не то что энтузиазма по поводу возвращения домой не испытывала, а с каждым шагом по тоннелю между мирами всё больше тревожилась, стискивала свёрточек с рубинами, кусочками золота и несколькими простенькими кольцами с изумрудами, серёжками и браслетами, специально закупленными для обмена в ломбардах.

Лавентин разглядывал стены, ковырял их, тыкал кристаллами и что-то записывал в блокнот.

Причин для беспокойства было две: встреча с Павлом. И Лавентин. Уже сейчас он выглядел слегка неадекватно, что с ним будет на месте — страшно представить.

Сердце тяжело стучало, лезло в горло и всячески способствовало выбросам адреналина.

«А может, не идти? — закрадывалась крамольная мысль. — Пусть меня в пропавшие без вести запишут, может, Павла даже в убийстве моём заподозрят, это месть получше раздела имущества».

Но есть ещё дядя и племяшка, им трепать нервы своим исчезновением стыдно, так же как и бывшим сослуживцам дяди, которых он наверняка привлечёт, чтобы меня действительно искали, а Павла всерьёз допросили.

Встречаться с Павлом не хотелось до тошноты. Всё внутри дыбилось и шипело, скручивалось, кололо. Только сейчас я осознала, насколько спокойнее всё пережила, оказавшись с ним в разных мирах.

Можно сказать, в мире Лавентина я из-за предательства Павла не страдала, словно его не было. И сейчас с удовольствием вернулась бы к блаженной свободе от душераздирающих чувств.

Я уже собралась попросить Лавентина вернуться, но он уставился на появившуюся впереди светлую щель с таким детским восторгом, что я не смогла ему отказать. Это же как отнять конфету у ребёнка.

И надо ещё показать ему весь ужас войны нашими средствами массового уничтожения. Мне кажется, он достаточно добр, чтобы проникнуться этим и вопреки приказу императора уберечь свой мир от ввоза или разработки подобных вещей.

Сердцебиение зашкаливало, к горлу подступила тошнота. Никогда ещё возвращение в собственную квартиру не вызывало у меня столь негативных чувств.

— А можно я первый?! — Глаза у Лавентина были круглыми от восторга.

Представила себе реакцию Павла на появление в закрытой квартире непонятного парня. Кивнула:

— Да.

Лавентин пробежал к тускло светившейся щели и, потыкав её кристаллом, просунул голову. Щель раздвинулась, пропуская его плечи и ноги.

Выдохнув, я шагнула в блеклый свет.

И оказалась в прихожей.

Здесь был день.

— А, ты скопировала свой дом! — Лавентин пробежал из гостиной в спальню. — А, нет, не совсем.

Он проскакал в кухню.

— О! — Распахнул холодильник. Высунулся в прихожую. — А это всё можно есть?

Не дождавшись ответа, рванул к окну и сдвинул штору.

Я посмотрела на обувь. Любимых ботинок Павла не было. Часы в кухне показывали два часа. В другом мире сегодня пятое утро моего пребывания, так что здесь, если время идёт одинаково, середина недели.

— Экипажи без животных, — задумчиво произнёс Лавентин. — Значит, у вас решили проблему с массивностью паровозных двигателей и чрезмерным объёмом потребляемого топлива. О! — Он запрыгал у окна. — Аа, вы их так уменьшили, что даже на двухколёсных штуках можно ездить? Здорово!

Совершенно счастливый Лавентин повернулся ко мне:

— Хочу здесь жить.

— Поверь, здесь не так здорово, как кажется на первый взгляд. Те же живые дома для нас — недостижимая мечта.

— А летательные аппараты вы сделали?

— Да. — Радость Лавентина успокаивала, но до конца избавиться от тревоги не получалось. — Ты любуйся видом, а я гляну адреса ломбардов, и поедем добывать деньги.

— Где глянешь?

— В интернете, — тихо ответила я, предчувствуя долгое и плотное заседание Лавентина за ноутбуком.

Блеск серо-зелёных глаз не оставлял сомнений в том, что Лавентин заинтересуется таким кладезем информации.

