Занимаясь раненым, я не смогла толком обдумать план противодействия тёмному, а когда он явился полчаса спустя и велел собираться, я оказалась слишком вымотана, голову будто перьями набили.

Следом за тёмным вошли с носилками два служителя его храма. Беспамятного раненого уложили и вынесли.

— Полей мне воды. — Тёмный направился к трактирному залу.

Поплелась следом, глядя на гордо расправленные плечи, на слипшиеся волосы. Какой же он сильный… Надеюсь, я ошиблась, и «Эсси» из письма не Эсин. Только бы письмо было не об Эсине!

В зале было сумрачно, дверь в кухню оставалась открытой.

В самой кухне скопилась тьма.

Пощёлкав огнивом, тёмный запалил свечу. Устало огляделся. Я прошептала:

— Почему они хотели тебя убить?

— Не твоё дело. — Он взял со стола кувшин и зачерпнул из бочки воду, протянул кувшин мне. — Полей.

Приняла увесистый сосуд. Тёмный стянул заскорузлую рубашку. Потянулся. По рельефным мышцам пробежала дрожь. На левом плече багровел синяк, порезы на правом покраснели и вздулись.

«Об Эсине было в том письме или нет?» — от непонимания начинало мутить. Я вовсе не хотела, чтобы тёмный оказался врагом Эсина, а не просто залётным следователем, решившим слегка поворошить дела светлых.

Выставив на скамью таз, тёмный вытянул над ним руки:

— Лей.

Наклонила кувшин над багряными ладонями. Сумрак скрыл цвет стекавшей с них воды, но одуряющий металлический запах тьма не скрывала. Тихо плескалась вода. Тёмный обмыл руки, особенно тщательно — лицо, волосы. Мне пришлось несколько раз наполнить кувшин, а тёмный дважды опорожнил таз в окно.

Тягостное ощущение усиливалось.

— Это действительно не твоё дело, — глухо заговорил тёмный. — Внутренние дела тёмного ордена.

— Зачем мы на самом деле едем? — посмотрела ему в лицо, но он смотрел в сторону.

— Расследовать несколько дел.

— А эти, в плащах?

— Просто воспользовались случаем. Я уже давно, скажем так, занимаюсь исключительно кабинетной работой, засел в Дарготе, привык к безопасности. А тут… опомниться не успел, как вляпался, точно мальчишка. Недоброжелатели сразу решили показать зубы. — Добавил он страшно устало: — Дураки.

— Много у тебя недоброжелателей оказалось.

— Это только самые глупые. Своей деятельностью я чисто физически не могу удовлетворить всех, но почему-то слишком многие этого не понимают. Или считают, что я должен был встать на их сторону. — Он провёл влажными ладонями по лицу, волосам. — И грань — это было слишком внезапно.

Тёмный тряхнул головой. Я поставила опустевший кувшин на стол. Тёмный хмуро смотрел перед собой. Сочившийся в открытое окно голубоватый свет очерчивал его бледное лицо, заострившиеся скулы.

О чём он думал сейчас?

— Да, интересно получается, — тихо протянул он. — Об этом я не подумал.

— О чём?

— Да так, — отмахнулся тёмный. — Идём. Нам надо отдохнуть.

Он повёл меня сразу во внутренний двор, погружённый в голубоватые сумерки. Нас ждали навьюченный серый, Ветер и гнедой тонконогий конёк на две ладони его ниже. У меня даже не было сил пожаловаться на неказистого нового коня.

Мужчина в чёрном балахоне низко поклонился, придержал моего коня под уздцы, пока садилась.

Покидая постоялый двор, тёмный не спросил помощника о его хозяйке, даже не оглянулся — и от этого настроение стало чуть лучше. А в остальном… в остальном я ужасно устала.

Мы ехали по задней улице, я с нарастающим ужасом глядела по сторонам: Аор сильно отличался от Самрана. Здесь воняло, было грязно, мрачно, улицы кривые и запутанные, встречались вывески с нечитаемыми названиями, некоторые дома потрескались, отсырели, зияли пустыми окнами. Люди ночевали прямо на улице! На повороте беззубый бродяга попросил денег, тянул шапку.

Здесь не хватало твёрдой руки Эсина.

