– Длоры Керл Нерландийский и Хлайкери Эрджинбрасский просят о встрече, – сообщил привратный дух.

– Керл! – Близенда поднялась, прижимая руку к часто вздымавшейся груди. Сверкающие глаза обратились ко мне. – Это мой муж. Но Хлайкери… – Она помрачнела. – Угораздило же их приехать одновременно.

– Но ваш муж наш родственник, а этот Хлайкери…

– Ужасен. Но он неизбежное зло, все платят ему дань, принимая у себя. Правда, на первый раз можно отказаться. Но Керл политик, а «Горячие новости Динидиума» Хлайкери могут попортить ему кровь.

Откуда же я могла знать, что свекрови нужен этот гот? По поведению Лавентина об этом ни за что не догадаешься. Хотя это же Лавентин…

– Первый раз уже отказала, – призналась я.

Помедлив, Близенда сказала:

– Я буду с Керлом. С Хлайкери ты рано или поздно встретишься. Если сейчас нечем заняться – выпей с ним травяного отвара, изобрази восторг от переезда, а через полчаса пожалуйся на головную боль и предложи встретиться в другой раз. Если не хочешь, сошлись на чрезвычайное положение. Только Керла, пожалуйста, пропусти быстрее. – Она слегка улыбнулась.

– Керла можно пустить и пускать всегда, – кивнула я.

В глазах привратного духа блеснули зеленовато-голубые искорки. Он поинтересовался:

– А что с длором Хлайкери Эрджинбрасским?

Я тяжко вздохнула.

С одной стороны, пускать человека, пытавшегося тебя околдовать, не слишком разумно. С другой – я не одна, а с длоркой и длором. С третьей – если пропущу Керла, а Хлайкери опять откажу, он может оскорбиться, ведь понимает же, что Близенда могла на меня повлиять, а Керл окажется невольным свидетелем его позора.

Но и приглашать пройдоху не хотелось.

Что же делать?

Отфильтрованный пористыми листьями воздух хотелось вдыхать полной грудью, он слегка кружил голову, заставлял сердце биться быстрее, на душе становилось радостно и чисто.

Но расслабляться нельзя: кокон с мембранами защитит от ядовитого воздуха и огня, но не от пули, не от удара чем-нибудь тяжелым, вроде рухнувшей земляной стены.

Пока Мондербойский справлялся, но по моим ощущениям конструкция его щита получилась слабоватой и могла упасть от сильного толчка.

Я поерзал в мягких объятиях кокона. Ждать утомительно. А лезть в бой неразумно еще и потому, что моя магия созидательная, а не разрушительная. Возможно из-за того, что ее источник – женщина, ведь женщины – дарительницы жизни.

Правда, отца это не останавливало. Его ремеслом была война и недостаток атакующих заклинаний он компенсировал магическим оружием. Надо было захватить что-нибудь мощное.

Прикрыв глаза, сосредоточился на моей химере – она совсем близко, чуяла вонь ядовитых испарений.

Со вздохом я вытащил из кармана стеклянный шарик с лиловым эмбрионом размером с мизинец. В сумраке кокона его невозможно было толком рассмотреть. Магическим импульсом я раскрошил скорлупку, в ладонь хлынула жидкость, эмбрион засучил мелкими лапками. Перевернув его, я наблюдал, как раскрывались на спине полупрозрачные крылышки.

Соединив сознание наблюдателя-однодневки и моей химеры, я велел кокону сделать небольшое отверстие. Внутрь хлынул удушливый воздух, а через мгновение герметичность мембран восстановилась.

Закрыв глаза, я через наблюдателя следил за происходящим.

На нас напали оборванцы. Только оружие у них хорошее. Слаженные действия, меткость, спокойствие под пулями и четкое следование командам лидера выдавали у двадцати из них военную подготовку. И все же они просто люди, хоть и прикрыты простейшими магическими щитами и пули их усилены магией.

Против моей химеры, имевшей дополнительные глаза в воздухе, выстоять они не могли.

«Интересно, почему не напали на кеб, который сопровождала химера?» – гадал я, направляя мое разбушевавшееся создание и морщась, когда обрывалась чья-то жизнь.

