Вроде «Визири» тёрли с ним какие-то темы. Я не уточнял.
— А сам-то ты по сегодняшнему моменту что думаешь? Случайность или подстава? — Косте надоело стоять и он начал вперёд-назад похаживать перед сидящим на досках Рябининым.
— Он сам ошибиться мог… Может этого мента с оружием срисовал случайно… Может ему кто-нибудь самому слил… — пожал Серёга плечами, — в конце концов, его корешок Тимур тебе-то верняк зарядил.
— Вот по Тимуру я и хотел с тобой поговорить, — Костя решился, — помнишь день, когда наших на Садовофугасной завалили?
— Ну?
— Мы же приехали где-то через час… Все наши как раз туда выскочили, помнишь?
— Да помню, помню…
— Помнишь, я Тимура на рынке срисовал, он ждал меня… я с ним остался… А вы в контору заехали…
— Не томи! — не сдержавшись, рыкнул Рябинин.
— Я тогда внимания не обратил, точнее обратил, но значения не придал… У него рука, кисть, забинтованная была… Похоже на свежак было. Он мне про разборки на базаре какие-то наплёл… А Антонио рассказывал, короче, что «духов» на Садовой было двое и он одного в руку подстрелил…
— Ты думаешь, они отстрелялись и сразу на рынок, к нам? Засветиться?
— Я пока ещё ничего не думаю… Ласту бы его проверить…
— Так-то толково… — размышлял вслух Серёга, — алиби железное, не подумаешь на него… А с другой стороны контачит с нами… Ты, кстати, плётку-то не отдал ему ещё?
Костя опустил голову:
— Отдал…
— Охренеть… А если…
— «А если!» «А если!» — Катаев дал волю чувствам, — я понимаю, что «если»! Но ты же сам говорил: обманывать нельзя и всё такое! А сейчас я получается дебил, да ещё и крайний!
— Да не ори ты! — Рябинин достал третью сигарету, случайно сломал её и полез ещё за одной. — Кто об этом кроме нас-то знает?
— Тимур, кто…
— Это понятно… Да и выхода на тот момент другого не было… В конце концов через этого Тимура мы солдат вытащили…
— Надо его как-то отловить… — проследил взглядом за полётом погасшей спички, Костя, — на встречи он не приходит, загасился… связную поменял…
— Через Ису вытащим, — Рябинин глубоко затянулся, — он-то, вроде, пока не шхерится. И вообще, до «Визирей» надо бы прокатиться, ещё про Ису поузнавать… Я же говорю, не особо с ним контачил.
— Можно и Тимура параллельно поузнавать, — предложил Костя, — Машину его мы знаем. В лицо тоже… Я даже на всякий случай, номер «девятки» срисовал, на которой он в крайний раз приезжал… Где-то на бумажке записано…
— Я думаю пока рановато… Во-первых народу раз-два и обчёлся, во-вторых может и сам проявится… Время пока есть… Хреново что ты сразу не врубился, если бы всё в цвет было, такое бы раскрытие было… Как бытовуха ножевая, пьяная. Через полчаса после совершения.
— Мы тогда вообще никакой информации не имели… Как наскипидаренные понеслись, вспомни…
— Если Тимур при делах, он, конечно, отмороженный… После такой делюги в контору… Хотя… наглость — второе счастье… Ладно… — Рябинин встал с досок и отряхнул штаны, — пойдём кино посмотрим… Пацаны приедут, решим, что и как делать…
— Я на турник схожу, — Костя выдернул портупею из штанов, чтобы не мешала и не давила при упражнениях, бросил её Сергею, — брось мне на кровать, я через часик буду…
* * *
Вечером, отдежуривший Ваня Гапасько рассказал о происшествии на центральном рынке. Оперативники чеченского РУБОПа вчетвером, одной машиной, приехали на рынок. Не работать, так по своим делам. Двое остались у входа, двое пошли к рядам. Оставшиеся, прислонившись к машине, болтали между собой, не заботясь о безопасности. В Грозном уважали, нет, скорее боялись, две правоохранительные организации — РУБОП и ОМОН. Правда, как выяснилось, не все.
