Утром Костя, настроив себя на предельную нагрузку, первым делом, ещё до всяких построений-планерок, отыскал в прокуратуре следователя Яшу. Тот, даже нечесаный и неумывшийся, в тему въехал сходу и пообещал позаниматься Бекханом. По велению судьбы в его производстве и находилось дело по неустановленному трупу в рыночном павильоне. Выслушав от опера версию участия гражданина Басалаева во всяких нехороших делах, он пообещал для подстраховки (что оперативникам было на руку) взять его на месячишко-другой под стражу по убийству танкиста.
— Но! — Яша воздел к бледно-зеленому потолку своего кабинета толстый палец — я займусь мальчиком, не раньше чем через полтора часа, сам понимаешь, мне надо выпить кофе.
— Принять ванну, почитать свежую прессу! — весело закончил за него Костя и приложил руки к груди, — Яков Иваныч! Все будет путиком! Задержанный дождется вас в готовом к употреблению виде…
Таким образом, получив добро на участие прокуратуры, Костя пулей понесся на поиски Кутузова. Перехватить его удалось в интимном месте, на выходе из уборной. Дозированно слив информацию об участии Басалаева в расстреле танкиста, Костя объяснил, что по остальным эпизодам напрягать его пока не стоит.
— Пускай сначала прокуратура допросит, закрепит, оформит…
— Так… А по остальному когда? — глаза Михаила Анатольевича азартно блеснули, — много ещё чего за ним?
— Думаю не мало… — Костя старался говорить спокойней и равнодушней, — просто он на нерве сейчас, сам понимаешь, беседовали с ним по перваку жёстко… Пока давить не стоит, с ним Долгов и Рябинин потихонечку работают — он лепечет… А если шеф заметит? Начнет интеллектом грузить, подзатыльники и оплеухи выписывать… тот вдруг опять замкнется.
— Но ведь шефа проигнорировать тоже нельзя, — Миша сделал несколько задумчивых шагов от полевого санузла к комендатуре. Костя двинулся за ним, — человек сидит, хрен пойми как, ну ладно, я знаю, ты знаешь. А если Иваныч спросит что ему сказать?
— Там и скажи, дал операм указание работать по «жмуру» в павильоне рыночном. В настоящее время прокуратура доступ к задержанному ограничила, можно даже ФСБ приплести.
— У Николая Иваныча в ФСБ всё прихвачено — пробьёт… — возразил Кутузов.
— Хрен с ними, без ФСБ, — легко отказался от минилегенды Костя, — короче, прокуратура работает, мы на побегушках, по ходу будем докладывать.
Миша покусывал кончики усов:
— Ну ладно… Доложу… Но как только начнете его по нашей теме подтягивать, тут я должен буду стопроцентно в курсе. Дело-то, сам знаешь, у кого, — Кутузов воздел глаза к небу, затем скосил на погон, — на контроле…
— Вопросов нет, Анатольич, как только по трупу закрепимся, он твой!
— Ну тогда пойдем, Константин, а то место мы с тобой выбрали, — Миша брезгливо покривился, обернувшись на грубосколоченный длиннорядный сортир, — не для оперативных совещаний…
Как мне надоело между всеми вами барахтаться, «шестерить», халдеить и мальчика конъюнктурного изображать, с внезапной злобой, из-за прогибок и прорисовок, подумал Костя, плюнуть бы на всех и в ОМОН!
— А, чуть не забыл! — Костя забежал перед решительно шагающим на доклад Кутузовым, — мы с Бесом до Хасика слетаем, дела кое-какие надо доделать. До пяти вернемся…
— Сегодня так-то «зачистка» на Олимпийской, — остановился в раздумье Кутузов, но через секунду махнул рукой, — без вас справимся, только до пяти вернитесь… Но я вас отпускаю только в пределах района.
— Конечно, конечно, — понимающе улыбнулся Костя и изобразил книксен, — как приедем доложусь.
* * *
Очередной десятиминутный напряг езды по улицам Грозного и оперской УАЗик выскочил на пыльную трассу по маршруту Грозный — Хасавюрт.
В этот раз за рулевого сидел Гапасько, Катаев расположился на переднем пассажирском, прикрывали Поливанов и Бескудников. Долгов, оставшийся на базе, заперся в кабинете и кормил Бекхана консервами, попутно влезая в его кающуюся душонку. Рябинин, продрав глаза, производил действия, связанные с завтраком, туалетом и курением. Именно они должны сдоить остатки информации с боевика, прежде чем тот перейдет под полную юрисдикцию прокуратуры. Кутузов же после отъезда оперов, зашел к Жоганюку, с солидно опухшей кожаной папкой и пока оттуда не выходил.