Эсин… Закрыла лицо руками и всхлипнула. Тёмный похлопал меня по плечу, но я сбросила его холодную руку.

Меня ведь убить могли вместе с ним, из-за него…

Невыносимо хотелось домой, под защиту Эсина.

После такого нападения я бы сматывалась из Аора, но тёмный лишь сменил постоялый двор. На этот раз мы остановились неподалёку от Гранографа, но даже этот квартал практически в центре города выглядел хуже самых непритязательных окраин Самрана.

Седобородый хозяин, зевая, отворил ворота и впустил нас внутрь.

— Моя жена устала в пути. — Тёмный спешился. — Просто дайте нам хорошую комнату с письменным столом.

— Конечно. — Хозяин свистнул.

Из боковой двери выскочил мальчишка и подхватил коней под уздцы. Меня пронзило ощущение чужого взгляда, обернулась: по крыше соседнего дома проскользнула чёрная фигура и скрылась за коньком.

Метнувшись к тёмному, схватила его за рукав, потянула:

— Кто там?

Тёмный обхватил меня за плечи и шепнул:

— Охрана.

Надеюсь, охрана будет действительно нас оберегать, а не сводить счёты с моим в вышей степени загадочным тёмным.

Следом за зевающим хозяином мы вошли на второй этаж и оказались в комнате, удивительно похожей на нашу предыдущую, только здесь был ещё и камин. Сильно пахло можжевельником.

— Бельё смените, — сразу сказал тёмный и отвёл меня в сторону, прислонился к стене.

Хозяин явно хотел возразить, но от одного взгляда на него побледнел, склонился:

— Слушаюсь, уважаемый господин. — И стрелой выскочил из спальни.

— А чем бельё не угодило? — я странно чувствовала себя в ленивых полуобъятиях тёмного.

Пальцы его левой руки выстукивали на моём плече нервный ритм. Глядя в пол, тёмный рассеянно отозвался:

— На нём кто-то спал ещё полчаса назад…

И откуда он узнал?

В комнату влетели три сонные девушки. Они смотрели в пол и судорожно потрошили кровать. Потом одна глянула на тёмного, зарделась и стала работать медленнее, за ней другая, третья — и спорая было работа превратилась в откровенно медлительную.

А потом что-то произошло, пальцы на миг перестали отбивать ритм на моём плече, тёмный изменил положение тела — и девушки вновь засуетились, больше на нас не глядя. Уходили они, опустив взгляды под ноги.

Вернулся хозяин и мальчишка с нашими вещами.

— Сложите возле комода, — приказал тёмный.

— Огонь разжечь? — Голос хозяина дрожал.

— Только быстро.

Запах можжевельника раздражал, я мёрзла и хотела погреться о тёмного, прижаться к нему, но всякий раз, стоило только решиться на это, в памяти всплывало письмо.

«Инверди, я рассмотрел твои доклады и по-прежнему считаю, что ты надумываешь. Эсси дал исчерпывающее объяснение…»

Горло сдавило, сердце сбивалось: стоящий рядом тёмный посылал доклады Его Светлейшеству.

И на этого тёмного напали члены его ордена. Может, одна из причин нападения — предательство?

Или дружба с Его Светлейшеством?

Не бывала в Дарготе, возможно, там такое общение нормально. В принципе, у нас орденские службы обмениваются отчётами и докладами о спорных вопросах, может, я накручиваю, и речь шла вовсе не о Эсине, а о каком-нибудь…

Только бы переписка была о светлом или тёмном из Даргота, а не о моём Эсине.

Но тёмный сейчас здесь.

Здесь он, наверное, и получил письмо, иначе не держал бы его в бумагах, которые читал в тот момент.

Внутренности мерзко сжимались. Только бы Эсин и Инверди не были врагами: тёмный силён, быстр, чтобы расправиться с ним пришли тридцать магов — и проиграли. Эсину такой враг не нужен. Мне не нужен. Меня трясло, а перед мысленным взором вставали буквы светлого алфавита:

«Даже если он утратит моё доверие, твоя победа не станет полнее».

