Может, нас Вьен спасёт? Я не могла посмотреть на него — взгляд цепко держали вытянутые в небо щупальца.

Базен дёрнул меня за плечо, и пощёчина обожгла левую щёку, правую, голова моя мотнулась, брызнули слёзы: «Идиот, это не истерика, не ступор, меня хоть убей: столько магии нет!»

— Вьен! — Вопль Кателя резанул воздух. — Стоять!

Тёмная фигура Вьена уносилась прочь, падала и поднималась в волнах зелёной пшеницы. Пальцы Базена больно впивались в плечо:

— Очнись, Мия! Колдуй!

«Кем он меня считает? Я же студентка…»

Время замедлилось: я оборачивалась, тёмная прядь Базена отлетала ото лба в блестящих точках пота. На миг свет пожелтил серо-голубые радужки, и они скрылись в тени надбровных дуг. Губы Базена кривились, утягивая за собой усы и волоски бороды, белые-белые зубы ослепляли. А за его головой летело, стеклянно блестя, полное тёмной энергии щупальце. Мой рот шевелился чудовищно медленно:

— С-за-ди!

Базен обернулся — брызги пота ударили меня в горящую щёку — и оттолкнул меня в сторону. Я устояла. Катель поднимал замерцавший от напряжения магии меч. Я скользнула взглядом назад, к Базену: третье щупальце нацелилось на меня, точно гигантский рыболовный крючок.

Слаженным ударом сразу троих?

Что делать?

Полыхнуло чёрное пламя, окутало щупальца. Те затряслись, стряхивая его, извиваясь, проламывая крыши, врезаясь в стены. Полетела солома, правый дом ударом переломило пополам, вылетели окна. Щупальца конвульсивно бились в стены, землю — Бах! Бах! Бах! — нас осыпало комьями земли, штукатуркой, щепками. Чёрное пламя втягивалось в хрусталь, и тот трескался.

Ого…

Прикрываясь мечом, Базен оттеснял меня к воротам.

— Сюда! — гаркнул за спиной Катель.

Между домов в нашу сторону, едва увернувшись от полыхавшего щупальца, помчался стражник, его ноги путались в выбоинах и трещинах земли. Я отступала, теснимая Базеном, и тело будто мне не принадлежало, холодело.

— Живее! — потребовал властный голос с той стороны захлопнувшихся ворот.

Сильная рука сорвала створку с петель. Объятый потоками воздушного щита с проблесками чёрного огня, предстал Валентайн де Эйлар. Его тёмная одежда, волосы трепетали, словно тоже были пламенем. Вскинув ладонь, Валентайн нахмурил изящные вразлёт брови и резким движением опустил руку — на ней пылал алым массивный перстень.

Затрещала земля, взметнулась струями песка и комками грязи. Визг гуля ударил барабанные перепонки. Выронив жезл, я стиснула ладонями уши, а Базен толкал меня дальше. Ветряной щит рвал волосы и одежду, сушил глаза так, что пришлось зажмуриться. Мы еле проскочили мимо Валентайна.

Визг гуля заглушал всё, даже стук сердца.

Рухнув коленями в пыль, зажимая уши, я обернулась. Валентайн шагнул в круг ограды. Гуль поднялся из земли, завис, сверкая хрустальной бронёй вытянутого, точно у насекомого, тела, клацая зубами, — гигантская бескрылая хрустальная оса на шести щупальцах. Огромные выпученные глаза перламутрово блестели. Воздуха не хватало, я открывала и закрывала рот.

Гуль умолк, и для измученных ушей наступила мёртвая тишина.

Валентайн раскинул руки — на ладонях запылал красный огонь, обратился в длинные клинки-когти. Резкий взмах — алые клинки с двух сторон метнулись в бока гуля, прорезали подставленные щупальца, брызнула чёрная кровь.

Лёгкие обожгло кислотным запахом. Валентайн зажал нос. А вторая рука двигалась, накидывая чёрную сеть заклятия: нити потянулись, опутывая гуля, стягивая щупальца-ноги.

Схватив за шкирку — плащ больно врезался в горло, душил, — Базен потащил меня в поле, где издалека за сражением наблюдал Вьен. Если маленькая тёмная точка была именно его головой.

Стоя по колено в пшенице, Катель хмуро оглядывал спину убежавшего с нами стражника. Тот был бледен, и с пальцев правой руки капали густые тёмные капли.

Мы с Базеном влетели в пшеницу. Я выпрямилась, дёрнулась, нащупала за спиной горячие цепкие пальцы — они выпустили плащ. Дышать стало легче. Связанные заклятием щупальца поднялись над выселком, натужно разрывая нити. Комья земли летели в Валентайна и отскакивали от ветряного щита.

