— Лутгард, твои объяснения, — сотрясает всё мощный голос Ариана.

На этот раз Лутгард не шагает вперёд. Он превращается в человека и поднимает лицо к кровавой луне.

— У моей стаи хорошие связи на межмировом чёрном рынке, — многократно усиленный голос Лутгарда проносится над долиной вторым громом. — Лучше, чем у княжеского Охотника. — Лутгард кидает короткий взгляд на хмурящегося Ксанта. — Моему связному попала информация, что лунная жрица просит убежища в Солнечном мире.

Ропот пробегает по долине. Вздохнув, Лутгард закрывает глаза и продолжает столь же громогласно:

— Точнее, что за неё просит оборотень, учащийся в Сумеречном мире, и жрица вроде как ещё свободная, а мне должна была достаться такая, и других на выданье не было. Я решил проверить этого оборотня.

Долину сотрясает ответ Ариана:

— Лунные жрицы подсудны только мне, ты должен был рассказать и ждать моего решения.

— Окажись это правдой, жрицу за намерение уйти в мир Солнца и похоронить там дар казнили бы, и моей стае пришлось бы ждать полтора года, пока не повзрослеет другая жрица.

За сиянием не видно лица Ариана, не понятно, как он относится к сказанному, но молчание подтверждает: ему бы пришлось убить жрицу Ладу. Самому.

— Я решил выяснить подробности. Нанял полукровок, чтобы в случае чего сохранить репутацию жрицы. Дениса из стаи Лерма, её возлюбленного, мы нашли перед самым отправлением Лады ко мне. Рядовой оборотень, конечно, не мог надеяться на брак со жрицей, которую ты княжеским словом обещал мне. Парень хорошо держался, настаивал, что собирался бежать в Солнечный мир с волчицей правящего рода, а не жрицей, и представитель Солнечного мира его не так понял. Их выдало голосовое сообщение на телефоне. Жрица редко появлялась в Сумеречном мире, поэтому он ей так информацию передавал. Однажды она до него не дозвонилась, а запись он не удалил. Видимо, слушал её воркотню перед сном. — Губы Лутгарда презрительно вздрагивают. — Такая романтичная наивная любовь без малейшего понимания последствий.

— И ты его убил.

— Это было лучше, чем терять жрицу. — Лутгард вздыхает. — Я поручил полукровкам подчистить следы и похоронить Дениса в поле. И ушёл встречать жрицу, чтобы удержать её от глупостей.

— Но ты не успел.

— Кортеж прибыл пустым. Надеясь договориться, я сделал вид, что жрица приехала в дом, а сам отправился в Сумеречный мир. До полукровок дозвониться не удалось, но я знал, где они хоронили жертв. Один из них ещё дышал и рассказал, как было дело.

Так значит… получается, когда я очнулась на дороге, кто-то из нападающих был жив, а Лутгард… Лутгард ехал туда, и мы разминулись совсем чуть-чуть?.. Сердце заходится: а если бы Лутгард схватил меня сразу, а не когда весь Лунный мир всколыхнуло известие об убийстве жрицы и моём появлении?

— Эти идиоты хоронили труп с мобильным, но не догадались его выключить. Лада отследила телефон через программу и явилась на место. Она… обезумела. Полукровки пытались её схватить, но когда Лада загрызла одного, двое оставшихся обернулись и потеряли контроль. Лада прыгала между мирами, грызла их, но всё равно проигрывала. Когда появилась человеческая женщина, Лада укусила её, чтобы увеличить вероятность передачи дара в случае своей смерти. Не знаю, что ей двигало. Возможно, не хотела умереть в Лунном мире и случайно передать дар волчице моей стаи, ведь бой был на нашей территории, а может, совесть проснулась, и она постаралась сделать так, чтобы новую носительницу дара было проще найти. После укуса Лада одного полукровку убила, другого почти загрызла, а сама истекла кровью, и дар перешёл человеческой женщине.

