то-то из особого отдела ударил огнём, и паруса загорелись. В меня срикошетило болью пробуждённого дерева. Химера догнала, накрыла собой у края пристани. По химере ударила магия Индели, кипятила кровь в венах, но благодаря маме я знал принцип этого колдовства, и часть заклятия поглощалась встроенными в химеру накопителями.

Она жалобно скулила и била хвостами.

— Потерпи.

Мой призыв утонул в грохоте выстрелов и криках. Ревело раздуваемое длорами пламя, корабль хрипел, ходил ходуном от напряжения, наваливался на деревянный край пристани, и доски с треском выламывались.

В мешанине магических вспышек не чувствовалась тьма министра. Я прополз под брюхом, выглянул между лап.

Преступники отстреливались из трюмов и орудийных портов. Хорошо, что корабль накренился, и они не могли дать залп из пушек.

Но где министр? Где Хлайкери?

БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ!

Порт содрогнулся от взрывов. В ушах звенело. Я зажмурился, отдышался. Открыл глаза.

Позёмкой по земле струилась кровь согров, свивалась в нити. В кровавый голем. Ох, что сейчас начнётся! Я ещё чуть вылез из-под химеры и попытался ощутить магов огня среди офицеров, стрелявших из-за вывернутых магией земляных плит.

Искал, стараясь не думать, что магов крови слишком много, и заклятия их так сильны, словно с ними сражается глава рода, а министра, который должен его отвлекать, не чувствуется совсем!

Химеру трясло. Пользуясь её замешательством, я выскользнул между лап с вогнанными в настил когтями и побежал к торчавшей из брусчатки глыбе. Пуля чиркнула перед лбом, я нырнул вниз, прокатился, прижался к земляному пласту.

Схватил за рукав офицера, в котором ощущал рёв огненной магии, и указал на трупы согров:

— Там кровавый голем формируется, спалите их!

Офицер спал с лица, отчётливее стали видны вздувшиеся на висках вены. Похоже, удар магии крови мучил и его, две магии боролись.

БАХ! Покачнулась от взрыва земляная плита, к которой я прижимался.

Офицер вытянул руку в сторону трупов. Над сограми взвилось пламя, с шипением сгорели кровавые нити.

Высвобожденная магия крови ударила по нам.

Моя химера мучительно каталась по земле, сучила лапами, щёлкала челюстью.

Надо что-то делать. Надо с этим что-то делать…

Ну конечно!

Сдавив виски, сосредоточившись, я заставил корни тянуть корабль ко дну. С него послышались крики. Пальба по нам прекратилась. Я медленно втягивал судно в воду, ощущая, как она проникает в трюм.

Остро ощущая дерево, из которого сделан корабль.

Ощущая его частью себя.

Улавливая прикосновения посторонних.

Хотя вокруг шумели, стреляли, и меня кусала злобная магия Индели, я как никогда хорошо ощущал подчинённую мне живую материю. Как никогда тесно с ней сроднился.

Я отчётливо осязал корабль, все его трюмы и каюты, вывернутые ударом о пристань пушки, удары волн, подошвы людей. Самих людей. Словно сквозь толщу воды услышал их крики.

И ощутил кристалл родовой магии Индели в одном из трюмов — замотанный в мешковину, заложенный стружкой в ящике. А ящик был накрыт тюками с тканью.

Почувствовал министра, прижавшегося спиной к переборке, щупавшего пространство незримыми ледяными нитями своей магии.

Будто издалека ощутил, как по моей спине побежали мурашки.

И всколыхнувшее пространство соприкосновение магии министра с защитой кристалла.

— Нет! — взревел Хлайкери, спешивший в трюм с помощниками, верёвками, креплениями и колёсами. — Нет-нет-нет!

Он был теперь рыжим. Никаких перьев и чёрных ногтей. Обычный непримечательный клерк в зелёном костюме — если бы не жилет и нарукавник из медных пластин, полусфер родовых кристаллов и проводов. На трёх его сподвижниках были подобные вещи, и я ощущал, как перетекает по проводам из странного сплава магия, как она искрит.