Земля дрожала даже здесь, в поле. Дёргаемая ветром пшеница хлестала по ногам. Стражник вскрикнул. Катель выдернул из его спины, под лопаткой, осколок и, отшвырнув, зажал рану, доставая из-за пояса фляжку.

По дороге с противоположной Холенхайму стороны скакали всадники на бурых и гнедых конях с хвостами из облаков бежевой пыли. Мчались скученно, не сразу удалось сосчитать: семеро. Чуть в стороне от дороги, вскинув узкую морду, розовым жемчугом отливала тонконогая лошадка редчайшей перламутровой породы под изящным алым седлом.

Стражник вскрикнул. Он извивался, но не отстранялся от Кателя. Капли жидкости из фляжки, смешиваясь с кровью, обращались в дым.

В выселке грохотнуло, крыша левого дома просела, взметнулась пыль. Створка хлопала, открывая и закрывая тёмную спину Валентайна. Тонкие хрустальные когти десятка непропорционально длинных рук тянулись к нему сквозь вихрь щита.

Я зажала рот ладонью, колени дрожали. Магия гуля сталкивалась с магией оборотня: чёрное с чёрным, дитя ночи с сыном луны. Тёмная энергия гуля струилась в броне хрустального покрова, чёрный дым магии Валентайна, наполняя воздух, обращался в нити и канаты. Сотни «верёвок» охватили гуля, притягивали к вспоротой земле, воздушный щит отталкивал ползущие снизу щупальца.

У выселка кони затормозили, разбрасывая ошмётки земли. Всадники соскакивали, на спинах вспыхивали серебром волки герба Эйларов. Из зелёных, дрожавших на ветру стеблей пшеницы поднимались, точно грибы после дождя, тёмные головы стражников.

Заблестели мечи Эйларов и алебарда самого высокого из них, желтоволосого. Все остановились у ворот.

Коротко взвыв, гуль рывками поднялся над выселком, расширяясь, раскрывал необъятную клыкастую пасть. Теперь он походил на пиявку. Отвердевшие паучьи ноги со скрежетом вытаскивали его, выросшего до размера надвратной башни, из чёрных пут магии. Одна нога, подломившись, раздавила крышу последнего дома.

А Валентайн силён! Вызревшего гуля в одиночку держал не на жезле даже — на магическом кольце. Выдохнув, я прижала ладонь к груди, сердце билось громко и часто от ужаса, мешавшегося с благоговением: нити магии прорезали хрусталь панциря. Хлынула напитанная тёмной энергией жижа, снова пахнуло кислотой. Эйлары отступили, только самый высокий, с трепещущими жёлтыми волосами до лопаток, стоял, широко расставив ноги, уперев в землю блестящую алебарду.

Пронзительный визг резанул по барабанным перепонкам, я зажала уши. Гуль извивался, наращивал лапы, но одна переломилась в тисках магии, вторая заламывалась между суставов, остальные стягивали вместе нити. Качнувшись, гуль подсечённой башней завалился набок, просел и громко брякнулся наземь, разламывая стену на валуны и ошмётки цемента.

Завывая и постанывая, гуль извивался в чёрных нитях, всё глубже врезавшихся в плоть, и отравленная кровь струилась, капала, растекалась, выжигала землю. Легко подхватив массивную алебарду, желтоволосый зашагал вдоль стены. «Осторожнее…» — кольнул меня страх, но в этом закованном в броню теле ощущалась такая сила, что осторожнее следовало быть, пожалуй, связанному гулю.

Последние шаги до твари желтоволосый пробежал, замахиваясь алебардой. Лезвие удлинилось раз в семь, сверкнуло дутой и опустилось на шею гуля. Брызнула чёрная кровь. Желтоволосый молниеносно отскочил. Несколько секунд тело билось в конвульсиях, сильнее ломая стену, пробив дёргавшейся лапой дом. И посыпалось мелкими блестящими осколками.

Мерзкий запах убрался с порывом ветра, с ним улетали крупицы гуля. Желтоволосый резким взмахом очистил уменьшившуюся алебарду от крови. Наконец я смогла вздохнуть полной грудью: пронесло. С таким чудовищем я не справилась бы и в нормальном состоянии.

Ноги снова подкашивались, и голова шла кругом. Прижав ладонь к влажному холодному лбу, я посмотрела на спутников. Базен отдавал распоряжения подтянувшимся стражникам. Раненый сидел на земле, неловко придерживая багровой от крови рукой рдяную тряпку под лопаткой.

Вытирая ладонь о платок, Катель шёл ко входу в выселок, где по взрытой резким торможением земле переступали кони, пряли ушами и трясли гривами. Всадники топтались с тем же почти животным беспокойством. Из-за стен взметнулись в четыре стороны дымчатые дорожки, и Эйлары вскочили в сёдла, мигом договорились и помчались вдоль таявших тёмных лент поискового заклинания. Значит, ещё четверо зомби — как хорошо, что Валентайн решил помочь!