Вязкое молчание накрывает долину. Не знаю, как остальные, а я представляю этот безумный, обречённый на поражение бой. И миг, когда волчица бежала на меня снова и снова прокручивается в голове. Это было ужасно…

— Но когда ты прибыл на место, человеческой женщины с даром не было, — накатывает и пригибает к земле голос Ариана.

— Нет, — качает головой Лутгард. — Запах был, сама она уже ушла, и след затёрся. Или был спонтанный переход между мирами. Не знаю, мне надо было срочно избавиться от следов своего присутствия и наёмников прежде, чем звать помощников из стаи.

— Значит, никто из твоих об это мне знал?

— Нет. Я нанял ещё полукровок, они подчистили следы, оставив только жрицу, и вызвали полицию, а я в нашем мире объявил о похищении жрицы. Информацию передали Охотнику, он пустил ориентировки по своей сети, наши в полиции сопоставили появление девушки с меткой на лбу и пропажу жрицы, информация пошла, развязывая мне руки.

Так вот как моя история выглядит с другой стороны…

— Описание женщины было, запах и направление движения тоже. Пробовали искать по записям с камер, но безуспешно. А потом вышла на дежурство кондуктор, которая посадила женщину на автобус, и подсказала её остановку. Там я почувствовал запах, но для вида пришлось поспрашивать людей. Они подтвердили, что проходила в нужное время странно ведущая себя женщина со светящейся наклейкой на лбу, так мы нашли нужную квартиру. Вроде как нам просто повезло. Женщина уже ушла на работу, и мы поехали туда, ведь в женщине сила нашей жрицы.

— Ты обязан был всё мне рассказать. — Земля от этих слов содрогается, а Лутгард проседает. — И после всего этого ты мог остаться вожаком. Зачем… зачем ты охотился на новую жрицу? Зачем убил брата Дениса Сергея, ведь он тебя не оскорблял и принадлежал стае Лерма?

Лутгард опускает взгляд, и тень скрывает его заострившееся, как у покойника, лицо. За короткий разговор в круге лунного света он постарел лет на десять. Губы несколько раз дёргаются, прежде чем над долиной прокатывается ответ:

— Это вопрос чести. Женщина, человек, пролила мою кровь трижды, оскорбила меня и за это должна заплатить, иначе я не могу оставаться вожаком и достойным наследником предков. Я понимал, что свершившуюся месть придётся скрывать, но каждый прожитый этой женщиной день пятнал моё имя, она должна была уйти в забвение, как и нанесённое мне оскорбление.

И снова молчание. Не понимаю эту странную «честь»: меня похитили, я отбивалась и оказалась ловчее, всё было честно.

— О брате Дениса, Сергее, я узнал, когда мой соглядатай рассказал о допросе Лерма. Я испугался, что Сергей знает о любовных отношениях брата со жрицей. Это могло навести подозрения на меня, а расследование выявить связи с наёмниками, которых я использовал для охоты за новой жрицей. Мой связной в подполье после гибели стольких исполнителей быстро бы заговорил. Я убрал Сергея и остался ждать, не появится ли случая убить жрицу Тамару.

— А пожар?

Лутгард на миг стискивает кулаки и резко разжимает подрагивающие пальцы. Накатывает головокружительная тошнота, точно это меня допрашивают, и я — я тоже стискиваю кулаки.

— Я не поджигал селение.

— Но… — грохочет Ариан.

— Не знаю, что на меня нашло, это было… как затмение. Неудача за неудачей, просто сумасшедшее невезение, а тут… У Сергея было много электроприборов, некоторые — полуразобранные. Я их включил. Они могли… выключиться или их успели бы выключить. Но в случае пожара жрицу могли оставить без охраны или она явилась бы посмотреть, а я бы воспользовался случаем. Я решил положиться на судьбу. Жрице неестественно везло, и если бы ничего не вышло и в этот раз я, наверное, смирился бы с неудачей. А может, и нет.

Удача… Амулет удачи, который, помогая мне, подводит врагов, заставляет их оступаться.

Свет на троне всколыхивается. Похоже, Ариан встал. То ли от эмоций, то ли по протоколу.