Катаев задумчиво смотрел на мелькающие за окном картинки. Кладбище, всё утыканное пиками с зелеными флажками газавата, рядок шашлычных в начавшемся пригороде Аргуна, вечные мужские тусовки около ворот частных домов. Костя вспомнил, как заезжая в одно горное село, ещё в прошлую командировку, наблюдал подобные картины. Мужчины небольшими группками лузгали семечки около ворот, глазея на колонну из БМП, а женщины таскали на коромыслах воду, что-то копали, возились со скотом. Женьке Казанцеву это так не понравилось, что он не выдержал и заорал во всё горло:
— Ахтунг! Ахтунг! На регистрацию! На регистрацию!
При этом он привстал с брони и скроил истинно арийскую рожу. Самое интересное, все, и мужчины и женщины, побросали свои занятия и уныло поплелись за колонной.
Невольно улыбнувшись воспоминаниям, Костя обратил внимание на зловеще нарисовавшуюся «зеленку» Джалкинского леса. Машинально прижал автомат сбоку к ноге, цепко осматривая кусты и заросли на обочинах. Незаметным выдохом окончился и этот участок дороги.
На Герзельском мосту как обычно наблюдалось некое подобие пробки. Наверное, только так можно было назвать хаотическое скопление легковушек, маршруток, кричащих женщин и рокочущей бронетехники, прорывающейся сквозь этот гвалт с территории Дагестана. С горем пополам, нарушая правила вождения и законы аэродинамики, Гапасько удалось проскочить через посты. До искомой воинской части оставалось совсем недалеко.
— Почти приехали, — Костя увидел очертания Хасавюрта, — предлагаю следующую схему — Ваня, вы с Поливанычем останетесь в машине, здесь можно оборону не занимать… или в столовку занырните, мантов попробуйте, — Костя показал на замаячившее впереди грязнорозовое здание столовой, — лично я таких никогда не пробовал.
— Вообще-то тема про вояк моя, — с ноткой обиды в голосе сказал Ваня и, сбросив рычаг коробки на нейтралку, накатом направил УАЗ к обочине.
— Без базара, Иван! — Костя дождался полной остановки и открыл дверцу, — ставь мужчинам задачу и догоняй…
Костя выпрыгнул из машины и, забыв, что Хасавюрт, в целом, мирный город, настороженно принялся осматривать окрестности. Серо-зеленый забор воинской части тянулся по противоположной от столовой стороне улицы.
После короткой перепалки, к Катаеву всё-таки присоединился Гапасько, для пущей убедительности взяв картонную папку со сводками, а Бес и Поливанов, скрылись за стеклянными дверьми общепитовской точки.
Недолгое ожидание на КПП и, минут через десять, особист, представившийся Юрием Сергеевичем, сопроводил их к себе в кабинет на втором этаже штабного корпуса. Кстати, пока шли до здания штаба, Костя на территории части никаких гаубиц или САУ не заметил. Пара корпусов, плац, длиннющий ряд кирпичных ангаров. Ещё дальше, среди растущих деревьев, темнели тентованные «Уралы».
— Можно просто Юра, — особист был плотно-сбитым сгустком энергии с погонами майора и неопределенным возрастом, — располагайтесь…
Опера присели на стулья, придвинув их к обшарпанному столу, а сам хозяин кабинета, пройдя за него, бахнулся в расхристанное кресло типа: «Здравствуй 1970 год!». Убранство кабинета, в общем, соответствовало «уставшей» армейской структуре.
— Есть тема, Юра… — Костя кивнул Гапасько, тот, дергая, принялся расшнуровывать папку (оперские удостоверения и вкладыши-пропуска майор изучил ещё на КПП), — от вас то ли убежали, то ли были похищены полтора года назад двое солдатиков.
Юра подался к столу, глаза его заинтересованно забегали по разложенной папке.
— Рядовые Мешков и Алексеев… — зачитал Ваня.
— А-а-а… — майор Юра снова откинулся на спинку кресла, — Было такое дело… Не при мне, правда, тогда Гена Селиванов прикомандирован был, но тему я в общих чертах знаю… Вы сначала скажите, с какой целью интересуетесь?
— У нас посредник есть по обмену пленными, — Костя решил не говорить правду, эмвэдэшные и военно-эфэсбэшные оперативные подразделения никогда не страдали взаимной откровенностью, — мы ему сводки периодически подбрасываем, а он по своим каналам пробивает. Иногда срастается — мы меняем на тех кого можно… Вот месяца два назад, двух дурачков стройбатовских из зиндана вытащили, по НТВ сюжет показывали.
Юра неопределенно кивнул:
— Ну понял… Что от меня-то хотели?
— Обстоятельства исчезновения солдат, их кореша…
— Фотографии если есть… — вставил Гапасько.