Слишком поздно, рубоповцы заметили, притормозившую метрах в десяти от них тёмно-синюю «девятку». Выскочившие из неё, трое человек в масках, не дав ни единого шанса, кинжальным огнём расстреляли оперативников. Десять секунд грохота и машина, ревя мотором, унеслась с места происшествия. Прибежавшие на стрельбу, с оголенными стволами, рубоповцы обнаружили на асфальте лишь мёртвых друзей с многочисленными огнестрельными ранениями. «Зачистку» прилегающих домов в полном составе, с похвальной быстротой прибывшие на место провели республиканские подразделения ОМОНа и РУБОПа. Федеральные структуры были допущены лишь, что называется на подтанцовки. А Ваня Гапасько вообще ползал по тротуару, собирая гильзы и помогая следователю в написании протокола осмотра места происшествия.
— Кстати, гильзы тэтэшные были… — сказал Ваня с многозначительной интонацией.
Вечерний разговор, традиционно, проходил в курилке.
— А, кроме как, около нашего УАЗика, их, вроде, и не было нигде, — заметил Катаев, — по-крайней мере, я не помню, сколько не выезжал…
Он посмотрел на всех собравшихся. Никто из оперов также не смог вспомнить ничего.
— Кто завтра дежурит-то? — спросил Рябинин.
— Я, вроде… А чего? — Бескудников предпочитал еврейскую манеру ответов.
— Да так… ничего… Мы завтра к «Визирям» едем, значит не попадаешь… — добродушно пояснил ему Рябинин.
— А если я… Ах, да… Ну нет, так нет… — Бескудников, спохватившись, вспомнил негласное правило не меняться дежурствами.
— Так они «начистили» хоть чего? — обращаясь к Гапасько, возобновил разговор об убийстве РУБОПовцев Бес.
— Хрен знает… Но то что сейчас «мочилово» начнётся, так это к бабке не ходи… Их там аж трясло всех…
Опера, ещё минут двадцать поприкидывав возможные последствия сегодняшей бойни, дежурно промыв кости руководству, разошлись по своим делам. Кто в спортзал, кто по пиву, а кто по бабам, в смысле, к телевизору. В ближайшие несколько дней добраться до Ханкалы так и не удалось.
В один из дней, к Рябинину приехал Сулейман. Он вызвал Сергея на КПП и тот ушел на встречу на добрые два часа.
Пока Рябинин разговаривал с посредником, Ваня Гапасько отрыл в бумагах розыскного дела адрес, где стопроцентно должен был находиться, разыскиваемый за хранение анаши двадцатилетний наркоман. Ваня за пять минут взбаламутил всех свободных от дел оперов. Катаев слегка охладил его пыл, напомнив о последних ошибках, и предложил для начала прокатиться на разведку. А то вдруг окажется что и дома-то такого нет. Предложение было оценено как здравое и опера дружным кагалом полезли в машину.
Рябинин всё ещё встречался с Сулейманом, а Бескудников уехал на обнаруженное около мэрии взрывное устройство.
Гапасько сел за руль, Катаев с картой города (адрес находился где-то в лабиринтах частных домов) упал рядом, задние сиденья заняли Липатов с Кочуром, на прикрытии устроились Поливанов и Долгов, с неизменным пулеметом. Выехав одной машиной, достаточной для разведмероприятий, они нырнули в зеленые квартала частного сектора.
Нужную улицу опера нашли лишь с третьей попытки, а, оказавшись на ней, выяснили, что искомый адрес находится в самом конце. Отсчитывая дома по чётной стороне, Костя указал Ване:
— Вон, тот, по ходу… Ну, колонка где… — и сверился с картой, — точно, скинь скорость…
Ваня и Костя, припав к стеклу, увидели, что по улице, навстречу, неторопливо, с любопытством вглядываясь в их УАЗ, идут двое молодых чеченцев.