— Ты знал, что жрица Тамара под моей защитой, — глас Ариана прибивает к земле, я падаю на колени, как и Ксант, как и стоящий в круге света Лутгард. — Знал, что любое покушение на её жизнь и свободу будет считаться вызовом мне. Знал, что поджог карается смертью.

— Да, знал. Но иначе не мог. — Лутгард с трудом поднимается с колен, вскидывает голову. — И готов понести за это наказание.

Звенящее молчание, и оборотни будто не дышат, весь мир застывает.

Ариан опускается на трон.

— Жрица Тамара, тебе есть что сказать, подтвердить или опровергнуть слова обвиняемого?

Поднявшись на дрожащих ногах, покачнувшись, я пытаюсь собрать разбегающиеся мысли. Сердце стучит тошнотворно быстро, бьёт в виски. Есть ли мне что сказать?

— Я… я не хотела оскорбить, я… просто испугалась и защищалась. Я не… — звучит так громко, что наверняка слышит каждый: и неуверенность, и дрожь. Спокойно! Поднимаю голову. Голос почти не слушается. — Лутгард похитил меня, я просто защищалась. У нас принято защищаться, когда тебя хватают посторонние.

— Княжеский Охотник Ксант, тебе есть что сказать, подтвердить или опровергнуть слова обвиняемого?

— Вот пистолет, изъятый у Лутгарда, пойманного с поличным при выстреле в лунную жрицу Тамару. — Ксант вскидывает пистолет и бросает его перед очертившим Лутгарда светом. — Вот записка, оставленная убитым Денисом своему брату Сергею, в которой он сообщает о намерении переселиться в Солнечный мир и упоминается, что у него будет своя луна, а, как известно, лунами называют жриц.

Следом за пистолетом летит записка, которая должна лежать в кармане моих джинсов. Неужели Ксант или Ариан вытащили её, пока я отмывалась в ванной?

Ксант вытаскивает из-за пояса набедренной повязки свёрток.

— Вот подписанное свидетельство дракона-полукровки Максима, что он договаривался с Денисом провести его и жрицу на ПМЖ в Солнечный мир в благодарность за оказанную помощь. Последние несколько месяцев Денис, как медик, был помощником банды солнечных полукровок, лечил их после разборок и ограблений. Этому Максиму Денис спас жизнь, после чего тот наконец согласился помочь договориться с солнечными через своего отца-посла.

Свёрток летит в кучу к записке и пистолету.

— Лунный полукровка, — продолжает Ксант, — пойманный на попытке застрелить жрицу, сообщил, что был нанят для убийства жрицы Тамары. Так же он сознался, что организовал ловушку с гранатами в квартире, где прежде проживала жрица Тамара, и стрелял в неё здесь, в Лунном мире. Он понесёт наказание по закону полукровок.

Всего один мстительный мужчина, не способный смириться с сопротивлением, а столько гадостей, бед, страхов. И ради чего? Будто моя смерть могла изменить прошлое.

Надо было не по яйцам бить, а по голове, может, вправились бы мозги, потому что… ужасная причина для стольких преступлений. А если бы в пожаре кто-нибудь погиб? Ужас, просто ужас… Понятно, почему Лада хотела бежать от такого самовлюблённого идиота. И Ариан бессилен был ей помочь: он же обещал её Лутгарду, а её избранник не правящей крови.

— Лутгард, кто помимо тебя участвовал в этом деле? Были ли замешаны жрицы?

Мир застывает, ожидая слов обвиняемого.

— Я действовал сам. Мои жрицы ничего не знали. Мои оборотни знали лишь, что я общаюсь с полукровками, но не ведали причин.

— Тебе есть, что добавить?

— Новая жрица получила дар в слишком самостоятельном возрасте, ты должен был убить её, князь, и освободить дар для достойной.

— Это один из возможных исходов. Не обязательный. Человеческая женщина доказала свою силу и волчью суть, таким есть место среди нас, если я разрешаю.

У Лутгарда снова дрожат губы. И не разобрать, то ли презрение искажает его лицо, то ли страх.