— Да-а фотографии обязательно, — Костя постучал по столешнице пальцами, — ну и твое, Юра, мнение…
— Насчет бойцов-корешов сразу мимо, — особист встал и подошел к окну, — дембельнулись все… А дело примерно было так…
Он вновь сел за стол и, придвинув к себе лист бумаги, изрисованный квадратиками-кружочками, взял ручку:
— Короче, шли «эмтэлбэшки» с боевого выхода и одна из них крякнула, не помню причины. Время к ночи, в колонне ещё БМПэшки, «Урал», ну, с запчастями. Группа ездила присматривать… ну, неважно… — он добавлял на лист кружки и квадратики. — Вот… в принципе, можно было зависнуть одной, «бэшкой» на охранении, ремонт, как положено, начать… Но до части совсем недалеко, встали в черте города и ротный, фамилии не помню, уволен из рядов, оставил только двух часовых, мол, доберемся до базы и кучу «механов» вышлем.
— А почему «бэху» не оставили? — Ваня служил в мотострелковых войсках ещё Советской армии и нынешнего разгильдяйства не понимал.
— Всем хотелось в часть побыстрее, — майор заштриховывал зарисовки — ротному, «дедам», вот и решили, что если «механ» с бойцом останутся на охранении, то от них не убудет… Ну и, по исконной русской традиции, по приезду забыли обо всем. Вспомнили только утром, отправили рембригаду — бойцов нет… вот, собственно, всё… — особист отложил ручку и посмотрел на Костю.
— А они с оружием были? — на всякий случай спросил тот, прекрасно понимая, что боевое охранение никто с голыми руками не оставит.
— Ну, естественно! — снисходительно улыбнулся майор, — АКМ у каждого, по два БК, гранаты…
— А труп Алексеева какие-нибудь телесные повреждения имел? — Костя старался не замечать налет эфэсбэшно-армейского превосходства особиста — огнестрельные, ножевые, от воздействия тупых предметов?
— Ножевые… — майор уловил ход Костиной мысли, — в горло и под сердце… поэтому основная версия — похищение…
— А Мешкова, думаешь, в другом месте прикопали?
— Кто знает… Генокок тогда всю часть выгнал, в радиусе нескольких километров прочесали. Пусто. Материалы сейчас все в военной прокуратуре, официально они числятся потеряшками… — Кабы не труп Алексеева, оформили бы их «бегунками», проще.
— Чем проще?
— У вас свои показатели, у нас свои… — снова встал к окну особист, — в плане розыска… проще… все-таки оружие ушло… Ладно, не забивайте голову… Личных дел у меня их нету, — присев на корточки, Юра порылся в ящиках стола, — обзорная справка селивановская где-то была, там обе фотки есть.
Минуты две опера слушали шорох, перебираемых в столе бумаг, изредка разбавляемый легким матерком Юрия Сергеевича.
— Хм, нету… — майор в задумчивости встал, — погодите, у замполита же должен быть экземпляр…
И резвым колобком выкатился из кабинета.
— Не договаривает чего-то, — покосился на открытую дверь Гапасько, — мутит…
— Мы тоже, — усмехнулся Катаев, — в этом и есть суть любого взаимодействия…
Через пять минут особист вкатился обратно.
— Вот! — прихлопнул он затасканный листок бумаги на стол перед операми, — эта посвежее, на одного Мешкова… Алексеева к этому времени уже нашли.
«В/ч 3370! 23 сентября 1999 в года в городе Хасавюрт пропал без вести рядовой Мешков Родион Маратович, 16.01.1979 года рождения уроженец города Набережные Челны РТ, одет был в полевую форму одежды, при себе имел автомат АКМС и две гранаты Ф-i», прочитал про себя Костя.
— Негусто… — он взглянул на ксерокопию, фотография был не очень хорошего качества и, не знай, что это Тимур — Родион опознание могло не состояться. Худая шея, торчащие уши, словом, типичное лицо солдата-срочника первого года службы. Не верилось, что этот сосунок, через каких-то полтора-два года будет хладнокровно закладывать фугасы, устраивать засады и добивать в упор.
— Он русский или татарин? — пробежав глазами ориентировку, спросил Гапасько, — а то тут только место рождения указано.
— Точно не знаю, — наморщил лоб Юра, — но вроде русский… хотя Набережные Челны… и Маратович…
Ещё минут десять ушло на пустые, но необходимые разговоры о «боевых», жратве, сроках командировок и прочих, сопутствующих окончанию встречи, вещах.
Тепло попрощавшись с Юрием Сергеевичем, который любезно отксерокопировал ориентировку и справку в нескольких экземплярах, оперативники обнаружили своих коллег в состоянии пивной нирваны.
