Клару разбудил сигнал смс. Потерев глаза, девушка потянулась за телефоном. Эва-Карин.

8:30 в офисе. Окей?

Как обычно, кратко. Кнопки на телефоне были слишком маленькими и неудобными для пальцев начальницы. Но, разумеется, она никогда в этом не признается.

Клара закрыла лицо руками. Как же ей хотелось спать. На часах было без нескольких минут семь. Кирилл пытался ее разбудить, но она только повернулась на другой бок и снова заснула. Он уехал первым поездом обратно в Париж. Какая-то встреча… избиратели… не важно.

Эва-Карин наверняка хочет раздать указания перед отъездом. Ее самолет улетает в обед. Но, видимо, она решила заглянуть в парламент по дороге в аэропорт и поставить галочку в листе присутствия. Парламентарии получали суточные за все дни работы в Брюсселе. И многие предпочитали вылетать утром в пятницу вместо вечера четверга, чтобы получить суточные за еще один день работы.

«Как будто им мало их огромной зарплаты, – подумала Клара. – Жлобы».

«Окей!», – послала она в ответ и присела на кровати.

Включив лампу, она оглянулась по сторонам. Светлая большая комната. Никакой одежды на полу. Прозрачный пластиковый стул марки «Картелл» в углу. Зеркальный шкаф. Абстрактная картина в красных и голубых тонах с подписью художника и номером на стене у двери. Окна затянуты плотными белыми шторами, придававшими спальне сходство с безликим номером в отеле.

Комната вообще обставлена была дорого и нейтрально. Типичный интерьер жилища состоятельного среднего класса. Все дорого и со вкусом, но без претензии и без уюта. Сразу видно, что здесь не живут, а ночуют.

Клара не помнила, сколько простояла перед тапас-баром вчера вечером. Наверное, пока не убедилась, что девушка с конским хвостом не вернется. Потом собралась с мужеством и пошла в квартиру. Сходя с ума от страха, она прокралась по лестнице и остановилась перед дверью в свою квартиру на самом верхнем этаже. Набрав в грудь воздуха, она вставила ключ в замочную скважину, повернула его и толкнула дверь.

В квартире было тихо и темно. Клара зажгла свет в гостиной. Она не знала, что ожидала увидеть. Беспорядок? Квартиру вверх дном? Разбитый телевизор и вспоротый матрас? Но все было как обычно.

Подушки аккуратно лежали на диване. Свежий номер «Нью-Йоркера» открыт на рецензии на новую книгу Джона Ле Карре, которую она читала утром. Клара поднялась по лесенке в спальню. Смятые простыни. Розовые трусы от «Agent Provocateur» валялись там, куда их бросил Кирилл восемь часов назад. Все как обычно. Ничего подозрительного.

Может, она все это придумала? Может, ей это только послышалось, а девушка выходила из соседской квартиры?

Сидя на унитазе в стерильно чистой ванной комнате Кирилла, Клара кончиками пальцев массировала виски. Голова начала болеть сразу, как она встала, и боль грозила перерасти в серьезную мигрень. Клара чувствовала, что нужно срочно принять обезболивающее, пока не стало слишком поздно. Спустив воду, она подошла к раковине и заглянула в зеркальный шкафчик над ней.

На верхней полке лежала пачка «Панодила». Клара взяла две таблетки и проглотила, запив водой из-под крана. Закрывая дверцу, она обратила внимание на остальное его содержимое и вздрогнула. Две зубные щетки. Голубая и розовая.

С замиранием сердца она взяла розовую и поднесла к свету. Ею уже пользовались. Кладя ее на место, она заметила в глубине еще одну зубную щетку, поменьше. Тоже розовую, с картинкой Белоснежки на ручке.

В панике Клара выбежала в кухню, объединенную с гостиной. Белая кухня от «Миле». Кухонная стойка. Окна в пол, через которые видно было голые деревья на площади Амбиорикс. Дорогой раскладной диван. Телевизор на стене. Обеденный стол из дуба. Шесть прозрачных стульев «Картелл» – таких же, как стул в спальне. Афиша в рамке с выставки Дюшампа в музее MoMa в Нью-Йорке. Везде стерильная чистота. И ни одного личного предмета.

Но Клара знала, что здесь должно быть что-то еще. В голове звучали слова Кирилла: «У всех, кто живет за границей, есть фотографии семьи».

Клара вернулась в спальню и остановилась перед кроватью. Две тумбочки у изголовья. Два металлических белых ночника с модными абажурами в виде цилиндров.

Клара подошла к тумбочке со стороны Кирилла. На подушке еще осталась вмятина от его головы. Нагнувшись, Клара ощутила его запах. Зажмурившись, она выдвинула ящик и медленно открыла глаза.

Там лежала единственная фоторамка снимком вниз. У Клары ослабели колени. Ноги больше не держали ее. Обессиленная, она рухнула на кровать и перевернула рамку.