Министр бежал к родовому кристаллу, эти четверо — тоже. Вода вливалась сквозь оружейные порты.

Снаружи офицеры палили по лезшим с палубы преступникам, и кровь раненых стекалась в кровавые, почти незаметные нити, скапливаясь, сползая в воду, но сохраняя концентрацию в ней, прорываясь к нам, свиваясь в гигантский, скрытый волнами ком у самой пристани.

Министра заметили. Он метнулся в трюм с тюками и кристаллом. В переборку и захлопнутую дверь запоздало ударили сгустки магии, слетевшие с ладоней Хлайкери и приспешников.

— Раввер! — Хлайкери бежал к нему.

Министр здоровой рукой выворачивал тюки, разрушал их магией.

Хлайкери с пинка выбил дверь:

— Раввер!

Тот развернулся — хладнокровный и собранный, окружённый едва уловимым ореолом своей магии.

— Зря ты сюда пришёл, — осклабился Хлайкери. — Родовая магия уже должна тебя отторгать. Но если прикажешь нас отпустить, останешься жив.

— Нет.

— Зря ты так, — покачал головой Хлайкери, но нападать не спешил.

Встал более расслабленно. Его люди пылали ненавистью и страхом, но молчали. Наверняка понимали, что министр — их единственный шанс уйти живыми.

По полу расползалась вода, впитывалась в тюки. Министр спросил:

— Здесь все твои люди? Все сорок три?

— Добрались до Лирели, — усмехнулся Хлайкери, но в его холодном бешенстве промелькнули нотки грусти. — Убили её?

— Это было неизбежно. Все здесь?

— Собираешься пойти с нами ко дну?

— Все здесь?

Хлайкери фыркнул:

— Надеешься, корабль утонет раньше, чем мы уговорим тебя сотрудничать? Хочешь ещё о чём-то поговорить? О моих мотивах, например?

— Мне нет дела до мотивов. Все оставшиеся люди с тобой? Кто ещё знает об этой технологии?

— Раввер, — криво усмехнулся Хлайкери, сапоги которого были по щиколотку в воде. — Ты, кажется, не осознаёшь: я тоже глава рода, и весь мой род здесь. А ты теряешь силу.

— Значит, ничего страшного не случится, если ответишь на вопросы.

— Только когда кристалл будет в безопасности. — Хлайкери вскинул руку и пошёл на министра. — Отойди, иначе подвину силой.

Министр отступил к стене. Хлайкери так развернул один из трюмовых фонарей, что под закрытыми водой стопами министра почти не осталось тени.

— Я знаю о твоём фокусе, — Хлайкери подмигнул ему и полуобернулся к своим. — Уберите тюки.

Они побросали верёвки и крепления в воду. Стали резво откидывать тюки с тканями в сторону.

У меня безумно колотилось сердце. Я перестал топить корабль. Министр устало наблюдал, как преступники освобождают ящик с кристаллом.

А ведь я могу унести кристалл. Лучше — раздавить, ведь ящик-то деревянный! Потянулся к этому дереву, нащупывал струны, но путался в струнах корабля. И едва уловил движение министра: его пальцы исчезли в тени на стене, вынырнули уже с блестящей капсулой. Она сверкнула в полёте, ударилась о ящик и разорвалась огненной вспышкой.

Министр плюхнулся на пол, прикрывая голову рукой, закутывая себя холодом тьмы, поглотившим пламя и щепки.

Кристалл треснул. Я наконец ухватил нити пылающих досок ящика, влил силу, и они прокрутились, окончательно раскалывая хрупкий источник магии.

С такого расстояния я почти не ощутил её смерть.

Вскочив, отплёвываясь от воды, министр схватил оглушённого, едва шевелящегося Хлайкери за шиворот и потащил наружу, прикрываясь им от врагов.