— Ну, как делищи? — обдал веянием благородного «Миллера» подошедших, сидящий на переднем пассажирском сиденье и свесивший вниз ноги, Бескудников, — в цвет?
— В цвет, — кивнул Костя, — у вас смотрю тоже.
— Костян! — Саша тяжело выбрался из машины, дремавший на задних сиденьях Поливанов зашевелился, — Костян, я впервые за два месяца пожрал нормально, засадил ледяного «Миллера», взял пару бутылок в дорогу и ни разу не оглянулся за спину…
Хасавюрт, конечно, совсем уж мирным и тихим городском назвать было нельзя, но, в сравнении с Грозным, здесь действительно не приходилось страховать друг друга, озираться по сторонам и носиться на УАЗе по улицам, как угорелым. Мимо них проезжали вполне цивилизованные автобусы, проходили беспечные дети и женщины, не грохотала военная техника. А блюда, которые готовили в столовой, как помнил Костя, в первые же минуты настраивали на домашний и умиротворенный лад. Так что Катаев понимал «вдетого» Бескудникова и, задремавшего от сытнообильного обеда, Поливанова, а может и сам разделил бы с ними праздник желудка.
Но проклятый цейтнот и, рыщущий где-то в Грозном, волчара расслабляться не позволяли. Поэтому, пока парни рассаживались по местам, Костя только успел сбегать в столовку и купить в дорогу пакет чебуреков.
За время их отсутствия в конторе воцарилась нервозная обстановка. Слюняев, ни с того, ни с сего решил проверить законность содержания задержанных в камерах Центра. Наткнувшись на запись в журнале о доставленном за нарушение комендантского часа гражданине Джугашвили, он потребовал привести того в кабинет начальника.
Рябинин и Долгов, работавшие с этим «Джугашвили», поняли, что полковнику, очевидно, хочется проверить полученную от своего бесценного агента, информацию о беспредельно-беззаконном задержании «невиновного» человека.
Пока, вызванный к Жоганюку, дежурный лопотал что-то невразумительное о гражданине, которого он не видел в глаза («опера приволокли его ночью, досмотрели сами, утром забрали»), Рябинин и Долгов, объяснив возникшую проблему, Луковцу, перепрятали Бекхана в ОМОНовский кубрик. Суровые парни из спецподразделения, истолковав по-своему оперскую просьбу, спрятать понадежней, замотали чеченца скотчем по всему телу, всунули кляп в рот и положили этот куль под чью-то кровать, привалив, для надежности, бронежилетами.
Слюняев пошел по цепочке. Дойдя до Рябинина, как доставившего гражданина Джугашвили, он попытался добиться правды, но в ответ получил запутанное объяснение про ссыкуна, мочившегося на УАЗик и, в целях профилактики, посаженного на сутки.
В настоящее время зассанец отпущен, протокол составлен, инцидент исчерпан. Не поверив ни единому слову, ни мятому бланку протокола, Слюняев холодно попрощался с оперативником и заперся в кабинете с Жоганюком. Назавтра планировалось состыковать общевойсковую «зачистку» Центрального рынка со следственными действиями по проверке показаний обвиняемого Мальсагова.
К обеду, чуть не задохнувшегося и сопревшего Бекхана перевели в прокуратуру, отдав в заботливые руки двух омоновцев-конвоиров и Яши-следователя для официального допроса. Видеокассету оформили выемкой, как вещдок, полученный в ходе оперативно-розыскных мероприятий. Следственная машина, заскрипев, сдвинулась с места.
* * *
На обратном пути из Хасавюрта оперативники завернули в Ханкалу. Планируемая в ближайшие два дня деятельность не могла осуществляться без, уже привычной, поддержки ОСН «Визирь».
Двухметровый Саша вертел кренделя на турнике. Услышав шум заезжающей машины (бойцы с КПП узнавали оперов в лицо), он соскочил на землю и, поигрывая пластами мускулатуры, пошел навстречу.
— С Рябиной что-то? — встревожено нахмурился спецназовец, увидев отсутствие среди прибывших Сереги.
— Нет, всё в порядке, — пожимая теннисные ракетки его накачанных рук, успокоил Костя, — мы просто по пути заехали… да и халтурка для вас есть по профилю.
Саша мгновенно оживился и, встряхивая остальных рукопожатиями, заинтересованно спросил:
— Кого берем? Сколько? С возвратом?
— Да есть тут пара зверьков, — Костя решил главную новость немного потомить в печи ожидания, — твои-то где?
— А-а-а… — махнул, недовольно покривив губы, рукой Саша, — «жопу» из министерства до Моздока сопровождают. Только завтра будут здесь… Блин, а чего мы стоим-то? Пойдем в хату, — широким жестом, казалось охватив всех четверых, Саша пригласил в палатку.
