Раньше сердце Джека припустило рысцой. Теперь, когда мальчик посмотрел в лицо Газену, оно начало настоящий спринт.

– Я не понимаю,– – сказал Джек. – Что вы имеете в виду: как это «он меня продал»?

Улыбка Газена была такой же лживой, как честное слово жулика.

– Ах да, конечно, – сказал он. – Я и забыл. Ты ведь ничего об этом не знаешь, верно?

– Я все еще не... Я имею в виду...

– Видишь ли, в чем тут проблема, – продолжал Газен. – Проблема в том, что твой партнер до сих пор не покинул космопорт. А если бы он действительно продал тебя, как заявил, – разве он не должен был стартовать в ту самую минуту, как получил деньги, и рвануть незнамо куда?

Да, так и должно было бы случиться – если бы Газен расплатился наличными. Но, насколько знал Джек, он расплатился кредиткой, по которой можно было получить деньги только на территории космопорта Понокк. Дядя Вирдж никуда бы не делся, пока не потратил бы полученную сумму.

Джек уже открыл рот, чтобы сказать об этом...

Но вовремя придержал язык. Ему ведь не полагалось ничего знать о заключенной сделке, в том числе и о том, в какой форме была произведена оплата. Упомянуть о кредитке – значило выдать се бя с головой, признавшись, что он все еще контачит с партнером, который якобы продал его в рабство.

Джек встретился глазами с Газеном – и у него возникло жутковатое чувство, что именно такой ошибки Газен добивается. Он ищет доказательства того, что Джек не тот, за кого себя выдает.

Поскольку Джек уже открыл рот, ему надо было что-то сказать.

– Он, вероятно, пытается вытащить меня, – сымпровизировал он.

Он сам услышал дрожь в своем голосе, и то было вовсе не актерское мастерство.

– Может быть, пытается уладить с властями ту кражу со взломом.

– Очень хорошо, – негромко сказал Газен.

Или Джек его не одурачил, или Газен пока не собирался отказываться от блефа.

– Стойкая верность, наивная, не рассуждающая доверчивость. Честь среди воров. Так?

– Я ничего не знаю о чести, – ответил Джек, – но он мой партнер. Мы долго были вместе.

– Конечно, – сказал Газен. – Скажи-ка мне кое– что. Простое любопытство, знаешь ли. Ты действительный член «Дочерей Гарриет Табман» ? Или просто тупой молодой олух, которого они уговорили провернуть для них кое-какую работу?

Джек заморгал.

– Член чего?

– Ты недооцениваешь мои мыслительные способности, Маккой. – Голос Газена вдруг стал холодным, как северный полюс планеты Нептун. – Даже если Маккой – твое настоящее имя. Я наблюдал за тобой, когда мы обсуждали этого никчемного мальчишку, Ноя. Ты реагировал куда сильнее, чем среагировал бы на твоем месте обычный профессиональный вор. Я знаю, что представляют из себя такие люди – их всех заботит только собственная шкура.

– Да плевать мне на Ноя, – запротестовал Джек – и сам почувствовал, насколько фальшиво это прозвучало. – Плевать мне на всех этих рабов!

– Да, как же. – Газен явно не поверил ни единому его слову. – А люди, которые наняли тебя, не упоминали случайно, что были занозой у меня под ногтем задолго до твоего рождения? И что я ненавижу все и всех, кто спутывается с ними? Они об этом упоминали?

И тут Джек внезапно вспомнил, где он слышал уже это имя – Табман. «Дочери Гарриет Табман» – так гласила табличка, которую Дрейкос заметил у дома неподалеку от жилища привратника.

– Я не знаю, о чем вы, – упрямо сказал Джек. – Я вообще никогда раньше о них не слышал.

– Все-таки надо признать, на этот раз они придумали нечто новенькое, – продолжал Газен. – Обычно они выступали с официальными протестами или пытались вмешаться в бизнес семьи Чукок. Но послать вора, чтобы украсть записи, – это слишком большая дерзость даже для них.

Он кивнул на компьютер.

– Думаю, у тебя были проблемы с моими файлами?

– Я не трогал ваш компьютер, – возразил Джек. – Я уже сказал, что проник сюда только для того, чтобы...

– Конечно, пословица гласит, что не всегда нужен гений, чтобы выработать умный план, – оборвал его Газен. – Иногда идиот может выдать такой план совершенно случайно.

Он слабо улыбнулся.

– Но, как гласит другая пословица, нельзя сделать копченую лососину, не прокоптив рыбу. В данном случае рыба – это ты.

И Газен снова дернул хлопушкой.

Джек отшатнулся, это движение послало через его тело новую вспышку боли. Но кончик оружия пронесся мимо его левого плеча, не задев его.

Газен с ним играл.

– Это значит, тебе суждено исчезнуть, – продолжал рабовладелец таким спокойным голосом, как будто заказывал обед. – Тебя как следует приготовят, а потом спокойно вывезут контрабандой с планеты и вручат твоим новым хозяевам.

Он лениво помахал хлопушкой.

– А твои друзья из «Табман» останутся сидеть в своих комнатах для заседаний, прихлебывая чай и поедая лепешки. И время от времени гадая, что же с тобой сталось.

В комнате воцарилось тяжелое молчание.