— Князь, ты должен понимать, что я не могу жить с таким позором, ославленный на весь Лунный мир, не отомщённый. По закону моей стаи я действовал в своём праве.

Стая Лутгарда отзывается судорожным общим вздохом-поскуливанием.

— Ты слышал моё слово, — громыхает Ариан, — я взял жрицу под защиту. Но я признаю твоё право, ты достоин милосердия.

Перед Лутгардом во всполохе тумана возникает серебряный кубок с рубиновым узором.

— На колени, — приказ сотрясает воздух.

Мы с Ксантом падаем на колени вместе с Лутгардом. Тот смотрит в кубок. Сначала нерешительно, а потом более резко мотает головой.

— Ты в своём праве, — соглашается Ариан. — У тебя три минуты.

Долину накрывает молчанием. Кусая губу, Лутгард смотрит на землю перед собой. На его висках и лбу проступают капли пота. С каждой секундой мне всё страшнее, сердце бешено колотится. Страх, просто страх кругом. Физически ощутимый, липкий, напряжённый. Пальцы Лутгарда дрожат. Он впивается в землю, пытаясь скрыть дрожь, но его трясёт, пот капает с кончика носа. Сиплое дыхание… Кажется, я слышу даже безумный стук его сердца.

Накатывает тошнота, хочется отвернуться, но мышцы задеревенели, веки застыли. Грудная клетка Лутгарда ходит ходуном, он царапает землю. Зубы стучат. Пот блестит в лунном свете, а кругом всё кровавое. Ужас, чистый и неконтролируемый. И не шелохнуться, и от этого ещё страшнее, просто невыносимо.

— Твоё время вышло, вожак Лутгард.

Он вздрагивает. Посеребрённую землю вокруг него заливает алым. От пальцев его рук и ног отваливаются, будто отсечённые невидимым лезвием, первые фаланги. За ними вторые. Судорожно вдохнув, Лутгард упирается лбом в землю перед кубком. Зубы скрипят. А кровь каплями и ручейками поднимается вверх, тянется к луне. За фалангами отделяются кисти и стопы. Завораживающее своей ужасностью зрелище. Под хрипы Лутгарда кровь спиралями и ручейками уносится к небу. Неправдоподобную картинку размывают мои слёзы, но кровь проступает вновь и вновь, утекает на недосягаемую высоту. Потоки иссякают. И хрипов больше нет.

Кровь, хотя это физически невозможно, вливается в луну, вплетается в её красно-багряный узор, и гигантское светило, насытившись, светлеет, выбеливается до серебряного света.

Вокруг тоже светлеет. Луна ослепительна почти как солнце.

И без слов ясно — суд окончен.

— Стая может забрать останки, — строг и величественен голос князя.

Шелестят шаги, шумное дыхание, полные боли всхлипы. Оборотни в волчьем виде уносят отрезанные части в пастях. Лишь голову забирает седая старушка с белоснежной луной во лбу. На меня жрица не смотрит.

Бессилие накатывает внезапно, и я распластываюсь по земле.

— Эй, эй, тут не место для сна. — Ксант подхватывает меня под мышки и усаживает. — Давай, соберись, сейчас последние организационные моменты решим, и отведу тебя отдыхать. Очнись.

В небе ярко светит луна, но над скалой сияния нет.

— Где Ариан? — Опираюсь на плечо Ксанта, он наклоняется и шепчет в ухо:

— Дай ему опомниться.

— Опомниться? — Зажмуриваюсь.

Ну да, конечно, Ариану пришлось распиливать Лутгарда. Тошнота подкатывает к горлу, в глазах темнеет.

— Спокойнее, спокойнее. Вот ведь… вы с Арианом два сапога пара! Он так же красиво зеленел перед судом. Всё закончилось, давай, приходи в себя.

— Тамара. — Вася тоже подхватывает меня.

Вдвоём с Ксантом они поднимают меня вертикально и даже почти не дают качаться.

— Дыши глубже, — советует Ламонт.

— И мысленно считай, — добавляет Пьер.

Они кажутся двумя размытыми светлыми пятнами.

— Ужасно, просто ужасно, — шепчу я.