Бес дернулся, но Костя его опередил:
— Саш, времени у нас мало, давай, вон, в спортгородке на скамейках обсудим, да мы домой двинем, извини уж…
— Ну ладно… Нам больше достанется, — улыбнулся Саша и они дружно пошагали к спортсооружениям.
На территории ОСН, как обычно было тихо. Никто не шлялся, только у одной из палаток человек десять бойцов, разложившись на раскладном длинном столе, чистили оружие. Деловито, споро, профессионально.
Саша присел на скамейку, положив вытянутые ноги на зацепы для упражнений для пресса. Опера расселись рядом, Бес остался стоять, свесив локти на брусья.
— В общем, Саня, — Костя сорвал травинку и сунул в рот, — нам необходимо завтра, край послезавтра перекрыть пару блоков… На Комсомольское и на Алханкалу…
— Ну? — Саша ждал продолжения и пока никак не реагировал.
— Хлопать будем мразей с видеозаписи…
— Вычислили что ли? — шумно удивился «Визирь». -Не ожидал! Хотя… — он уже открыто во весь рот скалил зубы, — с Рябиной можно и не в такую жопу забраться… Уважаю, пацаны!
От переизбытка эмоциональной искренности, Саша спрыгнул со скамейки и, хлопнув ладонями, показал большой палец.
— А кого конкретно? Не малолетнего, надеюсь?
Костя, тоже не усидев, встал перед ним:
— Мусоров… Даст Бог, может и ещё кто-нибудь попадется…
— Вот это да! — Саша всё ещё не отошел от новостей и хлопал себя по бёдрам, — вот это тема!
Оперативники, наблюдая неподдельную радость мамонтобразного громилы, невольно заулыбались.
— А может не брать, а? — вдруг слетела улыбка с Сашиного лица, — может развалить к херам прямо в тачках? Как в Шали, а? Пацаны?
Катаева, знавшего о Тимуре-Родионе гораздо больше, чем все присутствующие вместе взятые, такой вариант устраивал, если бы не одно банальное «Но».
Катаев был опером. По масти. Это значит, что ради крупицы любой информации, даже из самого конченого ублюдка, не заслуживающего права коптить, пусть и грешное, чеченское небо, рискуя жизнью, хочется ухватить ниточку, чтобы двигаться по ней дальше. Пускай это не их дело, и задачу, поставленную себе после гибели Крылова и Таричева, они выполнят, пусть это не уровень ментов из провинциальных «уголовок», отбывающих номер в полугодовой командировке и, по всем понятиям, обязанных лишь писать пустую документацию для проверяющих и охранять самих себя, всё равно, возможность зашагнуть дальше, чем тебе определили «знающие», неуступчиво давила в спину. Азарт охотничьего гона совокупился с эфемерным понятием офицерского долга. Зародившаяся на войне внутри Катаева новая сущность требовала очередных, по лезвию, рисковых поступков.
Поэтому, спокойно подавив в себе злобно-веселый порыв, подобно Сашиному, и от этого, почувствовав себя тем, кто принимает решения, Костя, успокаивающе выставил ладони вперед.
— По возможности нужны живыми… Они завязаны на горы, а это, сам понимаешь…
Ему показалось, что по лицу спецназовца мазнули мокрой кистью. «Уставная», на ширину приклада, улыбка съежилась, вздернутые брови вернулись на свое место, литые плечи опустились. С видимым сожалением Саша вздохнул:
— Ну, живыми, так живыми. Давай схему…
Костя, коротко, на пальцах разъяснил «Визирю» диспозицию. Всё стандартно, как и в прошлый раз с Турпалом и Саламбеком.
Только сейчас неизвестна марка автомобиля, но фигуранты известны в лицо. По этой причине придется тормозить все едущие из Грозного машины и заглядывать в салон. Причем на постах это придется делать Катаеву, лучше всех знающего Тимура, или Рябинину, также видевшего боевика вблизи.
— Тогда вам надо будет маски надевать, — прогудел, вставая с корточек, Саша, — чтоб они вас не срисовали и раньше времени не задёргались.
— Само собой, — кивнул Костя.
У «Визирей» всего на ходу было четыре БТРа. Два ушло в Моздок, два осталось в расположении. Договорились, что к восьми утра опера одной машиной приезжают в Ханкалу. Катаев и ещё кто-нибудь одним БТРом становятся на блокпост у отворотки на Комсомольское, ещё двое уходят с другим бронетранспортером к выезду на Алханкалу.
— Вспомнил! — Бескудников хлопнул по трубе спортивного снаряда ладонью, — думаю, что меня не отпускает-то… Завтра же в городе, после обеда «общевойсковичек» намечается и наши боссы хотят под это дело Сейфуллу вывезти на «уличную».
