Саша… Ее глаза… Ее прикосновения… Запах кожи…

Пьяный от поцелуя, я добрел до приоткрытой двери своей спальни. Раздался голос Лирикири:

– Ваша магия не обладает лечебными свойствами или уже началось отторжение? Вы жениться-то еще не собрались?

– Моя магия не лечит.

Заглянул в спальню. Министр сидел в кресле, склонив голову к коленям, Лирикири скользил пальцами по его обнаженной спине в кровоподтеках.

– Ну как? – пробормотал министр.

– Могу и третий раз перепроверить, но трещина в девятом позвонке от этого никуда не денется. Перелом руки, кстати, тоже. Но что-то мне подсказывает, ха-ха, что на постельный режим вы не согласитесь.

Я бочком просочился в спальню.

– Правильно вам это что-то подсказывает, – глухо отозвался министр. – А теперь бросайте шуточки и приведите меня в порядок, мне еще допрос проводить.

– Служба не ждет.

– Хватит шутить. Просто поставьте меня на ноги. Я даже согласен провести дома пару дней. Когда все это закончится.

– Ну, если не женитесь к завтрашнему вечеру, свободного времени у вас будет предостаточно. Об этом весь остров длоров судачит. – Лирикири, словно на струнах играя, скользил пальцами по спине министра, и синяки бледнели. – Или вы намерены утереть нос своим оппонентам и в последний момент сочетаться браком с какой-нибудь счастливицей?

– С какой-то несчастной, вы хотели сказать. – Министр приподнялся.

Рукав рубашки он не снял, так что доктор не мог видеть, что на браслете нет широкой щели, предвещавшей скорое снятие.

– Ха! Ну, когда-то вам должно повезти. Почему бы не в этот раз?

– Интересный вопрос, – кивнул я, думая почему-то не о жене министра, а о том, как приятно неистово заколотилось сердце, когда меня поцеловала Саша.

Министр так посмотрел, что я обрадовался, что в арсенале его родовых заклятий нет убийства взглядом.

Из стены высунулся привратный дух:

– Длоры Эрджинбрасские прибыли. Они с сопровождающими ожидают разрешения войти.

– Веди в кухню. В Сашину, – предложил я и взглянул на министра: – Или сюда?

Выглядел он так, словно его оскорбило предложение допрашивать кого-то в кухне. Но разве можно на это обидеться?

– А кроме кухни, мест нет? – брезгливо осведомился министр.

Хм, видимо, можно.

Почесав затылок, я ответил:

– Гостиная занята Вериндером. Есть еще комнатка перед спуском в лабораторию. И лаборатория.

Министр выпрямился:

– Вели жене создать приличную комнату.

– Она устала, пусть отдыхает.

– Мне нужно место для допроса.

– Какая разница, где допрашивать? Главное, чтобы они все рассказали.

– Вот для этого и надо, чтобы место допроса выглядело внушительно.

Он так много значения придает внешнему, что иногда я сомневаюсь, может ли он видеть суть вещей.

Значит, моя лаборатория – внушительная. Я вновь оглядел полки с эмбрионами, папин стол, за которым устроился бледный министр, вытиравший с висков капельки пота. И с благодарностью подумал о Саше: как она хорошо все сделала. Внушительно.

Совсем как мама, тоже создававшая лабораторию при моем участии.

Министр, видимо обдумавший рассказ о Йаа-Ий, махнул рукой.

Дверь распахнулась. Проковылял внутрь длор Садор Эрджинбрасский. В первую очередь внимание привлекал его сильно выдающийся вперед нос, затем – холодные темные глаза. Потом становились заметными прилизанные к шишковатому черепу седые волосы, а дальше уже остальной облик стандартного длора – главы рода: горделивая стать, костюм по последней моде из дорогого материала, трость с массивным набалдашником.

Длорка, его жена – лет на двадцать моложе, еще более надменная, – была в темном домашнем платье и без украшений.

А моя длорка, наверное, уже спит… Я перестал теребить губу и убрал руки за спину. Это движение привлекло холодный взгляд Садора. Но он тут же уставился на министра.

– Вы звали? – И склонил голову ни на градус ниже стандартного приветствия равного равному.

Его жена с незапоминающимся именем поклонилась министру чуть более почтительно. Взгляд министра слегка плыл, но он совладал с дурнотой.

– Итак, – его рокочущий голос внушал трепет, – ради чего Хлайкери Эрджинбрасский мог похищать и убивать длоров?

Оба Эрджинбрасские спали с лица.

– Ну же, – усмехнулся министр, и в этот миг даже я не поверил бы, что он держится из последних сил. – Давайте рассказывайте.