— Не волнуйся, это редкое явление, — бодро уверяет Катя.

Что ж, ей лучше знать. Но теперь ясно, зачем они выпили перед судом: это же чистой воды кошмар!

— Давайте в лунный город её. — Ксант тянет меня в сторону.

* * *

Сначала бреду словно во сне, то и дело повисая на Ксанте и Васе, но постепенно дурнота отступает. На обочинах качаются душистые травы. Пахнет фруктами и дымом. А за изломом дороги — утопающие в садах и огородах белые домики.

В знакомое поселение я вхожу на своих двух без поддержки. Пьер, Ламонт, Катя, Дьаар и Лерм молча идут следом. Мысль о том, что они мой мрачный осуждающий караул, с просветлением сознания сменяется пониманием, что Катя ко мне как бы приписана, а остальным надо узнать о следующем этапе сватовства.

Сватовство… продолжается. И луна самодовольно светит с неба. В поселении бегают дети, а женщины и мужчины, сидя на порогах, приглядывают за ними. И за нами. Глаза по-звериному сверкают, но даже при моём мерзком настроении не кажется, что смотрят осуждающе. Скорее, с любопытством. И в этот раз не из окон и не из-за углов домов, как на опасную чужачку, а открыто, как на свою.

Впереди — знакомый дом с высокой оградой и металлическими воротами. И белая фигура Велиславы у входа. Вот бы сейчас в баню и смыть впечатления страшного дня.

Велислава пристально нас всех оглядывает.

— Ну что, женишки. Невестушку я пока забираю, развлекать её будете дня через четыре. Ну или как получится.

— А почему так долго ждать? — Ламонт подходит ближе, его тепло опаляет моё плечо.

Покачав головой, Велислава насмешливо советует:

— Принюхайся.

Ламонт шумно втягивает воздух над моим плечом. Судя по сопению, сейчас все оборотни усиленно меня нюхают.

— А ведь да, точно, — соглашается Лерм. — Как-то и не заметил даже.

Я оглядываюсь: оборотни кивают друг другу и многозначительно переглядываются.

— Теперь понятно, почему ты так страшно командовала, — Ламонт передёргивается. — Как вспомню, так мурашки по коже.

— Что такое? — строго оглядываю что-то понимающую компанию.

— ПМС, — с благоговейным ужасом произносит Вася.

— Но это скоро пройдёт, — улыбается Пьер.

— Мы подождём, — кивает Ламонт. — Так даже лучше.

— Вот и я о том же. Князь известит вас о времени свиданий. — Велислава опускает тёплую ладонь мне на плечо. — Пойдём.

— А можно здесь пожить? — жизнерадостно предлагает Вася и машет хвостом. — Мне всё равно делать нечего.

— Брысь.

Вася отскакивает на добрый десяток метров и, виновато улыбаясь, усиленно виляет хвостом.

— А мне можно, — заявляет Катя. — Я её спутница. — И указывает на меня.

— Ты не кобель, тебе можно. А остальным всем брысь. — Втолкнув нас с Катей на вытоптанный двор, Велислава закрывает металлические ворота перед носами сопровождающих. — Так, Катя, ты иди на кухню, это вон там, вход с задней двери.

— Поесть идти? — радостно глядя в том направлении, уточняет Катя.

— Готовить, милочка. Сопровождающая жрицы — это прислуга. Я определяю тебя на кухню.

— Не пойду, — надув губы, Катя усаживается на землю.

— Тогда еды не получишь. — Подхватив под локоток, Велислава тянет меня в дом.

— Я протестую! — кричит Катя вслед.

Но дверь захлопывается, закрывая нас в сумраке пропахшего травами коридора.

Велислава проводит меня в знакомую комнату деревенского стиля. С щелчком выключателя всё заливает тёплый электрический свет. Велислава сжимает моё лицо ладонями и, разглядывая лоб, бормочет себе под нос:

— Хорошо, очень хорошо, что следующий этап инициации ты сама прошла, со скалы сбрасывать не придётся.

— Что?! — Отшатнувшись, приваливаюсь к двери.

