В этой, последней, главе, посвященной «Семнадцати мгновениям весны», собраны разрозненные нестыковки, не вошедшие в предыдущие главы. Кроме того, ниже мы упомянем и откровенные «ляпы», без которых, впрочем, не обходится ни один фильм, и, заметим, их количество на порядок меньше, чем в современных художественных фильмах (не говоря уж о скороспелых сериалах). Кстати, именно в число этих огрехов и входят те самые известные 12 или 15 «киноляпов» «Мгновений», который уже несколько лет кочуют по Интернету с сайта на сайт. Ниже мы увидим, что их несколько больше.

* * *

Основные события разворачиваются в Берлине и других немецко-язычных городах что, естественно, сопровождается большим количеством немецкого теста — это вывески, объявления, надписи. В принципе, подавляющее большинство из них написано правильно, даже такие достаточно оригинальные обороты, как надпись на указателе «В бомбоубежище» — Eingang zum LSR — и вывеска на комнате специальной связи (кабинет № 208) «Посторонним вход строго воспрещен» — Unbefugen EINTRITT strengstens verboten (если дословно: «Без разрешения вход строго запрещен»). И это вполне объяснимо: авторы обязательно должны были привлечь людей, знающих немецкий язык (не говоря уже о том, что ряд актеров из фильма были немцами). Но, несмотря на все это, несколько ошибок в немецких названиях, появляющихся в фильме, все же умудрились допустить. Причем ошибок достаточно грубых, и в обоих случаях авторы перемудрили.

Какая среди наших соотечественников самая известная улица в столице Швейцарии городе Берне? Уверен, что подавляющее большинство, не задумываясь, ответят: «Цветочная улица». Именно там закончил свою жизнь очаровательный профессор Плейшнер, выбросившийся из окна дома № 9. Несколько раз — если точно, то два, причем в разных сериях — камера крупным планом показывает висящую на доме, видимо, синюю табличку, на которой белыми буквами выведено по-немецки название улицы: ВlümenStraße. Все вроде бы хорошо, но название улицы написано с орфографической ошибкой! По-немецки Цветочная улица будет писаться Blumenstraße, то есть третья буква просто U, а не Ü — «у умлёут» (над литерой ставится две точки). Необходимость в «ü» в немецком вызвано тем, что «и» звучит как «у», тогда как «ü» смягчает предыдущую согласную и произносится как «ю». Вот здесь-то авторы фильма и допустили грубую ошибку: по-немецки Цветочная улица читается как Блюменштрассе (то есть именно с «ю»), но все дело в том, что «L» в немецком уже само по себе мягкое и необходимости в использовании «у умлёут» нет. А может, это было еще одним сигналом провала: перед арестом советский агент успел поменять табличку с названием улицы, чтобы предупредить Плейшнера? Но он не заметил, хотя должен был — немецкий профессор все-таки…

Но если история с написанием Блюменштрассе достаточно широко известна, то другая ошибка как-то прошла мимо внимательных зрителей. В 1-й серии мы становимся свидетелями, как Штирлиц привозит вызволенного им из застенков пастора Шлага в занятный кабачок. Название кабачка видно хорошо, оно написано крупными буквами: «Zum GROBEN GOTTLIEB». Еще раз вывеска появится в 5-й серии — когда Штирлиц едет на встречу с Борманом и минует это питейное заведение. Что же означает это название в переводе на русский? В 4-й серии пастор Шлаг, беседуя со Штирлицем, вспоминает об их посещении этого кабачка и упоминает, что тот имел «смешное название — «Пухлый Готтлиб»». Вот тут-то и начинаются недоразумения. С «Zum» и «Gottlieb» все вроде ясно — первое предлог, второе имя (хотя, в принципе, переводить надо не «Пухлый Готтлиб», а «У пухлого Готтлиба», что, кстати, довольно характерно для европейских кабачков), а вот с «Groben» проблема. Дело в том, что «Grob» по-немецки переводится не как «пухлый», а как «грубый». Но тогда возникает вопрос: владелец кабачка, что — слишком большой оригинал, чтобы так называть свое заведение? Оказывается, что нет, это не он оригинал, а у авторов по немецкому было отнюдь не «пять». На месте «GROBEN» должно стоять другое слово, очень даже похожее по написанию — «GROßEN», то есть «большой», или, если хотите, «толстый, пухлый». В данном случае «ß» — довольно редко употребляющая в немецком языке буква — означает всего лишь двойное «S» — то есть «SS».