— Во! Да это ж наш бегунок! — воскликнул Гапасько, чуть не слетев с дороги. — Точно! Я же его фотку в деле видел!
Машина катилась со скоростью 20–30 километров в час, парни нисколько не тревожась, спокойно шли по обочине.
— Чего делаем? Берём? — с заднего сиденья подтянулись Кочур и Липатов.
Костя нервно глянул в зеркало заднего вида, потом вперёд:
— Хрен знает…
— Чего думать-то, Костян! — Ваня «загорелся», — хлопнем по-бырому и свалим… Тихо кругом-то!
— Ладно… — нервяк Костю не отпускал. Это не было похоже на обычный мандраж перед задержанием, — работаем…
УАЗ, скрипнув затормозил, выскочившие Катаев, Кочур и Липатов свалили «чехов» на землю. Долгов и Поливанов контролировали улицу.
Автоматическим движением, Костя защёлкнул браслеты разыскиваемому и, загнув ему руки под лопатку, погнал к машине.
Вторую ошибку в задержании (первая — работа без прикрытия) допустили Кочур с Липатовым, не взяв в машину второго. Потыкав в стороны автоматами, они просто запрыгнули в машину. Когда машина дёрнулась вперёд, Костя обернулся на них:
— А где второй-то?!
— На хер он нужен? — Кочур придерживал рукой лежащего между ним и Липатовым задержанного. — И так места нет…
Костя только покачал головой, увидев в зеркало, как второй чеченец, вскочив на ноги, словно лось ломанулся сквозь кусты.
— В дом какой-то заскочил! — с места прикрытия крикнул Поливанов.
— Чёрт… — Катаев выпростал из-под себя карту. — Так… Ваня, гони прямо, там, в конце улицы можно на параллельную выехать…
Казалось бы, основное правило о невозвращении дорогой по которой заехал было выполнено, но метров через двести, почти перед самым перекрёстком дорога обрывалась в буквальном смысле.
Бетонная плита с отверстиями люков, служивших доступом к канализационной развязке была, обрушена. Скорее всего, может ещё в первую войну, какая-то бронетехника прошлась по плите и та, не выдержав тяжести, обнажила зев дорожного провала.
По краям дороги перед рядами домов росли тополя, между которыми УАЗу было не проехать.
Растерявшийся Гапасько посмотрел на не менее растерявшегося Катаева:
— Ну, что… я разворачиваюсь… здесь не проехать…
Пятясь и подёргиваясь, машина в несколько приёмов пыталась развернуться на узкой улочке.
— Там движуха какая-то! — донеслось от прикрывающих. Чей голос Костя понять не мог. Сам он в зеркале заднего вида ничего не видел. Ване удалось, наконец, развернуть УАЗ и он, насколько позволяли конструктивные характеристики, попытался его разогнать.
В это время, чуть дальше, из дворов одного из домов правой стороны, задом на дорогу выехала белая «шестёрка», перегородив проезд.
— Опа! — Ваня резко нажал на тормоз. Машина застонала. — Влипли, по ходу…
— Пацаны! Прыгайте! — крикнул Костя сидящим на запятках.
Со снятой сзади дверцей, из практически остановившегося автомобиля опера могли беспрепятственно десантироваться и, тем самым, избежать участи быть расстрелянными в железной коробке.
За «шестёркой» показалась мужская фигура с поднятой вверх рукой.
Катаев, удовлетворённо услышав один за другим прыжки, соскочивших оперов, посмотрел на Гапасько:
— Хотели бы завалить, сразу бы завалили, — неуверенно и хрипло сказал тот.
Костя молчал, держась одной рукой за ручку двери, он чувствовал как жаба из груди попрыгивает к горлу.
— Слышь… — полушепотом произнес Кочур, — по тротуарам… смотрите…
Вдоль дороги, за тополями и кустарниками мелькали камуфляжные силуэты.
