Иванка Болотников рубился с джигитами неподалеку. Возле него оказался односельчанин Никита Скорняк. Татары рассекли на нем панцирь, обнажив белую пестрядинную рубаху.

– Осади назад, Никита! Худо без панциря, – посоветовал ему Болотников, отбиваясь от двух татар.

– Спину татарам казать не ста~ну, – отозвался Скорняк, опустив меч на голову басурманина.

И в тот же миг грудь Никиты пронзила метко пущенная каленая стрела. Покачнулся Скорняк, но с коня не упал. Вцепился одной рукой в гриву, а другой норовил поднять меч.

Сбоку, с другой стороны от Болотникова, на Скорняка наскочил высокий широкоплечий татарин и острым изогнутым клинком разрубил голову смертельно раненному ратоборцу.

– Ах, ты, пес поганый! – вознегодовал Болотников и обрушил на татарина меч.

Джигит, взмахнув руками, вывалился из седла.

Но не знал, не ведал Иванка, что опасность подстерегает его не только со стороны отчаянно бившихся татар, но и от своего недруга.

В рядах русских воинов находился и объезжий голова Кирьяк. Он давно заприметил Иванку. Вперед на рожон не лез, а все больше прятался за спины ратников, издалека наблюдая за Болотниковым и с надеждой ожидая его гибели. Но Иванка, сразив татарского багатура, держался стойко.

«Дьявол ему подмога, – зло думал Кирьяк. – Уму непостижимо, как удалось Ивашке из Пыточной выбраться. И на ратном поле он удачлив. Но от меня ему не уйти. Ежели татарская сабля его не уложит, то мой меч навеки Ивашку успокоит».

Черная, злобная душа у Кирьяка. Что ему жизнь славного витязя. Ох, как хочется отомстить дерзкому парню за свое бесчестье у крепостных стен Белого города.

И стал Кирьяк незаметно подкрадываться к Болотникову. А сам с опаской поглядывал по сторонам, остерегаясь басурманского удара.

И вот очутился рядом с Иванкой. Воровато оглянувшись по сторонам, неожиданным предательским ударом полоснул мечом Болотникова по голове.

На счастье, шелом выдержал, не раскололся, но удар на миг оглушил Иванку. Болотников ткнулся в гриву коня и поверпул голову к коварному супротивнику.

Кирьяк взмахнул мечом в другой раз, норовя окончательно добить Болотникова. Но Иванка, прикрывшись щитом, успел выпрямиться в седле. Его глаза запылали яростным гневом.

– Своих бьешь, Иуда! – вскричал Болотников и, стремительно наскочив на предателя, первым же ударом отсек Кирьяку голову.

В шумной горячей сутолоке произошло это настолько быстро, что ратники, сражавшиеся рядом, ничего не поняли.