— Тьфу, — задумался Костя, — с народом могут быть проблемы, придется опять что-то мутить. Как всё это заколебало!
— Слышь, — наклонился к Долгову спецназовец, — а что такое «уличная»?
— Это когда «мокрушник» на месте показывает как и где убивал, — пояснил опер.
— А-а-а… — Саша погладил мощный подбородок, — а убежать не пытаются, нет?
— Нет, к сожалению, — Долгов усмехнулся, — наоборот, суки, жмутся…
— Жалко…
Костя сбросил взгляд на часы:
— Короче, Сань, чтобы не случилось — две «коробочки»… Сможешь?
— Ради такого дела… — Саша нехорошо улыбнулся, — могу и пару танков с вертушкой…
— Много… много, — изобразил Костя аптекаря из «Неуловимых».
Опера повставали со своих скамеек и, прощаясь, пожали «Визирю» руку.
— Завтра в восемь! — Костя скрепил свою ладонь с Сашиной последним.
— На святое дело пойдем, — серьезным тоном добавил тот.
— Удачи, парни! — Саша не пошел их провожать, оставшись у турников.
Садясь в машину и, глядя на его несокрушимую фигуру, Косте вспомнилось: «Гвозди бы делать из этих людей, крепче б не было в мире гвоздей…»
Через двадцать минут их УАЗик без приключений проскочив тревожные улицы Грозного, въехал на территорию ПВД Офицеры не успели толком переодеться и рассказать результаты своей поездки, как прибежавший взмыленный Кутузов позвал всех на оперативное совещание. Заговорщически взяв Катаева за рукав пыльной куртки, он вывел его из кубрика в коридор.
— Константин, я доложил Слюняеву о задержанном по убийству неустановленного мужчины в павильоне, — приглушенно сообщил Михаил Анатольевич, — тот поскакал в прокуратуру, а следак ему в разрешении на беседу отказал. Слюняев в бешенстве… Ваша работа?
Молодец, БронеЯша! подумал Костя, но вслух сказал.
— Да ну… Меня вообще с утра не было, ты сам знаешь… Рябина дрых до обеда. Непонятно, с чего это вдруг Яков Иваныч такую позицию занял… Всю дорогу нормальный был.
— Да… уж… — деревянно поддакнул Миша, — вот, Слюняев и орет, как потерпевший.
— А что ты ему про Бекхана рассказал?
— Как что? Вы работали, доставили, мне доложили, всё официально… Я дальше по инстанции…
Ай да, Миша! Всё правильно сделал… Костя не переставал удивляться техничным изворотам начальника отдела уголовного розыска, значит, драть сегодня будут нас, а не его…
— Понятно… — буднично и деловито кивнул Костя, — Анатольич, мы доложимся уже по конкретике… Сейчас переоденусь и подойдём…
На оперативке Катаев и Рябинин решили «включить дурака» и дальше стандартных фраз в докладе не распространяться.
Однако сделать это нужно было так, чтобы с завтрашним утренним выездом проблем не возникало.
Разминки в виде тарахтящее-бубнящего Жоганюка не было. Слюняев сразу взял слово.
— Мне в вашем коллективе кое-что непонятно, — по-змеиному водя головой, сушил он воздух, — создается впечатление, что каждый оперативник занимается своими делами, наплевав на согласование с руководством.
Совершенно верно, хотелось брякнуть Катаеву, но ещё большее желание он испытывал быстрее закончить это совещание. Поэтому смолчал.
— Михаил Анатольевич, вы можете мне внятно объяснить откуда появился в прокуратуре этот Басалаев, подозреваемый в убийстве на рынке?
Миша, негромко кашлянул в кулак и, с достоинством, съехал:
— В ходе ОРМ, проводимых группой старшего оперуполномоченного Рябинина, был задержан гражданин Басалаев Бекхан Русланович, житель Грозного, и доставлен в прокуратуру…
— Кто из вас Рябинин?! — прекрасно зная всех и в лицо, и по именам, взъярился полковник.
Не поднимаясь со своего места, Сергей спокойно ответил:
— Майор милиции Рябинин Сергей Алексеевич…
— Ну, расскажите нам, Сергей Алексеевич, каким образом и где был задержан Басалаев? — всем корпусом развернулся в его сторону Слюняев.
Сергей, погрузив себя в анабиоз пофигизма, всё тем же тоном ответил:
— В ходе ОРМ, в районе рынка перед пунктом временной дислокации Фрунзенского Центра Содействия, реализуя информацию, оперативных источников, был задержан гражданин Басалаев Бекхан Русланович.