Кстати, с этим кабачком связана и еще одна сцена: все в той же 5-й серии Штирлиц заходил в «Пухлого Готтлиба», и хозяин радостно приветствует его: «Есть твое пиво. Сегодня баварское есть… Война не война, а как баварское появится, все тут как тут». А затем добавляет: «Давно тебя не было». Конечно, баварское пиво очень хорошее, но все же Бавария довольно значительная по размерам германская земля, и сортов пива там очень много, чтобы просто объединить их все под одной маркой «баварское». Это не СССР 70-х годов XX века, где пиво было одного сорта — «Жигулевское», а другие вроде «Московского» или «Ячменного колоса» были уже чуть ли не элитными сортами. Это у нас можно было сказать «баварское», и клиент начинал млеть, и его уже больше ничего не интересовало. А в Баварии между сортами пива большая разница: тот же «Лёвенброй» совсем не похож на «Францисканер» или «Хофброй». С памятью у хозяина кабачка тоже не все в порядке: он говорит, что Штирлица «давно не было», но ведь наш разведчик возил именно сюда пастора Шлага 12 февраля 1945 года, а теперь на дворе было всего-то 2 марта. Хотя, возможно, раньше Штирлиц шлялся в «Пухлого Готтлиба» каждый день. И это при том, что его любимым кабачком был явно «Элефант»!

Кстати, с названием улиц в фильме произошла еще одна накладка: если ВlümenStraße написано через «ß», то Mozartstrasse — там, где находится приют с дочкой Гельмута — через «ss». Обратим также внимание на вывеску на детском приюте «Kinderheim NSDAP». Вообще-то НСДАП — нацистская партия — своих детских приютов не имела, этим занимались другие общественные и благотворительные организации. Но даже если предположить, что такой партийный детский приют существовал, то вывеска «Kinderheim NSDAP» написана с ошибкой: надо писать либо «Kinderheim der NSDAP» либо «NSDAP-Kinderheim».

* * *

В уже упоминавшейся в книге сцене совещания у фюрера (в 1-й серии) Гитлер на 12-й минуте «Мгновений» упоминает «часть Чешского и Богемского протектората». Видимо, в начале 1945 года у фюрера в голове начались необратимые процессы, если уж он сам запутался в том, какие государственные образования создавал на протяжении своего правления Германией. После оккупации Чехии 15 марта 1939 года Гитлер отдел приказ, фактически ликвидировавший чехословацкое государство. Словакия стала суверенным (правда, марионеточным) государством, а вот на территории Чехии был создан имперский протекторат Богемия и Моравия (Reichsprotektorat Böhmen und Mähren). Причем под Богемией и подразумевалась собственно Чехия (со столицей в Праге), а Моравией — другая часть населенного чехами государства — со столицей в Брно. Поэтому то, что сказал Гитлер (то есть не собственному почину, а лишь озвучивая «глубокие знания» Юлиана Семенова), выглядит в дословном переводе несколько странно: «Чешского и Чешского протектората». Кстати, несколько позже — в 8-й серии, выясняется, что «сотрудник Даллеса» Гюсман значительно лучше Гитлера разбирается в ситуации: он комментирует слова Вольфа о том, что МИД новой Германии должен возглавить фон Нейрат, фразой «бывший наместник Чехии и Моравии». Это, конечно, тоже не совсем точно (все же немцы специально использовали термин «Богемия», чтобы полностью отказаться от упоминания Чехии), но уже имеет право на существование. Здесь, кстати, заметим, что должность, которую занимал Константин фон Нейрат, именовалась не «наместник» (Statthalter), а имперский протектор (Reichsprotektor).

Однако это далеко не все примеры того, как неважно авторы фильма разбирались в специфике жизни в Третьем рейхе, — но, в принципе, режиссеру это и не обязательно, следить за тем, чтобы происходившее на экране было бы приближено к реальности, задача консультантов, а в «Семнадцати мгновениях весны» либо Лиозновой не удалось найти компетентных консультантов, либо КГБ «порекомендовало» ей «проверенных товарищей», которые не историей занимались, а «политику партии» осуществляли.

