– Приехали, – объявил таксист, когда они свернули с Бродвея и покатили вдоль парка, окружающего Городское собрание. – Где вас высадить?

– Да где-нибудь тут, – ответил Роджер.

Таксист свернул к тротуару и остановился.

– Спасибо.

Роджер расплатился и вышел. Машина отъехала, и он зашагал по тротуару к возвышающемуся впереди зданию муниципалитета, размышляя, как там нынче с охраной. Надо надеяться, что эта Лэнг сообщила на вахту, что его ожидают.

– Здравствуйте, Роджер, – раздался позади голос Роджер резко обернулся; сердце заколотилось. В двух шагах от него с невозмутимым лицом стоял Торвальд.

– А! – неуверенно произнес Роджер; получилось глуповато. – Здравствуйте, Торвальд.

– Вы опоздали, – угрюмо сказал тот.

Мгновение Роджер соображал, в чем дело, затем поморщился. Конечно – встреча, которую они назначили как раз перед тем, как его с Кэролайн взяли люди Николоса. Встреча, припоминается, на которую он и не собирался идти.

– Сожалею, – сказал он. – Мы немного заблудились.

– Слышал. – Торвальд поднял брови. – Может быть, уделите мне несколько минут сейчас?

Роджер заколебался. Хотя – рядом суд, полиция, вряд ли Торвальд настолько безрассуден, чтобы решиться на что-то отчаянное.

– Полагаю, немного времени у меня есть, – как можно спокойнее ответил он, глядя по сторонам.

Роджер хотел отыскать скамейку, но ничего не обнаружил.

– Где?..

– Давайте пройдемся, – предложил Торвальд, жестом приглашая его присоединиться. – Прогулка через парк всегда помогает приятно скоротать время.

– Вам определенно нравится форсировать события. – Роджер оглядел деревья вокруг, приноравливаясь к хромающей походке Торвальда. – Кстати, как вы меня нашли?

– Наблюдатели Хафдана заметили, как Веловски вчера вечером вышел из дома и направился в вашу гостиницу, хотя, конечно, тогда никто не придал значения этому факту. Я предположил, что, по крайней мере, вы можете вернуться сюда на ночь, и отправил Гарта понаблюдать. Он слышал, как вы упомянули здание муниципалитета, и я пришел, чтобы дождаться вашего появления.

– Ясно. Кстати, как себя чувствует Гарт?

– В общем, нормально. – Торвальд чуть улыбнулся. – Хотя готов грызть гранит от злости.

Роджер бросил взгляд на близлежащие здания. Может, на одном из них сидит Гарт и целится в него из молота-пистолета?

– Надеюсь, он понимает, что лично против него никто ничего не имел?

Торвальд кивнул; в знак согласия или просто так, было непонятно.

– Вы нас всех провели, – сказал серый. – Вы и Иона тоже. Насколько я понимаю, участвует вся его семья?

– Такие вопросы я не могу обсуждать.

– И конечно, полицейский, – продолжал Торвальд. – Следователь Ференцо. Да, неплохо вы нас одурачили. Поздравляю – отличная работа.

Он взглянул Роджеру в глаза.

– Но я должен вернуть ее, – тихо, но серьезно сказал он. – Для города это единственный шанс. Если зеленые доберутся до нее, мы все погибнем.

– Все мы? – уточнил Роджер. – Или только все серые?

Губы Торвальда сжались в тонкую линию.

– Вот сострадание землян и закончилось. – В его голосе прозвучала нотка горечи. – Да, по большей части погибнут зеленые и серые. Вам от этого легче?

– Да нет, не легче. – Роджер почувствовал, как к лицу прихлынула кровь. Глупо, опять глупо получилось. – Извините. Я не это имел в виду.

– А что вы имели в виду?

– Я только подверг сомнению ваши аргументы. Я вообще не хочу, чтобы кто-то погиб. Но угрожая мне и городу, вы не добьетесь от меня сотрудничества.

Торвальд покачал головой.

– Это не угроза. Просто констатация факта. Конечно, цель зеленых – мы, но не думайте, что земляне не пострадают. Александр и Николос твердо решили нас уничтожить, и, если им придется приказать Дамиану снести все дома на Манхэттене, они так и сделают.

