– лоры Керл Нерландийский и Хлайкери Эрджинбрасский просят о встрече, — пояснил привратный дух.

— Керл, — Близенда поднялась, прижимая ладонь к часто вздымавшейся груди. Сверкающие глаза обратились ко мне. — Это мой муж. — Она помрачнела. — Но Хлайкери. Угораздило же их приехать одновременно.

— Но ваш муж наш родственник, а этот Хлайкери…

— Ужасен. Но он неизбежное зло, все платят ему дань, принимая у себя. Правда, на первый раз можно отказаться. Но Керл политик, а «Горячие новости Динидиума» Хлайкери могут попортить ему кровь.

Откуда же я могла знать, что свекрови нужен этот гот? По поведению Лавентина об этом ни за что не догадаешься. Хотя, это же Лавентин…

— Первый раз уже отказала, — призналась я.

Помедлив, Близенда сказала:

— Я буду с Керлом. С Хлайкери ты рано или поздно встретишься. Если сейчас нечем заняться — выпей с ним травяного отвара, изобрази восторг от переезда, а через полчаса пожалуйся на головную боль и предложи встретиться в другой раз. Если не хочешь, сошлись на чрезвычайное положение. Только Керла, пожалуйста, пропусти быстрее, — она слегка улыбнулась.

— Керла можно пустить и пускать всегда, — кивнула я.

В глазах привратного духа блеснули зеленовато-голубые искорки. Он уточнил:

— Что с длором Хлайкери Эрджинбрасским?

Я тяжко вздохнула.

С одной стороны, пускать человека, пытавшего тебя околдовать, не слишком разумно. С другой — я не одна, а с длоркой и длором. С третьей — если пропущу Керла, а Хлайкери опять откажу, он может оскорбиться, ведь понимает же, что Близенда могла на меня повлиять, а Керл окажется невольным свидетелем его позора.

Но и приглашать пройдоху не хотелось.

Что же делать?

***

Отфильтрованный пористыми листьями воздух хотелось вдыхать полной грудью, он слегка кружил голову, заставлял сердце биться быстрее, на душе становилось радостно и чисто.

Но расслабляться нельзя: кокон с мембранами защитит от ядовитого воздуха и огня, но не от пули, не от удара чем-нибудь тяжёлым, вроде рухнувшей земляной стены.

Пока Мондербойский справлялся, но по моим ощущениям конструкция получилась слабоватой и могла упасть от сильного толчка.

Я поёрзал в мягких объятиях кокона. Ждать утомительно. А лезть в бой неразумно ещё и потому, что моя магия созидательная, а не разрушительная. Возможно из-за того, что её источник — женщина, ведь женщины — дарительницы жизни.

Правда, отца это не останавливало. Его ремеслом была война и недостаток атакующих заклинаний он компенсировал магическим оружием. Надо было захватить что-нибудь мощное.

Прикрыв глаза, я сосредоточился на моей химере — она совсем близко, чуяла вонь ядовитых испарений.

Со вздохом я вытащил из кармана стеклянный шарик с лиловым эмбрионом размером с мизинец. В сумраке кокона его невозможно было толком рассмотреть. Магическим импульсом я раскрошил скорлупку, в ладонь хлынула жидкость, эмбрион засучил мелкими лапками. Перевернув его, я наблюдал за раскрывавшимися на спине тонкими полупрозрачными крылышками.

Соединив сознание наблюдателя-однодневки и моей химеры, я велел кокону сделать небольшое отверстие. Внутрь хлынул удушливый воздух, а через мгновение герметичность мембран восстановилась.

Закрыв глаза, я через наблюдателя следил за происходящим.

На нас напали оборванцы. Только оружие у них хорошее. Слаженные действия, меткость, спокойствие под пулями и чёткое следование командам лидера выдавали у двадцати из них военную подготовку. И всё же они просто люди, хоть и прикрыты простейшими магическими щитами и пули их усилены магией.

Против моей химеры, имевшей дополнительные глаза в воздухе, выстоять они не могли.

«Интересно, почему не напали на кэб, который сопровождала химера?» — гадал я, направляя моё разбушевавшееся создание и морщась, когда обрывалась чья-то жизнь.

