Картина 1

«Мы не немцы; Мы — баварцы!»

В наш безумный век на земле осталось так мало мест, в которых время, кажется, остановилось, которые дают возможность забыть о суете и проблемах, хоть на мгновение убежать от действительности и погрузиться в давно забытую волшебную сказку. Мест, в которых сохранились вековые леса, не израненные вырубкой; где в озерах такая чистейшая прозрачная вода, что ее можно пить как лекарство для тела и души; где воздух еще не отравлен выхлопными газами и выбросами химических предприятий и где животные и птицы доверчиво подходят к человеку, не боясь получить пулю в ответ на свое дружелюбие и любопытство. И в первую очередь к таким заповедным местам можно смело отнести Баварские Альпы. Очутившись здесь, забываешь, что где-то грохочут поезда, летают самолеты, перегреваются в пробках автомобили, что есть телевидение, мобильная связь, Интернет. Все это кажется таким нереальным, далеким; да и ты — современный прагматичный человек — перестаешь быть самим собой, мгновенно перерождаешься, начинаешь верить в фей, гномов и великанов, мысленно облачаешься в сверкающие рыцарские доспехи. И вот уже к тебе по зеркальной глади горного озера плывет ладья, и Лебедь взмахом белоснежного крыла приглашает в путешествие по Стране Грез…

Наверное, Баварские Альпы — это действительно «портал» для перемещения во времени, для погружения в мир древних германских саг или романтического Средневековья.

Бавария… Самая большая федеральная земля Германии. Ее древняя история, ее дивная природа словно созданы для того, чтобы рождать легенды или людей, становящихся легендой.

На протяжении веков лейтмотивом баварской истории было одно слово — независимость. Сначала от Рима, затем от королевства Франков и от Священной Римской империи германской нации, наконец, от… самой Германии. Даже после объединения страны во Второй рейх Бавария довольно долго сохраняла свои позиции самостоятельного государства, несмотря на все попытки Берлина «подмять» ее под себя. И именно благодаря Людвигу II ей это удавалось! Кстати, баварцы в глубине души до сих пор считают себя независимыми и гордо именуют свою страну Freistaat Bayern — Свободное Государство Бавария! Их любимая поговорка несколько высокомерно и самодовольно констатирует: «Мы не немцы; мы — баварцы!»

Словно «государство в государстве», Бавария в свою очередь разделена на 7 административных округов (Regierunsbezirke): Верхняя Бавария, Швабия, Нижняя Бавария, Верхний Пфальц, Средняя Франкония, Верхняя Франкония, Нижняя Франкония. Более того, чуть ли не каждый город претендует на собственную отдельную историю и соперничает с «соседями» за право называться древнейшим, словно доказывая тем самым свою независимость теперь уже от остальной Баварии. Особенно славятся своим свободолюбием франконцы, в свою очередь гордо заявляющие: «Мы не баварцы; мы — франконцы!» Лишь перед лицом «большой Германии» и швабы, и франконцы, и жители Пфальца все как один дружно становятся «свободными баварцами». И так повелось испокон веков!

История Баварии — это, можно сказать, независимые истории ее отдельных городов, сплетенные вместе, словно лоскутное одеяло, и составляющие единую цельную картину. Это своеобразная «родословная» страны, гордящейся своими «предками-городами» — каждым в отдельности. И прежде чем обратиться к родословной нашего главного героя, познакомимся немного с «родословной» его страны, которую мы вскользь обрисуем, чтобы наметить «декорации» всех мест действия нашей драмы.

Древнейшие обитатели баварских земель обосновались в этих местах еще в IV тысячелетии до н. э., что подтверждается находками археологов. В период Гальштатской культуры (примерно 900–400 год до н. э.) в Баварию пришли кельты. Кельтское племя винделиков поселилось между реками Инн и Лех. Для более успешной защиты Галлии от вторжений варваров римский император Август поручил своим полководцам завоевать эти земли. Результатом этих завоеваний стало рождение древних, овеянных преданиями городов — своеобразного «лица» Баварии — таких, например, как Аугсбург, которому на сегодняшний день более 2000 лет.

Есть города, над которыми навечно простерта длань их покровителей, строителей, «отцов-основателей». Таков Санкт-Петербург с его вечной тенью Петра; такова Одесса, осененная «благословением» Дюка Ришелье… Таков Аугсбург, город императора Августа, который хоть и является столицей Швабии и третьим по величине городом Баварии, но в глубине души — а у каждого города, несомненно, есть своя душа — был и остается более римским, нежели немецким.

В 15 году до н. э. легионы императора Августа победным маршем шли по территории германских племен. В небольшой, но удобно расположенной долине между реками Лех и Вертах, куда вела знаменитая дорога Via Claudia, римляне разбили один из своих многочисленных военных лагерей, вскоре «разросшийся» в колонию, названную Augusta Vindelicorum в честь императора Августа.

Прошло совсем немного времени, и колония благодаря своему исключительно благоприятному месторасположению превратилась в центр римской провинции Реция. Великий историк Корнелий Тацит упоминает о ней как о самом цветущем городе этой провинции. Причем, возможно, римляне появились здесь и немногим ранее 15 года до н. э. В Римском музее Аугсбурга (Romanisches Museum), разместившемся в здании бывшего монастыря Святой Магдалины, хранятся экспонаты, найденные при многочисленных раскопках на территории города, которые датируются от 30 года до н. э.

Augusta Vindelicorum рос и развивался вплоть до V века н. э., когда Римская империя окончательно пришла в упадок и ее германские территории были захвачены и заселены германцами. В 536 году город подпал под власть франкских королей. Именно тогда он был окончательно «крещен» как Augustus Burg, или Аугсбург, сохранив, таким образом, за собой славу города Августа. И сегодня эту славу хранит величественный фонтан Августа (Augustusbrunnen) на Ратушной площади, установленный в 1589–1594 годах в честь 1600-летнего юбилея Аугсбурга и представляющий собой аллегорию Власти — императорской власти.

Город по-прежнему находился на пересечении важнейших торговых путей, соединяющих Южную Германию со Средиземноморьем. Аугсбург обрел свое второе рождение, стал бурно расти и развиваться; в 739 году в нем была размещена резиденция архиепископа. Однако его ждало еще одно испытание. В 955 году вплотную к Аугсбургу подошли полчища кочевников-венгров, которых в некоторой степени можно сравнить с монголотатарскими завоевателями Руси. 10 августа вблизи Аугсбурга на равнине Лехфельд произошла знаменитая битва при Лехе, в которой войска императора Оттона I Великого (912–973) окончательно разгромили венгров. С тех пор они больше никогда не вторгались на территорию Центральной Европы.

И все же не героическими военными победами славен Аугсбург (кстати, больше никаких громких побед под его стенами одержано не было). Если продолжить сравнение с Русью, то Аугсбург можно смело назвать «Великим Новгородом Германии». В 1276 году, входя в состав Священной Римской империи германской нации, Аугсбург получил статус вольного имперского города. Управление в нем осуществлялось городским советом во главе с бургомистром, город имел право самостоятельно объявлять войну, заключать мир, чеканить свою монету. Отныне Аугсбург — в большей степени, чем другие немецкие города, — стал городом купцов и ремесленников, что во многом определило его дальнейшую историю. Товары аугсбургских купцов проникали даже в Россию, где город был известен под названием Аушпорка.

Кстати, согласно одной из легенд, другой, не менее знаменитый «город купцов и ремесленников» Нюрнберг — второй по величине город Баварии, крупнейший экономический и культурный центр Франконии — также был основан во времена Римской империи, когда полководец Нерон Клавдий Друз Германик, брат императора Тиберия Клавдия, в 13 году до н. э. перешел со своей армией Рейн и вторгся на территорию германских племен. Во время одного из походов он разбил на горе, на месте будущего города, сначала лагерь, а впоследствии построил укрепления и башню. Местное население стало называть гору Neroberg, что означает «гора Нерона». Согласно другой легенде, гора называлась «Nur ein Berg» («Лишь одна гора»), так как в округе она действительно единственная. Построенные Нероном Клавдием Друзом Германиком укрепления положили начало «одноименному» городу. Как бы там ни было, но несомненно одно — Нюрнберг значительно старше 1000 лет, хотя документально он впервые упоминается как Nuorenberg (Скалистая гора) лишь в 1050 году в указе императора Священной Римской империи германской нации Генриха III Черного (1017–1056).

Кстати, надо сказать, что Людвиг II, вообще не любивший города с их суетой и толчеей, к Нюрнбергу испытывал совершенно особое отношение. Одно время он даже хотел перенести сюда столицу Баварии. Во многом такое желание можно назвать обоснованным и справедливым. Нюрнберг имеет славу «самого немецкого города Германии». И это не случайно: его история и культура отражают все ключевые моменты развития страны на протяжении веков вплоть до наших дней. Нюрнберг во всем «самый-самый»: по своему духу он не только «самый немецкий», но и «самый средневековый», «самый имперский», «самый культурный», «самый противоречивый» — город Альбрехта Дюрера и Ганса Сакса, город рождественских пряников и пряных колбасок, город «Нюрнбергских законов» и Нюрнбергского процесса… По своей значимости в истории именно Нюрнберг должен был бы стать столицей Баварии вместо Мюнхена и столицей Германии вместо Берлина. А ему досталась лишь скромная слава негласной столицы маленькой Франконии. Но кто не бывал в Нюрнберге, тот не знает Германию!