– Мы ничего не знаем, – процедил Садор.

Министр звонко хлопнул по столу.

– Вы жили в одном доме. Ели вместе. Общались. – Его испепеляющий взор обратился к длорке. – Дом подчиняется вам, вы должны знать о Хлайкери больше остальных.

Она зажмурилась, ухоженные пальцы дрожали на кружевных оборках по низу корсажа.

– Сначала предъявите обвинение, – вскинул голову Садор, – а потом допрашивайте. Я не намерен здесь оставаться. – Он ухмыльнулся. – Пришлите за мной послезавтра, тогда и поговорим. Если вы еще будете министром внутренних дел.

Министр смотрел на него, как на мои эмбрионы, – с неприкрытой гадливостью.

Я отчеканил:

– Вы никуда не уйдете, пока не ответите на его вопросы. Дом вас не выпустит.

Садор аж подпрыгнул:

– Это возмутительно!

Его длорка потеребила кружево.

– Думаю, надо рассказать, – искоса глянула на багровеющего мужа. – Пусть они с ним разбираются. В конце концов, к нашей семье это отношения не имеет.

– Хлайкери нас потопит, а этот… – Садор указал дрожащей рукой на министра. – Да он завтра вылетит с поста, а все его обвинения…

– А если он женится?! – Длорка посмотрела на министра. – Вы ведь женитесь?

Его губы дрогнули в легкой усмешке. Нравится ему, что ли, над людьми издеваться? Или выясняет, кто ему сторонник, а кто враг? Эрджинбрасские себя зарекомендовали не самым лучшим образом.

– Расскажи, – велела длорка.

– Нет.

– Тогда я сама.

– Ты нас погубишь! – Садор надвинулся на нее, грозно смотрел с высоты своего роста. – Закрой рот и молчи. Ничего нам Раввер не сделает.

– А Хлайкери? – поинтересовался министр.

– У него на нашу семью материалы. – Длорка отступила, стараясь не смотреть на мужа. – О расхищении средств, выделенных на военную кампанию в Черундии. О махинациях с акциями железных дорог и что-то еще. Поэтому мы вынуждены были поселить его у себя. Он угрожал все опубликовать. А если с ним что-нибудь случится, это сделают его помощники.

Кулак багрового от злости Садора трясся, трость ходила ходуном в другой руке.

– Молчи, – прорычал он.

Не глянув на него, длорка продолжала:

– И Хлайкери не Эрджинбрасский по крови. Пларон Эрджинбрасский женился на простолюдинке, которая уже ждала ребенка от какого-то простолюдина. Как ни странно, их брак был счастливым. Хлайкери считал Пларона своим отцом. Но он не Эрджинбрасский, поэтому, что бы он там ни творил, – наша семья ни при чем.

– Длор, который не длор, – протянул я.

– Теперь понятно, почему он не использовал магию, – кивнул министр. – Просто не мог в силу происхождения, а эта сказка о благородном отказе от своей доли…

– Просто сказка, – подтвердила длорка. – Вы не подумайте, его растили как родного, обеспечили достойное образование, отправив в инженерную академию вместе с состоятельными простолюдинами. Но он очень злился, что Садор не распределяет ему магии.

– Значит, он не знал о своем происхождении? – вздернул бровь министр.

Садор фыркнул:

– Пларон считал, так будет лучше. А этот ублюдок настолько помешался на желании получить магию, что, когда мы были у них в гостях, посмел ее требовать. – Он снова фыркнул.

Жена приблизилась к нему на полшага:

– Это было после того, как Хлайкери объявили, что он будет учиться в инженерной академии, а не в Быкослове. Сначала Хлайкери умолял дать ему хоть искру магии, даже на коленях ползал. Потом приставил к горлу Садора меч.

– Тогда-то я и выложил ему правду. И мы уехали. – Садор расправил плечи. Поморщился, как от зубной боли. – Этот крысеныш затих на несколько лет, а когда разбогател на спекуляциях и купил эти свои «Горячие новости Динидиума», выловил меня в одном из клубов и потребовал поселить его на острове длоров, иначе расскажет о наших махинациях.

– Ну что ж… – Министр положил ладонь на столешницу. – Теперь, по крайней мере, ясно, откуда у него такая ненависть к длорам. А теперь подробнее. Просил ли он разрешения простолюдинам на визиты на остров длоров? Как часто отлучался? Пользовался ли лабораторией в доме?

– В доме он почти не бывал, – ответила длорка.

– А разрешения ему давали младшие, – опираясь на трость, величественно сообщил Садор. – Естественно, я не снисходил до подобных пустяков.

Министр покачал головой:

– Перечислите имена младших, которые занимались пропуском его гостей.