— Не бойся, говорю же, не придётся. Просто для этого этапа инициации нужны сильные эмоции, а у наших девочек жизнь спокойная, приходится их со скалы скидывать. Ты не думай, — Велислава улыбается, — их в Сумеречном мире ждёт мягкое приземление, а если сами не переместятся, князь страхует. А в общем, всё хорошо, что хорошо кончается. Прокладки и сменная одежда там. — Небрежный жест в сторону сундука.

Прокладки… а ведь точно, у меня скоро эти дни. Понятно, почему отложили свидания. Но так публично обсуждать это… Щёки заливает румянцем.

— Отдыхай. Душ и туалет в конце коридора. Ужин через три часа. Перекусить можно на кухне.

Велислава отодвигает меня от двери. Сдёрнув с себя амулет, протягиваю его на дрожащей руке. Велиславу перекашивает.

— Верните это Амату.

Амулет раскачивается, точно маятник. Страшная вещь, хоть и полезная. Внутри всё трепещет, в ушах отдаётся напряжённый голос Лутгарда: «Я не знаю, что на меня нашло, это было… как затмение. Неудача за неудачей, просто сумасшедшее невезение…» Он мог бы не узнать о Сергее и не убить его, если бы амулет не вёл моего врага к поражению.

— Хорошо. — Велислава двумя пальцами подхватывает верёвочку и, держа амулет на вытянутой руке, покидает комнату.

Становится легче дышать. Подойдя к кровати, валюсь на неё. Она мягкая-мягкая, будто обнимает меня. Зарывшись лицом в подушку, вдыхаю чистый деревенский запах трав. В темноте закрытых глаз кровь, нарушая законы физики, снова и снова течёт к алой голодной луне.

На что рассчитывал Лутгард? Что я спокойно дам себя похитить, а потом ноги безропотно раздвину? Он что, совсем сумасшедший?

Сумасшедший — это всё объясняет. Только безумием можно назвать его месть мне за то, что кто-то посмеялся над его неудачей.

Нет, это даже под маркировкой безумия в голове не укладывается. Зачем ему, мёртвому, такая честь? Разве не большее бесчестие княжеский суд и казнь, которые, он знал, ждали его при поражении? Не понимаю, совершенно не понимаю, как не понимала засилья дуэлей в прошлом, когда пристреливали за косой взгляд или неосторожное слово. В чём смысл? Не понимаю!

Наверное, поэтому Лутгарда было тяжело поймать: мотив слишком странный. Ариан и я искали выгодную причину убивать, а просто месть за удар, за насмешки других оборотней… Как же у мужчин всё бывает сложно!

И где Ариан?

Повернувшись на спину, пытаюсь сосредоточиться на нём, но меня одолевают тяжёлые мысли о Лутгарде. Можно ли было избежать случившегося? Или всё к лучшему? Лада и Денис убиты, но дар лунной жрицы сохранился в этом мире, Сергей умер, но его соседи получат новые дома, а ведь старые были пожароопасными, и без жертв обошлось только благодаря моим женихам. Да и мог ли Лутгард нормально управлять стаей с такими… комплексами?

Это слабость, но хочу верить, что всё страшное нужно было для чего-то лучшего и светлого. Возможно, то, что Пьер вошёл в огонь, пойдёт ему на пользу? Может, в стае Лутгарда изменятся порядки, и оборотням станет легче жить? Возможно, жрица нужнее не его стае, а другой?

Стук в дверь прерывает бесконечно повторяющиеся мысли.

— Пора ужинать, — предупреждает Велислава.

Как много времени прошло!

— Где Ариан? — Украдкой вытираю набежавшие слёзы.

— Князь в стае Лутгарда свидетельствует выбор и принятие власти нового вожака. — Велислава внимательно смотрит на меня.

— А скоро вернётся?

Электрический свет скрадывает морщинки вокруг её глаз, но вертикальную складочку между бровей и скорбные тени в углах губ выделает резче.

— Ты теперь в безопасности, а у князя своих дел полно, у него нет причин возвращаться сюда в ближайшие дни.