Через прихожую выйдя в подъезд, оторопела: ничего себе! Это я Лавентину вместо нормального дома такое нафантазировала? Ой. А он мне ни слова не сказал. Терпеливый какой. Павлик бы негодовал.

Шелест бумаги отвлек от мыслей о предателе.

Поникший Лавентин стоял у приоткрытой двери. Даже со спины он выглядел растерянным. У ног лежал конверт со сломанной синей печатью.

– Что случилось? – неожиданно сипло спросила я.

Лавентин повернулся. Он был мертвенно-бледен, в потемневших глазах – ужас.

– Мама пропала. Поехала ко мне и… – Лавентин опустил взгляд на письмо, трясущееся вместе с рукой. Казалось, он задыхался. – Но не приехала. Четыре дня назад она выехала и уже должна быть здесь. А ведь она даже не собиралась приезжать… Нет, не четыре дня. – Он сдавил пальцами переносицу. – Письмо срочное, должно было идти почти сутки. Пять дней. Она пропала пять дней назад.

– А проклятие брачное? Может, она расстроилась, что ты женился не на той, и не хочет показываться? – Я пожала плечами, но в сердце заползал страх. – Всякое бывает.

– Мама прокляла меня два с половиной дня назад. – Лавентин взъерошил волосы. – У нее не хватило бы терпения так долго оставаться в стороне.

Лавентин судорожно перечитал письмо и застыл, уставившись на изрисованную стену. В старомодном костюме, растерянный, он дико смотрелся в подъезде.

Но это мелочи по сравнению с тем, что у него пропала мама.

– И что дальше? – спросила, ощущая мягкое прикосновение Веры к запястью, обвивающие ладонь пальчики.

– Не знаю. – Лавентин ошарашенно уставился на меня. – Наверное, надо кому-нибудь сообщить. Э-э-э… в полицию. Да, наверное, в таких случаях надо сообщать в полицию.

– У тебя есть влиятельные друзья? Понимаю, ты аристократ, но даже аристократу лучше заручиться поддержкой высокопоставленного лица, чтобы его делом занялись немедленно и максимально эффективно.

Во взгляде Лавентина появилась осмысленность.

– Министр… Министр внутренних дел мой друг. Правда, он на меня сердится.

– Немедленно иди к нему, – махнула на дверь. – И так прошло много времени, а ты еще медлишь. Дорога каждая минута!

Кивнув, Лавентин выскочил за дверь. Тут же вернулся:

– Я обещал заняться твоим возвращением… – В его глазах снова была растерянность.

И мольба. Господи, неужели он думал, что я стану настаивать на своем? Замахала руками:

– Мама важнее, иди скорей!

– Спасибо. – На этот раз он умчался окончательно.

Вместе с Верой я подошла к открытой двери. По дорожке к воротам скакала шестилапая розовая зверюшка, на хребте которой распластался Лавентин. Да, не так я представляла сказочного рыцаря на белом коне.

Закрыв дверь, оглядела созданный мной «подъезд». Даже понимая, что это бутафория, в знакомых интерьерах я чувствовала себя уютнее. Похоже, дом считывал мое желание скорее оказаться в привычном мире.

А возвращение откладывалось на неопределенный срок…

Закрыла лицо рукой: каждый проведенный здесь час повышал вероятность того, что на работе меня хватятся, вызвонят Павлика, а он скажет какую-нибудь гадость и меня уволят. Конечно, с официальным больничным на руках я смогу разрулить ситуацию, но осадочек-то останется. Да и не хочется лишних проблем.

Вера осторожно потянула меня за руку.

– Все хорошо. – Я вымученно улыбнулась. – Просто думаю, как привести дом в порядок.

Она сжимала мою ладонь, а я боялась посмотреть на Веру, потому что не знала, что с ней делать. Это здесь, будучи женой аристократа, я могла просто оставить ее жить у себя, а на Земле я, обычная девушка в процессе развода и раздела имущества, никогда не получу опеки над девочкой. Да и каково будет ей в нашем сумасшедшем мире?

Сначала я жалел, что многоножка раздавила броню химеры и та потеряла ужасный облик, помогавший расчищать дорогу. Но на оживленных улицах города осознал преимущества верткой внутренней формы. Правда, иногда приходилось пускать химеру по стенам, но даже врезавшиеся в плечи и бедра ремни безопасности – малая плата за возможность скорее известить министра о беде с мамой. Уж он-то сумеет все организовать.

Если захочет.

И дернуло меня предложить ему жену!

В первую очередь я отправился к Сабельде. Она вчера уехала из городского дома в неизвестном направлении, а мама там не появлялась с прошлой весны. Тогда я бросился к министру.

Химера, перескочив будку полицейского, заскользила по гладким плитам площади возле шестиэтажного министерства внутренних дел. Я дал шенкеля, химера рванула к мраморному крыльцу с колоннами-змеями.

