Глава первая Ученик

Первым делом, я проверил свои вещи. Ботинки, джинсы, куртка, в которой жарковато под палящими лучами весеннего солнца. Кольцо Чернокнижника и безымянная печатка на пальцах, Пьющий Души в ножнах, колья в рукавах. Все было на месте, даже инквизиторская булава висела у пояса, хотя я точно помнил, что оставил ее в Гильдии Мастеров Светлого Города. Естественно, никакого огнестрельного оружия. Лишь пробирка с «Кровью Дракона» на петельке внутри куртки и желатиновый шарик «Солнечного Круга» в кармане джинсов.

Проверив свой небогатый скарб, огляделся. Я стоял на опушке леса и ноги до середины голени тонули в высокой траве. Кое-где в траве виднелись красные ягодки земляники, у самого леса под тяжестью ягод сгибались ветви черники. Неужели здесь сейчас лето? И в самом деле, в куртке уже было не просто жарко, а очень жарко, но снимать ее я пока не спешил.

Лес возвышался за моей спиной, лениво шелестел ветвями, но был каким-то мрачным, зловещим. Казалось, что лес смотрит мне в спину, как приготовившийся к прыжку тигр, как затаившаяся в траве кобра. Ощущение было такое, словно кто-то забивает мне свой взгляд между лопаток, словно стальной гвоздь. Я повел плечами, пытаясь сбросить с этот взгляд, Не помогло. Тогда я обернулся.

Мне показалось, или внутри густой уже у самой опушки чащи кто-то шевельнулся? Во всяком случае, ощущение чужого взгляда пропало, но лес остался все таким же недружелюбным.

Вновь повернувшись спиной к лесу, я посмотрел по сторонам. Прямо передо мной расстилался гигантский луг, уходящий в разные стороны на много километров. Справа на горизонте виднелась сизоватая дымка далеких гор, впереди и чуть слева вдалеке возвышались какие-то каменные башенки. Слева, сколько хватало взгляда, расстилался зеленый ковер, разбавленный яркими пятнами полевых цветов.

«Дом, милый дом, — прозвучал у меня в голове голос Невеара. — Как давно я не дышал воздухом родного мира».

— У тебя же нет носа, — усмехнулся я.

«Ну и что? — ничуть не обиделся некромант. — Если я могу слышать и видеть, что происходит вокруг, почему я не могу чувствовать запахи?»

Ответить на такой логичный довод я ничего не смог, поэтому просто спросил:

— Что мне делать теперь?

«Искать Видящего, — если бы у короля-призрака было тело, он бы пожал плечами. — Хотя я бы сейчас завалился в какую-нибудь таверну, выпил пива и пощипал аппетитных официанток за задницы».

— Вот тут тебе не повезло, — фыркнул я, — руки то уж тебе точно нечем заменить.

«Это да, — вздохнул Невеар. — Но в любом случае, тебе нужна другая одежда».

Я в самом деле начал ощущать, что скоро сварюсь заживо и все-таки снял куртку. Действительно, нужно было где-то раздобыть вещи, более подходящие этому миру, времени и погодным условиям. Да и неплохо было бы купить лошадь. Вряд ли я смогу очень быстро отыскать жреца Драгора. И вот тут возникало сразу две проблемы.

Первая из них заключалась в том, что я абсолютно не знал, где я нахожусь и в какую сторону мне двигаться, но это еще не самое плохое. Вторая и главная проблема заключалась в такой простой, но важной мелочи как деньги. Порывшись в карманах, я почему-то не нашел ни копейки из того, что было у меня с собой в Светлом городе. Почему-то Виссенд не дал мне протащить в чужой мир золото и серебро. Проблема.

— Думаю, нам следует направиться к тем башням? — я отвлекся от неприятных мыслей. Что-нибудь придумаю по дороге. В крайнем случае, нарублю дров какой-нибудь одинокой старушке. Или воды натаскаю.

«Да, думаю, в лесу мы вряд ли найдем портного, — съязвил дух короля. — Так же неплохо было бы узнать последние новости. Пятьсот лет прошло, как-никак…»

— Кстати, где мы? — я перекинул куртку через плечо и неторопливо направился прочь от леса. Тот недовольно зашумел, словно сожалея, что упустил лакомую добычу, уже практически попавшую в хитроумную ловушку.

«Я же говорю, пятьсот лет прошло, — некромант вздохнул. — Этот лес, насколько я помню, располагается на юго-западе королевства Лирия. Своей южной опушкой он граничит с еще одним королевством… не помню название. Что это за замок на горизонте я не знаю. Построен уже после меня. А вот горы на востоке…»

Король замолчал.

— Что, горы на востоке? — переспросил я через некоторое время, но призрак не ответил.

Высокая трава мешала идти, полевой вьюн цеплялся за ботинки так, что приходилось вырывать его с корнем. За час я прошагал всего лишь около пары километров. Несколько раз я видел в траве какое-то шевеление, но были это полевые мыши или змеи, я не знал. Еще один раз прямо из-под моих ног выскочил крупный серый заяц. Высоко подпрыгнув, он задал такого стрекача, что скрылся из виду прежде, чем я успел даже подумать о жарком или тушеной зайчатины с овощами. От мыслей о еде побежали слюнки, и я пожалел о том, что не нарвал ягод на опушке. Солнце стояло высоко в зените, и в синей глади неба, высоко-высоко кружила крупная хищная птица. Казалось, я иду по Земле, но чувство, что я здесь чужой не оставляло меня.

Спустя еще минут двадцать я увидел впереди какие-то темные точки. Они стремительно приближались и через три минуты превратились в силуэты всадников, а еще через пять минут я уже мог разглядеть их. Впереди мчался белоснежный неоседланный конь, а его преследовали пятеро людей на гнедых лошадях. Расстояние между ними было метров семьдесят, но было видно, что белый наслаждается стремительным бегом и готов в любой момент увеличить темп, в то время, как лошади преследователей бежали, выбиваясь из сил, роняя с губ клочья кровавой пены.

Расстояние между нами еще больше сократилось, и я внезапно понял, что это не конь. Точнее не совсем конь. Под кристально-белой шкурой вздувались мускулы, длинная золотистая грива спускалась по спине и скрывала грудь существа, хвост того же цвета задевал верхушку травы. Но главное, изо лба коня торчал длинный, серебристый рог, скрученный в спираль. Единорог оглушительно заржал и словно белая молния пронесся мимо, а спустя несколько секунд всадники осадили своих коней и взяли мою скромную персону в круг.

Единорог на бегу обернулся, и я готов был поклясться, что в его глазах вспыхнула насмешка, а затем он стрелой рванулся вперед, за пять минут преодолел ту пару километров, на которую я потратил полтора часа и скрылся в лесу.

А я наконец-то смог оглядеть всадников. Четверо из них были одеты в грубые штаны из плотной ткани, высокие сапоги и стеганые куртки из дубленой кожи. На поясе у каждого висело по короткому мечу, к седлам были приторочены круглые щиты.

Пятый мужчина, видимо старший, был одет в такие же штаны, как и остальные четверо, но вместо куртки на нем была тяжелая кольчуга и, единственный из всей четверки, он носил шлем. Его вооружение составляла огромная двуручная секира и нож, шириной с ладонь, висящий в ножнах на поясе. Лицо старшего обрамляла густая рыжая борода и вообще, мне он сразу напомнил викинга с картинки.

— Кто ты и что делаешь во владениях леди Милады? — задал вопрос бородач.

— Кто ты такой, чтобы задавать мне такие вопросы? — поинтересовался я, глядя на него снизу вверх.

Мужчина удивленно приподнял бровь, но все же ответил:

— Меня зовут Вестар и я начальник замковой стражи леди Милады. Это земли принадлежат ей. Кто ты и что делаешь в ее землях?

— Я путник, направляюсь в город, чтобы раздобыть немного еды и новую одежду, — ничуть не покривив душой, ответил я. — Так значит это замок принадлежит леди Миладе?

Но на этот раз бородач проигнорировал мой вопрос.

— Почему ты не остановил единорога, путник? — вопрос был задан самым грубым тоном.

— Потому что легче было остановить бронепоезд, — хмыкнул я. — Зачем вы преследовали животное?

Воины переглянулись.

— Я не знаю, что такое «бронепоезд», — ответил Вестар, — но ты был обязан помочь нам. Этот единорог предназначался для двора нашей госпожи.

— Какое отношение я имею к вашей госпоже? В том чтобы ублажать Миладу состоит ваша работа. К тому же я не люблю, когда животных держат в клетках. Тем более таких прекрасных.

— Леди Милады! — взревел викинг. — Ты находишься в ее владениях!

— И? Кстати, с таким вооружением, как вы собирались его поймать?

Один из стражников фыркнул, но наткнулся на хмурый взгляд своего командира и заткнулся.

— Это не твое дело, чужеземец, — уже не скрывая злости, зарычал Вестар. Похоже, за то, что он упустил единорога, по голове его не погладят. — Сейчас ты отправишься с нами в замок и там ты сам расскажешь леди Миладе, почему дал животному уйти. А если твой ответ ей не понравится, то тобой займется палач.

Я вздохнул. Пятеро конных всадников, против одного пешего, у которого нет даже копья. У меня нет шансов. Но вот так вот сдаться, даже не попытавшись оказать сопротивление? Только не сегодня.

— Знаешь, кольчугу я никогда не носил, — я слегка расслабил ноги и бросил куртку на землю. Взял в левую руку Пьющего Души, в правую — булаву. — Поэтому оставлю ее тебе. Сапоги мне твои будут великоваты, секира не мое любимое оружие, а вот лошадь мне не помешает. Ее и возьму. Хотя вы их так замотали…

Бородач расхохотался. И я мог его понять. Они были на своей земле, и их было пятеро.

— Взять его, — велел Вестар.

Двое стражников тронули своих лошадей в мою сторону, но, по-видимому, животные слишком устали. Одна из них вообще не двинулась с места, а другая сделала пару шагов и споткнулась, так что всадник едва не вылетел из седла.

Бранясь на все на свете, тройка воинов спрыгнула на землю и направилась в мою сторону, доставая на ходу мечи. Мечи против булавы и кинжала. Довольно спорное соотношение. Мечом можно лишь колоть и резать. Если на мечах начнут рубиться, как в фильмах про средние века, то через пару ударов у мечника бы отнялись руки, а вся заточка пошла бы псу под хвост. С другой стороны моя булава была вообще дробящим оружием. Ни колоть, ни резать, ни рубить я не мог. Но любой удар, даже нанесенный вскользь, причинит сопернику повреждение. К тому же легкость моего оружия позволит мне блокировать удары, так что шансы у меня были довольно неплохие.

Первый удар стражника справа я принял чуть ниже шипастого шара булавы и ткнул ею вдоль лезвия. Мужчина вскрикнул, выронил меч и отступил, сжимая ушибленное, стремительно распухшее запястье.

Двое воинов решили атаковать одновременно. Один ударил, целя в ноги, второй — в голову. Я шагнул вперед, одновременно пригибаясь и разворачиваясь боком, благополучно миновав оба лезвия и, продолжая разворот, ударил одного из мужиков булавой в грудь. Раздался хруст, и стражник со стоном опустился на землю. Третьему воину я, уклонившись от следующего удара, просто подрезал сухожилие под коленом.

— Что ж, неплохо, чужеземец, — Вестар спрыгнул со своего коня и одной рукой снял с седла секиру. Пару раз взмахнул ей, разрезав воздух пронзительным свистом. — Посмотрим, что ты сможешь противопоставить мне.

— Может не стоит? — я начал двигаться по кругу, поигрывая кинжалом. Некромант молчал, но его помощь мне пока и не требовалась.

— Нет, путник, — усмехнулся начальник стражи. — Ты нанес личное оскорбление мне, моим людям и моей госпоже. Пожалуй, я не стану отдавать тебя палачу. Я убью тебя сам.

Он ринулся на меня, неудержимый, словно закованный в кольчугу буйвол. Взмахнул секирой над головой и, что было сил, обрушил лезвие на мою голову. Блокировать такой удар было чистым воды самоубийством, поэтому я развернулся боком и отступил немного назад. Вестар взревел и вновь ударил, на этот раз по горизонтали, намереваясь разрубить меня пополам. Пригнувшись, я пропустил секиру над головой и рванулся вперед, но бородач неимоверным усилием остановил движение секиры и ударил обратной стороной рукояти, целя мне в грудь. Я едва успел затормозить. Рукояти не хватило каких-то пару сантиметров, чтобы не сломать мне ребра. Отпрыгнув назад, я остановился и опустил булаву моргенштерном вниз. Либо этот викинг обладает невероятной силой, либо его секира намного легче, чем кажется. В любом случае мне нужно быть очень осторожным.

Я неторопливо стал сближаться со стражником, покачивая булаву на петле. Вестар напряженно наблюдал за мной, сжимая секиру двумя руками. Слегка сократив расстояние, я использовал раскачивание булавы и ударил снизу вверх. Викинг отклонился слегка назад и ударил в ответ, вновь пытаясь разрубить меня пополам. Но на этот раз он не стал бить в обратную сторону. Развернувшись вокруг оси он, используя инерцию секиры, ударил сверху вниз и слегка наискосок. Мы были слишком близко друг от друга, и отступить назад я бы не успел. Поэтому я метнулся вперед и немного вниз, навстречу лезвию. Пропустив его над собой, я выпрямился во весь рост и размахнулся что было сил, намереваясь одним ударом вбить Вестару голову в грудную клетку. Каким бы сильным не был начальник стражи, какой бы легкой не была его секира, он не сможет остановить свой удар. Не сможет уклониться или заблокировать мое оружие.

И тут судьба сыграла со мной злую шутку. Или это была моя самоуверенность. Надо было просто коротко ткнуть ему ножом в лицо, но я решил убить стражника булавой, размахнувшись из-за головы. Это и стало моей роковой ошибкой.

Секира ударилась о скрытый травой камень и, вместо того, чтобы по рукоять уйти в землю, пошла в обратном направлении. Я размахнулся слишком широко, я не успевал блокировать или уклонится от второго лезвия, а Вестар, превозмогая боль в отбитых руках, рванул секиру вверх.

«П…ц», — успел подумать я прежде, чем лезвие секиры вошло в незащищенный бок, разрубая ребра, а сознание затопил красный туман боли.

В себя я пришел от дикой боли в области груди. Стараясь не шевелиться, я приоткрыл глаза. Все вокруг было очень мутным и имело красноватый оттенок. Меня замутило, я глубоко вздохнул и закашлялся. На губах остался привкус крови.

Внезапно в ноздри ударил резкий запах конского пота.

«Неужели эти стражники решили меня все же доставить своей госпоже?» — лениво подумал я, но тут надо мной склонилась лошадь с рогом во лбу.

Спустя мгновение лошадиную морду сменило лицо мужчины лет сорока с короткими седоватыми волосами.

— Зря ты, парень, в себя пришел, сейчас будет очень больно, — предупредил он и шевельнул рукой.

Я взвыл. От боли из глаз брызнули слезы. По всему телу прошла горячая, испепеляющая волна.

— Э нет, так дело не пойдет, — вздохнул мужчина и сунул мне в рот какую-то травку. — На, прикуси.

Не знаю, почему я его послушал. Возможно, потому что у меня не было выбора. Я послушно сжал зубы. В рот из травки брызнул терпкий, прохладный сок, и я не заметил, как отключился.

Снова в себя я приходил рывками. Перед глазами мелькали кроны деревьев, кусочек неба, лицо обеспокоенного мужчины, потолок обмазанный глиной. Последний отчетливо въелся в мою память, ведь наблюдать его мне пришлось без малого полтора месяца.

Когда я впервые увидел над собой потолок, то не сразу понял, где нахожусь. Во всем теле была необычайная слабость. Такая, что я с трудом мог говорить. Что-то в последнее время я слишком часто оказываюсь на грани смерти. И второй раз меня спасают каким-то чудом. Третьего раза может и не быть. Рана, насколько я мог понять, была очень серьезной и глубокой. Наверняка повреждены многие внутренние органы. Если в этом мире нет чего-нибудь наподобие «Солнечного круга», то мне придется провалятся долго, очень долго. Не месяц и не два. И не факт, что после этого времени я стану таким как прежде. Главное, чтобы не началось заражение крови. Но самое обидное, что все это время, пока я лежу здесь, Видящий не сидит, сложа руки. Я не знал, зачем жрец вернулся в Вельтеррон, но с каждым днем, с каждой минутой он приближался к своей цели, а я был вынужден лежать пластом, как овощ на грядке.

Скрипнула невидимая мне дверь и в комнату проник лучик яркого света. Свет попадал в помещение еще через какое-то отверстие, но был каким-то мутноватым, словно попадал через окно, затянутое слюдой. Послышались неторопливые шаги, и я наконец-то смог рассмотреть своего спасителя.

Как я уже говорил, это был мужчина лет сорока, одетый в светлую льняную рубаху с короткими рукавами и темные брюки. Опоясан он был обычной веревкой, но на левой руке поблескивал серебряный браслет. Лицо его, слегка вытянутое прорезали неглубокие морщины, карие глаза светились мудростью и опытом. В руках он держал глиняную миску, над которой поднимались клубы ароматного пара.

— Не говори, — предупреждающе вскинул он руку. — Легкое повреждено достаточно сильно, так что не напрягайся. Кроме кровавой пены все равно ничего не получится. Поговорим после. Особенно меня интересует, откуда у тебя эта татуировка.

Он коснулся моей груди.

— Я смогу поставить тебя на ноги, — продолжил мой лекарь. — Но чтобы заживление прошло успешно и раны полностью затянулись, придется подождать пару месяцев. Конечно, я могу дать тебе сил говорить прямо сейчас, но тогда заживление пройдет намного дольше. И тогда я не дам гарантии, что все срастется так, как надо. Так что ты решил? Будем ждать?

Я моргнул один раз.

— Я так и думал. Тогда похлебай этого бульона. Он поможет восстановить силы. Кстати, меня зовут Альберик.

Месяц тянулся очень долго. Каждый день Альберик приходил ко мне, кормил с ложечки, вытирал губы салфеткой, обрабатывал рану какой-то пахучей мазью и едкой жидкостью. Налаживал тугую повязку на мои ребра. Потом уходил. А я лежал и смотрел в потолок. Я изучил его до мельчайших подробностей. Знал каждый выступ и каждую трещинку, каждое волоконце соломы, случайно попавшее в глину. Через пару недель в углу сплел паутину небольшой паучок, и наблюдение за его охотой принесло в мою жизнь хоть какое-то разнообразие. Трижды шел дождь и тогда я, закрыв глаза, наслаждался звуком капель, барабанящих по крыше.

Через месяц после моей госпитализации Альберик разрешил мне сидеть. Кости уже почти срослись, и за смещение можно было не переживать. Но оставалась еще рана, которая периодически кровоточила. И хотя говорить я мог уже давно, от разговора хозяин дома постоянно уклонялся. Лишь однажды он спросил мое имя и, получив ответ, вышел из комнаты.

Но все когда-нибудь заканчивается. Подошло к концу и мое лечение. Спустя полтора месяца однажды утром мужчина, сняв повязку, удовлетворенно улыбнулся и протянул мне руку. С его помощью я поднялся с кровати и, превозмогая слабость и головокружение, вышел на улицу.

Находились мы на широкой поляне где-то в чаще леса. У одного края поляны стоял деревянный дом, рядом с ним была небольшая пристройка, вроде летней кухни, в которой я и лежал. На другом конце поляны стоял большой сарай, из которого доносилось громкое хрюканье. По двору прогуливалось полтора десятка кур, роясь в соре. Прямо за домом располагался перепаханный участок леса, на котором росли различные сельскохозяйственные растения.

— Не боишься, что куры уйдут в лес? — спросил я, когда Альберик помог мне сесть на скамью, стоявшую у стены кухни.

— Не уйдут, — покачал головой мужчина. — Граница леса и двора заговорена. Ни одно животное не сможет войти на мою территорию или покинуть ее пределы. Есть хочешь?

— Да, не отказался бы от чего-нибудь, посущественнее бульона, — я попытался подняться, но голова закружилась, и мне пришлось опуститься на лавку.

— Идем в дом, — Альберик помог мне подняться. — Теперь будешь спать там.

— Я очень признателен, но почему ты мне помогаешь?

Но мужчина лишь молча покачал головой.

Еще три недели я восстанавливал силы. Бегал вокруг двора, отжимался, подтягивался, качал пресс, приседал. Конечно, в моей программе присутствовали и такие специфические виды тренировок как колка дров, таскание воды из ручья в огромную деревянную бочку, рытье новой выгребной ямы. И еще я ел, ел, ел и ел. Организму требовались питательные вещества в таких количествах, что Альберик лишь качал головой. Но я все-таки замечал на его губах легкую улыбку. Он наблюдал за делом своих рук и смотрел, как спасенный им человек набирается сил. Он спас мне жизнь и наблюдал, как она по капельке возвращается в мое тело.

Однажды утром после пробежки я подошел к бочке и с наслаждением напился. Отложив кружку, я обернулся и заметил Альберика, который стоял, прислонившись плечом к стене дома, и наблюдал за мной. Я вопросительно поднял бровь.

— Сходи к ручью, помойся. И возьми с собой это, — он бросил мне небольшой, бритвенно-острый нож. — Время пришло.

— Зачем мне нож? — Время, говоришь, пришло? Для чего, интересно, время. Хотя он прав. Засиделся я уже давно на одном месте.

— Ты себя давно видел? — хмыкнул хозяин двора. — Борода тебе абсолютно не идет.

Я коснулся лица и с удивлением обнаружил, что борода не просто есть, но и выросла до неприличных размеров. Я отправился к ручью и за полчаса привел себя в порядок, не только побрившись, но и подрезав слишком уж длинные волосы.

Вернувшись во двор, я обнаружил, что мужчина сидит за столом под раскидистыми ветвями яблони, а перед ним лежат Пьющий Души и кольца. Вот гад! Я то думал, что все мое оружие и вещи унес с собой Вестар, а они на самом деле все время были у Альберика!

Я воткнул нож в одну из ветвей и сел напротив, кивков головы указав на свои вещи:

— А где моя булава?

— Булавы при тебе не было, — покачал головой хозяин двора. — А теперь не ответишь ли мне на несколько вопросов?

— Согласен. Но потом ты ответишь на мои?

Альберик кивнул.

И я рассказал этому странному человеку свою историю. Рассказал о своем мире, который называется Земля, о границах, разделивших мой мир, о Детях Драгора и Видящем, об Инквизиции и Виссенде, о своих друзьях, которые остались в моем мире. О девушке Анне по прозвищу Тень, из-за которой я, собственно говоря, и оказался здесь. Мужчина слушал не перебивая, лишь иногда задавал вопросы и уточнял некоторые детали.

Когда я закончил свой рассказ, солнце уже перевалило за полдень. Альберик принес из кухни вареную картошку, хлеб и кувшин холодного кваса из погреба. Пока мы ели над столом висела тишина. Не знаю, поверил ли хозяин двора хоть в половину из того, что я рассказал, но задумался он надолго. Наконец, когда с обедом было покончено, Альберик отодвинул в сторону пустую кружку и внимательно посмотрел на меня.

— У меня не было бы причин верить тебе, как и не было бы смысла лечить тебя, если бы не две эти вещи, — он повертел в руках Пьющий Души. — И если бы не татуировка на твоей груди. Ведь я как никто другой знаю, что она означает. И я видел ее много, очень много раз. И в тоже время не видел ее уже более семи сотен лет.

— Ты выглядишь несколько моложе, — усмехнулся я, чтобы скрыть замешательство. Неужели этот человек сам…?

— Да. Я даже знаю, что сейчас в этом ноже находится дух человека, который уничтожил людей едва ли не больше, чем Видящий. И имя его, как и имя жреца Драгора под запретом. Ведь так, Невеар?

«Да, так, — нехотя отозвался призрак. — Но ты, Альберик, изрядная скотина. Только тебе удалось объединить перед последним сражением эльфов, орков и людей. Это не считая гномов, пегасов и единорогов. Я бы уничтожил их всех по отдельности, и сейчас все было бы по-другому».

— Ну извини, — расхохотался мужчина и тут же в голосе его звякнула сталь. — Если ты попытаешься предать этого парня Невеар, или используешь его в своих целях, я уничтожу тебя. Навсегда. Я развею твой дух над всем Вельтерроном. Ты понял меня, король?

Призрак не ответил, но было понятно, что он все прекрасно понял.

— Кто же ты такой? — спросил я. — Человек, который знает о знаке Первого Мастера, который объединил под своим командованием союзную армию, который угрожает самому сильному некроманту в мире. Кто ты?

— Я Альберик, — спокойно ответил мужчина. — И я ученик Первого Мастера.

Вот так вот. Никогда бы не подумал, что этот простой, ничем не примечательный человек когда-то был учеником величайшего героя всего Вельтеррона.

— Но тогда, — мои глаза вспыхнули, — ты знаешь, что случилось том лесу? Знаешь, чем закончился бой между демоном и твоим учителем?

— Нет, — покачал головой мужчина.

— Как же так? — моему разочарованию не было предела. — Как же так…

— Да вот так, — зло сплюнул на землю Альберик. — Учитель один ушел в горы, и больше никто его не видел. Ни демона, ни Видящего, ни Первого Мастера. И единственное, что осталось после него, это картина на холсте у бога Ткача. Но все три великих бога больше никогда не показывались на людях. Даже когда люди нуждались в их помощи. Даже когда этот, — кивок в сторону Пьющего Души, — едва не уничтожил половину всего мира. В итоге храмы опустели. Кто будет поклоняться богам, которым плевать на своих поклонников?

— И ты все это время был здесь? — удивленно проговорил я. — Жил в лесу пятьсот лет?

— Да.

— Но почему ты не пошел по стопам своего учителя? Почему не нес людям в мир знание и умения?

Альберик тяжело вздохнул. Разговор давался ему нелегко, но причину этого я пока не мог понять.

— Первый Мастер исчез, — глухо проговорил он. — Боги пропали, хотя их присутствие ощущается, иначе я ничем не могу объяснить свое долголетие. Но вера в людях погасла. Без богов и лидера они утратили веру. К тому же как только Первый Мастер пропал все моментально вспомнили, почему его избегали до того, как он обрел свои навыки.

— Мне сказали, что у него просто ничего не получалось, хотя он прилагал немалые старания. Из-за этого над ним смеялись, но не избегали.

— Ну конечно, — горько усмехнулся ученик. — Легенда как обычно утратила самую главную свою составляющую. Первого Мастера избегали лишь по одной причине. Избегали и боялись, но не смели причинить вреда и за насмешками пытались скрыть собственный страх. Дело в том, что он был таким же как и ты. Самый великий человек за всю историю Вельтеррона был некромантом.

— Вот оно что, — глубокомысленно протянул я, потому что не знал, что можно сказать в этой ситуации. — Но разве из-за этого стоит избегать человека?

Альберик пожал плечами. Да мне и не требовался ответ. Оба мы знали массу примеров, когда людей ненавидели и за меньшее. Первого Мастера просто боялись. И этот страх породил ненависть. Все-таки потусторонние сущности всегда пугали обычных людей. И скорее всего именно на этом и сыграл Видящий, когда начал собирать свою армию.

— Невеар, почему ты мне не сказал об этом? — спросил я у кинжала. — Это ведь очень важно. Первый Мастер — некромант. Такой же, как и мы.

«Это не так уж и важно, — проворчал король-призрак. — К тому же, после того как никому неизвестный юноша стал Первым Мастером, он ни разу, слышишь, ни разу не использовал свой дар».

— Почему?

«Ты у меня спрашиваешь? Возможно, ему не нужно было использовать некромантию в повседневной жизни», — съязвил Невеар. Видимо этот разговор был ему неприятен.

— Альберик, но как тогда Первый Мастер получил все свои навыки?

— Не знаю.

— Он что, вообще никому ничего не рассказывал?

— Об этом никому и ничего.

Я налил себе еще квасу. Похоже тайна Первого Мастера пропала вместе с ним. И никто кроме Ткача, Кузнеца и Гончара мне ничего не расскажет. Или… Ведь Видящий был там. А значит, он знает, чем закончился бой Первого Мастера и демона.

— Ты поможешь мне найти Видящего? — спросил я, прихлебывая из кружки.

Над столом повисло напряженное молчание.

— Извини, — мужчина пожал плечами. — Я лишь могу предположить, где его искать. Отправиться с тобой я не могу. Да и не хочу. На тебе знак Первого Мастера, так что похоже тебе придется закончить то, что начал мой учитель.

«Я помогу, — неожиданно проговорил некромант. — Мы все равно неразлучны, так что я не вижу причин не помочь тебе».

— Что ж, и на том спасибо, — вздохнул я.

— Я могу помочь тебе кое в чем другом, — Альберик поднялся. — Например, научить драться.

Я не сдержался и громко фыркнул.

— Это я и так умею, — я с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться в голос.

— Вот это мы сейчас и проверим. Идем со мной.

Ученик привел меня на квадратную, утоптанную глиняную площадку. Поставил меня в центре, сам стал напротив.

— Готов? — спросил он.

— Готов, — я встал в стойку, все еще усмехаясь.

Альберик рванулся ко мне. Я прекрасно видел все его движения. Тело мое уже полностью восстановилось, и я был уверен, что этот спарринг всего лишь проверка. Вот мужчина приблизился ко мне. Вот он замахнулся. Сейчас я легко отобью этот удар. А еще лучше сейчас контратаковать левой. Мой кулак устремился вперед, и тут…

Силуэт Альберика внезапно смазался, и он исчез из моего поля зрения. Ни один человек не может двигаться с такой скоростью. И, тем не менее, там, где полсекунды назад был ученик Первого Мастера, теперь никого не было. Обернуться я не успевал, поэтому через мгновение уже лежал на земле, сбитый простой подсечкой.

Поднявшись на ноги я вновь встал в стойку, но через несколько секунд снова оказался на земле. И еще раз, и еще, и еще. После десятой попытки я опустил руки.

— Как ты это делаешь? — спросил я, вытирая тыльной стороной запястья пот со лба.

— Научить? — усмехнулся Альберик.

— Еще бы!

«А еще научи его смешивать и разделять потоки энергии, — добавил Невеар. — Я, на самом деле, отвратительный учитель».

— Кретин, тупица, безмозглый осел! — на два голоса, один реальный, другой мысленный, вопили мои наставники.

Если с физической тренировкой все было предельно просто, и сломать заслоны в энергетических потоках тела для меня было хоть и тяжело, но вполне выполнимо, то управлять потоками магической энергии я пока не мог вовсе.

Казалось бы, что сложного. Вот тебе жгут из разноцветных нитей, сплетенных между собой. Берешь и разделяешь его на отдельные мотки, а потом из нужных тебе мотков берешь по ниточке и переплетаешь друг с другом. Затем, со временем можно было научиться отделять и переплетать нити не сматывая их в мотки. Вроде бы все просто? А вот ничего подобного. Нитей было столько, что я с трудом мог отделить хотя бы одну. Раньше я, не задумываясь, просто черпал необработанную энергию и уже используя свои собственные силы преобразовывал ее в некромантию. А сейчас я начал задумываться над тем, как управлять энергией и именно это сбивало меня с мысли. Когда я начинал разбирать жгут из нитей, я настолько концентрировался на этом занятии, что не замечал ничего вокруг. К тому же если я начинал с утра отделять нити, то в мотки они превращались только к вечеру.

— Безнадежно, — махнул рукой Альберик. — Темный, тебя же никто не просит смешивать воду и воздух.

С этими словами от заставил компот в своей чашке вытянуться в струнку, а налетевший поток ветра тут же закрутил ее в спираль.

— Тебе всего лишь нужно добавлять другие виды магии к своей. Той, которую ты знаешь лучше всего. В чем проблема?

«Проблема в том, что он слишком сильно напрягается. Боится ошибиться, — вздохнул Невеар. — Ему нужно расслабиться. Не думать о том, что он делает».

— Полтора месяца прошло, — зло сплюнул ученик. — Я научился этому за двенадцать дней.

«А я за пять, но это не показатель», — усмехнулся Невеар.

Я сидел на земле и слушал препирание своих друзей. Прошло уже три с половиной месяца с тех пор, как я попал к Альберику. И хотя лето уже должно было давно закончится, листья на деревьях все так же зеленели, а солнце светило ярко и согревало теплом землю. Может, в этих краях вообще не бывает зимы? Никто мне об этом не говорил, а спрашивать я не хотел. В любом случае, задерживаться дальше здесь не имело никакого смысла. Конечно, я буду продолжать попытки распутать клубок, но этим можно заниматься и в дороге. А пока я буду полагаться на помощь Невеара.

О своем решении я и сообщил Альберику на следующий день. Ученик Первого Мастера внимательно посмотрел мне в лицо, а затем согласно кивнул.

— Ты прав, — проговорил он. — Больше задерживаться тебе не имеет смысла. К сожалению, все твои вещи, кроме этих странных штанов, пришлось выбросить. Твой свитер и рубаха были безнадежно испорчены, а в таких ботинках ты себе только ноги отпаришь. Не по нашей погоде ты оделся. Так что возьмешь пока на первое время.

Мужчина протянул мне коричневые ботинки без шнурков, пошитые из мягкой кожи и светлую рубаху с коротким рукавом.

— Черного нет, — развел руками Альберик, когда я скептически осмотрел предложенные вещи.

— Разберусь, — буркнул я, облачаясь в предложенную одежду. Колья я заткнул сзади за пояс крест накрест, Пьющего Души повесил спереди. Колбу с эликсиром положил в сумку, так же предложенную хозяином двора. — Не хочу показаться слишком наглым, но у меня совсем нет денег.

— А у меня они откуда? — удивился Альберик. — Впрочем, у меня кое-что есть для тебя.

Он ушел в дом и, вернувшись, протянул мне крупный рубин, три небольших, с ноготь большого пальца изумруда и небольшую круглую жемчужину.

— Я думаю, этого хватит на первое время, — пробормотал мужчина. — Я не знаю, какую цель ты преследуешь на самом деле, и что на тебя возложили боги, но мне кажется, что свою миссию я выполнил. Надеюсь, ты станешь достойно носить знак Первого Мастера. Идем, я провожу тебя до опушки.

Оказалось, что от края леса двор ученика находится всего в пяти километрах. Когда мы вышли из-под сени ветвей, кусты рядом раздвинулись, и на опушку вышел единорог.

Альберик улыбнулся и потрепал его по загривку.

— Если бы ни он, я бы никогда не нашел тебя. У меня бы и мысли такой не появилось: пойти погулять на луг. Я думаю, Видящего тебе следует искать в горах. Там, куда ушел Первый Мастер и где находится последний оставшийся в целости алтарь Драгора. Туда никто не ходит уже много веков и именно поэтому тебе следует поискать в горах. Так что сейчас твой путь лежит на восток.

— Еще нет, — я нехорошо усмехнулся и посмотрел на видневшиеся на северо-западе башни замка леди Милады. — У меня еще есть один неоплаченный должок.

— Как знаешь, — пожал плечами ученик Первого Мастера. — Теперь ты сам по себе.

— Спасибо тебе, Альберик, — я пожал ему руку. — Спасибо за все.

— Уходи, — вдруг резко отвернулся от меня мужчина. — Ненавижу прощаться. Удачи тебе, Темный. Что-то мне подсказывает, что она тебе понадобится.

Он развернулся и быстро скрылся в лесу. Единорог потрусил следом.

«Вперед, Темный, — подбодрил меня Невеар. — Поставим этот мир на уши».

Кажется, в собственном мире король-призрак чувствовал себя все лучше и лучше. И как мне казалось, на родной земле, даже будучи призраком, он восстанавливал свои силы.

Я поправил на плече сумку и направился в сторону замка. Паук на моей груди шевельнулся и еще на один виток приблизился к находящейся в центре паутины бабочке.

 

Глава вторая. Леди Милада

На тракт я выбрался километрах в десяти от городских стен, когда солнце едва перевалило за зенит и припекало достаточно сильно. Дорога была накатанной, и было видно, что ей пользовались часто и что за ней следят. Отряхнув с джинсов налипшие репейники, дурнишник и лопухи, я направился в сторону замка.

Дорога, как ни странно, вела не прямо к городу, а уходила влево и делала большой крюк, огибая обширные виноградники. Ягоды на крупных гроздьях уже почти приобрели глубокий фиолетовый оттенок, а значит, по земному календарю здесь была где-то середина августа. А возможно начало сентября. На полях стояло несколько пугал, но работающих людей видно не было. Интересно, они не боятся, что кто — то просто сопрет весь виноград?

Минут через пятнадцать я расслышал стук копыт, и вскоре меня догнала телега, запряженная серой в яблоках лошадью. На облучке сидел мужчина лет пятидесяти, а вся телега была доверху загружена крупной репой.

Поравнявшись со мной, мужчина придержал вожжи и целую минуту ехал рядом, с интересом меня разглядывая. Сперва я делал вид, что ничего не происходит, но потом мне это надоело. Не сбавляя шага, я повернул к вознице лицо.

— Подвезете до города? — поинтересовался я.

Мужчина хмыкнул, внимательным, оценивающим взглядом посмотрел на мой нож, затем выразительно покосился на лежащий рядом топор.

— Подвезу, отчего же не подвезти, — кивнул крестьянин, видимо решив, что его оружие помощнее моего будет.

Он слегка подвинулся, и я прямо на ходу вскочил на облучок и сел рядом. Мужчина прихлестнул лошадь, и та побежала чуть быстрее.

— Хорошая лошадка, — проговорил я, перекладывая котомку себе на колени. — За сколько можно купить такую красавицу?

— Да, хороша Милка, — кивнул возница. — За семь серебрушек можно сторговать, если через знакомых, а так, на рынке не меньше золотого придется выложить. А с чего ты так интересуешься? — внезапно спохватился он.

— Да вот лошадку хочу прикупить, — пожал плечами я. — Но в здешних ценах плохо разбираюсь.

— То-то я смотрю, не похож ты на местного. Штаны необычные, да и вообще веет от тебя чужими краями. Издалека к нам пожаловал?

«Даже не представляешь, насколько издалека», — подумал я, а вслух сказал:

— Да. Из-за леса.

— Ты прошел через лес? — от изумления возница чуть не выронил вожжи.

— Ну не совсем, — я почувствовал какой-то подвох в его вопросе. — Я обошел его с востока.

— Ааааа, — протянул он. — Тогда ясно. Впервые в наших краях?

— Впервые, — я кивнул. — Вот и хотелось бы узнать о здешних ценах из уст обычного человека, а не торговца, который попытается слупить с меня три шкуры.

— Что ж, тогда ты обратился по адресу, — усмехнулся мужчина. — Кстати, я Истар.

— Темный, — мне хотелось придумать себе какое-то имя, но ничего нормального в голову не пришло. — Как называется город, к которому мы держим путь?

— Это Стария, — охотно начал рассказывать мужчина. — Правит им и прилегающими землями дочь покойного барона Пьера леди Милада. Красавица наша госпожа, но уж больно честолюбивая. Любит, чтобы все было только так, как она хочет и никак иначе. В городе проживает около тысячи жителей. Это не считая тех трех сотен, которые прислуживают и живут в замке.

— Леди прислуживает триста человек? — я с трудом мог понять, как в таком небольшом с виду замке помещается столько людей.

— Да. Хотя половина из них — это ее гвардия. Госпожа набрала себе много наемников из числа северян.

— А виноградники? Неужели никто не боится, что их могут обнести?

— Обнести? Ну, ты меня насмешил, — Истар действительно рассмеялся. И внезапно заорал: — А ну прочь с дороги, бродяги!

Бредущая по тракту пара мужиков, заросших и немытых, поспешно отошли на обочину, давая дорогу Милке.

— И откуда они только берутся, — проворчал возница. — Еще полгода назад на дорогах не было столько сброда. А насчет виноградников… Всех своих здесь знают наперечет, а разбойников Вестар разогнал на целый день пути в округе от замка.

— Вестар? — я сделал вид, что первый раз слышу это имя.

— Начальник стражи нашей госпожи. Он и всех во где держит, — Истар поднял к небу сжатый кулак.

Тракт наконец-то повернул в сторону города, и до ворот осталось всего пара километров.

— Я так понял, Истар, ты хорошо знаешь город, — после непродолжительного молчания проговорил я. — Не подскажешь, где я могу найти комнату на ночь?

— А так у нас почитай приличное место только одно. На самой рыночной площади. Я как раз направляюсь туда, так что если хочешь, могу подбросить к самым дверям постоялого двора.

— Я буду очень тебе благодарен. Но, к сожалению, мне нечем заплатить за твою доброту.

— За доброту денег не берут, — усмехнулся Истар.

Я усмехнулся. В наше время очень редко можно услышать такие слова. Тем более, что сказано это было абсолютно честно, без всякой фальши в голосе или разочарования от того, что я не могу заплатить.

Телега проехала сквозь ворота. Два стражника лениво проводили нас взглядом, даже не спросив пошлины и не проверив груз. И это стража, которую держат в стальном кулаке?

Сам город полностью соответствовал моему представлению о средневековой архитектуре. Пятнадцатиметровые стены из грубо отесанного камня, широкие дубовые ворота и подъемная решетка окружали небольшой городок, в центре которого собственно и стоял замок леди Милады. Узкая центральная улица, по которой с трудом можно было проехать на телеге, еще более узкие улочки, по которым можно было пройти разве что боком, заблеванные и залитые помоями. Крошечные покосившиеся домики, стоящие практически вплотную к стене города и друг к другу. Типичный трущобный район. Но вскоре он закончился, и колеса телеги запрыгали на брусчатке. Дома по краям стали выше, на окнах появились цветы в горшочках. Мостовая стала шире, а люди, прогуливающиеся по мостовой, одеты намного чище и ярче. Пару раз встретились отряды стражников по пять-семь человек, но и они не проявили к нашей телеге никакого интереса.

Вскоре дорога еще больше раздалась вширь, и телега выкатилась на большую круглую площадь. Насколько я понял, это и был пресловутый рынок. В центре площади стоял фонтан, вокруг которого в форме буквы П расположились телеги, похожие на ту, которой правил Истар. Вокруг них суетились люди, в основном дамы с корзинками, но были и мужчины, и несколько ребятишек, шнырявших под телегами.

— Спасибо, Истар, — поблагодарил я, спрыгивая с облучка. — Удачной торговли.

— Тебе спасибо за компанию, — усмехнулся возница. — За доброту денег не берут.

Он направил Милку к фонтану и припарковал свою телегу в общий ряд. К нему тут же устремилось несколько хозяек, и мужчина, приветливо улыбнувшись, взобрался в кузов и начал выкладывать перед дамочками свой товар.

А я отправился осматривать местные достопримечательности.

Надо сказать, что торговые точки не ограничивались телегами из ближайших деревень. В домах, окружающих площадь так же располагались всевозможные лавки и магазины. Портной, пекарь, кондитерская лавка. А вот и пресловутый трактир. На вывеске был нарисован насаженный на вертел молочный подсвинок, а сама вывеска гласила: «Жареный поросенок». Что ж, более оригинального названия не стоило ожидать. Я направился было к двустворчатым дверям постоялого двора, но сделав пару шагов, остановился. Денег ведь у меня по-прежнему не было. Не платить же за комнату и обед целым изумрудом. Нужно камешки разменять.

— Девушка, не подскажите, где я могу найти местного ювелира, — спросил я у проходившей мимо женщины лет тридцати.

Но та дико покосилась в мою сторону и поспешила отойти на другую сторону дороги, не проронив ни слова.

— Да уж, — усмехнулся я себе под нос. — Культурой от тебя, Темный, так и прет.

Вздохнув, я открыл дверь и вошел в трактир. Стоявший у входа вышибала проводил меня внимательным взглядом, но с места не двинулся. Пройдя мимо деревянных столов, с которых еще даже не сняли табуреты, я подошел к трактирщику, который протирал стойку. Справа от стойки находилась дверь, ведущая на кухню. Слева поднималась лестница на второй этаж.

— Чем могу быть полезен? — отложив в сторону тряпку, поднял на меня взгляд толстый, усатый трактирщик.

— Я хотел бы снять у вас комнату на ночь и получить обед и ужин, — я оперся локтями о стойку.

— Так в чем проблема? — не понял мужчина.

— Дело в том, что у меня нет денег, — я слегка пожал плечами. — Но у меня есть вот это.

Я положил перед трактирщиком один из трех мелких изумрудов.

— Вообще-то я намеревался продать его ювелиру, но не знал, где его отыскать, а женщина на улице почему-то не захотела показать мне дорогу.

— Ювелира у нас в городе все равно нет, — пожал плечами мужчина. — Вряд ли тебя пустили бы в замок. Единственный ювелир служит леди Миладе. Но я могу купить у тебя этот камень за, скажем, тридцать золотых.

«Вот гад, — завопил Невеар. — Этот камень стоит минимум пятьдесят».

— Этот камень стоит минимум пятьдесят, — повторил я слова некроманта для трактирщика.

— Тридцать пять.

— Сорок пять.

— Сорок.

— Сорок два. И сразу вычти из них стоимость комнаты и обеда.

— Ладно, — проворчал трактирщик. Он сгреб изумруд и скрылся за дверью кухни. Вернувшись, протянул мне два мешочка на завязках. В одном звенело золото, в другом серебро. — Обед подавать сейчас?

— Суп с курятиной, маринованные грибы и бокал пива. Я вернусь через двадцать минут.

Бросив мешочки с деньгами в сумку, я отправился к портному и через десять минут уже облачился в черную, с длинными рукавами рубаху и черные сапоги со шнуровкой из мягкой кожи. Портной алчно зыркал на мои джинсы, пару раз даже порывался пощупать их, но в итоге так и не осмелился попросить меня снять с них мерки.

Вернувшись в трактир, я в одиночестве пообедал и снова отправился в город. Глупо было, конечно, и надеяться, что я просто смогу войти в замок, но прогуляться вокруг и оценить обстановку, мне никто не помешает.

Конечно, замок был окружен своей собственной стеной. Она была пониже, чем городская, но выглядела, попрочнее, что ли. У стен замка росла зеленая, скошенная трава. И цветы. Невероятно много цветов. Кусты белых, желтых, красных роз росли повсюду, благоухая на всю округу. Стражники у ворот были не в пример серьезнее, чем у входа в город. Пробраться незамеченным в замок вряд ли удастся даже под покровом ночи. Просто подойти к охранникам и попросить их позвать Вестара я не мог. Если их там действительно полторы сотни, то я точно познакомлюсь с местным палачом.

Как вариант можно подождать, пока викинг опять отправится ловить единорога, дать по голове и отобрать свою булаву, но неизвестно, сколько его придется ждать. К тому же не вариант, что наша вторая встреча не закончится так же как и первая.

«Ну и как ты собираешься вернуть свое оружие? — ехидно поинтересовался призрак. — Может быть, Вестар захочет тебе ее продать?»

— Очень смешно, — буркнул я, поворачиваясь спиной к замку. — Попытаюсь узнать о нем побольше. Он же выходит в город. Попить пива, сходить к любовнице. А сейчас мне нужно купить лошадь.

Но купить лошадь мне не удалось. Когда я вернулся на рынок, последняя телега, поскрипывая колесами, уже скрывалась за поворотом дороги. Побродив по опустевшей площади еще полчаса, я вернулся в трактир. Там было довольно людно, и вышибала уже не сидел на стуле, а стоял у дверей, внимательно наблюдая за сидевшим в зале народом.

Я прошел мимо него и занял пока еще свободный стол у стены. Ко мне тут же подошел хозяин. Остановился рядом, ожидая заказа.

— Яичницу с ветчиной, сухарики с чесноком и пива, — продиктовал я и сделал знак трактирщику наклонится ближе. — И, хозяин, я издалека. Найди мне собеседника, у которого можно узнать свежие новости.

Толстяк кивнул и отошел от стола, на ходу пряча в карман полученную от меня серебряную монетку.

Дожидаясь заказа, я разглядывал собравшихся в трактире людей. Несмотря на то, что народу было довольно много, зал казался пустым. Я попытался отыскать причину такого несоответствия и вскоре понял, в чем дело: мужчины, собравшиеся в трактире, были какими-то вялыми, а в лицах у многих из них вообще не было никаких эмоций, кроме опустошения. Шахтеры из шахты выходят и то более живыми. А эти…

Хотя, надо признать, таких было немного. Из трех десятков человек, собравшихся в трактире, «пустых» было всего пятеро, но и остальные выглядели измотанными. Нет, я понимаю, конец дня, все работали и устали, но не до такой же степени.

Подошел трактирщик, поставил передо мной тарелку с яичницей, глубокую миску с сухариками и глиняную запотевшую кружку с пивом. Я кивнул и сделал большой глоток. Кинул в рот горсть сухариков и принялся с хрустом жевать продолжая размышлять на странным феноменом.

Вышибала и трактирщик уставшими не выглядели, как и продавцы, которых я сегодня видел. Женщины, хоть и какие-то перепуганные, выжатыми не выглядели, а вот обычные рабочие вовсе не походили на нормальных людей.

Интересно, что же в этом городе со всеми мужиками происходит. Хотя, какое мне дело до всех этих людей?

Звон упавшей кружки на мгновение отвлек мое внимание, а когда взгляд вернулся к столу, напротив меня уже кто-то сидел. Не смотря на то, что человек сидел на стуле, я сразу определил, что он не высок ростом. Все тело моего гостя скрывалось под темно-серым плащом, на голову был наброшен капюшон.

— Разрешите составить вам компанию? — незнакомец откинул капюшон и оказался незнакомкой. Довольно красивой незнакомкой. Темные волосы уложены в прическу каре, глубокие темные глаза на бледном, с тонкими, немного угловатыми чертами лице. Губы, подведенные ярко-алой краской, приоткрылись в легкой усмешке.

«Женщины! Здесь совсем нет женщин!» — мелькнула в голове мысль, а вслух я сказал:

— Буду рад, если такая красивая девушка разделит со мной ужин. Что тебе заказать?

— Пива, — девушка расстегнула завязки плаща, и я увидел, что одета она в черные кожаные брюки, заправленные в высокие сапоги без каблуков и серую блузку.

— И все? — я сделал знак трактирщику подойти ближе.

Тот моментально оказался рядом и склонившись к моему уху прошептал:

— Я нашел вам собеседника, господин, скоро он будет здесь.

Я удивленно приподнял бровь и посмотрел на девушку, потом так же тихо ответил:

— Уже не стоит. Я нашел себе приятную компанию. Два пива.

— Но, господин, — толстяк ошарашено посмотрел на мою гостью. — Это же женщина!

— И что?

— Леди Милада запрещает своим подданным общаться с чужими женщинами после захода солнца.

— Ну, я не ее подданный, так что свободен.

Что-то странное творится в этом маленьком городке. Что-то очень странное.

— То есть тебя послал не толстяк? — спросил я, когда хозяин сокрушенно качая головой, принес нам две кружки пива и снова отправился за стойку.

— Конечно нет, я здесь сама по себе, — девушка вальяжно развалилась на стуле и сделала несколько глотков. — Кстати, меня зовут Кира.

— Темный, — я отправил в рот кусок ветчины, прожевал его и спросил: — Почему в таком случае ты села за мой стол?

— Ты мне понравился, — расхохоталась девушка. — А на самом деле ты не похож на местных. Слишком живые у тебя глаза.

— Я приезжий.

— Вот поэтому я и хотела тебя предупредить. Уходи из города. Чем быстрее, тем лучше. Иначе станешь похож на них.

Кира обвела рукой зал. Пятеро мужиков с мраморными лицами машинально жевали и подносили ложки ко рту, не особо заботясь о том, что у них в тарелках. Остальные иногда перебрасывались ленивыми, ничего не значащими фразами. Это было неправильно. В трактир люди ходят расслабиться, а просто похлебать супчика можно и дома за столом. Было такое ощущение, что это тела действуют по привычке, автоматически, в то время, как души уже давно ушли в другой мир.

— Я не могу уйти, — покачал я головой. — Мне нужно забрать свою одну вещь у Вестара.

— У Вестара? — теперь девушка не улыбалась, а взгляд ее стал озабоченным. — Вестар лучший боец на много дней пути в округе, а на земле леди Милады его сила практически неограниченна.

— У меня была возможность убедиться в его мастерстве. Но, может, ты мне расскажешь, что происходит в этом городе?

Темные глаза удивленно распахнулись, а потом девушка прищурилась и посмотрела на меня совсем уж оценивающим взглядом.

— Ты что, совершенно ничего не знаешь?

— Абсолютно, — кивнул я и отправил в рот очередную порцию сухариков.

— Тогда нам предстоит долгий разговор, — Кира слегка разочарованно поглядела в опустевшую кружку.

