На улице Лере стало неуютно. «Хорошо еще догадалась очки надеть, за ними так удобно прятаться, – думала она. – Не знаю, привлекают они внимание или нет, но я чувствую себя защищенной. Зато теперь, если меня поймают, уж точно не смогу обвинить в этом никого, кроме себя. Нарушила все правила маскировки. Так что прости, Отшельник, – я оказалась плохой ученицей. Вика справилась бы с задачей куда лучше». И она, представив, как ее яркая подруга превращается в неприметную мышку, улыбнулась. Ни за что Вика не пошла бы на такое. Ни за какие сокровища мира.

Лера долго бродила по набережной Мойки, не решаясь войти в подворотню. Изображать из себя туристку, любующуюся красотами города, ей уже порядком надоело, но идти в ту квартиру, где она когда-то жила, было страшно. По-настоящему страшно. Словно она видела некую незримую черту, переступив которую, назад не вернешься… Лера вздохнула и решительно свернула в подворотню, молясь, чтобы храбрость не оставила ее в самый неподходящий момент.

Во втором дворе, где находилась нужная парадная, было тихо. Никто не поджидал ее, чтобы немедленно схватить. Она оглядывала когда-то родной двор и не узнавала его. Теперь здесь все было по-другому. Двор казался незнакомым, и от этого Лере стало почему-то легче. Лишь куст сирени, посаженный дедом в год ее рождения, по-прежнему охранял дверь парадной. Он тоже изменился – разросся. Это понравилось ей. Теперь она не станет разыскивать пятилистник и загадывать желание. Сколько уже пробовала – ни разу не исполнилось.

На двери появился домофон. Лера задумалась, прикидывая, кем бы представиться. Вот они, сложности авантюрной жизни! Отшельник написал: увидишь помощницу Смирновой – решишь, что лучше сказать. А тут как быть? По домофону не больно-то разглядишь. Эх, сколько еще таких вот непредвиденных факторов придется ей учитывать. Нет, такая жизнь не для нее. Может, отказаться, пока не поздно?..

И она набрала номер квартиры, а затем нажала кнопку вызова.

– Вы к кому? – послышался вибрирующий голос.

– К Лидии Смирновой, – сказала Лера, – мы договаривались.

– Сейчас, – проскрипело в ответ.

Некоторое время Лера стояла, приказывая себе не двигаться с места, чтобы не задать деру от этой двери, пока все не зашло слишком далеко. Наконец послышались шаги, и дверь открылась.

– Вы журналистка, – заявила неприметная женщина средних лет – мечта конспиратора. – Из Германии.

Лере ничего не оставалось, как только кивнуть в ответ. «Журналистка так журналистка, это пожалуйста, – прикидывала она, – но как быть с Германией? – Про эту страну ей было известно что-то только по Викиным рассказам. – Буду помалкивать, – решила она, – может и обойдется».

– Проходите, – продолжала женщина. – Домофон у нас заедает, каждый раз спускаться приходится.

Пока они поднимались на второй этаж, Лера пыталась разработать хоть какую-нибудь стратегию поведения. «Так, – рассуждала она про себя, – раз меня приняли за журналистку, значит, они до этого не виделись. Но должны были говорить по телефону. О чем, интересно? Договаривались об интервью или о чем-то другом? Как же себя вести? И вообще, всё подозрительно. Нет ли тут какого-нибудь подвоха?»

Дверь в квартиру тоже изменилась. И в самой квартире все было по-другому. От этого страх куда-то испарился. И Лера поняла, что больше всего боялась даже не того, что ее схватят, а именно этой квартиры. Что она войдет в некую сумеречную зону и в каждом углу ей будут мерещиться призраки прошлой жизни.

Если здесь и витали призраки, то уж точно не те, которых опасалась Лера.

– Анна Ивановна, – сказала женщина.

– Что? – не поняла Лера.

– Меня тоже зовут Анной.

– Очень приятно, – пробормотала Лера. Кого еще зовут Анной? Журналистку, за которую ее приняли? Лучше отвечать что-нибудь неопределенное…

– Можно просто Анна, – продолжала женщина. – А вас как называть? Я не знаю, как принято. Фрау Анна или фрау Бергер?