У Роджера засосало под ложечкой.

– Я думал, вы не верите, что Дамиан жив.

– Во что я действительно никогда не верил, это в то, что такой командующий, как Николос, будет сидеть, сложа руки, глядя, как уничтожают его главное оружие, – мрачно продолжал Торвальд. – Я знал, что у них что-то есть на уме, и именно потому всегда считал сомнительным соглашение Хафдана и Сирила, основным пунктом которого была смерть Меланты. Я только не знал, какие карты зеленые прятали в рукаве. Теперь мы знаем.

Роджер уставился на него, в памяти всплыл разговор с Ионой и Джорданом о противостоянии землетрясов.

– Так вот зачем вы ее похитили из того двора в пятницу? Знали про Дамиана и понимали, что Меланта – единственная, кто может противостоять ему?

– Нет, ни то ни другое. Я и намека не слышал, что Дамиан может быть жив, до того как вы о нем упомянули в субботу. – Он поморщился. – Что касается противостояния с Мелантой, то и это маловероятно. Она еще слишком мала, чтобы соперничать со взрослым землетрясом.

– Тогда зачем она вам? – настаивал Роджер. – Хотите убить ее и обвинить во всем зеленых?

Торвальд фыркнул.

– Роджер, вы опять все искажаете. Это Хафдан разработал вместе с Сирилом план «Дитя мира». Я никогда не был с ним согласен.

– Потому что хотели войны?

– Потому что хотел решить вопрос как солдат, а не как дипломат, – отрезал Торвальд. – Какой солдат станет требовать смерти маленькой девочки, чтобы обеспечить преимущество на поле боя?

– Но вы подбросили мне маячок, – возразил Роджер, Он чувствовал, что почва уходит из-под ног. Торвальд, кровожадный поджигатель войны, так заботится о средствах достижения победы? – И Меланту похитили.

– А что оставалось делать? – с волнением спросил Торвальд. – Там на одном из домов сидели сыновья Хафдана, а у Сирила в деревьях на улице – полдюжины зеленых, и все терпеливо ждали, когда полиция закончит работу и уедет. Если бы Гарт и Вулфи не приехали первыми, Меланта к утру уже была бы мертва.

– То есть вы хотите сказать, – медленно произнес Роджер, – что защищали ее?

Торвальд тяжко вздохнул.

– Бесполезно, – пробормотал он. – Она не поверила. Не приходится рассчитывать, что вы поверите.

Роджер глядел на него в полном смятении. Можно ли верить Торвальду? С Мелантой и точно было все в порядке, когда несколько часов назад они нашли ее; она не была связана или с кляпом во рту, чистая и как будто не запуганная, в каюте на подносе были остатки приличной еды. Правда, охрана стреляла по ним, но если Торвальд прав, они, скорее, ожидали вторжения людей Хафдана, которые увели бы девочку на смерть.

– Хочу спросить кое-что, – сказал Роджер. – Почему вы вообще переехали на Манхэттен?

Торвальд натянуто улыбнулся.

– Может быть, вы хотите спросить, почему я поселился в квартале от зеленых?

– Считайте, что да. Так почему?

Торвальд устремил взгляд вдаль, на деревья, шелестящие на ветру.

– После того как мы неожиданно узнали друг о друге, первые несколько недель были очень странными, – задумчиво произнес он. – Что-то вроде сочетания холодной войны и замедленного балета. Обе стороны прощупывали друг друга, выискивая сильные и слабые места, вели политическое и географическое маневрирование, добивались преимущества. Мне казалось, что мы идем к чему-то вроде окопной войны, в которой оказалась Европа во время Первой мировой.

Он снова взглянул Роджеру в глаза.

– Люди так жить не могут, Роджер. Это истощает волю и энергию, разрушает психику, привносит в повседневность элемент страха. Хуже того, создает почву для вражды, которую, возможно, никогда не удастся искоренить. Вы уже видели, как это случалось в сотнях разных мест на вашей планете. Я не желал этого ни моему собственному народу, ни даже зеленым.