Послышались окрики. Полицейские стаскивали с плеч ружья и вставали на колени, целясь в меня.

– Сдаюсь! – Я вскинул руки, химера пыталась затормозить, но нас несло по отшлифованному камню вперед.

Бах! Бах! Бах! Громыхнули первые выстрелы.

У уха просвистела пуля, я прижался к шее химеры. Взвизгнув, та бросилась вперед.

– Стой! – взвыл я, посылая магический приказ остановиться.

Но хлопали выстрелы, свистели пули, и химера, перейдя в автономный режим защиты создателя, обрастала малой броней, увеличивалась и неслась вперед – подальше от полицейских отрядов, вбежавших следом за нами на площадь.

Бронированный лоб пробил массивные двери, мы влетели в холл. Эхо отразило грохот и крики, звуки пальбы.

– Стой! – Я тянул поводья, но спасавшая меня химера, разрывая ковровые дорожки, разнося колонны и балюстрады, взбежала по лестнице.

Вдохнув каменной пыли, я закашлялся, глаза резало и щипало.

– Стрелять на поражение! – крикнул кто-то.

– Сдаюсь! – прокашлял я.

Перепуганная химера метнулась в коридор второго этажа, помчалась зигзагами, снося открывшиеся двери. Выбила дверь на запасную лестницу, метнулась вверх. Застряла на повороте. Проморгавшись, я увидел ниже на лестнице покрытого пылью и щепками чиновника с вытаращенными глазами.

– Министр где? – Я кашлянул. Внизу гремели шаги, бряцали оружием полицейские. Химера отчаянно перебирала лапами, пытаясь развернуться на узкой площадке. – Простите, вы не подскажете, где кабинет министра внутренних дел?

Трясущийся палец чиновника поднялся к потолку:

– Н-на с-следу…

– На следующем этаже? – быстро договорил я. Чиновник кивнул. Я улыбнулся. – Благодарю. Простите за…

Когти заскрежетали по камню, химера вырвалась из тисков лестничной клетки. Вслед кричали, но не стреляли, и режим спасения ослабился. Я смог направить химеру на нужный этаж. Она проскочила в роскошный коридор. Лапы заскользили по мрамору, запутались в дорожке, затрещала ткань. Кто-то завизжал.

В панике я оглядывал резные двери.

Звук выстрела отразился оглушительным эхом. Химера побежала.

– Стой! – Я закашлялся.

Впереди распахнулись двери, выпуская черное пламя. Химера рванулась назад, лапы соскользнули, оторвались от пола. Миг ужасающего падения – и мы покатились в черный огонь.

– К вам с визитом длор Хлайкери Эрджинбрасский, – прохрипела стена.

Отскакивая в сторону, я уронила табуретку.

– Простите, – просипела стена, еще покрытая граффити.

Созерцание подъезда в попытках превратить его в аристократическую прихожую успехом не увенчалось. Наверное потому, что я не любительница подобных интерьеров и они как-то проходили мимо сознания, а дом это чувствовал.

Зябко поводя плечами, Вера смотрела на говорящую стену.

– Так что передать гостю? – спросила та. – Пускаем?

Вот только посетителей-аристократов мне не хватало для полного счастья.

– А зачем я ему понадобилась?

После небольшой паузы стена пояснила:

– Хочет засвидетельствовать свое почтение и взять интервью для колонки длорной хроники.

С журналистами, конечно, ссориться не стоит, а я еще неизвестно сколько здесь проторчу. Почесывая затылок, поймала себя на мысли, что это жест Лавентина, и опустила руку. Интересно, как там дела с поисками его мамы?

– Он ждет, – напомнила стена.

– Передайте, что я занята и не могу его принять. – Ого, оказывается, я могу говорить почти как аристократка.

– Но сейчас время визитов для длоров его положения, – хрипела стена.

– Честно говоря, мне все равно.

– Как и хозяину, – прохрипела она с непонятной интонацией.

– Почему ты говоришь так, словно горло болит? Ты же дух, с такими проблемами сталкиваться не должен.

– Особенности анатомии, – сипло пояснила стена.

– А-а-а… – протянула я.

Против анатомии, конечно, не попрешь.

Я уставилась на почти втянувшиеся в стену почтовые ящики. Надо их убрать. И сделать что-нибудь веселенькое, зелено-голубое в стиле Лавентина.

Но веселенькое не придумывалось из-за терзавшего меня беспокойства: как он там, не вляпался ли в неприятности? На нервах легко натворить дел…

– Значит, весь переполох из-за того, что ты хотел сообщить об исчезновении матери? – Министр прижимал к губе пропитавшийся кровью платок.

В общем-то, химеру я проектировал и в расчете на сражение с главами рода, так что через огонь министра она пролетела. Как и ее лапы, припечатавшие лицо, солнечное сплетение и, кажется, пах министра, вышедшего разобраться с нарушителями.