Ярким примером того, как ошибка получает повсеместное распространение, может служить то, что вышло в фильме «Семнадцать мгновений весны» со столь характерным нацистским — или, как оно в то время называлось, «германским» — приветствием. Напомним, как это неоднократно происходит в фильме. Нацисты приветствуют друг друга поднятой вверх и немного вправо правой рукой и возгласом «Хайль Гитлер!». Пока все правильно. Но вот затем авторы внесли одно нововведение: они придумали «ответное приветствие» — то есть в ответ на салют вытянутой вверх рукой со стороны младшего по званию старший в ответ поднимал правую руку, согнув ее в локте и завернув открытую ладонь к плечу. Этот жест можно в фильме видеть неоднократно — например, так «генерал в вагоне» прощается со Штирлицем на перроне со словами: «Мы сломим им голову». Конечно же, подобного «ответного приветствия» не существовало. Причем ясно, откуда оно появилось. Как ни странно — из кинохроники (соответствующие кадры присутствуют и в самом фильме). Дело в том, что на парадах Гитлер приветствовал проходящие мимо него колонны германским приветствием, то есть вытянутой вперед и вверх правой рукой. Но нацистские парады обычно представляли из себя грандиозные театрализованные шествия, которые должны были поражать воображение обывателя и демонстрировать мощь нацистской партии. В них принимало участие множество людей, и, соответственно, Гитлеру приходилось довольно долго стоять на трибуне (или на подножке автомобиля, или на каком-либо возвышении), приветствуя своим последователей. Но стоять с вытянутой вверх рукой тяжело, через какое-то время она затекает. Отсюда и появился у Гитлера тот жест, который авторы фильма приняли за «ответное приветствие». Позже ему стали подражать во время официальных церемоний и другие руководители рейха. Жест попал в кинохронику, а ее, в свою очередь, посмотрели те, кто работал над «Мгновениями» (и не только они), и сделали неправильные выводы из абсолютно реальных фактов.

В принципе, нужды в знании структуры каких-либо органов власти нацистского государства (кроме, конечно, РСХА) у авторов фильма не было: они практически ни разу и не упоминались. Единственным имперским министерством, которое удостоилось в фильме двух упоминаний, оказалось Министерство иностранных дел — и оба раза неудачно. Первый раз — в 6-й серии — Штирлиц показывает Кэт фотографию якобы советского разведчика Хайнца Кортнера, советника Восточного управления МИД, погибшего в автокатастрофе, а во второй — когда в 7-й серии Штирлиц едет к швейцарской границе, «голос за кадром» говорит, что он едет с документами дипломата, советника 3-го управления МИД. Авторы использовали два принципа обозначений управления министерства и оба раза не попали: ни «третьего», ни «восточного» управления во внешнеполитическом ведомстве Германии не было.

Не чужд был фильм и пропагандистских лозунгов, которые — как и большинство лозунгов — имеют довольно мало общего с действительностью. Так, например, в 5-й серии Штирлиц, пытаясь принудить Плейшнера к сотрудничеству, начинает играть в искренность и говорит профессору: «В бункере у фюрера очень жарко топят». А еще несколько позже — «взбесившийся маньяк сидит в безопасном месте и смотрит кинокартины вместе со своей бандой». Здесь мы не будем обсуждать вопрос о психическом состоянии Адольфа Гитлера в начале 1945 года, а лишь укажем, что жить в так называемом фюрер-бункере было достаточно некомфортно. Там было душно, тесно и сыро, хотя, конечно, достаточно безопасно. А вот кинозала в фюрер-бункере не было, и фюрер вообще в последние месяцы практически не смотрел кино — у него просто не было для этого ни времени, ни сил — германская армия несла одно поражение за другим, а их Верховный главнокомандующий находился на последней стадии нервного истощения. Кроме того, в фюрер-бункере не было места для «его банды» — там жили только Борман, Ева Браун и обслуживающий персонал (а позже туда переехал еще и Геббельс с семьей).

Заключительный штрих с Гитлером — в конце 12-й серии, когда идет речь уже об окончании войны и Нюрнбергском процессе, на экране проплывают кадры кинохроники, на которых изображены трупы Геббельса и Гитлера. Так вот, то, что выдано за труп Гитлера, — это довольно известная фальшивка. Возле выхода из бункера в саду Имперской канцелярии советские солдаты нашли от 13 до 15 более или менее обгоревших и поврежденных останков тел. Но тела, которое можно было бы идентифицировать как тело Гитлера, среди них не было. И тогда советские пропагандисты сами подготовили для публичного показа «труп Гитлера» и представили его 4 мая 1945 года фото- и кинооператорам. Эту фальшивку разоблачил сам Сталин, который 26 мая 1945 года в беседе с американскими политиками заявил, что не думает, что Гитлер мертв; скорее, он где-то прячется — «Вся эта болтовня о погребениях мне кажется очень сомнительной».