Он показал на север.

– И я решил, так или иначе, форсировать события. Переехал с семьей в переулок Макдугал, половину которого, вероятно, в то время занимали зеленые. Я надеялся, что либо это вызовет полномасштабную войну, решив вопрос раз и навсегда, либо заставит научиться жить в мире, как раньше, в Большой долине, В любом случае противостояние закончилось бы.

– Возможно, ценой уничтожения одной из сторон?

– Я надеялся, что нам хватит мудрости, чтобы не дойти до этого, – поморщился Торвальд. – Но вместо этого зеленые нашли Меланту.

С минуту они шагали в молчании.

– Хорошо, – наконец сказал Роджер. – Значит, вы на стороне Меланты.

– Я – на стороне серых, – язвительно поправил Торвальд. – Но я не хочу отдавать ее на заклание. – Он покачал головой. – Хотя теперь уже ничего не зависит ни от вас, ни от меня. Похоже, те ваши зеленые с севера штата выступают.

У Роджера перехватило дыхание.

– Что вы хотите сказать?

– В полиции объявлена тревога по поводу пяти белых грузовых фургонов, которые следуют из Кэтскиллза предположительно в нашем направлении. Какие бы планы Николос ни строил и что бы ни готовил, теперь он переводит действие в город. А история учит, что командующие никогда не начинают действия без подготовки.

Он показал рукой в сторону парка.

– Маневры закончились. Теперь нам осталось только встретиться лицом к лицу с тем, что он приготовил.

Роджер взглянул на тихо покачивающиеся верхушки деревьев.

– Вы говорили, что желаете, чтобы ваши народы жили в мире, – сказал он. – Хотите это доказать?

Глаза Торвальда сузились.

– Как?

– Еще не знаю, – признался Роджер. – Но в течение ближайших нескольких часов что-то, возможно, прояснится.

– У вас есть мой номер телефона. – Торвальд остановился и протянул руку. – Звоните в любое время.

– Обязательно. – Роджер протянул руку навстречу.

После короткого рукопожатия Торвальд повернулся и пошел прочь.

– Еще один вопрос, – сказал Роджер вдогонку. – Что может означать в представлениях серых ряд крестиков?

Тот обернулся, наморщив лоб.

– Крестиков?

– Конкретно – ряд из пяти крестиков, четыре под ними и многоточие.

– Ни о чем таком не слышал. – Торвальд склонил голову набок. – Значит ли это, что вы получили новое послание от Кэролайн?

Роджер поколебался.

– Да, но мы его еще не полностью расшифровали. На самом деле, поэтому я иду в муниципалитет.

– Ясно. – Торвальд внимательно посмотрел на него. – Имейте в виду, что оба наших народа сейчас под прицелом у Николоса. Не будем держаться вместе – и многие не доживут до утра.

– Понимаю. Я сделаю, что смогу, чтобы держать вас в курсе.

– Очень хорошо. В том же духе сотрудничества вам, может быть, полезно знать, что вчера ближе к вечеру Николос покинул свой дом в Морнингсайд-парке и поехал на такси в южном направлении.

Роджер сдвинул брови. Не на север?

– Куда он поехал?

Торвальд покачал головой.

– К сожалению, сеть наблюдателей Хафдана была в последнее время ослаблена, они потеряли его в районе Таймс-сквер. – Он поджал губы. – Несколько его людей были сняты с постов для поисков вашего друга Ионы.

– Жаль. Могло бы помочь.

– Представляю. Мои люди ищут его с тех пор, как я узнал, что он исчез. Пока не нашли.

Роджер поморщился.

– Ищите.

– Не сомневайтесь. Звоните.

– Обязательно, – пообещал Роджер.

Кивнув, Торвальд пошел прочь.

Роджер наблюдал, как он скрылся среди пешеходов. Потом глубоко вздохнул и, повернувшись, с новой решимостью направился к зданию муниципалитета, где его ждал факс.