– Ну да, – понуро согласился я, разглядывая стянувшие запястья наручники.

Ноги были прикованы к ножкам стула, расположенного в центре просторного кабинета министра.

– И мое министерство ты конечно же разнес случайно? – странным голосом произнес министр. – Не виноват. И вовсе ни при чем.

Хотел сказать «да», но что-то в выражении его лица насторожило, я дипломатично отозвался:

– Почти. Когда химера переходит в режим защиты создателя, она становится неуправляемой.

Химера жалобно заурчала из угла. Министр уничижительно на нее взглянул, и она прикрыла все восемь глаз передними лапами.

– Хоть кому-то стыдно, – оттолкнувшись от стола, к которому прислонялся, министр уселся в высокое кожаное кресло и взял новый платок.

– Мне тоже стыдно, – пробормотал я, хотя в глубине души гордился, что моя химера смогла прорваться в министерство – далеко не каждая на такое способна.

– Да-да, по глазам вижу. – Поморщившись, министр сплюнул кровь в чашку. – А мне теперь зуб растить.

– Так еще повезло, – поспешил утешить я, – мог ведь и челюсть сломать.

Утешенным министр не выглядел, даже как-то наоборот. А я вот радовался, что пулю не получил и ничего не сломал.

– Может, прикажешь меня освободить? – подергал кандалы.

– Нет! – затряс пальцем министр. – Нет, нет и еще раз нет! Когда ты скованный, мне спокойнее.

– Это нечестно.

– Зато не так разрушительно. Тебя отконвоируют к патологоанатому, а потом домой, чтобы ты занялся решением нашей с тобой личной проблемы.

– Нужно обратиться в полицию, мама…

– Я более чем уверен, твоя мать в каком-нибудь загородном доме переживает позор твоего внезапного брака.

– Мама не стала бы так делать. Она обязательно написала бы Керлу отчет о путешествии. А мне бы высказала все лично. Я более чем уверен: она ехала ко мне, чтобы отчитать за неподобающее поведение. – Сердце болезненно сжалось. – Ты должен объявить ее в розыск. Пожалуйста.

– Повторяю: ты зря паникуешь, через пару дней она появится. Лучше думай о том, как решить нашу проблему.

– Найти маму важнее.

– Нет! – Министр стукнул кулаком по столу. – Ты должен разобраться с перемещением жен немедленно.

– К чему такая срочность?

Министр дернул ящик стола и, продемонстрировав мне золотую пригласительную карточку, отчеканил злым, напряженным голосом:

– Потому что твою жену хотят видеть на сегодняшнем вечернем приеме во дворце. И единственная уважительная причина не явиться на него – нахождение в другом мире.

– А почему бы ей не сходить? Что в этом такого?

К щекам министра прилила кровь, ноздри раздулись:

– Я видел, – почти прошипел он, – что вы творите по отдельности. Вдвоем вы просто разнесете императорский дворец.

Я похлопал глазами:

– Как ты мог о нас такое подумать? Моя жена – милейшая девушка, она готовить любит. – Подумал, что сказать в ее защиту, но мы толком не познакомились. – А еще у нее фигура красивая.

– А еще она разнесла твой дом до основания.

– Ну-у, с кем не бывает? – Я с улыбкой пожал плечами.

У министра задергался уголок рта. Наверное, серьезные проблемы на работе.

– Тебе бы в отпуск, – доверительно произнес я.

– Не могу я в отпуске отдыхать, когда под боком такие несознательные подданные. Уедешь на пару дней и потом острова длоров недосчитаешься.

– Это была случайность.

– Да-да, и министерство ты тоже случайно чуть не развалил. Когда же ты, Лавентин, наконец повзрослеешь?

– Да мы ни одной опоры не задели! Здание еще несколько веков простоит без ремонта. И даже если мы еще раз так пробежимся…

Взгляд у министра стал очень странный, давящий. Хотелось втянуть голову в плечи и спрятаться за кресло.

За дверями нарастал гул. Министр зло уставился на створки. За ними послышалось:

– Не велено пускать!

И женский громовой возглас:

– Дело не терпит отлагательства!

Что-то брякнуло. Поцарапанные двери с грохотом распахнулись. Химера юркнула за кресло министра, но оно было в три раза меньше ее и химеру не скрыло.

В кабинет влетела необъятная женщина в очень пышном многоярусном фиолетовом платье. Иссиня-черные растрепанные волосы обрамляли раскрасневшееся лицо жены Смуза, рукав с рюшами был разодран, на плече запеклась кровь.

Воинственно потрясая громадным зонтиком, Сарсанна Мондербойская подскочила к министру и треснула зонтиком по столешнице:

– Что это творится, господин министр внутренних дел?! Средь бела дня прямо в городском парке на честных длорок нападают!