Кто-то из особого отдела ударил по кораблю огнем, и паруса загорелись. В меня срикошетило болью пробужденного дерева. Химера догнала меня у края пристани, накрыла собой, придавливая к настилу. По химере ударила магия Индели, кипятила кровь в венах, но благодаря маме я знал принцип этого колдовства, и часть заклятия поглощалась встроенными в химеру накопителями.
Она жалобно скулила и била хвостами.
– Потерпи!
Мой призыв утонул в грохоте выстрелов и криках. Ревело раздуваемое длорами пламя, корабль скрипел, ходил ходуном от напряжения, наваливался на деревянный край пристани, и доски с треском выламывались. В мешанине магических вспышек не чувствовалось тьмы министра. Я прополз под брюхом химеры, выглянул между лап.
Преступники отстреливались из трюма и орудийных портов. Хорошо, что корабль накренился и они не могли дать залп из пушек.
Но где министр? Где Хлайкери?
Бах! Бах! Бах! Бах!
Порт содрогнулся от взрывов. В ушах звенело. Я зажмурился, отдышался. Открыл глаза.
Поземкой по земле струилась кровь согров, свивалась в нити. В кровавый голем. Ох, что сейчас начнется! Я еще немного вылез из-под химеры и попытался ощутить магов огня среди офицеров, стрелявших из-за вывернутых магией земляных пластов.
Искал, стараясь не думать, что магов крови слишком много, и заклятия их так сильны, словно с ними сражается глава рода, а министра, который должен его отвлекать, не чувствуется совсем!
Химеру трясло. Пользуясь ее замешательством, я выскользнул между лап с вогнанными в настил когтями и побежал к торчавшей из брусчатки глыбе. Пуля чиркнула у лба, я нырнул вниз, прокатился, прижался к земляному пласту.
Схватил за рукав офицера, в котором ощущал рев огненной магии, и указал на трупы согров:
– Там кровавый голем формируется, спалите их!
Офицер побледнел, отчетливее стали видны вздувшиеся на висках вены. Похоже, удар магии крови мучил и его, чужая и его магия боролись.
Бах! Покачнулся от взрыва земляной пласт, к которому я прижимался.
Офицер протянул руку в сторону трупов. Над сограми взвилось пламя, с шипением сгорели кровавые нити. Высвобожденная магия крови ударила по нам. Моя химера мучительно каталась по земле, сучила лапами, щелкала челюстями.
Надо что-то делать. Надо с этим что-то делать…
Ну конечно!
Сдавив виски, сосредоточившись, я заставил корни тянуть корабль ко дну. С парусника послышались крики. Пальба по нам прекратилась. Я медленно затягивал судно в воду, ощущая, как она проникает в трюм.
Остро ощущая дерево, из которого сделан корабль.
Ощущая его частью себя.
Улавливая прикосновения посторонних.
Хотя вокруг шумели, стреляли и меня кусала злобная магия Индели, я как никогда хорошо ощущал подчиненную мне живую материю. Как никогда тесно с ней сроднился. Я отчетливо осязал корабль, все его трюмы и каюты, вывернутые ударом о пристань пушки, удары волн, подошвы людей. Самих людей. Словно сквозь толщу воды услышал их крики.
И ощутил кристалл родовой магии Индели в одном из трюмов – замотанный в мешковину, заложенный стружкой в ящике. А ящик был накрыт тюками ткани.
Почувствовал министра, прижавшегося спиной к переборке. Он ощупывал пространство незримыми ледяными нитями своей магии.
Будто издалека ощутил, как по моей спине побежали мурашки.
И всколыхнувшее пространство соприкосновение магии министра с защитой кристалла.
– Нет! – взревел Хлайкери, спешивший в трюм с помощниками, веревками, креплениями и колесами. – Нет-нет-нет!
Он был теперь рыжим. Никаких перьев и черных ногтей. Обычный непримечательный клерк в зеленом костюме – если бы не жилет и нарукавник из медных пластин, полусфер родовых кристаллов и проводов. На трех его сподвижниках были подобные вещи, и я ощущал, как перетекает по проводам из странного сплава магия, как она искрит.