Едва из тридцати пяти нападавших остались двое, я позаботился, чтобы химера живописно рухнула в провал, образовавшийся перед вздыбленной земляной стеной. Те двое ринулись прочь. Наблюдатель полетел следом, последний раз скользнув взглядом по залитым кровью крышам и переулкам.

Недовольно пофыркивая, химера выбралась из провала и зашагала в обход хрупкой стены.

«А ответ прост: преступники точно знали, в каком кебе я нахожусь».

В конце улицы показались военные. Помня историю с переодетыми полицейскими, я не распутывал кокон и держал химеру в боевой готовности, пока не узнал среди подъезжавших сына старика Вериндера.

Кажется, это действительно свои.

Момент встречи выбежавшей к Керлу Близенды от меня загородил Хлайкери. Хотелось посмотреть на избранника столь интересной женщины, но гот сыпал комплиментами, длинные черные перья на воротнике-стойке и плечах дыбились на ветру, а сам Хлайкери подскакивал, точно у него в одном месте шило.

– Безмерно рад… счастлив… знаковый момент… счастлив… почтите ответным визитом… как прекрасно получилось… очаровательны… визит ко двору… подробности… как супружеская жизнь?.. я пленен… в полном восторге… – Излияния сыпались с такой скоростью, что мозг отказывался их воспринимать.

Когда я наконец смогла выйти из дверей и заглянуть за спину Хлайкери, Близенда и высокий широкоплечий брюнет сворачивали на тропинку с подъездной дорожки. Он обнимал ее за талию, Близенда склонила голову ему на плечо, и шли они медленно-медленно, как задумавшиеся о своем влюбленные.

Хлайкери снова оказался напротив меня, широко улыбнулся во все зубы:

– Можно войти?

Запряженная ящерами двуколка стояла у крыльца. Вот бы Хлайкери забрался в нее и уехал навсегда. Но я вспомнила о политической карьере супруга Близенды и напомнила себе, что на доброе отношение надо отвечать добром.

– Конечно, проходите. – Я посторонилась, пропуская Хлайкери внутрь.

Он цепким взглядом исследовал прихожую, столик для визиток, парчовый диванчик, улыбнулся своему отражению в зеркале.

– Судя по интерьеру, вы строгая женщина, – развернулся ко мне Хлайкери. – То что надо нашему юному гению.

«Приму его – и можно будет еще недели полторы не видеться, а то и все две», – так говорила Близенда, скрывшаяся в кустах вместе со своим Керлом.

Я бы тоже предпочла посидеть в саду с любимым, а не развлекать этого человека с ледяными глазами. Но назвалась благородной длоркой – изволь соответствовать хотя бы немного.

Только Близенде с Керлом лучше войти в дом, ведь сад менее защищен. Не сходить ли за ними?

– Поделитесь впечатлениями о нашем мире, о визите во дворец, о замужестве, – прервал мои размышления Хлайкери. – И позвольте восхититься вашим нарядом. Никогда не видел ничего более… соблазнительного.

Я хотела осадить его, но в его взгляде не было страстной поволоки и прочих признаков действительного интереса. Эта похвала – лишь способ польстить, добиться моего расположения.

Поздно. После попытки меня зачаровать относиться к нему хорошо я не буду никогда.

– Что больше всего впечатлило вас в нашем мире и… – Хлайкери уставился на диванчик. – Можем мы присесть? Я сегодня весь день на ногах.

Переодетый в мундир, я мчался среди солдат, сопровождавших мою химеру, оседланную офицером в моей одежде.

Галлардский квартал полыхал, а следом занимались кварталы выходцев из других континентальных стран. Наконец прибыли отряды из расположенного в пригороде гарнизона и оцепили близлежащие улицы. На помощь съезжались пожарные, маги огня, воды и земли.

Работа кипела. Стрельба прекратилась, а на сердце по-прежнему тревожно. И тошно. Тошно оттого, что в столице моей родины творится такой ужас.

Переполошенные, прокопченные дымом с пожарищ, мы влетели во двор министерства внутренних дел, проскочили в тени здания. Меня коснулась тьма магии министра, направила через узкие проулки к корпусу особого отдела.