– Анна. Без всяких фрау.

– А я думала, вы старше.

– Я выгляжу моложе своих лет.

– У вас сейчас все женщины выглядят молодо. Не то что у нас. Вы русская? Ну, в смысле, из России? Говорите вовсе без акцента. А по телефону все-таки чувствуется что-то такое, неуловимое. Вроде бы и правильно все произносите, но как-то по-другому.

– Когда волнуюсь, прорывается.

– Понятно. А вам что, из милиции еще не звонили?

– Зачем? Я ничего не нарушала.

– Значит, вы ничего еще не знаете? Ну да, вы бы не пришли. Я что-то плохо соображаю. Вы ведь в пятницу так и не увиделись с Лидией Сергеевной, да?

– А что произошло?

– Лидия Сергеевна… – В глазах у Анны Ивановны появились слезы, но она утерла их рукой и взглянула на Леру. – Ее больше нет. Она умерла. В пятницу.

– Как? – произнесла Лера, стараясь выглядеть изумленной. – Почему? Сердце?

– Убили ее.

– Не может быть! За что?

– Откуда я знаю? Зачем она поехала в этот поселок, ума не приложу. И вас не стала дожидаться.

– Какой поселок?

– Да здесь, под Петербургом. А это ведь как раз там, где… ну, куда вам было нужно.

– Мне?

– Простите, у меня с головой как-то… Я ведь когда приехала в понедельник, Лидочки нет, даже не знала, что и думать. Она обычно меня всегда предупреждала, если ей уйти надо. Вот в пятницу отпустила меня пораньше. А тут… Потом из милиции позвонили и сказали… Я поехала, а она лежит там… – Анна Ивановна снова собралась заплакать. – У меня уже и слезы кончились, а все равно плакать хочется. Даже не знаю, смогу ли вам помочь. Мне мало что известно. Федора Ивановича я и не видела никогда, только слышала от Лидочки. Я тут пока бумаги разбираю, что остались. Милиция уже забрала все, что им нужно, а остальное я должна… Они завтра квартиру опечатают.

– А вы где жить будете?

– У меня есть где жить. Лидочка позаботилась, спасибо ей. В Старой Деревне у меня квартира. – Анна Ивановна прикрыла глаза рукой и тяжело вздохнула.

– Вы тут упомянули Федора Ивановича…

– Сейчас посмотрю, тут что-то было среди бумаг. – Женщина повернулась в сторону кухни, но, услышав, как зазвонил телефон, пошла в другом направлении. – Алло, – проговорила она в трубку. – Да, со мной.

Анна Ивановна слушала, что ей говорят на другом конце провода, удивленно косясь в сторону Леры. Что именно говорил собеседник, разобрать не удавалось, но то, что говоривший чем-то возмущен, догадаться было несложно.

– Я не могла не дать им вашего телефона, – пыталась объяснить Анна Ивановна. – Почему я должна что-то скрывать? Вас ни в чем не обвиняют, они хотели поговорить со всеми, кто виделся с ней.

Собеседник снова стал громко протестовать, а затем и вовсе перешел на крик.

– Извините, что так получилось, – смущенно отвечала Анна Ивановна. – Да, я согласна, у нас криминальная страна. И надо что-то с этим делать. Да, да. Простите еще раз. До свидания. – И она облегченно положила трубку. Затем повернулась к Лере: – Давайте пройдем на кухню.

– А кто это так разъярился?

– Да так, клиентка одна. Кофе будете? Или чай?

– Кофе, если вас не затруднит.

– Я и сама хотела чего-нибудь выпить.

На кухне Анна Ивановна взяла массивного вида турку для кофе.

– А теперь говорите, кто вы такая и что вам нужно? – И она, зажав турку в кулаке, двинулась на гостью.

– Вы что? – инстинктивно подалась назад Лера.

– А то, что мне только что звонила фрау Бергер. Или вы все мне объясняете, или я звоню в милицию. Вы ведь не фрау Бергер.

– Нет, – смиренно ответила Лера. Если уж не можешь врать, лучше и не начинать. – Я не она.

– Почему же представились как фрау Бергер?

– Все было не совсем так.