Но вернемся вновь к тому времени, когда в 15 году до н. э. римская армия окончательно разбила кельтов и вышла к Дунаю, ставшему границей Римской империи. Здесь (нынешняя Южная Бавария) возникли две провинции: уже упоминавшаяся нами Реция и Норикум. Границей между ними служило течение реки Инн. После двух столетий относительно спокойного существования Реции и Норикуму стали угрожать германские племена — маркоманны и алеманы. В середине III века провинции были разорены, а к 400 году власть Рима окончательно пала под натиском германцев.

О происхождении непосредственно баварцев историки до сих пор не пришли к единому мнению. Согласно самой распространенной версии, в 450–550 годах на южном берегу Дуная появилось новое племя, называемое баювары (Baiovarii). Скорее всего, баювары пришли из области, где располагается территория современной Чехии. Они поселились западнее реки Лex, соседствуя с алеманнами на западе и с франками на севере. Считается, что Бавария получила свое название от племени баюваров.

Само герцогство Бавария было основано в середине VI века. Первым герцогом Баварским стал Гарибальд I (555–591) из рода Агилофингов. Представителям этого рода, согласно первому своду законов Баварии Lex Baiuvariorum (ок. 620), «отныне принадлежал трон герцога на вечные времена». Главным городом первого государства баварских племен стал Ратисбон (ныне Регенсбург). И было бы несправедливо не сказать несколько слов и о нем.

Из всех «кельтско-римских» баварских городов Регенсбург — один из самых древних. Местность на слиянии двух рек — Дуная и Регена — словно самой природой была создана для того, чтобы здесь чуть ли не с каменного века жили люди. Археологические находки на территории Старого города датируются 500 годом до н. э. Позднее кельтское поселение получило звучное имя Radasbona (или Ratisbona).

На смену кельтам пришли римляне. Именно они в 79 году н. э. построили грозную крепость, окруженную рвом и неприступной каменной стеной. Регенсбург вступал в эпоху новой, римской истории, полной кровавых войн и разрушений. В 160-х годах крепость была осаждена маркоманами, которые, несмотря на всю ее неприступность, одержали победу и практически стерли с лица земли и саму крепость, и гражданские поселения вокруг нее. Но римляне не могли так просто отказаться от столь выгодно расположенного «лакомого кусочка» германской земли. В свою очередь император Марк Аврелий со своими легионами отвоевал его у маркоманов и построил укрепленный военный лагерь Castra Regina — основной форпост римской провинции Реция, защищаемый непобедимым Третьим Италийским легионом численностью более 6000 солдат. На месте этой «военной базы» и возник нынешний Старый город, до сих пор сохранивший руины римских времен.

На смену грубой силе пришла сила духовная, сила веры. Примерно в 680-х годах в Регенсбург прибыл святой Эрхард, проповедуя христианство на землях Баварии. А в 739 году святой Бонифаций основал в Регенсбурге епископство, ставшее, пожалуй, старейшим на немецкой земле.

Итак, герцогство Бавария постепенно расширялось и заняло территорию вплоть до Каринтии. Но в 788 году последний из династии Агилофингов Тассило III (741–796) потерпел поражение от франкского правителя Карла Великого, после чего Бавария потеряла самостоятельность, войдя в состав королевства Франков, после раздела которого по Верденскому договору 843 года стала центром Восточной франкской империи — «зародыша» будущей Германии.

В это время — в IX веке — на историческую сцену Баварии выступает первый исторически достоверный представитель рода Виттельсбахов, получивший свое имя по названию замка Виттельсбах на реке Заале в Верхней Баварии. Это Луитпольд (Luitpold; ок. 854 или 860–907), маркграф Баварской Восточной марки (895–907), ставший также герцогом Баварским в 907 году. Интересно отметить, что, согласно одной из версий, его мать, чье имя точно не установлено, происходила из знаменитого рода Вельфов. Кроме того, Луитпольд был родственником императора Арнульфа Каринтийского (ок. 850–899), передавшего ему в лен в 893 году земли Каринтии и Верхней Паннонии. Со временем к этим владениям были присоединены территории вдоль Дуная (в баварском Нордгау и Донаугау) и Регенсбург. Границы своих владений маркграфу приходилось постоянно оборонять от нападений со стороны Венгрии и Великой Моравии; он одержал ряд блестящих побед (в частности, в 898 году над войсками великоморавского князя Моймира II). 4 июля 907 года Луитпольд погиб в битве с венграми при Прессбурге (ныне Братислава).

В его честь вплоть до XIII века род Виттельсбахов именовали Луитпольдингами.

Ирония судьбы: имя Луитпольд станет роковым для нашего героя…

А мы подошли к моменту «рождения» самого младшего по возрасту, но самый старшего по статусу из описываемых нами городов. Баварская столица Мюнхен — третий по величине город Германии после Берлина и Гамбурга и первый по величине в Баварии — начинал свою историю как маленькое поселение монахов на реке Изар. Недаром на гербе Мюнхена изображен монах — легендарный основатель города. Кстати, ныне на месте этого первого монашеского поселения находится самая старая церковь Мюнхена — церковь Святого Петра (Peterskirche). Но историческим основателем Мюнхена считается герцог Генрих Лев (1129–1195) из династии Вельфов, правитель Саксонии (под именем Генриха III в 1142–1180 годах) и Баварии (под именем Генриха XII в 1156–1180 годах). При нем Мюнхен впервые упоминается в документах 1158 года как Villa Munichen и в 1175 году получает статус города. Тогда же были возведены городские стены. В 1180 году Генрих Лев был разбит Фридрихом I Барбароссой (ок. 1125–1190), который пожаловал титул герцога Баварии Отто I Виттельсбаху (ок. 1117–1183), после чего Виттельсбахи окончательно утвердились в Баварском герцогстве, поставив своеобразный рекорд, достойный Книги рекордов Гиннесса: династия Виттельсбахов правила Баварией с 1180 по 1918 год!

Мы не будем здесь описывать все перипетии древней истории Баварии — для создания «условных театральных декораций» вскользь упомянутых городов вполне достаточно. Обратимся же теперь непосредственно к тому времени, когда Бавария приобрела статус королевства.

С 1801 года баварские войска под предводительством курфюрста Баварии Максимилиана I Иосифа (1756–1825) сражались на стороне Наполеона. В том числе они принимали непосредственное участие в знаменитой Битве трех императоров при Аустерлице 20 ноября 1805 года. В благодарность за верную службу и военную доблесть французский император уже 26 декабря 1805 года провозгласил Максимилиана I Иосифа королем Баварии.

Таким образом, Бавария по государственному акту от 26 мая 1818 года — страна конституционно-монархическая. И независимая! Глава государства — король, корона которого передается по наследству в мужском колене по праву первородства и ни в каком случае не может перейти к государю, который проживает вне Баварии. В случае продолжительной неспособности короля к делам управления регентство принимает на себя ближайший совершеннолетний агнат. Парламент (ландтаг) состоит из двух палат: государственных советников и народных представителей. Члены первой палаты получают места либо по праву рождения (принцы королевской семьи, главы прежних владетельных княжеских и графских фамилий), либо в силу занимаемой должности (в том числе архиепископы). Палата народных представителей насчитывает 159 членов, избираемых на шестилетний срок общей, но не прямой подачей голосов. Ландтаг созывается через каждые три года, причем король имеет право отсрочить заседание или вовсе распустить его. Через каждые два года на обсуждение и утверждение ландтага выносится бюджет государства. При этом высшими государственными органами служат Государственный совет и Министерство. Согласно указу от 3 августа 1879 года «Государственный совет призван служить королю в качестве совещательной коллегии, без участия в управлении, а Министерство является верховным исполнительным органом». Оно состоит из шести отдельных министерств: королевского двора и иностранных дел, юстиции, внутренних дел, просвещения и дел шеркви, финансов, а также военное министерство.

Таково было государственное устройство страны, во главе которой двадцать два года будет находиться наш герой. Страны с древнейшей историей и богатой культурой, страны, овеянной многочисленными легендами и героическими преданиями, страны, которая до сегодняшнего дня славится своими изумительными по красоте пейзажами, в первую очередь озерными и горными. Достаточно упомянуть самую высокую точку Германии вершину Цугшпице (Zugspitze), достигающую 2962 м высоты. Или горный массив Ватцман (Watzmann) (одноименная вершина 2714 м) в Берхтесгадене (Berchtesgaden), опоясывающий западный берег, пожалуй, самого живописного озера Баварии, получившего за свою красоту название Кёнигсзее (Königssee, Королевское озеро). Гору Ватцман окружают еще шесть вершин, правда, не таких величественных и неприступных. Существует легенда, что в стародавние времена в этих местах правил жестокий король-великан по имени Ватцман. Он мучил и убивал всех, кто проезжал по его владениям. За свою жестокость сам король, его жена и пятеро детей были превращены в горные вершины. Так возник горный массив, названный по имени великана Ватцмана в назидание всем, кто нарушает заповеди Божьи. И отныне уже ничто не может угрожать благословенному краю, куда «Господь приводит тех, кого любит»!