Топот копыт затих, лишь шуршала пшеница. Желтоволосый скрылся в проломе стены, Катель зашёл во двор, а я… Кровь, стывшая вместе с сердцем где-то в пятках, снова разогрелась и опалила щёки: трусливо я себя вела.

С другой стороны, смелость в этом случае была равносильна самоубийству. Ветер охлаждал лицо. Стражники неторопливо подбирались к выселку, даже Вьен, оправив воротник сюртука, зашагал сквозь зелёные волны. А я что?

Что я наделала со своей магией, а? Как я могла? Как? Она ведь в этом «спокойном» месте нужна для выживания.

Я поплелась к выселку проверить, этот гуль — не «моя» ли девочка? Выслушать не самое лестное мнение о своей компетенции тоже надо: пусть лучше спустят пар сейчас, чем напишут жалобу позже.

Ветер покачивал створку ворот, я первая после офицеров вошла во двор.

— …да, — кивнул Валентайн и закусил губу.

Его щёку до подбородка пересекала царапина — достал-таки гуль. И на ребре ладони были кровавые пятна. Желтоволосый фривольно опирался на алебарду и, хитро щурясь, смотрел на Валентайна. Только раскрасневшиеся щёки напоминали о недавнем напряжении, в остальном он был образцом вселенского спокойствия.

— Но это уже ни в какие ворота, — проворчал Катель, подпирая пояс кулаком и резко взмахивая правой рукой. — Гулей здесь лет пятьдесят не видели, откуда он?

— В том и дело, — Базен стоял вполоборота ко мне и поминутно косился на будто не слушавшего их желтоволосого, — что давно не было, заклинания… Да сам знаешь, какие у нас защитные заклинания с одним штатным магом на такой территории. Будь Гауэйн хоть в пять раз сильнее, ему физически не успеть толково следить за всеми землями Холенхайма.

— За графскими землями мы присматриваем сами, — напомнил Валентайн.

«Надеюсь, душить он меня больше не хочет», — я прокралась к мужчинам. Не глядя, Базен шагнул в сторону, освобождая место между собой и Кателем. Я вступила в полукруг холенхаймских служащих. Желтоволосый так глянул на Базена, что у меня мурашки поползли.

— Напишу прошение об увеличении штата магов, — Катель явно хотел сплюнуть, но сдержался перед аристократом и грозно добавил: — Очередное. Пожалуй, даже два.

«А сейчас он скажет, что думает о всяких недоученных ведьмах…»

— После гуля должны прислушаться, — не слишком оптимистично поддержал Базен, опять косясь на желтоволосого, тот хмыкнул.

Обвинять меня в некомпетентности не спешили. Тонкая царапина Валентайна на краях уже подживала. Он коротко, холодно глянул на меня и снова на Кателя.

— Что ж, — Катель тяжело вздохнул и слегка поник. — Пойду заниматься бумагами. Нарсис, проследи за Бьеном, как составит отчёт — тащи ко мне. — Он набычился, сурово добавляя: — Надоели мне его тайны следствия.

— Всё расскажет, как миленький, — пообещал Базен с весёлой, но многообещающей улыбкой и вместе с Кателем направился к воротам.

А я осталась.

Похоже, срывать на мне злость из-за проблем, как часто делали в институте, никто не собирался. И то хорошо.

Валентайн сердито оглядывал размазанные по земле переломанные трупы. Нахмурился. Ярким воспоминанием вспыхнуло ощущение сомкнувшихся на горле пальцев, по спине поползли мурашки, я отступила, прикрывая шею ладонью. Но… Эйлары — семья защитников Холенхайма, в их интересах и в правилах оборотней заботиться о безопасности своей территории, а помощь сильного мага мне будет кстати, если не сказать — жизненно необходима.

Горизонтально развернув алебарду, желтоволосый с бесшумной грацией кошки исчез в разломе стены. Валентайн стоял на месте, даже не двинул затянутыми в добротные сапоги ногами.

«Ну что, горе-ведьма, подлизывайся, проси большого сильного дядю о защите», — глубоко вздохнув, я подняла голову и заставила себя улыбнуться. Не широко, не заискивающе, но с восхищением:

— Вы были великолепны.

Вздрогнув, Валентайн смерил меня таким взглядом, словно не ожидал увидеть. Недовольно скривив губы, демонстративно повернулся к трупам. Склизкие петли кишок и торчащие из разложившейся плоти кости привлекают больше, чем я? Ну что ж, у каждого свои пристрастия, временами — извращённые. Ничего не поделаешь.