— А нам здесь не помешают?

— По-моему, этим куклам уже все равно.

— Хозяин на куклу не похож, — вздохнул я. — Трактирщик! Еще пива и жареной рыбы принеси.

Через несколько минут перед нами стояли еще две кружки с пивом и блюдо с жареными карасями.

— У старого барона Пьера и его супруги очень долго не было детей, — начала рассказывать Кира после недолгого молчания. — Никто из лекарей не мог объяснить причину этого несчастья, но факт оставался фактом: забеременеть баронесса не могла. Наш господин разослал гонцов по всему королевству и даже за его пределы в поисках лекаря, который смог бы помочь нашей госпоже, но все попытки были тщетны.

И тогда Пьер решился на отчаянный шаг. Он решил прибегнуть к магии и обратился к одному из колдунов с севера. Говорили, что самые сильные колдуны и ведьмы живут именно там, ведь их боги были с ними, в отличие от наших. Маг обещал помочь, но в замен потребовал отдать ему ребенка в ученики, когда тому исполниться восемнадцать. Барон скрепя сердцем согласился, и через год у него родилась дочь. Но родители недолго радовались своему счастью. Через два года скончалась баронесса, при весьма странных обстоятельствах. Не проснулась однажды утром, хотя ей было всего тридцать пять лет. И барон Пьер остался один со своей крошкой. Девочка росла и ни в чем не нуждалась. Она была милой, умной и любознательной, а о ее доброте слагали песни. Ее красотой восхищались, уже когда ей исполнилось пять лет. Барон нанял для девушки лучших учителей, которые обучили девушку всему, что должна знать истинная леди. В общем, все было просто замечательно, пока Миладе не исполнилось восемнадцать. В тот же день явился северянин и забрал девушку с собой. И старый барон не посмел нарушить свое слово, хотя очень не хотел отпускать дочь с колдуном.

Кира вздохнула и отправила в рот кусочек рыбы. Задумчиво его прожевала и продолжила:

— Два года о девушке не было ни слуху, ни духу. А полтора года назад она вернулась в сопровождении полусотни северян, командовал которыми Вестар. Барон встретил дочь как полагается, со всеми почестями, и через неделю умер. Просто сгорел за два дня от неизвестной болезни. И для Старии начались трудные времена. Женщинам запретили одеваться в яркие наряды, появляться в общественных местах, а мужчины, все кроме тех, которые служат в замке и торговцев, стали со временем походить на такие вот куклы. Экономика Стари значительно покачнулась, ведь много денег стало уходить на совершенно бессмысленные балы и приемы, на которые, тем не менее, не приглашали никого кроме близких соседей. Некоторые пытались роптать, но Вестар быстро заткнул недовольным глотки.

Она помолчала, а потом добавила:

— Миладе всегда доносят о том, что в ее владениях появился новый мужчина. Она всегда ласкова и приветлива с гостями, зовет к себе в замок, оставляет на ночь, но утром мужчины становятся вот такими вот зомби. И остаются в городе, забыв кто они и откуда приехали. Именно поэтому тебе нужно бежать.

— Какое тебе дело до меня? — я глотнул пива.

— Просто хотела предупредить. В тебе есть что-то такое, — девушка неопределенно пошевелила пальцами. — Завтра утром во дворе замка леди Милады будет проходить турнир, на котором наша госпожа будет отбирать себе новых стражников. Экзаменатором выступит, разумеется, Вестар. Это твой шанс. Кстати, говорят, начальник охраны вхож в спальню к баронессе.

Я прикрыл глаза.

— То ты говоришь, чтобы я убирался, то сама подсказываешь, где я могу встретить Вестара. Какую цель ты все-таки преследуешь? — спросил я, но ответа не дождался.

Открыв глаза, я обнаружил, что за столом уже никого нет. Кира исчезла так же быстро и бесшумно, как появилась.

«Что думаешь?» — поинтересовался я, поднимаясь к себе по лестнице.

«Думаю, она преследует какие-то свои цели, отговаривая, а потом стравливая тебя с Вестаром, — ответил некромант. — Как и любой из нас».

«В любом случае, завтра я разберусь с северянином, а потом исчезну из этого города. Не стоит беспокоиться».

Войдя в свою комнату, я быстро разделся и нырнул под одеяло, даже не разжигая свет. Едва голова коснулась подушки, как я уже спал.

Проснулся я из-за нарастающего гула за окном. Одевшись и приведя себя в порядок, я распахнул створки и выглянул на улицу.

Похоже, зрители и участники пресловутого турнира были не только жителями города и окрестностей, но и приезжали издалека. Например, вон тот рыцарь, закованный в латы, не поднимающий забрала, с боевым топором у пояса явно был в пути больше трех дней. Дорожный плащ запылился, стальные сапоги забрызганы грязью. Или вот этот толстый вельможа в сопровождении десятка слуг. Знаменосец, оруженосец, похоже даже личный повар.

Но насколько я понял, зрителей было куда больше, чем участников. Возможно, желающих стать стражником баронессы было действительно немного, а возможно, многие просто боялись Вестара. Вестара ли?

Я спустился в обеденный зал и подошел к стойке. Трактирщик исподлобья посмотрел на меня, но ничего не сказал. Под левым глазом у него темнел фиолетовый синяк. Я бросил взгляд на вышибалу, но того на месте не оказалось. Похоже, я вчера проспал что-то интересное.

— Через сколько начнется турнир? — спросил я, облокачиваясь о стойку.

— Через пару часов, когда солнце приблизится к зениту, — хмуро ответил хозяин. — Господин хочет посмотреть?

— Господин хочет поучаствовать, — усмехнулся я. — Жареных гренок с вареньем и стакан сока.

— Одну минуту, — толстяк скрылся за дверцей кухни и вскоре вернулся, неся блюдо с гренками, розетку с малиновым вареньем и стакан темного, синеватого сока.

Я осторожно пригубил из стакана и ощутил специфический, кисловатый вкус.

— Что это? — удивленно посмотрел я на стакан. Сок был неплох, весьма неплох.

— Господин незнаком с этим напитком? — на губы трактирщика вползла улыбка. — Обычный виноградный сок с наших виноградников мы разбавляем соком желтой мяты. Это и придает напитку такой специфический вкус.

Я кивнул и принялся за еду, но через какое-то время заметил, что трактирщик внимательно за мной наблюдает. Не переставая жевать гренку, я вопросительно посмотрел на толстяка.

— Не стоит тебе участвовать в этом турнире, — покачал головой трактирщик, переходя на «ты». — Во-первых, ты все равно не победишь, во-вторых, оно того не стоит.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что леди Милада сделает из тебя такую же куклу, как и из жителей нашего города. Вчера ночью сюда пришли стражники и велели мне всех приезжих направлять на турнир. Но я устал. Устал смотреть на живые трупы, которые каждый день приходят в мой трактир. Устал смотреть, что делает с нашим городом леди Милада. Это совсем не та девочка, которую любило все баронство. Но мне некуда идти. А ты уходи, парень, уходи из города.

— Нет. — Я допил сок и поднялся. — Мне необходимо сразиться с Вестаром.

— Ты сумасшедший, — охнул трактирщик. — Я еще никогда не встречал человека, который так настойчиво ищет смерти.

— Да с чего вы все взяли, что я ему проиграю? — вспылил я. — Все поголовно твердят, что Вестар самый лучший воин на много миль вокруг, но я уже встречался с ним и ничего особенного не заметил. Ему тогда крупно повезло, что он остался жив.

— Но, господин, — трактирщик затрясся и пригнулся, втянув голову в плечи. — За полтора года северянин не проиграл ни одного раза. Его даже никому не удалось задеть.

— Значит, я буду первым, — буркнул я и вышел из трактира, с оттяжкой саданув дверью о косяк.

Поток людей в сторону замка уже начал иссякать и я решил, что мне тоже пора выдвигаться.

Ворота были широко распахнуты, решетка поднята, и большинство людей плотным кругом стояли во дворе замка. Как я и говорил, зрителей было куда больше, чем участников. Как ни странно, но в толпе не было ни одного человека с мраморным лицом. Все собравшиеся люди были живыми и веселыми, в толпе слышались громкие разговоры, звучали смешки.

Подойдя к толпе, я осмотрелся. Двор замка был довольно велик и, что меня удивило больше всего, внутри не было никаких построек. Только чистая, недавно вымытая, уложенная брусчаткой мостовая. Справа и слева от ворот располагались лестницы, по которым можно было подняться на стену. С многочисленных окон замка на улицу опускали свои ветви вьющиеся цветы. Прямо напротив ворот так же две лестницы полукругами расходились в стороны и сходились у самых дверей, ведущих, как я понял, внутрь замка. В этом месте лестницы, сходясь, образовывали нечто вроде балкона, на котором сейчас стоял Вестар, внимательно наблюдая за собравшимися людьми. Одет он был в кожаные штаны и жилет, распахнутый на груди. За спиной у него висела излюбленная секира, а у пояса была пристроена моя булава. Я криво усмехнулся. Значит, начальник стражи научился ею пользоваться. Впрочем, времени у него было предостаточно.

— Ты все-таки здесь, — раздался рядом знакомый голос и, обернувшись, я увидел Киру. — Но чем же ты собираешься сражаться?

— Мое оружие всегда при мне, — я скрестил на груди руки. — Не хочешь поставить на меня деньги?

— Ты что, собираешься драться голыми руками? Интересно посмотреть, как ты будешь бить кулаком по латам.

— Ну, вот и посмотришь, — я хмыкнул и начал проталкиваться через толпу.

Войдя внутрь человеческого круга, я обнаружил помост, размерами чуть больше обычного боксерского ринга. Помост находился на высоте около метра над землей и канатами огражден не был. Рядом с ним стоял длинный письменный стол, за которым восседали пятеро стариков.

«Судьи», — сходу определил я. И не ошибся.

Вестар спустился с лестницы и что-то шепнул одному из стариков. Тот тут же поднялся и тонким голосом пропищал:

— Начинается запись на турнир. Поединки проводятся любым оружием, кроме стрелкового и метательного. Поединок продолжается до тех пор, пока один из противников не сдастся, не будет выброшен с помоста или не погибнет. Победитель турнира автоматически будет принят в личную гвардию леди Милады. Так же победитель сможет сразиться с самим Вестаром, — красноречивый жест рукой в сторону северянина, — за пост начальника стражи. Ну-с, приступим.

К столу сразу шагнуло несколько человек, в том числе уже виденные мной рыцарь в доспехах и полный господин, уже облачившийся в кольчугу и держащий в руке тяжелый полутораметровый двуручник. Рыцарь, так и не поднявший забрала, сжимал в руке свой боевой топор. За спиной его висел щит. Еще тремя участниками стали стражники, которые, видимо, стремились перевестись из городской стражи в личную. Двое крестьян, один с топором, другой вообще с вилами. Ну и я. С Пьющим Души и двумя кольями.

Восемь человек, четыре пары. Все как в обычных соревнованиях. Только с вероятностью умереть пятьдесят на пятьдесят.

К столу я подошел последним, не поднимая головы, записал свое прозвище на лист пергамента.

— Темный? — вопросительно поднял на меня взгляд судья.

— Угу, — я отвернулся.

Но едва сделал пару шагов, как меня окликнули.

— Ты! Это же ты!

Я обернулся. Вестар быстро подошел ко мне и, наклонившись к моему лицу, прошипел:

— Что ты здесь делаешь? И как ты смог выжить?

— Я лишь пришел за своей вещью, — я спокойной посмотрел ему в глаза сквозь спутанную челку. — Если ты отдашь булаву, мне не придется участвовать в этом дурацком турнире, а потом драться еще и с тобой.

— Обойдешься, — хмыкнул Вестар. — Я мог бы сейчас отдать приказ и тебя бы схватили. Но, как и в прошлый раз, я убью тебя сам. И на тот раз убью окончательно.

— Если бы да кабы, да во рту росли грибы, — пробормотал я и отошел к помосту, где дожидались жеребьевки остальные участники турнира.

Жеребьевка происходила обычным дедовским методом. Имя каждого написали на бумажке, кинули их в сумку и вытаскивали по две. Конечно же, вытаскивали абсолютно честно, поэтому я нисколько не удивился, когда рыцарь и вельможа попали на крестьян, двое гвардейцев встретились друг с другом, а мне достался третий стражник, еще совсем мальчишка, вооруженный шпагой с очень красивым эфесом. Было видно, как сильно он волнуется. Непонятно, почему он вообще решился на участие в турнире.

— Первый поединок, — объявил все тот же судья. — Сэр Пауль, странствующий рыцарь, против крестьянина Сурка.

Закованный в латы мужчина поднялся на помост, следом за ним взобрался крестьянин с вилами. Старик дождался, пока поединщики разойдутся на разные стороны помоста и скомандовал:

— Начали!

Никто не ожидал, что крестьянин начнет атаку, но именно Сурок, подбодрив себя громким криком, бросился на рыцаря, выставив вилы вперед. Пауль ждал до последнего момента, выставив щит вперед, подперев его левым плечом, сжимая топор в правой руке. Я поразился его хладнокровию, пусть он и в латах, но вилы могли их и пробить. И все же рыцарь ждал.

В последнее мгновение перед самым столкновением Сурок внезапно изменил направление вил и послал их чуть выше щита, целы в щель забрала. Я мог поклясться, что видел, как блеснули глаза Пауля, а затем он резко отбил вилы щитом, одновременно разворачивая корпус. Острие сельскохозяйственного орудия резко ушло вверх, а когда опустилось, следом за ним опустился и топор рыцаря. Послышался хруст, и Сурок с удивлением принялся разглядывать оставшийся у него в руке обломок древка. Пока он раздумывал, стоит ли продолжать, Пауль просто попер на него, как танк, и вытеснил крестьянина с помоста.

— Победитель — Пауль, — объявил старик. — Следующий поединок: Алекс и Тиш, стражники Старии.

Поединок закончился практически не начавшись. Гвардейцы фехтовали на шпагах и после третьего же обмена ударами у Тиша сломался клинок. Вздохнув, стражник спустился с помоста, уступая место следующей паре.

— Барон Раст против крестьянина Парка.

Барон первым забрался на помост и с насмешкой наблюдал, как крестьянин, путаясь в мешковатых штанах, пытается занять свое место. У Раста были светлые русые волосы и короткая бородка, под кольчугой слегка выпирало небольшое брюшко. Двуручник он положил себе на плечо, придерживая его рукой в кожаной перчатке.

Едва прозвучала команда к началу поединка, как Раст дернул клинок за рукоять вниз и одновременно толкнул его плечом вперед. Клинок плашмя упал на Парка, но крестьянин сумел увернуться и рванул вперед, замахиваясь топором. Барон легко развернулся боком, пропуская оружие мимо себя, а затем резко дернул двуручник в обратную сторону. Меч легко пошел назад, разрезая крестьянину бедро. Парк вскрикнул и выронил топор, зажимая руками рану.

Казалось, поединок можно было заканчивать, но Раст продолжал танцевать вокруг крестьянина, нанося тому многочисленные порезы. Огромный меч тростинкой летал в его руках, не оставляя Парку ни единого шанса. Барон наслаждался кровавым шоу, которое сам же и устраивал.

— Ублюдок, — прошипел стоящий рядом со мной Пауль. — Молю, попадись мне в следующем поединке.

Его рука в латной перчатке со скрежетом сжала рукоять топора.

— Остановите это! — послышался из толпы женский крик, но никто и не подумал вмешиваться.

Наконец, залитое кровью, мелко дрожащее тело рухнуло на доски, а барон, небрежно поклонившись судьям, спрыгнул с помоста и принялся любовно отирать лезвие меча тряпочкой, поданной одним из слуг.

— Победитель — барон Раст, — объявил судья и, дождавшись, пока израненного Парка уберут с помоста, продолжил, предварительно заглянув в список: — Следующий поединок. Стражник Людвиг и Темный.

Я легко вскочил на помост и потянул из ножен Пьющего Души. В толпе послышались смешки. Еще бы. Кинжал был раза в три короче, чем шпага, которой владел юноша.

Парень встал напротив меня и, отсалютовав своим оружием, стал в стойку, отведя правую руку с клинком назад и держа его слегка под углом. Я же отвел назад левую руку, а правую с кинжалом выставил вперед.

Людвиг медленно двинулся вперед, осторожно сокращая дистанцию, но едва я оказался в пределах досягаемости его шпаги, моментально бросился вперед и нанес укол сверху вниз, целя мне в грудь. Я отвел его шпагу в сторону и ладонью второй рукой резко толкнул лезвие. Парень отскочил назад, но на мгновение потерял равновесие. Я бросился следом, но Людвиг смог в последнее мгновение поставить ногу ровно и ткнул шпагой мне навстречу. Клинок прошел слева от меня, под рукой и я тут же зажал его под мышкой, не слишком заботясь о сохранности рубашки. Резко крутанувшись вокруг своей оси, я вырвал саблю из рук стражника и направил ее острие Людвигу в горло.

Парень сглотнул комок и пробормотал:

— Я сдаюсь.

— Вот и правильно, — кивнул я. — Можно я пока попользуюсь твоим оружием?

— Но… это как бы…, - растерялся парень. — Я не знаю. Это оружие досталось по наследству от моего отца.

Мы уже спустились с помоста и отошли в сторону. Парень переминался с ноги на ногу, не желая расставаться с оружием, но и боясь отказать.

— Зачем ты вообще решил участвовать в турнире? — поинтересовался я, пока судьи разыгрывали новую партию жребия.

— Мой отец был начальником стражи при бароне Пьере, — гордо вскинул голову юноша. — И мне все твердят, что я должен пойти по стопам отца. Я участвую во всех турнирах. Каждый раз стремлюсь добраться до Вестара и разделаться с ним, но пока не мог пройти даже в финал.

— Жаль, — я вздохнул. — Так ты дашь мне шпагу?

— Хорошо, — решился Людвиг. — Только верни потом.

— Само собой, — кивнул я и обернулся, расслышав разочарованный стон Пауля.

Причиной разочарования рыцаря стали результаты жеребьевки. Сразится с бароном Растом предстояло мне. И наша пара была первой.

Я вздохнул и опять полез на помост. Толпа на этот раз встретила меня ободряющими криками, но все равно, большинство симпатий отдавалось барону, а не безродному бродяге. Раст забрался следом и вновь положил свой меч на плечо. Думает поймать меня на тот же трюк, что и Парка? Сейчас проверим.

— Начали, — скомандовал судья.

Я усмехнулся и… не двинулся с места. Раст недоуменно хмыкнул, но попыток атаковать так же не предпринял. Прошла минута, другая. Мы не двигались и в толпе начались недовольные крики. Но мне по большому счету на них было плевать, а вот Раст был бароном. Он не мог стерпеть насмешек от простых людей.

Яростно взревев, Раст попер на меня. Он вновь толкнул клинок вперед плечом, но не просто уронил его, а послал острием вперед, целя мне в лицо. Я ушел вправо, но памятуя о предыдущем бое барона, вскинул вверх шпагу. Сталь звякнула о сталь, и я едва не выронил оружие. Меч барона оказался действительно тяжелым. И как они все умудряются с такой легкостью махать своим оружием?

Я попытался сблизится с Растом, но острие меча постоянно преграждало мне путь. Его атаки впрочем также оставались бесплодными. Я с легкостью уходил из под ударов, но подойти ближе пока не мог.

— Неужели сам барон Раст не может справиться с каким-то чужаком? — внезапно разнесся над замковым двором голос Вестара.

Барон на мгновение замер и посмотрел в сторону северянина. Затем слегка пожал плечами, как бы говоря: «Сами попросили».

И на меня обрушился шквал ударов. Я был довольно неплохим фехтовальщиком, хотя рукопашный бой мне нравился куда больше. Вообще в Инквизиции нас учили драться всем, что можно взять в руки, будь то шестопер или щипцы для сахара, но сейчас я понял, как мне не хватает практики.

Двуручник летал вокруг меня словно разъяренная оса, со свистом рассекая воздух. Если бы не шпага Людвига, я бы не продержался и полминуты, а так… Удар справа, увернуться, подставить шпагу, спуская по ней меч, отскочить в сторону, вновь увернуться. Этот барон был готов убить меня, чтобы доказать свое превосходство. И тут я разозлился. Но это была не та злость, что застилает глаза пеленой. Это была холодная расчетливая злость. Я просто хочу получить назад свою вещь. И ни один растолстевший барон не станет у меня на пути!

Раст взмахнул мечом, ударил справа налево, параллельно полу. Я пригнулся и, закручиваясь спиралью, рубанул барона по ногам. Он попытался отпрыгнуть назад, но я не дал ему этого сделать. Падая и практически стелясь по деревянным доскам помоста, я левой рукой вбил Пьющего Души в ступню барона. Раздался крик боли, и я едва успел увернуться от упавшего сверху клинка. А затем, я резко выпрямился, вгоняя шпагу барону под ложечку. Кольчуга не спасла Раста. Прекрасная сталь легко перерубила металлические кольца, и тело барона на мгновение застыло, а затем плавно соскользнуло с моей шпаги и рухнуло на помост. Я вытащил кинжал из ноги барона и отер оружие о штаны поверженного врага.

В полной тишине спустился с помоста.

— Победитель… Темный, — ошарашено объявил старик. — Прошу почтить молчанием барона Раста.

Все замолчали. Пауль подошел ко мне и, наклонившись к моему уху, прошептал:

— Прекрасный бой. Я сам хотел заколоть этого борова, но ты тоже хорошо справился. Жаль, что в следующем поединке тебе придется проиграть.

— Мне всего лишь нужен Вестар, — так же тихо ответил я. — И я до него доберусь.

— А мне нужна леди Милада. И я тоже до нее доберусь.

С этими словами рыцарь забрался на помост и приготовился к своей схватке.

Алекс явно побаивался своего противника, атаковал нерешительно и в итоге Пауль поступил с ним практически так же, как и с Сурком. Приняв клинок стражника на щит, рыцарь ударил Алекса рукоятью топора в живот, а затем просто толкнул щитом вперед. Послышался хруст костей и Алекс упал, держась рукой за сломанные ребра.

— Победитель, — пронесся над двором голос судьи. — Финал. Пауль против Темного.

Рыцарь стоял на своем месте, дожидаясь, пока я поднимусь на помост. Ставя ногу на доски, я смотрел на Вестара. В какой-то момент на лице северянина появилась растерянность, но она пропала, сменившись насмешливой уверенностью. Странные мы все-таки люди. Собираемся драться на смерть, но при этом настолько уверенны в собственных силах, что продолжаем улыбаться. Жаль, что я не вижу лица Пауля. Возможно, он тоже улыбается.

Почему-то сегодня все мои соперники, исключая Людвига имели оружие намного тяжелее и длиннее моего. Как же мне не хватало моей булавы! На нее я мог бы принять удар топора или ударить в ответ по щиту рыцаря, и бить еще и еще, пока его рука не онемеет и не опустится, или пока щит не расколется. Но у меня была лишь шпага и кинжал, а Пауль был закован в латы, которые не пробьешь так же легко, как и кольчугу барона. Эти доспехи могли выдержать прямой удар. Прорубить их одним ударом легкой шпаги может и не получится. А чтобы уколоть рыцаря в щель забрала, к нему необходимо сначала подойти.

Поэтому весь мой поединок вновь превратился в беготню по помосту с выжиданием удобного момента для атаки. Правда бегать оказалось чертовски тяжело. Пауль двигался очень быстро, загоняя меня в углы, отрезая пути к отступлению. Он пытался вытолкать меня с помоста. Обойтись, так сказать, «малой кровью». Я тоже не имел ни малейшего желания травмировать или ранить рыцаря, поэтому поединок затягивался.

Конечно, в Японии разработали специальную систему для борьбы с одетыми в латы самураями. Но проблема была в том, что я всегда был ударником и хотя знал несколько приемов из джиу-джитсу и самбо, применять их в реальной схватке не рискнул бы.

Топор и шпага скрестились у верхушки топорища, и мы, навалившись на оружие, вновь оказались очень близко друг к другу.

— Сдавайся, чужеземец, — прошипел Пуаль. — Ты даже не представляешь, с чем тебе придется столкнуться.

— По крайней мере, у меня есть шанс с этим справиться, — ответил я и, разорвав сцепленное оружие, сделал молниеносный яростный выпад.

Топор, щит, топор. Наконец, шпага скользнула по латам, и я, сблизившись с Паулем, Пьющим Души распорол один из ремней, сдерживающих его доспехи, а затем, от всей души ударил рыцаря эфесом по затылку. Раздался длинный густой звук, и Пауль рухнул лицом вниз на помост.

— Прости, — пробормотал я, тяжело дыша. Это было чем-то похоже на то, как я подстрелил Виктора. Мне пришлось оглушить рыцаря, чтобы не убить.

— Победитель, как ни странно, Темный, — судья прочистил горло. — Теперь он может вызвать на бой самого Вестара, чтобы доказать свое превосходство.

— Уже все давно решено! — северянин запрыгнул на помост и взмахнул секирой, очертив над головой полукруг. — Я убью его!

Толпа притихла.

— Но, Вестар, — судья с испугом переводил взгляд с меня на северянина. — По правилам необходимо согласие победителя.

— Успокойтесь, — лениво бросил я, спускаясь с помоста. — Я буду с ним драться.

Толпа всколыхнулась, зашумела. Все опять жаждали зрелищ. Я же подошел к Людвигу и протянул ему шпагу.

— Благодарю, она мне очень пригодилась, — я склонил голову и подал ему оружие эфесом вперед.

— Но…, - парень был ошарашен. — У тебя же еще один бой.

— Мне больше не хочется поганить твой благородный клинок об этого недоноска, — громко, чтобы слышали все, ответил я.

Сунув в ножны Пьющего Души, я вновь взобрался на помост. Все. Игры кончились. Я добрался до Вестара, мне остался один последний поединок, и не было ни одной причины скрывать свою истинную силу.

Я стал напротив дышащего, как паровоз, начальника стражи. Северянин рвался в бой, от него веяло яростью и желанием убивать. Глаза налились кровью, покрытая курчавыми волосами грудная клетка высоко вздымалась. Жить ему оставалось менее минуты.

— Бой за место начальника стражи леди Милады, — судья сказал это таким тоном, словно хотел сказать: «Делайте что хотите, только не сваливайте потом все на меня». — Темный против Вестара. Начали.

Я медленно двинулся вперед, глядя на точку за левым ухом северянина, но внимательно следя за всеми его движениями. Должно быть это смотрелось дико. Безоружный худой парень, против крепкого, вооруженного секирой бородатого мужика.

Яростно взревев, Вестар кинулся на меня, замахиваясь сверху вниз и наискосок. Он двигался быстро. Очень быстро. Но теперь я был быстрее. Мгновенно я оказался рядом с ним, когда лезвие секиры только начало опускаться. Прямо перед собой я увидел удивленные, расширившиеся от ужаса глаза северянина. Перехватив рукоять, я развернул корпус в сторону удара, а когда Вестар, увлеченный движением секиры и моего тела шагнул вперед, резко крутанулся в обратную сторону. Кисти мужчины не выдержали и разжались, но он по инерции сделал еще один шаг.

Я безжалостно опустил лезвие секиры ему на затылок. Голова Вестара отделилась от туловища, упала с помоста и закатилась под судейский стол, глядя в небо пустыми, широко раскрытыми от удивления и ужаса глазами. Тело бывшего начальника стражи леди Милады сделало еще шаг, затем упало на колени и, наконец, повалилось на помост, заливая все вокруг себя ярко-алой кровью.

И вновь над площадью воцарилась тишина. Я наклонился к телу Вестара, снял с пояса свою булаву, а когда выпрямился, на меня уже смотрело полтора десятка копий. Стражников своих Вестар действительно хорошо обучил.

— Ты…, - один из них, видимо старший по званию, ткнул в меня копьем. Видимо он что-то хотел сказать, но от пережитого шока еще не решил, что.

К счастью, решили за него.

— Немедленно уберите копья от моего нового начальника стражи, — раздался сверху высокий мелодичный голос.

Стражники моментально опустили оружие и устремили глаза кверху. Так же поступили и все собравшиеся во дворе замка люди. В глазах простых людей читался страх, в глазах стражников — благоговение. Медленно, выдерживая эффектную паузу, я обернулся.

Она стояла прямо у входа в замок, в том месте, где лестницы, сходясь, образовывали балкон. Высокая девушка, одетая в узкое черное платье без плеч. Длинные черные волосы спускались по ее плечам и груди, в волосах искрился многочисленными алмазами золотой обруч. Пальцы были унизаны крупными массивными перстнями. Длинные ногти выкрашены красной краской, как и тонкие губы. Большие ярко-голубые глаза и тонкие, с изгибом брови дополняли идеальную картину женщины-вамп. В буквальном смысле.

«Так-так-так, — Невеар поцокал языком. — Теперь тебе все понятно?!»

Да, теперь мне становилось понятно все. Женщина, стоящая на балконе была энергетическим вампиром. Более того, она могла не только пить жизнь, но и отдавать ее. По-видимому, именно так она поддерживала своих приближенных стражников. В том числе и Вестара. Вот почему он с такой легкостью мог орудовать своей секирой. В его теле была не только его сила. Леди Милада медленно пила жизнь из своих подданных, лишая их сил, превращая в бездушных кукол. А потом делилась этой силой с северянином.

Мне вспомнилась Изабелла Гоуди. Суккуб, которого изгнал Игорь. Она тоже пила жизнь, но делала это практически мгновенно и сразу выпивала мужчин досуха. Но она была слабее, куда слабее того монстра, что стоял передо мной. Некстати в памяти всплыли слова: «Как бы ты не сопротивлялся, зов плоти все равно окажется сильнее твоей силы воли. Ты не сможешь противостоять страсти и будешь готов на все, чтобы потушить пожар в груди и между ног. Тело предаст тебя. Рано или поздно, но это случится». А потом я почему-то подумал о Кире. И это уже было странно.

Я тряхнул головой, отгоняя от себя лишние мысли.

— Прошу прощения, леди, но я не претендую на столь высокий пост, — обратился я к девушке, вешая между собой и миром непроницаемую ширму. — Я всего лишь хотел получить обратно свое оружие.

— О, — рассмеялась девушка веселым, переливчатым смехом. — Так ты тот самый парень, который отпустил единорога? Но Вестар сказал мне, что убил тебя.

— Как видите, он ошибся, — я склонил голову к плечу.

— Да, вижу. Но сегодня будет пир в честь победителя турнира. То есть в твою честь. Ты ведь не откажешься его посетить? — в голосе девушки скользнул металл, но вряд ли это заметил кто-то кроме меня.

Я обернулся. Пятнадцать стражников продолжали сжимать копья в руках. Похоже, выбор уже сделали за меня.

— Не откажусь, — вздохнул я.

«Идиот», — некромант просто констатировал факт.

Я еще раз обернулся и пробежал глазами по толпе. В ней особенно выделялись три лица. Точнее два лица и одно забрало. Кира и Пауль стояли рядом и о чем-то переговаривались, Людвиг стоял совершенно в другой стороне и широко открытыми глазами смотрел на меня. В его взгляде читалось восхищение и легкая зависть.

— Сегодня, ровно в шесть часов вечера в замке состоится бал в честь моего нового начальника охраны. Приглашения будут разосланы дополнительно, — громко возвестила леди Милада. — Сегодняшний день объявляется праздником. Скидка на любой товар сегодня составит четверть от его стоимости. В счет баронской казны.

— Ура!!! — нестройным голосом взревела толпа. — Хвала госпоже!!!

— А ты, — указательный палец баронессы указал в мою сторону, — поднимайся ко мне.

Я медленно поднялся по лестнице и остановился напротив девушки.

— Пойдем, — леди Милада властно взяла меня под руку и повела внутрь замка.

— Леди, я хотел бы повториться. Я не собирался становиться начальником вашей стражи.

— Поговорим об этом завтра, — отмахнулась девушка. — Сегодня праздник и я не хочу говорить о делах.

Все это время она не прекращала попытки пробиться сквозь мою ширму. Делала это она осторожно, не усиливая, но и не ослабляя напор, поэтому моя защита пока держалась и женщину это настораживало. Я был рядом, теплый и живой. От меня пахло свежим потом. Но в тоже время при магическом прощупывании она встречала пустоту. Меня не было. И в тоже время я шел рядом с ней.

— Я покажу тебе твою комнату, чтобы ты мог привести себя в порядок. Думаю в покои Вестара тебя селить не стоит, — леди хихикнула, а я поразился, как легко она пережила смерть своего начальника стражи. Своего любовника.

Замок впечатлял. Высокие потолки, широкие коридоры, крепкие дубовые двери. На полу центрального коридора лежал красивый, густой ковер. Стены украшали картины и шкуры животных. Многочисленные мраморные, каменные и даже стеклянные статуи, вазы с цветами, слуги в парадных ливреях, раскланивающиеся нам на каждом углу.

Мы миновали несколько больших залов и вошли в левое крыло замка. Поднялись по широкой лестнице и оказались в еще одном коридоре, по бокам которого располагались небольшие комнаты, какие бывают в обычном трактире. Правда были они побольше, да и обставлены, соответственно, получше.

Все то время, пока мы шли к комнате, леди Милада болтала без умолку. Рассказывала про замок, про город, про то, как подданные ее обожают, а каждый стражник умрет за нее. И не прекращала попытки пробиться сквозь мою ширму.

— Я пришлю к тебе служанку. Она поможет тебе привести себя в порядок. С ней я пришлю одежды, более подходящие для бала.

С этими словами она развернулась и скрылась за поворотом коридора. Я вошел в комнату и сразу же запер дверь на щеколду. На всякий случай. А потом опустился на стул и устало вытянул ноги. Теперь, когда я остался один и мог расслабиться, на меня накатила усталость. Все-таки два поединка из четырех меня вымотали, да и постоянное поддержание ширмы требовало много сил. Долго я не протяну. Надо бежать, но как? Судя по намерениям леди Милады, баронесса серьезно настроилась оставить меня в замке. Но я не мог здесь оставаться.

В любом случае, сегодняшний день мне придется провести в замке, а вот ночью надо попробовать сбежать. Вряд ли начальника стражи кто-то попробует остановить.

В комнате кроме стула и широкой кровати под балдахином стояли туалетный столик, секретер и шкаф для одежды, сейчас пустой. Дверь в дальнем углу комнаты вела в уборную, где стояла небольшая лохань с водой, над которой поднимался пар.

Раздевшись, я забрался в воду и позволил себе понежится около получаса. А потом в дверь постучали. Я моментально выскочил из лоханки и первым делом схватил нож и повесил ширму. Потом, опоясавшись полотенцем и шлепая мокрыми ногами по полу, подошел к двери.

— Кто там? — поинтересовался я, не спеша касаться щеколды.

— Госпожа послала меня, чтобы помочь вам одеться, господин, — послышался из-за двери тихий, почти детский голос.

Я осторожно отпер дверь и впустил в комнату девчушку лет четырнадцати, которая практически полностью скрывалась под целой грудой каких-то тряпок. Когда девушка скинула ворох на кровать, я понял, что это и есть костюмы. Боже, неужели мне придется что-то из этого надеть?

Служанка обернулась и от изумления открыла рот. Я поспешно спрятал нож за спину, но оказалось, что причиной изумления девушки был вовсе не он. Она во все глаза смотрела на татуировку на моей груди.

— Господин? — в ее голосе слышалось изумление, восхищение и священный ужас.

Я улыбнулся и приложил палец к губам. Девушка понимающе кивнула, хотя глаза ее все еще горели.

— Как тебя зовут? — поинтересовался я.

— Я Третья помощница пятой служанки леди Милады, — пролепетала девушка.

— Угу, — покопавшись в груде белья, я выбрал нижнее белье попроще и скрылся в ванной. — А зовут то тебя как?

— Женщинам в замке запрещено носить имена, — еще тише проговорила служанка.

— Мне можешь сказать.

— Если об этом узнают, меня накажут, — уже всхлипнула девушка.

— Если никто никому ничего не скажет, тебя не накажут, — я вернулся в комнату и улыбнулся девушке. — Я же должен как-то называть тебя.

— Лана, — тихо шепнула девушка и тут же испуганно зажала себе рот рукой.

— Вот и хорошо, Лана. А теперь давай посмотрим, что там для меня выбрала твоя госпожа.

Спустя добрый час примерок, я наконец-то подобрал себе наряд, который вроде бы и сидел неплохо, и в котором я не выглядел как клоун. Черные штаны с тонким кожаным ремнем и крупной серебряной пряжкой, заправленные в сапоги с отворотами, серая рубашка из тонкой шерсти и темно-зеленый камзол с металлическими крючками-застежками. Ну и само собой Пьющий Души в потертых ножнах на поясе.

— Если господин готов, я могу проводить его в главный зал, — склонилась в поклоне Лана.

— А разве уже пора? — я удивленно бросил взгляд в окно и понял, что солнце скоро коснется горизонта.

— Бал начнется совсем скоро. Почти все гости уже собрались. И если мы опоздаем, — ее голос опять дрогнул, — меня накажут.

— Никто тебя не накажет, — жестко сказал я. — Я позабочусь об этом. А теперь пойдем.

Выйдя из комнаты, мы вернулись в центральное крыло замка и, пройдя по коридору, миновали вход в гигантский зал, в котором толпились люди.

— Разве нам не туда? — поинтересовался я, но девушка лишь покачала головой.

— Мне приказано привести Вас к госпоже, — ответила она, не поднимая головы. Похоже, в этой части замка она была чем-то вроде занавески. То есть ничем.

Пройдя еще несколько метров, девушка постучала в красивую, узкую дверь и когда та распахнулась, тут же склонилась в глубоком поклоне.

— Почему так долго? — голос был холодный и властный. — Опять копалась бестолку, дрянь?

— Вообще-то это я виноват, — я облокотился о дверной косяк плечом, и занесенная для удара рука опустилась. — Не мог подобрать подходящий костюм.

— Милый, ты что, защищаешь служанку? — Леди Милада была облачена в черное платье с глубоким декольте. Волосы красиво уложены в высокую прическу, на вершине которой красовался золотой обруч с алмазами.

«Какой я тебе милый?» — мысленно зашипел я, подавляя приступ ярости. Захотелось задушить эту жабу голыми руками.

— Не люблю напрасное насилие.

— Это не насилие, это воспитание, — ядовито улыбнулась баронесса и наотмашь хлестанула девушку по лицу. Лана вздрогнула, но вскрикнуть не посмела.

Я вздохнул и, взяв леди Миладу под руку, повел ее в главный зал. Девушка тут же попыталась пробиться ко мне, но опять наткнулась на ширму.

— Ты странный, — шепнула она мне на ухо.

— Я знаю.

— Почему ты не хочешь остаться при моем дворе? — внезапно спросила она.

— У меня другие дела в этом мире, — рассеянно отозвался я, осторожно переступая через тоненькую, практически неразличимую проволоку, натянутую поперек коридора. Когда мы шли в покои леди Милады, этой проволоки точно не было. — Что это?

— Ах, это, — леди усмехнулась и приказала: — Шут, изволь показаться.

— Как прикажете, госпожа, — раздался насмешливый голос и из-за колонны выбрался молодой человек лет двадцати пяти. Одет он был в штаны, одна штанина которых была синего, а другая красного цвета, сапоги с загнутыми носками, красный камзол и колпак с бубенчиками. — Я подумал, что если облить вас водой, то ваша прическа испортится. А такую шутку вы бы мне не простили.

— Темный, познакомься, это Ламберт, мой, — тут ее голос дрогнул, но она закончила, — мой шут. А это Темный, мой новый начальник охраны.

— Как же, как же, наслышан, — шут отвесил неглубокий поклон. — Весь город только и говорит, как чужак на голову укоротил самого Вестара. В буквальном смысле.

И он расхохотался. Я из вежливости улыбнулся в ответ.

— С вашего позволения, госпожа, я пойду развлекать гостей, — шут сунул руку в карман и извлек наружу горсть соли. Наклонившись к моему уху, он прошептал: — Не стоит сегодня пробовать пирог. Кажется, повар его пересолил.

Он снова захихикал и, весело насвистывая, направился к бальному залу.

— Дурак, что с него возьмешь. Но без него в замке было бы невыносимо скучно, — как бы извиняясь, пробормотала баронесса.

В это мгновение мы переступили порог главного зала замка.

— Леди Милада, баронесса Старии и Темный, новый начальник личной гвардии нашей госпожи, — объявил наше прибытие церемониймейстер.

Все присутствующие в зале обернулись и встретили наше появление бурными аплодисментами. Как ни странно, среди присутствующих в зале были женщины. В простых серых платьях, они смотрелись воробьями на фоне черной вороны Милады.

— Дорогие гости, я рада, что вы пришли, — звонко воскликнула девушка. — Желаю вам всем приятно провести время. Танцуйте и развлекайтесь.

Внезапно ее голос дрогнул, а лицо исказила легкая недовольная гримаса.

— Прости, милый, — она привстала на цыпочки и зашептала мне на ухо. — Мне нужно отойти, ненадолго. Надеюсь, ты не заскучаешь.

И я остался один. Подойдя к столам, стоявшим у стены, я взял бокал с каким-то напитком.

«Кгхм, кгхм, — прозвучало в моей голове. — Я бы на твоем месте смотрел, что ты пьешь».

— А что? — тихо спросил я, ставя подозрительный бокал на место.

«Возьми другой, — фыркнул некромант. — В этот Ламберт подсыпал лошадиную дозу слабительного».

— Шутник, блин, — я прислонился к стене и стал наблюдать за находящимися в зале людьми.

Но наблюдать было абсолютно не за чем. Было похоже, что я попал в кукольный домик, в котором нерадивая девочка раскидала свои игрушки. Люди были вялыми и медлительными. Танцевало всего несколько пар, остальные разбрелись по залу, даже не сбиваясь в группы по интересам, как это обычно бывает на подобных приемах. Леди Милады все не было, и я решил пройтись по залу, в надежде отыскать хоть кого-то более-менее живого. Увы, сделав по залу пару кругов, я так и не нашел ни одного человека расположенного к беседе с новым начальником стражи баронессы. Мне кланялись, меня сторонились, пытались перейти на другую сторону зала, но на контакт не шли. Тихо выругавшись, я вернулся на прежнее место и там меня уже ждали.

Высокий парень лет двадцати с русыми волосами по плечи и светло-карими глазами стоял рядом со столом и покачивал в руке бокал с вином.

— Приветствую, — он приподнял бокал. Голос парня показался мне знакомым.

— Взаимно, но разве мы встречались?

— Встречался мой затылок с твоим эфесом, — усмехнулся парень.

Неудивительно, что я его не узнал. Сейчас рыцаря, лишенного доспехов легко было не узнать. Одет он был в серые штаны и камзол такого же цвета.

— Извини, — я слегка пожал плечами. — У меня не было выбора.

— Ты получил, что хотел. А теперь уходи.

— Так меня теперь и отпустили, — пробормотал я. — Стоп! Я видел, как ты разговаривал с Кирой. Почему вы так упорно хотите выпереть меня из города?

Пауль пожал плечами.

— Это наш город. Мой и Киры. И мы в ответе за тех, кто в него попадает. Если Милада войдет с тобой в спальню, ты обречен. Ты навсегда останешься в ее власти.

— Почему вы ничего не делаете? — поинтересовался я, прихлебывая из бокала.

— Потому что был Вестар. Я встречался с ним несколько раз. И все время проигрывал. Однажды чудом остался жив. Северянин никому не давал приблизиться к баронессе. Но теперь все будет проще.

— Хотите убить ее?

— Если не будет другого выбора, — вздохнул Пауль. — До того, как леди Милада отбыла на север, она была самым добрым человеком в городе. Мы надеемся, что это как-то можно вернуть. Но тебе нужно уйти.

Рыцарь поставил бокал на стол и быстрой походкой покинул зал. Я вздохнул. Опять ничего не понятно и опять я остался один. Еще раз оглядев зал, я плюнул и пошел на улицу. Хоть воздухом подышу.

Выйдя в центральный коридор, я направился к выходу из замка, но внезапно мое внимание привлекла довольно грустная мелодия. Кто-то играл на гитаре простой мотив и, кажется, пел.

Я пошел на звук. Толкнул одну дверцу, другую, они не поддались. За третьей дверью обнаружилась винтовая лестница, ведущая наверх. В конце лестницы я увидел тяжелую дубовую дверь, которая была слегка приоткрыта. Я осторожно заглянул в комнату. В маленькой комнате стояла грубая кровать с матрасом, из которого клочьями торчала солома, письменный стол и стул, сколоченные из грубого дерева. На подоконнике сидел шут и медленно перебирал пальцами струны на гитаре. Взгляд его был устремлен в сгущающиеся сумерки.

Голос шута, чуть хриплый, плыл над двором замка и, казалось, что эта мелодия единственная во всем мире. К сожалению, слушателей у шута не было. Кроме меня.

Песня закончилась. Шут отложил гитару в сторону, но продолжал смотреть в небо.

— Знаешь, Темный, мы ведь росли вместе. Я и Милада. Я был влюблен в нее с восьми лет. Я и сейчас в нее влюблен. В ту Миладу, какой она была до своего восемнадцатилетия. Но она вернулась совсем другой. Вернулась совсем не она.

— И ты остался при дворе? Шутом?

— Да.

— Но Вестар? Ведь она была с ним? Как ты жил с этим? — моему удивлению не было предела.

— Как-то жил, — Ламберт пожал плечами. — Уезжай, Темный. Ты и так сделал для нас очень много. Но это наш город. И мы сами справимся.

— Вы. Все. Меня. Задолбали. — Медленно, четко проговаривая слова, ответил я. — Я вообще не собирался здесь задерживаться. Мне нужна была моя булава, и я ее вернул. Теперь я уеду, как только представится возможность. Но вы все почему-то убеждены, что я какой-то мессия и мешаю вам жить. Я покину город завтра утром, а вы так и оставайтесь жить с марионетками на улицах. Потому что не в ваших силах остановить это существо.

И я вышел, громко хлопнув дверью.

«Зря ты так, — шепнул Невеар. — Ты тоже не сможешь с ней справиться».

— Мне это и не нужно. К тому же ты не прав.

«Чтобы избавить город от энергетического вампира, девушку придется убить!»

— Как вариант, — я пожал плечами. — Но это уже не моя забота.

Я спустился на первый этаж и вернулся в бальный зал. И тот час на моей шее повисла хозяйка замка.

— Милый, ну наконец-то, я уже тебя обыскалась. Идем скорее танцевать.

По приказу Милады заиграла веселая музыка и по залу закружились пары. Теперь их было куда больше, хотя многие танцевали через силу. Танцы продолжались часа три. Естественно с перерывами на попить и послушать тосты про меня самого. К концу бала ноги у меня уже гудели, но Милада была неутомима. Мне же кроме танцев приходилось еще и поддерживать ширму, постоянно прогибающуюся под натиском баронессы.

Но, наконец, девушке надоели развлечения. Взмахом руки остановив музыку, она взяла меня под руку и повела в мою комнату. Я слегка удивился, ведь думал, что меня поведут в покои баронессы.

Всю дорогу мы молчали. А когда вошли в комнату, девушка остановилась и пристально посмотрела мне в глаза. Я ощутил огромное давление. Ширма едва не дала брешь, но мне удалось сдержать натиск.

— Хватит, — усмехнулся я. — Тебе это не удастся.

Девушка шагнула ко мне и залепила мне рот долгим страстным поцелуем.

— Я знаю, — горячо шепнула она, отстраняясь. — Пока я тебя не чувствую, но это только пока.

Она сорвала с меня камзол и, выправив рубаху из штанов, расстегнула пуговицы. Я не сопротивлялся, наблюдая за ее действиями.

— Какое тело, — восхищенно шепнула Милада и провела острым ногтем от моего горла до ременной пряжки, оставив на коже красную полосу. — Мы бы с тобой прекрасно провели эту ночь, а на утро ты бы проснулся со щенячьей преданностью в глазах. Но, к сожалению, мой лунный календарик почему-то дал сбой. Так что недельку придется подождать. Чувствуй себя как дома, Темный.

Она расхохоталась и покинула комнату. Щелкнул замок, и я оказался взаперти.

— Стерва, — выдохнул я и от переполняющих эмоций не придумал ничего лучше, чем запереться изнутри.

Вот это попал! Просто так уйти из замка мне не дадут, это как пить дать. Дверь слишком прочная, чтобы ее выломать. Окно…

Я подошел к окну и посмотрел вниз. Метров пятнадцать до земли. Нечего и думать о том, чтобы спрыгнуть. Тем более, я все равно окажусь во дворе замка.

Внезапно нечеловеческая усталость накатила на меня. С трудом переставляя ноги, я кое-как добрался до кровати и буквально рухнул в мягкую перину. И тогда мне приснился Сон.

Бледно-желтая луна висела над лесом и сквозь причудливое переплетение ветвей казалась зависшим в небе человеческим черепом. Глухо крикнула сова, и я пригнулся, пропуская над собой ночную хищницу. В небе мелькнул силуэт нетопыря, в дупле на уровне моего лица светились два желтых глаза. Слева послышался шорох, я резко обернулся, но заметил лишь мелькнувшую в кустах серую тень. Лес жил собственной ночной жизнью и ему не было дело до чужака, пришедшего на его территорию. Не мешает охотится и ладно.

Я огляделся. Деревья росли не слишком часто, рядом с дубами и кленами тянулись ввысь гигантские сосны. В лесу было темно, и жалкий свет луны не спасал положение. Но тем лучше было видно небольшой огонек, горящий в глубине леса.

Не раздумывая ни секунды, я направился в ту сторону. С каждым шагом источник пламени приближался и становился все больше и больше. К тому же становилось жарко. Казалось, что в лесу разгорается собственное маленькое солнце.

Еще через несколько шагов я оказался на поляне, в центре которой стоял двухэтажный кирпичный дом. Рядом с домом стояла кузня, в которой полыхал гигантский горн. Именно горн и являлся источником тепла и света, на который я шел. В кузне было пусто, но на поляне была расстелена скатерть. На ней стоял кувшин с вином, три глиняных кружки, тарелка с хлебом и блюдо с копченым мясом.

Рядом, по-турецки поджав под себя ноги, сидел седовласый мужчина лет сорока, одетый в рубаху с коротким рукавом и подкатанные до колен штаны. Босоногий мужчина читал книгу, лежащую у него на коленях, но едва я ступил на поляну, как он тут же поднял голову. Брови его изумленно поползли вверх, он отложил книгу в сторону и, поднявшись на ноги, бросился к дому.

Я уже подумал, что мужчина пытается скрыться от меня, но тот распахнул дверь и крикнул:

— Эй, идите сюда. Скорее! Он пришел!!!

Мгновение спустя раздался топот и в дверном проеме появились еще двое мужчин. Один в кожаном фартуке, с длинными волосами, перетянутыми кожаным ремнем и могучими мускулистыми руками. Другой — со светлыми волосами, в красном длинном хитоне с рукавами и зеленом жилете.

Всех троих я уже видел и всех троих знал. Хотя ни разу с ними не встречался и не думал, что когда-то встречусь.

Три Бога, три Ремесла — Гончар, Кузнец и Ткач — стояли передо мной. Или это я стоял перед ними. С какой стороны посмотреть.

— С чего ты взял, что это он? — голосом, напоминающим треск ткацкого станка, спросил мужчина в жилете.

— Потому что больше некому, — ответил Гончар, но все же обратился ко мне: — Это же действительно ты?

— Да, это действительно я. — Ведь это и в самом деле был я.

— Убедился? — спросил бог глины.

— Более чем, — ответил за Ткача третий бог. Голос его напоминал рев пламени в горне. — Наконец-то.

Он спустился с крыльца и протянул мне для пожатия руку. Я с некоторой опаской пожал ладонь, в которой без проблем поместилось бы три моих. И не ошибся в своих опасениях. Мою руку сжало, словно тисками, из глаз непроизвольно брызнули слезы. А бог с усмешкой смотрел на меня сверху вниз.

И тут, словно дожидаясь прикосновения божественной силы, на моей груди забилась бабочка. До этого момента она была неподвижна, но сейчас неожиданно затрепыхалась, наполняя мое тело силой.

Я ответил богу рукопожатием, по силе ничуть не уступающим его собственному. Улыбка медленно сползла с лица кузнеца, и он отнял руку.

— Да, это он, — кивнул он, оборачиваясь, и я увидел, какое нечеловеческое облегчение вползло на лица богов.

— Вы меня ждали? — удивленно спросил я.

— Ждали. Очень давно, — Ткач тоже сошел на землю и подошел к скатерти. — Присаживайся.

— Зачем это? — насторожился я. Что еще может понадобится от меня трем главным богам Вельтеррона? Ведь не просто так меня ждали почти тысячу лет.