– Вынюхивать пришли? Вы кто?

– Меня зовут Валерия Белозерова. Это ко мне поехала тогда Лилия, простите, Лидия Сергеевна. Но я с ней не виделась. И хотела узнать, зачем ей нужно было встретиться со мной.

– Вы Лера? Внучка Федора Ивановича?

– Моего деда звали Федор Иванович Варакин. Если вы имеете в виду его, то да.

– Вы не можете быть Лерой!

– Почему?

– Вы должны выглядеть по-другому. Лидочка рассказывала о вас и даже фотографию показывала. Лера не такая. А у вас есть документы? – продолжала наседать Анна Ивановна, не выпуская из рук турки.

– Мне пришлось изменить внешность. Вы же, наверное, знаете, что в милиции считают… Не знаю, как вам доказать, что я – это я. Разве только вот… – Лера сняла парик и попыталась пальцами расчесать волосы.

– Ну, не знаю, – внимательно оглядев ее, протянула Анна Ивановна, – может, и похожи вы, понять сложно. Мало ли что скажете, ведь проверить все равно нельзя. Уходите лучше, пока я милицию не вызвала. Они быстро выяснят, кто вы такая на самом деле.

– Я на самом деле Лера. Только не знаю, как это доказать. А вы не могли бы мне только сказать, зачем Лидия Сергеевна поехала в Ярви? Вот так, внезапно? – Лера умоляюще посмотрела на хмурую женщину. – Только это. И я уйду. Понимаете, это очень важно. Важно понять, почему она так поступила. Это может помочь мне. Помочь найти убийцу. Вы ведь знаете, что она хотела мне сказать? Может быть, если и я узнаю об этом, пойму, почему ее убили, – взволнованно говорила Лера, пытаясь быть убедительной. Но судя по виду Анны Ивановны, у нее получалось неважно.

– Чем это может помочь? – недоверчиво спросила женщина. – Я уже милиции рассказала все, что знала. А они так никого, кроме вас, и не нашли. Ну кого можно подозревать? Больше ни у кого не было причин.

– А у меня, значит, были? Все о них знают, только я почему-то не в курсе! – возмутилась Лера. – Может быть, вы и меня просветите, чтобы хоть не так обидно было?

– Чего ты тут раскричалась? Квартиру она тебе оставила, или это недостаточная причина? – В волнении Анна Ивановна перешла на «ты».

– Я понятия не имела ни о Лилии вашей, ни о том, что она собирается сделать со своей квартирой. Когда явился этот капитан, я в себя не могла прийти от изумления. Зачем она это сделала? Лучше бы вам завещала, мне она не нужна, квартира эта. Я бы не смогла… Да что тут объяснять, все равно не поверите… – Лера в отчаянии замолчала. – Извините, что раскричалась, очутились бы на моем месте, поняли бы тогда…

– Я придумала.

– Что?

– Как узнать, что вы – та, за кого себя выдаете.

– Я ни за кого себя не выдаю, – устало отмахнулась Лера. – Если пройду вашу проверку, вы меня признаете? А если нет?

– Тогда вы уйдете, и я ничего больше не скажу.

– Вопросы проверочные задавать станете? Только учтите, я с Лилией виделась в глубоком детстве, мне лет пять было. Так что знаю про нее крайне мало.

– Нет, не вопросы. Посмотрите мне в глаза.

– Зачем?

– Если вы Лера, у вас должны быть глаза, как у Федора Ивановича.

– Вы же сказали, что не видели его никогда. Откуда знаете, какие у него должны быть глаза?

– Мне Лидочка рассказывала. Я узнаю, не сомневайтесь. Только присядьте, пожалуйста, а то я не могу ничего разглядеть.

У них была приличная разница в росте, Лера возвышалась над Анной Ивановной почти на целую голову. Пока Лера пыталась примоститься на стуле, помощница принялась искать очки.

– Лучше к окну, здесь света больше.

– Хорошо. – Лера послушно уселась на низкий подоконник.

Анна Ивановна стала пристально вглядываться в ее глаза через линзы очков. Лера смотрела на помощницу, стараясь не выпускать из поля зрения ее руку, продолжавшую по-прежнему сжимать турку. «Еще шарахнет меня по голове, – опасалась она, – надо быть внимательнее, мало ли что».