«Неужели пи… ц…» — мелькнула глуповато-страшная мысль у Катаева в голове.
— Лежи, сука! — выдохнул Кочур на попытавшегося шевельнуться под ним «чеха».
Липатов, клацнув затвором автомата, потянул ручку дверцы. Тем временем, мужчина вышел из-за «шестёрки» и, подняв обе руки вверх, спокойно шел на УАЗ. Одет он был в натовские, оливкового цвета штаны, камуфляжный свитер и модную разгрузку «лифчик», набитую автоматными рожками.
Из-за деревьев, на края обочины выступило ещё двое, с оружием, правда, стволами вниз. Водитель «шестёрки», приоткрыв дверцу, выставил камуфляжную ногу в высоком ботинке на дорогу.
— Бл… ь! Сзади! — Гапасько посмотрел в зеркало.
Костя со своего места не видел, что там происходит — достаточно было картины переднего плана. Несмотря на охвативший внутренний колотун, он с удивлением обнаружил, что руки не трясутся. Продолжать тупо сидеть в машине смысла больше не было.
— Оставайтесь в машине, двери приоткройте, — коротко сказал Катаев.
Спихнув с колен автомат, свалившийся между стульями, он вытащил из нагрудной кобуры разгрузочного жилета ПМ, передёрнул затвор и сунул его в карман штанов.
— Если начнётся… э-э… Тарань, на хер, это ведро и сваливай… — открыв дверцу, шепнул он Гапасько, — я даст Бог, дворами убегу…
На ватных ногах, стараясь казаться уверенным и спокойным, Костя вышел навстречу остановившемуся метрах в десяти от их УАЗа рослому чеченцу.
Тот стоял, широко расставив ноги, невозмутимо разглядывая идущего к нему опера. Боковым зрением Костя насчитал с каждой стороны обочины, как минимум пятерых человек. Все были с автоматами и особо не прятались.
— Вы кто?! «Фэдералы»? — резко, «ни здрасте, ни до свиданья», начал разговор чеченец.
Внутренне напрягшись и приготовившись к самому хреновому развитию событий, Костя, ощущая в кармане приятную тяжесть оружия, так же дерзко ответил:
— А вы кто?! «Ваххабисты»?
— Если бы мы были «ваххабисты» вы бы умэрли, — на тон спокойнее сказал «чех». — Зачэм плэмянника маего забырали?
— Мы из Фрунзенского Центра. Он в розыске… — Катаев решил на всякий случай обозначиться, большей частью для ответного вопроса:
— А вы откуда?
Тот, вместо ответа, слегка вышел из-за Кости, словно хотел что-то увидеть за его спиной. Что-то крикнул по-чеченски. Опер сунул руку в карман. Этот жест не ускользнул от внимания его визави.
— Эта нэ Ханкала! Волорэчэнские! — продублировал он по-русски.
Костя обернулся за взглядом чеченца. За УАЗиком, метрах в пяти, стояли Долгов и Поливанов, вооружённые пулемётом и автоматом, выглядели они неважно. Почти из-за каждого дерева на них пялились «чехи» с оружием в руках. Да и весь экипаж, надо признаться, оказался в глупом положении. Это если не задумываться о последствиях.
— Я из Фабричного РОВД, начальник внэвэдомственной охраны, — он протянул руку, — Зелимхан.
— Олег, — на всякий случай соврал Костя.
— Карочэ, я нэ знал, что он в розыске, — за панибрата обратился Зелимхан к Катаеву, — давай, скажи куда нада я его привэзу.
Прекрасно понимая, что никогда никуда он его не повезёт, а возможно и сам имеет к милиции спорное отношение, Костя ответил:
— Не вопрос, забирай… Повестку выпишем сейчас…
Чеченец осклабился:
— Сылово даю… Он прыдёт…
Обстановка разрядилась, но Катаева не покидало подлое чувство страха, он искусственно спокойным голосом произнёс:
— Только момент один… Машину убери… Мы чуть проедем и его высадим…
Лицо Зелимхана снова насупилось. Глянув сверху вниз — он был на голову выше Кости — чеченец возразил:
— Э-э… ты чыто, нэ давэряешь мынэ?..