— Разговор будет долгим, — пожал плечами Гончар и достал из воздуха еще одну кружку.

— Какой разговор? — я сделал шаг назад. Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего из этого общения не выйдет.

— Ты что, испугался? — хохотнул Ткач, но глаза его были холодны.

— Я не испугался. — Еще шаг назад. — Я просто считаю, что мне с вами разговаривать не о чем. А то сейчас на меня возложат еще одну Великую И Ужасную Миссию По Спасению Мира, а мне этого абсолютно не хочется.

— Отнюдь, — покачал головой бог. — Эта миссия на тебя давно возложена и возложена не нами. Нам же велено лишь указать тебе правильный путь.

— Кем велено? — я аккуратно присел на краешек скатерти.

Три бога разместились на других краях. Гончар быстро разлил вино по кружкам, а я подумал о том, что пора бы прекращать пить по поводу и без повода. Так и привыкнуть недолго. Поэтому, когда хозяева поляны сделали по несколько глотков, я лишь пригубил рубиновый напиток.

— Тем, кто предсказал твой приход, — ответил кузнец, отодвигая пустую кружку и вытирая мокрые усы.

— А кто предсказал? — продолжал допытываться я.

— Великий Риор, — усмехнулся Ткач. — Он предсказал твой приход задолго до того, как в мире появился Первый Мастер. Предсказал приход его приемника. За что и поплатился. И вот ты здесь.

— Приемника? — в мою голову опять начали закрадываться смутные сомнения. — Предупреждаю сразу, я не собираюсь надолго задерживаться в вашем мире и решать его проблемы. Об этом мы с Демиургом уже договорились.

— Ты знаком с Виссендом? — удивился Гончар.

— Да, а что тут такого?

— О существовании Демиурга знают только избранные, — пожал могучими плечами Кузнец. — Для остальных мы трое создатели и верховные божества.

— Это не самое важное, что он сказал, — внезапно оборвал его Ткач, а потом задал совершенно неожиданный вопрос: — Ты хочешь сказать, что ты с другого мира?

— Так и есть.

— Интересно, — непонятно чему обрадовался бог. — Но в любом случае тебе придется побыть Первым Мастером. В некоторой степени.

— Каким образом? — я ошарашено посмотрел на сидящую передо мной троицу. — Насколько мне известно, Первый Мастер был лучшим во всем. Я этим похвастаться не могу.

— Идем со мной, — неожиданно хлопнул меня по плечу Кузнец.

Я послушно поднялся на ноги и отправился вслед за богом.

Горн ярко пылал. В его глубине жар поднимался тысяч до двух градусов. Огонь не существовал, он жил своей собственной жизнью, раскаляя глиняные кирпичи до почти белого цвета. Горн казался глоткой огнедышащего дракона, распахнувшего свою страшную пасть.

Рядом с горном стояла наковальня и деревянное корыто с водой. Гигант усмехнулся, подбросил в горн угля, затем надел кожаные рукавицы и выбрал из лежащих в куче кусков металла длинную узкую пластину, похожую на заготовку для меча. Перехватив ее щипцами, он сунул железяку в горн, подождал, пока та раскалится, затем кинул на наковальню и три раза ударил по пластине молотом килограммов шестнадцати весом. Вновь сунул пластину в огонь, достал, бросил на наковальню и принялся быстро и сильно стучать по ней полупудовым молотом, который в руках Кузнеца летал, словно пушинка. Спустя десять секунд он довольно усмехнулся и кинул заготовку в корыто. К потолку устремились клубы пара.

— Вот, посмотри, — Бог положил на наковальню настоящее произведение искусства.

Я склонился над металлом. Из тонкой полосы металла была выкована прекрасная роза. Лепестки ее были такими же нежными, как и настоящие, искусственная капелька воды на листьях казалась прозрачной, а шипы живыми.

— Это потрясающе, — выдохнул я. — Такую красоту невозможно создать одним только молотом.

— Это все, что я могу, — вздохнул Кузнец и внезапно одним ударом молота смял всю красоту в безобразный комок металла. — Все что осталось от моей божественной силы.

— И куда же она делась?

— Идем, — Кузнец подтолкнул меня к выходу из кузни. — Ткач тебе расскажет.

Мы вернулись на поляну. Два бога молча потягивали вино из глиняных кружек. Гончар положил на ломоть хлеба кусок вяленого мяса и откусил большой кусок. Ткач посмотрел на меня поверх кружки и спросил:

— Ну как?

— Впечатляет, — я кивнул.

— За все надо платить, — внезапно голос Ткача стал тяжелым, словно кузнечный молот, а каждое слово было пропитано черными недобрыми мыслями. — За все. Когда наша сила оказалась по необъяснимым причинам связана с человеком, которого прозвали Первый Мастер, никто и подумать не мог, что все обернется так…

Его лицо исказилось болезненной гримасой.

— Уже много позже, сидя на этой чертовой поляне, мы думали о том, что Виссенд все знал заранее. Но Демиург остается Демиургом, чтобы он ни делал. Его поступки всегда оправданы. Запомни это, юноша. Даже когда его мир в итоге рушится, все его действия были правильными. Истинный Демиург никогда не совершит поступок, который принесет вред его собственному миру. Всему миру, но, к сожалению, не всем его обитателям. А Виссенд — истинный Демиург. До мозга костей. Правда ему не всегда везет…

Ткач помолчал и продолжил, но теперь его голос уже не был таким черным и мрачным. Бог просто рассказывал грустную историю:

— Первый Мастер проиграл. Демон проткнул бы его горло мечом. Не могли нормальный шлем выковать? — он зло зыркнул в сторону Кузнеца. Тот только виновато пожал плечами. — Но все же остается это самое «бы». Первый Мастер был гением. Даже находясь перед лицом смерти, он смог использовать нашу силу. Парень заключил себя и демона во временной кокон. Кокон, в котором он в смертельно опасности вот уже семьсот лет. Это заклинание остановило время, но как только оно иссякнет, демон вырвется на свободу и убьет героя Вельтеррона. Поддерживать его оказалось непросто даже для трех верховных богов. Ведь Драгор пытается его разрушить. Но слово Первого Мастера крепко. Кокон не рухнет, пока не окажутся у алтаря Драгора его жрец, боевое облачение, откованное Богом и некромант, прозванный Темным. Только тогда временной кокон исчезнет, Первый Мастер погибнет, а демон сойдется в схватке с приемником.

— Стоп! — я понял, что сейчас меня плавно подвели к тому, что я должен стать Первым Мастером, да еще и сразиться с Демоном, которого сам символ Вельтеррона одолеть не смог. — Так не пойдет. Мне нужен только Видящий.

— А вот тут для тебя сюрприз, — усмехнулся Гончар. — С Видящим ты не справишься. Без оружия Первого Мастера ты можешь даже не пытаться. Да и с оружием тоже. Пока жив Демон, жрец практически неуязвим. Думаешь, почему Мастер ломанулся к алтарю? Чтобы устранить причину, а потом бороться с последствиями.

Я вздохнул. Опять на меня повесили всех собак и продолжают навешивать все более и более тяжелых, немытых и блохастых. Хотя это ведь всего лишь сон. Можно проснуться и сделать вид, что ничего не было. Я усмехнулся и вдруг ощутил легкое несоответствие.

— Что-то я не понял насчет облачения. Разве Первый Мастер не в нем?

— Нет, — покачал головой Кузнец. — Когда вокруг соперников замкнулась временная ловушка, оружие и кольчуга из черного серебра исчезли с его тела. Впоследствии их нашли, но затем из соображений безопасности спрятали в разных уголках Вельтеррона.

Богатырь поймал мой скептический взгляд и смутился.

— Что? — удивился он. — Все так и было!

Слушая эти бредни, я все ниже склонял голову к плечу, с прищуром глядя на бога. Когда моя голова достигла нижней точки, Кузнец не выдержал и отвернулся.

— Ты сам хоть веришь в то, что говоришь? — спросил я. — Это настолько неправдоподобно…

— Что вполне может и быть на самом деле, — неожиданно закончил за меня Ткач. — Факт остается фактом, кольчуга, шлем и секира разбросаны по запретным частям Вельтеррона. Где конкретно мы не знаем, но записи об этом точно есть в королевской библиотеке. Щит либо утерян, либо лежит вместе с другой вещью. Но скорее всего со щитом можно попрощаться. Надеюсь, неполный комплект подействует как нужно.

Он замолчал. Стало слышно, как в траве поет свою песенку сверчок. Приближался рассвет.

— Скоро рассвет, — подтвердил Гончар. — Тебе пора. К тому же, к тебе пришли. Стоят под дверью.

— А без оружия совсем никак? — я спрашивал больше для того, чтобы позлить богов. Отыграться за свое добровольно-принудительное участие в спасении мира.

— Даже не пытайся, — покачал головой Кузнец. — Видящий уничтожит тебя. И наши миры рухнут.

Я вздохнул и поплелся с поляны.

— Эй, Темный, — впервые Ткач назвал меня по прозвищу. — Лови. Попрактикуйся.

Я обернулся. Бог ткацкого ремесле швырнул мне моток разноцветных ниток. Я вскинул руку, но моток внезапно начал увеличиваться и расти в размерах. Через мгновение меня накрыло ворохом разноцветных нитей, я начал отмахиваться…

И внезапно понял, что запутался в одеяле и сейчас пытаюсь сбросить его на пол. Интересно, когда я успел укрыться? И раздеться.

В окно только начали пробиваться предрассветные сумерки, и я решил поспать еще немного, но внезапно расслышал тихое шевеление за дверью. Резко вскочив с кровати, я подхватил нож и на цыпочках подкрался к двери. Тихо щелкнул ключ в замочной скважине, но накинутая с моей стороны щеколда не дала двери открыться.

— Ты уверен, что это та комната? — прошипел знакомый голос.

— Уверен, — ответил ему другой, тоже знакомый. — Просто этот… начальник стражи заперся изнутри. Предусмотрительный, гад.

— Все он правильно сделал, — перебил спорщиков третий голос, на этот раз женский. — Отодвинься, Ламберт, ты мне мешаешь.

В щель между косяком и дверью просунулся тонкий клинок, с первого раза поддел щеколду и откинул ее в сторону. Я на шаг отступил назад и через секунду дверь осторожно открылась.

На пороге стояли трое: Кира, Ламберт и Пауль. Этим то что здесь надо?

— Привет, — хмыкнул я. — Проходите, чувствуйте себя как дома. Вина предлагать не буду, да и нет его у меня. Как говорится, чем богаты, то и спрятали подальше.

— Шутник, — буркнул закованный в латы рыцарь. — На место Ламберта метишь?

— Че приперлись? — окрысился я, надевая рубаху и шнуруя сапоги. Неожиданно меня взяла злость. Раздражение, накопившееся от вынужденного безделья и напряжение прошлого дня дали о себе знать.

Я старался быть хорошим и вести себя соответственно, но, по-видимому, менталитет у меня был другой. От рождения.

— Помочь тебе свалить, — шут, одетый в черный камзол с красными отворотами, черные штаны и сапоги с неизменными загнутыми носками, уселся на кровать. — Сейчас в замке все спят. Мы тихо проведем тебя через двор к конюшням. И ты поскачешь.

— Сейчас ты у меня поскачешь, — зашипел я от злости. — Точнее полетишь из окна. Я, по-вашему, кто?

— Темный, успокойся, — Кира подошла ко мне и положила ладонь мне на грудь. — Мы действительно хотим тебе помочь.

— По-моему это вам нужна помощь, — я повесил оружие на пояс, перекинул сумку через плечо и накинул на плечи принесенный Ланой плащ. — Уперлись как бараны. Ведите. Не желаю больше ни секунды оставаться в этом городе.

— Так бы сразу, — пробормотал Пауль, но под взглядом Киры заткнулся.

Вчетвером мы неслышно покинули левое крыло и вышли в центральный коридор. Нам никто не встретился на пути. Замок спал. Пройдя по коридору, Пауль осторожно распахнул главные двери и выглянул наружу.

— Никого, — шепнул он. — Выходим. Только тихо.

Мы быстро спустились по лестнице и оказались во дворе замка.

— Направо, — рыцарь повернул к конюшням.

Мы сделали всего пару шагов, как внезапно над двором раздался громкий женский голос:

— Милый, куда же ты?

Леди Милада собственной персоной медленно спускалась по ступеням, поглаживая перила рукой, словно это была спина какого-то послушного зверя. Одета она была в ночной пеньюар, сквозь который откровенно просвечивалась грудь. Длинные волосы были распущены, и в свете не зашедшей еще луны баронесса была поистине прекрасна. Справа громко сглотнул шут.

— Я же говорил, что не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством, леди, — я склонил голову и моментально повесил ширму.

И вовремя. Ментальный удар был настолько сильным, что я пошатнулся, а тройка моих спутников и вовсе повалилась на землю, опустошенные, не в силах пошевелится.

— Убей их, — приказала Милада. — Убей их, Темный. Тебе же это не сложно. И мы вдвоем будем править городом моего отца. И нам уже никто не будет мешать.

— Такое ощущение, что мы будем править целым королевством, — я расхохотался, хотя меня мутило. Давление обезумевшей баронессы становилось все сильнее. — А теперь отпусти меня, Милада. Отпусти, или клянусь Мортис, я разозлюсь.

— Да кто ты такой, чтобы клясться богиней Смерти? — изумилась леди. — Но ты сам напросился, бывший начальник моей стражи.

И баронесса завизжала. Я никогда не думал, что человеческая глотка может издавать такие высокие децибелы. Если стекла в замке и не разбились, то только потому, что мы находились на открытом пространстве.

Как я уже говорил, Вестар отлично натренировал своих гвардейцев. Через четверть минуты двор был заполнен полутора сотнями воинов, а еще через минуту собрались и полторы сотни прислуги. Во дворе собралось три сотни человек, заключивших нашу пятерку в кольцо.

— Мои подданные, — обратилась к людям баронесса. — Этот человек надругался над вашей госпожой. Он убил моего начальника охраны, воспользовался моим гостеприимством, влез в мою постель, едва не задушил меня. А теперь хочет удрать. Мой верный шут и рыцарь попытались остановить этого бандита, но он оказался слишком силен. Остановите его, мои верные рыцари. Кто принесет мне его голову, тот станет новым начальником охраны.

От такой наглой лжи у меня даже приоткрылся рот. Но одурманенные стражники верили своей госпоже и практически боготворили ее. Волна гвардейцев качнулась в мою сторону.

«Придется их всех убить», — с показательным сожалением вздохнул Невеар.

«Увы», — в тон ему ответил я. Хотя никаких иллюзий о предстоящей схватке не испытывал.

— Это ложь, — звонкий девичий голос разнесся над площадью. Все обернулись и увидели Лану, взгромоздившуюся на каменную статую быка, задравшего к небу рогатую голову.

— Что? Что ты сказала, дрянь? — леди Милада немигающим взглядом уставилась на служанку.

— Этот человек — Первый Мастер! Я сама видела знак!

Над толпой пронесся вздох изумления. Остановились даже стражники. Все смотрели на меня.

— Ну? — выступил вперед стражник с капитанскими нашивками.

— Убить его! — завизжала Милада. — Я приказываю!

Ее уже не слушали.

Я скинул плащ и медленно расстегнул рубашку. В бледных предрассветных сумерках черная паутина татуировки внезапно засияла серебром.

На этот раз толпа вздохнула куда громче и слаженнее.

— Знак! — охнул капитан стражи и внезапно замер, глядя мне за спину.

Я резко обернулся. Баронесса смотрела на меня пылающими от ярости глазами.

— Первый Мастер! — по-змеиному зашипела она. Совсем по-змеиному.

И ее тело стало стремительно меняться.

— Никому не вмешиваться, — холодным тоном приказал я, снимая с пояса булаву и отлаживая ее в сторону. Людей вокруг как ветром сдуло, хотя площадь никто не покинул, но, по крайней мере, у меня появилось место для маневра.

Кто-то унес на руках Киру. Рыцарь и шут шли сами.

— Только не убивай ее, — бросил мне Ламерт.

— Это как получится, — буркнул я, зажигая на руках зеленое пламя и наблюдая за трансформациями тела баронессы.

Сначала ее ноги начали срастаться вместе. Не удержавшись, Милада упала. Ноги стали длинным и толстым хвостом, который тут же свернулся кольцами, поднимая над толпой туловище, которое тоже менялось. Ребра раздались вширь, разрывая тонкую ткань ночной сорочки. Из тела баронессы вырвались еще две пары рук. Каждая бугрилась мышцами и оканчивалась длинными, лакированными ногтями. Лицо вытянулось, рот превратился в безгубую щель, в которой виднелся ряд мелких острых черных зубов. Нос заострился, глаза стали большими и круглыми, с узким вертикальным зрачком. Лишь волосы остались неизменными. Длинными и черными.

Все тело баронессы словно в замедленной съемки покрывалось чешуей. Чешуйки накладывались друг на друга, словно детали из конструктора «лего». Только на животе у нее была одна большая гладкая пластина, которая, тем не менее, легко сгибалась и повторяла все движения женщины-змеи.

— Что ж, этого я и предполагал, — усмехнулся я сам себе. — Наг.

«Но наги не энергетические вампиры», — удивился некромант.

— И, тем не менее, — я пожал плечами, а затем, не дожидаясь, пока монстр атакует первой, кинул в баронессу «Волну праха».

Наг увернулась, сквозь узкую щель рта просунулся длинный черный язык и затрепетал, напоминая движения крыльев мотылька. А затем Милада стремительно поползла в мою сторону.

Я привычно начал двигаться по кругу на полусогнутых ногах, но нага двигалась очень быстро, а чтобы увернуться от ее бросков необходимо было и вовсе обладать реакцией мангуста. Милада обрушила на меня град ударов всеми четырьмя руками, полосуя воздух острыми когтями. Если такая смертоносная «вилка» коснется меня, то кожа повиснет бахромой. Мне оставалось только уклоняться, и выгадывать момент для контратаки. В конце концов, я перехватил одну из ее рук в сантиметре от своего лица. Зеленое пламя опалило лишнюю конечность баронессы, и я моментально попытался воспользоваться этим. Резко ударив женщину-змею в живот, я влил часть силы в Пьющего Души таким образом, что клинок из черного серебра удлинился зеленым магическим пламенем.

Но в этот момент нага извернулась и подцепила хвостом мои ноги. Я грохнулся на спину, откатился в сторону, избежав удара когтистой лапы, и в следующее мгновение над моим лицом защелкали острые, словно кинжалы, зубы. Лишь в последнее мгновение мне удалось сомкнуть руки на горле монстра. Руки женщины-змеи заскребли по камням. Я удвоил усилия, одновременно пропуская через ладони заклинание, ускоряющее старение. Нага забилась в конвульсиях. Через пару секунд на меня посыпались выпавшие зубы. Еще через мгновение волосы Милады поседели и стали совершенно белыми, а еще через мгновение меня придавило к земле тушей умершей от старости женщины-змеи.

— Это еще не все, — остановил я кинувшегося к нам шута, выбираясь на свободу и подбирая нож, все еще охваченный изумрудным пламенем.

Перевернув баронессу на спину, я осторожно, острым, словно скальпель хирурга ножом, разрезал ей мышцы на груди и грудную клетку, краем глаза замечая, как рыцарь держит рвущегося к нам Ламберта. Отложив нож, я двумя руками раздвинул кости наги, продолжая спускаться все ниже и ниже, разрывая хрупкую, иссушенную кожу, ломая кости. Иссушенное, старческое тело ломалось под моими руками, кожа тонкая, словно папиросная бумага, рвалась и отваливалась целыми клочками. Но я знал, что там, в глубине тела монстра бьется живое сердце молодой женщины. Наконец-то мои руки, охваченные зеленым пламенем и перепачканные чужой черной кровью и внутренностями, нашли что-то теплое и живое внутри умершей наги. Я осторожно вытащил из тела женщины-змеи настоящую леди Миладу. Девушка была абсолютно голой и крепко спала.

Я аккуратно опустил баронессу на мостовую, и прикрыл плащом. Обернулся к трупу монстра, но обнаружил там лишь сброшенную змеиную кожу.

Позволив некротическому огню очистить мои руки от нечистот, я погасил пламя и повернулся к людям. Вся присутствующие во дворе замка склонились передо мной в глубоком поклоне.

— Господин Первый Мастер, — прошептал капитан стражи. — Вы вернулись.

— Ваша госпожа свободна. Теперь это действительно ваша госпожа. Такая, какой она была раньше, — я проигнорировал слова капитана. — Начальником стражи леди Милады назначается Людвиг.

— Да господин, — кивнул стражник. Повинуясь его знаку, несколько стражников осторожно подняли свою госпожу с мостовой и быстро унесли в замок.

— И приведите мне коня, — приказал я, полностью входя в роль.

Пока один из стражников бегал к конюшням, я подобрал булаву и привел себя в порядок. Люди на площади продолжали кланяться.

— Это лучший конь леди Милады, — стражник под уздцы подвел мне вороного коня, оседланного и полностью готового к пути. — Его зовут Годрик.

— Спасибо, — поблагодарил я, забираясь в седло. — Я убираюсь из вашего города, как вы и хотели.

И, ядовито улыбнувшись ошарашено смотревшей на меня троице, пустил коня рысью. А едва оказался за пределами города, сжал коленями бока скакуна, посылая его в галоп.

 

Глава третья. Наследие Первого Мастера

Коня я притормозил только когда обширные виноградники города Стария остались позади. Внутри у меня все бурлило и клокотало, но мучить из-за этого животное было бы неправильно. Теперь целый город считает, что я — Первый Мастер и даже откровенная демонстрация моих некротических способностей не заставила людей думать иначе. Я — возрожденный символ блага и процветания Вельтеррона. Мысль о возможных культах, пророках и последователях вызвала у меня кривую улыбку, но не более.

Что же произошло со мной самим? Почему я клялся богиней Смерти, хотя слышал ее имя только однажды, да и то от Невеара? И если я вхожу в роль, то в чью роль я вхожу?

Зато Невеар веселился во всю, и его колкие выпады постоянно проносились у меня в голове.

«Нет, ты видел их лица. Особенно баронессы, перед ее преображением, — хохотал король-призрак. — Но откуда ты узнал, что она нага?»

— Я не знал.

«Но ты же сказал, что предполагал», — изумился некромант.

— Было в ее поведении что-то… змеиное.

«А, — Невеар ненадолго замолчал, но потом продолжил: — Но ты все равно виртуозно справился с нагом. Даже я не додумался бы использовать заклинание «Быстрая смерть» против энергетического вампира».

— Так вот как оно называется.

«Темный, что не так?» — наконец-то уловил мое настроение некромант.

Я помолчал, дожидаясь, пока мы не разминемся с нагруженной капустой телегой. Возница на облучке покосился на раннего конного путника и подхлестнул лошадь. Несмотря на то, что солнце уже до половины выглянуло из-за горизонта, дорога была еще пустынна и вполне возможно, что небезопасна.

Высокие колоски травы склонились с обочины на дорогу и на них поблескивали капельки росы, жемчужинами раскатившиеся по листикам и травинкам. Остановившись у дикой яблони, я сорвал три мелких, но сладких, как мед яблока. Все-таки я покинул замок в спешке, не позавтракав и не озаботившись о провизии на дорогу.

И только тронувшись в путь, я ответил на вопрос Невеара:

— Я не Первый Мастер!

«Я знаю», — ответил некромант.

— Но они не знают! — я почти кричал. — И как бы быстро я не гнал коня, слухи о моем возвращении… тьфу, блин… о его возвращении все равно окажутся быстрее. Ты представляешь, что будет? Особенно когда я надену кольчугу и возьму в руку секиру.

«Представляю», — расхохотался Невеар. — «Толпы фанатов, поклонниц, друзей и подлиз».

— Мне не нужно лишнее внимание, как ты не понимаешь!

«Тогда не одевай кольчугу. Спрячь в походный мешок до поры до времени, — хохотнул Невеар. — В любом случае, Темный, что сделано, то сделано. Ты взвалил на себя нелегкую ношу. И тебе ее нести. А все из-за…»

— Заткнись, — оборвал я некроманта. — Ты прав. Как обычно, впрочем.

Призрак усмехнулся и довольно замолчал, а я подумал об Ане. Находясь в этом новом, чужом и странном мире, я ни на секунду не забывал о ней. Ради этой девушки я уничтожил бандитские верхушки Темного города, прошел пешком по заснеженным равнинам своего квадрата и дрался с Видящим. И все равно не смог ее спасти. Рука моя непроизвольно сжала поводья. Возможно, если бы наша встреча в «Звездном Сиянии» закончилась по-другому, я бы не отправился ее спасать. Хотя разве разлюбил бы я ее, если бы Тень перестала меня любить? Конечно же, нет.

Так в невеселых раздумьях я продолжал двигаться на восток к горам. Спустя полчаса после того, как я миновал место, с которого в прошлый раз сошел на тракт, сзади послышался топот копыт. Я обернулся. В пыльном облаке, поднятом копытами трех коней, меня догоняли три всадника.

— Господин Первый Мастер, господин Первый Мастер, постойте! — крикнула Кира, увидев, что я обернулся.

Я придержал коня, и вскоре троица поравнялась со мной, осаживая разгоряченных скакунов.

— Господин Первый Мастер, мы решили составить вам компанию, — усмехнулся шут. На поясе его висела шпага, а за спиной торчал гриф гитары. Лик Ламберта светился, словно начищенный серебряный поднос. Похоже, Милада действительно полностью избавилась от проклятия.

— Я не Первый Мастер. Меня зовут Темный.

— Но, господин Первый Мастер, — Пауль откинул забрало, — все видели Ваш знак. И Ваше мастерство.

— Глухих повезли, — буркнул я, глядя на рыцаря.

— А? — не понял тот.

— Я говорю: «Глухих повезли»! — заорал я. — Догоняйте. Потому что вам с ними по пути. Я не Первый Мастер! Тем более, зачем вам составлять мне компанию?

— Но ведь ты же спас наш город, — ответила Кира. — И мы у тебя в долгу.

— Я вас прощаю. И не нуждаюсь в спутниках.

— Мы все равно пойдем с тобой, — упрямо посмотрел на меня рыцарь.

— Удачи, — я хлестанул вожжами, и Годрик двинулся вперед.

Троица недоуменно переглянулась, но направила своих коней следом. Я вздохнул. Сейчас я действительно не нуждался в спутниках. Как только по Вельтеррону поползет слух, что вернулся Первый Мастер, Видящий несомненно поймет, что это я и начнет на меня охоту. И тогда всякий, кто окажется рядом со мной, будет подвержен опасности.

— И все-таки, зачем вы отправились следом? — молчать было глупо, тем более, что молчал только я один. Троица же трепалась во всю, обсуждая события сегодняшнего утра.

— А мы не следом. Мы сами по себе, — Пауль ответил так, словно это не они увязались за мной, а я за ними. — Я — странствующий рыцарь и мое дело странствовать, хоть я и уроженец Старии.

— А я воровка и мне надолго нечего задерживаться в родном городе, — откликнулась Кира. — И все-таки Первый Мастер был великолепен, хотя я никогда не слышала о том, что он владел некромантией.

Эту фразу она произнесла так, словно меня здесь не было.

— Я не Первый Мастер, — в который раз повторил я.

— Конечно, конечно, — кивнул Ламберт. — И знак конечно тоже не Ваш.

— Шут, вот объясни мне, — я развернулся к парню. — Ладно, эти двое, странствующие воры, с ними все понятно. Молодая кровь, старинные легенды и предания. Приключения. Но твоя-то леди вернулась. Стала прежней. Теперь ты можешь рассказать ей о своей любви и жить долго и счастливо.

— Я пообещал вернуться, — с довольной улыбкой ответил шут, и стало ясно, что в любви он уже признался и даже получил положительный ответ.

— Был у меня один друг, — я сделал особое ударение на слове «был». — Тоже пообещал вернуться. Не вернулся.

Я не стал уточнять, что не вернулся Серега потому, что ему не к кому было возвращаться.

— Не повезло, — отмахнулся шут. — Господин Первый Мастер, а куда вы направляетесь?

— В столицу.

Сзади раздались смешки.

— Что? — я придержал Годрика.

— Но, господин Первый Мастер, — Кира усмехнулась. — Столица на северо-западе.

— Что ж вы сразу не сказали, — спросил я, разворачивая коня, больше обращаясь к Невеару, чем к своим невольным спутникам. — И не смейте называть меня господином и тем более Первым Мастером.

— Да, господин Первый Мастер…

— Далеко до столицы? — поинтересовался я, когда наши кони наконец-то пошли в нужную сторону.

— По тракту дня три, — подсказала Кира. — По пути два постоялых двора и один город, даже меньше, чем наша Стария.

— А не по тракту?

— Через степь будет на день быстрее, но…

— Но? — я приподнял бровь.

— Слухи, гос… Темный, слухи, — вовремя поправился шут. — В последнее время в нашей стране стало неспокойно. Как в городах, так и за их пределами. Не разбойники, но что-то похуже выбралось из своих нор и теперь устанавливает свои права на землях Лирии и всего Вельтеррона.

— В последнее время? — вновь переспросил я.

— Месяца полтора-два назад, — пожал плечами Ламберт. — Крестьяне жаловались на хоблов, которые задрали пару коров. Вместе с хозяевами.

— Хоблы? — удивился я. — Разве они не живут поодиночке и ростом чуть выше колена?

Троица расхохоталась.

— Не думал, что хоблы настолько обмельчали. — Ламберт смахнул с глаза слезинку. — Те, кого ты описал, именуются хоббами, а хоблы — двухметровые зеленые дылды, живут в степях и посадках, и охотятся на крупных животных. Очень редко нападают на людей. До недавнего времени. Живут семьями по пять-семь особей. Несмотря на высокий рост, легко прячутся в траве и так охотятся.

— И это все?

— А этого мало?

Я задумался. С одной стороны пять или семь равнинных монстров вряд ли смогут доставить нам какие-то проблемы, тем более, что они не нападают на людей. К тому же мне не хотелось вновь проезжать мимо города. Мало ли. Кто-то заметит, кто-то узнает и вот я уже окружен толпой горожан, восхваляющих Первого Мастера.

С другой стороны я не запасся продуктами, да и ночевать на постоялом дворе куда приятнее, чем в степи. Однако же целый день экономии.

— Сворачиваем, — распорядился я. — Надеюсь, нам хватит продуктов?

— Зайцев настреляем, — беспечно улыбнулась Кира, демонстрируя небольшой лук. — Или перепелок. А зачем мы едем в столицу?

Кони свернули с дороги и направились на северо-запад. Прошуршала в траве вспугнутая ящерица, колыхнулась трава, в которой кое-где попадались стебли пшеницы и ржи, клонящиеся к земле. Некоторые, правда, уже были подчищены птицами и мышами-полевками, но таких колосков было довольно много. Возможно, на этом поле раньше постоянно сеяли зерно и забросили его всего пару лет назад. Годрик слегка всхрапнул, но все же раздвинул копытами спутанную траву и ступил на уже прогретую солнцем землю.

— Я не знаю, зачем в столицу едете вы, а я ищу записи, касающиеся Первого Мастера.

— Хочешь проникнуть в королевскую библиотеку? — поинтересовался Пауль.

— Почему проникнуть? — не понял я. — Разве библиотека не должна быть общедоступной?

— В общем-то да, — кивнул рыцарь. — Но библиотека в столице занимает целый жилой квартал. Там несметное количество записей и все они прекрасно охраняются.

— Ну, думаю, что Первому Мастеру они не откажут, — я усмехнулся. — На месте разберемся.

— Может и не откажут, — пробормотал Пауль. — А может…

Мы двигались на север, постепенно забирая к западу. Стария по моим прикидкам осталась позади, и можно было слегка расслабиться. И попрактиковаться. Но нити магии опять переплетались друг с другом, и чтобы смотать одну из них в клубок требовалось очень много времени. Провозившись с невидимыми нитями до полудня, но, так и не соединив зеленую с красной, я плюнул и бросил это гиблое дело.

Степь простиралась вокруг на многие и многие мили. Сухая, но еще не потрескавшаяся земля была покрыта густой, переплетающейся друг с другом травой, сквозь которую даже лошади пробирались с некоторым трудом. Вперемешку росли клевер, ковыль, и репейники. Попадались и полевые цветы. Ромашки, васильки, колокольчики и даже тюльпаны радовали глаз. В этом разнообразии трав и цветов особенно выделялись ярко-красные маки, которые росли целыми участками. Вообще поле напоминало гигантское лоскутное одеяло. В такой траве действительно могли скрываться даже двухметровые хоблы.

Однажды попался даже цветок подсолнуха, непонятно как оказавшийся среди степи. Но от человеческого жилья мы были уже довольно далеко, так что здесь не было вездесущих воробьев, и шляпка подсолнуха была полна крупных зерен. Этим незамедлительно и воспользовался шут, срезав шляпку и разделив ее на четыре части.

Часто попадались муравейники. Иногда в траве шелестели вспугнутые змеи, но больше никакой живности нам не встречалось. Лишь высоко в синеве над степью завис одинокий сокол. Широко распахнув крылья, он парил в высоте совершенно свободный и независимый. Ему не нужно было искать сумасшедшего жреца и готовиться к битве с кровожадным демоном. Ему не нужно было любить…

Пообедали мы прямо в седлах, не останавливаясь. Пауль любезно поделился со мной хлебом и копченым мясом. Запили этот скудный обед мы водой из фляги, хотя я был уверен, что вино имелось у всех. Но пить вино в такую жару не хотелось.

Было действительно жарко. Солнце припекало, и рыцарь избавился от стального доспеха, оставшись в сером камзоле. Шут насвистывал какую-то мелодию, иногда рука его тянулась к гитаре, но он одергивал себя — играть в седле было неудобно. Кира накинула на голову капюшон, то ли спасаясь от солнца, то ли по привычке пряча лицо. Я же просто расстегнул рубаху, но вскоре отказался от этой затеи. Слишком приставучими были мухи и мошки, роящиеся над степью.

За целый день жара нас окончательно доконала, так что вечер мы встретили с радостью и остановились у неширокого ручья, не дожидаясь, когда полностью стемнеет. Кира растворилась в сумерках и через полчаса вернулась. Хотя за весь день мы не встретили ни одного ушастого жителя степи, воровке удалось подстрелить крупного серого зайца, уже нагулявшего жирок.

На вопрос, где она умудрилась найти животное, да еще и в сумерках, девушка лишь довольно улыбнулась. Быстро распотрошив тушку, она обмазала ее глиной и сунула в угли, оставшиеся от костра. Все это время мы пользовались водой из фляги и не напрасно, потому что когда шут отправился наполнить опустевшую посуду, он совершил неприятное открытие.

Сперва он склонился над ручьем и сморщился. Затем окунул палец в воду, облизнул его и тут же сплюнул.

— В воде трупный яд, — сообщил он, обнажая клинок.

Встревоженные, мы быстро поднялись на ноги, так же доставая свое оружие. Едва Пауль успел надеть свой доспех, как в кольцо света от костра шагнули шестеро двухметровых монстров. Зеленокожие, с обвисшей толстой шкурой, желтыми глазами и огромными ртами, с гнилыми пеньками зубов. Все сжимали в огромных лапах сучковатые дубины и, судя по всему, все были мужского пола.

— Лошадей они не тронули, — буркнул Пауль.

— Но лошади их не расслышали, — отозвалась Кира. — Их даже я не расслышала.

— Похоже, они идут за нами и уже достаточно давно. Но их стоянка где-то неподалеку, раз вода отравлена. И еще вопрос, — Ламберт оглянулся на нас. — Почему они не напали на одинокую охотницу? Кира?

— Еще скажи, что я с ними в сговоре, — фыркнула девушка.

— Мне просто интересно, почему они ведут себя так нестандартно.

— Возможно, их кто-то направляет, — я прикинул расстояние до первого монстра, но те пока не спешили атаковать, словно чего-то дожидаясь.

— Хоблы примитивны, но именно поэтому плохо восприимчивы к магии, — шут внимательно следил за каждым движением гигантов. — Почему они не атакуют?

— Может не голодные? — сострил я.

— А может чего-то ждут, — Кира была сама серьезность. В ее изящной ручке тускло блестел длинный кинжал.

И словно в ответ на ее слова над степью поплыл длинный переливчатый свист. Он все продолжался и продолжался, менял тональность, звучал то громко, то тихо, почти неслышно. Хоблы замерли, слушая свист, который дошел до своей самой высокой точки и резко оборвался.

Двенадцать желтых глаз, полных ярости и злобы уставились на нас.

— Амг, — рыкнул один из хоблов и вся стая ринулась на нас.

Я рванулся вперед, уходя влево от замахивающегося дубиной монстра, одновременно разворачиваясь вправо, и впечатал булаву хоблу в грудь. Тот словно налетел на стеклянную стену, дубина вывалилась из его лапы и этот степной тролль рухнул мордой вперед. Я тут же метнулся к следующему монстру, ткнул его булавой в брюхо и тут же ударил справа по голове, проламывая висок.

Пауль тем временем принял удар тролля на щит и рубанул в ответ. Палица вместе с отрубленной кистью упала в траву, и следующим ударом рыцарь снес монстру голову. Кира змеей ушла из-под удара своего хобла, легким движением подрезала ему коленные сухожилия, а когда тролль упал на колени, вонзила кинжал в основание зеленого черепа.

А вот Ламберт меня удивил. Держа шпагу в правой руке, он плавно, я бы даже сказал, изящно избежал удара одного из двух оставшихся хоблов и оказался между ними. Несильно кольнув обоих зеленошкурых кончиком шпаги, он лишь вовремя пригнулся. Удары обоих хоблов нашли свою цель и оглушенные они стали падать на землю. Я подумал, что на этом все и закончится, но Ламберт крутанулся вокруг своей оси и сделал два молниеносных движения. Упали тролли уже мертвыми, и кровь тоненькой струйкой била из перерезанных шейных артерий.

— Шесть — ноль, — подвел нехитрый подсчет шут. — В нашу пользу само собой.

— Надо уходить, — Пауль отер лезвие топора о шкуру убитого монстра.

— Почему? — удивился Ламберт. — Кролик еще не испекся.

— Потому что, — начал рыцарь, но закончить ему не дали.

Над ночной степью плыл свист. Он переливался и менял тональность, но звучал и звучал. И внезапно оборвался. В кольцо света шагнуло шестеро хоблов. Зеленокожие и с дубинами.

— Амг, — рыкнул один из них.

— Абргмфр, — дурным голосом заорал в ответ шут и, сделав молниеносный выпад, проткнул грудь хобла, разрывая легкое.

Пауль вновь принял удар дубины на щит и, поменяв хват на топорище, ударил тролля между ног. Я заметил, как перекосилась физиономия Ламберта, и сам невольно вздрогнул. Захотелось чем-то прикрыть паховую область, но отвлекаться было некогда. На меня бросилось сразу трое и я, не долго думая, швырнул в них Волну Праха. Скорчившиеся, иссохшие тела рухнули на землю, рассыпаясь на части уже в полете. Последнего тролля зарубил Пауль, просто ударив монстра наискосок по груди. Хоблы были достаточно проворны, но это против крестьян. Против опытных воинов у них не было шансов. Но откуда же они здесь взялись?

— Этого не может быть, — внезапно проговорила Кира.

Во время последней схватки она напряженно всматривалась в темноту, но, кажется, ничего интересного так и не увидела.

— Мы с самого начала не обратили внимания на то, что мы в степи. Очень далеко от деревень, где можно охотится, и лесов, где можно укрываться.

— Хочешь сказать, что они следуют за нами?

— Я хочу сказать, что их здесь вообще не должно быть. К тому же что это за хоблы? Они совершенно не обращают внимания на лошадей.

— Уходим, — скомандовал я. — Пока не случилось еще чего-нибудь.

Но едва мы начали взбираться на лошадей, как снова над степью раздался свист.

— Твою ж гвардию, — выругался рыцарь, прямо из седла опуская топор на голову ближайшего хобла, появившегося из темноты. Голова тролля лопнула, как переспевший арбуз. Во все стороны брызнули осколки черепа.

— Вперед, — Кира хлестанула вожжами свою лошадь, с места посылая ее в галоп.

Мы устремились следом за воровкой, надеясь на ее ночное чутье. Проскакав минут двадцать, мы замедлили шаг. Погони не было и все вздохнули с облегчением. Еще спустя пять минут неспешной езды мы наткнулись на неширокий ручей, отравленный трупным ядом и запеченного в глине кролика, лежащего на чуть подстывших углях.

А над степью уже звучал заунывный, меняющий тональность свист.

— Однако, это начинает раздражать, — я спрыгнул с коня и вытащил Пьющего Души. Похоже, обычным оружием тут дело не решить.

— Мы скакали по кругу? — от изумления Кира едва могла говорить. Еще бы, она привыкла доверять своему чутью воровки, а тут оно ее подвело.

— Нас водили по кругу, — я замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. — А возможно мы вообще скакали на месте.

— Как такое возможно? — Пауль спрыгнул на землю.

— Пока не знаю. В любом случае, пока мы не найдем источник свиста, выхода из этой замкнутой петли нам нет.

Свист оборвался и из темноты вышли шестеро хоблов.

— О, Мортис, — я возвел глаза к небу. — Это уже не смешно. Ни на что другое у тебя фантазии не хватает?

На секунду над степью застыла тишина, а затем раздался негромкий смешок, переросший в хриплый, трескучий хохот.

— Забавный глупый человечек, — казалось, голос невидимого существа заполонил все пространство вокруг. Определить оттуда он шел было невозможно. — Я хотел дать вам умереть спокойно, но ты сам попросил.

— Почему ты хочешь нашей смерти? — поинтересовался я, подходя к самому ручью.

— Господин приказал мне никого не пускать через мою степь, — усмехнулся невидимка. — Но ты, кажется, хотел разнообразия?

Сзади что-то тихо хлопнуло, но я, не оборачиваясь, продолжал осторожно двигаться вдоль ручья. Почему-то я был уверен, что если его переступить, то петля опять замкнется, и мы снова окажемся на том же месте.

— Темный, — вкрадчивым голосом позвал меня Ламберт. — Ты не мог бы отвлечься на минутку.

— Не мог бы, — отмахнулся я.

— Я настаиваю, — повысил голос шут и ритм его дыхания изменился.

Вскрикнула Кира и лишь тогда я с неохотой обернулся. И сразу обрушил булаву на голову гигантского паука, подбирающегося ко мне сзади. Несмотря на то, что голова была довольно небольшой, по сравнению с остальным туловищем, я попал. Под булавой чавкнуло, жвала вывернулись вверх, и во все стороны брызнула зеленоватая жидкость. Паук засучил волосатыми лапами и осел брюхом на землю. Размером он был с хорошего мастиффа и весил примерно столько же.

Легче всего с пауками расправлялся Ламберт. Пользуясь длиной своей шпаги, он беспрепятственно подрубал сочленения на лапах, а затем приближался к обездвиженному пауку и протыкал его насквозь. Пауль не менее успешно действовал топором, но на его доспехах появилась пара свежих вмятин, а вот Кире приходилось совсем туго. Ее кинжал был коротковат для схваток с подобными «многорукими» соперниками и все что оставалось делать девушке, это отбивать паучьи выпады и уклоняться от атак восьминогих монстров.

Все это я оценил за долю секунды и опять вернулся к ручью. Разгадка была близко. Очень близко, я чувствовал это каждой клеточкой своего тела, но пока не мог понять, в чем же она.

— Не хочешь помочь своим друзьям? — вновь подал голос невидимка, и вновь его слова прозвучали со всех сторон одновременно.

— Сами справятся, — усмехнулся я, погружая лезвие Пьющего Души в ручей. Не знаю, почему я делал то, что делал. Все происходило само собой и было для меня таким же естественным, как дышать или пить. И я начал пить. Трупную воду из ручья.

— Темный, что ты делаешь? — заорал Пауль, но я не слушал.

Вопреки ожиданиям я не почувствовал никаких позывов к рвоте или недомогание, но зато с моих глаз словно сняли мутную пленку. Оторвавшись от ручья, я огляделся. Пауки, как ни странно были настоящими. Умирали по-настоящему и раны наносили тоже настоящие. Зато я сразу разглядел того, кто ими управляет.

У ручья стоял невысокий человечек. Скорее даже карлик. Одет он был в грязную набедренную повязку и серый плащ, сшитый из шкурок какого-то полевого животного. В руках он держал деревянный посох, верхушку которого украшал череп степного волка. Его вытянутая, похожая на яйцо голова была абсолютно голой и ее еще больше уродовали шишковатые наросты.

Карлик спокойной наблюдал за схваткой моих спутников и своих пауков, не догадываясь, что уже разоблачен. Поэтому когда я как бы невзначай направился в его сторону, он всего лишь сделал шаг в бок. Глядя сквозь карлика, я протянул руку, схватил его за горло и приподнял над землей.

— Кажется, у кого-то проблемы? — улыбнулся я прямо ему в глаза.

— Как? — прохрипел карлик.

Я вырвал из его рук посох и отбросил в сторону. Тотчас пауки исчезли, а мои друзья смогли разглядеть нашего врага. Все собрались вокруг, разглядывая диковинного карлу, который только сучил короткими ножками, пытаясь достать до земли.

— Кто ты такой? — строго спросил я и на всякий случай встряхнул коротышку-мага.

Тот прохрипел что-то невнятное.

— Наверное, его стоит опустить на землю, — подсказал Ламберт. — Он не может так разговаривать.

— А вдруг сбежит? — засомневался я, но поставил карлика на землю.

Тот откашлялся и обвел нас злым взглядом.

— Ну?

— Меня зовут Зол, — буркнул коротышка. — Я шаман-отшельник. Живу в этой степи.

— Почему ты напал на нас? — спросил рыцарь.

— Господин приказал, — повторил шаман, зыркая по сторонам. Искал сторону, в которую можно было быстрее свалить.

— И кто же твой господин? — усмехнулся я, уже зная ответ.

— Мой господин, бог Драгор, — гордо вскинул голову карлик. — Могущественный и несокрушимый. Три месяца назад мы все услышали зов. Его жрец, великий Видящий Суть, снова пришел в наш мир, и он собирает всех верных вокруг себя. И в зове его был приказ уничтожать всех, кто окажется в наших владениях.

— Оказывается, нам досталась урезанная версия имени жреца, — пробормотал я про себя, наблюдая за реакцией своих спутников.

При упоминании Драгора и Видящего Суть на их лица вползло замешательство. И растерянность. По всей видимости, им это имя было знакомо.

— Кто это мы? — поинтересовался я у Зола.

— Мы — те, кто верны нашему богу и господину. Нас много и мы повсюду.

— Да что ж вы все одну и ту же песню тянете, — скривился я, вспомнив Детей Драгора в Темном Городе. Те тоже хвалились непобедимостью и величием своего бога, и любой разговор переводили на могущественного Драгора.

— Что будем с ним делать? — поинтересовался шут, нехорошо улыбаясь.

— Убьем, — я пожал плечами. — Не имею ни малейшего желания оставлять за спиной врага.

Карлик оценил ситуацию и внезапно начал свой переливчатый свист. Я вновь попытался схватить его за горло, но промахнулся. Шаман пригнулся и бросился на утек, и моя рука накрыла одну из его шишек на голове. Я рефлекторно сжал ее, и карлик истошно завопил, словно на него плеснули кипятком. Было такое ощущение, что я сжимаю в кулаке гигантскую черешню. Шишка лопнула и во все стороны брызнула кровь. Зол выл и крутился на месте, кровь залила ему глаза, и он не видел куда бежать.

«Он твой», — мысленно шепнул я и по рукоять вонзил Пьющего Души прямо в темя яйцеобразной головы.

— Все, — я отвернулся к ручью и смыл с себя следы крови. Вода там была абсолютно чистой и прохладной. — Что там с кроликом?

Кролик, а точнее заяц, как раз запекся, и мы с удовольствием поужинали печеным мясом. Кроме Киры. Девушку слегка мутило после встречи с пауками и от вида окровавленного карлика. Тело мы оттащили подальше и засыпали землей, хотя копать с помощью шпаги, топора, щита и кинжала было не слишком удобно.

Заворачиваясь в плащ и засыпая, я думал о том, почему в моменты опасности и пробуждения своей силы, я поминаю Мортис и почему инстинкты некроманта стали так быстро во мне пробуждаться. А еще я подумал о Видящем Суть. Как далеко он уже успел зайти и какие силы собрать? И неужели опять на меня начнется охота. Что-то мне подсказывало, что она будет куда опаснее, чем то, что было в Темном городе.

— Почему ты не помог мне? — Кира придержала свою лошадь и пустила ее рядом с Годриком. — Ты ведь видел, что паук меня почти достал.

Шут и рыцарь ехали впереди метрах в тридцати и травили друг другу байки, оглашая степь громогласным хохотом. Солнце уже поднялось в зенит и опять немилосердно палило. Мы ехали уже около четырех часов, и пора было бы уже перекусить, но останавливаться не хотелось. Монотонное движение убаюкивало, солнышко припекало и душевное состояние у нас всех было весьма неплохое. За ночь нас никто не потревожил, а печеная зайчатина и с утра была так же восхитительна. А потом седлание лошадей и неторопливое продвижение на северо-запад. Но сейчас воровка явно решила выяснить отношения.

— Я помог нам всем, — отвлекшись от созерцания степи, ответил я. — К тому же я был уверен, что ты справишься. Или тебя прикроют друзья.

— Вот именно, друзья, — Кира упрямо тряхнула волосами. — Друзья заботятся друг о друге.

— Я устранил первопричину наших проблем, — терпеливо объяснил я. — По крайней мере конкретно в этой степи.

— Ты не Первый Мастер! — внезапно убежденно заявила девушка.

— Я это вам сразу и сказал, — усмехнулся я, но Кира меня перебила.

— Первый Мастер всегда думал о тех, кто ему верен.

— Должно быть поэтому он сейчас мертв, а мне приходится доделывать за него грязную работу, — разозлился я. — Я вас с собой вообще не звал.

— Да если бы не мы, ты бы до сих пор на восток ехал!

— Я бы спросил у кого-нибудь дорогу, — я послал Годрика вперед, показывая, что разговор окончен. — Если что-то не нравится, то степь большая.

Кира гордо вскинула голову и отвернулась.

— Чего разорались? — обернулся к нам Пауль. — Сворачивать пора на запад. Через пару часов будем на тракте. Дальше ехать по степи смысла нет.

— Перекусить бы, — заметил я, разворачивая коня.

— Неплохо бы, — хохотнул рыцарь. — Если было бы чем.

— А что, совсем ничего не осталось? — загрустил я.

— Ни крошки, — подтвердил шут. — Придется немного поголодать. Мы ведь тоже не рассчитывали на то, что придется срезать через степь.

Тракт был чрезвычайно широк. Четыре лошади, едущие бок о бок занимали чуть больше его половины. Людей было немного, так что мы беспрепятственно двигались на север.

Все-таки интересные люди мои спутники. Не знают, куда идем, не знают, зачем, но все равно едут рядом. Может для них знак Первого Мастера нечто большее, чем просто символ? Или они кем-то подосланы? Хотя эту мысль я отбросил сразу. Если бы они хотели меня убить, то у них для этого была масса возможностей. Но почему-то они продолжают ехать рядом, драться вместе со мной. Делить пищу и кров. Хотя трудно назвать кровом звездное небо над степью. Иногда люди ведут себя абсолютно непонятно.

— Что за тракт, — выругался Ламберт. — Ни одного человека. Даже еды купить не у кого.

— Хватит ныть, — оборвал его рыцарь. — Скоро будет трактир. Последний перед столицей.

— А в столицу мы успеем? — поинтересовался я. После разговора с карликом хотелось спешить.

— А столица никуда не убегает, — хохотнул шут. — Пока доедем до трактира, пока перекусим. В Кардаран мы попадем незадолго до полуночи, так что лучше переночевать прямо здесь.

— А поближе к столице негде остановиться?

— Нет, — Ламберт покачал головой. Мысль о предстоящем обеде здорово подняла парню настроение.

Как ни странно, трактир находился не на главной дороге, а немного в стороне от тракта. Нам пришлось свернуть влево и проехать около пятисот метров, прежде, чем нашему взору открылось трехэтажное здание из красного кирпича, укрытое черепицей. На гордой вывеске, закрывающей половину окон второго этажа красной краской большими буквами было написано: «Пилигрим. Последний приют перед Кардараном». Ниже, более мелким шрифтом шла приписка: «Цены ниже столичных».

Слева от трактира располагалась длинная конюшня, способная вместить десятка три лошадей. Справа располагался большой сарай, из которого слышалось хрюканье и кудахтанье. Похоже, трактир процветал, хотя сейчас постояльцев было немного.