* * *

В 11-й серии мы становимся свидетелями сцены, когда Штирлиц вывозит Кэт с двумя детьми в Швейцарию. На пограничном пункте у него проверяют документы: у них они на имя супругов фон Кирштайн. Там еще, помните, Штирлиц просит застегнуть ему запонку — «Ингрид, помоги». Но здесь все происходит, как в старом анекдоте про советского разведчика: «Вы когда чай пьете, глаз зажмуриваете, чтобы в него чайная ложечка не попала». Дело в том, что у «женатого» Штирлица обручальное кольцо, как и положено, на безымянном пальце правой руки. Но положено — у нас: сейчас в России, тогда — в СССР. В Германии же обручальные кольца носят не на правой а на левой руке. (Из-за этого, кстати, с нашими замужними женщинами иногда случаются за границей забавные случаи — жители Западной Европы, не видя кольца на привычном месте, часто принимают их за незамужних.) Пограничники должны были бы раскусить советского агента, но они этого не сделали. Хотя у них есть оправдание: обручальное кольцо на правой руке носит не только Штирлиц, но и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, и рейхслейтер Борман, и Айсман. Да, много советских разведчиков было в Германии в 1945 году!

* * *

Определенные накладки по ходу всего фильма возникали у съемочной группы и с определением времени суток — напомним, события в фильме относятся к февралю — марту 1945 года (то есть конец зимы — начало весны).

В 3-й серии на экране под тиканье метронома появляется надпись «21.11.1945 4 часа 45 минут». Далее следует сцена, где Генрих Мюллер в своем кабинете дает инструкции оберштурмбаннфюреру СС Курту Айсману. За окном светло, как днем, лампы не горят — это без пятнадцати пять в конце февраля? Даже если светлеть уже начало, то все же без лампы обойтись довольно сложно.

Еще одна из наиболее любимых всеми сцен: когда Штирлиц, не поддавшись на провокацию Холтоффа, ударил его бутылкой по голове, а затем отвез к Мюллеру, поставив шефа гестапо в неловкое положение. Вспомните, как идет действие в 8-й серии: Шольц поднимает светомаскировку и выключает лампу на столе, Мюллер заводит часы, на них 5 часов 20 минут. За окном светлый ясный день — это 15 марта. Вообще, по мнению создателей фильма, в Берлине в начале 1945 года очень рано светлело.

Чувство времени потерял и Мюллер. В 11-й серии он в доме Штирлица слушает пленку. Как мы помним, он должен был приехать к Штирлицу вскоре после его возвращения от Бормана. С Борманом Штирлиц встречался накануне в 5 часов вечера, так что домой он должен был добраться максимум часам к десяти вечера. А когда Кэт звонит Штирлицу со станции метро, нам показывают дату и время — 17 III 1945 5 часов 18 минут. При этом Мюллер, когда Штирлиц предлагает ему подождать его, говорит: «А Шольц побежит докладывать Гиммлеру, что я отсутствовал более трех часов». Но он же уже находится у Штирлица значительно больше времени!

* * *

Кто не помнит сцену встречи Штирлица (вернее, в данном случае Исаева) со своей женой в его любимом кафе «Элефант» — это 3-я серия фильма! Эта ставшая хрестоматийной сцена была позже неоднократно обыграна в различных программах и стала предметом рассуждений ветеранов разведки на тему, что этого быть не могло. Ну не могло, и бог с ним — это же художественный фильм и автору такая сцена была просто необходима для создания целостного образа советского разведчика. К этой сцене претензий нет и быть не может. Единственно, что не очень ясно с датой, когда она проходила. В фильме на время указано довольно точно: «Это было 10 лет назад», то есть в 1935 году. Но дальше почему-то сказано «ему предстояла Испания». Вообще-то гражданская война в Испании началась в июле 1936 года, хотя, возможно, Штирлицу по линии политической разведки надо было бы туда съездить и раньше… Все может быть.