— Ухты, — Лавентин вытаращился на экран недавно купленного смартфона.

Отвернувшись от мелькавших за стеклом такси домов, глянула ему через плечо. Лавентин смотрел ролик о полётах в космос и сейчас наблюдал парение в невесомости. В наушниках у него тихо бормотал диктор. Поправить заклинание понимания на перевод письменной речи Лавентин не смог, но возможно, так даже лучше.

— Аа, вода вверх летит прямо пузыриками.

Невольно улыбнулась. И снова посмотрела на улицу, стараясь запомнить родной город в мельчайших подробностях, ведь неизвестно, как скоро я увижу его вновь.

Свернув с широкой улицы в проезд между высотными домами, такси подкатило к очередному ломбарду. Мой рюкзак потяжелел на четыреста сорок тысяч рублей, но я продолжала сдавать драгоценности, ведь траты предстояли немаленькие…

Положа руку на сердце, мне просто хотелось как можно дольше не возвращаться домой, чтобы избежать встречи с Павлом.

Расплатившись с таксистом, я потянула Лавентина за рукав. Не отрываясь от просмотра, он неловко выбрался из машины и поплёлся за мной к встроенному в торец дома помещению с ремонтом обуви, зоомагазином и ломбардом.

Легенда о бабушкином наследстве уже навязла в зубах, но по-прежнему работала, и несколько рубинов взяли за компанию с серьгами. Когда, затягивая завязки на рюкзаке, спускалась с крыльца, Лавентин воскликнул:

— Так вот оно как!

В ролике показывали трёхмерную модель работающего двигателя внутреннего сгорания. Ухватив Лавентина за рукав, потянула его к остановке, решив для разнообразия прокатить гостя на общественном транспорте.

Гость этого не заметил, ухая и ахая над общеобразовательными роликами. Я смотрела в окно, и сердце разрывалось от тоски. Какое здесь всё серое и унылое. Удивительно, но я бы с куда большим удовольствием оказалась сейчас в доме Лавентина.

Это всё из-за Павла. Наверное. Или от осознания, что я покидаю дом на год.

Обняв рюкзак с деньгами, склонила голову на плечо Лавентина. Он опустил ладонь мне на колено и забарабанил пальцами в такт сопровождавшей ролик музыке.

Надо было и себе смартфон купить, смотрела бы сейчас что-нибудь.

Барабанить Лавентин перестал, задумчиво поглаживал моё колено, пока ему показывали информацию о работе мозга. Я опять поразилась тому, как быстро он, не понимая письменности, освоился со смартфоном.

А наткнувшись взглядом на сидевшую рядом женщину в откровенном платье, снова удивилась тому, что на легко одетых девушек Лавентин не смотрел, хотя это должно его шокировать. И привлекать.

Мечты должны сбываться. Особенно если у тебя в сумке полтора миллиона и не надо их откладывать на что-нибудь действительно полезное.

С замиранием сердца я стояла перед лестницей, спускавшейся в магазин «Подвал», и влюблёно смотрела на вывеску и дверь в черепах.

Мимо проезжали машины, проходили люди, бледный Лавентин с покрасневшими глазами пялился в смартфон, а я наслаждалась моментом.

Вдыхала ароматы выхлопов, улавливала обрывки мелодий и культивировала в себе непередаваемый кайф момента.

А затем потянула Лавентина вниз:

— Осторожно, ступеньки, ступеньки, осторожно.

Звуки тяжёлого металла пробивались сквозь дверь, я распахнула её и втянула носом обалденный запах кожи.

Штаны и косухи, самые разнообразные мощные сапоги, туфли и ботинки, включая Dr. Martens и Grinders, покорившие моё сердце, когда я была сопливой девчонкой, и соседска-металлистка ходила в них на дико интересовавшие меня тусовки.

Были тут в непомерных количествах корсеты и корсажи, перчатки, украшения с черепами и шипами, солнечные очки, банданы, торбы с принтами, ремни с мощными пряжками и кружевными цветочками, майки и футболки, леггинсы, шарфы, линзы и открытки.