Эрджинбрасские освободились только через полчаса. За это время министр ни разу не заговорил о материалах шантажа. Мое любопытство по этому поводу нарастало, но спросил я только после того, как он распорядился доставить на допрос попавших в список младших Эрджинбрасских.

– И ты не будешь заводить дело о расхищении казны?

– Буду. Надеюсь, Хлайкери поможет, когда его поймаем.

– Думаешь?

Помедлив, министр потер переносицу. Когда открыл глаза, его устремленный на полку с эмбрионами взгляд был очень странным.

– Думаю, Хлайкери завидует и ненавидит их настолько, что ради их уничтожения будет сотрудничать даже со мной.

– Почему? Ты тоже длор, зачем ему помогать тебе?

– Эрджинбрасские легко, без усилий, получили то, чего он очень сильно хотел и не мог добиться. Там такая ненависть должна кипеть. – Он сильнее скривил губы. – А враг моего врага – мой друг, разве не так?

– Откуда ты знаешь, что он чувствует?

– Сужу по дядюшке Веронию. Почти та же ситуация: он был так близок к пожизненному статусу главы рода, но раз за разом не мог физически подтвердить брак. – Министр цокнул. – Когда я получил браслет, Верония трясло от ненависти, я думал, его удар хватит. Наверняка Хлайкери испытывал нечто подобное, ведь он ждал, когда получит свою долю магии, но все вокруг получали, а он – нет.

Ну… Наверное, министр прав. Тяжело надеяться всю жизнь, а потом раз – и потерять всякую надежду. Одного я не понимал:

– Зачем его так мучили?

– Сначала, наверное, боялись, что он проболтается. Если бы о его происхождении стало известно, их бы обвинили в нарушении родового законодательства. И Хлайкери не мог бы официально считаться первенцем Пларона и наследовать ему. А потом… не знаю. – Прикрыв глаза, министр потер предплечье сломанной руки. – Какой сегодня длинный день.

Ковыряя пальцем один из бутафорских приборов, я тихо заметил:

– Поспать бы тебе. Можешь у меня.

– Нет, – не открывая глаз, покачал головой министр. Усмехнулся. – Мне надо домой, чтобы не допустить въезда озабоченных моим будущим родственников. Вдруг увидят жену, сюрприз себе испортят.

– Завтра вечером, когда родовой браслет с тебя не спадет, даже дурак поймет, что ты женат. Зачем скрывать?

– Хочу посмотреть, кто чего стоит. Не каждый же день я нахожусь на грани вынужденного ухода с поста министра внутренних дел.

Глядя на его бледное лицо, принадлежащее скорее мужчине под сорок, чем двадцативосьмилетнему, я хотел сказать, что пару лет отдыха ему бы не повредили, а то в могилу себя загонит.

Но для министра его пост – все равно что для меня эксперименты, от которых я ни за что не откажусь. И я промолчал.

После глав рода мы допросили наемников, не сумевших скрыться в суматохе. Это были солдаты черундийской армии, уволенные в запас из-за ранений, оставивших их калеками, и они ничего не знали о планах Хлайкери – или для признания нуждались в более убедительных уговорах, чем те, на какие был способен побитый министр.

С младшими Эрджинбрасскими и составлением списков тех, кто посещал остров длоров по приглашению Хлайкери, его знакомых и известной собственности, мы закончили почти в три часа ночи.

Министру подвезли документы из редакции «Горячих новостей Динидиума», банков и земельных архивов. Он отбыл с ними к себе домой, а я, позевывая, побрел в спальню.

Но стоило раздеться и упасть на мягкую кровать, сон как рукой сняло.

Я зарылся в одеяло и подушки. И не мог закрыть глаза, потому что стоило это сделать – я видел лицо Саши.

Ощущал прикосновения ее губ.

Жестковатые, густые рыжие волосы в своей руке.

И сердце билось часто-часто, а тело охватывал жар. Странно…

Нет, конечно, это нормальная физиологическая реакция на мысли о красивой девушке, но…

Сумрак комнаты окутывал меня, пряча непривычные, иномирные очертания окружающего пространства. Я глубоко вздохнул. Честно пытался восстановить дыхание. Но разум был полон и воспоминаниями о мире Саши, и ей самой. Когда песчаный рогач навис надо мной, собираясь проглотить, я подумал о Саше. Подумал, что…

Я сел. Ощупью отыскал одежду и стал одеваться.

Когда песчаный рогач навис надо мной, я понял, что хочу, чтобы Саша стала моей женой по-настоящему. Надо ей это предложить, пока меня кто-нибудь не съел.

Надеюсь, она не спит.