Едва мы подъехали к крыльцу, как двое мальчишек приняли наших лошадей под уздцы, заверяя, что наших лошадей обслужат едва ли не лучше нас, а получив по медной монете, так и вовсе засветились и пообещали выкупать лошадей с лучшим мылом.

Дверь в трактир была распахнута, так что наша четверка беспрепятственно прошла внутрь. Несмотря на размеры трактира, обеденный зал был не таким уж и большим, хотя мог вместить человек тридцать. Стены были красиво отделаны деревом, одну из них украшала картина, на которой лев сражался с бурым медведем. Звери, никогда не встречавшиеся в природе, сошлись в смертельном поединке на лесной поляне. Мне эта картина показалась своеобразной интерпретацией «Последнего Боя». Только кто есть кто понять было невозможно.

На мгновение замерев на пороге мы оглядели посетителей. Толстый господин со свитой и охраной сидел в центре зала. Скорее всего, купец, направляющийся в столицу. Пятеро крестьян, разместившиеся за одним столом, по всей видимости, местные. И один человек, наглухо закутанный в дорожный плащ. Лишь под капюшоном блестели глаза, да из-под плаза выглядывали носки окованных сталью сапог.

Лицо Пауля, снявшего шлем, при взгляде на этого типа, исказила гримаса.

— Ассасин, — процедил он сквозь зубы.

— Проблемы? — удивился я, а Кира и Ламберт только понимающе переглянулись.

— Ненавижу ублюдков, — буркнул рыцарь. — Если хочешь убить, вызови на поединок и убей, а втыкать кинжал в спину или травить ядом… Это подло.

— Не всегда, — не согласился я. — Достоин ли благородной смерти человек, который сам не знает, что такое благородство?

— Любое существо в мире достойно благородной смерти, — убежденно заявил Пауль.

Я промолчал. У меня, три года прожившего в Темном городе и три года воевавшего со всем, что движется, было свое мнение на тему благородство. Убей, или будешь убитым. Поэтому я выжил. А кто выжил, то и прав.

Мы заняли столик у окна, и Пауль демонстративно сел к ассасину спиной. Стол был сколочен из довольно грубых досок, и лишь столешница была отполирована до зеркального блеска. Я и шут сели с одной стороны, Пауль и воровка с другой. К нам тотчас подлетела девушка в белом переднике и, широко улыбнувшись, произнесла:

— Добро пожаловать к нам в «Пилигрим», лучший трактир на южном тракте. В нашем меню присутствуют блюда на любой вкус, наш винный погреб заполнен изысканными винами со всего Вельтеррона, а наши перины удовлетворят даже самые изнеженные тела.

— Сервис, однако, — удивился я. — Милая девушка, мы практически полтора дня почти ничего не ели, так что сообразите что-нибудь нам сытное и вкусное.

— Как вам будет угодно, господа, — официантка сделала книксен и быстро направилась к деревянной двери, которая вела на кухню. Едва девушка приоткрыла дверь, как из-за нее вырвалось облако ароматного пара, и у нас четверых тотчас потекли слюнки.

Через пять минут перед нами стояли тарелки с горячим куриным супом и большое блюдо с картофелем, тушеным с грибами. Дальнейшие пятнадцать минут я слышал только треск за своими ушами, но когда перед нами поставили кувшин с вином, я снова решил воздержаться и попросил принести сока. Взяв в руки прохладный стакан, я откинулся на спинку стула.

— Хорошо, — блаженно улыбнулся я. — Мы точно сегодня не успеем в Кардаран?

— Выгляни в окно, Темный, уже вечереет, — бросил шут. — И к чему такая спешка?

Я посмотрел в окно. Солнце уже действительно коснулось горизонта, удлиняя тени и окрашивая траву и деревья в красноватый цвет.

— К тому, что Видящий и так опережает меня на три месяца и неизвестно, какие планы он строит.

Троица внимательно смотрела на меня. Я вздохнул.

— Видящий, жрец Драгора, слышали что-нибудь о таком? Враг Первого Мастера. Черный лес, Последний Бой… Что, никаких ассоциаций?

— Темный, зачем столько скепсиса? — Пауль хмуро посмотрел на меня. — Как ты уже заметил, мы трое очень хорошо знаем друг друга. Мы росли вместе с Миладой и жили при баронском дворе. Три ребенка, три бездомных найденыша. Кира воровала на рынке, Ламберт отбился от бродячего цирка, я остался без родителей, когда мне было три года. Барон Пьер был добрейшим человеком. Он подобрал нас всех, мы жили и учились вместе с его дочерью. И вечерами мы все собирались у камина. Старый барон садился в свое любимое глубокое кресло, укрывался клетчатым пледом. Огонь в камине отражался в его глазах.

Пауль замолчал и прикрыл глаза, вспоминая.

— Мы садились на ковер у его ног, ели малиновое варенье ложками прямо из банок и слушали рассказы барона. И очень часто Пьер рассказывал нам именно о Первом Мастере. Старик верил, что когда-нибудь он вернется и тогда жизнь в Вельтерроне снова будет прежней. Как описывают в легендах. Он говорил, что если бы Первый Мастер не исчез, то никогда бы не началась Война Мертвых. И о его враге, Видящем Суть, барон тоже рассказывал. Так что мы все прекрасно знаем, чем грозит нашему миру возвращение жреца. Но раз вернулся Видящий Суть, значит должен вновь явится в мир и Первый Мастер.

И рыцарь вновь посмотрел на меня.

— Я не Первый Мастер. Никогда им не был, и не стану. Но Видящий мой враг. И чтобы справиться с ним, мне нужно оружие Первого Мастера.

— Но почему именно ты? Разве не мог явится кто-то другой, если Первый Мастер погиб?

— Потому что у меня со жрецом личные счеты, — я допил сок. — И как я уже сказал одному человеку, я делаю это ради себя. Не ради вашего мира. Поэтому спешу.

— Личные счеты? — прозорливо посмотрела на меня Кира.

— Да, личные! Он забрал мою девушку, — я скрипнул зубами. — И я найду его. Однажды Видящий ускользнул от меня, но теперь я не дам ему такой возможности.

— Господа желают еще что-нибудь? — девушка неслышно возникла у нашего стола.

— Господа желают комнаты на ночь, — улыбнулся девушке Ламберт.

— Каждому по одной?

— Я думаю, это будет слишком расточительно, — хмыкнул шут. — Мы прекрасно поместимся в двух.

— Как будет угодно господам, — кивнула официантка. — Ваши комнаты будут готовы через десять минут.

— Отлично, — Пауль поднялся из-за стола. — Пойду, проверю, как там наши лошадки.

Рыцарь поднялся и покинул трактир. Ламберт тоже ушел. Когда ушла Кира, я опять не заметил. Девушка двигалась абсолютно бесшумно и незаметно. Но могла хотя бы предупреждать.

А я вновь остался один. Впрочем, как всегда. Подозвав официантку, я попросил еще сока и вновь откинулся на спинку стула. Время неумолимо текло сквозь пальцы и, хотя каждая отдельная заминка была небольшой, вместе они складывались в довольно приличный срок. И Аня… Я опять не знал, что с ней и где она. И это медленно жгло меня изнутри. Жгло холодным, ледяным огнем. И хотя внутри все пылало от боли, это делало меня все жестче и жестче. Я все чаще представлял себе, как буду убивать Видящего. И это приносило хоть какое-то облегчение.

Тень закрыла свет зажженных слугой факелов, и рядом с моим столом остановился ассасин. Я рефлекторно накрыл стакан с соком ладонью. Это движение не укрылось от глаз бесшумного убийцы, и он негромко усмехнулся.

— Разрешите присесть? — мягким голосом поинтересовался он.

— С чего бы это? — я демонстративно положил вторую ладонь на Пьющего Души.

— Вижу, ты не привык доверять незнакомцам, — вновь усмехнулся человек в плаще, садясь напротив меня.

— Особенно тем, кто не показывает своего лица, — мрачные мысли, как обычно, оставили свой осадок. — Чего тебе нужно, ассасин?

— Я тут подслушал ваш разговор, — вкрадчивым голосом начал убийца, — и он меня очень заинтересовал.

— Чем же?

— Не так давно, — убийца говорил медленно, слегка растягивая слова, — в нашу гильдию поступил заказ на одного человека. По описанию очень напоминающего тебя.

— От человека, по описанию напоминающего Видящего Суть, — усмехнулся я и, толкнувшись пятками, упал вместе со стулом на спину, пропуская над головой две метательных иглы, которые с тихим стуком вонзились в стену. Одна вошла медведю в глаз, другая — в правую лапу. Перекатившись, я вскочил на ноги, уже сжимая кинжал в руке, и швырнул стакан с недопитым соком в наемника. Тот увернулся и выхватил из под плаща саблю.

Запоздало завизжала официантка, но развиться события не успели. Оказавшийся спиной к выходу ассасин слишком сильно сосредоточился на мне и не заметил, как сзади бесшумно возник Пауль. Опровергая сам себя, рыцарь ударил убийцу в спину топором, наискосок, от плеча к пояснице, перерубая позвоночник. Наемник рухнул на пол, сабля покатилась по полу и остановилась у моих ног.

— Ни на минуту оставить нельзя, — зло посмотрел на меня Пауль, наклоняясь и переворачивая ассасина на спину.

Резким движением рыцарь сорвал с мертвеца капюшон. Длинные светлые волосы были собраны в хвост, открывая заостренные кверху уши, взгляд миндалевидных глаз, подернутых смертной пленкой, устремлен в потолок.

— Эльф? — удивился я.

— А что тут такого, — пожал плечами подошедший шут. — Мало ли какие причины могут быть, чтобы стать наемником. Многие разумные существа становятся ассасинами. Их орден весьма популярен.

Я склонился над остроухим и сдвинул в сторону его плащ. На шее у эльфа я увидел знакомое клеймо. Крест, вписанный в круг. Знак Драгора, который превращает людей в машины для убийства.

Подошел хозяин трактира, высокий, крепкий мужчина лет сорока. Хмурым взглядом оглядел всех нас.

— Ассасины часто пропадают без вести, — негромко проговорил он. — Так что если господин Первый Мастер не против, мы спрячем тело так, что никто его не отыщет.

Я возвел глаза к потолку и застонал.

— Ну и кто меня заложил? — поинтересовался я, когда мы поднимались на третий этаж, где расположились наши комнаты.

— Случайно получилось, — как всегда беззаботно улыбнулся шут.

— Что-то не верится, — буркнул я.

Две комнаты располагались прямо друг напротив друга. Я подумал, что со мной в комнате окажется шут или рыцарь, но Кира внезапно вошла следом за мной.

— Ты ведь не против? — негромко спросила она.

Две кровати располагались у противоположных стен, у окна стоял стол. Дверь в углу вела в уборную.

— Абсолютно. — Я скинул на пол сумку, разделся и лег в постель, отвернувшись к стене.

За спиной послышался шелест одежды, затем скрипнула кровать.

— Можешь поворачиваться, — проговорила воровка.

— Я засыпаю на боку, — проговорил я, но все же перевернулся на спину и заложил руки за голову. — Хочешь опять прочитать мне лекцию о дружбе и предательстве?

— Нет, — девушка повернулась ко мне лицом. — Я хотела сказать, что мы специально всем рассказали о том, что ты Первый Мастер. И будем делать это во всех населенных пунктах.

— Это можно было сказать и в коридоре. К тому же сколько раз повторить, что я не он?

— Почему ты пытаешься быть хуже, чем есть на самом деле? — грустно вздохнула Кира. — Но сейчас разговор не о тебе. Людям нужен символ. Видящий уже набрал силу, раз даже ассасины носят его знак. Может быть, его монстры уже хозяйничают в других странах Вельтерона. И простые люди должны знать, что есть сила, которая сможет противостоять злу. Если ты не Первый Мастер, то хотя бы сделай вид, что ты это он. Чтобы люди поверили. Чтобы паника не захлестнула Вельтеррон.

— Мне все равно, что будет с вашим миром. Мне нет до этого никакого дела. Я найду Видящего, верну свою девушку и исчезну навсегда.

— Ты сумасшедший, — в голосе девушки зазвенели слезы. Только этого мне не хватало. — Или у тебя у самого уже давно выжжен этот знак. Не на теле, так на душе. Потому что обычный человек не может быть таким… таким…

Она отвернулась к стене.

— Кира, — негромко позвал я. — Я ведь все равно ищу жреца. Когда найду, убью его, и на этом все закончится. И Вельтеррон навсегда избавится от Детей Драгора. И чем меньше внимания я буду привлекать, тем быстрее все это произойдет.

— И как тебя вообще кто-то полюбил, — девушка даже не повернулась. — Что ты будешь делать, когда твоя цель осуществится? Когда ты вернешь свою девушку.

— Жить долго и счастливо.

— Это и есть твоя мечта?

— Какая мечта? — не понял я.

— У каждого человека есть мечта. Самая сокровенная и желанная. У тебя такая есть?

— Аня, — негромко проговорил я. — Хотя нет. Она не мечта. Она смысл. А мечта. Да, была одна, заветная, но и она, похоже, уже осуществилась.

— Аня. Красивое имя.

— Как и его обладательница, — я продолжал созерцать потолок. — Но к чему этот разговор? О мечте.

— Лучше послушай одну историю, — воровка все же повернулась обратно. В темноте я не разглядел ее глаз. — Или легенду. Или притчу. Как тебе больше нравится. Жили два брата. А возможно они никогда не жили. Или будут жить через сотню лет. У каждого из них была мечта. Старший брат мечтал стать казначеем. Жить в королевском дворце, в богатстве и роскоши. А младший мечтал повстречать дракона. Настоящего крылатого ящера, опасного, как ураган и прекрасного, как рассвет. Они часто спорили друг с другом, чья мечта лучше. И рассказывали, как один будет купаться в золоте, а второй летать на драконе. Никто из живущих в Вельтерроне людей никогда не видел драконов. Их вообще не существует, Темный.

— Не пойму, к чему ты клонишь? — меня начал утомлять разговор ни о чем. Драконы-шмарконы. — Какое это ко мне имеет отношение?

— Ты не дослушал. Оба брата выросли и выучились. И старший брат остался в столице. А младший отправился на поиски дракона. Десять лет старший брат поднимался по карьерной лестнице. Сначала он бы простым помощником писаря, потом стал писарем. В конце концов он стал казначеем при королевском дворе. А младший брат десять лет бродил по землям Вельтеррона. Он поднимался на горы, чьи верхушки скрывались в облаках и спускался в ущелья, откуда не видно было неба. Пересекал пустыни и переплывал моря, в надежде хоть одним глазом увидеть Левиана, мифического морского змея.

— Дай угадаю, что было дальше. Он встретил своего дракона.

— Ошибаешься, — негромко рассмеялась Кира. — Он не встретил ни одного дракона. И через десять лет вернулся в родной город и встретился со своим братом-казначеем. Обнялись братья после долгой разлуки и начали расспрашивать друг друга о десяти годах, проведенных порознь. И спросил младший брат: «Свершилась ли твоя мечта?». «Да, — ответил ему казначей. — Я живу при дворе и распоряжаюсь королевской казной. Но брат. Я не знаю, счастлив ли я. С самого детства я мечтал стать казначеем. И вот я казначей. Но нет для меня счастья в этом. Это рутинная работа, которая не приносит удовольствия. И хотя у меня есть семья и положение в обществе, моя мечта оказалась пустышкой. А сбылась ли твоя мечта, брат?».

Но младший брат покачал головой. «Нет, — ответил он. — Я не встретил ни одного дракона и не нашел даже ни следов их обитания, ни чешуйки с их панциря. Но я счастлив, брат. Да, я не встретил дракона, и моя мечта не сбылась. Но это значит лишь то, что у меня еще есть шанс увидеть хотя бы одного из них».

Они прожили долгую жизнь. И умерли в окружении любящих детей и внуков, — закончила рассказ Кира. — Но один умер тихо, и смерть стала облегчением в его пустой жизни, а второй перед смертью улыбался и говорил, что видит дракона.

— Кажется, я понял, что ты хотела мне сказать, — вряд ли Кира видела мое лицо, но я все же улыбнулся. — Настоящая мечта…

— Должна быть неосуществимой, — закончила за меня девушка. — Чтобы она всегда вела тебя вперед, как путеводная звезда и никогда не погасла. Иначе ты погаснешь вместе с ней. Спокойной ночи, Темный. И погаси уже, наконец, свои зеленые огоньки.

— Какие огоньки? — удивился я, но тут же спохватился. — Спокойной ночи, Кира.

Когда я закрыл глаза, воровка произнесла сонным шепотом:

— Ну вот, а делал вид, что не знаешь про огоньки.

И все-таки, о каких огоньках она говорила?

Утром наш маленький отряд поднялся ни свет ни заря. Умываясь, я с удивлением разглядывал свое отражение в тазике с водой. Вроде бы все нормально, но что-то неуловимо изменилось на моем лице. Или внутри меня. Или мне действительно все это только кажется? По крайней мере, никто из моих спутников ничего мне не сказал. Значит, все в порядке.

Несмотря на то, что до столицы было всего часов пять пути, мы серьезно позавтракали и наконец-то купили еды. Снова провести весь день впроголодь никому не хотелось.

Наши лошади были в отличном состоянии, мальчишки-конюхи постарались на славу. Годрик встретил меня веселым ржанием, я похлопал его по шее и сунул в рот прихваченное со стола яблоко. Конь с удовольствием захрупал угощением. Почему-то тот смачный звук вызвал у меня улыбку. Взяв коня под уздцы, я вывел его на улицу. Мои друзья и их лошади последовали за мной.

— Господин Первый Мастер, — подошел ко мне трактирщик. Заискивающе посмотрел в глаза: — Позвольте взглянуть.

Я вздохнул и расстегнул рубаху. Глаза мужчины засветились благоговением.

— Господин, вы действительно вернулись, — сквозь счастливые слезы проговорил он. И крикнул, когда я уже взобрался в седло и дал коню шпоры: — Вам всегда будут рады в нашем трактире!

Солнце поднималось над горизонтом, кони несли нас на север, наслаждаясь стремительным бегом. И я, ни о чем не думая, смотрел, как сменяются по бокам деревья и кусты. На некоторых я успевал заметить красные или желтые ягоды, но останавливаться и пробовать их я не собирался.

Проскакав около часа, мы пошли шагом, давая отдохнуть лошадям. И тут же со мной поравнялась Кира.

— Темный, чего ты боишься больше всего? — спросила он, глядя на дорогу.

— Ничего, — машинально ответил я. — Стоп, Кира, хватит. Сколько можно допросов? Вчера мечты, сегодня страхи. Дальше что? Предпочтения в постели?

— Хочешь поговорить об этом? — влез шут.

— Нет, — я накинул капюшон, показывая, что разговор окончен.

— Темный, ты не прав, — покачала головой воровка. — Мы путешествуем вместе. Мы отряд и должны знать друг о друге как можно больше.

— Я вам еще раз повторяю, что с собой никого не звал.

— А я тебе еще раз повторяю, что твое отношение к людям неправильное. И что без нас ты бы даже до столицы не добрался!!!

— Да ладно, — я повернулся и посмотрел на девушку. — Одинокий путник привлекает куда меньше внимания, чем наш пестрый отряд.

— Тебя бы нашли ассасины, — выкрутилась Кира.

— И погибли бы все до одного.

— Какой ты самоуверенный, — вздохнула девушка.

— Я просто знаю, на что способен, — хмыкнул я. — Хотя и не до конца еще разобрался в своих возможностях.

Пустые поля по обе стороны от тракта тем временем стали заполнятся одиночными домиками с земельными участками и целыми хуторами, чьи пастбища и огороды раскидывались на пару миль в обе стороны. Тракт тоже стал куда оживленнее, но его оживляли всего лишь торговцы, местные крестьяне, которые гнали свои запряженные лошадьми телеги… куда?

Вскоре дома стали попадаться все чаще и чаще, из одиночных поселений превращаясь в деревню, которая все разрасталась и разрасталась, гудела, как потревоженный улей, хотя люди в ней сновали как муравьи в муравейнике. Если бы муравьи умели гудеть как пчелы, то деревня в точности напоминала бы муравейник.

— Мы в городе? — поинтересовался я, спешиваясь. Дальше народу было столько, что лошадей пришлось вести на поводу, чтобы те случайно никого не затоптали.

— Нет еще, — ответил Пауль. — Это всего лишь пригород. Здесь располагается рынок и ремесленные мастерские. Король не хочет засорять столицу. И я считаю, что он поступает правильно. В городе нужно жить, а для работы должны быть специально отведенные места. Хотя, по-моему, он слегка просчитался, устанавливая рыночную площадь прямо на тракте.

— И далеко до города? — перекричать гул толпы было довольно сложно.

— Он километрах в трех, — откликнулся рыцарь.

Я кивнул. Обычно люди ездят в город на рынок, а тут на рынок приходится ездить из города. Хотя три километра не такое уж и большое расстояние. К тому же, в столице наверняка имеются свои лавки.

Несмотря на то, что, по сути, мы находились в спальном районе столицы, дома здесь были высокими и чистыми, в подворотнях не валялся мусор, нищих и попрошаек практически не было видно. Но, как ни странно, стражи я тоже не заметил. Неужели люди здесь настолько доверяют друг другу. Или они просто не мелькают на виду у людей? Вполне возможно, что так и есть.

В стороне от дороги поднимались клубы дыма, черного, иногда с красноватым оттенком. Судя по всему, там и располагались цеха и мастерские. Но даже их шум не мог перекрыть гул на рыночной площади. Впереди образовалась пробка. Какая-то телега стала почти поперек дороги и у нее лопнула ось. Кто-то ругался, кто-то уже подсчитывал потраченное время и убытки. Кто-то звал стражу. Значит, стражники здесь все-таки есть, но только чем они помогут в данной ситуации. Здесь нужно плотников звать.

Я поморщился. Не люблю очереди, да и кто их любит? Телега была нагружена доверху чем-то тяжелым и поднять ее, чтобы попытаться в этой толкучке заменить ось у мужиков не получалось.

— Объехать не получится? — скорее констатировал, чем спросил я, оборачиваясь. Сзади на несколько сотен метров колыхалось людское море. Если начнем разворачивать лошадей, на нашу голову обрушится столько проклятий, что и представить страшно. А ведь до места, где тракт превращался непосредственно в рынок, было уже рукой подать.

Пришлось стоять и ждать, слушая человеческую ругань, охи, вздохи, причитания, проклятия. Энергетики здесь было огромное количество, но, к сожалению, практически вся негативная. Но все же тут были потоки и нити и я рискнул распутать моток.

Не знаю, сколько я провозился, но мои попытки опять увенчались неудачей. У меня не получалось быстро отделить цветные нити одну от другой. Слишком медленно. Слишком кропотливо.

Телегу наконец-то догадались развернуть и поставить к обочине, хотя для этого и потребовалось немало времени. Проходя мимо нее, я украдкой заглянул под плотную ткань, которой был накрыт товар. Неудивительно, что ось лопнула. Телега была с горой нагружена глиной. По-видимому, человек, продающий ее гончарам, все-таки пожадничал.

— Темный, нам ничего не нужно купить? — пробился ко мне голос Киры.

— Тебе что-то нужно?

— Да нет, я так просто спросила, — девушка шла третьей, сразу за мной и Паулем. — Но я же женщина и мне хочется поглазеть на красивые платья.

— Потом поглазеешь, — одернул ее рыцарь. — Сначала дела, да и зачем тебе сейчас платья? Куда ты в них будешь ходить?

— Я же сказала — просто посмотреть! — гордо вскинула подбородок девушка.

— Темный, — рыцарь хлопнул Годрика по крупу, привлекая мое внимание. — Если мы через пару десятков метров свернем направо, попадем в относительно свободные ряды. Осенью спрос на скотину всегда небольшой. Темный? Ты слышишь?

В толпе мелькнули длинные, слегка вьющиеся каштановые волосы.

— Аня?

Девушка повернула голову, волосы колыхнулись, открывая загорелое плечо. Я потянул поводья, Годрик фыркнул и мотнул головой.

— Темный?

— Аня!

Я бросил коня и начал проталкиваться сквозь толпу. Послышались возмущенные крики, кто-то загородил мне дорогу. Я, не глядя, оттолкнул его в сторону. Сзади пробивались мои спутники.

— Извините, он болен, — как сквозь туман донеся до меня голос Киры. — Простите. Извините.

— Аня!!!

Я схватил девушку за руку и резко развернул ее к себе. И замер. Конечно, это была не она. Но… Как похожа. Чуть моложе, чуть ниже, черты лица другие, но как же эта девушка была похожа на мою любимую.

— Молодой человек, — незнакомка смерила меня оценивающим взглядом. — Что вам нужно?

— Извините, — пробормотал я. — Я обознался. Извините.

Девушка пожала плечами, улыбнулась и растворилась в толпе.

Сзади остановились мои друзья. Стальная латная перчатка легла мне на плечо.

— Все в порядке, Темный? — в голосе Пауля не было ни капли раздражения.

— Да, — я обернулся, на ощупь нашел поводья. Вид у меня, должно быть, был сейчас донельзя удрученным и унылым.

Было очень грустно. Хотелось забиться в какой-нибудь темный, теплый угол, завернутся в одеяло или, на худой конец, плащ, свернуться в позу эмбриона и не шевелится несколько дней.

Но вместо этого я повел Годрика дальше, сквозь толпу торгующихся людей. Уже у самого выхода с торговой площади, которую мы пересекали минут сорок, нигде не останавливаясь и практически не толкаясь, я остановился у кондитерской лавки. Нужно было поднять настроение, а поскольку напиться сейчас я не мог, то лучшим средством оставались сладости.

Оставив Годрика на попечение друзей, я вошел в лавку. Столы, шкафы и полки ломились от всевозможных лакомств. Печенья, пирожных, леденцов, конфет, пастилок, булочек было столько, что у меня зарябило в глазах. Но нужно было что-то очень сладкое и долгоиграющее. Набрав два пакета леденцов и пакет засахаренных фруктов, я покинул магазин. Бросив один пакет со сладостями друзьям, я сунул в рот леденец в форме медвежьей головы и взобрался на коня.

— В столицу, — хмуро пробормотал я и дал шпоры.

Рынок остался позади, вместе с рабочими кварталами, в которые мы так и не заглянули. Да и зачем нам было туда ехать? Наш путь лежал в столицу. В библиотеку Кардарана.

Между городом и торговыми кварталами тракт был вымощен крупным булыжником, и копыта коней громко цокали, иногда выбивая подковами искры. Людей было немного, но меня это нисколько не волновало. Я методично сосал леденцы и отправлял в рот кусочки засахаренных фруктов один за другом. Единственное, что привлекло мое внимание, так это яркий столб сиреневого света, бьющий прямо в небо где-то в центре города.

— Что это? — поинтересовался я, указывая на местную достопримечательность.

— Что? А это башня магии, — как всегда небрежно откликнулся Ламберт. — Точнее не сама башня, а магический барьер вокруг нее.

— А спать ночью не мешает?

— А ночью его не видно, — пожал плечами шут.

— Понятно, — я равнодушно скользнул взглядом по барьеру и вновь принялся за леденцы.

Наконец, когда от сладости меня начало мутить, я достал из котомки флягу с водой и надолго к ней приложился. Настроение медленно, со скоростью девяностолетней улитки, ползло вверх. Ну, подумаешь, обознался. В моем состоянии это вполне нормально, в каждой девушке с каштановыми волосами видеть Тень. А может, я схожу с ума?

У ворот дежурила пара стражников, дорогу преграждал шлагбаум. Стражники были застегнуты и подтянуты, и полностью вооружены.

— Предъявите вещи для досмотра, — приказал один из них.

— С чего бы это? — удивился рыцарь. — Король ужесточил меры контроля?

— В столице закрыто несколько кварталов. Карантин. Это все, что вам необходимо знать, — стражник придирчиво оглядел наше вооружение и содержимое котомок. Врал он на счет карантина, по глазам видно было. Но изоляция нескольких кварталов — это серьезно. Что могло заставить короля так поступить?

— Вы не подскажите, как нам проехать к библиотеке? — спросил я, когда досмотр был окончен, а подорожная оплачена.

— Квартал библиотеки рядом с Гильдией Магов, — ответил стражник, — но туда вы не попадете. Он под карантином.

Я скрипнул зубами. Опять все против меня. Ладно, надо разузнать, что там за карантин и провести дезинфекцию.

Поскольку рабочие кварталы были вынесены за городскую черту, то Кардаран сразу встретил нас двух- и трехэтажными особняками, цветочными клумбами и фонтанами на небольших площадях. По мостовой неспеша прогуливались люди, семейные пары с детьми, солидные граждане преклонного возраста, стражники. Последних было особенно много, несмотря на то, что солнце едва подобралось к зениту. Это было абсолютно непохоже на эпидемию. От болезни нельзя оградится закованной в железо стражей. В столице творилось что-то странное и наверняка опасное.

Интересно, каким образом они оцепили сразу несколько кварталов? Поставили цепочку стражников и они держатся за руки никого не пропуская?

Улица, по которой мы двигались, становилась все шире и шире, как и те, что с ней пересекались. В домах стали попадаться лавки и мелкие мастерские, вроде ремонта одежды и заточки ножей и ножниц. Никакого признака карантина не было и в помине, но когда мы подъехали к центру города, нашу четверку ожидал неприятный сюрприз. На одном из перекрестков, следуя указателю, мы свернули налево и, спустя пару кварталов, уткнулись в ворота, сделанные в форме раскрытой книги. От ворот в обе стороны расходилась стена высотой в пару десятков метров, а над стеной висели клубы тумана. Ворота были заперты, и перед ними располагался десяток стражей. Пятеро стояли лицом к нам, а пятеро — к воротам. Создавалось такое впечатление, что они не библиотеку охраняют от вторжения, а город от того, что скрывалось за стенами.

— Стоять, — отдал приказ капитан, едва мы приблизились на полсотни шагов. — В библиотеку никому нет хода.

— Почему? — крикнул я.

— В квартале эпидемия и нам приказано никого не пускать. Поворачивайте.

— Кто отдал такой приказ? — Пауль остановил своего коня рядом с Годриком.

— Все вопросы вы можете задать Архимагу Хаару. Хотя вряд ли он вас примет, — ответил капитан. — Слишком много проблем сейчас свалилось на его голову.

— Где нам его найти? — поинтересовался я.

— В Гильдии, само собой. А теперь уезжайте, иначе я буду вынужден арестовать вас.

Несолоно хлебавши, мы развернули лошадей. Спорить с десятком вооруженных стражников не было никакого желания, да и пользы это нам не принесло бы. У них прямой приказ никого не пускать в библиотеку, а, значит, они никого не пропустят.

— Что же происходит? — задумчиво проговорил Ламберт. — Ладно, секретные залы хранилища всегда были недоступны, но обычно библиотеку никогда не запирали даже ночью.

— А меня больше заинтересовал туман, — сказала Кира. — Нигде тумана нет, а за стенами библиотеки есть. Странно все это.

— Куда уж страннее, — кивнул рыцарь. — Ну что, в башню Гильдии?

— А есть еще варианты? — я поднял голову, выискивая столб фиолетового цвета. Тот горел всего километрах в полутора к северу.

— Можно перекусить, — усмехнулся Ламберт.

— А можно и подождать. Может нас в Гильдии и накормят, — я направил Годрика в сторону башни.

— Размечтался, — буркнул шут, но последовал за мной. Воровка и Пауль промолчали.

Башня Гильдии Магов уходила ввысь на семь этажей. Первый ярус был круглый, каждый последующий расширялся кверху, и в целом башня представляла собой поставленную на верхушку детскую пирамиду. Каждый этаж был выкрашен в определенный цвет, начиная с желтого и заканчивая багровым. Вершину башни украшал янтарного цвета четырехгранный шпиль. Именно из него в небо и бил столб фиолетового цвета. Точнее это был даже не столб. С близкого расстояния можно было заметить, что это были сотни и тысячи маленьких фиолетовых молний, бьющих в небо с огромной частотой.

Башню окружал сад, в котором вперемешку росли как обычные, так и фруктовые деревья. Там и тут сквозь зелень листвы виднелись беседки и лавочки, на некоторых из них сидели молодые люди и о чем-то переговаривались. По тропинкам неспешно прогуливались ученые мужи и вели серьезные научные беседы. Я не вслушивался, но пару раз до моих ушей долетали фразы типа: «…точка статистики магического поля…» и «… восьмое положение трехступенчатого заклинания…».

Завидев нас, ученые мужи моментально сходили на обочину, прерывали свои разговоры и провожали нас удивленными взглядами. Видимо посторонние люди на территории Гильдии Магов появлялись не так часто.

Оставив коней у коновязи, мы по сужающейся кверху лестнице прошли к дверям, ведущим на первый ярус башни. Сразу за дверями начинался холл, в котором стоял письменный стол. За столом сидел молодой парень и перешучивался с парой стражников. Эти были совершенно расслаблены и ни о каком карантине, казалось, слыхом не слыхивали.

Однако, когда я со своими спутниками вошел в холл, они моментально подобрались и настороженно уставились на нас.

— Что угодно господам? — спросил писарь, единственный из всей тройки оставшийся невозмутимым.

— Мне угодно видеть Архимага Хаара, — как можно более дружелюбно ответил я.

Один из стражников фыркнул.

— Я сказал что-то смешное? — я резко обернулся к мужчине.

— Дело в том, что многоуважаемый Архимаг в последнее время очень занят, — отвлек на себя мое внимание юноша. — И сейчас он не принимает просителей. Вы можете оставить запрос и тогда вас поставят в очередь, и…

— Сколько ждать? — перебил его Пауль.

— Месяца три.

Теперь фыркнул второй стражник. Я пропустил этот смешок мимо ушей и повернулся к писарю:

— Передайте Архимагу, что это касается карантина в библиотеке.

— Это ничего не изменит, — пожал плечами юноша. — Он все равно не сможет вас принять.

— Тогда, — я пустил в ход последний козырь. — Скажите Хаару, что его немедленно желает видеть Первый Мастер.

В холле повисла тишина.

— И где же он? — недоверчиво поинтересовался писарь.

— Перед тобой, — уже едва сдерживаясь, процедил я.

Стражники переглянулись и согнулись от хохота. В буквальном смысле.

«Все, они меня достали, — впервые за долгое время подал голос Невеар. — Согни указательный палец на левой руке».

Я послушно выполнил требование некроманта, и в тот же миг стражникам стало не до смеха. Разогнуться они уже не могли. Оба сразу прекратили смеяться и с кряхтением и сопением пытались принять вертикальное положение, но это им не удавалось. Два здоровых мужчины в позе буквы «Г» в холле башни Гильдии Магов выглядели довольно забавно, и я бы с удовольствием понаблюдал за их унижением, но время было дорого.

— Нужны еще доказательства? — я наклонился к одному из мужчин и участливо похлопал его по плечу. Затем повернулся к писарю и рявкнул: — Архимага сюда! Немедленно!

— Д-да, господин, — пролепетал юноша и вскочил со своего места, но его опередили.

— Карл, что за шум? — по холлу пронеся мягкий баритон, который тут же исказился ноткой изумления: — Сим, Тим! Что за позы!

Хлопнула невидимая дверь и из-за поворота в зал вошел Архимаг Хаар. Думая о сильнейшем маге королевства я почему-то представлял себе старика с седыми длинными волосами, остроконечной шляпе с широкими полями, седой бородой до пояса, наряженного в свободную мантию до пят и с посохом в руках. В моем представлении Архимаг должен был быть похожим на Мерлина, но Хаар был его полной противоположностью.

Архимаг был молод, на вид не старше тридцати лет, каштановые волосы были коротко пострижены. Правый глаз пересекал старый, давно заросший шрам, но он абсолютно не мешал мужчине видеть. Скорее наоборот. Наложенное на шрам заклинание позволяло увеличить зоркость в несколько раз. Вместо посоха Архимаг сжимал в руках небольшой жезл, сделанный из обычной дубовой ветви. С краев жезл охватывали два золотистых кольца; из-под одного из них пробивался живой зеленый листик. От Мерлина на мужчине был лишь свободный балахон с капюшоном темно-зеленого цвета.

— Что здесь происходит? — холодно повторил свой вопрос Хаар, моментально оценив ситуацию.

— К господину Архимагу господин Первый Мастер, с визитом, — прошептал Карл и сам пришел в ужас от того, что сказал. Сим и Тим продолжали кряхтеть у стены.

Я разогнул палец, и стражники наконец-то выпрямились, тяжело дыша.

— Очень интересно, — мужчина приподнял бровь. — И кто из вас Первый Мастер?

— Наверное, я, — буркнула Кира из-за моей спины.

— Шутки неуместны, леди, — Хаар был собран и сосредоточен. — Хорошо, я уделю вам пару минут и то лишь потому, что ваше появление было весьма эффектным. Следуйте за мной.

Он еще раз оглядел нашу компанию, и взгляд его встретился с моим. Было такое ощущение, что меня двинули бейсбольной битой между глаз. Я почти увидел искры. Но, похоже, и Архимаг испытал похожие ощущения.

— Вот как, — проморгавшись протянул он. — Уже интереснее. Карл, графин вина и закуски в мой кабинет. Живо.

— Но, господин Архимаг, — побледнел юноша, — совет по поводу эпидемии вот-вот начнется. Высшие чины и маги города уже собрались в главном зале третьего этажа. Что им передать?

— Передай им пламенный привет, — неожиданно зло ощерился Архимаг. — Графин вина и закуски, я сказал.

— Слушаю, господин. — Писца как ветром сдуло.

Хаар кивком указал нам следовать за ним. Кабинет Архимага находился на пятом ярусе и, поднимаясь на него по длинным лестницам, я не переставлял удивляться царившему в башне однообразию. Все те же длинные коридоры, высокие двустворчатые двери, доспехи и статуи стоящие у стен. Еще большее неудобство доставляло то, что каждая лестница наверх находилась в противоположном конце коридора, который и так закручивался кольцом.

Несколько раз нам встречались наголо бритые юноши в длинных мантиях, которые почтительно склонялись перед Архимагом. Тот отвечал на приветствие небрежным кивком головы. Третий этаж Хаар практически пробежал на цыпочках, постоянно воровато оглядываясь. Видимо собрание его нисколько не привлекало.

На пятом этаже Архимаг отпер первую дверь большим тяжелым ключом и распахнул ее перед нами. Мы переглянулись и вошли внутрь. Кабинет был довольно велик, но без окон и это удивляло. У дальней стены стоял тяжелый стол с кучей ящиков, заваленный бумагами. На полу лежал побитый молью ковер, у правой стены стоял большой книжный шкаф, у левой — несколько стульев. Комната чем-то напомнила мне кабинет какого-нибудь следователя по особо важным делам.

Сразу за нами в обитель Архимага просочился Карл с подносом, на котором стоял графин вина, пять бокалов и какие-то тарелочки. Замерев на пороге, он огляделся по сторонам, явно не зная, куда пристроить сие добро — свободного места, кроме пола, в комнате не было.

Хаар небрежно смахнул со стола бумаги прямо на пол, и писарь тотчас поставил на освободившееся место поднос. Поклонившись, он быстро покинул кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Хаар налил себе в бокал вина, сел в кресло и жадно выпил половину бокала. Затем он налил вина нам и опять же кивком указал на стоящие у стены стулья. Мы послушно сели, я пригубил рубиновый напиток, но больше из вежливости.

— Итак, — Архимаг обвел нас взглядом. — Зачем пожаловали, господа?

— Нам нужно попасть в библиотеку, — ответил я. — А точнее, мне нужны записи, касающиеся того, где сейчас находится оружие Первого Мастера.

— Это документы секретной секции и к ним нет доступа, — усмехнулся хозяин кабинета. — К тому же, сейчас в библиотеку все равно не попасть.

— Потому что ты закрыл ворота и поставил стражников?

— Потому что там смертельно опасно, — отрезал Архимаг.

Я медленно расстегнул рубаху. В полумраке кабинета засветились черные нити паутины. Интересно, откуда в этой комнате без окон свет?

— Я — Первый Мастер! — жестко проговаривая каждое слово, сказал я. — И мне необходимы эти документы.

— Я верю, — ухмыльнулся Хаар. — Но ты слушаешь невнимательно. В квартале библиотеки сейчас творится такое, что волосы на голове шевелятся. Буквально в одночасье там все заволокло туманом, и люди в нем пропадают бесследно. То, что живет в тумане, никому не оставляет шансов.

— Возможно, мы сможем вам помочь, — подал голос Ламберт.

— Сомневаюсь. Лучшие маги столицы ничего не смогли с этим сделать.

— Видящий вернулся в Вельтеррон, и без оружия из черного серебра мне его не остановить!

— И это я тоже знаю, — вздохнул Хаар. — Ведь это после его посещения в библиотеке начались эти странности.

— И вы его не остановили? — изумился я.

Приоткрылась дверь и в кабинет заглянул полный мужчина с аккуратной бородкой. Больше я ничего разглядеть не успел, поскольку Архимаг шевельнул жезлом и дверь резко захлопнулась. Послышался звук удара и стон.

— Не успели, — как ни в чем не бывало ответил Хаар на мой вопрос. — Библиотекари слишком поздно поняли, кто именно побывал в их квартале. Уже когда туман накрыл библиотеку, оттуда вырвался лишь один служащий. Все остальные сгинули.

— С ним можно поговорить? — поинтересовался я.

— Он был весь изранен и умер буквально через час.

— Ну, это не проблема, — побормотал я. — Что он успел рассказать?

— Значит, я не ошибся, — вновь ухмыльнулся главный маг страны. — Ты некромант. Никогда не сталкивался с такими, как ты. Что он мог рассказать? Пришел в библиотеку лысый человек в балахоне, разбил посреди квартала колбу с серым веществом внутри и ушел.

— Зараза, — я заскрежетал зубами. — Он знал, что я приду за документами. Но не попытался их уничтожить, а просто закрыл к ним доступ. Словно издевается и постоянно опережает меня на шаг. Пусти меня в библиотеку, Хаар! Это важно. Очень важно. Моя девушка…

— Девушка? — перебил меня Архимаг. — Так значит, все из-за девушки? Из-за девушки я должен распахнуть ворота и подвергнуть опасности весь город?

— Ты не понимаешь!!! Я все равно уничтожу Видящего! Освобожу от него ваш мир!!! Дай мне хотя бы попытаться достать документы. Пожалуйста.

Я повторил практически тоже самое, что говорил Кире. Скольких еще людей мне придется убеждать в этом мире?

Архимаг внимательно посмотрел на меня.

— Нет, — сказал он наконец. — Сожалею, но я не могу так рисковать.

— Смотри, куда ногу ставишь! — ругнулся снизу Ламберт. — Тяжелый, как каменный гигант.

— Извини, — я балансировал на плечах шута, стараясь при этом не уронить воровку.

— Тише вы, — зашипела Кира. — Сейчас сбежится стража, Архимаг потом нас в подземелье точно запрет.

Пирамида из четырех человек балансировала на крыше дома, ближе всех располагавшегося к стене библиотеки. Стемнело час назад, и мы с Кирой надеялись смотаться за документами и вернуться до полуночи. Хотя их еще предстояло найти. Шут и рыцарь тоже собирались пойти с нами, но я их отговорил. Вчетвером мы создали бы много шума, а воровка идеально подходила для задуманной операции. К тому же, если придется взламывать замки, ее навыки будут неоценимыми. А я был уверен, что без взлома не обойдется.

Мы расположились в небольшом трактире на окраине города и, оставив там лошадей и вещи, отправились на разведку. Кира несколько раз обошла квартал библиотеки, определяя наиболее удобное место, чтобы перелезть через стену. Наконец она выбрала дом, стоящий практически напротив ворот, но с противоположной стороны квартала. Единственным его недостатком было то, что он был намного ниже, чем стена, но стоял к ней вплотную.

И вот наша четверка опасно балансировала на скользкой черепице. Хуже всего приходилось Паулю, который держал на себе нас троих. Но вот Кира наконец-то дотянулась до края стены, подтянулась и растворилась в тумане. Через минуту со стены свесилась веревка. Я ухватился за нее и, скользя сапогами по влажной стене, поднялся на стену.

Туман тут же обнял меня, окутал сырым холодным одеялом. Я невольно передернул плечами. Слева возникла Кира, схватила меня за руку и потянула за собой. Я послушно пошел следом. Девушка довела меня до края стены и, сложив руки на груди крест на крест, прыгнула вниз. Я последовал ее примеру и тоже прыгнул. Приземлился на кучу брошенных книг, и тотчас девичья ладошка зажала мне рот.

— Тихо, — шепнула Кира. — Слушай.

Я послушно кивнул и прислушался. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. Как будто босые подошвы прошлепали по лужам. Секунда тишины. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. Здесь, внизу туман был не такой плотный, и видимость до двадцати метров была вполне приемлемой, но в поле зрения никто не попадал. И все же слышно было очень хорошо. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк.

Звуки стихли. Мы с Кирой наконец-то выпрямились и соскользнули с книг на землю. Интересно, кто их здесь сложил? Как будто специально для того, чтобы мы спрыгнули со стены.

— Куда нам? — спросила девушка.

— Откуда я знаю? — изумился я. — Я же здесь ни разу не был. Где у них тайная секция?

— Наверное, где-то в центре. Пошли. Только тихо и осторожно.

Воровка медленно двинулась вперед. Я последовал за ней.

Весь квартал библиотеки напоминал собой огромное книжное хранилище. Дома стояли на одинаковом расстоянии друг от друга, как книжные стеллажи. Их параллельные ряды шли от ворот и до задней стены квартала, так что сверху библиотека должна была напоминать гигантскую шахматную доску, но которой клетки были пустым пространством, а дома линиями, их разделяющими.

Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. С разных сторон. То ближе, то дальше. По очереди и одновременно. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк.

«Есть предположения, что это?» — поинтересовался я у Невеара.

«Что-то очень плохое и опасное», — как всегда саркастически отозвался некромант.

«А поконкретнее?»

«Без понятия», — признался король-призрак. — «Туман не только ухудшает видимость. Он наведенный и создан, чтобы скрывать любые магические колебания. Ты бы сам это давно понял, если бы научился управлять нитями».

«Я стараюсь», — терпеть не могу оправдываться.

«Плохо стараешься. Или наоборот, слишком хорошо».

Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. Этот звук раздражал и пугал одновременно. Мы с Кирой невольно жались ближе друг к другу, до боли в глазах всматриваясь в туман. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк.

Мы так старались рассмотреть, что-то в тумане, что совсем забыли о том, что у нас под носом. Поэтому, когда я обо что-то споткнулся, мне стоило больших трудов не выругаться в голос. А когда я разглядел то, обо что споткнулся, то попятился назад. Кире вообще пришлось отвернуться и сдерживать рвотные позывы.

На дороге валялось обглоданное до костей человеческое тело. Одно только тело, без рук, ног и головы. Туловище было растерзано, на костях висели ошметки мяса, и виднелись следы острых зубов. А ведь этот человек пролежал здесь уже месяц. Но плоть еще даже не начала гнить. В этом месте замерло время? Или тот, кто прячется в тумане, шлепает и чавкает, согнал всех людей в какую-нибудь комнату и убивает по одному? Выпускает на улицу и охотится при видимости в двадцать шагов.

Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк.

— Темный, мне страшно, — прошептала Кира.

Я нашел ее ладонь и сжал в своей. Потной и липкой. Мне самому было жутко и эти звуки в тумане раздражали еще больше, чем треск радио в «Сайлент Хилл». Я не знал, с чем столкнулся, не имел понятия, как с этим сражаться. Мне уже было абсолютно ясно, что не в моих силах развеять заклинание, наложенное Видящим. Теперь я думал лишь о том, как бы живым убраться из библиотеки.

Но мы уже были внутри и уйти, не попытавшись достать записи о Первом Мастере, я себе позволить не мог. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк.

Кости и части тел стали попадаться все чаще. Похоже, мы приближались к логову монстра. Или монстров?

— Направо, — сиплым от волнения голосом проговорила Кира.

Мы свернули направо, между рядами одинаковых домов-стеллажей. Как воровка умудрялась ориентироваться в этом тумане, я не представлял. Никаких ориентиров, указателей, надписей на стенах. Но девушка вела меня, и я полностью полагался на ее интуицию. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк.

— Как ты здесь ориентируешься? — тихо поинтересовался я, и от звука моего голоса девушка вздрогнула.

— Я считала дома от самой стены, — призналась она. — Этот ряд центральный. Самые важные документы хранятся в одном из этих домов.

— Что значит в одном из этих? Здесь их с десяток, не меньше! Нам что, придется обыскать все?

— Ну, может и не все. Может нам повезет.

Такой ответ меня не слишком удовлетворил, но ничего другого не оставалось. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. Мы по-прежнему не видели, что за существо издает эти звуки. Запах крови и серебристая дымка смерти стали такими плотными, что мне едва не приходилось протискиваться сквозь них. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. На этот раз совсем близко от нас.

Я толкнул Киру в ближайшую открытую дверь и скользнул следом, вжался в стену, зажав девушке рот ладонью. В щель между дверью и стеной был виден небольшой кусочек улицы. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. На том месте, где мы только что стояли, замерло уродливое, словно собранное из разных частей, существо. Его короткие, но массивные ножки оканчивались лягушачьими ластами. На худом, кожа да кости, теле выступали ярко-голубые жилы. Руки были длинными, ниже колен и с пяти пальцев свисали гибкие, как ивовые прутики, когти. Они не выглядели особо опасными, но когда существо провело ими по земле на брусчатке осталось пять глубоких борозд. Я сглотнул и перевел взгляд на голову монстра. Она тоже чем-то напоминала лягушачью. Приплюснутая сверху, растянутая в стороны она походила на буханку хлеба. Пара маленьких глазок располагалась на самой ее верхушке, под ними торчал длинный индюшиный клюв. Мне показалось, что рта у монстра нет вообще, но тут рот открылся и я ужаснулся во второй раз. Широкая пасть распахнулась почти на девяносто градусов, и в ней блеснули два ряда острых, похожих на зубья пилы, металлических зубов.

Это был идеальный вариант туманного охотника, созданный жуткой фантазией жреца Драгора, чтобы внушать ужас в самых бесстрашных воинов и самых искусных магов. Пасть туманника захлопнулась. Чавк-чавк-чавк. Он сделал пару шагов, словно разбегаясь, а затем оттолкнулся руками и ногами от земли высоко подпрыгнул и исчез из поля зрения. Шлеп-шлеп-шлеп. Чавк-чавк-чавк.

Что-то промычала Кира, и я поспешно разжал руку. Девушка глубоко вздохнула и покачала головой.

— Знала бы, что здесь такое, никогда бы не полезла в эту библиотеку.

— Я с собой никого не звал, — усмехнулся я. — Идем. Чем быстрее мы найдем то, что ищем, тем быстрее выберемся из этого жуткого места.

Обыск первого здания не принес никаких результатов. Никаких тайников, скрытых механизмов и секретных дверей не было. Как и во втором. Как и в третьем. Света катастрофически не хватало, но найденные в библиотеке факела и свечи немного исправили дело. Правда, при выходе на улицу их все равно приходилось гасить.

Перебежки между домами-стеллажами стали еще опаснее. Туманники кружили в этом квартале с пугающей частотой и шлепанье и чавканье практически не смолкало. Если считать, что каждый туманник попадался в поле нашего зрения лишь единожды, то их набралось никак не меньше трех десятков. Однако в здания монстры не проникали, и там у нас создавалась хоть какая-то иллюзия безопасности.

Наконец, в четвертом по счету доме нам улыбнулась удача. Сначала все было как обычно. Книжные стеллажи, брошенные в спешке вещи, читальные залы, формуляры. Части тел. Кира уже перестала вздрагивать каждый раз при виде оторванной руки, но лицо ее было серо-зеленого цвета. Мужества девушке было не занимать. Вряд ли хоть одна моя знакомая с далекой Земли, смогла бы так вот ходить по кишащему монстрами городу.

Проверив три этажа библиотеки, мы спустились в подвал и тут же услышали негромкий стон. Подсвечивая себе факелом, я осторожно двинулся по мрачному коридору. Расположенные слева и справа двери и решетки придавали подвалу сходство с темницей. Стоны становились все громче и, наконец, я увидел того, кто их издавал.

В камере, за стальной кованой решеткой, в грязи, вони и блевотине сидели восемь человек. Один из них глухо стонал, держась за рваную рану на правом бедре. Среди пленников были только мужчины. Четверо сидели у одной стены, трое вместе с раненным у другой, а в самый дальний угол забился парень в глубоко надвинутом на голову капюшоне.