— А машина его где?! — всё-таки никудышный был опер, полковник Слюняев. Сорвался, спалил свое общение с Исой.
— Какая машина? — деланно удивился Рябинин, — у Басалаева, что, ещё и машина есть?
Слюняев, поняв свой чудовищный косяк, что-то невразумительно бормотнул, мол, все они на машинах ездят. Тем самым дал слабину.
В эту брешь кинулся, давно бивший копытом, Саша Бескуд ников.
— Товарищ полковник! — проникновенно вскричал он. — Да какая разница откуда и почему? Мы все вместе, единым и цельным оперфронтом изловили соучастника убийства! — пять бутылок «Миллера» делали его красноречивым, — отрабатывая, в том числе и вашу информацию по Первомайке! А следак этот, он по жизни такой, бык траншейный, пока не оформит «жулика» операм не отдаст! Через денек-другой заберем и отработаем… Это прокуратура здесь такие правила установила! Вот где уж! — Бес резанул себя по горлу ладонью.
Слегка опешившим от таких пассажей начальникам, оставалось только глуповато маякнуть головами. Пыл Слюняева заметно спал, да и, проговорившись про машину, он сам старался уйти с этой скользкой темы.
— Хорошо… Поверю… В первый и последний раз, — отечески улыбнувшись, он погрозил сарделевидным пальцем. Глаза оперов выражали отсутствие, — … теперь по завтрашнему мероприятию, Николай Иванович, вам слово…
Проверку показаний с обвиняемым Мальсаговым планировалось начать через час-полтора после старта общевойсковой «зачистки» на Центральном рынке. Два УАЗика с операми и омоновская «буханка» со следаком и Сейфуллой выдвигаются к месту проведения «уличной».
За пятнадцать-двадцать минут, пока рынок практически пуст, снимается видеоклип «один раз из жизни Анзора Мальсагова». Наличие в округе большого количества живой силы и бронетехники гарантирует полную безопасность следственного действия. В тоже время, Жоганюк, очевидно посчитав претензии Слюняева за командную установку, заявил, что в «уличной» будут участвовать все оперативники, включая дежурного. Точка. Это несколько расходилось с планами Катаева и Рябинина, но они, быстро переглянувшись, решили бучу в кабинете не поднимать. Сергей лишь уточнил у начальника:
— На какое время планируется выезд, Николай Иванович?
Тот снял очки, уставшим жестом потер переносицу и, глянув на Слюняева, ответил:
— На десять — десять тридцать приблизительно…
— Ясно.
Слюняев вновь взял слово:
— Михаил Анатольевич, — Кутузов всей фигурой обратился вслух, — как только, этот ваш, деревянноголовый следователь закончит, обеспечьте мне возможность для беседы с задержанным… Кое-какую информацию свою хочу проверить по подрывам в Алдах…
— Будет сделано… — Миша пометил в блокноте, — я сегодня же провентилирую этот вопрос…
Слюняев оглядел явно скучающий, личный состав и повернулся к Жоганюку:
— У меня всё… У вас что-нибудь еще будет?
— Я завтра с утра кое-какие диспозиции ещё обозначу… Доложу, а на сегодня, — Николай Иванович развел руками, как Иван Демидов из «Музобоза» — больше ничего нет.
Оперативники вывалились в душный, предгрозовой июньский вечер. Тут же, не отходя от входной группы, сомкнулись в кружок. Курящие задымили.
— Саня, что у Яши? — обратился Рябинин к Долгову.
— Должен уже заканчивать… Он Бекхана по всем эпизодам сразу допрашивает, но закреплять, как и договаривались, будет пока только павильон…
— Ну, понятно, там с доказухой красивей, — кивнул понимающе Сергей, — а так он, конечно, молодец… Хорошо «звездных» побородил…
— Серый, мы тоже нормально съездили… — Гапасько нетерпеливо лапал карман куртки, пытаясь выдрать документы, — и за Тимура пробили и фотку надыбали…
— Вань, погоди… — коротко бросил ему Рябинин, — давайте по Бекхану определимся.
В это время в дверях возник Слюняев в «модной» форме и ушитом черном берете, за ним маячили Жоганюк и Кутузов. Всё ещё отравленный клубным американским пивом, Бес расшаркался перед ними глумливыми полупоклонами. Сделав вид, что ничего не заметили, а, скорее всего, решив не связываться с главным скандалистом Центра Содействия, боссы промаршировали в сторону столовой.
— Как вы думаете, — обратился Рябинин к Катаеву и Бесу, когда опасность начальственных ушей миновала, — почему особо ценный агент нашего «борова» так за «девятку» Бекхана переживает?
Не дождавшись ответа, он перевел взгляд на других оперов, остававшихся сегодня в Центре. На Кочура, Липатова и Долгова. Те понимающе усмехались.