 

Картина 2

Славные предки

Настало время от истории страны перейти непосредственно к истории рода Людвига II, тем более что он с раннего детства хорошо знал свою родословную. Как мы уже говорили, он являлся представителем древнего рода Виттельсбахов, который в XIV веке разделился на две основные линии: старшую (пфальцграфы Рейнские; основатель Рудольф I (1274–1319) и младшую, в которую перешел титул герцогов Баварских (основатель Людвиг IV (1287–1347). Младшая линия угасла в 1777 году со смертью Максимилиана Йозефа (1727–1777), после чего титул герцогов Баварских снова перешел в старшую линию (в 1806 году герцоги Баварские стали королями).

Документы свидетельствуют, что представители Дома Виттельсбахов «были курфюрстами Бранденбургскими (1351–1364), графами Голландскими (1353–1417), королями датскими (1440–1448), чешскими (1619–1620), шведскими (1654–1741), греческими (1832–1862), а также императорами Священной Римской империи (в 1314 — 1347 и 1742–1745)».

Из генеалогических таблиц Дома Виттельсбахов видно, что упоминаемый нами Отто I, герцог Баварский с 1180 года, принадлежит к двенадцатому колену линии герцогов Баварских и Верхне-Баварских, пфальцграфов Рейнских. Интересно отметить, что его сын Людвиг I (1174–1231) в октябре 1204 года женился на вдове графа Адальберта IV фон Богена (1165–1197) Людмиле Чешской (ок. 1170–1240). Людмила происходила из чешской династии Пржемысловичей, а со стороны матери, венгерской принцессы Елизаветы, была правнучкой великого князя Киевского Мстислава I Владимировича. После смерти ее сына от первого брака Адальберта V(1191–1242), являвшегося последним представителем рода графов фон Боген, их владения, а также герб с бело-голубыми ромбами перешли к Виттельсбахам в четырнадцатом колене в лице Отто II Сиятельного (1206–1253), сына Людвига I и Людмилы Чешской. Таким образом, с 1242 года герб Виттельсбахов, являющийся ныне гербом Баварии, приобрел вид, известный нам сегодня.

Еще один знаменитый представитель Виттельсбахов — Людвиг IV Баварский (1287–1347), принадлежащий к шестнадцатому колену упоминаемой выше линии Дома. Герцог Верхней Баварии с 1302 года, германский король с 1314 года, император Священной Римской империи германской нации с 1328 года, он пытался воспрепятствовать попыткам Франции утвердиться в Северной Италии, стремясь восстановить там власть императоров в противовес папской власти. Еще в XII веке в Италии сложились две враждующие «партии»: так называемых гвельфов — противников империи и гибеллинов — ее сторонников. (В XV веке, когда империя и папство потеряли свое влияние, вражда гвельфов и гибеллинов отошла в прошлое.) Итак, Людвиг IV поддерживал гибеллинов и выступал против абсолютной власти папы, у которого короли и императоры тогда находились в прямой зависимости. В ответ папа Иоанн XXII пытался оспорить правомерность избрания Людвига на королевский престол, возбудил против него целый процесс и в довершение всего в 1324 году отлучил от церкви. В свою очередь Людвиг IV привлек на свою сторону приверженцев идеи независимости светской власти от Церкви; тогда в Европе начиналось движение за создание национальных независимых от папства церквей. Борьба короля и папы обострилась, когда в мае 1327 года при поддержке гибеллинов Людвиг был коронован итальянским королем, а в январе 1328 года — императором Священной Римской империи в обход папы. В 1338 году коллегией курфюрстов было вынесено историческое постановление о том, что избранный курфюрстами германский король не нуждается в утверждении папой.

Скорее всего, история действительно развивается по спирали: в свое время в тенета религиозной борьбы был втянут и Людвиг II, когда набирало силу противостояние между политикой «Культуркампфа» и ультрамонтанами. Вообще, можно сказать, что Людвиг II не только сконцентрировал в своем царствовании многие события многовековой истории своего рода, но и его увлечения носили ярко выраженный «генетический» характер.

Виттельсбахи одними из первых в Европе стали покровительствовать при своем дворе наукам и искусствам. Так, уже в 1422 году внук Людвига IV Иоганн III (1374–1425), принадлежащий ко второму колену линии графов Голландских младшей линии Дома Виттельсбахов, пригласил к своему двору знаменитого художника Яна ван Эйка, заложив тем самым «первый камень» в последующее «здание виттельсбахского Парнаса».

Альбрехт V (1528–1579), представитель восьмого колена младшей линии Дома Виттельсбахов, сделал немало для того, чтобы столица Баварии Мюнхен стала одним из красивейших и культурнейших городов своего времени. В частности, при нем была перестроена мюнхенская Резиденция, которая заслуживает особого внимания. Ее начали строить еще в 1385 году. Во времена Альбрехта к основному зданию было пристроено второе крыло, образующее внутренний так называемый Двор с гротом (Grottenhof), а также Antiquarium — самый большой церемониальный зал эпохи Ренессанса и старейший в Резиденции, славящийся собранием античной скульптуры. (Кстати, в XVII веке к комплексу был добавлен Императорский двор (Kaiserhof), а все строительство было завершено только в XIX веке при короле Людвиге I дворцами Königsbau и Festsaalbau.) Вспоминая кунсткамеру императора Рудольфа И, которому мы недаром уделили много внимания в предисловии, нельзя не упомянуть аналогичное сооружение Альбрехта V, имевшего настоящую страсть к коллекционированию (видимо, создание кунсткамер в XVI веке получило общеевропейское поветрие, перешагнув и в XVII–XVIII века благодаря кунсткамерам Петра I и Августа Сильного).

Кроме того, именно Альбрехт V собрал при баварском дворе многих выдающихся художников и музыкантов своего времени и всячески им покровительствовал. Подобные увлечения не находили понимания в среде тогдашней баварской знати. Известные параллели с царствованием Людвига II напрашиваются сами собой…

Сын Альбрехта V Вильгельм V (1548–1626) вошел в историю под прозвищем Набожный. Именно с его именем связано укрепление католицизма в Баварии; именно в его правление Мюнхен стал восприниматься в Европе как центр Контрреформации. Тогда набирал силу образованный в 1540 году орден иезуитов. Ведя активную благотворительную деятельность — открытие больниц, приютов для сирот, многочисленных школ, — иезуиты постепенно проникали во все сферы общественной жизни. Вплоть до второй половины XIX века — времени проведения уже упоминаемой вскользь политики «Культуркампфа», о которой мы еще будем говорить более подробно, — влияние иезуитов в Баварии было непоколебимо. И своеобразным символом этого влияния стало начатое в 1583 году возведение величественного храма — иезуитской церкви Святого Михаила (Jesuitenkirche St. Michael, или просто Michaelskirche; ныне считается самым крупным храмом в стиле ренессанс в северной части Европы). Основателем церкви Святого Михаила и стал Вильгельм V Набожный. Затраты на строительство превысили все допустимые нормы; обрушение одной из башен едва не остановило его. Но, не иначе как стараниями своего небесного покровителя, уже в 1597 году церковь была освящена. А установленная в 1588 году над мраморным порталом главного входа бронзовая статуя святого архангела Михаила, попирающего сатану, стала символом вечной борьбы с мировым злом. С завершением строительства своего главного детища Вильгельм посчитал свою земную миссию выполненной и удалился в монастырь, передав престол в руки сына Максимилиана I (1573–1651). После смерти в 1626 году Вильгельм V, первым из Виттельсбахов, был похоронен в крипте церкви Святого Михаила. С тех пор именно этот храм стал традиционным местом упокоения представителей династии. Здесь найдет свой последний приют и несчастный король Людвиг II…

А теперь мы вновь перешагнем на несколько столетий вперед и лишь отметим, что и впоследствии многие Виттельсбахи были просвещенными любителями прекрасного, уделяя изящным искусствам чуть ли не больше времени и внимания, чем государственным делам.

И в первую очередь это Людвиг I, любимый дедушка Людвига II. Людвиг Карл Август фон Виттельсбах родился 25 августа 1786 года в Страсбурге. Он был сыном Августы Гессен-Дарм-штадтской (1765–1796) и уже упоминаемого нами пфальцграфа Цвейбрюккенского (с 1795 года), курфюрста Пфальцского и Баварского (с 1799 года), первого баварского короля (с 1806 года) Максимилиана I Иосифа, получившего корону из рук Наполеона I. До конца своих дней Максимилиан боготворил своего благодетеля и преклонялся перед Францией. Недаром заочным крёстным своего сына он выбрал французского короля Людовика XVI, в честь которого тот и был назван. Так что можно сказать, что любовь к Франции нашего героя, Людвига II была опять же обусловлена генетически.