Эсси проиграл тёмному, а если речь шла об Эсине… Он ведь так и не рассказал, почему засел в нашей стране, где светлые делили власть с тёмными, а не в государстве, где светлые главенствовали. Почему с его организаторскими способностями, с его умением подчинять, он не продвинулся в Дарготе? Эсин никогда не говорил, почему в центре проводил лишь самый минимум обязательного времени: неделю весенних сборов и пару дней на зимнее солнцестояние.

Что, если причина была в этом дарготском тёмном, в том давнем поражении?

«Вспомни, как вы сражались спиной к спине, вспомни о единой крови, о том, что мы должны держаться друг за друга, что только вместе мы можем противостоять общему врагу…»

Что скрывает эта странная фраза? Что за единая кровь? Может, у тёмного в родословной светлые встречаются? Теоретически он мог быть каким-нибудь внучатым племянником даже Его Светлейшества, но тогда высокого поста в ордене тёмных он получить не мог, зато вполне мог… стать шпионом, мог пересекаться с Эсином.

Стоп.

Если тёмный ранее пересекался с Эсином, если они что-то сильно не поделили, разве мог Эсин так спокойно его у себя принимать? Разве Эсин отпустил бы меня без каких-нибудь особых инструкций? Нет.

Голова гудела, я запустила пальцы в волосы, тяжело дыша, вспоминая.

Тогда, в кабинете, при первой нашей встрече Эсин и тёмный просто молча смотрели друг на друга.

Им не о чем было говорить или это проявление застарелой неприязни?

Но если бы Эсин узнал тёмного, он бы знал, что тот из Даргота, и тогда дал бы мне поручение за ним наблюдать.

Позволила себе тихонько выдохнуть и поверить, что в письме упоминался вовсе не Эсин.

Там не должен упоминаться Эсин, иначе…

Иначе всё станет невыносимо сложно.

Да, в письме упоминался не Эсин, ведь тогда между ним и тёмным был бы конфликт, и я бы заметила раздражение Эсина, а он отпускал меня в путь легко и непринуждённо — так спокойно он не отправил бы меня со своим врагом, из-за которого пришлось оправдываться перед Его Светлейшеством.

— Готово, — сказал хозяин.

Вздрогнула, опустила руки: в камине трещал огонь. Хозяин с мальчишкой выскочили из комнаты. Тёмный в два шага оказался у двери и задвинул засов.

— Ложись, — стал раздеваться, швырнул одежду на комод и голый нырнул под одеяло. — И, пожалуйста, не донимай меня вопросами: я очень, просто невероятно зол. Мы всё обсудим позже. — Он скрипнул зубами. — Пожалуйста, ложись, отдыхай и не влезай ни в какие авантюры.

К щекам прилила кровь, сердце забилось быстрее. Ладони резала боль — я и не заметила, как стиснула кулаки и вонзилась ногтями в кожу.

Но почему злюсь? Должна радоваться: мы спаслись, тёмный находится в дружеских отношениях с Его Светлейшеством, а значит, не враг моего ордена, и в письме, по здравому размышлению, упоминался всё же не Эсин.

Почему сейчас, когда оказалась в безопасности, вместо того, чтобы расслабиться и отдохнуть, бешусь так, что хочется лезть на стену?

Почему?

Догадка, ощущение пробрали меня холодом: это не мои эмоции.

Впервые с нашей встречи я ощутила чувства тёмного.

Чувства, не имеющие ни малейшего отношения к возбуждению… странно.

Вдруг тёмный сел на кровати и заглянул мне в глаза.

Секунда безмолвия — и гнев исчез, будто передо мной захлопнулась дверь, отсекая ослепляющее алое сияние.

— Ложись. — Тёмный откинулся на спину. — Ложись немедленно, мне очень не хочется думать ещё и о твоей безопасности.

Стянув платье, подошла к кровати.

Косой потемневший взгляд тёмного замораживал. Отбросив убогую одежду, я залезла под одеяло. Сердце снова вырывалось из груди — от ужаса, ползущего по спине мурашками. В камине тихо потрескивал огонь.

Рука тёмного обвилась вокруг моей талии, миг — и я оказалась прижата спиной к нему. Было чувство, словно сердце пробило грудную клетку и унеслось куда-то вместе с остальными внутренностями.

А потом я ощутила на шее дыхание тёмного…