— Кто здесь? — забеспокоился седовласый мужчина, сидящий у самой решетки, прикрывая глаза от света. — Люди? Хвала богам. Неужели Хаар снял заклятие и туманников больше нет?

— К сожалению не все так просто, — я покачал головой. — Нас здесь всего двое и туманники никуда не пропали. Кто вы такие?

— Мы библиотекари, — ответил седовласый. — Он запер нас здесь.

— Он?

— Мы назвали его Тюремщик. Туманники служат ему и боятся его. Он само воплощение ужаса.

— И вы сидите здесь уже месяц? Без еды?

Старик горько усмехнулся, зато раненный буквально взвыл от страха.

— Два раза в неделю он приходит и забирает одного из нас. Выпускает на улицу, давая возможность убежать. А потом приносит нам то, что от них остается.

Парень затрясся и завыл. Кира отвернулась и наконец-то избавилась от содержимого своего желудка.

«Как во времена моей молодости, — заговорщицки шепнул Невеар. — Когда я убивал детей на глазах у родителей, а потом заставлял их есть останки».

— Не мне вас судить, — проговорил я. — Да и нет на это времени. Если вы библиотекари, то должны знать, где находятся записи о Первом Мастере. В частности, где хранится его оружие и кольчуга.

— Это секретная информация, — удивленно поднял бровь старик. — Откуда вам о ней известно?

— Нас послал Архимаг, — убедительно соврал я. — Видящий вновь вернулся в Вельтеррон и чтобы с ним справится нужны эти бумаги.

— Но этого недостаточно, — покачал головой библиотекарь. — Только сам Первый Мастер может воспользоваться своими вещами.

Я вздохнул и начал расстегивать рубаху. Похоже, мне до конца придется играть эту роль.

— Пройдете дальше по коридору, вторая от конца дверь налево. Там будет лестница, — внезапно заговорил парень в капюшоне. — Спуститесь по ней на три этажа. Прямо по коридору. Третья дверь направо. Второй стеллаж у правой стены, восьмая полка.

— Спасибо, — удивленно проговорил я.

— За что? — не меньше меня изумился старик. — Я ведь ничего не сказал.

— Ваш помощник сказал.

— Какой помощник? — глаза старика полезли из орбит.

— Вон в углу…, - я посмотрел в угол камеры и оторопел. В тени никого не было. Лишь легкий запах серы витал в камере.

— Виссенд, зараза, — прорычал я. — В любом случае, спасибо, старик. Держитесь. Архимаг делает все, чтобы снять заклятие с библиотеки и спасти вас.

Раненный забился на полу и завыл еще сильнее.

— Да заткнись ты, — не выдержал один из мужиков и пнул своего коллегу в ребра. Тот свернулся на полу калачиком и тихонько заскулил.

— Кира, пойдем, — я обернулся. Лицо девушки утратило зеленоватый оттенок и стало совсем серым.

— Мы должны помочь этим людям, — голос девушки стал совсем пустым, как и глаза. Я подумал о том, что нужно было брать с собой Ламберта. Шут по крайней мере никогда не терзался муками совести.

— Каким образом ты собираешься им помочь? — поинтересовался я.

— Мы должны вывести их отсюда.

— Нет, — я покачал головой. — Не должны.

— Это же люди, Темный!

— Я заметил. Но такой толпой мы все равно не сможем выбраться. Туманники покромсают нас в мгновение ока. Тем более этот раненный парень все равно не сможет идти сам. Будет тормозить всех нас.

— Я не могу их бросить. Потому что я знаю, что значит быть брошенной.

— Хочешь узнать, что значит быть мертвой? Давай, Кира, идем. Нужно спешить.

Я осекся. Где-то очень далеко, на пороге слышимости раздался знакомый до ужаса звук. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. Туманники были в здании и, судя по всему, двигались в нашу сторону.

— Кира, бежим. Скорее!

Наконец-то воровка послушалась и быстро последовала за мной. Сколько еще раз мне придется ее убеждать, что хорошо и правильно не всегда одно и тоже.

Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. Монстры приближались, и я перешел на бег. Вторая дверь с конца налево. Захлопнуть. Задвинуть засов. Короткий коридор. Лестница. Три этажа вниз. Захлопнуть, захлопнуть дверь. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. Несмотря на закрытые двери, звуки, а вместе с ними и туманники приближались. Прямо по коридору. Третья дверь направо. Второй стеллаж. Стоп.

— Что-то не так, — Кира подошла к шкафу и внимательно его осмотрела. — А. Поняла. На восьмой полке нет пыли. Везде она лежит густым слоем, а здесь ее словно стряхнули.

Я подошел поближе и разглядел в пыли на свитках пергамента отпечатки пальцев. Тот, кто смотрел документы, не заботился о конспирации. Кто-то из библиотекарей? Вряд ли. Видящий? Но ведь он не заходил в здания. Виссенд? Ему-то это зачем? Пресловутый Тюремщик? Вот это уже ближе к истине.

Всего свитков было три. На всех трех печати были сорваны. Я усмехнулся, взял один из них и развернул. Пробежал глазами по строчкам.

«… король Ричард Неуклюжий не мог более быть уверенным в сохранности кольчуги и отправил ее с тремя сотнями солдат через Топи Вирма…». Строчка обрывалась, буквы были наполовину стерты, а ниже в трех рядках проступало «из бол. т… не в…ну. ся ни один со…т».

Значит, из топей не вернулся ни один солдат. Очень интересно. Куда же тогда делась кольчуга? Утонула в болоте?

Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк. Черт. Это уже начинает надоедать. Сунув все три свитка в сумку, я осторожно приоткрыл дверь. Никого. Только далекое шлепанье где-то за поворотом коридора.

Ступая на цыпочках, я двинулся к лестнице. Кира неслышно скользила следом. Ей, в отличие от меня не приходилось прилагать массу усилий, чтобы быть бесшумной. Туманников не было. И внезапно я понял, что никаких звуков тоже не было. Они ушли? Или затаились?

Я открыл дверь, ведущую на лестницу, и встретился взглядом с воплощением ужаса. Стоящий передо мной Тюремщик без сомнения был человеком. В очень далеком прошлом. Сейчас же на человека он походил лишь наличием четырех конечностей. Ноги его были одеты в кожаные штаны, на носках ботинок сверкали острые шипы. Прямо на голое тело его была надета кольчужная безрукавка, поверх которой был накинут плащ. Кисти рук были защищены латными перчатками. Голову украшал рогатый шлем. Хотя нет. Это в шлеме были прорези, чтобы его можно было надеть на рогатую голову. На поясе висел широкий длинный меч без ножен.

От мощной фигуры веяло холодом и страхом, хотя глаза в прорези забрала горели огнем.

Я попытался захлопнуть дверь, но не успел. Тюремщик взмахнул рукой в латной перчатке, и я полетел в другой конец коридора. В грудную клетку словно ударили кузнечным молотом. Монстр глухо расхохотался и шагнул вперед. Кое-как отлипнув от стены, я огляделся. С одной стороны коридора начали появляться Туманники. Лестницу перекрывал Тюремщик, и я понятия не имел, как его можно было сдвинуть с места. Вряд ли мои магические навыки здесь пригодятся. Чтобы убить уже мертвое нужно либо разорвать заклинание, которое его держит, либо убить того, кто это заклинание создал. Либо разрубить Тюремщика на куски. Ничего из этого я сейчас сделать не мог.

Тем более расчленить монстра. Он был сильнее. Намного сильнее меня.

«Беги, олух!» — заорал Невеар, и я побежал, увлекая за собой Киру. Девушка была молчалива, но и мне разговаривать не сильно хотелось. Здесь должна быть еще одна лестница. Просто обязана быть!

И лестницу мы нашли. Правда это была кованая лестница, уходящая вертикально вверх. Шлеп-шлеп-шлеп, чавк-чавк-чавк и смех Тюремщика летели нам в спину и я, не задумываясь, буквально взлетел по ней наверх. Навалился на люк, рванул его раз, другой. С третьего раза металлический круг поддался, и я выбрался на улицу. Помог вылезти воровке. Поставил крышку на место, и лишь потом огляделся. Не повезло. Мы по-прежнему были на территории библиотеки, и с четырех сторон уже доносились шлепки и чавканье.

— Куда бежим? — поинтересовался я, лихорадочно думая, что можно предпринять в этой ситуации.

— Налево и все время прямо. Мы там спускались.

— А как будем подниматься?

— Я оставила веревку. Скажи честно, у нас есть шанс выйти живыми?

— Приготовься бежать, — вместо ответа сказал я, разворачиваясь влево. — На счет три. Раз.

Первые Туманники появились в поле зрения. Они двигались медленно, но явно готовились к своим смертоносным прыжкам.

— Два.

До первых монстров осталось не больше десятка метров.

— Три, — скомандовал я, когда первые монстры взвились в воздух.

Мы побежали, и одновременно я швырнул вперед Волну Праха. Туманники рассыпались трухой, а те, что случайно столкнулись друг с другом в воздухе, разразились возмущенными воплями.

— Темный, слева! — вскрикнула Кира. Я резко обернулся и взмахнул правой рукой. Молот Забвения на мгновение вспыхнул в руке, сметая трех прыгнувших Туманников. Но вместе с тем из сумки вылетел один из свитков и упал на брусчатку. Я не успел вовремя среагировать, а когда обернулся, то увидел такую толпу монстров, что возвращаться мне перехотелось. Через мгновение свиток скрыла волна Туманников, и мы побежали дальше. Еще дважды мне приходилось отбиваться от чрезмерно ретивых чудовищ, но вот стена неожиданно возникла из тумана и мы благополучно вскарабкались по веревке наверх. Когда мы уже перевалились через край стены, снизу раздался леденящий душу хохот. Я посмотрел вниз.

Тюремщик стоял, запрокинув голову, и смотрел на меня. В правой руке он сжимал утерянный свиток. Я досадливо плюнул в него, но промахнулся. Монстр расхохотался снова и, развернувшись, скрылся в тумане. Я вздохнул и соскользнул со стены на крышу дома. Кира была уже там, в объятиях Пауля. Едва мои ноги коснулись черепицы, я без сил опустился на крышу.

— Ну как, удачно? — подошел ко мне Ламберт.

— Скорее да, чем нет, ответил я, — поднимая голову.

Шут лихорадочно отшатнулся от меня, словно увидел призрака.

— Что? — спросил я, поднимаясь.

— Твои глаза, Темный…

— Что — мои глаза?

— Они зеленые…

Когда мы добрались до трактира, и я посмотрел в зеркало, то чрезвычайно удивился. Глаза действительно были зелеными. Нет, зрачки не изменили свой цвет, но все глазное яблоко словно горело призрачным зеленым пламенем.

«Невеар, что это?» — поинтересовался я.

«Так сказать побочный эффект использования некротических заклинаний. Ты пропускаешь через свое тело колоссальный поток энергии, и ее остатки задерживаются в организме. Не волнуйся, через пару часов пройдет. Зато как эффектно выглядит».

Да уж. Эффектней некуда. Теперь нечего и думать о том, чтобы покинуть город до утра. Стража нас возьмет сразу и не задумываясь. Лучше потерять пять часов в трактире, чем несколько дней в тюрьме.

Подойдя к столу, я вытряхнул из сумки свитки. Надежда, что в библиотеке выпал свиток с упоминаниями о топях не оправдалась. Вот он, лежит здесь. Из топей не вернулся ни один солдат из трех сотен. Это произошло шестьсот лет назад, так стоит ли опасаться, что то, что погубило солдат короля Ричарда живо до сих пор?

Отложив пергамент в сторону, я взял второй свиток.«…секиру же Первого Мастера Арк Сильный отдал своему другу, королю эльфов Миграэлю, владыке Зеленого Леса. Но после предательства в королевской семье о судьбе оружия более…».

Я в ярости швырнул свиток о стену. Напрасно, все напрасно! Ничего конкретного в свитках сказано не было. Там шли-шли и не дошли. Здесь дошли, но что было потом, никто не знает. О конкретном местоположении секиры и кольчуги ничего не сказано.

— Темный, че шумишь? — в комнату зашел Ламберт.

— Вот, почитай, — я подобрал с пола свиток и протянул шуту.

Ламберт быстро пробежал по нему глазами и нахмурился.

— И что же делать? — растерянно спросил он.

— Не знаю. Придется начать поиски оттуда, где оружие видели в последний раз. Шестьсот лет назад, — я горько усмехнулся. — Думаю, начать лучше с Топей?

— Топи Вирма в десяти днях пути на запад. Зеленый лес в пятнадцати днях на северо-западе. Решай сам.

— Мы пойдем в Топи, — решил я. — Поднимай нашу парочку. Светает.

 

Глава четвертая. Топи

Пятый или шестой день подряд мне снилась Аня, сгорающая в призрачном пламени. Пятый или шестой день подряд я просыпался в слезах, но, слава богу, этого никто не замечал, потому что вот уже пятый или шестой день подряд шел дождь. Он то лил, как из ведра, так, что дорога размокала за пару минут и дальше вытянутой вперед руки ничего нельзя было разглядеть, то висел в воздухе мелкой моросью, проникая под плащи и рубахи. Торговец в последнем селении клялся, что плащи не промокнут никогда и почти не соврал. Они отлично держали воду три дня, но потом, без просушки, все же проиграли схватку со стихией. Приходилось часто останавливаться, делать навесы, разводить костер из сырых дров и хоть как-то сушить одежду. В остальное время грелись вином, и тут уже обещание самому себе не пить утонуло в грязной дождевой воде.

Последняя жилая деревня встретилась нам три дня назад. Ближе к топям селиться никто не решался. А кто решался, тот потом бежал в ужасе и спешке, бросая все что успел нажить. А некоторые не успевали бежать. О чем красноречиво свидетельствовали две давно заброшенные деревни, от которых не осталось практически ничего, кроме просевших, обвалившихся домов и колодезных срубов.

— Жутковато, — поежился Ламберт, когда вторая опустевшая деревня осталась позади. — Такое ощущение, что за нами кто-то наблюдает.

— Причем уже довольно давно, — кивнул рыцарь. — Кто-то сопровождает нас от первой деревни, но я ничего не заметил. Ни звука, ни шороха. Даже ночью я ничего не расслышал.

— Кира, а ты ничего не заметила? — я обернулся к воровке.

— Ничего, — девушка поджала губы. — Я не видела никаких следов чьего-то присутствия.

После нашего возвращения из библиотеки лицо у Киры было то цвета мостовой, то молодой весенней травки. Девушка практически ничего не ела и почти не разговаривала. Но на каждом вечернем привале она исчезала с луком в руках и возвращалась, мокрая, как мышь, но с добычей в руках. Один раз Паулю даже пришлось ходить с девушкой и тащить на себе двадцатикилограммового дикого поросенка. Стрела воровки вошла зверю точно в ухо, хотя я не мог понять, каким образом она умудряется целиться в темноте.

— До топей осталось совсем немного, — шут поглубже натянул капюшон, но капля все же сорвалась с козырька и щелкнула Ламберта по носу. — Как ты собираешься искать кольчугу?

— Понятия не имею, — признался я. — Но три сотни солдат не могли сгинуть бесследно.

— Больше полутысячи лет прошло, — заметил Ламберт.

— Да, — я усмехнулся. — Но думаю, что если они все утонули, то их тела могли и сохраниться под слоем торфа. Вот их-то мы и спросим.

«Взрослеешь, мальчишка», — одобрительно хмыкнул Невеар. Я оставил его комплимент без ответа.

— Кажется, впереди еще одна деревня, — сказал ехавший впереди Пауль. — Вернее то, что от нее осталось.

— Возможно, имеет смысл в ней и остановится? — тучи с небес никуда не собирались исчезать, и темнело сейчас чрезвычайно быстро.

— Как скажешь, — рыцарь пожал плечами. — Это действительно неплохая идея. Хоть переночуем под крышей.

— Если найдем целую, — не удержался от подколки Ламберт.

Мы медленно въезжали в заброшенную деревню. Лошади нехотя переставляли копытами. У околицы Годрик даже замотал головой, отказываясь пересекать границу, но потом все же перешагнул преграждающее дорогу гнилое бревно. Интересно, откуда оно взялось на самой дороге, если на обочине деревья не растут, а люди не забредали сюда уже несколько сотен лет.

— Что-то здесь не сходится, — пробормотал Ламберт. — Насколько мне известно, здесь не должно быть третьей деревни.

— Я подумала об этом же, — кивнула Кира. — К тому же не похоже, что эта деревня давно заброшена. Пять, максимум десять лет.

Протяжно заскрипела покосившаяся ставня. Мы резко обернулись на звук, но это оказался всего лишь ветер. Внезапно Кира отклонилась назад и выпустила стрелу чуть левее колодезного сруба. Я даже не успел заметить, когда в ее руках оказался лук.

Девушка слезла с коня и спокойно подошла к дереву, в котором торчала оперенная стрела.

— Надо же, показалось, — губы Киры искривила жуткая усмешка.

Выдернув стрелу, воровка вернулась в седло, и мы продолжили медленно двигаться по размытой дождями дороге. Деревня действительно была покинута относительно недавно. Дома хоть и покосившиеся, и с протекшими крышами, все же еще были довольно крепкими. Кое-где сохранились остатки покосившихся заборов, а колодезные срубы всего лишь покрылись мхом. Близость болота тоже сказывалась. В воздухе кружила мелкая мошкара, во многих дворах и у обочины дороги в затхлых, глубоких лужах росла осока. Конь Пауля потянулся к ней губами, но брезгливо фыркнул и отвернул морду.

Рыцарь удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал. Я тоже молчал. Несмотря на смутное чувство тревоги, которому я привык доверять, сейчас мне казалось, что волноваться не о чем. Серебристой дымки смерти не ощущалось, а значит и опасность в этой деревне нам вряд ли грозит.

— Может, уже остановимся? — спросил я, указывая на довольно крепкий дом, рядом с которым находился сарай и сеновал.

— Почему бы и нет, — шут повернул лошадь к выбранному мной дому. — Надеюсь, там есть печка.

Печка в доме была, а в сарае нашлись хоть и сыроватые, но вполне пригодные для растопки дрова. На сеновале, как ни странно нашлось вполне приличное сено, которое мы перетащили в дом, устроив четыре лежанки. Вода в колодце была ледяной и кристально чистой. И это было уже совсем хорошо, хоть и подозрительно. Если бы не полуразрушенные здания можно было бы подумать, что деревню вообще никто не покидал.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — тихо поинтересовался я.

«Что-нибудь — да», — загадочно ответил Невеар и замолчал.

Огонь в печке жарко пылал, кухня, расположенная слева от сеней протопилась довольно быстро. Мы сидели, с удовольствием вытянув ноги к огню, и потягивали подогретое вино с корицей. Кира, быстро допив свою порцию, встала, взяла лук и вышла на улицу, но через минуту вернулась с озадаченным выражением лица.

— Ребята, вы должны это увидеть, — растерянно проговорила она и вновь скрылась за дверью.

— Ну, что там еще, — проворчал рыцарь. Выходить из протопленной комнаты на улицу в сырость и мрак не хотелось никому.

Однако мы все трое поднялись и, накинув плащи, вышли на крыльцо.

— Ну? — вновь проворчал Пауль. Я его прекрасно понимал. В сгустившихся сумерках разглядеть что-то было уже сложно, особенно если не знать, куда смотреть.

— Сюда идите, — девушка появилась из-за угла дома.

Мы последовали за ней и остановились рядом с окном кухни.

— На землю смотрите.

Я опустил глаза. Прямо под окном в грязи четко отпечатались следы. Пара детских человеческих следов, в окружении нескольких десятков козлиных копыт.

— Насколько я помню, здесь никаких следов не было, — пробормотал Ламберт. — Мы ведь тщательно исследовали окрестности дома. Есть предположения, кто бы это мог быть?

— Ну, судя по следам, здесь был пастух со стадом коз, — усмехнулся я. — Но мы ведь с вами прекрасно понимаем, что этого не может быть.

— Босиком в такую погоду могут ходить только умалишенные люди.

— Либо те, кому холод уже не страшен.

— Что ты имеешь в виду, Темный?

— Я имею в виду, что нам нужно убираться из этой деревни. Не такая уже она и заброшенная.

— По-твоему, мы не справимся с мальчиком-пастухом? — усмехнулся Пауль.

— Меня больше волнуют его козлы. Собирайтесь. Мы уходим.

— Нет, — неожиданно ровным и четким голосом проговорил рыцарь.

— Что значит «нет»? — мне показалось, что я ослышался.

— Я не собираюсь снова мокнуть всю ночь под плащом только из-за каких-то следов на земле.

— Действительно, Темный, — поддержал друга Ламберт. — Может, твои опасения не имеют под собой основания.

— Кира?

— Я тоже думаю, что нам лучше переночевать в доме, — девушка отвела глаза.

Я посмотрел на темное небо, следы на земле и теплый огонек, светящийся в окне. Может, и в самом деле я напрасно волнуюсь. Нам всем нужно хорошо отдохнуть перед топями и ночь в тепле будет для этого как нельзя кстати.

— Хорошо, — вздохнул я. — Но не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Всю ночь кто-то ходил под окнами, вздыхал, хихикал, постанывал. Но когда кто-нибудь из нас выходил на улицу, то никого не находил. Только вокруг дома оставались следы козлиных копыт. А вот детских следов не было. Но между козлиных копыт всегда оставалось пустое место, словно там кто-то двигался, не касаясь земли.

— Достали меня эти смеющиеся козлы, — Ламберт в который раз вернулся в комнату и зарылся в сено. — Поспать не дают.

— Ну, и кто был прав? — я лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел в потолок.

— Какой умный, — огрызнулся Пауль, отворачиваясь к стене. — Утром я им всем рога поотшибаю.

— Каким образом? Вряд ли они покажутся тебе утром, если не показываются сейчас.

— Вот и посмотрим, — буркнул рыцарь. — Надо было ловушку поставить. Кира?

— Делать мне больше нечего, только козлов ловить, — сквозь сон пробормотала девушка. — Дайте поспать, в конце концов, ноете не хуже козлов.

Мы пристыжено замолчали, и скоро усталость закрыла наши глаза, и даже сопение и хихиканье под окном не помешало нам заснуть.

Утром странности не закончились. Проснувшись и выйдя на улицу чтобы умыться, мы ничего не обнаружили, хотя ночью грязь пестрела от козлиных следов.

— Неужели нам все это померещилось? — Пауль таращился на землю, но следы не появлялись.

— Сразу четверым? — не поверил Ламберт.

— А что? Когда мы были в степи, нам тоже казалось, что мы скачем вперед. А на самом деле оставались на месте.

— Там было совсем другое. Ладно, седлайте лошадей.

С утра тучи немного рассеялись, и выглянуло солнце. Грело оно не по-осеннему жарко, и от земли начал подниматься пар. Я распахнул плащ, но прятать его не стал. Погода была слишком переменчива.

Мы уже приближались к окраине деревни, когда ехавший впереди Пауль остановил коня. За ним остановились Ламберт и Кира.

— В чем дело? — поинтересовался я, подъезжая к друзьям и останавливая Годрика.

— Я не могу двинуться дальше, — прорычал сквозь зубы рыцарь. — Просто не могу и все.

— Что значит, не можешь? — я тронул коня вперед, но Годрик не двинулся с места.

Я хмыкнул, слез с коня и шагнул вперед. Вернее попытался шагнуть. И не смог. Мое тело прекрасно меня слушалось, но я был не в силах сделать шаг. Обычный шаг вперед.

— Что за черт? — пробормотал я и вновь попытался сделать шаг. И вновь ничего не получилось. Все внутри меня, все мое существо противилось этому шагу. Это было похоже на борьбу с самим собой. Борьбу, в которой выиграть невозможно.

— Я же предупреждал, — с мрачной улыбкой пробормотал я, после десяти минут неудачных попыток пересечь границу деревни.

Друзья только вздохнули. Каждый из них также предпринял несколько попыток уйти, таких же бесплодных, как и мои.

— Может это просто неудачное место на дороге? — Кира смущенно улыбалась, глядя на меня. Взгляд ее говорил: «Да, ты был прав, но теперь ведь все равно ничего не изменишь».

Следующую половину дня мы пытались преодолеть сопротивление границы. Как четверо дебилов мы шли вдоль границы деревни и пытались уйти за ее пределы. Мы плелись друг за другом, понурив головы, изредка предпринимая попытки повернуть, но все они оканчивались провалом. У меня была надежда на замшелое бревно на дороге, но и она не оправдалась. Никаких границ, никаких заборов, но мы просто не могли покинуть пределы деревни.

— Нам нужно обыскать каждый уголок в этой деревеньке и найти этих козлов и их пастуха, — Пауль попытался выбежать из деревни, но у самой границы резко затормозил и остановился, как вкопанный. — Не могу. Заррррраза!

— Что ж, идея разумная, хотя я сомневаюсь, что мы кого-нибудь найдем, — я кивнул. — Кира, пойдешь с Ламбертом, обследуете дома слева от дороги. Я и Пауль справа. И быстрее. Что-то мне подсказывает, что ночью будет весело.

— Опять твои дурацкие предчувствия?

— Я никогда не ошибаюсь, — буркнул я. И добавил уже куда тише: — К сожалению…

Обыск домов ничего не дал. Как и обыск сараев, погребов, овинов, бань, сеновалов и подвалов. Ни следа чьего-то присутствия, ни козлиного, ни человечьего. Не было даже мышиного помета. Деревня была заброшена. Полностью и окончательно, много лет назад. Здесь не могло быть никаких козлов и тем более босоногих пастухов. Тем не менее, их следы видели мы все четверо. У меня возникало стойкое ощущение, что ни встреча с Золом, ни эльф-ассасин, ни Библиотека, ни даже эта деревня-непроходимка не имели цели уничтожить нас. Все что от них требовалось, просто задержать на короткий промежуток времени. Словно Видящий Суть к чему-то готовился. И к тому же он был уверен, что я преодолею все препятствия. А значит, и эту деревню.

Не обнаружив никаких следов, мы вернулись в выбранный нами дом, вновь растопили печь и уселись напротив нее полукругом. Начинало смеркаться и я подумал о том, что еще один день прошел впустую, ни на шаг не приблизив меня к моей Тени. Моей Анюте. Зачем она вообще нужна Видящему? Ладонь сжалась в кулак, и я скрипнул зубами. Плевать мне на этот мир и на Демиурга, но если жрец хоть пальцем ее тронет….

За окном хихикнули. Пауль вскочил на ноги, в его руке мгновенно оказался топор и рыцарь рванулся к дверям.

— Сиди, — тихо бросил я. — Еще рано.

Рыцарь удивленно посмотрел на меня, но на этот раз спорить не стал и вернулся на место.

— Пусть побегают, похихикают, — продолжил я. — Либо им надоест и нас выпустят, либо они обидятся, что их игнорируют и придут сами. Есть правда еще один вариант. Нас не выпустят и не обидятся, но тогда мы останемся здесь навсегда.

— И все-таки я не понимаю, — покачала головой воровка. — В деревне нет никаких следов. Ни костей, ни вещей, неужели мы единственные, кто попал сюда?

— Может эти козлы даже костей не оставляют? — попытался пошутить Ламберт.

— Тогда почему они не нападают?

— А может они питаются только падалью?

— Хватит нести чушь, — прикрикнул Пауль. — Темный, так что мы будем делать?

— А что я? Я предлагал уйти еще вчера.

— Думаешь, вчера нам бы это удалось?

— Уже не уверен, но попытаться стоило, — я сладко потянулся. — Когда им надоест ходить кругами, выйдем и перебьем всех. Как обычно.

— А может с ними получится договориться? — хмыкнул шут.

— Не получится, — внезапно ответил детский голосок. Потом вновь раздался смешок, а сразу за ним волчий вой.

— Так это козлы или волки? — спокойно поинтересовался Пауль.

— Думаю, все же козлы. Только полные козлы могут так себя вести.

— Сам козел, — обиженно пискнул все-тот же голосок.

Я поднялся на ноги и вышел на крыльцо. Друзья последовали за мной. Перед дверью стояла девчушка лет десяти с длинными до пояса темными волосами, одетая в ночную рубашку до пят.

— Ох уж мне эти дети, — вздохнул я. — Вечно лезут во взрослые разговоры.

— Я старше тебя на несколько сотен лет, смертный, — гордо вскинула голову малявка.

— И чего же ты хочешь, женщина неопределенного возраста? — Ламберт продолжил ломать комедию вместо меня.

— Не выпустить вас за пределы деревни, — подтвердила мою догадку девушка и шагнула вперед. На земле остались два отпечатка босых детских ножек.

— Видящий приказал? — усмехнулся я.

— Мне никто не смеет приказывать, — голос изменился, стал грубым и властным. Глаза девочки вспыхнули красными огнями.

— А я думал, вы все под одну дудку пляшите, — я почувствовал сильную ауру ненависти исходящую от ребенка, но продолжил игру словами. На нежить никогда нельзя бросаться сразу и опрометчиво. Это вам не в переулках махаться, тут можно ожидать любых сюрпризов.

— Я — Лан-го-шин, хозяйка этой деревни и этих болот! — взревела девочка уже совсем не детским голосом. Фигура ее вытянулась, стала женской и полупрозрачной, волосы стали еще длиннее, а лицо — более овальным.

— Баньши, — удивленно охнула Кира. — Я думала, их не существует.

— Как и драконов? — усмехнулся я. — Если кто-то мечтал встретить призрака влюбленной утопленницы, то его мечта может осуществиться.

— Кажется, ты ее разозлил, Темный, — поежился Ламберт.

— У меня к этому талант.

От визга разъяренной баньши заложило уши. Тьма вокруг всколыхнулась, словно гигантское море и из нее к дому выбежало два десятка козлов. Нет, волков. Нет, помеси козлов и волков.

Животные бежали на двух козлиных ногах, размахивая передними, как ветряные мельницы. У существ были серые волчьи тела и головы, украшенные козлиными рогами. Из пасти их вырывались странные звуки, напоминающие блеяние и рычание одновременно.

— Дети, порвите этих мерзавцев в клочья! — взревела Лан-го-шин.

— Дети? — изумился рыцарь. — Как же тогда выглядит папочка?

Первого бросившегося на нас козла Ламберт проткнул шпагой. И понеслась. Две твари прыгнули на меня с разных сторон. Одна тут же отлетела к стене дома, жалобно скуля — ребра ее были сломаны. Напавший слева козел получил кинжалом в шею, поперхнулся хлынувшей кровью и упал, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Слева и справа от меня слышались предсмертные всхлипы, там вовсю развлекались шут и рыцарь.

Я вновь забыл обо всем на свете, полностью отдавшись запалу битвы. Пьющий Души мелькал, как маленькая черная молния, вспарывая волчьи шеи и протыкая бока. Булава крушила черепа и козлиные ноги, а в груди разгорался комок зеленого пламени.

Пауль, как обычно, выбрал стратегию «танка». Принимал удары на щит и бил в ответ топором, продвигаясь вперед. А вот Ламберт умудрялся еще и шутить во время схватки. Правда, шутки у него получались жуткие. Подрубив ноги одному из козловолков, он подошел к барахтающейся в грязи скотине сзади и со словами: «Скажи А-А-А!», разорвал тому пасть. Кира держалась за нашими спинами, добивая подранков.

Удар, укол, разворот, еще один удар. Я не сразу понял, что враги кончились, когда следующий удар булавы пришелся в пустоту.

Тяжело дыша, я остановился, обводя место битвы изумрудно-зелеными глазами. Двадцать козловолков остались лежать в грязи давно заброшенной деревни, а наш маленький отряд не получил ни царапины. Я удовлетворенно улыбнулся. Не спеша развернулся к раскачивающейся из стороны в сторону Лан-го-шин.

— Ну и что дальше? — насмешливо поинтересовался я. Как обычно, когда меня начинала переполнять сила, чувство опасности сходило на нет.

— Убьем ее, — по-видимому, Ламберт решил, что я обращаюсь к нему.

— Стой! — крикнул я, но шут уже бросился вперед и насквозь проткнул висевшую в воздухе баньши. Вы когда-нибудь пробовали разрезать ножом струйку дыма? Попытка Ламберта увенчалась тем же успехом.

— Глупцы, — злобно зашипела баньши. — Вы все равно не выйдите из этой деревни!

И она вновь завопила. Но на этот раз не призывно. Теперь ее вопль был направлен на наше полное уничтожение. Говорят, люди, слышавшие духа-самоубийцу седеют. Когда спустя три минуты я смог открыть глаза, то первым делом выдернул у себя волосинку. Она оказалась черной. Затем я сплюнул на землю остатки желчи и полупереваренного ужина. Почему остатки? Потому что все остальное уже было на земле. Переведя дыхание, я посмотрел на своих друзей. Цвет их волос не изменился, но подняться с земли они пока не могли. Шут сидел на земле, опираясь на расставленные за спиной руки, которые постоянно расползались в стороны. Пауль стоял на четвереньках и тряс головой, пытаясь прийти в себя. Кира просто лежала на спине и глаза ее под прикрытыми веками беспорядочно двигались.

— Еще один такой вопль, и даже ширма меня не спасет, — пробормотал я. И тут же в мозгу вспыхнул ответ: «Темный, ты тупой!»

— Почему это? — все еще отплевываясь, спросил я.

«Повтори-ка, кто такая баньши? И шевели своей пародией на мозг. Она сейчас снова начнет орать».

— Баньши становится влюбленная девушка-самоубийца, чей дух не может успокоиться, пока не отомстит возлюбленному, который ее предал. Ну и что мне это дает?

«Послал Виссенд олуха на мою голову, — в голос взвыл Невеар. — Темный! Баньши это мертвая девушка. Понимаешь? Мертвая!!!»

И вновь знания короля-призрака затопили мое сознание. Пальцы один за другим сплели три странных узора, а с губ сорвались несколько коротких, резких, как удар кнутом, слова.

Из земли, прямо под Лан-го-шин, верх устремились четыре зеленых жгута. Словно лианы, два из них обхватили руки баньши, один оплел талию и последний обернулся вокруг шеи. Призрак задергался, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее сжимались кольца на ее теле. Со стороны можно было подумать, что Лан-го-шин оплела зеленая анаконда и теперь сжимает ее в своих смертоносных кольцах.

Баньши захрипела, забилась сильнее, попыталась раствориться в воздухе, но не смогла. Моя магия, а точнее заклинание Невера было сильнее.

Я все сильнее сжимал кулак, и лианы на теле баньши сжимались все туже и туже. Внезапно, сквозь хрипы я расслышал обрывок слова. Призрак явно пытался что-то сказать.

Движимый любопытством, я слегка ослабил хватку.

— Не убивай, — прохрипела Лан-го-шин.

— Назови хоть одну причину, по которой я не должен этого делать?

— Если ты убьешь меня, Первый Мастер, то никогда не отыщешь то, зачем пришел в мои болота, — на полупрозрачном лице девушки вспыхнула торжествующая улыбка.

— Вот как, — я оглянулся. Мои друзья постепенно приходили в себя, но к разговору пока не прислушивались. — Значит, ты знаешь, где кольчуга?

— Знаю. И если ты отпустишь меня, я отведу тебя к ней. Иначе ты можешь годами блуждать в Топях Вирма. Можешь даже пройти мимо нее, буквально в двух метрах, и не увидеть.

— Я не верю тебе.

— А говорили, что Первый Мастер образец благородства и чести, — вновь зло зашипела Лан-го-шин и мне пришлось затянуть зеленые жгуты потуже.

— Врали, — я пожал плечами. — Как скоро мои друзья придут в норму?

— Уже скоро, — прохрипела баньши. — И вам лучше поторопится. Покинуть деревню можно только до восхода солнца.

— Так просто? — не поверил я. — Мы могли уйти прямо после того как кончился день?

— Не совсем. Вам бы все равно пришлось пройти мимо меня. Но днем границу пересечь в принципе невозможно.

Через час мы покидали деревню. Четверо уставших, измученных людей на лошадях и плывущая в воздухе, связанная зелеными жгутами баньши. Сил разговаривать не было. Все они уходили на то, чтобы не упасть с лошади.

У самой границы мы остановились. Недоверчиво переглянулись друг с другом, осторожно тронули лошадей вперед. Лан-го-шин с усмешкой наблюдала за нашими исковерканными сомнением лицами. Годрик ступил раз, другой и вот уже его голова и широкая грудь оказалась за пределами деревни, а спустя несколько секунд наша четверка уже неслась на север по раскисшему тракту. Баньши летела следом, привязанная магией к моему правому запястью.

Дождя не было, и в разрывах туч то и дело светила полная бледная луна. В ее тусклом свете было видно, как скрюченные деревья у обочины постепенно сходят на нет, уступая низкорослым кустарникам, в которых то и дело мелькали серые тени. И всю дорогу нас сопровождал волчий вой и козлиное блеяние. Лошади косили глазом и всхрапывали, но ровно бежали вперед.

— Прикажи им заткнуться, — зло бросил я, когда эти завывания стали просто невыносимыми.

— Они не послушают. Их и от нападения удерживает лишь то, что в этом случае ты меня уничтожишь.

— А в противном случае я уничтожу их. Пусть хотя бы отбегут подальше.

Отбежали, но стало только хуже. Далекий вой был такой заунывный, что хотелось повеситься. В конце концов, проскакав пару десятком километров, мы решили остановиться. Последние сутки выдались для нашей компании особенно тяжелыми, и нам необходимо было отдохнуть. Если не получилось в доме, то хотя бы под навесом из кустарника и длинной болотной травы, которая начала попадаться под ногами.

Поели в полном молчании. Мясо стало жестким, хлеб совсем зачерствел, а вино не лезло в глотку. Вопли баньши все еще звенели если не в ушах, то в памяти, а ее присутствие раздражало и отвлекало одновременно. Но Лан-го-шин вела себя тихо, бежать не пыталась и, вновь приняв облик двенадцатилетней девчонки, села неподалеку от костра.

— Зря вы развели огонь, — неожиданно проговорила она. — Мы уже слишком близко от Топей Вирма.

— И что?

— Мой муж терпеть не может огонь.

— Твой муж и есть Вирм? — удивился Пауль.

— О нет, — тихонько рассмеялась Лан-го-шин. — Молите богов, чтобы вы не встретились с Вирмом. Иначе погибните все, и даже магия не спасет тебя, Первый Мастер. Но и моему мужу очень сложно будет объяснить, почему я в оковах. А завидев огонь, он может прийти сюда.

— Не понимаю, зачем ты все мне это рассказываешь?

— Потому что, как бы ни сложились обстоятельства, я погибну первой. И не смотря на то, кто я, мне хочется прожить подольше.

Ну, еще бы. Злые духи в любом обличие хотят жить. И нельзя им верить. Они не изменятся даже перед страхом смерти. Духи, вернувшиеся на землю должны нести смерть. Тем более нельзя верить той, чьим смыслом существования после возрождения является месть. Об одном она не лгала. Лан-го-шин до дрожи боялась смерти. Как и все духи, она не хотела возвращаться в свой мир, где нет возможности упиться теплой человеческой кровью.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я тебя все равно не отпущу? — спокойно спросил я.

Девичье лицо исказила гримаса, рот раскрылся так широко, что в него могла бы поместиться лошадиная голова, взревев от ненависти, Лан-го-шин кинулась на меня. Я повел бровью. Жгуты сжались, и полузадушенная баньши рухнула на землю.

— Надеюсь, до утра ты нам мешать не будешь, — я завернулся в плащ и подвинулся ближе к костру. — Иначе проведешь весь следующий день в таком состоянии.

— Нам до топей осталось меньше часа езды, — Пауль подошел ко мне. — Темный, может, стоит оставить караульного?

Но я его уже не слышал. Я спал.

Болото. Топи Вирма. Солдатская Погибель.

Это место имело много других названий, но из всех перечисленных Кирой я запомнил только эти три. Сейчас Топи простирались перед нами, на много миль, скрывая свои тайны в клубах серого тумана. По грязной, серо-зеленой почве стлались мхи и лишайники, длинная болотная трава с мелкими желтоватыми ягодками, напоминающими морошку, оплетала низкорослые, не выше колена скрюченные, словно вывернутые судорогой деревца. Этих уродцев было чрезвычайно много и ни на одном из них не было ни листочка. Но кое-где виднелись пни и даже стволы давно мертвых, окаменевших деревьев.

Несмотря на то, что местность была болотистой, на ней было несколько холмов, верхушки которых скрывались в густом тумане. Все было серым, унылым, безжизненным. Даже мошкара здесь была какая-то вялая. Она не стремилась сразу бросаться на людей, хотя комариный писк звенел в ушах, не умолкая ни на минуту. Висящее в вышине бледное солнце без лучей довершало картину тоскливого, пустого, но очень опасного места.

Под копытами чавкало уже минут двадцать, но настоящее болото начиналось именно в том месте, где мы стояли. То здесь, то там поблескивали оконца черной как ночь воды, но кто поручится, что под этим островком мха нет точно такого же?

— И как мы пойдем? — Ламберт осторожно наступил сапогом на тот самый мох, который я себе облюбовал для первого шага, и едва не провалился в болото по колено. Но вместо того чтобы выругаться, неожиданно мерзко захихикал.

— Гулять по воде, — усмехнулся я, вспомнив хорошую песню. — Ну что, Лан-го-шин? Ты приведешь меня к кольчуге или я приведу тебя на тот свет?

— У меня есть выбор? — зло спросила баньши и, не дождавшись ответа, свернула направо и поплыла вдоль кромки болота. Мы двинулись следом.

— Мы можем ей верить? — тихо поинтересовался Пауль, но так, чтобы призрак его услышал. — Может, лучше прикончить ее прямо сейчас?

— Доверять мы ей, конечно, не можем, но пока она надеется выжить, будет нам помогать. Мертвые цепляются за свое существование куда больше, чем живые.

— Почему?

— Трудно сказать, — я шел за Лан-го-шин след в след, если там можно выразится, ведь баньши просто плыла по воздуху, не оставляя на земле отпечатков ног. Годрика я вел под уздцы; за мной гуськом вытянулись Пауль, Ламберт и Кира. — Наверное, потому, что у них нет тех чувств, которые присущи нам. Жизнь без боли, страха, отчаяния и грусти. Разве не прекрасно? Только страсть, ненависть, ярость, месть. Все те чувства, которые заставляют существовать, когда все остальное уже потеряло всякий смысл. Именно эти чувства двигают потусторонними сущностями. Делают их существование осмысленным.

— И все же нам следовало ее убить, — вздохнул рыцарь.

— Как ты собираешься ее убить? — снова захохотал шут, и в его смехе было нечто такое, что заставило меня вздрогнуть. — Она же и так мертвая. Ну, вы поняли? И так уже мертвая. Ха-ха-ха.

— Ламберт, с тобой все в порядке? — осторожно поинтересовался я, стараясь не упустить из виду баньши. Как только мы вошли в болото, она заметно приободрилась, но пока зеленые жгуты держали ее крепко.

— Да нормально с ним все, — зло прошипел Пауль. — Придуривается.

Я не поверил, но выяснять в чем дело сейчас было бы неразумно. Неизвестно, какие опасности могут хранить эти болота. Я пару раз краем глаза замечал колебание воды неподалеку, но они были почти незаметны, и их легко можно было бы списать на ветер. Но вот только ветра не было. Окружающее пространство давило, как давила и тишина, нарушаемая только комариным писком. А ведь мы только вошли в болото. Ужасно хотелось убраться отсюда в теплую таверну к камину, а еще лучше под горячий душ с шампунем и пенкой для ванны.

Под ногами чавкало и хлюпало, но пока еще вполне терпимо. Погружаясь в грязь до середины ступней, мы медленно двигались в глубь топей. Лошади теперь только замедляли наше передвижение, они были тяжелее и глубже погружались в болото. Их крутые бока покрылись мелкими каплями испарины и тяжело вздымались, дыхание было ровным, но это пока. Сейчас животные были обузой, но бросить их на окраине болот на растерзание козловолкам мы не могли.

Баньши плыла впереди и уже не казалась несчастной пленницей, хотя мои зеленые путы все еще охватывали ее щиколотки и поясницу. Сейчас Лан-го-шин уверенно двигалась вглубь болот, сворачивая у незаметных ориентиров, петляла, но вела нас на север, мимо уродливых деревьев, обходя стороной холмы, которые стали попадаться все чаще и чаще.

— Что это за холмы? — поинтересовался я, рывком заставляя баньши замедлить скорость своего полета.

— Я бы не советовала к ним приближаться, — недовольно ответила та.

— Почему?

— Это убежища Вирма. Сейчас он может спать в любом из этих холмов и мне бы не хотелось его ненароком разбудить.

— Что он из себя представляет? — я смахнул со щеки чересчур назойливого комара.

— Что из себя представляет воздух? — рассмеялась в ответ баньши. — А туман? А смерть? На эти вопросы нет ответа. Но даже ты, Первый Мастер, не выйдешь живым из схватки с владыкой топей.

И она вновь замолчала. Но мне молчать надоело, как и надоело смотреть на окружающий нас унылый пейзаж и я задал вопрос, который нежити задавать в принципе не следовало:

— Как ты стала баньши, Лан-го-шин?

Призрак замер, плечи его вздрогнули. Затем медленно двинулся дальше. Я хотел было повторить вопрос, но баньши меня опередила.

— Шестьсот лет назад, — было такое ощущение, что девушка сглотнула комок в горле, — в нашей деревне остановились три сотни солдат. Они везли нечто очень ценное — кольчугу Первого Мастера.

— Вот с этого момента поподробнее, — потребовал я. — Как везли, как охраняли? Почему не довезли?

Баньши запнулась и с яростью посмотрела в мою сторону.

— Ты уж определись, что хочешь услышать! Мою историю или про кольчугу?

— Совмести, — я и бровью не повел.

Призрак снова злобно зашипел, но теперь его шипение смешалось с поскуливанием и всхлипами. Баньши снова становилась собой. Я чувствовал, что по мере приближения к центру болот путы слабеют, и сил, чтобы удержать их, у меня может не хватить.

— Кольчугу они везли, запечатанную в стальном ковчеге, украшенном золотом и драгоценными камнями. Его везли в карете, которую охраняло десять паладинов в лучших доспехах. Только эта десятка стоила сотни солдат. Ими командовал молодой капитан первого ранга, Фредерик Макер. Он был очень красив, хотя на его лице отражалось сильное волнение. Он всеми силами пытался его скрыть, но от моих глаз уже тогда мало что могло укрыться. Он отказывался от предложения остановится в деревне. Для него долг был превыше всего. Пока он не увидел в толпе меня.

Его солдаты расположились в поле за деревней. В центре карета с ковчегом, далее десять паладинов и три сотни солдат в три кольца окружающие реликвию. А ночью Фредерик пришел ко мне. И взял меня силой. Не пойми меня неправильно, он мне нравился, но вот так, в первый же день, без моего согласия… Но именно тогда я и узнала главный секрет Фредерика. Ковчег был лишь приманкой. Кольчугу капитан вез на себе.

— Что? — перебил я баньши. — Он посмел надеть мою кольчугу?

— Это был приказ его короля. Кольчугу необходимо было сохранить любой ценой, а одному человеку куда проще скрыться, чем карете с десятком охраны. Утром я попросила его взять меня с собой, но Фред отказался.

Рассказ выходил несколько рваным и сумбурным, но я больше не прерывал Лан-го-шин. Что-то должно было произойти. Но пока что я не мог понять, что.

— Он обещал вернуться и вернулся. Через три часа. Совсем другим и чужим. Его армия вырезала деревню, изнасиловала всех девушек, не пощадила ни стариков, ни детей.

— Почему? — не выдержал я.

— Не знаю. В них словно вселились демоны. Словно Дети Драгора вернулись в наш мир. Я спаслась лишь потому, что с самого утра отправилась за войском, чтоб быть вместе с Фредериком. Когда солдаты повернули назад, я спряталась в зарослях орешника и видела, как толпа оголтелых мужиков смела деревню с лица земли. Это уже была не армия. Это была толпа, глупый, смрадный зверь, которого может остановить только другая толпа. Но что взять с крестьян, ни разу не державших в руках никакого оружия кроме косы? В ужасе я бежала на север и, как несложно догадаться, попала в болото. Я умерла быстро, просто наступила на окошко с водой и исчезла. А через полчаса возродилась, чтобы завести весь отряд в болото и утопить. Утопить всех до единого.

— Кроме Фредерика, — усмехнулся я.

— Откуда ты знаешь? — баньши обернулась ко мне. Губы ее слегка искривились в усмешке.

— Он здесь, — я тоже усмехнулся.

Тотчас тяжелое смрадное дыхание, которое я слышал уже около часа, стало громче. Послышался плеск воды и прямо из болота, напугав лошадей, выскочил гигантский волк грязно-серого цвета. Лошади занервничали, дергали поводья и переступали на месте, порываясь рвануть с тропы. Кира тотчас повисла на шее у своего коня, успокаивающе что-то зашептала ему на ухо. Гигантский зверь в два прыжка очутился рядом с баньши, и с той моментально слетели зеленые путы.

Лан-го-шин рассмеялась и потрепала волка по загривку. Тот довольно рыкнул и поднялся на задние лапы. Хрустнули, смещаясь тазовый кости, вытянулась морда. Передние лапы удлинились, свесившись практически до колен, подушечки пальцев превратились в ладони, с пятисантиметровыми когтями. За спиной, практически касаясь земли, висел пушистый хвост, спереди тоже висело кое-что, длиной чуть выше колен. Вурдалак выпрямился во весь свой двухметровый рост и облизнулся, демонстрируя два ряда острых зубов, с которых капала слюна и темно-зеленый длинный язык.

— Между ног болтается, на «х» начинается, — выдал Ламберт и тут же зашелся нездоровым переливчатым смехом.

— Хвост, — беспристрастно парировал Пауль и поудобнее перехватил топор.

С разных сторон заблеяли, заскулили козловолки, окружая нас плотным кольцом. Наше положение ухудшалось еще и тем, что мы совершенно не представляли, куда можно наступать, а куда нельзя. Монстров же эта небольшая мелочь ничуть не волновала. Зажатые между двух холмов, мы стояли, ощетинившись оружием, как загнанный в угол еж.

Положение, конечно, хуже некуда. Слева и справа начинались холмы, в каждом из которых, если верить баньши, мог прятаться Вирм. Сверху оборону держать легче, и до каждого из холмов было не более пятидесяти метров, но кто даст гарантию, что сделав шаг в сторону, мы по уши не уйдем в болотную жижу.

Впереди стояла Лан-го-шин, каким-то чудом освободившаяся из моих пут и волк, возможности которого мы не знали. Сзади к нам направлялось блеюще-рычащее стадо голов, этак, на семьдесят.

— Кира, Ламберт — в центр, Пауль, прикрывай тыл, — быстро отдал приказ я и развернулся лицом к своим основным врагам.

Вурдалак и баньши стояли рядом и едва что не держались за руки.

— Неужели, самозванец, ты думал, что сможешь справиться со мной? — расхохоталась девушка.

— Я и сейчас так думаю, — я пожал плечами. — Тоже мне противники нашлись.

— Шути, пока у тебя есть такая возможность, — прорычал Фредерик. — Твоя история окончится здесь, человек, называющий себя Первым Мастером.

— Минуточку. Я не называю себя Первым Мастером. Это вот они меня так стали называть.

— Юмор в безвыходной ситуации. Типичная человеческая реакция. Через несколько минут, когда ты все-таки осознаешь безвыходность своего положения, он сменится паникой, — Фредерик облизнулся. — Давно я не ел сладкого человеческого мяса.

— От него зубы выпадают, — усмехнулся Ламберт. — Эй, Темный, там сзади у нашего общего друга сейчас начнутся проблемы.

Я на мгновение задумался. Разворачиваться спиной к Фреду с его стальными зубами мне не хотелось, но шут прав — один рыцарь не справится, даже на узкой тропинке.

— Уходим к левому холму, — приказал я, оценив расстояние и возможный маршрут.

Все же следует отдать должное моему небольшому отряду — его члены питали глубокое уважение к своему командиру, то есть мне. Едва я отдал приказ к отступлению, как все организованным полукругом, спиной вперед, сошли с тропинки. Хотя подсознательно я понимал, что вновь найти ее будет совсем непросто, но иного выхода сейчас не было. После того, как с баньши спало мое заклинание, я уже несколько раз пытался дотянуться до источника зеленого пламени, но пока безуспешно. Невеар по этому поводу никаких мыслей не высказывал, а я пока не интересовался, не до того было.

Стадо козловолков, рыча и блея, двинулось за нами. Лан-го-шин и Фредерик неспешно двигались в середине этой толпы, спокойные и уверенные в своей победе.

— Я понял! — внезапно радостно заорал Ламберт, когда мы каким-то чудом добрались до холма, ни разу не провалившись в болото ниже колена.