Правда, в отличие от своего отца Людвиг I, получивший к тому времени прекрасное образование в Ландсхутском и Гёттингенском университетах, занимал резко выраженную антифранцузскую позицию, что не помешало ему командовать баварской дивизией в составе Великой армии в кампаниях 1806–1809 годов во время военных действий в Австрии и Пруссии. Сам же Максимилиан при всей своей «французскости» был дальновидным политиком. Всего за 10 дней до Битвы народов при Лейпциге (16–19 октября 1813 года) он вышел из Рейнского союза, заключил союз с Австрией и на стороне антифранцузской коалиции участвовал в кампании 1814–1815 годов, что позволило ему сохранить корону: на Венском конгрессе за Максимилианом были закреплены полученные территории и признано право самодержавного государя.

С первым баварским королем Максимилианом I Иосифом еще связано строительство Мюнхенского королевского придворного и национального театра (Hof und Nationaltheater), возведенного на площади его имени (Max-Joseph-Platz). (Впоследствии этот театр станет «святая святых» для Людвига II.) В 1810 году король приказал начать проектировать здание, и 26 октября 1811 года был заложен первый камень в основание будущей главной оперной сцены Мюнхена. Однако в 1813 году из-за нехватки средств — этой роковой проблемы баварских властителей — строительство было остановлено. Пережив пожар 1817 года, театр все же открылся 12 октября 1818 года. Но огонь был поистине злой стихией для мюнхенской сцены. 14 января 1823 года здание вновь сгорело дотла. И лишь незадолго до своей смерти, 2 января 1825 году, Максимилиан I Иосиф смог присутствовать на «втором рождении» своего детища, восстановленного стараниями архитектора Лео фон Кленце, с именем которого будет напрямую связано следующее царствование.

Наследный принц Людвиг, несмотря на военное крещение, был далек от того, чтобы вникать в политические перипетии послевоенной поры. Обществу министров и военных он предпочитал общество поэтов, художников и музыкантов. После 1809 года он практически покинул Мюнхен и большую часть времени жил в Вюрцбурге (Würzburg) и Ашаффенбурге (Aschaffenburg), часто совершая поездки по Италии. Окружив себя художниками и писателями, Людвиг заслужил славу «покровителя искусств». Действительно, он тратил огромные суммы на коллекционирование художественных произведений и содержание театров. То, что впоследствии поставят в вину внуку, берет начало в образе жизни деда…

12 октября 1810 года Людвиг женился на Терезии Саксен-Альтенбургской (1792–1854). Кстати, празднества, устроенные в честь этой свадьбы, положили начало традиционному, известному во всем мире баварскому празднику Октоберфест. У супругов родилось 9 детей: Максимилиан (1811–1864), будущий король Баварии и отец нашего героя, Матильда (1813–1862), Отто (1815–1867), будущий греческий король Оттон I, Шарлотта (1816–1817), Луитпольд (1821–1912), будущий принц-регент, Алдегонда (1823–1914), Хильдегарда (1825–1864), Александра (1826–1875) и Адальберт (1828–1875).

После смерти отца 13 октября 1825 года Людвиг I вступил на баварский престол. И первейшей своей задачей новый король поставил превращение Мюнхена в «Новые Афины» — культурную столицу Европы. Сказалась его давнишняя тяга к меценатству. Свою alma mater, Ландсхутский университет, он перенес в Мюнхен, чтобы «колыбель науки» была в непосредственной близости от двора, а также реорганизовал Академию художеств. Одновременно он занимался обновлением архитектурного облика столицы Баварии.

Людвиг I с юных лет сочинял стихи, писал картины, коллекционировал произведения искусства, интересовался архитектурой. Во многом именно Людвигу I Мюнхен обязан своим нынешним обликом. Король закончил строительство великолепной Резиденции, «долгострой» которой тянулся с XVI века. Построил проспект Людвигштрассе (Ludwigstrasse), протянувшийся от Зала полководцев (Фельдхеррнхалле) *, получившего свое название от установленных при входе в 1841–1844 годах по заказу короля памятников баварским полководцам Иоганну Церкласу фон Тилли и Карлу Филиппу Вреде, до Триумфальной арки, или Ворот Победы, созданных по образцу арки императора Константина в Риме. Ворота венчает аллегорическая бронзовая фигура Баварии, правящей четверкой львов.

При Людвиге I были также построены знаменитые Старая Пинакотека — картинная галерея с богатейшей коллекцией европейской живописи XIV–XVIII веков — и Новая Пинакотека, экспонирующая произведения художников XIX века (позднее и XX века), а также Глиптотека, в которой представлено одно из лучших в Европе собрание античных скульптур.

Для любимого архитектора короля Лео фон Кленце поистине настал звездный час. Людвиг I увлекался античностью, особенно историей и культурой Древней Греции. Между прочим, в свое время это увлечение сыграло не последнюю роль в его сочувствии греческому восстанию, после которого в 1832 году на греческий престол взошел его сын Отто (Оттон I Греческий). Кстати, баварское правительство тогда было вынуждено тратить очень большие средства для поддержания экономики разоренной политическим кризисом страны.

В своих архитектурных вкусах Людвиг также не отступал от строгого идеала древнегреческого стиля, в котором в основном и строились при нем новые здания. Пожалуй, наивысшим воплощением увлечения Людвига I античной архитектурой стала построенная Лео фон Кленце «Валгалла» («Вальхалла»). С одной стороны, грандиозность, а с другой — явная нелепость исполнения этого самого дорогого из проектов Людвига I заставляет рассмотреть этот феномен более подробно. Поэтому мы позволим себе ненадолго перенестись на берега Дуная в окрестности Регенсбурга.

Строго по расписанию от пристани этого города вверх по течению Дуная отходят прогулочные пароходы, беря курс на «Валгаллу», расположенную в 10 км от Регенсбурга. Но, несмотря на название, не обольщайтесь — к германо-скандинавскому мифологическому посмертному обиталищу павших в битвах воинов, доставляемых туда девами-валькириями, а также к последнему обиталищу богов баварская «Валгалла» не имеет никакого отношения. Согласно замыслу Людвига I, зародившемуся у него впервые еще в 1807 году, его «Валгалла» должна была стать мемориалом славы величайших представителей германского народа. Причем не только воинов и королевских особ, но также и ученых, писателей, художников, церковнослужителей и женщин.

Ко времени коронации Людвига I, когда строительство «Валгаллы» еще даже не начиналось, но планировалось, уже было готово 60 бюстов великих сынов Германии для последующего установления их в мемориале. В 1826 году Людвиг I выбрал место для будущего строительства, которое началось 18 октября 1830 года (в 17-ю годовщину Битвы народов). Ровно через 12 лет, 18 октября 1842 года, состоялось торжественное открытие шедевра фон Кленце, когда баварский двор во главе с королем первый и единственный раз посетил «Валгаллу».

Примерно через 40 минут после отплытия на правом берегу по направлению движения парохода открывается картина, заставляющая вас на мгновение поверить и в существование временных порталов, и в то, что вы сами ненароком пересекли такой портал, внезапно оказавшись в древней Элладе. На вершине высокого холма вы видите настоящий античный храм со спускающейся к подножию холма широкой мраморной лестницей, моделью для которого послужил афинский Парфенон. Лестница состоит из 250 ступеней, так что подъем к самому мемориалу требует больших физических затрат. Здание построено из светло-серого мрамора, но со стороны реки оно кажется белоснежным. Интерьер храма, освещаемый через отверстия в богато украшенном бронзой и золотом потолке, представляет собой продолговатый четырехугольник. С бюстами реальных людей соседствуют статуи богини Победы из каррарского мрамора. Вдоль стен тянется мраморный фриз с рельефными картинами из истории древней Германии. Под ним на консолях и постаментах расположены в хронологическом порядке мраморные бюсты героев «Валгаллы». Посередине противоположной от входа стены зала установлена мраморная статуя (не бюст!) самого Людвига I — видимо, как наиболее выдающегося сына Германии, кому «Валгалла» обязана своим рождением.

На момент открытия в «Валгалле» находилось 96 бюстов и 64 мемориальные доски. Мемориальные доски заменяли бюсты тех людей, портретного изображения которых не сохранилось. Постепенно количество бюстов увеличивалось, и этот процесс еще не завершен (последнее пополнение было в 2008 году; на сегодняшний день в «Валгалле» находятся 128 бюстов). В настоящее время вопрос об установлении нового бюста решается баварским правительством при соблюдении единственного условия — он может быть установлен спустя не менее 20 лет со дня смерти человека; немецкое происхождение знаменитости уже роли не играет. Что же касается мемориальных досок, то со времен открытия «Валгаллы» была добавлена всего одна доска— героям немецкого Сопротивления (в 2003 году). Таким образом, общий пантеон «Валгаллы» насчитывает 193 памятника, 12 из которых посвящены женщинам. Интересно отметить, что среди героев «Валгаллы» находятся 4 бюста тех, кто является гордостью истории России: Михаила Богдановича Барклая-де-Толли, Ивана Ивановича Дибича-Забалканского, Екатерины II Великой и Иоганна Буркхардта Христофа Миниха (в России известного как Христофор Антонович).