Министр бежал к родовому кристаллу, эти четверо – тоже. Вода вливалась сквозь оружейные порты.
Снаружи офицеры палили по лезшим с палубы преступникам, и кровь раненых стекалась в кровавые, почти незаметные нити, скапливаясь, сползая в воду, но сохраняя концентрацию в ней, прорываясь к нам, свиваясь в гигантский, скрытый волнами ком у самой пристани.
Министра заметили. Он метнулся в трюм с тюками и кристаллом. В переборку и захлопнутую дверь запоздало ударили сгустки магии, слетевшие с ладоней Хлайкери и приспешников.
– Раввер! – Хлайкери бежал к нему.
Министр здоровой рукой выворачивал тюки, разрушал их магией.
Хлайкери с ходу пинком выбил дверь.
– Раввер!
Тот развернулся – хладнокровный и собранный, окруженный едва уловимым ореолом своей магии.
– Зря ты сюда пришел, – осклабился Хлайкери. – Родовая магия уже должна тебя отторгать. Но если прикажешь нас отпустить, останешься жив.
– Нет.
– Зря ты так, – покачал головой Хлайкери, но нападать не спешил.
Встал более расслабленно. Его люди пылали ненавистью и страхом, но молчали. Наверняка понимали, что министр – их единственный шанс уйти живыми.
По полу растекалась вода, впитывалась в тюки. Министр спросил:
– Здесь все твои люди? Все сорок три?
– Добрались до Лирели, – усмехнулся Хлайкери, но в его холодном бешенстве промелькнули нотки грусти. – Убили ее?
– Это было неизбежно. Все здесь?
– Собираешься пойти с нами ко дну?
– Все здесь?
Хлайкери фыркнул:
– Надеешься, корабль утонет раньше, чем мы уговорим тебя сотрудничать? Хочешь еще о чем-то поговорить? О моих мотивах, например?
– Мне нет дела до мотивов. Все оставшиеся люди с тобой? Кто еще знает об этой технологии?
– Раввер, – криво усмехнулся Хлайкери, сапоги которого были по щиколотку в воде. – Ты, кажется, не осознаешь: я тоже глава рода, и весь мой род здесь. А ты теряешь силу.
– Значит, ничего страшного не случится, если ответишь на мои вопросы.
– Только когда кристалл будет в безопасности. – Хлайкери вскинул руку и пошел на министра. – Отойди, иначе подвину силой!
Министр отступил к стене. Хлайкери так развернул трюмовый фонарь, что под закрытыми водой стопами министра почти не осталось тени.
– Я знаю о твоем фокусе, – подмигнул ему Хлайкери и полуобернулся к своим. – Уберите тюки!
Они побросали веревки и крепления в воду. Стали споро откидывать тюки с тканями в сторону. У меня безумно колотилось сердце. Я перестал топить корабль. Министр устало наблюдал, как преступники освобождают ящик с кристаллом.
А ведь я могу унести кристалл. Лучше – раздавить, ведь ящик-то деревянный! Потянулся к этому дереву, нащупывал струны, но путался в струнах корабля. И едва уловил движение министра: его пальцы исчезли в тени на стене, вынырнули уже с блестящей капсулой. Она сверкнула в полете, ударилась об ящик и разорвалась огненной вспышкой.
Министр упал на пол, прикрывая голову рукой, окутывая себя холодом тьмы, поглотившим пламя и щепки.
Кристалл треснул. Я наконец ухватил нити пылающих досок ящика, влил силу, и они прокрутились, окончательно раскалывая хрупкий источник магии.
С такого расстояния я почти не ощутил ее смерть.
Вскочив, отплевываясь от воды, министр схватил оглушенного, едва шевелящегося Хлайкери за шиворот и потащил наружу, прикрываясь им от врагов.