Все недоуменно развернулись к нему, даже монстры замерли, с интересом наблюдая за сумасшедшим человеком.

— Это, — парень обвел рукой стадо, — козловолки, появились от союза этих двоих!

Его перст уперся в парочку нежити.

— Ламберт, не надо, — тихо попросил я, понимаю, к чему он клонит.

— Но если Фред — волк, то вот эта барышня получается самой настоящей козой!

И шут вновь зашелся в приступе хохота. На пару мгновений над болотом воцарилась звенящая тишина, нарушаемая только безумным смехом шута.

А затем я едва успел вскинуть ширму, ибо оскорбленная до глубины души баньши вновь завизжала. С трудом сдерживая напор разъяренной девушки, я с грустью подумал о том, как сейчас не хватает Музыканта с его огненными демонами. Тот бы моментально разобрался с боящимися огня козлятами. Но Игорь был недоступен, и полагаться в который раз оставалось только на себя, потому что мои спутники катались по земле, зажимая руками уши.

— Порвите их в клочья, — взвыла Лан-го-шин, перестав визжать. — Уничтожьте их наконец-то, во имя нашего бога и господина Драгора!!!

И здесь без него не обошлось! Хотя в принципе логично, что все зло в этом мире поклоняется одному богу.

«Вопреки распространенному мнению, — задумчиво начал некромант, моими глазами глядя на несущееся на нас козлоногое воплощение смерти, — Видящий Суть появлялся в Вельтерроне после своего бегства. В самом начале Войны Мертвых он вновь пришел в этот мир. Предложил мне свой союз, но как обычно предал всех и вся и бежал, спасая свою жалкую шкуру, как только дело запахло жареным. Вполне возможно, что в гибели трех сотен имперских воинов виноват именно он».

«Даже если и так, — мысленно ответил я, — почему слуги Драгора не попытались найти и уничтожить доспехи Первого Мастера?»

«По всей видимости, их сил было недостаточно. А потом даже память об оружии стерлась в веках. К тому же, уничтожить созданные богом доспехи из черного серебра не под силу обычной нежити. Их можно только спрятать, окружить непроходимыми горами и болотами и легионами стражей, но разве тебя это остановит?»

Весь этот разговор продлился меньше мгновения, и за это время стадо уже почти достигло середины холма, на котором мы остановились. Я еще раз обвел взглядом своих лежащих в беспамятстве друзей и крутанул на пальце Кольцо Чернокнижника. Раз времени на заклинания не остается, значит, будем бить врагов чистой энергией.

Руки мои окутало зеленое пламя, я наклонился к земле, когда до козловолков осталось не более тридцати метров. Быстро прошептав короткое заклинание, я положил руки на болотистую почву.

— Лес Смерти, — шепнул я, улыбаясь.

Первые монстры уже приблизились на десяток метров, когда из земли к небу устремились остро-оточенные штыки из зеленого мрамора. Послышался звук разрывающейся плоти и хруст костей, а затем полный боли визг. Шипы стремительно вырывались из-под земли под разными углами, разрывая волчьи тела, отсекая конечности и пронзая бедных уродцев насквозь. Стадо (или все же стая?) за несколько мгновений лишилась около двух десятков голов. Остальные попытались удрать, но я лишь глубже погрузил руки в землю. И вновь к небу взметнулись смертоносные зеленые копья, по которым тотчас на землю стала стекать ярко-алая кровь.

Мои друзья стали потихоньку приходить в себя, а я все внимание сосредоточил на баньши. Колья пронзали бесплотный силуэт Лан-го-шин, но не причиняли той никакого вреда. Призрак девушки неумолимо двинулся вперед, все шире и шире раскрывая свою пасть. Ртом этот бездонный провал, из которого веяло пустотой и холодом, назвать не получилось бы при всем желании. Фредерик стоял на месте, не рискуя подойти на расстояние моей атаки, а вот баньши Лес Смерти нисколько не смущал.

— Сдавайся, человек, — прорычал вурдалак, помахивая хвостом. — Если не будешь сопротивляться, она выпьет твою жизнь быстро и почти безболезненно. Ты словно уснешь и больше не проснешься, забыв обо всех страданиях и горестях. Здесь твоя магия на нее не подействует. В Топях Вирма она практически всесильна. Близость хозяина болот дает ей огромную силу. Оставь сопротивление и…

Но я не слушал соблазняющего меня монстра, я уже плел новую паутину заклинания.

— Не знаю, как это у меня получается, но мне это начинает нравиться, — напряженно пробормотал я, пропуская через свое тело колоссальные потоки энергии. Я буквально сам чувствовал, как горят зеленым огнем глаза, как по жилам струится сила, которой пропитан воздух над Топями. Ту силу, которая поддерживала баньши, сейчас я использовал против нее. И меня она слушалась не хуже, а возможно даже лучше. Ведь на моем пальце улыбалось черепом Кольцо Чернокнижника.

А тем временем призрак приближался, стремительно меняясь. Лоб стал узким, и его прорезали глубокие морщины, глазки заплыли, нос вообще пропал, грудь отвисла и ухнула куда-то к животу, который превратился в огромное брюхо. В общем, существо передо мной предстало довольно уродливое и ничуть не сексуальное, но если девушка использовала этот вид, чтобы напугать меня, то тут она явно просчиталась.

Когда пасть Лан-го-шин раскрылась до совсем уж неприличных размеров и нижняя челюсть опустилась до уровня груди, я швырнул прямо в нее зеленый шарик. Баньши проглотила его не поморщившись и пролетела еще пару метров, как ни в чем не бывало, затем замерла, уставившись перед собой широко открытыми глазами. На ее призрачном лице выразилось искреннее изумление, даже какая-то детская обида на вселенскую несправедливость. Баньши осуждающе посмотрела на меня, а потом…

Грохнуло! Причем так, что я едва удержался на ногах. Шар взорвался внутри призрака, разметав того на тысячи ошметков, которые теперь плавали в воздухе, словно маленькие облачка, стремясь собраться воедино. Но и я не собирался останавливаться. Сделав в воздухе круговое движение руками, я собрал остатки сил и создал под разорванной баньши маленький воздушный смерч. Он завращался с невероятной скоростью, втягивая в себя то, что осталось от когда-то великой Лан-го-шин. Мы вдвоем наблюдали за действием моей магии: я устало и удовлетворенно, Фредерик — с ужасом и отчаянием. Мой маленький вихрь всосал в себя призрачные ошметки все без остатка и схлопнулся, унеся с собой в небытие древний призрак утонувшей девушки.

Я резко выдохнул и покачнулся, едва удержался на ногах. Фредерик яростно взвыл и, опустившись на четыре лапы, бросился в мою сторону. Сил на новое заклинание уже не было, да и сражаться я был не в состоянии и все же я успел поднять булаву и подставить ее под удар когтистой лапы. Железо звякнуло о стальные когти, моя рука не выдержала, кисть разжалась и булава, кувыркаясь, улетела далеко в сторону, упала в болотную жижу, булькнула на прощание и скрылась в черной болотной воде. Я заскрипел зубами от обиды. Стоило пройти ради нее столько мордобоя, чтобы в итоге потерять в вонючих болотах!

Пасть со стальными зубами лязгнула в опасной близости от моего лица, и мне едва удалось откатиться в сторону и избежать удара когтистой лапы. Разинув пасть вурдалак кинулся ко мне, а я лежал, парализованный болью и усталостью, не в силах больше пошевелится. Магический поединок с баньши измотал меня до состояния мочалки и если сейчас не случится чуда, я стану кормом для Фреда. Монстр прыгнул, намереваясь раздавить меня своей тушей и разорвать глотку. Я задержал дыхание, наблюдая за вытянувшейся в прыжке тушей.

Вурдалак рухнул рядом. Правый глаз его расцвел красным цветком, из середины которого торчала стрела. В шею вонзился широкий метательный нож, а в груди торчал топор, который Пауль тупо метнул, вложив в бросок всю силу своих неслабых мускулов. Лезвие топора разрубило грудную клетку и до половины вошло в плоть, хотя как по мне монстру хватило бы и стрелы в глазу. Однако, я ошибался.

Когда мы вчетвером сгрудились у туши, то оказалось, что Фред еще дышал, хотя попыток пошевелиться он не предпринимал.

— Где кольчуга? — я присел над волком и для убедительности надавил на рукоять топора, шевельнув лезвием в ране.

— Грррр, — монстр дернулся, задышал чаще. — Будь проклят, Первый Мастер! Арррр!!!

Я безжалостно дернул топор из стороны в сторону. Кровь из раны заструилась с удвоенной силой.

— Еще недавно ты не верил, что я Первый Мастер.

— Я и сейчас не верю, — рыкнул волк.

Пауль и Ламберт переглянулись. Кира держалась в стороне, поглядывая вокруг, неприметная, как береза в березовой роще. То есть, если не знать, что девушка есть, заметить ее было бы достаточно проблематично.

— Зато я начинаю верить в это все больше и больше, — я вздохнул. — Где кольчуга, Фредерик? Говори уже, волк. Говори или твоя долгая никчемная жизнь, проведенная в служении прозрачной избалованной девки, пройдет зря.

Волк тоскливо заскулил и отвернул морду. Но на этот раз я не стал прибегать к боли. Положив слегка дрожащую руку на рукоять Пьющего Души, я опустился на землю.

— Ты был капитаном Императора. Носил кольчугу Первого Мастера. Мою кольчугу, — проникновенно начал я. — Долг был для тебя превыше всего Фред. Так исполни его. Верни кольчугу тому, кому она предназначалась и покинь этот мир со спокойной душой.

Но волк лишь хрипло рассмеялся.

— Глупец, — прорычал он. — Те, кто присягают на верность господину Драгору, не могут предать его. Да и не хотят.

— Тогда, — я устало вздохнул, — я выдавлю по капле жизнь из твоего тела, оживлю труп и все равно узнаю, где находится кольчуга. Правда, сейчас сил на это у меня все равно нет, так что ты будешь умирать долго. Возможно, до завтрашнего вечера. Или до послезавтрашнего утра. Так, ребята?

Пауль и Ламберт переглянулись и кивнули. В глазах рыцаря читалась холодная уверенная решимость, в глазах шута — азарт и неприкрытое веселье. Но обращать внимание на странность их поведения у меня не было времени. Вытащив из ножен Пьющего Души, я склонился над вурдалаком…

Фред сдался через полтора часа, когда на его правой лапе остался всего один палец, а десяток зубов был выложен в рядок рядом с уцелевшим глазом.

— У меня нет кольчуги, Темный, — проскулил вурдалак, — и тебе не найти ее, потому что сам Вирм сторожит это достояние Первого Мастера. А уж его тебе не одолеть никогда.

— Если бы я получал золотой каждый раз, когда слышал это…

— Ты не знаешь, о чем говоришь, глупый самоуверенный человек. Вирм — это не живое существо, он сам почти бог, совершенное воплощение самой смерти.

— Ну уж со смертью я как-нибудь договорюсь, — перед глазами все плыло. — Где вход в его логово?

— Ищите, — прозвучал ответ. — Их множество, в каждом холме может находиться одна из его пещер. И когда найдете, сразу начинайте молить о быстрой смерти.

— Он примет вас, он милосерден, — вспоминая цитату из какой-то старой религиозной книжки, я опустился на колено и кинжалом перерубил Фредерику шейные позвонки.

— Можно, я возьму себе его хвост? — Ламберт подошел ко мне и, не дожидаясь ответа, отрубил вурдалаку пышную часть тела и повесил себе на пояс.

— Куда теперь, Темный? — рыцарь носком сапога брезгливо ткнул мертвую голову бывшего капитана первого ранга. — Темный?

Последнее, что я помнил, была быстро приближающаяся к моему лицу земля.

«Не понимаю я, Темный, как тебе удалось так долго стоять на ногах, — Невеар рассуждал на эту тему уже больше получаса. — Лес Смерти очень сложное заклинание, куда сложнее Волны Праха. А после этого еще и взорвать баньши, и создать смерч. Кстати, ты заметил, что тебе наконец-то удалось?»

— Удалось что? — рассеянно отозвался я, глядя под ноги и ведя Годрика на поводу. Хотя, скорее всего, я держался за повод, чтобы не упасть. Голова все еще кружилась, а во всем теле была слабость.

«Смешать Смерть и Воздух».

— Да ну? — я едва не споткнулся. Но это от усталости. Удивляться у меня сил просто не было.

«Ну да, — взбудоражено кивнул король-призрак. — Ты смешал два типа магии и получил свой смерч. Но, похоже, даже не понял, что сделал».

— Оно само получилось, — пожал я плечами. — Это было внезапное озарение.

«И все же, ты не ответил на мой вопрос. Как тебе удалось выстоять? Вообще держаться на ногах после такого колдовства? Еще и пытать полумертвого вурдалака?»

— Я никогда не забываю о той, ради кого все это делаю.

«Любовь? — недоверчиво хмыкнул Невеар. — Насколько же сильно ты ее любишь? Даже я в самом начале не мог похвастаться таким упорством, такой силой».

— Возможно у меня таланта больше, — я с трудом выдернул ушедшую в болото по голень ногу. — А возможно…

«Что возможно? Договаривай!» — забеспокоился мой призрачный собеседник.

— Возможно, тобой двигала ненависть. Я в этом даже уверен. Ты не надеялся вернуть свою любимую. Ты хотел отомстить. Не спорю, ненависть чрезвычайно сильное чувство. Когда ничего не остается в этой жизни именно она заставляет двигаться вперед. Дает силы проснуться утром, и, стиснув зубы, жить, жить, жить! Холодная, расчетливая ярость, с которой ты заставляешь себя жить, конечно, отличный мотиватор. Но любовь всегда была сильнее ненависти.

«Хочешь сказать, что любовь самое сильное в мире чувство?» — в голосе некроманта послышалась насмешка.

— К сожалению, нет. Есть одно чувство, которое намного сильнее.

«Какое?».

— Страх.

Призрак замолчал, да и у меня не было особого желания продолжать этот разговор. Я устал. Я ужасно устал. Провалявшись без сознания почти сутки, я очнулся совершенно разбитым, с горящими зеленым огнем глазами. Наскоро перекусив сухарями и вяленым мясом, мы двинулись в глубь топей, на поиски логова Вирма. Кем бы не являлся таинственный Владыка Топей, нам придется с ним встретится. Если до этого мы не утонем, или не сдохнем от голода. За почти полдня, в течение которого мы осторожно двигались по болотам, нам не встретилась ни одна живность. Ни болотные шакалы, ни какие-нибудь бородавочники, ни даже птицы не попадались нам на глаза. А возможно их на самом деле не было в этих болотах. Хорошо еще, что в воде не было дефицита — оконца с чистой пресной водой попадались регулярно.

Первой на этот раз двигалась Кира. Воровка вела нас по болоту, положившись полностью на свое природное чутье. И надо признать, оно ее не подводило. Пока не подводило. Девушка легко скользила по болотистой почве, безошибочно выбирая правильную дорогу.

Вторым двигался Ламберт, затем я, а замыкал наш небольшой отряд Пауль, на случай, если я все-таки потеряю сознание. Но я держался, хотя сил на колдовство у меня сейчас почти не было, и голова периодически кружилась.

«Что будешь делать, если Вирм вылезет сейчас?» — вновь оживился Невеар.

— Надеюсь, сейчас не вылезет, — откликнулся я. — Ты ведь знаешь, кто он?

«Возможно, — не стал спорить некромант. — Но сейчас меня больше волнует кое-что другое».

— Что же? — я пошатнулся, но устоял на ногах.

— Темный, может, передохнем? — окликнул меня рыцарь.

— Я в порядке.

— Как скажешь, — Пауль пожал плечами. Его серебристые доспехи были сплошь покрыты болотной тиной и засохшей грязью, но глаза ярко светились холодным огнем.

«Вот о них я, собственно, и хотел поговорить. О твоих спутниках».

— А что с ними не так?

«Что? — изумился король-призрак. — Да ты на них посмотри!»

Я посмотрел. Вроде бы все в порядке. Только слишком тихая и неприметная, словно тень, Кира. Только нереально веселый не ко времени и не к месту Ламберт. И хмурый, жестокий, расчетливый Пауль, превосходная машина для убийства. Не такими я их встретил, не такими они были первые несколько дней.

«Заметил, наконец», — удовлетворенно пробормотал Невеар.

— Что с ними происходит? — удивился я.

«Они меняются. Я не знаю, почему так происходит, но они открывают в себе свои плохие стороны. Становятся теми, кем должны быть в идеале. Воровкой и убийцей».

— Ты назвал двоих.

«Насчет Ламберта у меня самые сильные опасения. Этот смех. Те кто его слышит, обычно не могут об этом рассказать. Похоже, Темный, что твой друг может стать Жнецом».

— Жнецом?

«Жнецом. Когда Мортис надоедает собирать с земли свою страшную жатву, или когда жертв слишком много, например во время войны или эпидемии… Она выпускает порезвится своих вестников — Жнецов. И те выполняют свою работу прилежно, чтобы не расстроить свою богиню. От их косы не спастись никому».

— Но почему это с ними происходит? — от волнения у меня перехватило дыхание.

«Не знаю, — повторил некромант. — Но твоя вина в этом тоже есть. Все они увидели в тебе нечто, что заставило шевельнутся их темные сущности. А в мире сейчас неспокойно. Ты этого не чувствуешь, потому что ты иномирянин. Но все злое вокруг чувствует возвращение жреца и набирает силу. И ослабленный отсутствием богов мир вряд ли сможет противостоять Злу на этот раз».

— Говоришь прямо как Виссенд, — хмыкнул я. — Но я повторю тоже, что сказал до этого демиургу. Я не спасаю этот мир. Я спасаю свою девушку.

«И все же волей или неволей, ты влияешь на судьбу Вельтеррона. А теперь, пожалуйста, обрати внимание на холм впереди и слева. Его сейчас еще не видно, но я чувствую в нем присутствие кого-то очень сильного и злого».

Я посмотрел в указанном направлении, но, как и предупреждал Невеар, ничего не увидел. А потом голова у меня в который раз закружилась, и я начал падать с тропинки в болото. Сильная рука в стальной перчатке вернула меня на тропинку, но сознание я уже потерял. Что ж меня так плющит то? Неужели я свои силы все же переоцениваю…

Мне снилась высокая, необычайно красивая женщина в платье из красного шелка. Лицо ее скрывала черного цвета полумаска, в разрезах которых светились большие зеленые глаза. Черные волосы были уложены в высокую прическу, которую поддерживало с десяток шпилек, пальцы украшали тонкие золотые кольца, в ушах висели золотые же серьги. И ее губы, накрашенные ярко-алой краской, так и манили к себе.

И эта женщина всюду следовала за мной и хотела меня поцеловать. Мы прошли вместе пустыню, поле битвы и городские улицы и всюду ее губы тянулись к моим. Я пытался поговорить с ней, узнать, кто она такая или хотя бы снять с нее маску, но женщина ускользала из моих рук и молча пыталась поцеловать меня.

Наконец мы очутились в круглой комнате, полной зеркал. Свет попадал в эту комнату через отверстие в потолке, и, отражаясь от зеркала, дробился на тысячи лучей. И в центре этой комнаты, стоя под ярким светом, я наконец-то поддался напору женщины в красном. Мы поцеловались и комната завращалась вокруг нас, все увеличивая скорость, пока зеркала не лопнули и не забрызгали комнату тысячами острых блестящих осколков.

Я открыл глаза и долго прислушивался к своим ощущениям. Была глухая ночь и прямо надо мной висело чистое звездное небо. Рядом горел небольшой костер, спиной к которому сидел Ламберт. Пауль и Кира спали, неподалеку слышалось лошадиное фырканье.

Чувствовал я себя замечательно, полностью восстановившим силы и отдохнувшим. Вот только если бы не привкус тлена на губах. Сладко потянувшись, я откинул плащ и сел. Шут повернул ко мне голову и улыбнулся. Я улыбнулся в ответ и приложил палец к губам, давая понять, что будить спутников вовсе не обязательно. Пусть отдыхают, пока есть такая возможность.

— Темный, ну ты и здоров спать, — усмехнулся шут. — Почти двое суток в общей сложности провалялся.

— Зато я наконец-то выспался, — я сел к костру и заговорщицким шепотом поинтересовался, — осталось чего пожрать?

Ламберт порылся в котомке и протянул мне два сухаря и кусок мяса.

— Твоя доля, все честно, — предупредил он меня. — Еды осталось еще на пару дней максимум. Лошади на болотной траве тоже долго не протянут. Что будем делать, Темный?

— Это зависит от того, где мы сейчас? Далеко от того места, где я потерял сознание?

— Мы прошли еще метров двести вперед, там оказалась этот крошечный островок, на котором и решено было остановиться. И хотя здесь не слишком уютно, у нас не было другого выбора.

— Слева впереди есть холм? — рука с недоеденным сухарем замерла в нескольких сантиметрах от рта.

— Вроде прорисовывался на горизонте, — припомнил парень. — А что?

— Возможно в нем цель нашего похода. Точнее маленькой его части. Ложись спать, Ламберт. Я покараулю.

Шут не стал спорить и, завернувшись в плащ, моментально уснул. А я сидел до самого утра, подбрасывая в костер сухой мох и глядя на звезды. Кто же ты, женщина, поцелуй которой поставил меня на ноги???

К холму, который указал Невеар, мы подошли спустя полтора часа после рассвета и остановились, задрав голову кверху.

— Видал я такие холмы, рядом с которыми этот — просто равнина, — пробормотал я себе под нос, вспомнив Льюиса Кэрролла.

Только здесь все было наоборот. По сравнению с остальными холмами этот был если не горой, то уж точно горкой. Метров двести в высоту и где-то полкилометра в диаметре.

— Уверен, что Вирм внутри? — тихо поинтересовался я, отойдя в сторону.

«А ты сам не чувствуешь?» — отозвался некромант.

Я прислушался к внутренним ощущениям. Ничего необычного я не чувствовал — холодно, мерзко, противно и, кажется, у меня промокли ноги и начинается насморк.

— А что я должен чувствовать?

«Холод, исходящий из глубины холма, страх, возможно, скорую смерть», — хихикнул призрак.

— Да ну тебя, — отмахнулся я. — Ребята, нам нужно обследовать холм. Но предупреждаю, это может быть смертельно опасно.

— Мы все с тобой, Первый Мастер, — шут ободряюще похлопал меня по плечу. — В жизни и после смерти.

— Не хватало мне еще после смерти вас созерцать, — усмехнулся я. — Лошадей оставляйте здесь. Думаю, никуда ни не денутся. Идем друг за другом, цепочкой. Будьте готовы абсолютно ко всему. В том числе и бежать сломя голову.

— Куда бежать? Болота кругом.

— Вот в них и бегите, пока я буду думать, как всех спасти, — нервно рассмеялся я, хотя доля правды в этой шутке была. — Двинули.

За пару часов мы облазили холм вдоль и поперек. Причем дважды. И ничего. Никаких следов входа или выхода, только мох, лишайник, пара скрюченных деревьев и булыжники.

— Когда уже можно бежать? — издевательски хохотнул Ламберт.

— Когда рак на горе свиснет, — огрызнулся я. — Невеар!

«Ась? — насмешливо отозвался некромант. — Во имя Мортис! Вот что значит отсутствие хорошей школы. Темный, у тебя же таланта действительно больше чем у меня, по крайней мере, силы больше раза в три точно, а ты так и не научился ее правильно использовать».

— Сейчас я обижусь и пожалуюсь на тебя Альберику, — честно предупредил я. — Сколько можно издеваться? Каждый раз одно и тоже. У меня ведь не было лысого жреца, который помогал бы мне в моих начинаниях по завоеванию всего мира.

«Напугал», — фыркнул король-призрак. — «Ладно, раз я обещал тебе помогать, то буду делать это по мере возможностей. Что-то мне подсказывает, что нас ждет еще много интересного. Пойдем-ка прогуляемся вокруг холма».

Мои спутники уже не удивлялись моим разговорам с самими собой, но когда я вновь побрел на холм, Ламберт не преминул вновь меня подколоть:

— Темный, мы уже третий круг тут нарезаем. Может, стоит поискать в другом месте?

«Не обращай внимания. Еще немного. Чуть правее. Стоп. Вот здесь. Колдани чего-нибудь».

— Колдануть? — улыбнулся я. — Это мы можем.

Я взмахнул рукой и обрушил Молот Забвения на ближайший булыжник. Тот мгновенно рассыпался в труху и… И все. Больше ничего не произошло. Хотя…

Холм вздрогнул. Раз, другой. В том месте, где я ударил Молотом, часть земли осыпалась, открывая нашему взору створки стальных дверей. Несмотря на то, что они неизвестно сколько времени провели под землей, двери были начищены до блеска. Створки были украшены какой-то рунической вязью и причудливым орнаментом. По углам створок были изображены вставшие на задние лапы медведи.

— Милая дверка, — рыцарь толкнул створки. Те дрогнули, но не поддались. — А ну-ка, ребята, поднажмем.

Мы с Ламбертом подошли и навалились плечами. Раздался протяжный скрип, дверь сдвинулась на пару сантиметров и заклинила.

— Надо, наверное, произнести еще одно заклинание, — поучительно протянул шут.

— Ага, — кивнул я, наваливаясь на дверь всем весом. — Сезам, откройся!

Под напором трех здоровых мужиков створки не выдержали и распахнулись, а мы втроем едва не сорвались вниз по крутой лестнице. Каменные ступени уходили вниз и терялись в темноте подземелья.

— Нужен свет, — Кира неслышно появилась рядом, держа в руке горящий факел. Когда она успела? Впрочем, неважно.

— Дамы вперед? — хохотнул Ламберт, потом забрал у воровки факел, подумал и протянул мне.

— Как обычно, — больше для вида проворчал я и ступил на первую ступень лестницы.

Потом на вторую, третью. В свете факела медленно, словно из небытия, проступали сложенные из грубых камней стены, сквозь которые пробивались бледные тонкие корни болотных трав. Земляной потолок, держащийся на гранитных балках, кое-где осыпался, и комья земли валялись на лестничных ступенях.

— Жутковато, — поежился Пауль. — Такое ощущение, что мы спускаемся по пищеводу в чей-то желудок.

— Согласна, — воровка, шедшая третьей, коснулась тонкими пальцами с ухоженными ногтями холодных влажных камней. Как она умудрялась в болоте сохранять такую чистоту рук, да и всего тела, я понятия не имел. Женские секреты всегда были для меня тайной за семью печатями. Хотя ее профессия требовала, чтобы руки всегда оставались в идеальном состоянии.

— Тише вы, — шикнул замыкающий колону Ламберт. — Не ровен час, наткнемся на хозяина этого подземелья.

Я криво улыбнулся, пытаясь все это время унять нервную дрожь в руках. Теперь и я чувствовал, что внутри холма спит нечто. Нечто огромное, страшное и настолько сильное, что он концентрации энергии смерти в воздухе было трудно дышать.

Лестница кончилась, превратившись в небольшой круглый зал. Обойдя его по кругу, я подпалил торчащие в стенах факела. Как ни странно они почти все загорелись. Кроме трех у дальней стены. Там темнота была особенно плотной, и даже свет факела ее не разгонял.

— Темный, не нравится мне тот угол, — Пауль озабоченно огляделся, но Кира прервала его:

— Тише. Смотрите.

Мы все посмотрели. В центре комнаты стоял каменный алтарь, высотой как раз мне по пояс. В алтарь был вмурован человеческий скелет. Ноги скрывались в гранитном постаменте, а туловище без черепа и рук возвышалось над ним. На костяном торсе красовалась черная, словно смола, кольчуга.

— Это она, — благоговейно прошептал Ламберт. — Мы нашли кольчугу Первого Мастера.

Со стороны кольчуга была абсолютно не похожа на те доспехи, что я видел на картинках дома и здесь, в Вельтерроне. Кольца были практически незаметны, они были настолько миниатюрны, что заметить их соединения было почти невозможно. Если честно, то кольчуга напомнила мне водолазку, только без горла. К тому же рукава у кольчуги также были длинными, оставляя свободными только кисти рук.

— Бери ее, Первый Мастер, — рыцарь аккуратно подтолкнул меня к алтарю.

На негнущихся ногах я шагнул вперед и одним движением сорвал кольчугу с моментально рассыпавшегося в труху скелета. Тьма в углу зала колыхнулась, но мне было не до этого. Кольчуга была мягкой и гладкой, словно шелк и слегка теплая на ощупь. В моих руках черное серебро переливалось, словно черная рыбья чешуя или змеиная шкура.

— Темный, там что-то есть.

Я не слушал. Быстро сняв рубашку, я надел кольчугу. Она оплела меня, обтянула мускулы, слилась с телом, словно вторая кожа.

Невеар витиевато выругался.

«О, Мортис! — добавил он, покончив с более красноречивыми ругательствами. — Вы же созданы друг для друга».

— Темный, хватит любоваться обновкой! Там что-то есть!

Я провел ладонями по кольчуге от ключиц до середины бедер, где она оканчивалась. Так тепло. И приятно. Словно я нашел что-то давно принадлежавшее мне, утраченное, а теперь снова найденное. А главное, такое родное.

Сильный удар по лицу привел меня в себя.

— Ты, конченый кретин! — заорал на меня Пауль, и, схватив за плечи, развернул лицом в темный угол. — Нас же сейчас сожрут.

Я моргнул. В темноте распахнулся желтый глаз с черным зрачком, размером с баскетбольный мяч. Затем темнота колыхнулась и из нее вылезла голова костяного дракона и щелкнула пастью рядом с моим лицом. Костяные зубы со скрежетом сомкнулись, перекусив пополам мою рубаху, которую я инстинктивно швырнул в монстра. Дракон рыкнул и спрятался обратно в темноту. Не дожидаясь повторного его появления, мы рванули вверх по лестнице. Вылетев из подземелья, мы буквально скатились с холма и бросились к лошадям.

Земля за нашими спинами дрожала. Холм вздрогнул раз, другой, а затем его вершина раскрылась, словно бутон гигантского цветка, обдав нас градом земляных комков. Раздался жуткий вой и из дыры вырвался крылатый ужас, Вирм Хозяин Топей.

Тело костяного дракона было длиной около шести десятков метров, причем добрую половину этого размера составлял хвост. Голова на короткой шее оканчивалась пастью, в которой без труда бы поместилась половина любой из наших лошадей. В глазницах полыхали желтые глаза. Гигантские крылья без труда несли по воздуху огромную тушу, хотя как дракон летит без перепонок, было для меня неясно. Туловище больше напоминало два штакетника, соединенных костяной перемычкой-позвоночником.

— Не многовато ли приключений для одного болота? — задрав голову кверху поинтересовался Ламберт. — Думаю, бежать бесполезно?

— Был бы лес, можно было бы и рискнуть, — поддержал его Пауль и по привычке крепко сжал рукоять топора. — Но на открытом пространстве, а тем более болоте, дракон догонит нас раньше, чем мы утонем.

— Видишь, Кира, они все-таки существуют, — я толкнул девушку локтем. — Надо просто верить и ждать.

— Я тебе тоже самое говорила, Темный, — отозвалась девушка. — Будем прощаться?

— А я вас предупреждал, что не стоит со мной идти, — я вздохнул. — Берите лошадей и постарайтесь уйти как можно дальше. Я задержу его. Возможно, когда он вернет кольчугу, то успокоится.

— Нет уж, — воровка вытряхнула из волос случайно попавшую туда травинку. — Мы останемся и посмотрим, как ты будешь забарывать дракона. Тем более такого злого и мертвого.

Злой и мертвый дракон тем временем заложил крутой вираж и понесся в нашу сторону, разинув пасть. Подлетев поближе, он изогнулся и выпустил в нашу сторону облако ядовитого зеленого тумана. Смрадное дыхание не успело коснуться наших ноздрей, я успел прикрыть людей и животных ширмой. Правда, из-за ее размеров мне пришлось потратить много сил, но думать о восстановлении было некогда. Я взмахнул Молотом Забвения, не достал и, пока дракон делал повторный заход, побежал на вершину холма. Все же постоянно прикрывать своих друзей я не мог.

Вирм ушел практически вертикально вверх и затем камнем начал падать вниз, прямо на то место, где я стоял. Значит, я все-таки прав, ему была необходима кольчуга. Что ж, попробуй, отними.

Хлопок в ладони, и навстречу распахнувшему пасть Хозяину Топей устремилась Волна Праха. Это заклинание я швырнул наобум, предполагая, что на дракона оно не подействует Так и случилось. Вирм прошел сквозь Волну Праха и на полной скорости врезался в землю, подняв в воздух кучу грязных брызг. Я едва успел откатиться в сторону.

Дракон вскочил на четыре лапы и заозирался по сторонам. Он искал меня и даже понятия не имел, насколько я близко. Пьющий Души легко вошел в левую лопатку костяного чудовища. Вирм взвыл и снова рванул в воздух, унося меня с собой.

Мама! Я же с детства высоты боюсь. Не смотреть вниз, только не смотреть вниз. Цепляясь за кости и пробивая их кинжалом, я двигался вперед, к голове, единственному уязвимому месту на теле дракона.

А что только Вирм не вытворял, чтобы сбросить меня. Мертвые петли, бочки и штопоры были лишь малой толикой виражей, которые заламывал летающий ящер. Земля и небо менялись местами с совсем уж неприличной частотой, иногда перед глазами проплывала тройка людей, задравших головы и разинувших рты.

Если бы шея у Вирма была немного длиннее, он смог бы изогнуть ее и попытаться меня укусить, а так я был вне пределов его досягаемости, и единственной мыслью для меня оставалось не сорваться.

От ветра слезились глаза, и ветер свистел у меня в ушах, но я упрямо полз по дракону, метр за метром, цепляясь за кости и малейшие наросты на скелете. Подтягиваясь и преодолевая сопротивление ветра, я наконец-то добрался до головы и, сев дракону на шею, заглянул в его глаза. Не могу точно сказать, что я в них прочитал. Боль, облегчение, горечь, обреченность, надежду… А возможно мне все это показалось, когда я воткнул Пьющего Души в левый глаз Вирма. Ящер взревел и начал заваливаться на бок, не переставая плеваться смертельными облаками зеленого цвета. Я дернул кинжал, пытаясь направить костяного монстра к земле, и мне это почти удалось.

Хозяин Топей камнем пошел вниз, и тогда я вонзил кинжал в правый глаз дракона. Ослепленный, издыхающий ящер забился в воздухе, в последней отчаянной попытке сбросить меня. Но силы уже покидали некогда великого монстра.

У самой земли я дернул дракона за глазные впадины и заставил принять горизонтальное положение. Вирм упал в болото, послышался хруст ломающегося скелета и во все стороны брызнули осколки костей, которые моментально, прямо в воздухе превращались в труху. Меня сильно приложило о землю, по счастью смягченную мхом, кувыркнуло несколько раз через голову и протянуло по земле метров двадцать. Ударившись спиной о поваленное мертвое дерево, я наконец-то остановился, сидя задницей в глубокой луже. По лицу катились капли грязной воды, смешанные со слезами и кровью из прокушенной губы. Было ужасно больно и все кости ныли, но я все равно улыбался. Кольчуга Первого Мастера теперь принадлежала мне, и я еще на шаг стал ближе к своей цели. Осталось найти шлем и секиру, и искать Видящего. Держись, Тень. Осталось совсем немного.

— Знаете, чего мне хочется сейчас больше всего? — улыбнулся я подошедшим друзьям.

— Чего же? — Пауль и Ламберт осторожно поставили меня на ноги.

— Горячую ванну, — я блаженно прикрыл глаза, представляя, как погружаюсь с головой в бадью с горячей водой.

 

Глава пятая. Хозяева леса

Но до горячей ванны нам было ехать не меньше трех дней. А пока я ехал метрах в двадцати от своего небольшого отряда, завернувшись в плащ, и все чаще прикладывался к фляге с остатками вина. Эйфория после победы над Вирмом прошла очень быстро и тому была довольно серьезная причина — у меня разболелся зуб. Не так, чтобы нестерпимо сильно, но настроение это мне испортило.

Из болот мы выбрались к вечеру, кое-как отмылись в холодной воде и завалились спать, даже не позаботившись выставить часовых. Кольчуга согревала, так что я не замерз, даже лежа в отдалении от костра, но утром проснулся с ноющей зубной болью.

Завернувшись в плащ и надвинув капюшон на глаза, я покачивался в седле, время от времени делая глоток из фляги. Хотя вообще-то спиртным рекомендуется полоскать, но мне не хотелось выплевывать неплохое, в общем-то, вино. Хотя, кажется, еще до въезда на болота я давал себе зарок не пить.

«Что, Иванушка невесел? Что головушку повесил?» — фальшиво пропел разговорившийся что-то в последнее время некромант.

— Зуб болит, — огрызнулся я, но тут же спохватился. — Слушай, Невеар, откуда у тебя такие обширные знания нашей истории и литературы. Ведь ты даже не житель планеты Земля, не то чтобы мой соотечественник. Тем не менее, твои знания едва ли уступают БСЭ.

«Чего?»

— Большой Советской Энциклопедии, — расшифровал я. — Да и ты, кажется, обещал мне рассказать о том, как саркофаг из Вельтеррона попал на Землю.

«Я обещал? — ненатурально удивился король-призрак. — Ну, раз обещал, расскажу. Как ты уже видел, я, смертельно раненый, заключил свою душу в саркофаг. К тому времени у меня остался лишь Пьющий Души и в одиночку я не смог разбить союзные армии, хотя они и понесли огромные потери. Раса гномов была практически уничтожена, из десяти подгорных кланов осталось лишь три, да и те были изрядно потрепаны. После войны три клана разошлись на север, восток и запад. С тех пор о них мало что слышно. Эльфов погибло изрядно, орков поменьше, но тоже немало. Самые большие потери понесла армия людей, но они расплодились в считанные годы, так что горевать особо и не о чем».

В голосе Невеара скользнули те холодные, безжалостные нотки, которые я слышал в день нашего знакомства.

— Не отвлекайся, — одернул я некроманта. — Как ты попал на Землю?

«Можешь поблагодарить нашего общего знакомого. Видящий Суть исчез, когда силы объединенных армий стали теснить моих мертвецов. А потом появился в моей башне и попытался вскрыть саркофаг. Ему это почти удалось, но только почти. Несмотря на то, что я был ужасно слаб, мне удалось оказать жрецу сопротивление. Тогда этот мерзавец решил переправить саркофаг в Темный город и там уже использовать его в своих целях. Но не рассчитал свои силы и мое желание жить. Мне удалось слегка подправить его заклинание и портал выкинул меня не в бункер, который Инквизиторы в последствии сожгли до тла, а за город, прямо под ноги обозу Мастеров. Так я попал в руки к тем, с кем воевал всю жизнь. А там ко мне в саркофаг кто только не попадал. Были среди них и образованные люди: интеллигенты, учителя, библиотекари. Их память стала моей памятью, а их знания — моими знаниями. Но ты не ответил на мой вопрос. Я ведь вижу, что тебя гложет что-то большее, чем зубная боль».

— Все это похоже на плохо написанный сценарий, которому я следую, — нехотя отозвался я, сделав длинный глоток и слегка сморщившись, когда горло обожгло винным духом. — Я… мы только что уничтожили баньши, вурдалака и костяного дракона. Очистили, так сказать, землю от зла. Сколько еще живых и не очень существ станут жертвами на моем пути к цели?

«Не понимаю, что тебе не нравится? — возмутился призрак. — Кольчуга у нас? У нас? Так какие еще проблемы?»

— Проблема в том, — медленно протянул я, вновь прикладываясь к фляге, — что мне не нравится мысль о том, что это может быть кем-то спланировано.

«У тебя нет выбора! — внезапно жестко прикрикнул некромант. — Ты не можешь сейчас остановиться, ведь тогда никогда не спасешь свою любовь и не вернешься домой. Тебе придется двигаться вперед, даже если это сценарий твоего обожаемого Виссенда. Тем более что спасать Вельтеррон ты так и так не собирался. Как думаешь, что сейчас происходит в Темном городе?»

— Думаю, ребята сейчас уже вернулись в город и наводят там порядок, — не очень уверенно пробормотал я. — Если они объединятся с Инквизицией, а к этому все идет, то остатки Детей Драгора будут уничтожены в кратчайшие сроки и я вернусь в чистый спокойный город.

«И еще один вопрос, прежде чем мы войдем вон в ту небольшую деревню, или, я бы даже сказал, поселок. Что ты собираешься делать дальше? Ведь третий свиток остался у Тюремщика, а даже я, по правде говоря, не знаю, какого рода колдовство на него подействует. Судя по всему это существо вообще невосприимчиво к любого вида магии».

— Я думаю, что когда я получу секиру, у меня будет весомый аргумент в нашей встрече.

«Собираешься вернуться в столицу?»

— Как ты сегодня справедливо заметил, у меня нет выбора.

— Деревня, — объявил ехавший впереди Пауль.

Я отвлекся от разговора с Невеаром и огляделся. Деревня как деревня. Невысокий, чуть больше метра забор и распахнутые настежь ворота ни от кого защитить, конечно, не могли, но, по крайней мере, обозначали границу населенного пункта. Хотя я думал, что деревня в двух днях пути от топей Вирма должна быть защищена получше. Лаяли собаки, кудахтали куры, гоготали гуси, мычали коровы, хрюкали свиньи. Ленивые толстые коты загорали на заборах, подставив шерстистые бока теплому солнцу, на огородах копошились люди, так что центральная улица в самый солнцепек была абсолютно свободна.

Въезжая в ворота, я откинул с головы капюшон и поморщился одновременно от зубной боли и ударившего в глаза солнечного света. За почти неделю пребывания в болотах и их окрестностях я, оказывается, отвык от солнечного света.

— Какие планы? — поинтересовался Ламберт.

— Найти постоялый двор, разумеется, — Кира сморщила носик. — От вас воняет, как от козлов.

— Ну, спасибо, — буркнул шут и обратился к стоящей у калитки одного из дворов девушке. — Эй, красавица, не подскажешь, где уставшие путники смогут найти еду и ночлег?

— Эх, красавец, — выделив последнее слово, фыркнула девушка. Одета она была в просторную серую юбку по щиколотки и белую рубаху с красной полосой наискосок. Девушка была боса, и ее русые волосы стелились по плечам. Вряд ли она работает сейчас в огороде и, присмотревшись, я понял, почему. Животик под ее рубахой явно округлился. — Ближайший постоялый двор господина Яна Сирега находится в нескольких милях от деревни. Поедете по центральной улице прямо и за северными воротами через пяток миль сверните направо. Он там построил свой трактир недалеко от леса.

— Спасибо, милая девушка, — я оттер Годриком коня шута в сторону. — А не подскажешь, есть ли в вашей деревне лекарь?

— Кто там, милая? — дверь длинного дома из глиняных кирпичей распахнулась, и на пороге возник крупный молодой мужчина в белом переднике и большой деревянной ложкой в руке. Чтобы выйти из дома ему пришлось пригнуться под и без того немаленькой луткой. И теперь он стоял за спиной своей жены, скрестив на груди могучие руки, исподлобья наблюдая за нами.

— Господа интересовались, где они могут остановиться на ночлег. Я указала им на дом Яна, — улыбнулась девушка. — Все в порядке, Лот.

— Да, все в порядке, Лот, — широко улыбнулся рыцарь, но видимо его улыбка не произвела на мужчину впечатления.

— А как господа смогли пересечь болота? — недоверчиво спросил он, украдкой поглядывая в сторону сарая, где рядом с поленницей в колоде торчал массивный колун.

— На лошадях, — я снова решил принять участие в беседе. — И мы в скорости покинем ваше гостеприимное село, как только мне укажут дом лекаря, или хотя бы травницы. И не советую так зыркать в сторону топора, меня это раздражает.

Мужчина смутился и отвел глаза, а вот девушка наоборот посмотрела на меня с куда большим интересом.

— Я и есть травница, Милика, — представилась она. — Чем могу быть полезна господину?

— Зуб болит, — я спешился и, оставив Годрика на попечение друзей, подошел к калитке.

— Всего-то? — рассмеялась травница. — Если господин подождет несколько минут, я приготовлю ему замечательный отвар от зубной боли.

— Я то подожду, но мне бы хотелось избавиться от зубной боли полностью, а не притупить ее на время, — я выразительно посмотрел на девушку.

— Девушка, Первый Мастер не любит, когда его называют господином, — шут ехидно улыбнулся. Я исподтишка показал ему кулак.

Травница удивленно обвела нас взглядом, потом усмехнулась, видимо приняв слова Ламберта за хорошую шутку, и скрылась в доме.

— Зря вы так, господин, — муж Милики осуждающе посмотрел на меня. — Моя жена одна из лучших травниц Вельтеррона. Ее учителем был сам Лерт Травник.

— Этот человек известен и пользуется авторитетом и уважением, — кивнула Кира. — Но что его ученица делает в этой дыре?

— А что ей делать в городе? — развел руками Лот. — Место травницы в полях, лесах, лугах, болотах. Там растут самые редкие травы, не испорченные городской атмосферой. Только здесь все же не самое удачное место.

Он вздохнул.

— От чего же? — удивился я.

— Топи Вирма стали слишком опасны, — мужчина опять вздохнул. — Представляете, за последний месяц эти волки с козлячими ногами дважды подходили к деревне. Житья от них не стало.

— Никого не съели? — влез шути.

— Нет, слава богам, но кто знает, что будет дальше.

— Я знаю. Будете жить себе спокойно. Мы только что прошли топи насквозь и можем с уверенностью заявить — никаких козловолков там больше нет. Как нет баньши, вурдалака и Вирма.

Сказав это, я даже немного испугался. Лот так вытаращился на меня, что я подумал, что его хватит удар.

— Как же так? — растерянно пробормотал он таким тоном, словно это известие его разочаровало.

— Да вот так, — перебил его Ламберт. — Это так же верно, как то, что человек у твоей калитки — Первый Мастер!

Тут из дома вышла Милика, держа в руках грубую глиняную кружку, над которой клубился пар. Аккуратно ступая босыми ногами по траве, она двинулась к калитке.

— Милая, ты слышала, что говорят господа? Топи Вирма отныне безопасны!

— Легенды сбываются? — девушка склонила голову к плечу. Лицо ее на миг посерьезнело, но она тут же улыбнулась и протянула мне глиняную посуду.

Я принял горячую кружку из ее рук и осторожно понюхал содержимое. Пахло, прямо скажем, не очень. Судя по запаху, отвар состоял в основном из полыни. А она, как известно, на вкус не сахар.

— Это нужно пить или полоскать рот? — на всякий случай уточнил я.

— Пить, — улыбнулась Милика. — Не бойтесь, господин, оно только кажется горьким.

Улыбалась она настолько искренне, что я ей сразу поверил и сделал длинный глоток. Зря. Ощущения были такими, словно я разжевал сразу десяток таблеток левомицетина. Желудок моментально взбунтовался, но я подавил рвотные позывы и рвущуюся наружу ругань и допил содержимое. С каждым глотком отвар становился все менее горьким, а когда я проглотил последние капли, это уже были капли обычной холодной воды.

— Ах ты…, - начал я, оторвавшись от кружки, но вновь наткнулся на улыбку Милики и удивленно замолчал.

Зуб не болел. Да и общее состояние стало намного лучше.

— Ух! — я вдохнул воздух полной грудью, повел плечами. Да наши земные энергетики по сравнению с этим отваром… тьфу, а не энергетики.

Широко улыбнувшись, я достал из кармана пять золотых монет и протянул их девушке.

— Надеюсь, этого достаточно? — поинтересовался я, подумывая, не заказать ли такой же напиток своим спутникам.

Лот вытаращил глаза еще больше, хотя я думал, что это невозможно, а Милика тихонько охнула.

— Но, господин, здесь слишком много, — пролепетала девушка.

— Значит, достаточно, — я удовлетворенно улыбнулся и вложил деньги в руку девушки. Кружку протянул ее мужу.

Тот побледнел, сгреб монеты из руки Милики в кружку и скрылся в доме.

— Не стоило, господин, — смущенно поблагодарила травница.

— Стоило, — с нажимом проговорил я. — Ты ведь хочешь, чтобы твой ребенок рос в достатке?

Развернувшись на пятках, я направился к ожидавшим меня друзьям. Сделав пару шагов, остановился и, склонив голову, еще раз внимательно их осмотрел. Как они были похожи на моих земных друзей. Не внешне, конечно. Ламберт на Игоря, Пауль на Виктора, Кира… Кира просто была, но вот ее тень казалась слишком светлой и какой-то размытой. Девушка стояла рядом со своей лошадью, абсолютно не обращая внимания на смеющихся рядом спутников, взгляд девушки был устремлен в пустоту.

— Поехали, — я вскочил в седло и тронул коня вперед. — Я нуждаюсь в целой бочке горячей воды.

— А поехали, — согласился шут. — Кира, не спи, замерзнешь!

— Я не сплю и мне не холодно, — отмахнулась девушка и словно капелька ртути втекла в седло. — И шутки твои уже достали.

— Можно подумать, можно подумать, — буркнул Ламберт. — Я всего лишь поддерживаю оптимистическую ноту в нашей небольшой компании. А то вы с Паулем своей мрачностью уже задолбали. Темный, а ты придурок!

— А в глаз? — мгновенно вывернувшись в седле возмутился я. — С какой это радости я придурок?

— Потому что отдал Милике деньги посреди улицы.

— Хочешь сказать, что она этих денег не достойна?

— Я хочу сказать, что пять золотых для этого захолустья баснословные деньги. Убивают и за меньшую сумму.

— Думаешь, им угрожает опасность? — я придержал коня. — Соседи могут позариться на их золото?

— Все возможно, — пожал плечами шут. — В любом случае, уже ничего не изменить. Не можем же мы караулить травницу и ее мужа, пока они не потратят деньги. Закопают где-нибудь в огороде и будут тратить по чуть-чуть.

Мы миновали два поворота, семь переулков, кузню, и деревня внезапно закончилась. Редкие ее жители заметили четверых молчаливых всадников в черных капюшонах быстро удаляющихся на север, но я был уверен, что уже к вечеру в кабаке за кружкой дрянного вина Лот расскажет, что сегодня его дом посетил сам Первый Мастер. А значит, нужно спешить.

Я подумал, что мы похожи на бегущих от пожара животных. Мы двигаемся вперед, а слух о том, что Первый Мастер вернулся на земли Вельтеррона преследует нас по пятам. А мы бежим, но не можем убежать, потому что сами разжигаем этот пожар. А огонь уже лижет пятки.

Покинув пределы деревни, мы перешли на легкую рысь и уже минут через двадцать свернули направо. Проехав еще минут пять по хорошо укатанной дороге, мы выехали на огороженную забором поляну, граничащей с лесом. У самой кромки древесного моря стояло длинное двухэтажное здание, сложенное из крепких бревен. В полусотне метров от трактира стоял десяток одноэтажных домиков. Располагались они в шахматном порядке, и, насколько я понял, являлись гостевыми.

Едва мы подъехали к коновязи, как из конюшни мгновенно выскочил мальчишка лет восьми. Получив медную монетку, он принял наших лошадей, как дорогих гостей и увел их в сарай.

Я бросил взгляд на окна постоялого двора, и мне показалось, что в одном из них мелькнула высокая фигура в балахоне.

Мы поднялись на крыльцо и, толкнув дверь, вошли в обеденный зал. Мгновением позже в дальнем углу хлопнула другая дверь, скрывая за собой неизвестного посетителя. Даже пьяному ежу было понятно, что это был один и тот же человек, но я слишком устал и хотел в ванную. И даже целебный отвар Милики уже начал понемногу отпускать. Нет, боль не вернулась, но ощущение феерии спало, оставив после себя лишь легкую негу.

Тут дверь в дальнем углу хлопнула во второй раз, и в зал буквально влетел невысокий упитанный мужчина средних лет с плешью на голове. Затравленно озираясь, он вытирал руки о белый в бурых пятнах подливы передник, но в глубине его глаз пылал уверенный огонь и они были наполнены силой и уверенностью. Он посмотрел на нас с каким-то странным презрением, но через мгновение уже овладел собой и приветливо улыбался нашей четверке.

— Меня зовут Сирег. Ян Сирег. Чем могу служить? — трактирщик занял место за стойкой и, облокотившись локтями о деревянную столешницу, внимательно нас разглядывал. Рукава его рубахи были закатаны по локоть. На предплечье вилась странная вязь шрамов, складывающихся в причудливый узор.

— Нам бы отдохнуть с дороги, — Пауль так же облокотился о стойку и приблизил чуть осунувшееся от усталости лицо к трактирщику. — Помыться, поесть горяченького, в чистой постели переночевать. Чтобы значит выспаться всласть и не беспокоил никто. Я понятно выражаюсь?