Надо сказать, что при всей патриотичности этого проекта его воплощение оставляет желать лучшего. Даже сегодня добраться до «Валгаллы» довольно проблематично, если, конечно, вы не живете в Регенсбурге. Что уж говорить о временах Людвига I! Неудивительно, что многочисленных толп туристов в «Валгалле» не наблюдается. Таким образом, выбор месторасположения мемориала практически лишил основного смысла само его существование. О вычурности и излишней помпезности исполнения мы говорить не будем — это дело вкуса каждого. Скорее всего, истратив кучу средств на строительство «Валгаллы», Людвиг и сам понял, что, как говорится, «перемудрил». Недаром же в 1853 году он построил уже в центре Мюнхена «вторую Валгаллу» — Зал полководцев (Фельдхеррнхалле). Бюсты, установленные там, были уничтожены во время Второй мировой войны и с тех пор не восстанавливались…

Одновременно с архитектурными проектами просвещенный монарх выступил лично в качестве поэта и писателя. В частности, он выпустил «Wahlhallagenossen» — сборник биографий героев, бюсты которых были установлены в «Валгалле». Однако на литературном поприще королю не удалось снискать славы. Хотя его произведения и разошлись в нескольких изданиях (а как же иначе могло бы быть, если автор — король?), но отличались лишь вычурным архаичным слогом и были благополучно забыты сразу после его отречения от престола.

Кстати, гроза была уже не за горами. Баварское правительство выражало крайнюю степень недовольства громадными тратами короля на его «архитектурные излишества», росла оппозиция. Тут уж было не до либерализма и «просвещения во французском духе»! В стране была введена строжайшая цензура, вольномыслие не допускалось. Кроме того, усилилось влияние католического духовенства. Протестантизм был признан чуть ли не вне закона. Все эти меры никак не способствовали популярности Людвига I у баварского народа. А тут еще на сцену в прямом и переносном смысле этого слова выходит новый персонаж, сыгравший не последнюю роль в последующем отречении Людвига I от баварского престола.

В 1846 году 60-летний король влюбляется в танцовщицу Элизу Джилберт (Gilbert; 1818–1861), более известную как Лола Монтес (Montez). Заметим, что в самый разгар романа с Монтес законная супруга короля была еще жива…

Людвиг в буквальном смысле слова потерял голову. Он позволял своей фаворитке все, а она беззастенчиво пользовалась этим. Надо отдать должное — вкус у короля на красоту действительно был отменный, а Лола была необыкновенно красивой женщиной. В 1847 году Людвиг заказал ее портрет для Галереи красавиц в Нимфенбурге, благодаря чему мы и сегодня можем оценить яркую испанскую внешность Лолы. Да и характером она была под стать Кармен. Любила ли она стареющего монарха? Вряд ли. Будучи законченной эгоисткой, Монтес просто по полной программе использовала подаренный ей судьбой шанс. Не боясь общественного мнения, король осыпал свою возлюбленную поистине царскими дарами: драгоценности, собственный выезд, дворец, пожизненная (и немаленькая!) пенсия, наконец, титул графини фон Ландсфельд… Что еще нужно «скромной танцовщице»? Но, как в «Сказке о рыбаке и рыбке» (хоть принадлежащей перу A.C. Пушкина, хоть братьев Гримм), наша «новая старуха» не могла остановиться на достигнутом. Лола начала вмешиваться в политику, требуя, чтобы Кабинет министров являлся… в ее салон! Она вела себя настолько вызывающе, что терпение придворных кругов истощилось. Королю вполне могли простить наличие зарвавшейся фаворитки (а у кого их не было?), и даже оскорбление ею общественного мнения (Лола не стеснялась бесконечных публичных скандалов, дискредитировавших в том числе и доброе имя короля), и даже растрату казны (тогда еще ни у кого не возникло талантливой идеи объявить короля сумасшедшим!). Но с точки зрения баварцев, «кухарка не может управлять государством». Лола стала той последней искрой, взорвавшей пороховую бочку народного недовольства. 11 февраля 1848 года толпа возмущенных горожан пошла на штурм дома Монтес. В последний момент Лолу успели силами полиции спасти, выведя через черный ход. Кстати, за два дня до этих событий король лично подписал указ о лишении Лолы баварского гражданства. Она спешно покинула Мюнхен и после долгих странствий по Европе осела в США. Можно сказать, что эта «первая февральская революция» повела за собой уже гораздо более серьезную «вторую мартовскую», в результате которой 20 марта 1848 года Людвиг I лишился престола, подписав отречение в пользу своего старшего сына Максимилиана.

Бывший король удалился от государственных дел, и без того заброшенных им в последние годы царствования. Он по-прежнему занимался меценатством, жил в свое удовольствие и радовался успехам любимого внука, наследного принца Людвига. Он пережил не только несчастную законную супругу, покинувшую этот мир в 1854 году, но и свою «последнюю любовь», скончавшуюся в Нью-Йорке в 1861 году, а также скоропостижную смерть сына Максимилиана в 1864-м. Он видел триумфальное восхождение на престол Людвига II. Людвиг I умер 29 февраля 1868 года в Ницце и даже предположить не мог, что своим образом жизни сделал столь много для приближения событий трагического 1886 года…

Настолько много, что все усилия его сына, короля Максимилиана II Баварского, оградить наследника престола, будущего короля Людвига II, от пагубного влияния его деда окажутся напрасными. Максимилиан родился 28 ноября 1811 года. Он воплощал собой тот тип «старого добряка-баварца», немного наивного, немного по-крестьянски грубоватого, который был так симпатичен его подданным. Поэтому неудивительно, что сразу по восшествии на престол он настолько завоевал всеобщие симпатии, что вскоре были забыты и в целом прощены прегрешения его предшественника Людвига I. Вместе с тем он тоже был истинным Виттельсбахом, то есть неравнодушен к искусствам и наукам, сам занимался сочинительством и (что неудивительно!), как и его отец, пожелал видеть Мюнхен пресловутой «культурной столицей Европы». Страсть к архитектуре также не была чужда новому монарху.

Став королем, Максимилиан II, в свою очередь, окружил себя художниками, поэтами, архитекторами и учеными. По примеру своего отца он построил новый проспект Максимилианштрассе (Maximilianstrasse), основал несколько научных обществ. В 1832–1837 годах на руинах крепости XII века Шванштайн (Schwanstein; от нем. Schwan — «лебедь» и Stein — «камень»; букв. «Лебединый Камень»; вероятно именно это название послужило впоследствии основой для именования замка Людвига II Нойшванштайн: Neuschwanstein; букв. «Новый Лебединый Камень») Максимилиан построил замок Хоэншвангау (Hohenschwangau — Высокий Лебединый Край).

Так что для Людвига II было вполне естественно продолжить традицию своего рода. Он был достойным внуком и сыном — искусство захватило его целиком.

В семье баварского короля лишь один человек оставался полностью равнодушным к любым проявлениям художественной жизни. Зато Мария Фредерика Франциска Хедвига, урожденная принцесса Прусская, являлась одной из самых красивых женщин своего времени. Она родилась 15 октября 1825 года и была дочерью принца Прусского Вильгельма (1783–1851), младшего сына Фридриха Вильгельма II (1744–1797). Стало быть, дед Людвига II по материнской линии приходился родным братом Фридриху Вильгельму III (1770–1840), сыном которого был будущий германский император Вильгельм I (1797–1888). Таким образом, Мария — двоюродная сестра Вильгельма I.

12 октября 1842 года она вышла замуж за наследного принца Баварии Максимилиана. Людвиг I не мог не оценить выбор сына, и уже в 1843 году для Галереи красавиц был написан портрет будущей королевы. Впоследствии Людвиг II будет очень гордиться своей красавицей матерью, вот только духовной близости с ней у него никогда не будет…

Справедливости ради следует отметить, что, став королевой, Мария показала себя с наилучшей стороны. Она много занималась благотворительностью, благодаря ее стараниям возобновила свою благую деятельность Ассоциация Баварских Женщин, ставившая своей целью «помощь и содействие раненым и больным солдатам на полях сражений», следствием чего явилось создание Баварского Красного Креста, во главе которого встала сама королева. Дело матери в свое время продолжит Людвиг II, по приказу которого во время Франко-прусской войны будут построены госпитали для раненых «без различия национальности и вероисповедания».

Нельзя сказать, что Марию совсем не интересовали аспекты духовной жизни, как это иногда представляют биографы Людвига II. Просто они находились в сфере исключительно религиозной. При этом между матерью и сыном лежала пропасть абсолютного непонимания. Да, она не была в состоянии понять глубину музыки Рихарда Вагнера, не разделяла романтических устремлений сына к «духовно просвещенному баварскому обществу». Она предпочитала тихие семейные радости великим жертвенным подвигам во имя абстрактных идей. Единственное, что можно поставить ей в вину, — это полное игнорирование воспитания собственных детей, фактически предоставленных заботам гувернанток. Глубокий душевный кризис королевы Марии нашел выход лишь спустя 10 лет после смерти мужа Максимилиана II: 12 октября 1874 года она приняла католическую веру. До этого момента она, протестантка от рождения, была вынуждена жить в некоем религиозном разладе со всеми членами своей католической баварской семьи. Не в этом ли кроется первопричина той отстраненности и дистанцированности королевы от прямых домашних обязанностей? В любом случае она заплатила за все свои ошибки страшную цену, став свидетельницей неизлечимой болезни своего младшего сына и трагической гибели старшего. После этих ударов судьбы Мария уже не оправилась и доживала свои дни преимущественно в замке Хоэншвангау. Там же она и умерла 17 мая 1889 года… Но не будем забегать так далеко вперед, ведь мы находимся сейчас лишь на пороге нашей истории.