Преступники, оказавшись без магии, терялись, и нескольких мгновений их растерянности хватало офицерам для точного выстрела. Палубу заливала кровь.

К горлу подступила тошнота, я с трудом вырвался из плена корабельной плоти, отпустил струны сил, и корни стали распадаться. Полузатопленный корабль с треснувшим от взрыва боком дёрнулся и быстро лёг на дно, ободрав край пристани. Большая часть палубы осталась на поверхности.

Кто-то крикнул:

— Вперёд!

Офицеры побежали, стреляя на ходу, отбрасывая ружья и посылая удары магии. Я высматривал министра. Надеюсь, он ждал завершения атаки в незатопленном трюме, иначе… Страшно.

На меня что-то грохнулось. Химера. Очнулась и прибежала защищать. Вздохнув, я терпеливо ждал, когда она выйдет из режима спасения моей жизни. И молился, чтобы с министром всё обошлось.

В кэбе я сел напротив Хлайкери. Тот выглядел странно с рыжими волосами, в простой одежде. Ссадины на лице ярко выделялись, но ярче них пылали злобой глаза.

Даже лишённый магии и скованный по рукам и ногам, он казался страшным.

— Зачем убил тётю? — не удержался я. — Разве нельзя иначе? Она же просто женщина.

— Слишком много знала. Не брать же с собой длорку. — Он улыбнулся, зияя парой дырок на месте выбитых зубов. — Вы мне отвратительны, и она со своей сумасшедшей любовью отвратительна вдвойне.

Откуда столько ненависти? Я не находил разумного ответа, пришлось спросить:

— Ладно, незаконнорожденные, их можно понять, но ты-то не длор. Тебя приняли в семью, за что нас ненавидишь?

У него дрогнули губы.

— Тебе не понять, каково это — жить рядом с недосягаемой мечтой. Видеть, как люди вокруг пользуются магией, как даже младшей сестре дают искру, и она бегает по дому, поджигая свечи или наполняя комнаты запахом озона от разрядов маленьких молний. И все радуются, восторгаются, а у тебя ничего нет. Просто ничего. И никогда не будет.

Мне действительно не понять. Я оглядел его кожаный жилет со следами сорванных металлических пластин.

— Ваша система наследования магии несправедлива, — шепеляво продолжил Хлайкери. — Вы же магию украли, она вам не принадлежит.

— Откуда узнал?

— Из архива древнейшего университета Охтандии. Ваши предки поступили не лучше нас, но нас вы осудите, а их, конечно, нет. Это же предки! И магия досталась вам! — он дёрнулся вперёд, звякнули цепи. — Это несправедливо. Нечестно!

— Так получилось.

— Ты любишь это говорить, — усмехнулся Хлайкери. — Крайне удобная отговорка.

— Очень удобная. Но ты неправ. Мне не нравится, как мы получили магию, только дети не ответственны за проступки отцов. Мы не можем изменить случившееся, а ты и твои друзья сами сделали свой выбор, сами приняли решение убивать.

Снаружи громыхнуло несколько раз — это министр взорвал механизмы Хлайкери и остатки кристалла. Сверху ударил своей магией. Велел прикладами ружей добить кристаллы из приборов. И остатки швырнули в море.

Под конец ещё раз пересчитали снятые с корабля, выловленные в волнах магами воды и валявшиеся на пристани трупы.

Сорок три человека Хлайкери.

Передо мной сидел последний негосударственный служащий, знавший способ украсть магию длоров.

После допроса Хоблом Нерландийским и он будет мёртв.

Стало невыносимо грустно, что такой способный человек растратил большую часть жизни, свой несомненный талант на глупую и разрушительную месть.

Неужели данного природой и судьбой ему показалось так мало, что он возненавидел всех вокруг? Ведь многие чистокровные длоры не получали магии из-за интриг в семье или слишком большой численности рода.

Хлайкери мог прекрасно жить, жениться на простолюдинке, наслаждаться богатством, а он… Почему? Мне не понять.

И хорошо, что не понять.