Едва из тридцати пяти нападавших остались двое, я позаботился, чтобы химера живописно рухнула в провал, образовавшийся перед вздыбленной земляной стеной. Те двое ринулись прочь. Наблюдатель полетел следом, последний раз мазнув взглядом по залитым кровью крышам и переулкам.

Недовольно пофыркивая, химера выбралась из провала и зашагала в обход хрупкой стены.

«А ответ прост: преступники точно знали, в каком кэбе я нахожусь».

В конце улицы показались военные. Помня историю с переодетыми полицейскими, я не распутывал кокон и держал химеру в боевой готовности, пока не узнал среди подъезжавших сына старика Вериндера.

Кажется, это действительно свои.

***

Момент встречи выбежавшей с крыльца Близенды и Керла от меня загородил Хлайкери. Хотелось посмотреть на избранника столь интересной женщины, но гот сыпал комплиментами, длинные чёрные перья на воротнике-стойке и плечах дыбились на ветру, а сам Хлайкери припрыгивал, точно у него в одном месте шило.

— …безмерно рад… счастлив… знаковый момент… счастлив… почтите ответным визитом… как прекрасно получилось… очаровательны… визит ко двору… подробности… как супружеская жизнь?.. я пленён… в полном восторге… — сыпались с такой скоростью, что мозг отказывался осознавать.

Когда я наконец смогла выйти из дверей и заглянуть за спину Хлайкери, Близенда и высокий широкоплечий брюнет сворачивали на тропинку с подъездной дорожки. Он обнимал её за талию, Близенда склонила голову ему на плечо, и шли они медленно-медленно, как задумавшиеся о своём влюблённые.

Хлайкери снова оказался напротив меня, широко улыбнулся во все зубы:

— Можно войти?

Запряжённая ящерами двуколка стояла у крыльца. Вот бы Хлайкери забрался в неё и уехал навсегда. Но я вспомнила о политической карьере супруга Близенды и напомнила себе, что на доброе отношение надо ответить добром.

— Конечно, проходите. — Я посторонилась, пропуская Хлайкери внутрь.

Он цепко оглядел прихожую, столик для визиток, парчовый диванчик, улыбнулся своему отражению в зеркале.

— Судя по интерьеру, вы строгая женщина, — развернулся ко мне Хлайкери. — То что надо нашему юному гению.

«Приму его — и можно будет ещё недели полторы не видеться, а то и все две», — так говорила Близенда, скрывшаяся в кустах вместе со своим Керлом.

Я бы тоже предпочла посидеть в саду с любимым, а не развлекать этого человека с ледяными глазами. Но назвалась благородной длоркой — изволь соответствовать хотя бы немного.

Только Близенде с Керлом лучше войти в дом, ведь сад менее защищён. Не сходить ли за ними?

— Поделитесь впечатлениями о нашем мире, о визите во дворец, о замужестве, — прервал мои размышления Хлайкери. — И да, позвольте восхититься вашим нарядом. Никогда не видел ничего более… соблазнительного.

Я хотела осадить его, но в его взгляде не было страстной поволоки и прочих признаков действительного интереса. Эта похвала — лишь способ польстить, добиться моего расположения.

Поздно. После попытки меня зачаровать относиться к нему хорошо я никогда не буду.

— Что больше всего впечатлило вас в нашем мире и… — Хлайкери уставился на диванчик. — Можем мы присесть? Я сегодня весь день на ногах.

***

Переодетый в мундир, я мчался среди солдат, сопровождавших мою химеру, осёдланную офицером в моей одежде.

Галлардский квартал полыхал, а следом занимались кварталы выходцев из других континентальных стран. Наконец прибыли отряды из расположенного в пригороде гарнизона и оцепили близлежащие улицы. На помощь съезжались пожарные, маги огня, воды и земли.

Работа кипела, стрельба прекратилась, а на сердце по-прежнему тревожно. И тошно.

Тошно от того, что в столице моей родины творится такое.

Переполошенные, прокопчённые дымом с пожарищ, мы влетели во двор министерства внутренних дел, проскочили в тени здания. Меня коснулась тьма магии министра, направила через узкие проулки к корпусу особого отдела.