И наконец, скажем еще несколько слов о человеке, сыгравшем в жизни Людвига II роковую роль, — о принце-регенте Луитполь-де. Луитпольд Карл Йозеф Вильгельм фон Виттельсбах родился 12 марта 1821 года в Вюрцбурге. Он был третьим сыном Людвига I, младшим братом Максимилиана II, отца Людвига II. Изначально предполагалось, что Луитпольд унаследуют греческий престол, занимаемый в то время его старшим братом Оттоном I. Однако греческий закон требовал от своего будущего монарха перехода в православие, а Луитпольд наотрез отказался менять веру даже ради короны. Верность католической религии принц сохранил на протяжении всей жизни. Кстати, после греческой революции 1862 года, в результате которой Оттон I был свергнут, права на престол, согласно его завещанию, все же перешли к младшему брату, но Луитпольд никогда даже не вспоминал об этом и не оспаривал права на греческую корону у Георга I, сына датского короля Кристиана IX, избранного греческим монархом после Оттона.

Луитпольд был женат на эрцгерцогине Августе Фердинанде Австрийской, второй дочери великого герцога Тосканского Леопольда II. У супругов родилось четверо детей: Людвиг (1845–1921), Леопольд (1846–1930), Тереза (1850–1925) и Франц (1852–1907). В 1870 году принц принял активное участие во Франко-прусской войне.

10 июня 1886 года Луитпольд стал регентом своего племянника Людвига II, а после смерти последнего — регентом своего второго племянника душевнобольного короля Отто I. Несмотря на таинственные обстоятельства смерти Людвига II, фактически бросавшие тень на репутацию принца-регента, и поначалу явное неприятие его власти в среде оставшейся верной королю части общества, Луитпольд сумел завоевать сердца баварцев. Об этом говорит хотя бы тот факт, что практически во всех баварских городах есть улицы, площади, мосты, названные в его честь: либо Prinzregentenstrasse (-platz, — brücke), либо Luitpoldstrasse (-platz, — brücke), наряду с обязательными Ludwigstrasse (-platz, — brücke) и Maximilianstrasse (-platz, — brücke), носящими имена его брата-короля и несчастного племянника.

Во время правления Луитпольда — недаром он был Виттельсбахом! — Мюнхен вновь обрел пресловутую славу культурной столицы Европы (как было и при Людвиге I, и при Максимилиане II; за что боролся и Людвиг II вместе с Вагнером). Принц-регент покровительствовал искусствам и наукам. Его имя ныне носят многие учреждения культуры, такие как Prinzregententheater в Мюнхене, Luitpoldarena и Luitpoldhalle в Нюрнберге. Luitpoldfeld (Поле Луитпольда), находящееся также в Нюрнберге, станет впоследствии печально знаменитым местом проведения парадов национал-социалистов, наряду с Zeppelinfeld (Полем Цеппелина)…

12 декабря 1912 года принц-регент Луитпольд скончался в Мюнхене. Его сын стал последним королем Баварии Людвигом III. В настоящее время главой дома Виттельсбахов является праправнук Луитпольда и правнук Людвига III Франц (с 1996 года).

Одним из первых действий Луитпольда во главе баварского правительства стало открытие 1 августа 1886 года для всеобщего обозрения «сказочных замков» Людвига II…

 

Картина 3

Под знаком лебедя…

В Южном павильоне замка Нимфенбург находится комната, в которой, можно сказать, берет начало наша история. Здесь царит спокойный зеленый колорит и удивительно уютная атмосфера. Это спальня королевы Марии, к моменту описываемых событий пока еще кронпринцессы Баварской. На небольшой кровати под балдахином 25 августа 1845 года в 00.30. — день и час рождения младенца полностью совпали с днем и часом рождения его деда Людвига I — у кронпринца Максимилиана и его жены родился старший сын.

Перед кроватью и ныне стоят стол и несколько кресел, также обитых зеленой материей. Считалось, что при рождении будущего наследника должны присутствовать особо доверенные наблюдатели из числа придворных, чтобы избежать возможных кривотолков. Но во времена Людвига I этот обычай уже канул в прошлое. Вследствие чего «кривотолки» все же пошли: злые языки утверждали, что будущий наследник баварского престола родился на несколько дней раньше официально объявленной даты, что радостное известие «попридержали», чтобы сделать приятное королю. Такое утверждение — сущий абсурд. При том количестве придворных и прислуги, что находилось во дворце, утаить факт рождения принца не только на несколько дней, а даже на несколько часов совершенно нереально. Тем более нереально заставить всех вступить в «преступный сговор» с молодыми супругами и молчать об этом. Где-нибудь, когда-нибудь, кто-нибудь обязательно бы проговорился, и правда выплыла бы наружу. Так что серьезно относиться к подобным слухам не стоит.

Тем не менее с самого рождения принц будет окружен целым рядом мистических совпадений. Духовная связь с Рихардом Вагнером, его настоящим кумиром, можно сказать, началась с момента появления на свет будущего короля, родившегося именно в тот год, когда композитор закончил либретто своего «Лоэнгрина», над которым работал почти три года — с 1842-го, то есть года заключения брака родителей Людвига. Впоследствии музыкальная драма о рыцаре-лебеде станет роковым лейтмотивом в судьбе «короля-лебедя», как станут называть Людвига II; даже свою смерть он найдет в водах озера, где и по сей день плавают прекрасные белые птицы, словно постоянное напоминание о своем покинувшем эту землю короле.

Правда, в юности любимым героем Людвига был не Лоэнгрин, а Зигфрид. Кстати, Людвиг I часто пророчески называл своего внука «юным Зигфридом» и, наверное, во многом угадал его будущую натуру. «С малолетства Зигфрид обладал полной самопроизвольностью. Вотан захотел напиться из источника мудрости и руководиться советами высшего разума; Зигфрид, напротив, всегда повинуется первоначальному закону инстинкта. Он живет в единении с природой; он понимает таинственный шепот леса, внимает щебетанию птиц и старается подражать им; он чувствует себя близким лесным зверям, любит их, следит за ними в их убежищах в глубине дикой чащи: наблюдая за ними, он догадывается, что такое любовь… У него нет другого проводника в жизни, кроме импульсов его природы: «Следовать внушениям моего сердца, — говорит он, — вот мой высший закон; то, что я совершаю, повинуясь своему инстинкту, то я и должен делать. Проклятый ли для меня этот голос или святой — я не знаю, но уступаю ему и никогда не стараюсь идти против моего желания»». Юный Людвиг — это поистине Зигфрид; все эти слова — о том, каким он станет в будущем. Он — Зигфрид, которому Вотан должен передать наследие своей власти; Зигфрид, не ведающий страха победитель ужасного дракона Фафнера; Зигфрид, которому Фафнер, умирая, предрекает скорую гибель…

Но хватит мистики. Обратимся непосредственно к участникам событий. Вот что написала сама кронпринцесса Мария о рождении сына: «Людвиг Фридрих Вильгельм родился 25 августа в 12.30 ночи в Нимфенбурге, над спальней, в которой умер Максимилиан I Иосиф. Король Людвиг I, посетивший нас, был чрезмерно рад, что его внук рожден в тот же день и в тот же самый час, что и он… Король был настолько счастлив, что он обнял нескольких придворных. Рождение было объявлено в Мюнхене 101 выстрелом…».

26 августа архиепископ Мюнхенский и Фрайзингский Лотар Карл Ансельм Йозеф фон Гебзаттель (Gebsattel; 1761–1846) совершил обряд крещения младенца, который был наречен Отто Людвигом Фридрихом Вильгельмом. Но основным для него становится имя Людвиг. Считается, что человек, сознательно названный в честь кого-то, во многом повторяет судьбу того, чье имя носит. У принца с дедом не только совпали день и час рождения — он и назван был в честь Людвига I. Неудивительно, что в будущем из всех родственников только с дедом у принца установилась духовная близость, да и король по-настоящему полюбил своего старшего внука. Возможно также, что эта любовь отразилась скорее пагубно, чем благотворно на развитии ребенка…

Своего второго внука, родившегося 27 апреля 1848 года, Людвиг I любил гораздо меньше. Возможно, конечно, что это было связано с тем, что король незадолго до его рождения пережил тяжелый стресс — 20 марта им было подписано отречение от престола в пользу сына Максимилиана. Отец Людвига стал королем Баварии Максимилианом II, а сам Людвиг — кронпринцем. Младший брат Людвига появился на свет за два месяца до срока в мюнхенской королевской Резиденции. При крещении он нарекался Отто Вильгельмом Луитпольдом Адальбертом Вольдемаром, но с детства все называли его просто Отто — в честь его дяди и крёстного отца короля Греции Оттона I.