Вообще, когда в фильме идет речь о событиях, отстоящих от 1945 года ни какое-то количество лет, авторы пользуются довольно броскими, но не совсем понятными фразами. Например, в 7-й серии, когда профессор Плейшнер гуляет по Берну, всезнающий «голос за кадром» сообщает нам: «Здесь, в Швейцарии, где люди не знали войны 80 лет…» Простым вычитанием определяем, что «войны в Швейцарии» не знали, по мнению авторов фильма, примерно с 1865 года. Почему выбрана именно эта дата, совершенно не понятно. Ведь вечный нейтралитет Швейцарии был объявлен в специальной декларации Венского конгресса от 20 марта 1815 года, то есть на 50 лет раньше. После этого внешних войн Швейцария не вела. Несколько позже в истории Швейцарии случился еще и очень короткий период, когда противостояние между католическими и протестантскими кантонами дошел до вооруженного столкновения — хотя назвать это войной все же нельзя. Военная кампания, длившаяся менее месяца — с 4 по 30 ноября 1847 года, — завершилась разгромом федеральными войсками генерала Дюфура армии мятежной коалиции — Зондербунда. Но даже если принять эту краткосрочную кампанию за полномасштабную войну, все равно дата «80 лет» сюда не подходит.

В 8-й серии — 15 III 1945 в 17 часов 50 минут — Штирлиц везет пастора Шлага к швейцарской границе. Из динамика несется песня Эдит Пиаф (то, что эта песня относится к послевоенному периоду, — не суть важно). Идет кинохроника, и Штирлиц вспоминает о своем посещении Франции. «Голос за кадром» сообщает, что «Штирлиц был во Франции за несколько месяцев до оккупации ее фашистами». Как известно, перемирие в Кампьене, означавшее фактическую капитуляцию Франции, было подписано 22 июня 1940 года — после чего немцы оккупировали Северную и Центральную Францию, а на юге была установлена власть коллаборационистского режима Виши. То есть Штирлиц был во Франции «за несколько месяцев» до июня 1940 года. Но ведь после нападения Германии на Польшу, еще 3 сентября 1939 года правительство Франции объявило войну Германии. После этого Штирлицу путь во Францию был уже заказан. До оккупации было еще 10 месяцев — согласитесь, десять — это не «несколько месяцев», это почти год.

* * *

Если с адресами в Берлине в фильме все благополучно — по крайней мере все, что я смог проверить, — то со Стокгольмом все не так про сто. (В качестве примера о том, что с адресами в Берлине у Семенова все вполне прилично, можно привести тот факт, что Музей природоведения — Museum für Naturkunde — действительно расположен на Инвалиденштрассе, рядом с площадью фон дер Нойен Тор, а от него через парк действительно, как и в фильме, можно пройти до университетской клиники.) По фильму, в столице нейтральной Швеции, во-первых, жил дядя Эрвина Кинна (мужа Кэт и радием Штирлица) — «большой друг Германии», а во вторых, туда отправляли шифровки Штирлиц; из Швейцарии его эмиссары — Плейшнер и Шлаг.

Адрес дяди Эрвина (в фильме его имя не названо, но в романе Юлиан Семенов называет его: Франц Паакенен) нам известен — Густав-Георг-плац, 25, об этом сказано в 4-й серии «Семнадцати мгновений весны». Здесь два вопроса. Первый: что, в Швеции говорят на немецком, а не на шведском? Если все же на шведском, то почему адрес звучит, как «Густав-Георг-плац», ведь Platz — это «площадь» по-немецки, а посылая письмо в Швецию, было бы правильнее назвать площадь «торгом» (Torg). А второй: если согласиться с утверждением, что «версия дяди из Стокгольма была надежной и проверенной», то возникают определенные сомнения в профессионализме как советской разведки, так и гестапо. Первая перепутала названия, указав «Густав-Георг-плац» вместо реально существующей «Густав-Адольф-торг» (Gustov Adolfs Torg), а второе — умудрилось этого не заметить.

Второе упоминание Стокгольма относится к 7-й серии. Там упоминается адрес, куда прибывший в Берн Плейшнер собирается посылать телеграмму: «Ганс Фрок, ул. Георга VIII, Стокгольм, Швеция». Но Штирлиц обманул несчастного профессора — тот мог бы эту телеграмму и не посылать, результат был бы таким же. Все потому, что подобной улицы в Стокгольме нет. Причем Плейшнер — человек высокообразованный, профессор все же — должен был это понять, даже не разбираясь в топографии шведской столицы. Его должен был бы взволновать вопрос: это какой же Георг VIII, в честь которого названа улица? В Швеции таких королей не было, но можно сказать больше — вообще на королевских престолах Европы никогда не было монарха с именем «Георг» и порядковым номером «VIII».