Последние слова он выделил таким тоном, что трактирщик побледнел, однако взял себя в руки и вымучил улыбку на круглом лице.

— Как будет угодно господам, — кивнул он. — Горячая вода будет готова через час, я прикажу слугам подать ее в гостевые домики. Где господа будут ужинать?

— Ужинать? — Ламберт достал кинжал и зачем-то стал ковыряться им в столешнице. — Мы ведь еще не обедали. А если на то пошло, то и не завтракали нормально.

— Но вы же собрались ночевать? — слегка удивленно покосился на него мужчина.

— И переночуем, не сомневайся. Вот что мы сделаем, — пока еще не улавливая общего настроения, я включился в игру. — Мы сейчас перекусим чем-нибудь легким, например жареной рыбой с подливой и белым вином. Потом приведем себя в порядок, а потом уже поужинаем. У себя в домике. Думаю, вечером здесь будет много народу, — я обвел взглядом просторный зал, способный вместить в себя человек пятьдесят. — На ужин мы будем запеченного поросенка, толченую картошку и холодное пиво. Чем холоднее, тем лучше. Я правильно говорю?

— Правильно, правильно, — кивнула Кира. — Только мне, пожалуйста, отдельный домик. Я буду мыться в гордом одиночестве.

— Жаль, — покачал головой Ламберт. — А я то думал…

— Заткнись, пока я тебе думалку не отбил, — вспылил рыцарь.

— Фу, грубиян, — Ламберт обратил на угрозу спутника не больше внимания, чем на пролетающую по трактиру муху. — Шуток не понимаешь.

— Шутник хренов, — буркнул Пауль, но дальше конфликт разгореться не успел.

— Чего стоим? — я в упор посмотрел на Сирега. — Рыба — где?

— Да, сейчас, господин, — едва ли не сквозь зубы прошипел трактирщик. — Я пока что один, прислуга придет ближе к вечеру.

— Погоди, — остановил Ламберт мужчину, когда тот уже почти скрылся на кухне. — У тебя есть семья?

— Жена и две дочери, — машинально откликнулся Сирег и тут же насторожился и заюлил. — Но они… уехали. К теще. Погостить.

— Свободен, — махнул рукой шут и направился к ближайшему столику. — Мы пока присядем.

Трактирщик странным взглядом посмотрел Ламберту в спину. Словно гвоздь в доску вколачивал. Гробовую. Дверь за ним захлопнулась.

— Кира, — негромко бросил шут.

— Знаю, — отмахнулась девушка и, накинув капюшон, вышла из трактира.

— Что происходит? — наконец-то спросил я, садясь на крепкий деревянный табурет.

— Знаешь, Первый Мастер, — задумчиво пробормотал шут и принялся ковырять ножом стол, — мне кажется, и я думаю, что Пауль со мной солидарен, что ты бы и дня не прожил в Вельтерроне без нашей помощи. Ты же совсем зеленый. Ничего вокруг не замечаешь и даже не смотришь по сторонам.

— А зачем? — я пожал плечами. — У меня есть конкретная цель и я к ней иду. Меня мало интересует то, что происходит вокруг.

— Эгоист, — вспылил рыцарь. — Подумал бы о тех, кто верит, что Первый Мастер пришел спасти мир.

— Я что-то не совсем понимаю, от чего я этот мир должен спасать? Как по мне, то он прекрасно себя чувствует и ему ничего не угрожает.

— Но Видящий…

— А Видящего я и так убью, — оборвал я парня. — Мы отвлеклись от темы. Что же такого я не заметил в этом постоялом дворе?

— А вот сейчас Кира все тебе объяснит, — Ламберт кивнул в сторону входившей в трактир девушку.

Воровка осторожно прикрыла дверь и подошла к столу.

— Всех сдал, падла, — ругнулась девушка, опускаясь на свободный табурет. — Восемь ассасинов, среди них Высший. Все прячутся на кухне и все, как ни странно, ожидали нас. У них есть наше описание и настроены они более чем серьезно. Трактирщик с ними заодно, так что я бы не рискнула пробовать то, что нам подадут на обед.

— Заодно? — переспросил Пауль. — Он ассасин?

— Возможно бывший, но скорее всего просто агент. Через окно было не слишком хорошо слышно.

— Но тебя же могли заметить, — нахмурился я.

— Не могли, — Кира улыбнулась. — Меня не заметят, пока я не захочу.

— Ну, если ты уверена, то все в порядке. И раз я такой тупой, может, расскажете, что мы будем делать дальше?

— Бежать уже бесполезно, — пожал плечами рыцарь. — Догонят.

— Не сомневаюсь.

— Я считаю, — невозмутимо продолжил Пауль, — что нам лучше дождаться ночи и напасть на них первыми.

— Четверо против восьми? — шут молниеносным движением поймал летавшую над столом муху и принялся методично отрывать ей лапки. — А что, мне нравится.

Тут разговор пришлось прервать, поскольку трактирщик внес в зал поднос с жареными бычками. Затем вернулся на кухню и принес кувшин вина и грубые деревянные кружки.

— А нет ли посуды поприличнее? — недовольно спросил я, вертя кружку в руках. — Из такой в самом захудалом селе свиней кормят.

Сирег задохнулся от обиды и злости, но ничего не посмел сказать. Лишь скрипнул зубами и поставил перед нами изящные хрустальные бокалы.

— Лихо ты его, — одобрительно кивнул Пауль, когда красный от злости мужчина убрался обратно на кухню. — Но к чему был весь этот фарс?

— А к тому, — я взял с блюда бычка и принялся аккуратно его разделывать, выкладывая кости на специально для этого приготовленную тарелку, — что я единственный, кто узнал в дереве, из которого были изготовлены кружки, золотистый колборт.

— Золотистый колборт? — вытаращился на меня Ламберт. — Но откуда ты, чужак, узнал это дерево?

— Оттуда, — довольно улыбнулся я, мысленно благодаря Невеара за своевременную подсказку. Плоды золотистого колборта не были ядовитыми, но если в чашу из его древесины налить какой-нибудь напиток, то через минуту он превращался в чистый яд. Чем и пользовались ассасины и простые наемники, когда пили со своими ничего не подозревающими жертвами из якобы одинаковой посуды.

— Меня вот что волнует, — продолжил я после того, как блюдо наполовину опустело. — Как мы нападем на ассасинов? Вечером здесь наверняка будет куча народу, к тому же, если они будут одеты как обычные люди, мы их вряд ли узнаем. Лучше дождаться, пока они сами не придут нас навестить.

— Они могут просто поджечь дом, когда мы будем спать.

— А мы что, собрались спать? — я удивленно поднял бровь. — Подежурим, как обычно.

— Ну ладно, — Пауль сплюнул на тарелку последнюю кость и допил вино. — А вас не смущает, что они нас могут подслушивать?

— Не смущает, — отрицательно помотал я головой. Опять же, благодаря королю-призраку.

— Эй, хозяин, — заорал Ламберт. — Где наша горячая вода?

— Дома и вода готовы, господа, — Сирег вошел в зал в сопровождении симпатичной девушки, которая стояла, потупив взгляд. — Служанка проведет вас.

— Тебе нужен задаток? — обратился к нему рыцарь.

— Не стоит. Я полностью верю в благородство господ, — отрицательно помотал головой Ян. — Расплатитесь, когда будете покидать мой двор. Мелиса, проводи гостей.

— Вот гад, — шепнул мне на ухо Ламберт, когда мы вышли во двор. — На лице же было написано, что он обдерет до нитки наши трупы.

Я согласно наклонил голову. Не думаю, что ассасины смогут доставить нам какие-то проблемы. Вообще-то по уму надо было бы сейчас быстренько и тихо свалить, но усталость, после недельных скитаний по болотам Вирма брала свое. Гнать не отдохнувших ребят и лошадей дальше было бы неразумно. Оставаться здесь и каждую минуту ждать нападения — тоже. Если решим бежать, нас все равно догонят на свежих лошадях и придется драться где-нибудь в поле без свидетелей. Нас возьмут в клещи, и тогда отбиться от врагов будет куда сложнее. Нам необходимо отдохнуть, даже подвергая свою жизнь опасности. В конце концов, все наше путешествие сплошной риск и опасности.

Служанка привела нас к длинному зданию без окон, сложенному из добротных, гладко оструганных бревен. Из трубы на крыше дома валил дым и от бревен исходил жар разогретого помещения.

— Это помывочная, господа, — девушка указала на здание. — Там вы можете привести себя в порядок и… помыться.

Мелиса слегка смутилась собственной тавтологии, но продолжила:

— Если господам нужно что-нибудь еще, я в их полном распоряжении.

— Думаю, «что-нибудь еще» нам не понадобится, — мягко улыбнулся Пауль. — Ступай с госпожой и помоги ей помыться. Следи, чтобы нашу спутницу никто не побеспокоил. Хотя постой, — рыцарь на мгновение задумался. — Принеси нам пару кувшинов самого крепкого вина, которое сможешь найти.

— Да господин, — девушка развернулась и быстро пошла в сторону трактира.

— Зачем нам вино? — не понял я. — Да еще по такой жаре. Развезет ведь.

— Вот именно, — хмыкнул Ламберт. — Пусть думают, что мы пьем.

Я ничего не ответил. Ассасины не идиоты и вряд ли рассчитывают взять нас тепленькими. Они профессионалы и не станут терять бдительность. Мы, в принципе, тоже.

Мылись мы долго и с наслаждением, смывая с себя пот, грязь и запах тухлой болотной воды. Мне пришлось ополаскиваться трижды, прежде чем стекающая с меня вода из грязно-черной стала прозрачной. Одежду мы постирали тут же, а потом долго нежились в горячей воде, как-то незаметно уговорив один из принесенных служанкой кувшинов. Кира вместе с девушкой находилась в другом крыле и когда трое ее спутников не слишком трезвые вышли из бани, недовольно скривила губы.

— Зря вы так, — буркнула она. — Сражаться пьяными с ассасинами не слишком разумно. Их реакция превосходна, а вы сейчас даже летящий в лоб кувшин не отобьете.

— Да ладно тебе, Кира, — я довольно улыбнулся. Мне было хорошо и тепло, в голове приятно шумело, и мир перед глазами слегка покачивался. Я был очень добрым и хотел обнять всех людей на земле. — До вечера еще пять раз протрезвеем.

И осекся. Далеко на западе солнце коснулось горизонта.

— Опа, — шут проследил за моим взглядом и тоже удивленно замер. — Что-то мы не рассчитали немножко. Кирочка, мы сейчас протрезвеем. Правда.

— Валите спать, — зло отмахнулась девушка. — Я покараулю.

— Но поросенок с пивом, — попытался протестовать Ламберт, и был безжалостно срезан.

— Обойдетесь. Я сама присмотрю за едой и объясню нашему трактирщику, почему вы не вяжете лыка. Эй, — это уже девушке. — Отведи господ в выделенные нам дома.

Служанка кивнула и повела нас извилистой тропинкой к самым крайним домам, практически граничащим с лесом. Мелиса открыла дверь и впустила нас внутрь. Едва не зацепившись за низкий порог, я с трудом удержался на ногах. Ухватившись за лутку, я всматривался в царящий в доме полумрак. Свет еще проникал в здание через пару затянутых какой-то полупрозрачной пленкой окон, но его уже не хватало, чтобы разогнать наступающие сумерки. Щелкнуло огниво, обдав снопом искр вставленный в стену факел, и через несколько секунд комната озарилась неровным мигающим светом. Внутри дома была всего одна комната, в которой стояла кровать. Конечно, кроме кровати была и другая мебель, но она меня сейчас не интересовала.

«Кровать — это хорошо», — подумал я, и, сделав пару шагов, рухнул лицом в подушку, погрузившись в сон еще в полете.

Проснулся я от головной боли и сухости во рту. Вокруг царила темнота, и лишь через окна проникал тусклый лунный свет. Я подавил стон и сел, обхватив голову руками, стараясь не дать ей развалиться на части. Казалось бы, сколько мы выпили? Хотя Пауль же сам попросил вино покрепче. Вот нам и принесли первосортный портвейн, который в бане еще и нагрелся.

Немного придя в себя, я оглядел комнату. Ламберт и Пауль лежали на другой кровати и храпели, как полк солдат. По дому витал запах перегара. На подоконнике замер чей-то силуэт и, приглядевшись, я узнал Киру. Девушка задумчиво смотрела в звездное небо, свесив одну ногу за окно и положив руку на согнутое колено другой.

У окна стоял сколоченный из грубых досок прямоугольный стол, рядом два стула. А на столе… Я не поверил своему счастью. На столе стояло блюдо с запеченным поросенком и кувшин с высоким узким горлом. В лунном свете было видно, как по его бокам скользят капельки живительной влаги. Пиво!

Я потянулся к кувшину, намереваясь сию секунду опустошить этот волшебный сосуд, но Кира молниеносным движением перехватила посуду за горлышко и отодвинула от меня. Я уставился на нее широко открытыми глазами, но сообразив, что в темноте мое возмущение могут и не заметить, покрутил пальцем у виска. Совсем воровка обнаглела, мне же опохмелиться нужно позарез.

Девушка фыркнула и, дразня меня, медленно вернув кувшин на прежнее место. Я схватил его двумя руками и припал к горлышку, наслаждаясь холодным горьковатым напитком.

— Уф, — я довольно оторвался от пива, выпив едва ли не половину кувшина. — Хорошо-то как.

— Ну ладно эти два оболтуса не знают меры, но ты то, Темный, мог держать себя в руках? — откликнулась Кира. — А если бы ассасины пришли бы часов в девять вечера?

— Так получилось, — я виновато развел руками. — А сколько сейчас времени?

— Скоро рассвет, — воровка соскользнула в комнату, — и раз уж ты проснулся, я ложусь спать. Вряд ли по наши души придут с первыми лучами солнца.

Я пожал плечами и, придвинув к себе блюдо с поросенком, начал ранний завтрак. Действительно, если убийцы не пришли ночью, утром им здесь тем более нечего делать. Холодное мясо было превосходным, а с холодным же пивом пошло на ура, так что я едва не пропустил приход гостей.

Небо уже начало сереть, когда я увидел крадущегося между гостевых домов Сирега. Трактирщик осторожно двигался в нашу сторону, прикрывая рукой от ветра небольшую свечу.

— Эй, поднимайтесь! — шепотом позвал я и принялся трясти своих спутников за плечи. — За нами пришли.

Три не выспавшихся злых взгляда были мне красноречивым ответом.

— Только задремала, — зло пробурчала Кира. — Ну, я им сейчас устрою.

Ламберт и Пауль молча одевались, по очереди прикладываясь к кувшину и разговаривать у них не было абсолютно никакого желания.

Я распахнул дверь прямо перед носом не ожидавшего такой подлости трактирщика. Мужчина испугано отшатнулся, расставил руки, чтобы удержать равновесие и не свалиться с крыльца. Огонек на свече мигнул и погас, но предрассветных сумерек уже было достаточно, чтобы разглядеть перекошенное лицо Сирега.

— Господа уже не спят? — он попытался скрыть свое разочарование за удивлением.

— Господа еще не спят, — ответил я. — Эти клопы в наших постелях не дали нам уснуть.

— У меня нет клопов, — Ян наконец-то принял устойчивое положение и засунул ладони за широкий кожаный пояс. — Служанки каждую неделю проверяют все матрасы.

— Ну, значит это были не клопы, — шут вышел на крыльцо, держа в руках кувшин, на дне которого еще оставалось несколько глотков пива. — Приведи наших лошадей, мы уезжаем.

— Но… как же, господа? Ведь еще рано. А позавтракать?

— В дороге позавтракаем, — оборвал его Пауль. — Лошадей приведи.

Повисла неловкая пауза. Трактирщик явно получил приказ узнать, насколько крепко мы спим и ни в коем случае не дать нам уйти. А тут мы требуем немедленно привести лошадей. Бедный Сирег оказался между молотом и наковальней и сейчас определял, кого же ему следует бояться сильнее.

Но решение приняли за него.

— Вы уже никуда не уедите, — произнес незнакомый мягкий голос, и из леса вышло восемь человек.

Семеро в черных балахонах, один в белом, они полукругом стали у крыльца, отрезая нам все пути к бегству. Капюшоны семерки в черном были глубоко надвинуты на головы, белый ассасин замотал лицо дымчатым шарфом, оставив открытыми лишь глаза. Из видимого оружия у наемных убийц были лишь палаши на поясе, но, сколько у них скрывалось под одеждой, можно было только гадать.

— Свободен, — бросил Сирегу ассасин в белом, который судя по всему и был Высшим. — Я Унириэль. Высший ассасин. Меня еще знают как Тайный Клинок.

Мне это прозвище ни о чем не говорило, но судя по мрачным теням, скользнувшим по лицам моих спутников, этот эльф был весьма опасен. Эльф? Почему опять эльф? Видящий преследует какие-то личные цели, нанимая остроухих?

Ян тем временем аккуратно отступил за спины наемников и только там повернулся спиной и быстро пошел к зданию трактира. Сделав пару шагов, он поймал затылком пустой кувшин из-под пива, и мешком повалился на траву.

— Пусть пока полежит, — пробормотал шут. — Я ему еще потом задам пару вопросов.

— Я так понимаю, господа, — я обвел ассасинов взглядом, — разговоры ни к чему не приведут?

— Совершенно верно, — кивнул Тайный Клинок. — Наш кодекс не позволит оставить вас в живых. Но если вам охота поговорить перед смертью, я не стану вам мешать. Можете высказаться.

— Вы знаете, что служите злу? — я смотрел на ассасинов, отмеряя расстояние к каждому из них. — Человек, нанявший вас, желает гибели этого мира.

— Что есть зло, человек? — эльф посмотрел мне в глаза. — Что есть добро? Мы не думаем об этом, принимая заказ. В нашей работе нет места эмоциям. Тот человек пришел к нам первым, и мы работаем на него. Если бы первыми пришли вы, то за вполне умеренную плату наше братство выполняло бы ваш заказ. А так вам придется умереть.

— Ну что ж, — я посмотрел на первые лучи восходящего солнца. — Тогда не вижу смысла продолжать этот разговор.

Ассасины мгновенно обнажили палаши и шагнули вперед. В этот же момент из глубины дома вылетело две стрелы, прошедшие в миллиметрах от моей головы и двое наемников рухнули на землю. Кира попала точно под капюшоны.

Высший сделал шаг назад под прикрытие своих воинов, одновременно швырнув меня три ножа-сюрикена. Два, летящих мне в голову я отбил ножом, третий ударился о кольчугу и бессильно упал к моим ногам.

Ламберт с безумной улыбкой на губах и шпагой в руке рванулся вправо, перепрыгнув брошенные ему под ноги шипы, обрушил на ассасина град ударов. В руке наемника блеснул кинжал, которым он попытался достать шута справа, но мой друг извернулся ужом, и ударил предплечьем по запястью, заставляя противника выронить кинжал. Затем сделал молниеносный выпад, проткнув ассасину бедро, и следующим ударом распоров горло. Тут же рванулся вперед, одновременно избегая удара слева и уходя наемникам за спину.

Еще через несколько секунд его второй противник упал, зажимая рану в животе и пытаясь удержать вываливающиеся внутренности. Тут же слева раздался стон и под закованные в сталь ноги Пауля упал еще один ассасин. Топор рыцаря разрубил ему грудную клетку. Менее чем за полминуты из восьмерых наемных убийц в живых осталось трое.

— Бросьте этот мусор, — завопил Унириэль. — Убейте самозванца!

Самозванца? Меня что ли? Точно — меня.

Двое ассасинов бросились ко мне, но прорвался лишь один. Пауль, крутанув топор над головой, заставил одного из нападавших отвлечься и потерять ориентацию в пространстве. Щит рыцаря упал вниз, ломая ассасину ступню, а затем голова убийцы упала на землю и откатилась под ноги Высшему. Через секунду обезглавленное тело тяжело рухнуло в траву. Каждый из моих спутников убил двоих врагов и двоих оставили мне. Как благородно с их стороны.

Я перехватил руку с палашом, потянул ее в сторону удара, выворачивая кисть в обратном направлении. Запястье не выдержало на себе веса всего тела, пальцы ассасина разжались, и клинок упал на землю. Следующим движением я сломал мужчине руку, но тот к его чести даже не вскрикнул. Лишь скрипнул зубами и здоровой рукой вытащил из под плаща изогнутый кинжал, длиной в локоть, с белой костяной рукоятью без гарды.

Ассасин взмахнул им, целя мне в лицо. Я отклонился, блокировал следующий удар левой рукой и, перехватив Пьющего Души обратным хватом, ударил убийцу в шею.

Прошло долгих три секунды, и мертвое тело упало на землю. Я развернулся на месте и не глядя швырнул трофейный кинжал в Высшего. Эльф без труда отбил летящий клинок палашом и в мгновение ока оказался рядом со мной, используя преимущество в длине оружия.

Его атаки были молниеносными и опасными, и пару раз я не успел блокировать его клинок своим кинжалом. Лишь кольчуга из черного серебра спасла меня от глубоких ран.

Поняв, что в тело меня атаковать бесполезно, Унириэль перевел свои удары в верхний уровень. Здесь мне пришлось еще сложнее, и в какой-то момент я понял, что не успеваю за ударом ассасина. Не успеваю блокировать или уклониться. В абсолютном бессилии я широко раскрытыми глазами смотрел на летящую мне в лицо полосу остро оточенной стали.

Но удара не последовало. Клинок замер в нескольких сантиметрах от моих глаз, а Унириэль удивленно посмотрел на меня своими миндалевидными глазами и умер. В глубине его глаз плескалась боль и обида, а за спиной с окровавленным клинком стоял только что убитый мною ассасин.

«Темный, твою мать!!! — заорал Невеар. — Когда ты уже наконец-то научишься пользоваться своим даром?»

— Я умею, — буркнул я, глядя, как кровь на клинке с легким шипением впитывается внутрь. — Спасибо.

«Засунь себе свое спасибо знаешь куда? Какой смысл тебя учить, если ты не хочешь пользоваться тем, что подарили тебе боги?»

И некромант замолчал.

— Темный, — окликнул меня Ламберт, проверяющий трупы. — Кажется у нас проблемы?

— Что еще? — я повернулся к шуту.

— Все напавшие на нас были эльфами.

— И что?

— Похоже, Видящий стравливает расы. — Кира склонилась над Высшим, заглядывая в его остекленевшие глаза.

— В смысле? — опять не понял я.

— Не тупи, Темный, — Пауль обгладывал поросячьи ребрышки и лежащие вокруг трупы его нисколько не смущали. — Эльфийские семьи знают своих наперечет, и если пропажу одного из них можно было не принимать в расчет, то смерть сразу девятерых эльфов не останется незамеченной. Жители лесов начнут мстить людям. Люди начнут мстить эльфам. Этого ублюдка Видящего нужно остановить. Иначе в Вельтерроне опять будет война.

— Не вовремя, — я задумался. — Учитывая, что сейчас нам нужно в эльфийские леса. Давайте уберем трупы, нам пора выдвигаться.

Тела мы стащили в трактир, бросив их посреди зала. Залив пол маслом, вывели лошадей из сарая. Четверо наших лошадей, восемь — ассасинов и три лошадки Яна. Животные ведь не выбирают себе хозяев и ни в чем не виноваты. Трактирщик был тут же. Привязанный к дереву он с ужасом взирал на наши действия.

— Умоляю, господа, не нужно. Меня заставили, запугали. Прошу, добрые господа, — его глаза были наполнены тоской.

— С чего ты взял, что мы добрые? — равнодушно посмотрел на него шут и, размахнувшись, зашвырнул пылающий факел в трактир. — У тебя была возможность все рассказать нам и принять нашу сторону. Но ты ее упустил.

Огонь моментально разгорелся, взбежал по бревнам, объял трактир, укрыл его пылающим одеялом.

— НЕТ!!!! — завопил Сирег и забился в путах, как попавшая в силки птица.

— Да не переживай ты, — я смотрел на огонь, скрестив руки на груди. — Построишь новый. Ты же, надеюсь не такой идиот, чтобы держать все свои сбережения в основном здании?

— Плевать на трактир, — взвыл трактирщик. — Семья!!! Там же моя семья!!!

— Что? — изумились мы. — Ты же сказал, что твоя жена уехала к матери и забрала детей.

— Я солгал… я хотел защитить… Спасите их. Они все, что у меня есть.

— Видишь, как плохо врать, — лицо шута исказила такая страшная улыбка, что даже мне стало не по себе. Ламберт обнажил нож и направился к трактирщику. Ян Сирег в ужасе замер, но парень не собирался его приканчивать.

— Что ж, — пробормотал он, перерезая веревки, удерживающие мужчину. — Вот твой шанс все исправить. Беги, спасай свою семью.

Пламя ревело и уже полностью скрыло в себе трактир, переметнувшись на второй этаж. Сквозь огонь виднелись лишь провалы окон и дверей. Все здание было охвачено неудержимой стихией.

Никаких криков слышно не было, но трактирщик, едва Ламберт его освободил, кинулся к зданию. На несколько секунд замер у входа, собираясь с духом, бросился вперед, но не выдержал жара и отступил. Закричал от отчаяния, словно птица, на пять минут оставившая гнездо и, вернувшись, обнаружившая вместо яиц лишь пустую скорлупу. Снова бросился в трактир, но тело не справилось с болью, и Сирег вновь отступил перед бушующим пламенем.

Упав на колени, он выл, размазывая по лицу скупые слезы, а потом вскочил на ноги и, кинув на нас затравленный взгляд, бросился бежать. У самого леса его догнала выпущенная воровкой стрела. Пернатая вестница смерти вошла Сирегу в затылок и вышла через левый глаз. Нелепо взмахнув руками, он сделал еще несколько шагов и упал лицом в землю, замерев навсегда.

— Надеюсь, он встретится со своей семьей в царстве Мортис, — Кира сняла тетиву с лука и, завернув в промасленную бумагу, убрала в сумку. — Его нельзя было отпускать. Он бы все равно повесился на ближайшем дереве.

Я лишь кивнул. Пора было уходить, но…

— Как красиво, — внезапно проговорил Ламберт, широко раскрытыми глазами глядя на полыхающий трактир. — Как же красиво.

Внезапно он расхохотался ненормальным, сумасшедшим смехом, выхватил шпагу и, бросившись к огню, начал фехтовать с тенями, которые отбрасывали языки пламени. Он уворачивался, прыгал, колол, рубил, вертелся волчком, не переставая дико хохотать.

Это было действительно красиво. И страшно. Страшно наблюдать за безумным, смеющимся над чужим горем, танцующим с тенями шутом.

— Поехали, — наконец бросил я, с трудом оторвавшись от завораживающего танца.

И, подавая пример, первым поднялся в седло. Мальчишка-конюх честно отработал свою монетку и лошади чувствовали себя прекрасно. Шерсть блестела, под шкурой буграми ходили мышцы. Животные хорошо отдохнули и рвались в путь.

— А пожар? — спросила Кира. — А вдруг на лес перекинется.

— Селяне потушат.

— А лошади?

— И им местные найдут применение.

— А трактирщика похоронить?

— Похоронят! — уже раздраженно отозвался я. — Поехали.

Я сжал коленями бока Годрика, не проверяя, едут ли мои друзья за мной. В моих ушах продолжал звучать смех Жнеца, изредка прерываемый доносившимися из горящего здания криками.

Догнали меня мои спутники лишь спустя полчаса, когда я уже стал подумывать о том, чтобы поворачивать назад. Но вот, оглянувшись в очередной раз, я увидел знакомые силуэты и больше не стал сдерживать рвущегося коня. Годрик заржал во всю мощь своих лошадиных легких и стрелой рванул по тракту, который к этому времени уже перестал напоминать заросшую тропинку. Видно было, что дорогой пользуются, хоть и не слишком часто.

Справа от тракта тянулись редкие ряды деревьев, слева — ярко-зеленое море полей. Тракт извивался и петлял, то ныряя в овраги, то поднимаясь на верхушки холмов. Кони мчали нас по этой пыльной ленте на северо-восток, туда, где начинался Зеленый Лес. Там мне предстояло весьма непростое испытание — найти эльфов и вытрясти из них секиру Первого Мастера. Задание само по себе сложное. Насколько я знал из почти сотни книг по фантастике и фэнтези, которые еще до войны занимали все книжные полки в моей комнате на Земле, отыскать эльфа в лесу так же просто, как и гнома в горных тоннелях, или орка в степях. То есть можно годами ходить по гранитным лабиринтам и не наткнуться ни на одного гнома, хотя он преспокойно себе работает в соседнем тоннеле. С тем же успехом можно было неведомо сколько бродить по лесу, пройдя в трех метрах от эльфийского жилища и не заметить его, если хозяева этого не захотят. Я и так не особо надеялся на помощь Благородных, а в свете последних событий остроухие тем более не захотят нам помогать. Как бы еще не решили спросить с нас за смерть своих братьев. Но будем надеяться, что и здесь татуировка поможет мне выкрутиться.

А пока мы неслись по пыльной дороге, нигде не останавливаясь и не задерживаясь. Первую деревню, которая нам встретилась спустя четыре часа после начала скачки, мы проскакали не снижая скорости, подняв столбы были и переполошив цепных псов. Останавливаться у нас не было ни желания, ни необходимости. Еду захватили еще с трактира Яна, а больше нам ничего не нужно было. У нас не было уверенности, что в этой деревне нас не поджидает уже десятка два наемных убийц.

Остановились на обед мы в поле, под одиноким раскидистым абрикосом, у корней которого журчал студеный ручей. Наскоро перекусив, двинулись дальше, но уже без былой спешки. Наш маленький отряд растянулся на добрую сотню метров, кони шли легкой рысью, но Ламберт, ехавший последним, умудрялся еще и пить вино из висевшего у седла бурдюка. Вид у шута был неважный, а в глазах затаилась тоска. Кажется, он наконец-то осознал, что произошло на поляне у трактира и теперь заливал свое поведение тяжелым вином. Остальные выглядели не лучше. Каждый переживал произошедшее в одиночестве, и разговаривать никто не собирался.

Похоже, что изменения моих спутников происходили лишь во время боя или при непосредственной опасности, а в другое время их личности возвращались в свое обычное состояние.

— Невеар, — молчание становилось невыносимым. — В трактире действительно были люди?

Король-призрак не ответил, затаив нешуточную обиду на своего нерадивого ученика. А я еще раз подумал о том, что зло, которое Видящий несет в мир должно быть остановлено. Даже не смотря на то, что Виссенду я говорил совсем другое…

— Можем свернуть сейчас и срезать путь через лес, либо потерять еще пару дней, зато по дороге, — Пауль слез с коня и подошел к опушке леса.

Три дня прошло с тех пор, как мы покинули трактир. Деревья по правую сторону от тракта превратились в лес, степь слева так и осталась степью.

— Это Зеленый Лес? — поинтересовался я, так же спешиваясь. Нашему примеру последовали и Ламберт с Кирой.

— Нет, это всего лишь обычный безымянный лес, который опоясывает Зеленый Лес и служит как бы внешней стеной. Как я уже говорил, мы можем проехать здесь и сократить путь на два дня. Правда, я совершенно не знаю здешнего леса. Могу лишь примерно указать направление, — рыцарь сорвал травинку с пушистым колоском на конце и сунул в рот.

Я вдохнул полной грудью. Воздух пах горячей пылью, свежей травой, сосновой смолой и чем-то еще. Какой-то неуловимый тонкий запах витал на опушке. Тракт в этом месте делал крюк и уходил влево, вновь выходя к лесу через два дня пути. Два дня, которые терять не хотелось.

— Как мы вообще собираемся искать эльфов, — спросила Кира, машинально перебирая пальцами оперение одной из стрел. — Мы даже не знаем, на месте ли их город, или уже давно сгнил вместе с обитателями.

— Ну, обитатели его живы и здоровы и не так давно пытались нас убить, — напомнил Ламберт. — Земляника!

Шут упал на колени и принялся за обе щеки уплетать крупные красные ягоды. Мы переглянулись и последовали его примеру. Плохое настроение Ламберта улетучилось еще вчера, а в глазах вновь сверкали веселые искорки. И все же я помнил, что внутри моего друга живет страшный и безжалостный Жнец.

Спустя полчаса, наевшись до отвала, мы развалились прямо на траве, наблюдая за бегом облаков на небосводе.

— Думаю, нам следует свернуть в лес, — шут вытер рот тыльной стороной ладони. — Там наверняка есть другие ягоды и грибы, а если повезет, то и орехи найдем. Меня это копченое мясо уже достало.

— Как мы будем искать эльфов? — повторила свой вопрос воровка.

— А зачем нам их искать? — удивленно приподнялся на локтях Пауль. — Наша цель — секира! Вот ее и будем искать.

— В лесу, который по периметру можно объехать за пятнадцать дней? — Кира насмешливо посмотрела на рыцаря. — Ты хоть представляешь, сколько времени мы будем искать там топор? Тем более, если его там давно нет. А эльфы точно должны знать, где сейчас оружие Первого Мастера. Я не верю, что остроухие могли потерять столь ценный предмет.

— С ними вообще можно договориться по-хорошему? — спросил я, рассматривая облако, похожее на Апеннинский полуостров.

— Эльфы любят золото, но его у нас нет, так что вариант отпадает. Любят себя и неприкрытую лесть, — начал перечислять Пауль.

«А еще они ненавидят некромантов, — внезапно буркнул Невеар. — Так что даже не пытайся колдовать в их присутствии, иначе тебя не избежать Тени Листа».

— Что такое Тень Листа? — спросил я, но призрак умолк, считая, что сказал достаточно. Вместо него ответил Ламберт:

— Тень Листа это самая страшная казнь, на которую способны эльфийские палачи.

Я напрягся, ожидая кровавых подробностей сего действа, но их не последовало.

— А в чем конкретно заключается казнь никому не известно. Как ты сам догадываешься, рассказать об этом некому. Если интересно, сам спросишь у эльфов.

— Обойдусь, — фыркнул я, поднимаясь. — Что будем делать с лошадьми, вот что меня больше всего интересует?

Повисла напряженная тишина. Расставаться с животными никому не хотелось, да и не оставлять же их на пустой дороге. С другой стороны, неизвестно, как поведут себя лошади в лесу, и с чем нам там придется столкнуться. Между деревьев по корням не особо поскачешь и на дерево от голодного медведя не залезешь.

В итоге после многочисленных споров, проходивших в большинстве своем на повышенных тонах, мы решили взять лошадей с собой. Кира просто села на землю и не собиралась двигаться без своей кобылы с места. Несмотря на всю свою хрупкость, воровка умела стоять на своем.

И вот, когда солнце уже перевалило за полдень, мы вошли в лес, ведя лошадей на поводу. Впереди Пауль, затем я, следом Кира и шут, замыкающий наш небольшой отряд.

Лес поглотил нас, словно гигантский дракон, на мгновение распахнувший свою пасть, чтобы впустить нас и уже не выпускать никогда. Пройдя несколько десятков метров, я обернулся, чтобы посмотреть на тракт и не увидел его в просвете деревьев. Как и самого просвета. Лес стоял сплошной стеной, оберегая свои секреты. Даже трава под нашими ногами распрямлялась, скрывая следы. Лес жил собственной жизнью и пока что не обращал внимания на чужаков. Пока что.

Деревья росли густо, но пространства между ними было достаточно, чтобы лошади шли, не задевая боками могучие стволы с потрескавшейся корой. Правда, приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не попасть в чью-нибудь нору, да убирать с лица паутину, а с плащей сучки и насекомых. Последних я с детства терпеть не мог, поэтому вооружившись веточкой сирени, пресекал все посягательства насекомых и, особенно, членистоногих на мою территорию.

Мои друзья тоже постепенно оживились: Ламберт затянул какую-то песенку, Пауль на ходу срубал топором сухие веточки, Кира плела венок. Несколько раз мы вспугивали каких-то мелких зверушек, которые с возмущенным писком скрывались в траве, однажды дорогу перебежала лиса, и еще нам навстречу вышел олень. Благородный зверь долгим изучающим взглядом посмотрел на нас, наклонив вперед лобастую голову, украшенную ветвистыми рогами, потом развернулся и в два прыжка скрылся из виду. Что-то особенное было в этом звере. Какое-то королевское величие. Олень ничего не опасался, это был его дом. А мы незваные гости в его доме, но не у кого из нас даже на мгновение не возникла мысль о жарком из этого зверя.

— Какой зверь! — с восхищением выдохнула Кира. — Сколько грации, пластики, уверенности и спокойствия. Учитесь, мальчики.

— Какая осина, — перекривлял девушку Ламберт. — Высокая, стройная, с большой грудью. Учись, девочка!

— Чем тебя не устраивает моя грудь? — Кира грозно двинулась на шута, на ходу доставая свой длинный кинжал с явным намерением отрезать парню кое-что.

— Да ты что, Кира? — изумился Ламберт, на всякий случай прячась за меня. — Я же пошутил, где ты у дерева грудь видела?

Девушка фыркнула и вернулась к своей лошади. Шут с облегчением перевел дух и покосился на меня.

— Видал, — хмыкнул он. — Чуть что за нож хватается. Совсем шуток не понимает.

— Да все она понимает, просто тоже пошутить решила, — я смахнул с рукава зеленого паучка.

— Даже дети знают, что с ножами шутки плохи.

— Тропинка, — объявил Пауль и склонился над землей.

В самом деле, среди деревьев из ниоткуда появлялась узкая тропа. Хорошо вытоптанная, она вела как раз на северо-восток.

— Похоже, это звериная тропа, — Кира присела рядом, провела рукой по короткой пожелтевшей траве. — Но животное, оставляющее такие следы мне неизвестно.

Я присмотрелся. Следы действительно были странные. Два отверстия, как от копья впереди и два таких же сзади метрах в пяти. Я оглядел место вокруг тропы, но там трава была ровной и не потревоженной. Никаких отпечатков на обочине видно не было.

— Так может нам не стоит идти по тропе, где гуляет неведомо кто? — поинтересовался я.

— Струсил? — усмехнулся шут. — Посмотри на лошадей, они абсолютно спокойны.

Животные действительно не выказывали никакой тревоги, смирно стояли и дожидались нашего решения.

— Я думаю, нам стоит пойти по тропинке. Какое-то время, — Пауль обвел нас серьезным взглядом.

— Ты проводник, — я пожал плечами. — Мне в принципе все равно, просто я предпочитаю знать, с чем нам придется столкнуться.

— Не думаю, что мы столкнемся с чем-то непобедимым, — рыцарь был сама беззаботность.

— Ну-ну, — скептически хмыкнул я. Что-то неспокойно у меня на душе. Совсем неспокойно.

Мои опасения начали подтверждаться, когда в лесу уже начало темнеть. Тропинка со странными следами привела нас к дубовой роще, в которой звенел ручей с ледяной водой и уже собрались остановиться на ночлег. В лесу быстро темнеет, и искать подходящее место для стоянки в темноте не хотелось никому. И вот, когда мы только-только вошли в рощу, нам навстречу вышла самка кабана, в окружении семи маленьких поросят. Размерами мать была огромных, в холке не уступая Годрику и раза в четыре шире моего коня.

Надо сказать, что встреча оказалось неожиданной и для нас и для них. На какое-то мгновение мы замерли, внимательно разглядывая друг друга, а затем кабаниха сообразила, что ее дело — защита потомства и, наклонив голову, стала рыть копытом землю.

Вот тут я впервые пожалел, что мы взяли лошадей с собой. Сами мы могли бы спастись, вскарабкавшись на дерево, но не бросать же лошадей. Пауль осторожно снял с пояса топор и сместился в сторону. Если кому и удастся остановить взбешенную самку, то только ему. Стрелы Киры и шпага Ламберта здесь были бы бессильны, не говоря уже о Пьющем Души. Я уже начал подумывать, не наплевать ли на советы Невеара и не попробовать остановить кабаниху, используя колдовство, но внезапно животное подняло голову и прекратило рыть землю. Замерло на мгновение, повело маленькими глазками, а затем развернулась и стремглав бросилась прочь. Выводок поспешил за ней, повизгивая на бегу.

— Ага, испугалась, — неуверенно выкрикнул Ламберт, но никто не разделил его веселья.

— Сомневаюсь, что оно испугалось нас, — Пауль поднял глаза, оглядев кроны, но не заметил никакого шевеления. — Не думаю, что здесь стоит оставаться.

— Но идти дальше еще опаснее. В темноте мы слишком уязвимы, — не согласилась Кира. — Тем более здесь есть вода.

— Я согласен с Паулем, — шуту передалось всеобщее волнение. — Надо валить отсюда как можно быстрее.

— А я говорил, что не надо вообще идти по этой тропинке, — я задумался. — Наберите воды в бурдюки и поедем в противоположную сторону от тропинки. Не нравится мне все это.

Лошади тоже начали нервно коситься в чащу и переступать на месте. Годрик то и дело всхрапывал и рвался покинуть непонятную рощу.

Наполнив баклаги и наскоро перекусив, мы быстро двинули на восток, все больше забирая вправо. Тропинка ушла влево и вскоре скрылась из виду, а мы продолжали двигаться вперед, стремясь как можно быстрее уйти из дубовой рощи.

— Эй, смотрите, — дрожащий палец Пауля указал в просвет между деревьями.

Я повернулся и вздрогнул. В сгущающихся сумерках был прекрасно виден висящий между двух дубов кокон. Судя по торчащей из паутины ноги, внутри была та самая кабаниха, тем не менее, серебристые нити легко удерживали кокон между деревьев.

— Паутина? — изумленно выдохнул Ламберт. — Каких же размеров должен быть паук?

— Не знаю и не хочу знать, — я нервно сглотнул. — Драпаем отсюда и как можно быстрее.

Возражений не последовало и мы с максимально возможной скоростью стали двигаться вперед, уже не слишком заботясь о направлении. Страх гнал нас вперед, страх перед неизвестной тварью, способной спеленать матерого полутонного кабана.

— Темный!

— Да слышу я! — тащить за собой коня через лес было нелегко, животные обезумели от ужаса, но опустить его я не мог. Но даже сквозь бег я слышал, как шелестел подлесок и кроны деревьев. Кто-то ломился за нами следом, абсолютно не скрываясь и похоже не слишком торопясь.

— Что, никто не слышал об этих тварях?

— Представь себе, — пыхтя, отозвался шут. — Те паучки, что встретились нам у ручья, были крошечными по сравнению с этой тварью. Кира, шевелись!

Но девушка внезапно остановилась, на секунду замерла и пустила стрелу в просвет между деревьями. На мгновение в лесу воцарилась тишина, а затем сверху из листвы упала сеть, опутывая коня Ламберта. Животное забилось в сетях, лишь сильнее запутываясь и едва не размозжив копытом голову своему хозяину. Шута спасла лишь превосходная реакция. Он кувырком ушел в сторону и попытался разрубить паутину шпагой. Благородный клинок лишь увяз в липких нитях, а дико кричащий от ужаса конь скрылся в ветвях и через полминуты повис в коконе, словно гигантская бабочка.

Ламбрет выругался, попытался очистить шпагу от паутины, но не успел. Сети стали падать сверху с невероятной частотой и скоростью, накрывая сверху и снизу, подсекая, отрезали пути к отступлению. Не прошло и трех минут, как мы лишились всех лошадей и, сбившись в кучу, стояли спина к спине, отрезанные от внешнего мира стенами из паутины, перегородившими все просветы между деревьев.

Клочья паутины висели там и тут, как седые грязные спутанные волосы и ветер трепал их словно паклю. На небе взошла луна и в ее свете на вершине дерева замер жуткий силуэт. Пятиметровое паучье тело, закованное в панцирь, с восемью лапами, каждая из которых оканчивалась острым шипом. Именно их отпечатки мы и видели на тропинке. Спереди у паука были мощные жвала-клешни, с которых капала ядовитая слюна, сзади торчало не менее острое и опасное жало. Но самым кошмарным в монстре было то, что из спины его торчал человеческий торс с головой и руками. Паук спрыгнул на землю, и я смог еще лучше рассмотреть человеческую часть монстра.

Худой мужской торс с мускулистыми руками, острые черты лица, длинные прямые волосы, качающиеся на ветру, словно ивовые ветви. Желтые глаза, тонкие губы, острый нос. В руках человек сжимал копье с костяным наконечником. Даже не хочу представлять из чьей кости он изготовлен.

— Ваши животные умерли быстро, — проговорил человек, отводя рукой волосы с лица. — Они ни в чем не виноваты и к ним я милосерден. Но хочу предупредить, что вы не получите легкой смерти. Кстати, это кажется твое?

Существо протянуло Кире ее стрелу, но девушка естественно не двинулась с места.

— Мы просто шли через лес и не хотели тебя тревожить, — осторожно начал я. — Почему ты не даешь нам пройти?

— Шли-шли, да не дошли, — рассмеялся человек, и смех его был отнюдь недобрый. Паук начал неспешно обходить нас по кругу. — Я никого не пускаю через мою обитель, к тому же, вы напали первыми.

Он покачал стрелой перед нашими лицами.

— Мы испугались.

— У вас были на то причины, — нехорошо улыбнулся мужчина. — Тот кабан меня порядком достал. Мутил воду в моем ручье.

От него веяло страхом и уверенностью. Двигался паук с невероятной скоростью, и силы в человеческих руках было не занимать.

— Кто ты? — наконец-то догадался спросить Ламберт.

Человек с удивлением посмотрел на него.

— Странные вы все-таки люди, — пробормотал он, поигрывая копьем. — Хотите знать мое имя? Имя того, кто прикончит вас?

— Но почему ты так стремишься уничтожить нас? — я все еще пытался найти мирный выход из данной ситуации. Сражаться с этим монстром мне хотелось еще меньше, чем с Тюремщиком.

— А разве для этого нужна особая причина? — удивился мужчина.

— А разве нет? — такой подход к убийству меня удивил не меньше. — Убивают своих врагов, защищая свою жизнь, или животных, чтобы их съесть, или убивают людей с целью завладеть их собственностью, но убивать просто так, ради забавы… Это глупо.

— Убийство — это глупо? — рассмеялся человек. — Ты, похоже, никогда не убивал.

Тут я не выдержал и тоже расхохотался.

— Вот именно, что я убивал. И убил достаточно, чтобы знать цену жизни.

— Ваши жизни ничего не стоят.

Я вновь усмехнулся:

— Легко говорить, что жизнь ничего не стоит, нападая сверху, подло заходить со спины. Убивать беззащитных связанных жертв. А вот когда на волоске повиснет твоя жизнь, ты поймешь, что убийство не такое уж веселое занятие.

— А вот сейчас и проверим, — паук поднялся на дыбы, его передние лапы с шипами нацелились мне в грудь.

Пауль рванулся вперед, намереваясь прикрыть меня щитом, но паук плюнул паутиной и рыцарь завяз в липкой сети. Стрела ударила паука в брюхо и отскочила, даже не оцарапав хитиновый панцирь. Ламберт тоже попытался атаковать, но его остановило копье в руках мужчины.

Я стоял и смотрел, как паук пытается достать меня. Невеар молчал, Пьющий Души покоился в ножнах, а я чувствовал себя старым и совершенно разбитым. Я вдруг подумал о крови на своих руках, были ли среди моих жертв бессмысленные? Не по локти ведь уже, и даже не по плечи…

Драться с этим спайдерменом мне не хотелось абсолютно, но иначе мы все умрем, а это не входило в мои планы.

Я легко ушел от удара паука, используя свою скорость, но подступить к пауку не смог: тварь окружила себя сетью, в которую я попадаться естественно не захотел. А человек уже заносил надо мной свое копье. Как я уже говорил, двигалась эта тварь чрезвычайно быстро. Поединок угрожал затянуться, как вдруг…

Земля под ногами монстра вздыбилась, и из нее полезли длинные древесные корни. Змеями взбежав по паучьим ногам, они заставили существо сначала встать на ноги, а затем и опуститься на колени. Что меня удивило больше всего, так это то, что человек на спине паука даже не пытался сопротивляться. Он покорно дал корням опутать себя, хотя по моим прикидкам мог легко избежать земляной ловушки. Еще бы знать, кто ее поставил… Но на этот вопрос ответ пришел довольно быстро.

Метрах в сорока от нас паутина между деревьями дрогнула и упала на землю бесполезными тряпками. В проеме показался человеческий силуэт, но так и замер, остановившись у одного из столетних дубов. Он не приближался, предпочитая прятаться в темноте. Лишь голос его звучал громко и ясно, как если бы человек стоял рядом со мной.

— А ты все никак не наиграешься, Габриэль, — голос, плывущий над поляной, был спокойный и в тоже время властный, и без сомнения, принадлежал женщине. — Но сейчас ты нарушаешь правила и переходишь границы.

— Хранительница, — в голосе человека сквозило разочарование, слегка прикрытое почтением.

— Хранительница? — в один голос переспросили мои спутники.

— Но на этот раз ты играешь с огнем, Габриэль. Это же надо, напасть на Первого Мастера. Признаться, такой глупости я не ожидала даже от тебя.

— Первый Мастер мертв! — выкрикнул мужчина.

— И, тем не менее, он стоит перед тобой!

— Этот что ли? — наконечник копья уперся мне в грудь, скользнув по кольчуге из черного серебра.

Я не шелохнулся.

— Именно, — подтвердила Хранительница. — Или кинжал у его пояса тебе ни о чем не говорит?

Габриэль бросил взгляд на мой пояс и глаза его вспыхнули интересом.

— Пьющий Души, — он плотоядно облизнулся. — Предсказание Риора действительно сбывается.

— Предсказание Риора всегда сбываются, — женщина была бесстрастна. — А раз так, стоит ли тебе противостоять будущему?

Риор? Я уже слышал это имя. Умирающий шаман орков тоже вспоминал о нем. В предсмертном бреду он говорил о предсказании и о том, что Пьющий Души пробуждается. И три бога что-то говорили о нем. Но тогда я не догадался спросить, кто же этот загадочный предсказатель? Орк? Человек? Вот такое непонятное существо как Габриэль? Спросить я не решался, не желая прерывать интеллектуальную беседу Хранительницы и человекопаука. Потом у Невеара лучше спрошу.

Габриэль молчал. Он так и не ответил на последний вопрос женщины и сейчас, прикрыв глаза, раскачивался вперед назад, думая о чем-то своем.

— Ты ведь знаешь тоже, что знаю я? — спросил он наконец.

— Конечно, — силуэт покачнулся.

— И что думаешь?

Мы как идиоты стояли, ничего не понимая, но, не смея вмешиваться. О чем бы ни говорили эти двое, нас это тоже касалось.

— Что пророчества Риора всегда сбываются.

— Вот заладила, — фыркнул Габриэль, затем пожевал губами и сказал: — Ладно, пусть уходят. И быстрее, пока я не передумал.

— Вы его слышали, — кивнула Хранительница. — Уходите. Вас здесь никто не тронет.

Ламберт шумно выдохнул и первым устремился в просвет между деревьями. Я пошел за ним, следом Кира и Пауль. Самое интересное, что силуэт Хранительницы так и остался силуэтом. Ни лица, ни одежды я разглядеть не смог. И все же проходя мимо, я успел бросить:

— Спасибо.

— Я всего лишь избавила тебя от ненужного кровопролития. Гэбриэль превосходный воин и защитник леса. Мне бы не хотелось его терять. — И Хранительница растворилась в воздухе.

— Эй, Первый Мастер, — окликнул меня Габриэль, когда я уже переступал границу, очерченную сетями из паутины.

Я, вздрогнув, остановился, но не обернулся.

— Твой враг тоже в лесу, — бросил мне в спину мужчина. — И я с удовольствием посмотрю на вашу схватку.

Вот тут я обернулся, но освободившийся от корней паук уже растворился в кронах дубов.

Видящий здесь, а это не сулит ничего хорошего. С другой стороны, может быть все здесь и закончится? У меня кольчуга и Пьющий Души. А у него…

С этими мыслями мы покинул негостеприимную рощу, оставив Габриэлю четырех прекрасных скакунов.

По молчаливому соглашению мы не стали останавливаться на ночь и прошагали до полуночи, в полном молчании. Наконец, наткнувшись на небольшой ельник, мы наломали колючих лап и устроили себе ночлег практически со всеми удобствами. По крайней мере, холодно не было, а остальное меня волновало мало.