* * *

– Не знаю, – сказал командир спецназа Мессерлинг, постукивая по зубам кончиком карандаша и глядя на карту Манхэттена на стене комнаты совещаний. – Если предположить, что ваш информатор прав насчет вторжения с севера, мосты Бродвейский и Генри Гудзона – это наиболее очевидные точки входа, а мосты Вашингтонский, Джорджа Вашингтона и Кросс-бронкс – второстепенные.

– Слишком большая зона охвата, – заметил лейтенант Серрета. – Даже при том, что мы знаем номера, на дорогах полно белых фургонов «додж».

– Меня так больше беспокоят члены банды, которые уже в городе, – сказал Мессерлинг. – Насколько я понимаю, у вас нет ни малейшего понятия об их расположении.

– Есть пять возможных концов, но без доказательств. – Пауэлл раскрыл блокнот со списком ресторанов, которыми владели Грины. – Два месяца назад эти заведения продали той группе на севере те самые фургоны.

– На ордер не тянет, – заметил Серрета.

– Можно, конечно, использовать закон о внутренней безопасности, – с сомнением произнес Мессерлинг. – Но тогда придется привлекать федералов.

– Следователь Ференцо надеялся, что удастся обойтись без этого, – сказал Пауэлл.

– Только до того, как исчез, – мрачно добавил Мессерлинг. – Сейчас он, весьма возможно, думает иначе.

– Его исчезновение и эти разборки связаны лишь предположительно, – сказал Серрета. – По его машине так и нет ничего?

– К ней сутки никто не подходил, потом мы решили увезти ее в гараж.

В животе у Пауэлла возник неприятный холодок. Когда Серрета узнает, что Ференцо жив и здоров, им все круги ада придется пройти.

– Пока криминалисты ничего не нашли.

Серрета хмыкнул.

– Ну, не знаю. Проиграем ту запись еще раз?

Пауэлл нажал кнопку магнитофона, где стояла лента с посланием Сирила на автоответчик Уиттиеров.

– Возможное похищение, если не считать того, что никто по имени Меланта не числится пропавшим, – задумчиво произнес Серрета. – Завуалированные угрозы, но никаких намеков на связи за границей. Не уверен, что удастся привлечь федералов, даже если захотим.

– Значит, будем работать сами, – сказал Мессерлинг. – Так. Когда надо приготовиться?

– В том-то и дело, – ответил Пауэлл. – Судя по записи, столкновение произойдет завтра вечером. Позднее мы получили информацию, что сегодня вечером. Но фургоны уже в пути, значит, может начаться уже днем.

– Или они решили, что безопаснее пересечь мост днем, в гуще движения, – предположил Серрета. – После чего просто залечь на дно и дождаться ночи. – Он показал на блокнот Пауэлла. – Возможно, в одном из тех ресторанов.

Из кармана у Пауэлла раздался негромкий звонок мобильного телефона.

– Извините. – Он вытащил телефон. – Пауэлл.

– Джон, это я, – раздался голос Ференцо. – Расшифровали.

* * *

Роджер сидел в маленькой комнате ожидания в том же коридоре, где находился кабинет Мерри Лэнг, разглядывая факс, когда кто-то сел рядом на стул. Он вздрогнул, но это был всего лишь Ференцо!

– Лэнг сказала, где вы. – Полицейский протянул руку. – Ну, что думаете?

– Будто писали два разных человека. – Роджер отдал факс. – Первая часть стенографична, но предельно ясна. С другой стороны, постскриптум многословен, но понятно не больше, чем какая-нибудь бюрократическая анкета.

– А обе части действительно написаны Кэролайн? – спросил Ференцо, изучая бумагу.

– Да, почерк вроде ее, – подтвердил Роджер. – Я только не понимаю, с чего вдруг она так изменила стиль?

– Предположим, что Кэролайн уже подготовила первую часть записки и вдруг узнала что-то новое.

Ференцо вернул факс и откинулся на стуле. Сцепив пальцы на затылке, он уставился в потолок.

– Она хочет дополнить послание, но по определенным причинам необходимо, чтоб содержание осталось непонятным, если вдруг текст попадет не к тем людям.

– Подразумевается Сильвия?

– Самое очевидное предположение, – согласился Ференцо. – Теперь она должна вписать новую информацию так, чтобы понял только нужный человек, то есть вы или кто-то из серых.