Через некоторое время ей надоело тупо пялиться в глаза незнакомой женщине, и она попыталась хотя бы определить, какого цвета радужка у Анны Ивановны. Через стекла очков она выглядела неопределенно-светлой. Очки, видимо, мешали и самой помощнице – через некоторое время она их сняла. Прикрыв глаза руками, словно от усталости, она на какое-то время застыла неподвижно, а затем снова уставилась на Леру. «Сколько же это будет продолжаться, – недоумевала та, – ну что за цирк: узнаю – не узнаю… А глаза у нее зеленые. Светло-зеленые с золотистыми искорками. Издалека и не разглядишь. Хорошие глаза. Настоящие. Добрые». Лера и не заметила, в какой момент она вдруг стала понимать стоящую напротив женщину. Словно через эти зеленые глаза ей открылась дверь в закрытый мир другого человека. Там повсюду плескалось горе. Эти глаза тосковали по кому-то, оплакивали утрату и не находили ни в чем утешения. Лера посочувствовала ей, этой незнакомой женщине, захлестываемой волнами отчаяния. Она попыталась утешить ее, хотя и не понимала, как это возможно сделать.

Но что-то все же происходило.

Злополучная турка – орудие самозащиты – выскользнула у Анны Ивановны из рук. Лера почувствовала внезапно нахлынувшую усталость, словно от тяжелой физической работы. Захотелось спать.

Очнувшись, она увидела перед собой все ту же запомнившуюся турку. Но теперь угрожающий предмет использовался по прямому назначению и стоял на плите, распространяя аромат кофе.

«Ты за кофе родину продашь», – дразнила ее Вика во времена пустых прилавков, когда и нормальных-то продуктов не водилось в магазинах, а уж о кофе вообще забыли. Подруга, возвращаясь из Москвы, привозила небольшое количество кофейных зерен, и они устраивали праздник. Лера долго вдыхала аромат, не решаясь отпить хотя бы глоток. А Вика посмеивалась, удивляясь, как можно так относиться пусть к дефицитному, но все же продукту. Это же не слиток золота, не гигантский алмаз, не эликсир вечной молодости, в конце концов. Это просто напиток. Но Лера так не считала. Аромат свежемолотых зерен завораживал. В нем было нечто, проникающее в самую глубину, заставляющее откликаться на зов всей душой.

– Вы проснулись? – послышался тихий голос, и вскоре появилась его обладательница.

– Извините, неловко получилось, – смущаясь, ответила Лера.

– Это вы простите. Не поверила сразу. Но я не могла, понимаете? Вы отключились, и я не решилась будить. У вас был такой вид… Кофе вот готов. Не хотите?

– Запах такой знакомый…

– С кардамоном варю. Лидочка так любила. Спасибо вам.

– За что? – удивилась Лера.

– Как это? Мне легче стало. Я ведь как узнала обо всем, чуть с ума не сошла. Не понимала, как жить дальше. Без Лидочки. Внутри все сжалось и комом так и стояло. Я уж плакала, плакала, а толку никакого. А теперь… спокойно…

– Но я ничего не сделала!

– А кто еще? Не знаю я, как это называется, но внутри отпустило. Ушло горе. Теперь все иначе. И вижу, и чувствую. – Анна Ивановна, отвернувшись, принялась разливать кофе. – А вы что узнать-то хотели? – продолжала она, ставя перед Лерой чашку. – Только я мало знаю. Так что… А вам помощница не нужна?

– В смысле?

– Ну, вы ведь по тому же делу, что и Лидочка… Вот я и подумала…

– По какому такому делу? – не поняла Лера.

– Ну, как сказать… Вы ведь экстрасенс, да?

– Я работаю редактором. И вообще я обычный человек.

– Значит, вы не знали… Лидочка что-то говорила про сонную или спящую… как же это… не помню. Ну, что вы то ли не готовы еще, то ли вам это пока не нужно, то ли еще что-то. Какое-то мудреное слово, со временем связанное. Извините, я ведь образования не имею, не поняла, о чем речь… Ой, простите, я вас тут заболтала. Что вы хотели спросить?