Поистине несчастливыми оказались имена, выбранные родителями для обоих принцев: Людвиг I уже лишился престола, Оттон I будет свергнут в 1862 году. Впоследствии судьба и Людвига, и Отто тоже окажется трагической. Но пока что проблемы маленьких мальчиков вполне детские и до настоящих потрясений им еще далеко.

Хотя Людвиг, казалось, уже с ранних лет был обречен на одиночество. Он не любил играть с другими детьми, что отмечают многие его биографы, ему было хорошо наедине со своими мечтами. Из всех детских приятелей впоследствии у Людвига сложились по-настоящему дружеские отношения, пожалуй, лишь с Максимилианом фон Хольнштайном, которому в нашем повествовании еще будет отведено значительное место, а из юношеских — с Паулем фон Турн-унд-Таксисом.

Вот случай, наглядно демонстрирующий отношение к жизни Маленького Принца (ассоциация напрашивается сама собой; Людвиг всю жизнь жил на какой-то другой планете). Однажды, будучи еще совсем ребенком и страдая болезнью глаз, Людвиг был вынужден долгое время находиться в затемненной комнате с повязкой на глазах. «Навестивший его придворный священник Деллингер, видя его одиночество, заметил: «Ваше Высочество, вы должны очень скучать таким одиноким? Отчего вы не прикажете читать себе вслух?» «О, я совсем не скучаю! — быстро ответил Людвиг. — Я думаю о многом, о многом… И это так меня занимает!»»

Впрочем, Людвиг во время своих бессонниц, от которых он страдал с детства, часто просил свою гувернантку читать или рассказывать ему волшебные сказки про духов и фей, что питало его богатое воображение.

Вместе с тем, детство и самого Людвига, и его младшего брата Отто было отнюдь не столь уж беззаботным и счастливым, как могло бы показаться с первого взгляда.

Мать Людвига, королева Мария, совсем не уделяла воспитанию своих сыновей должного внимания. Все ее воспитание сводилось к тому, что она избрала для каждого из них свой «геральдический» цвет, который должен был отличать все предметы, принадлежащие принцам, — от переплетов книг до отделки комнат и костюмов. Для Отто был выбран воинственный красный цвет, для Людвига — мечтательный небесно-голубой. Здесь можно, конечно, говорить о «магии цвета», наложившей свой отпечаток на характеры обоих мальчиков, а может материнское сердце так угадало, но только Отто до постигшей его болезни всегда интересовался военными парадами, веселыми застольями и охотой; Людвиг же имел возвышенную, чуткую натуру, любил уединение, а охоту считал «мерзким убийством невинных животных».

С одной стороны, Людвиг, как нежный и любящий сын, был очень привязан к матери. С другой — в духовной сфере между ними не было ни одной точки соприкосновения. Впоследствии Людвиг признавался: «Мою мать, королеву, я очень уважаю, люблю ее; но между нами невозможна никакая интимность при том различии взглядов, которое существует!..» По воспоминаниям современников, «мать его была ему не пара, между ними невозможна была близость, как он ни желал сойтись с ней. Иногда ему хотелось поговорить с ней о литературе, которую он так любил, и он спрашивал ее: читала ли она ту или другую книгу? «Я? — отвечала она. — Если я и читаю что, то только что-нибудь забавное». Это его огорчало и раздражало. Она была добрая, приветливая, но совершенно обыкновенная, простая хозяйка дома, интересовавшаяся только кухней, домом да огородом. Король был к ней очень внимателен, относился к ней с сыновней почтительностью, но между ними лежала непроходимая пропасть».

Как мы уже отмечали, истинная причина в отстраненности королевы от своего старшего сына лежала в глубоком духовном кризисе, завершившемся принятием католической веры в 1874 году. Ведь до этого она оставалась единственной протестанткой в своей семье и неизбежно должна была чувствовать себя одинокой.

Отметим сразу, что семейная «генетическая» страсть к архитектуре проявилась у Людвига чуть ли не с раннего детства. Будучи 7 лет от роду, он приводил в восторг своего деда, экс-короля Людвига I, сложностью и математической точностью пропорций своих построек из кубиков. А уже в 11 лет Людвиг был способен собственноручно чертить планы различных зданий, причем практически профессионально! Впоследствии, вступив на престол, он вообще серьезно изучал архитектуру, с этой целью много путешествовал, осматривая и старинные замки Германии, и строгие соборы Италии, и великолепные дворцы Франции. Даже Кёльн он посетил исключительно с целью воочию увидеть и детально изучить знаменитый собор. Все полученные навыки впоследствии найдут у будущего короля практическое применение.

Казалось бы, при такой общности интересов самые теплые отношения должны были бы сложиться у Людвига не только с дедом, но и с отцом. Однако этого не произошло. Впоследствии кабинет-секретарь Людвига II Франц Сераф фон Пфистермайстер (Pfistermeister; 1820–1912) вспоминал: «Король видел двух принцев Людвига и Отто только один или два раза в день, в полдень во время второго завтрака и вечером во время обеда. Он редко посещал их в комнатах, где они росли. Чаще всего их отец только протягивал руку в приветствии, быстро извинялся и уходил. Даже когда наследный принц был уже взрослым, требовались неимоверные усилия, чтобы убедить короля взять его старшего сына на утреннюю прогулку по Английскому саду. Король как-то заметил: «Я не имею ничего общего с этим молодым джентльменом, о чем бы я ни говорил, не интересует его»».

Все дело в том, что Максимилиан подсознательно старался подавить в сыне те ростки романтизма, что были свойственны ему самому. Он словно предвидел, какую пагубную роль они сыграют в судьбе наследника, но даже самому себе был не в состоянии объяснить причины, побудившие заменить настоящие отцовские чувства безжалостной муштрой и холодной отстраненностью. Возможно, опять же подсознательно, отец видел в сыне повторение своего собственного отца, благодаря которому он в свое время хлебнул столько горя. Недаром же, в отличие от Максимилиана, Людвиг I обожал своего внука.

В то же время Максимилиан II был очень строгим отцом и настолько же плохим воспитателем. «Точное распределение времени, непосильные занятия, скучная гимнастика и суровые наказания за малейшее отступление от установленной программы — вот каковы были основы его воспитательной дисциплины. Все, что красит детство: общество сверстников, забавы, игрушки, даже лакомства — было исключено из него. Дети отдалены были от матери, от отца они никогда не видели ни ласки, ни поощрения. Добрую няньку Лизе, единственную детскую привязанность Людвига, сменила француженка, сыгравшая в воспитании Людвига отрицательную роль. Особа пустая и заносчивая, бредившая традициями Бурбонов и презиравшая бюргерскую простоту двора Максимилиана II, она хотела в своем духе воспитать сыновей баварского короля. Заметив, что Людвиг охотно слушает ее, она без конца рассказывала ему о Франции, о «Короле-Солнце», о бывшем великолепии его двора, величии его власти, покорности подданных».

Как известно, запретный плод сладок. С одной стороны, чем больше Максимилиан старался обуздать мечтательный нрав своего старшего сына, наследника престола, тем сильнее мальчик замыкался в себе и противопоставлял скучным приземленным занятиям сказочный и романтический мир своих мечтаний. С другой стороны, рассказы о «Короле-Солнце» упали на благодатную почву: Людвиг стал видеть себя абсолютным монархом и требовать от ближайших подданных соответствующего поклонения, что те ему с детства и выказывали и к чему он привык, еще даже не вступив на престол.

Беда заключалась в том, что и возвышенная «Страна Грез», и исторические рассказы об абсолютной королевской власти, и солдатская муштра отца — все было одинаково далеко от той реальной жизни, в которой предстояло действовать нашему герою. Никто не объяснил мальчику, что маленькая Бавария — не блестящая Франция, что время героических подвигов и абсолютной монархии безвозвратно миновало, что наступил прагматический XIX век, ставящий под сомнение все возвышенные идеалы, что, наконец, баварский король — это все лишь номинальная должность в государственном аппарате конституционной монархии и не более.

Но и родители, и воспитатели, и ближайшие приближенные принца поступали совершенно наоборот; во многом именно окружение Людвига сделало его таким, каким он стал впоследствии. В довершение всего, как мы видим, среди родственников и царедворцев не было ни одной близкой ему души, которой бы Людвиг безоговорочно доверял.

Людвиг I в данном случае тоже не может считаться духовным наперсником юного кронпринца. Несмотря на любовь Людвига I к внуку, их общение сводилось к нерегулярным встречам в Мюнхене, а вскоре частые отъезды экс-короля за границу вообще не оставили времени для личных контактов. Оставались письма; дед и внук переписывались регулярно; тон писем носил задушевный характер и говорил о глубокой и искренней взаимной привязанности. Но… Для Людвига переписки было явно недостаточно. И если Людвиг I, можно сказать, гордился своим внуком на расстоянии, то для взрослеющего юноши дед вскоре превратился в героя исторической хроники, в пример для подражания, но никак не в того, у кого можно поплакать на груди в часы, когда становится особенно тоскливо и одиноко.