Бл… ь, лучше бы я руку из кармана не доставал, подумал Костя, а вслух сказал, улыбаясь как можно безмятежней:
— Ну также как и ты мне… Ты за своего отвечаешь… я за своих… И потом, если мы обманем, вы наше ведро за три секунды догоните…
Внимательно глядя в лицо Катаеву, Зелимхан качался с пятки на носок. Возникла ненужная пауза. Костя понимал, что их положение практически безнадёжно и «чехи» не превращают УАЗ в решето, только из-за племянника.
— Давай так… — предложил Костя. Затянувшееся молчание не сулило ничего хорошего, а подрагивающие коленки могли выдать, — ты даёшь моим проехать метров сто, а мы с тобой прогуляемся пешочком… можем даже все вместе, — имея в виду кунаков по обочинам, закончил он.
Зелимхан, очевидно, оценив присутствие духа, или, как минимум, его элементов, отдал водителю «шестёрки» какое-то распоряжение на чеченском языке: Машина медленно съехала с дороги в открытые ворота, освобождая проезд. Костя, вполоборота повернувшись, крикнул:
— Саша! Подойди на секунду!
Долгов, с напряженным лицом, не глядя по сторонам, торопливо подошел к Катаеву.
— Саня, грузитесь в машину, метров через сто тормозните… Я подойду, парня выпустите.
— А ты? — Саша упорно смотрел только на Костю.
— А я прогуляюсь, вон, с Зелимханом, — мотнул он головой.
— Костян…
— Саша иди, иди… Торопимся все…
Костя и, криво улыбающийся, Зелимхан отошли на обочину. УАЗ, куда нырнули Долгов с Поливановым, медленно протарахтел мимо. Как шерочка с машерочкой, опер с чеченцем двинулись за ним. Краем глаза, Костя заметил, что за ними никто не пошёл.
— Бэспрэдэла многа, Костэ, — хмыкнув, сказал Зелимхан. Одну руку он тоже держал в кармане штанов, — приезжают с Ханкалы… увозят парной и всё… Кто? Куда? Нэизвэстна, кароч…
— Мы так не делаем… Можешь проверить, к себе даже не везём… Сразу к следаку, — Катаеву не хотелось оправдываться, но и подобных розыскных дел он тоже начитался, — он, правда, племянник твой?
— Да… Плэмянник… Мы его в Ингушетию хатим свэзти, лэчить, в общэм…
Когда они приблизились к УАЗу, оттуда вышли все пассажиры, кроме оставшегося за рулём Гапасько. Между операми, трусливо улыбаясь, жался задержанный наркоман.
Зелимхан и Костя остановился в нескольких шагах от группы из УАЗика.
Как в кино про резидента, отметил неуместную похожесть ситуации, Костя.
— Ну, давай, Костэ. Всэго тэбэ доброго от Бога и лу-дэй… — Зелимхан протянул руку.
— И тебе удачи, Зелимхан, — пожал её Костя. Никто ни словом не помянул про повестку или явку к следователю. Лишнее.
Катаев разошелся по дороге с отпущенным «чехом» и, на подрагивающих ногах, запрыгнул на свое место.
— Валим… — каркающим голосом выдавил он из себя, закрыл глаза и откинулся на спинку, почувствовав как отжатая таким образом, сырая от пота футболка пустила по спине ручейки. Машина сорвалась с места.
Сзади возбужденно обсуждали происшествия Кочур и Липатов, иногда прорывался, сквозь гул, голос Поливанова.
Гапасько, нервно вихая руль, искоса посмотрел на Костю:
— Вот уж никак не думал, что тебя на какого-то торчка сраного менять будем…
— Вань… высади меня на рынке, я водки возьму. На сегодня с меня приключений хватит…