У меня перехватило дыхание, я прерывисто втягивала воздух, а окружающее теряло резкость из-за навернувшихся слёз.

— Я могу купить что захочу, — прошептала я.

Продавщицы — готка и панк — лишь на миг оторвались от планшета и продолжили что-то на нём смотреть.

В голове не укладывалось, что я могу купить вообще любую вещь. Даже самую дорогую. Могу купить несколько. Много. И никто не вынесет мозг за непонятно на что потраченные деньги.

Потребовалось минут пять, чтобы достаточно успокоиться и пойти набирать вещи для примерки.

Это был эпик.

Фантастика.

Феерия шоппинга, склонной к которому я себя никогда не считала.

Но тут меня переклинило. Я ходила вдоль полок с обувью и щупала ботинки на мощных платформах и каблуках, перебирала завязки.

А потом мерила.

И покупала.

И ещё кожаные штаны. С высокой талией и низкой, с клёпками, цепями и без. Облегающие, роскошные. Когда я выходила к большому зеркалу в зале, Лавентин даже от смартфона отрывался.

Продавщицы тоже вошли во вкус, я перемерила уйму корсажей и даже пару корсетов, посмотрела их сочетание со штанами, примерила сверху косухи.

Ещё-ещё-ещё.

Я не узнавала себя в зеркале: чёрная кожа невероятно стройнила, корсажи подчёркивали талию. А кожаные шорты — это нечто. Глаза у меня горели безумным огнём, шею и запястья усеяли плетёные чокеры, цепи и браслеты всех мастей.

Через некоторое время Лавентин убрал смартфон, сел у прилавка и, подперев ладонью подбородок, задумчиво следил за мной.

— Денег хватит, — уверила я по старой привычке закупок с Павлом.

— Конечно. Ни в чём себе не отказывай… Тебе идёт.

Я покрутилась перед зеркалом, любуясь блеском обтягивающих зад штанов, приподнявшего грудь корсажа и узорами плетёных украшений.

— А, не могу поверить, — я продолжала кружиться, хватая с полок майки, ещё корсаж, пару косынок, миленькую косуху с тиснёным рисунком.

И утанцевала в примерочную.

А когда через три часа мы с Лавентином, обвешанные пакетами со сногсшибательными вещами, вышли из магазина, я не могла поверить, что это случилось со мной.

Этого не могло быть.

Я на такое даже не надеялась.

Мы оставили в магазине девятьсот косарей, и Лавентин не возразил.

Наоборот, радовался моей радости. Это было что-то запредельное и прежде незнакомое.

— Теперь куда? — спросил он, оглядывая заполненные людьми улицы.

Меня захлестнуло благодарностью. Шурша пакетами, я обхватила его за шею, благо с каблуками рост позволял сделать это без труда.

— Спасибо, спасибо тебе огромное, — шептала я, крепче прижимаясь к нему, такому тёплому, невероятному.

Лавентин обхватил меня за талию. Щекотал дыханием ухо.

***

Счастье жены было настолько ярким и заразительным, что я постоянно пропускал объяснения и в конце концов просто выключил смартфон. В нём, конечно, рассказывали много полезного, но наблюдать было… приятнее.

И несмотря на все проблемы, ожидавшие дома, невзирая на перегруженность разума невероятной информацией, я будто стряхнул с себя шелуху утомления и воспарил… куда-то. Счастье определённо заразительно, а Саша выглядела счастливой, и я возблагодарил судьбу за своё богатство, ведь именно оно подарило этот момент.

Время в магазине пролетело незаметно. Выходя, я пытался понять причину фонтанирующей радости жены. Говорили, что женщины любят обновки, но я даже отдалённо не представлял, насколько сильно.

Что в этом такого хорошего?

Оглядываясь, спросил:

— Теперь куда?

Вместо ответа жена крепко меня обняла. Сквозь тонко выделанную кожу я ощущал тепло её тела, биение сердца.