Роджер покачал головой.

– Я уже спрашивал о крестиках у Торвальда. Никаких ассоциаций.

Ференцо нахмурился.

– Вы с Торвальдом говорили?

– Он поймал меня по дороге сюда. Очень интересно побеседовали.

– Вы ведь не рассказывали ему о записке?

– Я сказал, что есть записка, но нам еще надо ее расшифровать. Какие у вас идеи?

– Пока весьма туманные, – пробормотал Ференцо. – Не забывайте только, что она не обязательно мыслит так же, как вы. Там, где вы видите буквальный смысл, она, возможно, подразумевает символический.

Роджер фыркнул.

– Честно говоря, я думал, что здесь все в символическом смысле.

– Не обязательно. Есть места почти наверняка буквальные. Вот, например, строчка о «воинах в среду». Указание на среду вполне конкретное.

– Ну, в прошлую среду мы точно никаких воинов не видели. Во всяком случае, тех, которых я знаю. Мне казалось, что имеется в виду завтрашняя среда, а не прошлая, и она хочет предупредить нас, что после сегодняшних событий где-то в городе еще останутся воины.

– Может, и так. Но я пока не готов отказаться от прошлой среды. Расскажите все, что произошло в тот день.

– Ходили на работу.

Роджер наморщил лоб, вспоминая события. После всего того, что случилось за последние дни, прошлая среда казалась бесконечно далекой.

– Вернулись домой, поужинали.

– Что ели?

– Рыбу. Потом стали собираться на спектакль, поспорили, идти домой пешком или ехать на такси и о том, что мало двигаемся. Потом пошли на спектакль. Под конец она умудрилась уронить кольцо под сиденье, и, когда мы вышли, все такси уже разъехались. Пошли домой пешком, немного поговорили о пьесе…

Он остановился, в памяти вдруг что-то зашевелилось. «Смотри не нарвись на воинов»…

– Что? – тихо спросил Ференцо.

– Пьеса ей очень понравилась, – медленно произнес Роджер. – Мне, пожалуй, нет. Такая глубокомысленная, психологичная, с типично нелепым любовным треугольником. – Он покачал головой; слишком поздно осознал он свои ошибки. – Отношения между людьми. Неудивительно, что ей нравятся пьесы, которые не нравятся мне. Я слежу за развитием сюжета, она – за взаимоотношениями героев.

– Что конкретно вы об этом говорили? Что-нибудь о римлянах?

– Нет. – Роджер вгляделся в крошечные буквы. – Хотя, постойте. Я же сказал о… – Он быстро взглянул на Ференцо. – О любовнике-латинце. Римские воины – латинцы-любовники.

Ференцо покачал головой.

– Ничего не понял.

– Я назвал злодея из пьесы любовником-латинцем. – Роджер запинался, язык не поспевал за мыслью. – Кэролайн возразила, что он француз; я сказал, что он любовник-латинец в общем смысле; она спросила, в том же ли смысле, что римский. Понимаете? Латинский – римский. Римский – воин.

Ференцо по-прежнему смотрел с недоверием.

– Надеюсь, это не все?

– Еще как не все, – мрачно ответил Роджер. – Потому что сразу после этого упоминания мы поспорили о главной героине – была она жертвой или нет. Я думал, что та женщина пришла к погибели неосознанно. Кэролайн же возражала, что героиня все время действовала сознательно.

– Действовала сознательно, – как бы про себя пробормотал Ференцо. – Действовала созна… – Он остановился. – Сильвия знала, что она оставляет записки?

– По-моему, именно так, – согласился Роджер. – Это объясняет, почему Кэролайн вдруг перешла к шифровке.

Я только не понимаю: если Сильвия узнала о первой записке, то почему не заперла Кэролайн, чтобы та не смогла оставить вторую?

– Очевидно, потому, что хотела, чтобы Кэролайн ее оставила, – мрачно ответил Ференцо. – Сильвия снабжала ее дезинформацией и намеренно позволяла передавать ее нам. – Он взглянул на факс. – Это означает, что все написанное до постскриптума – чушь. Зеленые совсем не с севера атакуют.