Бледный министр спустился в холл, когда я заходил с улицы. Рука его висела на перевязи, и это почему-то больше дыма и огня над столицей уверило меня в том, что все действительно серьезно.

Я быстро приблизился к министру, отмечая, насколько он осунулся и будто постарел.

– Сильные родовые заклятия? – спросил я, подразумевая, что ему пришлось использовать наиболее опасные для здоровья и жизни заклятия рода.

Министр, кивнув, направился к лестнице в нижние лаборатории.

– Мы допросили Сабельду, – на ходу бросил он.

Сбившись с шага, я поторопился за ним.

– Что она сказала? Она причастна к похищению мамы?

Двое дежурных полицейских открыли перед нами двери на лестничную площадку.

– Мне кажется или вы меня боитесь?

От взгляда Хлайкери было неуютно, я уже тысячу раз пожалела, что пустила его, хотя вел он себя вежливо и почти ненавязчиво. Но что-то заставляло постоянно быть начеку.

– Ситуация обязывает, – туманно отозвалась я и приложилась к чашке с местным травяным напитком.

Хлайкери закинул локоть на спинку парчового диванчика и покрутил в пальцах выпавшее из воротника перо. Насмешливо произнес:

– Вы глава рода в собственном доме, вам и другой глава рода здесь вряд ли сможет причинить вред.

– Береженого бог бережет, – не удержалась я и снова пригубила отвар.

– Тоже верно. – Хлайкери стал поглаживать пером подлокотник. – Разумеется, я могу быть очень неприятным собеседником, могу язвить на страницах газет – не только своей, поверьте. – Он хитро улыбнулся, и на этот раз в его взгляде все же мелькнула тень улыбки. Он снова посмотрел на перо, которым выводил невидимые узоры на диване. – Но можете меня не бояться, я не пользуюсь магией. Отказался от нее. Так что расслабьтесь, я не причиню вам вреда.

Кажется, он хотел, чтобы я поинтересовалась причинами такого поступка. И это лучше, чем снова оказаться под градом вопросов.

– И почему отказались?

– Я мирный человек, – усмехнулся Хлайкери и покачал пером. – Перо – мое оружие.

– Да?

Он отмахнулся:

– Забываю, что вы не местная. Мой род, Эрджинбрасские, военные до мозга костей. Я ненавижу войну всеми фибрами души и буду клеймить позором всех, кто ее разжигает. Но большинство моих родных неотлучно воюют в Черундии, а я… – Хлайкери выдержал несколько театральную паузу. – Я против их действий, но никакие убеждения не заставят меня лишить хоть толики магии родных, которым она нужна для выживания в бою. Я отказался от своей доли магии.

Повисла пауза.

– Благородно, – признала я.

– Не так страшен Хлайкери Эрджинбрасский, как о нем говорят, юная длорка.

Это был, конечно, отличный ход, чтобы добиться моего расположения, но я помнила письмо, способное поработить мой разум, вызвать определенные чувства.

Может, вы и пацифист, длор Хлайкери, но вы определенно страшны.

И кстати, о птичках. Приподняв бровь, я невинно поинтересовалась:

– Кто же тогда накладывает вам заклятия очарования на письма?

Хлайкери запрокинул голову и рассмеялся. Умолкнув, провел пятерней по волосам и выпрямился.

– Уели, – легко согласился он. – Моя секретарша. И троюродная сестра по совместительству.

– А, то есть ее не смущает тот факт, что достающаяся ей магия может стоить жизни кому-то из родных?

– Она пользуется магией мужа.

Теперь он уел меня. Но уже можно сослаться на головную боль и прекратить этот бестолковый разговор, все равно впечатления о своем мире и рассказ о моде в моем он выслушал. Я уже собиралась его выпроводить, но из стены высунулась голова привратного духа, в его взгляде был ужас:

– Примчался курьер от министра внутренних дел. С хозяином беда. Длорка Близенда и длор Керл вызваны в министерство.

Сердце будто покрылось льдом. Чашка выпала из моих рук и покатилась по полу.

– А Близенда?

– Они уехали с полицейскими.

Я поднялась на ослабевших ногах.

Что с Лавентином?

Меня ударила страшная мысль: а вдруг среди сопровождающих Близенду и Керла полицейских есть переодетые преступники?