Можно сказать, что с детства Людвиг не столько действительно любил, сколько заставил себя полюбить одиночество, в котором ему было гораздо комфортнее, чем в душной атмосфере чуждого ему двора. И не его вина, что он, как мог, сопротивлялся насилию над своей душой и упорно продолжал настаивать на собственных идеалах, вознамерившись в одиночку изменить весь мир.

Кстати, нужно сказать, что младший брат Людвига принц Отто имел гораздо более близкие отношения с родителями. Но не с дедом! Он был во всем полной противоположностью старшему брату. Начисто лишенный романтической мечтательности, он с детства был веселым, подвижным и резвым мальчиком, любимцем своей матери. Шумные игры со сверстниками были для него предпочтительнее создания сложных архитектурных построек из кубиков или чтения средневековых саг. Людвиг искренне любил брата, но духовной близости не было и с ним.

Летом 1855 года — с 1 июля по 4 августа — Максимилиан II с семьей посетил Нюрнберг. Десятилетний Людвиг впервые оказался в этом величественном прекрасном городе, атмосфера которого насквозь пропитана духом Средневековья. Могучая громада Кайзербурга, возвышающегося над городом, сразу и навсегда покорила сердце впечатлительного кронпринца. Перед Нюрнбергом Мюнхен казался ему теперь невзрачным и жалким, словно оруженосец перед рыцарем. Возможно, уже тогда у Людвига родилась еще неосознанная идея перенести столицу Баварии именно в Нюрнберг, но в свое время он так и не сможет восстановить историческую справедливость.

Однако настало время уделить серьезное внимание общему образованию подрастающего наследника, кроме его явного увлечения архитектурой. В 1856 году было начато обучение Людвига предметам полного гимназического курса. Восемь часов в день отныне отдавались греческому и латыни, немецкому и французскому, истории и литературе. Науки давались кронпринцу легко (то же можно сказать и о его брате Отто), но с настоящей страстью он отдавался лишь изучению истории и литературы. Тем не менее природные способности и хорошая память помогли ему стать одним из самых эрудированных людей своего времени. Впоследствии, с 1862 года, домашнее образование будет дополнено лекциями в Мюнхенском университете по химии, физике, философии и математике. Читал Людвиг очень много; во все, что интересовало его, вникал вдумчиво и основательно. Особенной любовью юного мечтателя пользовались средневековые легенды и произведения немецкой и французской литературы.

Однако самой главной страстью будущего короля стала его любовь к родной баварской природе. В 1857 году в возрасте 12 лет Людвиг предпринял свой первый серьезный поход в горы близ отцовского замка Хоэншвангау. Это очень важный момент в процессе становления личности кронпринца; в дальнейшем регулярные прогулки в горы станут его второй натурой.

Мы уже отмечали, что природа горной Баварии отличается поистине сказочной неземной красотой. Среди лесистых гор и кристальных озер любой невольно становится поэтом. Что же говорить о юноше, обладающем мечтательной чувствительной натурой, слишком близко к сердцу принимающем старинные легенды, слышимые им чуть ли не с пеленок. Как дети играют в игрушки, наделяя их жизненной силой и перенося действие игры в реальную жизнь, так и Людвиг мысленно перевоплощался в любимых героев, бродил по замку и окрестным горным лесам, декламирую строки из любимого Шиллера и Гёте.

Но чаще всего Людвиг представлял себя Лоэнгрином, рыцарем-лебедем. Лебедь становится своеобразным символом короля, впоследствии он в своих собственных замках сделает лебедей главными элементами декора. Хоэншвангау, этот Лебединый замок отца, и спустя годы остался для Людвига по-настоящему родным. Чего нельзя сказать о Нимфенбурге и, особенно о мюнхенской королевской Резиденции, которую Людвиг хоть и пытался «устроить» по собственному вкусу, разбив зимний сад с фонтаном и украсив свои покои в духе Людовика XIV, но так никогда и не принял в качестве своего дома. Что же касается Нимфенбурга, то в нем настолько ощутимо присутствует дух его деда Людвига I, что, даже став королем, Людвиг не смог стать наравне с ним полноправным хозяином в замке. Можно сказать, что Резиденция по духу принадлежит всем Виттельсбахам и никому конкретно, Нимфенбург — Людвигу I, а Хоэншвангау — Людвигу II даже в большей степени, чем Максимилиану II: настолько близка сама атмосфера замка внутреннему миру нашего героя. Поэтому-то настоящей «родиной» для Людвига стал именно Хоэншвангау; даже когда король начал строительство своих собственных замков, он оставил Хоэншвангау неприкосновенным, не изменив и не перестроив в нем ничего — настолько все гармонировало с его натурой. Более того, если бы Людвиг провел свое детство — то есть время формирования личности — в любом другом месте, возможно, мы бы имели совсем другого короля. Лучше или хуже?.. На этот вопрос нет ответа.

Здесь надо упомянуть еще об одной очень симпатичной черте Людвига, которая проявилась у него с детства и очень мало сочеталась с приписываемым ему впоследствии «человеконенавистничеством». Он очень любил делать подарки. Биограф Людвига, депутат баварского ландтага лютеранский пастор Фридрих Ламперт вспоминал, что «эта страсть у него была с детства, когда, получая крошечные деньги на собственные нужды, он тотчас же исстрачивал их все до последнего пфеннига, покупая подарки матери, брату, своим воспитателям и непременно камердинеру. Насколько эти деньги были незначительны, видно из того, что, получив в первый раз в день своего совершеннолетия (16 лет) первую золотую монету, Людвиг счел себя положительно Крезом. Он тотчас же побежал к ювелиру, чтобы купить у него тот медальон, которым мать его любовалась несколько дней перед тем в витрине магазина. Ювелир, конечно узнав принца, спросил его: «Прикажет ли он прислать счет во дворец?» Но Людвиг с гордостью ответил, что «может сам заплатить», вполне уверенный, что для этого достаточна его золотая монета!»

В одной из комнат Хоэншвангау и ныне можно увидеть огромный бильярд, который Людвиг использовал далеко не по назначению: на нем король раскладывал рождественские подарки. Автор книги «König Ludwig II und die Kunst» Луиза фон Кёбелль (Köbell), жена личного секретаря баварского короля, отмечает следующее: «Рождественские подарки подготовлялись — когда Людвиг уже был королем — за неделю и более до праздника, и из Мюнхена сначала в Хоэншвангау, а позднее — в Нойшванштайн привозились целые транспорты… Комната с бильярдом (в замке Хоэншвангау) принимала на Рождество вид базара, полного множества дорогих и изящных подарков. Целые сервизы, дорогие бонбоньерки, бинокли, часы, ковры, превосходно переплетенные книги и альбомы с отделкой из золота, серебра, слоновой кости, с гербами Баварии, с лошадьми и лебедями; сигарные ящички и чубучки для курения, украшенные или вензелями короля или гирляндами цветов и фигурами гениев. Тут были брелоки, запонки, цепочки к часам с брильянтами, сапфирами, ляпис-лазурью, рубинами и эмалью. Одну часть бильярда занимали веера, артистически вышитые или рисованные акварелью, вышедшие из рук известной художницы Терезы Вебер… Подарки к Рождеству получали все: родственники, друзья короля, его приближенные, артисты и артистки, музыканты и все его служители до последнего маленького мальчика-прислужника».

Итак, перед нами предстает юный принц-идеалист, добрый, мечтательный и совершенно не похожий на «сумасшедшего мизантропа». Когда же произойдет трагическая метаморфоза?..

Несмотря на то что Людвиг с детства знал, что будет королем, он оказался совершенно не готов к роли, уготованной ему судьбой. Как мы уже говорили, воспитание принца оставляло желать лучшего. Он ничего не знал о требованиях и задачах современной ему политической жизни, его намеренно отдаляли от любых ее проявлений. Людвиг не имел настоящего наставника в государственных делах, и поэтому он составил себе свои собственные, весьма своеобразные и далекие от действительности представления о том, каковы должны быть задачи королевской власти. «У Людвига, несомненно, было свое представление о королевских обязанностях и власти. Оно воплощалось для него в образах древних рыцарей Германии, благородных героев шиллеровских драм. Его серьезная и вдохновенная мечтательность рисовала ему его будущее как исключительное призвание, как служение возвышенным целям правды и красоты. Но лицом к лицу с настоящими, реальными задачами он не мог не чувствовать себя растерянным и беспомощным».

Не имея поддержки в кругу своей семьи, Людвиг стал искать ее на стороне. Этим объясняется вскоре проявившееся у него безоговорочное доверие к Рихарду Вагнеру, в котором он нашел истинного духовного отца. Вместе с тем к моменту провозглашения юноши королем у него еще нет и намека на трагическое разочарование в жизни; в свои неполные 18 лет его надежды и наивная вера в пресловутое «светлое будущее» непоколебимы. Он открыт миру, который еще заставит полюбить себя!