– Но если Кэролайн знала, что это ложь, зачем вообще посылала записку? – нахмурился Роджер.

– Потому что к тому времени поняла, что в первой записке тоже дезинформация. Но ее уже не вернуть. Поскольку зеленые проверяют записки и Сильвия, очевидно, не позволит передать прямое предупреждение, пришлось сообщить то, что хотела Сильвия, а затем приделать постскриптум в надежде, что они не поймут.

– А мы поймем.

Роджер вспомнил первую записку с подтверждением существования Дамиана.

– Получается, никакого Дамиана нет?

– Я бы сказал именно так, – согласился Ференцо. – Похоже, Торвальд и Рон были правы – вся эта история не более чем выдумка. Наживка, чтобы заставить серых пойти по ложному следу. – Он постучал пальцем по факсу. – И возможно, нанести неожиданный удар в другой части острова.

– Хорошо, – медленно произнес Роджер. – Но если Дамиан не существует, то где ловушка?

– Господи, – пробормотал Ференцо, изменившись в лице. – Что у меня вместо мозгов? Роджер, ваша жена – гений. У нее была всего лишь обертка от жевательной резинки, ей пришлось придать словам двойной смысл. Один намек, два разных значения.

Он кивнул в сторону факса.

– Упоминание о воинах указывает на вашего любовника-латинца и Сильвию, верно. Но это также и подсказка к крестикам внизу.

У Роджера перехватило дыхание.

– Хотите сказать… римские цифры?

– И поскольку X равно десяти – девяносто воинов. Или больше – многоточие, вероятно, означает продолжение.

Он серьезно взглянул на Роджера.

– Вот в чем подлый секрет Николоса, Роджер. Неудивительно, что его мало заботило, что Меланта должна была умереть в среду в Риверсайд-парке. В Кэтскиллзе у него целая армия.

– А серые думают, что зеленых только шестьдесят. – У Роджера по спине побежали мурашки. – Николос собирается устроить им бойню.

– Не устроит, если я займусь этим. – Ференцо вытащил телефон и набрал номер. – Возможно, удастся перехватить фургоны до того… Джон, это я. Расшифровали.

* * *

– Хорошо, мы как раз этим занимаемся. – Пауэлл дописал сообщение. – Спасибо.

Он выключил телефон.

– Мой агент, – пояснил он Серрете и Мессерлингу. – Новая информация: не исключено, что в фургонах боевики. Возможно, около сотни.

– Боевики? – нахмурился Мессерлинг. – Я думал, речь идет о бандитских разборках.

– То есть все-таки террористы? – спросил Серрета.

– Нет, разборка, – торопливо добавил Пауэлл, стараясь точно припомнить слова Ференцо. – Но эту группу специально тренировали и вооружили.

– Значит, минимальное число бандитов теперь от полутора сотен до двухсот? – спросил Мессерлинг.

– Причем только с одной стороны, – кивнул Пауэлл. – Хуже того. Есть указания, что нападение, которого мы ожидаем, – это только прикрытие. Значит, главный удар может грянуть с другого направления.

– Если не схватим их до того, как они пересекут мост или тоннель.

Серрета взял трубку и набрал номер.

– Полиция штата? – спросил Мессерлинг.

Серрета кивнул.

– Такие фургоны обычно не оборудованы для перевозки пассажиров. Если там набито столько людей, то можно задержать их за нарушение правил, этого времени хватит, чтобы найти оружие. Алло, это Серрета, полиция Нью-Йорка. Дайте мне Ковальского из оперативного отдела.

– Да, но на каком основании мы их вообще остановим? – спросил Мессерлинг.

– Смит засек несколько белых фургонов. – Серрета прикрыл трубку рукой. – И белый же фургон заставил его съехать в кювет. Поскольку мы не знаем, какой именно, придется остановить все, пока не разберемся.

– Меня вполне устроит, – кивнул Мессерлинг. – Остается надеяться, что устроит судью.

– Не будем пока об этом думать. – Серрета снял ладонь с трубки. – Мэтт? Говорит Пол Серрета. У меня тут для вас небольшая задача…