Джек попытался сглотнуть, но во рту у него было сухо, как летним днем в пустыне Гоби. Конечно, ему приходилось бывать и в худших передрягах, встречаться лицом к лицу с безжалостными людьми вроде Змеиного Голоса и вражеского наемника, которого он прозвал «лейтенант Бильярдный Шар». Но все они хотя бы видели в Джеке человека – того, кем следует манипулировать, кого следует к чему-либо принуждать или с кем следует торговаться. А Газен видел в нем всего лишь старую отслужившую шляпу, которую можно продать, выручив тем самым немного карманных денег. И это пугало куда больше, чем любая из завуалированных угроз этого человека.

Джек мог встретиться со смертью лицом к лицу и попробовать заговорить ей зубы, вывернуться, так или иначе ее одурачить. Но провести всю жизнь в рабстве? Это казалось ему самой ужасной из всех возможных перспектив.

И тогда, может быть впервые, Джек до конца осознал, почему Дрейкос так ненавидит рабство.

О черт! Дрейкос!

Внезапно порвалась паутина страха и боли, которую соткал вокруг него Газен своими словами и своей хлопушкой, и Джек снова увидел все в истинном свете. Он здесь не один, в конце концов!

И на расстоянии вытянутой руки перед ним тихо урчит компьютер Газена. Включенный и запущенный, с работающими программами. Именно такого случая Джек и ждал.

Калейдоскоп самых разных возможностей замелькал перед его мысленным взором, как лампочки разбитого пульта управления. Он мог бы немедленно воспользоваться подвернувшимся шансом. Просто приказать Дрейкосу напасть... И тогда он посмотрел бы, какой ужас исказит лицо Газена, когда тот увидит поэта-воина к'да, вырывающегося из-под рубашки Джека.

Вряд ли этот ужас продлится долго. Есть у Газена хлопушка или нет, дракон сделает из него гамбургер одной левой. Джек сможет добыть информацию о наемниках, потом они пробьются сквозь бруммгианских стражников, которые слоняются снаружи, и двинутся к главным воротам. Это будет даже слишком легко...

А потом Джек снова вгляделся в лицо Газена и увидел, что тот внимательно наблюдает за ним, как за каким-нибудь интересным жуком, корчащимся под микроскопом. Нет, не как за жуком... Как за приближающимся космическим кораблем, который кажется слишком безобидным, чтобы в это поверить. За кораблем, ухитрившимся замаскировать свое оружие, – но все-таки это оружие надлежит высмотреть и распознать.

Нет, все не было так уж легко. Все было слишком легко. Это была проверка. Все это, вместе взятое, от урчащего компьютера и намеренного упоминания о болезни Ноя – до того, что Джек остался с Газеном наедине.

Газен пытался заставить его сделать именно такую глупость. Он вручил Джеку веревку и ждал, когда тот возьмет ее, послушно завяжет петлю у себя на шее и повесится. Наверняка кажущаяся уязвимость Газена была обманчивой. Стоит Джеку сделать хоть одно движение в его сторону – и ему на голову свалится тонна бруммг.

Мальчик осторожно выдохнул, пытаясь успокоиться. Нет, Газена все-таки интересовали деньги, а Джек обошелся ему очень дорого. Если дядя Вирдж был правильно осведомлен, оставалось еще несколько дней до того, как Джека увезут с планеты. Надо по-прежнему изображать полнейшую невинность... Во всяком случае, такую невинность, какую можно изобразить при данных обстоятельствах, – и ждать, пока представится нужный случай. И такой момент, который он выберет сам, – он, а не Газен.

– Надо сказать, ты удивительно спокойно воспринял неприятные новости, – ворвался голос Газена в мысли Джека. – Может, ты думаешь, что тебя спасут? Если так, я советую оставить напрасную надежду. Этого не произойдет. Ручаюсь.

Он сунул хлопушку в кобуру на поясе.

– Или, может, ты просто достаточно туп, чтобы смириться с ожидающей тебя судьбой, – добавил он еще более мерзким тоном. – Может, тебе стоит испытать малую толику того, что тебя ждет впереди. Глядишь, это подстегнет твое воображение. Охрана!

Дверь распахнулась, в комнату ворвались три бруммги. Первый из них споткнулся, а замыкающий почти врезался в своих товарищей, когда бруммги увидели, что Джек по-прежнему спокойно сидит в кресле.

– Да, панжан Газен? – спросил один из охранников, нерешительно переводя взгляд с Газена на Джека.

– Ему нужен более наглядный урок, чем обычная «горячая», – сказал Газен.

Его темные глаза в последний раз остановились на Джеке. А потом, словно полностью отметая мальчика и как интересную загадку, и как личность, Газен снова повернулся к компьютеру.

– Заберите его, – бросил он через плечо, – на «сковородку».

Бруммги окружили кресло Джека, и тот откашлялся.

– А вы не забыли об одной маленькой вещи? – спросил он.

Газен с явной неохотой снова взглянул на него.

– О какой же?

– Ее высочайшество скоро захочет со мной поиграть, – сказал Джек. – Думаю, она расстроится, если я не появлюсь в ее комнате.

Глаза Газена скользнули по бруммгам.

– Ее высочайшеству пора понять, что она не может получить все, что ей заблагорассудится.

– Совершенно верно, – согласился Джек. – Но я не хотел бы быть на месте того, кто ее этому научит.

Газен тонко улыбнулся.

– Не беспокойся об этом, – сказал он. – Я справлюсь с ее высочайшеством.

Он снова взглянул на бруммг и повторил приказ:

– На «сковородку». Выдайте ему по полной.