— Бекхан сегодня продолжил каяться и вспомнил, что машину надо осмотреть повнимательней… Парни сгоняли и из-под обшивки извлекли кучу фотографий.
— С бабами? — даже без пивного усиления этот вопрос мог быть задан только одним человеком.
— Нет, Саша, не с бабами, — засмеялся Рябинин.
Бес развел руками, мол, извиняйте.
— Папа у Бекхана, когда началась в 1999 году вторая заваруха, — посерьезнев, продолжил Рябинин, — «пригрел», пользуясь, так сказать, случаем, пару ларьков «Кодак»… ну, такие, знаете, проявка-печать… Для дома, для семьи… Аппараты для печати в целости, с расходниками, правда, беда, но решаемо. Нашему новому другу, Бекхану наш старый друг, Иса дал пару пленок проявить и по одному кадру распечатать… а забрать всё это должен Тимур. Сегодня вечером…
— Так давайте хлопнем его! — решительно вклинился Бес.
— Не получится… Во-первых, точного времени они не обговаривали, так, как индейцы, по солнцу, во-вторых, станок этот у папаши в доме, в Старой Сунже, туда не сунешься… Но тут уж стопудово Тимур завтра уходить будет, когда узнает, что Бекхан у нас.
— Может уже узнал, — буркнул Поливанов.
— Сегодня не уйдет, скоро комендантский час, — Липатов негромко добавил веский аргумент, затем ещё один, — я весь день за Слюняем следил, он не выходил никуда…
— Думаешь не слил? — усомнился Гапасько.
— Если только через голубиную почту, — хмуро отшутился Липатов.
— Гарантий нет, вдруг на этого, худого, который первый раз с ним приезжал Иса вышел, — предположил Долгов, — у «духов» кожа покруче нашей на спине ходит…
— Хрен знает… — Липатов поджал губы.
Все молчали.
Нервозность, почти физически ощущаемым вьюном ползала, ощупывая, по фигурам оперативников. В воздухе, всё убыстряясь, тикал невидимый метроном. Рябинин мял в зубах сигарету, Долгов угрюмо молчал, Бес зло сплевывал и подошвой кроссовка растирал в пыли плевки. Гапасько теребил в руках ориентировки, привезенные из Хасавюрта, Поливанов без конца щелкал зажигалкой. Кочур с Липатовым стоя лицом к палатке связистов, наблюдали, как двое солдат сматывали бухту полевого телефона.
Катаев сорвался:
— Бл… ь, как надоело всё это, Серый! — желваки катнулись у него на скулах, — как в тылу врага, еб! Туда нельзя, здесь подстава, там не ваш уровень! На хер вообще сюда ехали?! Запереться в четырех стенах и по ночам от страха в разные стороны палить!?
Видя, что его, не перебивая, слушают, Костя, на злом выдохе, говорил дальше:
— Я на завтра с «Визирем» договорился, и я там утром буду, потому что другой возможности взять этого Тимура не будет! Серёга, мы всё просираем из-за этих грёбаных ведомственных интриг! Давай думать, как хотя бы мне одному завтра с «Визирями» на блоке встать, хотя бы на одном! Шансов больше не будет, ты сам это знаешь!
— Да знаю я всё! — треснула глыба серёгиной выдержки, — но нельзя им этого показывать, нельзя! Этот Слюняй грёбаный, агентуре своей сраной верит больше, чем нам, а переубедить его нет никакого времени! Ты, Костян, ещё фоток не видел, которые, вон, парни, — он кивнул на Кочура и Липатова, — сегодня из бекхановской машины привезли… Там даже мы с тобой засняты… Тут уж, в натуре, хрен поймешь, кто на кого охотится!
— Завтра край… — тихо напомнил Долгов, — с эмоциями повремените. Надо что-то придумать…
Однако думать пока ни у кого не получалось. Клокочущее у каждого в разной степени состояние выдавало лишь ненужные мысли революционной направленности.
— Короче, так… — взял себя в руки Рябинин, — обращаясь к Долгову, — Саня, ты забирай Бекхана в камеру, если его уже допросили… Я к Луковцу, попрошу бойца, чтобы к Бекхану никого не допускали… в дежурке посидит…
— Фотки покажите, — Костя тоже успокоился и начал кое-что прокручивать в голове.
Бес ему поддакнул.
— Они у меня, идем в кубрик, — отозвался Кочур.
— Ваня, — Рябинин тронул за локоть Гапасько, — расскажешь, что про Тимура наездили…
Появившиеся заботы незаметно вернули выплеснутые мозги в спокойное рабочее русло и оперативники разошлись по своим делам. Точно зная, что к вечеру, когда все соберутся на кухне, решение будет найдено.