Преступники, оставшись без магии, растерялись, и нескольких мгновений их растерянности офицерам хватило для точных выстрелов. Палубу заливала кровь.
К горлу подступила тошнота, я с трудом вырвался из плена корабельной плоти, отпустил струны сил, и корни стали распадаться. Полузатопленный корабль с треснувшим от взрыва бортом дернулся и быстро ушел на дно, ободрав край пристани. Большая часть палубы осталась на поверхности.
Кто-то крикнул:
– Вперед!
Офицеры побежали, стреляя на ходу, отбрасывая ружья и посылая удары магии. Я высматривал министра. Надеюсь, он ждал завершения атаки в незатопленной части трюма, иначе… Страшно.
На меня что-то грохнулось. Химера. Очнулась и прибежала защищать. Вздохнув, я терпеливо ждал, когда она выйдет из режима спасения моей жизни. И молился, чтобы с министром все обошлось.
В кебе я сел напротив Хлайкери. Тот выглядел странно с рыжими волосами, в простой одежде. Ссадины на лице ярко выделялись, но еще ярче пылали злобой глаза.
Даже лишенный магии и скованный по рукам и ногам, он казался страшным.
– Зачем убил тетю? – не удержался я. – Разве нельзя было иначе? Она же просто женщина.
– Слишком много знала. Не брать же с собой длорку. – Он улыбнулся, зияя дырками на месте двух выбитых зубов. – Вы мне отвратительны, и она со своей сумасшедшей любовью отвратительна вдвойне.
Откуда столько ненависти? Я не находил разумного ответа, пришлось спросить:
– Ладно незаконнорожденные, их можно понять, но ты-то не длор. Тебя приняли в семью, за что нас ненавидишь?
У него дрогнули губы.
– Тебе не понять, каково это – жить рядом с недосягаемой мечтой. Видеть, как люди вокруг пользуются магией, как даже младшей сестре дают искру, и она бегает по дому, поджигая свечи или наполняя комнаты запахом озона от разрядов маленьких молний. И все радуются, восторгаются, а у тебя ничего нет. Просто ничего. И никогда не будет.
Мне действительно не понять. Я оглядел его кожаный жилет со следами сорванных металлических пластин.
– Ваша система наследования магии несправедлива, – шепелявил Хлайкери. – Вы же магию украли, она вам не принадлежит.
– Откуда узнал?
– Из архива древнейшего университета Охтандии. Ваши предки поступили не лучше нас, но нас вы осудите, а их, конечно, нет. Это же предки! И магия досталась вам! – Он дернулся вперед, звякнули цепи. – Это несправедливо. Нечестно!
– Так получилось.
– Ты любишь это говорить, – усмехнулся Хлайкери. – Крайне удобная отговорка.
– Очень удобная. Но ты не прав. Мне не нравится, как мы получили магию, только дети не ответственны за проступки отцов. Мы не можем изменить случившееся, а ты и твои друзья сами сделали свой выбор, сами приняли решение убивать.
Снаружи громыхнуло несколько раз – это министр взорвал механизмы Хлайкери и остатки кристалла. Сверху ударил своей магией. Велел прикладами ружей добить кристаллы из приборов.
Остатки наследия Хлайкери швырнули в море.
Под конец еще раз пересчитали снятые с корабля, выловленные в волнах магами воды и валявшиеся на пристани трупы.
Сорок три человека Хлайкери.
Передо мной сидел последний негосударственный служащий, знавший способ украсть магию длоров.
После допроса Хоблом Нерландийским и он будет мертв.
Стало невыносимо грустно, что такой способный человек растратил большую часть жизни, свой несомненный талант на глупую, разрушительную месть. Неужели данного природой и судьбой ему показалось так мало, что он возненавидел всех вокруг? Ведь многие чистокровные длоры не получали магии из-за интриг в семье или слишком большой численности рода.
Хлайкери мог прекрасно жить, жениться на простолюдинке, наслаждаться богатством, а он… Почему? Мне не понять.
И хорошо, что не понять.