А отношения надо налаживать. Я тихо кашлянула и продолжила лить на свою мельницу:

— Благодарю за помощь, вы нас просто спасли. Какое счастье, что вы проезжали мимо.

Валентайн уничижительно глянул через обтянутое кожаной курткой плечо и снова отвернулся к телам:

— Неужели вы думаете, что мы доверили безопасность своих земель практикантке?

В сердце вспыхнула надежда:

— Так вы будете за мной присматривать? — Я поёжилась от очередного леденящего взгляда и уточнила с меньшим восторгом: — Вы поможете мне исполнять обязанности штатной ведьмы?

Видная мне скула Валентайна дрогнула.

— Простите, что… отвлекаю, — я покосилась на тёмные пятна на взрытой земле, — но, сами знаете, я осталась без куратора, и творятся слишком серьёзные вещи, чтобы я… Я не справлюсь с этим одна.

— Это очевидно, — огрызнулся Валентайн, помедлил, с явным усилием заговорил спокойнее: — Никто не оставит вас одну, мы не сумасшедшие.

Я так на это надеялась!

— Спасибо, — голос дрогнул и, прижимая ладонь к груди, я отвернулась улыбнуться: «Мне помогут, ура-ура!»

Створка ворот качнулась и раскрылась. Базен, подперев кулаками бока, что-то говорил мотавшему головой Вьену.

— Простите, что отвлекаю, господин Валентайн, но можете вы как-то повлиять на господина следователя? — Я поглядела через плечо. Валентайн тоже смотрел на меня через плечо, и мурашки поползли по спине, голос чуть осип. — Кажется, он не слишком усердно выполняет работу.

— Ожидаемо, — тёмный взгляд Валентайна обратился на мотавшего головой Вьена. — Насколько нам известно, он не слишком хороший специалист и попал сюда за нарушение. В воспитательных целях, так сказать.

О, собрат по несчастью!

— Да? — Я вскинула брови, надеясь на продолжение, но его ожидаемо не последовало.

Умные бесплатно информацией не разбрасываются.

Ладно, формальности соблюдены, пока лучше ослабить давление. Я огляделась: жезл лежал у ворот, пыльный, но целый. То ли Валентайн его отшвырнул, то ли земля сильно дрожала, но до места, где я его обронила, было далековато. Быстро подойдя, я подхватила свою дубинушку. Теперь — найти основу гуля. Проверить, «моя» девочка или нет?

Размазанные трупы смердели сильнее прежнего. Я плотно прижала сгиб руки к носу, но вонь пробиралась и казалась сильнее, когда я наклонялась рассматривать месиво. Гуль неудачно проиграл в самом крупном скоплении тел.

Переступая внутренности и тела, балансируя между трещинами земли, я обошла двор. Девочки не было. Тут вовсе не было детей такого возраста и младше, что странно, — в гулей же неинициированные превращаются. Значит, была ведьма-девушка? Возможно. Похоже, своего гуля я не упустила. Отлично. Плотнее прижимая рукав к лицу, я отправилась дальше: от фонаря лучше избавиться.

На нерве я чуть не проговорилась Вьену, что ещё ночью здесь были живые, но сейчас такое признание казалось глупостью. Молчать и уехать при первой же возможности. Этого кошмара ничто не предвещало, но он случился, а в следующий раз Валентайна рядом может не оказаться.

Пристёгивая жезл к поясу, я перешагнула обломок полки, разворошенную связку соломы с крыши. Хлева и сараи зияли прорехами и проломами крыш, виднелись обглоданные, тёмные от запекшейся крови кони и овцы, бык, выпотрошенные курицы… те четверо сбежавших зомби попировали или гуль?

Баню почти не задело, хотя возле крыльца змеилась, точно росчерк молнии, глубокая трещина. Фонарь валялся в клумбе у противоположной стены, почти скрытый тёмными цветами. Из-за них, наверное, и не заметили. Я подошла ближе.

Куда спрятать?

Ужас охватывал ледяными объятиями, сердце стыло, будто я впервые собиралась нарушить закон, но теперь… теперь у меня есть выбор. Можно сознаться, положиться на старших. А можно попытаться спрятать улику и попасться. Или спрятать удачно. Можно честно рассказать и столкнуться с недоверием: «Специально призналась, чтобы не подозревали, но мы не настолько глупы». А можно попасться на попытке спрятать, и объяснению «испугалась» поверят. Только признание в ночной прогулке потащит за собой признание в нарушении закона об инициации.

Лучше спрятать этот треклятый фонарь. Вздохнув, я наклонилась, потянулась к кольцу на макушке фонаря.

— Что вы делаете? — холодно спросил Валентайн.

От ужаса я так и застыла задом кверху.