* * *

Как и в любом фильме, в «Семнадцати мгновениях весны» есть и некоторое количество ошибок, допущенных по недосмотру помощника режиссера. Эти ошибки вполне оправданы и, кстати, абсолютно не бросаются в глаза. Даже больше, они практически не заметны и совершенно не мешают. Многие из них настолько незначительны, что даже при пристальном просмотре фильма заметить их невозможно, даже зная о них. В принципе, их можно было бы и вообще не упоминать в этой книге, но исключительно для полноты материала мы тем не менее их перечислим. Эти неточности выложены на многих сайтах Интернета и приводятся здесь без каких-либо комментариев (большинство из них мне самому заметить не удалось, поэтому я полагаюсь на тех внимательнейших зрителей, кто все же смог их обнаружить):

— «ляп» в эффектном финале Штирлиц, когда Штирлиц заснул в машине прилег отдохнуть от непосильных забот на немецкую лужайку. А мимо него проносились «Жигули» и самосвал «ЗИЛ-131» с прицепом… Видимо, победа была совсем близко…;

— дело происходит в Берлине. Штирлиц куда-то уезжает и на вокзале садится в поезд (немецкий, естественно). Но когда он подходит к дверям вагона, то можно отчетливо прочитать (естественно, по-русски): МЕСТ ДЛЯ СИДЕНИЯ… и, соответственно, МЕСТ ДЛЯ ЛЕЖАНИЯ;

— в последней серии, когда Штирлиц провожает Кэт и она садится в вагон, на нем внизу у двери видна надпись по-русски: «ТАРА 58 ТОНН»;

— в сцене на аэродроме (12-я серия), когда по навету Штирлица гестаповцы собираются арестовать Вольфа, то встречают его на уазике, который появился лет 30 спустя. При этом Вольф спускается по трапу из советского «Ли-2»;

— Штирлиц убивает агента Клауса из пистолета Макарова (в отношении этой сцены хочется сказать, что пистолет появляется на экране буквально на долю секунды и разобрать модель пистолета неимоверно сложно — мне лично не удалось).

Любой фильм — это условность. Где-то в глубине души зритель осознает, что фильм — все же художественное произведение. Ну какая, скажите, разница, что переход пастора Шлага на лыжах в Швейцарию снимали на Кавказе, в Бакуриани, а самоубийство профессора Плейшнера — в Риге, причем в разных домах.

* * *

Завершая разговор об ошибках в фильме «Семнадцать мгновений весны», упомянем еще о нескольких, которые и ошибками-то назвать нельзя — так, придирки.

В самом начале 1-й серии, еще до того, как пошли титры, Штирлиц и фрау Заурих гуляют по лесу. При этом Штирлиц называет старушку «фрау Заурих», а она его «господин Бользен». При этом фрау (Frau) по-немецки «замужняя женщина, госпожа» на русский не переводится, а вот «господин» переводится. Если следовать логике, то Бользена надо было бы именовать «Герр» (Herr) — «господин».

В конце 1-й серии сообщается, что у Штирлица был дом в Бабельсберге. Этот городок находится близ Потсдама, а Потсдам примыкает с юго-запада к Берлину. В принципе, конечно, не очень далеко, но мотаться каждый день туда и обратно, даже имея автомобиль, занятие довольно утомительное.

В конце 2-й серии — 18.11.1945 22 часа 34 минуты — Штирлиц встречается с агентом Клаусом на конспиративной квартире. Все бы ничего, но уж больно долго идет запись на очень портативном магнитофоне, а когда показывают сам магнитофон то видно, что пленка мотается очень быстро.

В 5-й серии в Италии на запасном военном аэродроме «Больцана» показывается самолет, у которого на хвосте свастика с укороченными лучами в круге, а когда тот же самолет поднимается, у него на хвосте свастика уже без круга и с нормальной длины лучами.

Сцена организации засады у дома Штирлица в конце 8-й серии, конечно, эффектна, но слишком уж сделана на публику: подъезжают две машины, из них выскакивают эсэсовцы в форме, хотя «засада» потому и засада, что делается в секрете, тайно, а не так, чтобы вся улица увидела.