Бледный министр вышел в холл почти одновременно с тем, как вошёл я. Рука его висела на перевязи, и это почему-то больше дыма и огня над столицей уверило меня в том, что всё действительно серьёзно.

Я быстро подошёл к министру, отмечая, насколько он осунулся и будто постарел.

— Сильные родовые заклятия? — уточнил я, подразумевая, что ему пришлось использовать наиболее опасные для здоровья и жизни заклятия рода.

Министр, кивнув, направился к лестнице в нижние лаборатории.

— Мы допросили Сабельду, — на ходу бросил он.

Сбившись с шага, я поторопился за ним:

— Что она сказала? Она причастна к похищению мамы?

Двое дежурных полицейских открыли перед нами двери на лестничную клетку.

***

— Мне кажется или вы меня боитесь?

От взгляда Хлайкери было неуютно, я уже тысячу раз пожалела, что пустила его, хотя вёл он себя вежливо и почти ненавязчиво. Но что-то заставляло постоянно быть начеку.

— Ситуация обязывает, — туманно отозвалась я и приложилась к чашке с местной травяной смесью.

Хлайкери закинул локоть на спинку парчового диванчика и покрутил в пальцах выпавшее из воротника перо. Насмешливо произнёс:

— Вы глава рода в собственном доме, вам и другой глава рода здесь вряд ли сможет причинить вред.

— Бережёного бог бережёт, — не удержалась я и снова пригубила отвара.

— Тоже верно, — Хлайкери стал поглаживать пером подлокотник. — Разумеется, я могу быть очень неприятным собеседником, могу язвить на страницах газет. Не только своей, поверьте, — он хитро улыбнулся, и на этот раз в его взгляде всё же мелькнула тень улыбки. Он снова посмотрел на перо, которым выводил невидимые узоры на диване. — Но физически можете меня не бояться, я не пользуюсь магией. Отказался от неё. Так что расслабьтесь, я не причиню вам вреда.

Кажется, он хотел, чтобы я поинтересовалась причинами такого поступка. И это лучше, чем снова оказаться под градом вопросов.

— И почему отказались?

— Я мирный человек, — усмехнулся Хлайкери и покачал пером. — Перо моё оружие.

— Да?

Он отмахнулся:

— Забываю, что вы не местная. Мой род, Эрджинбрасские, военные до мозга костей. Я ненавижу войну всеми фибрами души, я клеймлю позором всех, кто её разжигает. Но большинство моих родных неотлучно воюют в Черундии, а я… — Хлайкери выдержал несколько театральную паузу, — я против их действий, но никакие убеждения не заставят меня лишить хоть толики магии родных, которым она нужна для выживания в бою. Я отказался от своей доли магии.

Повисла пауза.

— Благородно, — согласилась я.

— Не так страшен Хлайкери Эрджинбрасский, как о нём говорят, юная длорка.

Это был, конечно, отличный ход, чтобы добиться моего расположения, но я помнила письмо, способное поработить мой разум, вызвать определённые чувства.

Может вы и пацифист, длор Хлайкери, но вы определённо страшны.

И кстати, о птичках. Заломив бровь, я невинно поинтересовалась:

— Кто же тогда накладывает вам заклятия очарования на письма?

Рассмеявшись, Хлайкери запрокинул голову. Умолкнув, провёл пятернёй по волосам и выпрямился.

— Уели, — легко согласился он. — Моя секретарша. И троюродная сестра по совместительству.

— А, то есть её не смущает тот факт, что достающаяся ей магия может стоить жизни кому-то из родных?

— Она пользуется магией мужа.

Теперь он уел меня. Но уже можно сослаться на головную боль и прекратить этот бестолковый разговор, всё равно впечатления о своём мире и рассказ о моде в моём он выслушал. Я открыла рот. Из стены высунулась голова привратного духа, во взгляде был ужас:

— Примчался курьер от министра внутренних дел. С хозяином беда. Длорка Близенда и длор Керл вызваны в министерство.

Сердце будто покрылось льдом. Чашка выпала из моих рук и покатилась по полу.

— А Близенда?

— Они уехали с полицейскими.

Я поднялась на ослабевших ногах.

Что с Лавентином?

Меня ударило страшной мыслью: а вдруг среди сопровождающих Близенду и Керла полицейских есть переодетые преступники?