— Спасибо, спасибо тебе огромное, — от шёпота по моей спине пробегали мурашки, а с ними и волны жара.

Ко мне прижималась прекраснейшая женщина. Вдруг стало невыносимо тяжело дышать, но при этом жутко приятно задыхаться. Меня охватила дрожь, руки сами потянулись обхватить, притиснуть жену крепче.

От неё исходили волны счастья, запах новой одежды и прогретых солнцем волос, смешанный со странными ароматами этого мира.

Как покупка одежды могла подарить столько счастья?

Может, я не мог понять этого потому, что одежду мне шили на заказ или извлекали из гардеробной сделанные для других костюмы?

Или дело в самой одежде? Она была необычна даже для этого мира, в котором слишком много едва прикрытых женщин, чтобы я смел отрывать взгляд от смартфона, пока мы перемещались по улице.

Жена прижималась ко мне такая счастливая.

— Может, и мне что-нибудь подберём? — робко предложил я. Она заглянула мне в лицо. Я тихо продолжил: — Ну, тебе так нравится эта одежда, мне хочется иметь что-нибудь такое…

— Д-да, конечно, — не сводя с меня удивлённого взгляда, жена потянулась назад в магазин.

***

Одежда способна сильно изменить впечатление о человеке.

Я считала Лавентина милым.

Только одев его в чёрную кожу, я осознала, что он просто умопомрачительный.

Нет, в самом деле: и стать, и ширина плеч, и… всё при нём. И ноги шикарные, и задница крепкая. И вообще со всех сторон просто… конфетка. Мороженка. Ведро мороженого. Тонна конфет.

Удивлённо заломив бровь, он разглядывал себя в зеркало.

Сердце учащённо колотилось, внутри всё оплавлялось. Я сглотнула.

Прикрыла глаза, силясь выбросить из головы этот потрясающий образ, но он уточнил:

— Мне идёт, да?

Открыла глаза.

Лавентин, что же ты такой…

— Да. Очень. — Ему надо накупить вещей. Пусть даже он будет носить их только дома. Но надо. Просто чтобы у меня время от времени случался эстетический оргазм. — Иди в примерочную, я сейчас ещё принесу… чего-нибудь.

Продавщицы впились взглядами в его широкую спину.

— Моё, — пророкотала я.

И схватила с полки ещё косуху. И жилетку кожаную. И штаны. Пару ошейников кожаных прихватила.

Ввалилась в примерочную, где Лавентин сидел на высоком барном стуле и распутывал шнурки высоких ботинок. Косуха слегка приподнялась, в воротнике чёрной майки просматривалась бледная кожа шеи.

Свалив одежду на полочку, я расстегнула ошейник с шипами. Нет, это, конечно, больше шутка, ну просто забавно посмотреть на длора в ошейнике. Лавентин спустил ногу, доверчиво глядя мне в глаза, пока я тянулась к нему кожаной полоской. Пальцы соприкоснулись с его горячей шеей, через подушечки пальцев передался заполошный стук его сердца.

И взгляд Лавентина такой доверчиво-растерянный.

Я слепо нашаривала позади его шеи застёжку ошейника, но не попадала в пряжку. Сердце заходилось. И руки дрожали.

А Лавентин всё смотрел — невероятно милый и притягательный. Его глаза потемнели. Я наклонилась, надеясь, что так будет удобнее застегнуть ошейник, но… Да сдалась мне эта побрякушка! Качнувшись вперёд, я поцеловала Лавентина.

Он шумно выдохнул через нос, притягивая меня, прижимая себе. Я вдруг обнаружила себя оседлавшей его колени, обняла его за шею. И вроде целоваться умела, а от этого поцелуя задыхалась, сбивалась, млела слишком сильно, чтобы следить за техникой. И в общем-то не понимала ничего, кроме одного — это невероятно упоительно прекрасно, словно мне снова пятнадцать и гормоны зашкаливают, и восторженный романтизм хлещет из всех щелей.

Слишком, ненормально хорошо для просто поцелуя.