Полночи меня мучили кошмары. Сначала человек с паучьей головой пытался мне что-то объяснить, но его жвала издавали лишь противный скрежет, и мне очень хотелось рубануть его ножом. Затем я летел на пегасе, а эта крылатая зараза норовила сбросить меня на землю. Мне же падать с километровой высоты не хотелось и я, вцепившись в конскую гриву и зажмурив глаза, летел дальше. Но в итоге пегас все равно меня сбрасывал, и я летел в кратер какого-то вулкана. Потом мне снилась темнота, страшная и безжалостная, словно мой старый знакомый Видящий, и я шел в этой темноте, натыкаясь на что-то, абсолютно неразличимое глазами, а на ощупь напоминающее человеческие скелеты. В общем, снилась мне всякая муть, так что когда нежная прохладная рука Киры коснулась моей щеки, я не стал вырывать у ночи еще несколько минут сна, а предпочел поскорее проснуться.

После гибели лошадей на четверых у нас остался один котелок, немного копченого мяса и три фляги воды. Ламберт ненадолго скрылся в лесу и, вернувшись, высыпал нам по жмене ежевики, так что опостылевшее мясо мы слегка подкислили лесными ягодами и двинулись дальше. Хотя дальше, это довольно расплывчатое понятие, потому что лес всюду был одинаковый. На мой взгляд. Те же деревья, кусты и трава, что и раньше. Да, вот это дерево покосилось сильнее остальных, да, эти кусты гуще, а эти реже, да, здесь трава выше, а здесь зеленее, но это были мелочи. Пейзаж не менялся и, останься я в лесу в одиночестве, заблудился бы в два счета. Кружил бы в трех соснах, пока не рухнул от усталости. Куда лучше я ориентировался в городе, где хотя бы улицы, проспекты и дома можно было запомнить, а не сравнивать дерево и дерево. Но Пауль уверенно вел нас через лес, находя дорогу по ему одному известным приметам.

Солнце перевалило за полдень, когда лес вокруг внезапно изменился. Когда я поднял голову, чтобы посмотреть наверх, то не смог увидеть, где кончаются кроны деревьев. Деревья в один момент стали выше, толще в обхвате, трава гуще и ярче, а далекое небо такого пронзительно-синего цвета, что перехватывало дыхание.

— Пришли, — объявил Пауль, касаясь рукой ствола гигантской сосны. На земле такие называют корабельными. Рядом росла лиственница в обхвате не намного уступающая этой сосне.

— Это и есть Зеленый Лес?

— Он самый, — кивнул Ламберт. — Никто не знает, почему он так разительно отличается, но есть легенды, что есть в этом лесу сила, которая заставляет деревья расти выше, а траву гуще.

— Хранительница?

— Возможно, а возможно кто-то еще более древний. Хранительница всего лишь следит за порядком в лесу, хотя никто не знает ее истинных возможностей.

— И что теперь? — вопросы сыпались из меня как из рога изобилия. Все утро меня била мелкая дрожь — Видящий Суть где-то в лесу и пусть шанс наткнуться на него не так уж и велик, боюсь, я не смогу себя сдерживать, если эта встреча произойдет.

— Теперь можно целенаправленно начать искать эльфов, — задумчиво сказал Пауль, изучая ползущую по коре божью коровку. — Но по-прежнему остается открытым вопрос, что мы можем им предложить взамен.

— Я предложу не сжигать их лес, — хищно усмехнулся я, потому что наконец-то понял, что жреца Драгора я найду рядом с остроухими ублюдками. Раз он так пытается стравить людей и эльфов, то нужно начать с тех, кто падок на лесть.

Найдя небольшую поляну, мы остановились передохнуть. Развели небольшой костер, и, нацепив на прутики остатки хлеба, принялись неторопливо его поджаривать. Над поляной поплыл вкусный запах.

— Пора двигаться, — пробормотал Пауль, когда с хлебом было покончено. — Что-то мы и так засиделись.

— Да, пора, — кивнул Ламберт.

Но никто не двинулся с места. Кира клевала носом, да и сам я почувствовал внезапную усталость. Шевелиться не хотелось абсолютно, руки и ноги стали словно ватные.

— Что происходит? — еле ворочая языком, проговорил шут. — Я не могу пошевелиться.

Я хотел ответить, что у меня такие же проблемы, но не смог. Веки мои закрылись, и я провалился в тяжелый, неприятный сон.

Проснулся я от чувства смертельной опасности. Очень вовремя раскрыл глаза, чтобы увидеть летящее мне в лицо лезвие топора. Резко откатившись в сторону, я вскочил на ноги. Топор ушел в почву и Пауль рывком выдернул его, разбрасывая по сторонам пучки травы.

— Ты чего, рыцарь? — удивленно спросил я, чувствуя, как в груди поднимается ледяная ярость. Решили убить меня спящим? Ну, вам это даром не пройдет.

— Ш-ш-ша, — размахнулся рыцарь из-за спины и вновь рубанул меня наискосок. Глаза его светились красным светом. — Я тебе, самозванец, кишки сейчас выпущу.

Отскочив от обезумевшего Пауля, я не стал вытаскивать нож. Вместо этого зажег на своих ладонях зеленое пламя и хищно улыбнулся. Справа послышался шорох, и я с удивлением увидел Киру, роющуюся в моих вещах. Чуть дальше с земли поднимался Ламберт, и сверкающая в его руках сабля не предвещала ничего хорошего.

— Ах так, — расхохотался я. — Ну сейчас вы все узнаете, на что способен некромант.

В моей руке вспыхнул Молот Забвения, и я уже намеревался опустить его на темя Киры, чтобы не трогала чужое добро, но меня вновь отвлек топор рыцаря. Размахивая своим грозным оружием, Пауль теснил меня с поляны, а я все никак не мог выгадать, чтобы ударить заклинанием.

Отшатнувшись в очередной раз от серебристого лезвия, я ударился спиной о древесный ствол и уже хотел рвануться вперед, чтобы контратаковать, как вдруг почувствовал, что дерево подо мной прогнулось и… сделало шаг назад. От изумления я едва не выронил Молот. Пинком оттолкнув Пауля назад и резко обернувшись, я увидел, как из ствола на меня пялится большой, с виниловую пластинку глаз. На меня накатила волна магии и злости, но я уже сообразил, что происходит и повесил свою любимую ширму.

Не раздумывая, я шарахнул по странному стволу Молотом Забвения и обернулся, чтобы парировать удар Ламберта, но удара не последовало. Едва странное дерево в мгновение ока засохло там же, где и стояло, шут так и замер с занесенным клинком. С глаз его словно сняли мутную пелену. Рыцарь стоял рядом на четвереньках, потирая затылок. На голове у него вспухала солидная шишка.

— Что это было? — удивленно спросил шут, опуская шпагу. — Я… Темный, богами клянусь, это был не я.

— Знаю, — я погасил магию. — Что-то заставило нас сражаться друг против друга. Кира, прекрати! Я знаю, что сейчас ты это специально делаешь.

— Извини, — воровка смущенно улыбнулась, делая вид, что продолжает копаться в моих вещах. — Хотела увидеть твою реакцию.

— Зараза, — выругался Пауль, поднимаясь на ноги. — Меня аж трясет всего. Темный, я же тебя чуть не угробил.

— Не угробил и ладно, — отмахнулся я. — Давайте уже уйдем с этой поляны. Похоже Зеленый Лес не слишком рад гостям.

Мы двинулись дальше, нарушая тишину леса лишь легким шорохом. Словно тени, мы скользили по лесным тропам на северо-восток, распугивая лесных жителей. Пара зайцев, правда, удирали не слишком быстро, за что и поплатились. И хотя мясо уже опостылело, запеченная зайчатина была великолепной и после обеда мы, полные сил, отправились дальше.

Рыцарь взял высокий темп, иногда и вовсе переходя на бег. Десять метров шагом, двадцать легким бегом. Таким образом, мы двигались значительно быстрее, при этом практически не тратя сил. Я отвлекся от созерцания лесной природы и вновь попытался смешать некротическую магию с любой другой, но снова ничего не получилось. Было такое ощущение, что я пытаюсь пройти сквозь бетонную стену. Хотя через бетон наверное было бы пройти проще. Вернусь на землю, обязательно попробую и сравню. Перед моими глазами был такой клубок разноцветных нитей, что рябило в глазах и выделить из него огонь или землю можно было только с помощью ножниц.

К вечеру Пауль вывел нас на небольшую поляну, в центре которой торчала большая коряга, и объявил привал. Мы расположились на окраине поляны под большим дубом, расчистив место для сна от ковра гнилых желудей. Когда солнце уже почти село, Пауль решил сделать из коряги костер, и вот тут Зеленый Лес вновь показал свое истинное лицо.

Коряга оказалась живой. Едва рыцарь занес над ней топор, как деревяшка зашевелилась и начала медленно, рывками выбираться из земли. Торчащая над землей коряга оказалась лишь верхушкой айсберга, которая, как известно, составляет лишь десятую его часть.

Ошарашенный рыцарь, а вместе с ним и мы с удивлением смотрели, как чудище лесное сначала высвобождает из земляного плена одну лапку-корень, затем вторую, опирается о почву и словно на брусьях вытаскивает из земли короткий мощный торс. Затем последовали еще две лапы-корня и, наконец, лесной тролль встал во весь свой немаленький рост.

Он был не больше двух метров, что по сравнению с окружающими нас деревьями было совсем немного, но по сравнению с нами довольно прилично. Тело его было куском молодого дуба, руки и ноги — переплетенными, словно канаты, кореньями, голова представляла собой пенек, на котором, словно ирокез, рос выводок опят. На пне торчали два глаза-сучка, и росла роскошная борода изо мха. Существо, несмотря на весь свой вид, выглядело вполне забавным, пока борода не дернулась, открывая злой оскал рта.

Тролль замахнулся, но рыцарь оказался быстрее и наотмашь рубанул монстра по ногам. Раздался тоненький звон, с древесного человека отскочил лишь малюсенький кусок коры, а Пауль недоуменно уставился на зазубренное лезвие. Тролль обиженно заревел и вновь попер на рыцаря.

— Серьезная зверушка, — Ламберт вытащил шпагу, подумал и повесил ее обратно на пояс. — Что будем делать?

— У меня спрашиваешь? — удивился я. — Надо попробовать огнем. Дерево ведь должно бояться огня.

— Мне поможет кто-нибудь? — донесся до нас крик Пауля, который сейчас повис на руке тролля и болтался на ней, словно последний желтый листик на дереве. — Или вы будете дальше трепаться?

— Да идем мы, идем, — Ламберт нехотя двинулся вперед, думая, с какой стороны лучше подступиться к монстру.

— Кира, добудь огня, — попросил я, глядя, как шут повис на второй руке тролля и теперь мои спутники вдвоем пытаются завалить деревяшку на землю.

Я кинулся существу в ноги, и оно рухнуло на землю. Оказавшись сверху, мы изо всей силы налегли на корнеподобные конечности, и только тут я понял, насколько монстр силен. Тролль брыкался и изворачивался, пытаясь сбросить с себя надоедливых человечков. Бить его было бесполезно: я скорее отобью себе кулак, чем причиню троллю хоть какое-либо повреждение. Поэтому мы просто пытались его удержать, пока девушка, подавляла смешки, глядя на эту своеобразную корриду. Удержаться на взбешенном тролле было не легче, чем на разъяренном быке.

— Кирррррра, быстрррееее, — едва не прикусив язык, прорычал Ламберт. — Долго мы его не продержим.

— Я сейчас, — девушка собрала хворост и немного сухого мха и теперь пыталась выбить искру, но из-за мерзкого хихиканья руки у нее подрагивали, и костер не желал разгораться.

Но наконец-то воровка справилась со своими эмоциями, и над поляной стал подниматься дымок. Бац! Мы разлетелись в разные стороны, а монстр начал подниматься на ноги, словно медведь, одним движением стряхнувший с себя повисших на нем шавок. Разъяренный рык тоже напоминал медвежий и не сулил нам ничего хорошего.

Мы валялись на земле, обессиленные короткой схваткой с нечеловечески сильным монстром и, несмотря на всю серьезность ситуации, задыхались от хохота.

— А круто было, — сквозь смех проговорил Ламберт. — Может, повторим?

— В другой раз, — буркнул рыцарь. В последнее время он в основном бурчал.

— Тогда, Кира, давай!

Три зажженных стрелы одна за одной воткнулись монстру в грудь. Тролль неуверенно замер, повел пеньком, словно принюхиваясь, а затем обиженно рявкнул и принялся сбивать лапами начавшее разгораться пламя. Но то потухать не желало и существо кинулось на землю, принялось кататься по ней, в попытках сбить огонь. Но получил еще пару стрел в деревянный зад, взвыл и кинулся прочь с поляны.

Мы, не переставая хохотать, смотрели ему в след, тыкая пальцами и толкая друг друга локтями.

— Не боитесь, что он вернется не один? — неожиданно поинтересовался рыцарь.

— Ни капельки, — беззаботно отмахнулся я. — Огня хватит на всех.

— Странно слышать от тебя это, Темный, — этот тон я знал: Кира собиралась снова учить меня жизни. — Еще Габриэлю ты говорил обратное. Что напрасная смерть не приносит никакого удовольствия.

— Не путай, — мой смех как ножом отрезало. — Есть катастрофическая разница между убийством просто так и убийством по необходимости.

— Убийство — всегда убийство.

— В моем случае необходимо говорить об убийстве, как о средстве достижения цели. Я никогда не красуюсь перед врагами. Даже с заведомо слабым соперником я дерусь в полную силу. Но я всегда стараюсь решить дело миром, если только заведомо не знаю, что из этого ничего не выйдет. В трактире Яна ты могла в этом убедиться.

— Я убедилась. Когда трактир пылал, ты выглядел как объевшийся сметаной кот.

— Неправда, — возмутился я. — Мне это не доставило никакого удовольствия, в отличие от Ламберта.

— Не напоминай, — вздрогнул шут. — Не знаю, что на меня тогда нашло.

Мы двинулись к костру и когда сели вокруг девушка продолжила:

— Иногда твоя холодность способна потушить любое пламя.

— Иногда твое занудство способно растопить даже мою холодность, — как я уже не раз говорил, не терплю, когда ко мне лезут в душу. Повернувшись к шуту, я попросил: — Спой, Ламберт.

Девушка обиженно замолчала, а шут недоуменно посмотрел на меня, затем кивнул и взял гитару. Как ни странно, он умудрился сохранить ее даже после перехода по болоту, где она стопроцентно должна была испортиться от сырости.

Пальцы юноши прошлись по струнам, разбавив звуки ночного леса своим аккордом. Затем он недовольно поморщился, подкрутил один из колков и заиграл перебором, все ускоряя темп. Затем на мгновение замер, но не успел последний звук замереть над поляной, как он опять заиграл, накладывая слова на музыку.

Я прикрыл глаза. Несмотря на то, что рифмы у шута не было никакой, его песня произвела на меня очень сильное впечатление. Я уже не был в лесу. Я стоял на деревянном мостике на берегу озера и смотрел в воду. Сейчас глаза только мешали, и я зажмурился, чтобы слышать только голос Ламберта.

А шут тем временем сменил ритм для припева. Голос его стал низким и грудным, увлекая за собой в пучину черного озера, освещенного лишь желтым лунным диском.

Песня закончилась, но парень продолжал играть, все глубже увлекая меня в ночную воду. У берегов озера медленно распускались призрачные цветы, раскрывающиеся лишь в лунном свете. А в озере резвились три обнаженные рыжеволосые девушки, и счастливо хохотали над четвертой, что тихо плакала на берегу и смотрела в воду, в которой исчез ее любимый.

— Красиво поешь, юноша, — раздался смутно знакомый голос. Струна жалобно зазвенела под пальцами Ламберта, но не порвалась, а лишь нарушила мелодию.

Я резко вскочил, выхватывая нож, но это было лишним. В круг света, создаваемый костром, вышла женщина.

Высокая, чуть ниже меня, одетая в белоснежную тунику и босая. У нее были темные короткие волосы, большие глаза, полные губы и прямой нос. Сквозь прическу пробивались небольшие острые рожки, но это скорее добавляло пикантности, чем отталкивало.

— Хранительница? — Кира первой опознала вчерашнюю гостью.

— Она самая, — сварливым голосом отозвалась женщина. — Лесу не угодно ваше присутствие здесь, люди. Уходите.

— Госпожа, — я решил быть предельно вежливым. — Ты ведь знаешь, зачем мы пришли в этот лес. Мы не можем покинуть его без этой вещи.

Женщина задумчиво посмотрела на меня.

— Знаешь, юноша, — произнесла она. — Я была здесь задолго до Первого Мастера и буду здесь еще долго после тебя. И этот лес будет долго после тебя. И ему не нравится, что какие-то чужаки тревожат его покой. Вот зачем вы подожгли древесного тролля?

— Он первый напал, — ответил Ламберт, недовольный тем, что его игру прервали. Сейчас шут пытался настроить растянутую струну.

— А что ему оставалось делать, если вы решили пустить его на дрова. Тролль защищался.

— Мы тоже!

— Не надо повышать на меня голос! — резко ответила Хранительница. — Или о секире можете забыть. Убирайтесь отсюда, иначе лес уничтожит вас. Мне хватит одного отряда.

— Какого отряда? — не понял я.

— Две сотни солдат вошли в лес на западе пять дней назад. Сейчас они движутся в вашу сторону. Кто они я не знаю.

— Но знаешь, где секира? — я напряженно смотрел в красивое, но словно выточенное из мрамора лицо женщины. Эмоции на нем прочитать было невозможно.

— Конечно, — откликнулась она. — Я знаю все, что происходит в моем лесу.

— Ты отведешь меня к ней? — прозвучало это так, как будто я прошу привести меня к женщине, а не к оружию.

В лесу гулко прокричала сова. Женщина медленно повернула голову и посмотрела в ту сторону. Казалось, что ее взгляд раздвигает деревья, проникает в самое темные углы лесной чащи.

— Эльфийский отряд также покинул Цветущий Кипарис и направляется к сердцу леса, — пояснила Хранительница. — С ними Видящий Суть и какой-то рыжеволосый северянин.

— А девушка? — встрепенулся я, сжимая кулаки. — С Видящим была девушка, когда он пришел к эльфам?

— С ним никого не было, — покачала головой Хранительница. — Но это мне не нравится. Самариниэль слишком тщеславен, чтобы отказаться от власти, которую предложит ему Жрец Драгора. Хотя в пророчестве говорится, что ты потеряешь себя, если столкнешься с Видящим лицом к лицу. Выбирай, Темный. Ты либо покидаешь лес, как я тебя просила, либо я отведу тебя к секире, но за последствия не ручаюсь. Так что ты выберешь?

— У меня нет выбора, — не колеблясь ответил я. — Мы идем за секирой.

— Как скажешь, — безразлично откликнулась женщина. — У вас есть три с половиной часа, чтобы выспаться, если хотите успеть на место раньше эльфов. Спите, я разбужу вас.

— Мы можем идти прямо сейчас!

— Спите, я сказала.

Неведомая сила закрыла мои глаза, и я не помню, как погрузился в сон.

Чем больше я узнавал о пророчестве, тем больше мне оно не нравилось. Сражение с демонами, поиск артефактов, как в ролевой игре, пусть с потрясающей графикой и крепким, на твердую «четверку», сюжетом, но все-таки игре. Это еще куда ни шло. Хотя за то, что Виссенд использует меня, он еще ответит. Но что значит «потерять себя»? Этот вопрос не давал мне покоя вот уже несколько часов.

Лес расступался перед Хранительницей, словно Красное море перед Моисеем. Теперь нам не приходилось пробираться сквозь кусты и высокую траву, которая цеплялась за нашу обувь. Лес превратился в широкую и удобную улицу, по которой мы, словно на параде, мчались вперед, полностью доверившись нашей проводнице.

Что самое интересное, она без проблем выдерживала наш темп. Ее босые ноги быстро ступали по траве, и иногда мне казалось, что она вовсе не касается земли, а летит над ней. Ни одно живое существо не посмело перебежать нам дорогу или просто показаться нам на глаза.

Мы непрерывно шли по лесу около восьми часов, когда внезапно Хранительница остановилась.

— Дальше я не пойду. Вовсе не обязательно, чтобы меня видели все подряд. Вон за теми деревьями, — она указала на полосу густых елей, — поляна. Там ты найдешь то, что ищешь. Но себя потеряешь. Подумай еще…

Она не договорила, потому что я невежливо не стал дослушивать до конца и, обойдя женщину, устремился в указанном направлении.

— Простите его, Хранительница, — Кира двинулась следом. — Иногда его просто невозможно терпеть.

Следом за мной направились и Пауль с Ламбертом. Хранительница долго смотрела нам в спину, а потом бросила:

— Удачи, Темный, — и растворилась в лесной чаще.

Поляна была огромна. Размером с три футбольных поля и идеально круглая. Зеленая трава была коротко пострижена, словно кто-то прошелся по ней газонокосилкой, опять же добавляя схожести с футбольным полем.

Единственным растением на поляне был огромный пень. Его верхушка была идеально ровной и если бы три десятка человек приняли бы этот пень за обеденный стол, они бы без труда расселись вокруг пня, ничуть не потеснив друг друга.

В солнечном свете пень отливал золотом, и его свечение было видно с самого края поляны, а в самом его центре клубилась тьма. Секира из черного серебра торчала из его верхушки, как легендарный меч в камне. Только это была секира в дереве.

— Круто, — выдохнул Ламберт. — Но где эльфы?

— Наверное, еще не пришли, — я двинулся к центру поляны. — Но мы не гордые и можем подождать.

— Зачем ждать? — удивилась Кира. — Берем секиру и двигаем отсюда. Эльфов больше сотни. С ними Видящий и…

— Вот именно, с ними Видящий. И у меня есть к нему пара вопросов.

«Ты что задумал, парень?» — взвыл Невеар. — «Видящий тебя сейчас в клочки порвет».

— Каких вопросов? — в тон некроманту закричала Кира. — Их там сотня.

— Я их считать не буду, — забравшись на пень, я пару раз обошел вокруг секиры и взялся за рукоять. Серебряный тонкий стержень с шаром на конце была абсолютно гладкой и прохладной на ощупь.

Напрягшись, я дернул что было сил и едва не вывихнул руку в плече. Лезвие секиры вышло из дерева быстрее, чем пробка из бутылки с шампанским. Да и по весу оружие Первого Мастера было не тяжелее ивового прутика. Черное серебро было поистине волшебным металлом.

Само лезвие представляло собой два полумесяца, между которыми торчал острый шип. Рукоять крепилась к нему без каких-либо швов или заклепок. Она была выкована вместе с лезвием, что давало ей дополнительный запас прочности.

Расставив пошире ноги и слегка сместив центр тяжести, я крутанул секирой над головой. Оточенное до зеркального блеска лезвие со свистом рассекло воздух. Звук был исключительно хищный и опасный. Губы мои сложились в улыбку, такую же хищную, как и лезвие обретенного оружия.

— А теперь уходим, — вновь затянула свою песню Кира.

— А может быть ты и права, — я закинул секиру за спину, и она намертво приклеилась к кольчуге. — Думаю, с этой штукой мы сможем без труда достать третий свиток.

Но уйти мы не успели. Черная оперенная стрела внезапно воткнулась в пень рядом с моим сапогом, и с противоположной стороны поляны вышли: высокий эльф, в длинном плаще из лисьих шкур и золотым ободком на голове; рыжий крепкий северянин, чем-то напоминающий Вестара, в кожаных штанах, сапогах и безрукавке на меху; лысый жрец в черной рясе без капюшона. За ними в ряд выстроилась сотня эльфов, все как один в серебристых латах и шлемах, с луками и странными, изогнутыми мечами, острие которых представляло собой что-то, похожее на вязальный крючок. Должно быть, чтобы кишки было удобнее выпускать.

— Ребята, это совсем не то, что вы подумали, — усмехнулся я, спускаясь с пня. — Это не воровство, я беру то, что мне принадлежит по праву.

— Вот видишь, Самариниэль, — обратился к эльфу Видящий. — Я говорил, что этот парень придет за секирой.

— Да, ты был прав, — кивнул король. — Это он убил наших братьев?

— Да, это я убил ваших братьев, — ответил я, не обращая внимания на знаки, которые пытались подать мне мои друзья. — Но я защищал свою жизнь. Ты наверняка не знаешь, что это стоящий рядом человек натравил их на меня. Где моя девушка, Видящий?

— Ну, вот теперь я тебя узнаю, — рассмеялся жрец. — Влюбленный идиот. Ты давно должен был смириться с тем, что Драгор воцарится в наших мирах и сдохнуть, но продолжаешь трепыхаться.

— Я вобью тебе твой смех тебе же в глотку, — опять меня охватила злость, и глаза заполыхали зеленым огнем. — Вы даже не представляете, с кем связываетесь, эльфы. Он — зло, которое пытается подмять под себя весь мир.

Но эльфийский король ответил мне тоже, что и Тайный Клинок.

— Мы не знаем добра и зла. Он пришел к нам первым, и он получит нашу помощь. А мы получим свободу.

— Свободу? — удивленно переспросил Пауль. — Можно подумать, вас кто-то держит в затворничестве.

— Благодаря нам люди победили в Мертвых Войнах. И где же благодарность? Все, чего мы удостоились это кусок бесполезного железа, который много лет проторчал в самом сердце леса. И все! Это ваша благодарность?

— Что же пообещал тебе жрец? — усмехнулся я.

— Он не обещал. Он сделал. Скоро мы выйдем из леса и…

— Вы заговорите по-другому, когда Дети Драгора сожгут ваши леса, — перебил я его. — Я Первый Мастер и моя обязанность остановить этого человека и не допустить еще одной войны.

Среди эльфов зазвучали неуверенные голоса. Но Видящий был готов и к такому повороту событий.

— Что я говорил? Первый Мастер мертв, а этот человек лишь оскверняет своим присутствием ваш лес.

— Но, Первый Мастер, — по лицу Самариниэля скользнуло сомнение. — Кто ты, чтобы осмеливаться принимать его имя и брать его оружие?

— Пусть докажет, что он — Первый Мастер, — внезапно ощерился молчавший до этого рыжий.

Эльфийский король вопросительно посмотрел на меня.

— Темный, это ловушка, — шепнул Ламберт. — И вообще, что-то мне здесь не нравится.

Немного поколебавшись, я начал снимать кольчугу. И когда татуировка уже должна была показаться, Видящий внезапно завопил:

— Его глаза! Смотрите на его глаза. Некромант! Он некромант! Стреляйте! Стреляйте, демоны вас возьми!

В нашу сторону устремилось не менее пятидесяти стрел, и спрятаться нам было негде. Видящий ловко подгадал момент, когда я был практически беззащитен и ударил по самому больному месту эльфов. Их ненависти к магам, поднимающих мертвецов.

Стрелы летели нам в лицо, и у нас не было ни одного шанса. Ни одного.

Порыв ураганного ветра сформировался прямо перед нами и снес вестниц смерти в сторону. Наша четверка и войско эльфов замерли, и мы были удивлены не меньше остроухих.

— Мать вашу, — с чувством сказал Хаар, выходя на поляну. — Ну вы и бегаете. Еле вас догнал.

— Я совру, если не скажу, что рад тебя видеть, — я улыбнулся и протянул Архимагу руку. — Но что ты здесь делаешь? Как же библиотека и проблемы с ней связанные? И как ты меня нашел?

— Много вопросов, — поморщился парень, пожимая мою ладонь. — А насчет библиотеки… Вы много шума наделали, проникнув на ее территорию. Теперь я заключил весь квартал в силовое поле, через которое не проникнет ни одна тварь и поспешил к вам на помощь. Как вижу, она пригодилась.

— Но как ты узнал, где нас искать?

— Как, как… Я же читал свитки. Мы потеряли пару дней на решение вопросов в столице и направились к лесу, вошли в него со стороны королевства и вот мы здесь.

— Так, это уже становится интересным, — донесся до нас голос Видящего. — Чего стоите? Убейте некроманта и его дружков.

Эльфы вновь натянули луки, но Архимаг осуждающе покачал головой.

— Я бы не стал этого делать, — он щелкнул пальцами и тут же тетива на луках полопалась. Послышались крики боли и проклятия, ругаться эльфы умели не хуже людей.

А тем временем лес за нашими спинами зашевелился, и на поляну вышло две сотни солдат. Закованные в сталь латники, с копьями и мечами у пояса выстроились клином за нашими спинами.

— Давайте, мы просто уйдем, — предложила Кира, обращаясь к Самариниэлю.

— Давайте, мы всех просто убьем, — ощерился Пауль, опуская забрало.

Шут поддержал его идею кивком головы. Вновь мои спутники переставали быть собой, полностью растворяясь в своих вторых сущностях.

— Видящий, ничего не хочешь мне сказать? — в левой руке у меня уже был Пьющий Души, в правой — секира. Ощутив поддержку со стороны людей и Архимага, я больше не собирался ждать.

Самариниэль побледнел, но отступать не собирался. Гордость когда-нибудь его погубит.

— Это наш лес, — его голос не дрогнул. — Убирайтесь и мы вас пощадим.

— Я возьму рыжего, — усмехнулся Архимаг, поигрывая жезлом.

— Как будет угодно. Насколько я понял это именно тот маг, что забрал леди Миладу и превратил ее в нага.

— Тогда он мой! — на лице Ламберта застыла жуткая улыбка.

— Поделитесь, — отмахнулся я. — Жрец, иди сюда, я сказал!

Армии схлестнулись, сразу разбившись на отдельные кучки сражающихся. Людей было больше, но эльфам помогал родной лес, и поэтому схватка проходила примерно на равных. Я пробивался сквозь эльфов, пытаясь добраться до Видящего, но тот постоянно ускользал, не желая вступать в прямую схватку. Секира оказалась превосходным оружием, она рассекала латы как бумагу, проходя сквозь тела врагов как нож сквозь масло. Очень скоро вокруг меня образовалось пустое место, ни один эльф со своим мечом не рисковал напасть на человека с зелеными глазами.

На краю поляны развернулся свой, не менее интересный и куда более опасный бой. Там сверкали молнии, взрывались огненные шары и летали ледяные стрелы. Воздух пропах озоном, земля была выжжена в радиусе пятидесяти метров. Кто побеждает, я не видел, но раз бой еще не прекратился, значит с Хааром все в порядке.

Пройдя ряды эльфов насквозь, я остановился. Ряса жреца мелькнула в нескольких метрах слева, и я пошел туда. Видящий Суть отступал, избегая встречи со мной, уводя меня в лес.

Я мог остановиться, ударить эльфийской армии в спину, поднять полчища нежити и разом решить исход боя, но я, ослепленный злостью и желанием вытрясти из Видящего жизнь и узнать, где моя девушка, уже не мог остановиться.

Я бросился вслед за лысым жрецом, залитый эльфийской кровью с головы до ног, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки. Вот-вот я должен был настичь Видящего, вот-вот…

Я был так увлечен погоней, что не заметил черную тень, кинувшуюся на меня слева.

Очнулся я прикованным… впаянным… нет, вросшим в дерево. Мое тело словно одеревенело до пояса, и наверно, так и было на самом деле, потому что когда я посмотрел вниз, то увидел лишь шершавый древесный ствол, отливающий золотом. В обхвате он был как тот пень, из которого я вытащил секиру из черного серебра. Кстати, вот она, у меня за спиной. И кольчуга тоже на мне. И даже Пьющий Души у пояса в ножнах. Руки свободны, и только тело внутри дерева не давало мне пошевелиться. Впрочем, было еще кое-что.

Подо мной, в паре метров внизу стояла толпа из двух десятков эльфов, среди которых мелькала лысая башка жреца. В первом ряду я увидел Самариниэля, не оттершего кровь с доспехов, но целого и невредимого. Про себя я с мстительным удовлетворением отметил, что рыжего северянина здесь нет.

Подняв голову, я увидел огромную крону серебристого цвета. Листочки этого прекрасного дерева были серебряными, что в сочетании с золотым стволом давало очень красивый эффект.

Наваждение схлынуло. Я в плену у эльфов и Видящего! И ничего хорошего здесь мне не светит. Нужно выбираться отсюда в срочном порядке, а я тут красотами флоры любуюсь.

— Невеар, — негромко позвал я.

Ответом мне было молчание.

— Невеар!

Вновь молчание и через несколько минут полувздох-полустон в ответ: «Прощай, Темный!»

И призрак короля-некроманта умолк.

Я еще несколько раз попытался позвать его, но тщетно. Невеар молчал, он либо не мог, либо не хотел больше говорить.

— Так-так-так, — Видящий медленно подошел ко стволу и, задрав голову, уставился на меня немигающим взглядом. — Кто тут у нас наконец-то проснулся.

Я поднял глаза к небу и принялся насвистывать простой мотивчик, подслушанный когда-то у Музыканта. Если воины людей не разбиты, а в это я не верил, то меня рано или поздно спасут. Надо только потянуть время.

— Тянешь время? — усмехнулся Жрец. — Думаешь, что твои друзья тебя спасут? Бесполезно. Им никогда не найти это место.

— По крайней мере, они живы, — откликнулся я и снова засвистел.

— Не на долго, — холодно заметил мужчина. — И что же мне с тобой сделать, чтобы угодить моему господину?

— Отпустить?

Эльфы засмеялись. Действительно, мое заявление было довольно забавным.

— Я мог бы долго пытать тебя, — размышлял между тем Видящий, ходя подо мной взад-вперед. — Эльфы знают толк в боли, но вас, Инквизиторов, слишком хорошо учат ей сопротивляться.

Я промолчал. В самом деле, укрывшись за ширмой, я могу игнорировать боль какое-то время, но полностью ее заблокировать мне не под силу. Украдкой попытавшись создать Молот Забвения и опустить его жрецу на лысый кумпол, я понял, что и магия мне сейчас недоступна. Похоже, дерево высасывало из меня силы, не позволяя колдовать.

— Или я мог бы убить тебя, но…

— Но это было бы слишком просто, да? — я усмехнулся.

— Да, именно так. А ты улыбайся, улыбайся. Очень скоро тебе будет не до шуток. Я даже не стану забирать у тебя твое оружие. Все равно воспользоваться им ты уже не сможешь, никто другой не посмеет их взять в руки, а мне они тем более без надобности.

— Но, Видящий Суть, — впервые подал голос эльфийский король. — Не слишком ли опасно оставлять нашего врага в живых, к тому же с оружием Первого Мастера.

— Успокойся, Самариниэль, — жрец вскинул руку. — Для этого человека есть вещи хуже смерти.

— Ты же не хочешь сказать, — глаза эльфа вспыхнули.

— Да, именно. Я хочу, чтобы твой клан применил к этому некроманту, — Видящий специально выделил последнее слово, — Тень Листа.

Я невольно вздрогнул. Тень Листа, самая страшная пытка эльфов Зеленого Леса.

Король эльфов медленно расстегнул доспех, избавился от поддоспешника, тонкой нательной рубахи и остановился перед деревом, обнаженный до пояса. Самариниэль был худ и смугл, тело его покрывали множество татуировок, изображающих лесных животных, среди которых преобладали олени.

Вытащив нож, он запел тонкую заунывную мелодию, клинком вырезая на дереве странные символы. Пел он долго, иногда разбавляя мелодию голосами животных, то воя, словно шакал, то рыча, как тигр, то посвистывая, как спрятавшийся в траве суслик. Закончив петь, эльф подошел ко мне и вонзил нож в то место, где у меня должны были быть ноги. Боли не было, но тонкая ярко-алая струйка побежала вниз по дереву, заполняя вырезанные символы и не стекая на траву.

Самариниэль снова затянул свою мелодию, при этом приплясывая на месте.

— Прощай, Темный, — жрец махнул мне рукой. — Ты был достойным соперником. Жаль, что ты не увидишь, как мой господин покорит оба этих мира.

— А ты был отвратительным соперником, — не остался я в долгу. — Подлым, мерзким и сволочным… Но главное, подлым. Ты так и не сказал мне, где моя девушка!

— Кстати о девушке, — недобро улыбнулся Видящий. — Ты так хотел ее увидеть. Что ж, смотри!

Дерево мелко задрожало, и я вместе с ним. Сначала затрясся только ствол, потом вибрация передалась ветвям, затем листья. И серебристые листочки, словно серебряные монеты, посыпались с неба, отрезая меня от окружающего мира. Сначала ничего не происходило, но затем сквозь падающие листья в глаза стал бить яркий белый свет. Психоделика была похлеще, чем когда тебя садят перед гигантским пропеллером, за которым горит прожектор.

Весь окружающий мир растворился в падающих листьях. Пропали небо и земля, исчезло дерево, в которое я врос, растворились эльфы, ушел жрец Драгора. Я остался один в сверкающих тенях.

Сначала вокруг не было ничего кроме листьев и света, потом в танец теней начал вплетаться звук. Звук горящего костра, трескучего пламени, рев вырвавшегося на свободу огня. А потом пришли видения.

Она сгорала. Сгорала и я ничем не мог ей помочь. Вновь Анну пожирало призрачное пламя, и мои руки беспрепятственно проходили сквозь ее тело. Она сгорала. И снова. И снова. И снова. Я вновь и вновь переживал свою невосполнимую потерю, и ничего не мог с этим поделать.

Я попытался закрыть глаза, зажать руками уши, чтобы не слышать треска пламени и ее последних слов: «Я люблю тебя, Темный», но это не помогало. Видения просачивались сквозь веки и вновь заполняли мой мозг. Даже ширма не помогала. Я не мог спрятаться, укрыться от этой извращенной пытки.

Горло мое перехватило, из глаз брызнули слезы, которые я не в силах был удержать. Боль терзала мое сердце и душу и она была гораздо сильнее любой физической боли, которую я когда-либо испытывал.

— Прекрати! — я с удивлением узнал собственный голос. — Перестань! Видящий! Останови это! ПОЖАЛУЙСТА! УМОЛЯЮ, ХВАТИТ! УБЕЙ МЕНЯ!!!

Я понимал, что прошу о пощаде у нелюди, существа без сердца и души, твари, не знающей жалости, моего злейшего врага, но остановиться не мог.

Я уже не видел, как листопад закончился, и Видящий подошел к моему бессильно обвисшему на дереве телу. Заглянул в закатившиеся, беспорядочно бегающие под веками глаза. Удовлетворенно улыбнувшись, жрец присел на корточки и положил руку на траву.

— Нужно закрепить успех, — негромко пробормотал он и, прошептав несколько слов, отнял ладонь от травы.

Под его ладонью сидела маленькая черная ящерка с рогатой головой и шестью лапками. Чешуя ее поблескивала в так движения тела, и она скорее напоминала змею, чем ящерицу. Она подняла голову, выпустила раздвоенный язык и, быстро-быстро перебирая лапками, поднялась по стволу вверх и поползла по моим ногам. Правда, взобраться по кольчуге она не смогла — когти скользили по черному серебру, не давая пресмыкающемуся добраться до моей головы. Однако хитрое животное довольно быстро нашло альтернативу и поднявшись выше по дереву, спрыгнуло на мою голову и скрылось во рту, из уголка которого тянулась липкая вязкая слюна.

— Теперь он точно никогда не придет в себя, — сказал жрец и обратился к эльфам. — Можете отпустить его.

Самариниэль кивнул и легонько хлопнул ладонью по стволу. Дерево еще раз вздрогнуло, его кора раздалась в стороны, и мое тело вывалилось из древесного чрева на зеленую траву, покрытую вечерней росой. Эльфы моментально потеряли всякий интерес к своему пленнику и бесшумно скрылись в лесу. Вместе с ними ушел и жрец.

Тело полежало еще некоторое время, затем с трудом — конечности разъезжались в стороны, абсолютно не слушаясь своего хозяина — поднялось на ноги. Рот расплылся в поистине идиотской ухмылке. Из уголка рта продолжала капать слюна. Странно гмыкнув, тело нашарило на поясе нож и направилось в лес.

 

Глава шестая. Поцелуй Мортис

После дождя лес жил и дышал, и даже светился изнутри. Капельки влаги застыли на листьях и сверкали, словно брильянты, когда на них попадали солнечные лучи. Лучи проникали сквозь листья, и лес наполнялся нежно-зеленым, салатовым светом. Дождинки скапливались в шляпках лисичек, шишках, крупных листьях, они сверкали в паутине и трещинах в коре деревьев, небольшими лужицами скапливались под раскидистыми еловыми ветвями.

Лес жил и наслаждался жизнью. Мелкие птицы, вроде воробьев и снегирей, купались в лужах, нахохливаясь и растопыривая перья, на верхних ветвях чистились вороны, дятел отбивал свой незамысловатый ритм где-то в чаще. А недалеко в кустах заливался соловей. Вот бы интересно было на него посмотреть!

Пятилетняя Ярина осторожно ступая по мокрой траве, раздвинула кусты в надежде увидеть чудесного певца, но соловей, услышав шорох, замолк. Девочка обиженно пождала губки и поправила сбившееся в сторону голубое платьице. Но тут же ее разочарование сменилось восторгом. Опустив глаза вниз, она наконец-то увидела то, что искала.

Гриб был огромным. Пятилетней девочке он доставал до колена. Это был боровик с мощной белой ножкой и темно-коричневой шляпкой, размером с небольшую тарелку. У девочки в корзинке уже было несколько грибов, но все они даже в сравнение не подходили с тем, что рос здесь. Пара лисичка, пара опят и маслят даже не закрывали дно корзины, ведь девочка, как заправская грибница, выбрала самую большую из имеющихся у деда корзин. А этот боровик был настоящим королем грибов!

Ярина наклонилась, чтобы сорвать гриб, но внезапно кусты затрещали, а в следующее мгновение на гриб опустился черный сапог с высокой шнуровкой. В одно мгновение боровик оказался раздавлен, и от его былого величия не осталось и следа, кроме того, что оставила подошва черного сапога.

Девочка осторожно подняла глаза и испуганно открыла рот, ее губы, до этого момента подрагивающие от обиды, раскрылись в изумлении. Над ней стоял высокий молодой мужчина, в черных штанах и кольчуге, с длинными черными волосами, заросший густой щетиной. Мужчина улыбнулся, но Ярине его улыбка показалась какой-то странной, она подняла глаза еще выше и в ужасе замерла, потому что взгляд у мужчины был совершенно безумным.

— Деда! — пискнула девочка и начала медленно пятиться назад.

— Мгум! — не переставая смотреть на Ярину, мужчина зашарил по поясу руками, словно надеясь там что-то найти, но поиск его не увенчался успехом — пояс был пуст. Тогда незнакомец протянул руку вперед, надеясь ухватить малышку за светлые вьющиеся волосы, но девочка увернулась и бросилась прочь. За ее спиной слышался громкий топот и треск ломающихся веток.

— Дедушка! — завопила Ярина, выбегая на поляну и прячась за высокого седовласого старика с посохом в руке и котомкой у пояса. Дед недоуменно поднял голову, пучок трав в его руке от неожиданности выпал на землю, так и не донесенный до сумки.

Ярина с испугом выглядывала из-за спины деда, ухватившись за свободные мешковатые штаны. Старик стоял, с тревогой глядя на появившегося на поляне мужчину. Тот не обращая внимания на застрявшие в волосах листья и тоненькие ветки, двигался прямо на грибника и его внучку.

— Оставь свои худые намерения, юноша, — старик предупредительно вскинул ладонь навстречу незнакомцу. Правую руку с отполированным старыми мозолистыми ладонями посохом он отвел чуть назад. — Тебе не стоит…

Дед замолчал, наконец-то разглядев глаза мужчины.

— Так вот оно что, — пробормотал он.

Кусты затрещали повторно, и на поляну внезапно вылетел молодой парень в черном камзоле с красными окантовками. В два прыжка он настиг безумца и повалил его на землю, пытаясь заломать ему руку за спину. Но это оказалось не так то просто. Угрем извернувшись, умалишенный высвободился и сильным ударом в грудь сбросил противника с себя. Парень в камзоле вскочил на ноги и снова бросился на мужчину в кольчуге.

— Пауль, быстрее, я долго не удержу его, — крикнул он.

— Держись, — послышался ответный крик и на поляну, тяжело дыша, выбрался рыцарь в серебристых доспехах. Он тут же бросился на помощь своему другу и вдвоем они кое-как смогли удержать трепыхающегося на земле парня, пока девушка, появившаяся из кустов третьей, связывала ему руки тонким шнуром.

— Он сбежал! — отдуваясь, рыцарь поднялся на ноги. — Кира! Опять!

— А я что? — девушка гордо вскинула голову. — Этот… Этот псих умудряется выпутываться даже из моих узлов! А ты знаешь, как я умею их вязать.

Парень в камзоле фыркнул, подумав видимо о чем-то своем, но тут же подобрался и, оставив связанного пленника на попечение друзей, повернулся к грибнику.

— Прости нас старик за то, что мы напугали тебя и твою внучку. Наш друг… немного не в себе. Мы не хотели вас беспокоить.

— Да уж, немного — это мягко сказано, — старик подошел к пленнику и без страха заглянул ему в глаза. — Что вы ищите в этом лесу.

Парень поколебался, но переглянувшись с друзьями, все же ответил:

— Мы ищем Лерта Травника. И будем благодарны тебе, если укажешь нам, где его найти, — юноша извлек из мешка золотую монету.

— В таком случае, — дед жестом отказался от денег, — ваши поиски окончились. Я Лерт Травник.

— В таком случае, старик, у нас к тебе дело…

Хижина Лерта стояла меж двух краев. С одной стороны был край деревни, с другой — край леса. Обычный одноэтажный дом с сенями, двумя комнатами и кухней. Стены побелены, крыша укрыта соломой. Рядом стоял сарай, где блеяла рыжая с белыми пятнами коза, и стоял в стойле одинокий ослик с большими печальными глазами. Рядом с сараем стоял большой стог сена, прикрытый от дождя куском непромокаемой ткаини.

Трава во дворе была скошена, в паре метров от сарая был вырыт глубокий колодец, рядом с ним находился рукомойник. В дальнем углу двора стояла будка отхожего места.

Пока люди шли по лесу, у парня в черном несколько раз начинались приступы; он бился в путах, что-то кричал, тоненько выл, плевался. Наконец, он затих, грустно повесив голову на грудь и можно было даже подумать, что парень спит на ходу, если бы не неровное дыхание, с хрипом вырывающееся из его рта.

Деревня была небольшой, всего на двадцать дворов, но появление новых людей никого не удивило. Похоже к Лерту часто приходили за помощью. Вот только почему они пришли из леса, а не по дороге, как другие больные?

Старик распахнул дверь дома и жестом пригласил гостей войти. На кухне он указал на лавку, стоящую у стены:

— Сажайте своего друга на нее. Внучка, не дуйся, ты же знаешь, я всегда помогаю добрым людям.

Но девочка, по-видимому, так и не простила безумцу раздавленного гриба. Она села на маленькую синюю табуретку и самого порога и надула губки, сложив ручки на груди.

Лерт неодобрительно покачал головой, но говорить ничего не стал. Растопив печь, он поставил на нее казанок с водой и подошел к все еще связанному сумасшедшему.

— Итак, что с ним приключилось? — старик пока еще не спешил прикасаться к пациенту.

— С ним приключилась Тень Листа, — со вздохом ответил рыцарь, складывающий доспехи в углу. — Ты сможешь вернуть ему рассудок?

Старик легонько взмахнул ладонью, словно стряхивая с нее капли воды и положил юноше на лоб.

— Мгум? — переспросил тот.

Лерт нахмурился. Вновь стряхнул с руки невидимые капли и вернул ладонь на место. На лицо его влезло рассеянное выражение, взгляд стал пустым. Через несколько минут Травник убрал руку со лба сумасшедшего и задумчиво пожевал губами.

— Здесь не только Тень Листа, — пробормотал он. — Разденьте его.

— Это будет не так просто, — откликнулась девушка. — Он ни на секунду не желает расставаться со своей кольчугой.

— Тогда привяжите к лавке и задерите ее хотя бы до груди. Все равно спать он будет здесь, — Лерт развернулся и вышел из избы.

Когда он вернулся, юноша уже лежал на лавке, руки его были привязаны к ножкам, кольчуга лежала на полу. Рот у безумца также был завязан, глаза бешено смотрели на окружающих, но вырываться он не пытался — видимо понял, что это бесполезно.

Лерт неторопливо подошел к лежащему телу, внимательно осмотрел обнаженный торс, взгляд его задержался на татуировке. Но старик ничего не сказал и вдруг резко прижал к носу парня какую-то высушенную травку. Тело безумца выгнулось дугой, по нему прошли судороги.

— … мать! Что это такое? — закричал Ламберт, тыча пальцем на живот друга.

А посмотреть было на что. Было такое ощущение, что под кожей у юноши мечется какой-то зверь. Отчетливо проступала то рогатая голова, то длинное гибкое тело, то извивающийся хвост. Неведомое существо раскрывало пасть и было такое ощущение, что острые рога сейчас пробьют мышцы и кожу и зверь выберется наружу прямо из живота безумца.

— Это порождение злой магии, — откликнулся Лерт. — Сейчас я ничего не могу сделать. Нужно дождаться полной луны. Только тогда мои настойки будут наиболее эффективны. Если хотите, можете остаться в моем доме.

— У нас нет времени, — нахмурилась воровка.

— Главное, что у вашего друга оно пока еще есть. Я ведь никого не задерживаю.

— Ты ничего не сказал об оплате, старик, — Пауль внимательно посмотрел на Лерта.

— Золота я не возьму, — серьезно ответил Травник. — Здесь от него немного толку. Но я уже стар, а моя внучка слишком мала, чтобы вести хозяйство. Приготовить дров к зиме, подлатать крышу, почистить сарай. В доме убирать, готовить, стирать. Скотину кормить.

— За прислугу нас держишь? — холодно процедил Ламберт.

— Успокойся, — одернула его Кира. — Мы согласны, Лерт Травник. Где тут у тебя продукты хранятся?

Лерт начал приготовления с самого утра. Когда, просыпавшаяся раньше всех Кира появилась на кухне, старик уже помешивал деревянной ложкой на длинной ручке воду в казанке. Над водой поднимался ароматный пар, а перед стариком на чистом полотенце лежало еще десятка два разных травок. Некоторые были сухие, другие чуть подсушенные, третьи сорваны этим утром — вон, даже роса высохнуть не успела.

— Сегодня первый день полной луны, — проговорил старик, не оборачиваясь. — К печи не подходи. Да и вообще, лучше не заходите на кухню. Я позову, когда придет время.

Девушка не стала спорить и вышла во двор, сладко потягиваясь. За неделю, которую они провели в доме Травника двор значительно преобразился. Покосившийся забор выровнялся и гнилые доски, из-за которых он напоминал щербатый рот, заменили на новые. У сарая уверенно росла куча дров. Пауль и Ламберт в четыре руки быстро справились с этой задачей. Крыша больше не протекала, а в сарае стояла огромная бочка, наполненная чистой водой.

— Чего это там старик затеял? — отчаянно зевая, на крыльцо вышел шут.

— Сказал, что сегодня будет лечить Темного, — откликнулась девушка. — Скажи. Ламберт, ты думал о том, что нам делать, если Лерт не сможет ему помочь?

Парень нахмурился. По лицу было видно, что думал, и не раз, но все варианты ему очень не нравились.

— Даже Хаар ничего не смог сделать. Все искусство Архимага не смогло вернуть Темному рассудок. Если не поможет Травник, то уже никто не поможет. Хотя, — шут задумчиво поджал губы, — есть еще один человек, который точно знает, что делать.

— Ты говоришь о Видящем? — Кира не поверила своим ушам. — Предлагаешь нам втроем отправиться на его поиски?

— На чьи это поиски вы собрались отправиться? — Пауль тоже проснулся и вышел во двор, чтобы не мешать работе Травника.

— Ты послушай, что придумал этот дурак! — возмутилась девушка. — Он предлагает найти жреца Драгора и заставить его вернуть Темного.

— Ну, — задумчиво протянул рыцарь, — эта идея не лишена смысла, но если мы сможем заставить Видящего вернуть Темному разум, то зачем нам сам Темный?

— Не понял, — от такого заявления Ламберт даже поперхнулся. — То есть, по-твоему, если мы сможем справиться с Видящим втроем, то нам и Темный не нужен?

— Именно, — подтвердил Пауль. — Мы сами можем спасти Вельтеррон от Детей Драгора.

— Идиот, — вынес вердикт шут. — Похоже, твой шлем слишком сильно давит тебе на голову. Ты не забыл, что он вообще-то Первый Мастер? Что только он способен найти доспехи из черного серебра и только у него есть право их носить? Даже если мы сможем найти Видящего, ты уверен, что мы сможем его остановить?

Во дворе повисла тишина, нарушаемая лишь блеянием козы в сарае. Скотина давно проснулась и хотела есть и гулять. С соседнего двора донесся громкий петушиный крик.

— Не уверен, — наконец-то ответил рыцарь. — Но если другого выбора не останется…

— Вот тогда и будем думать, — закончила спор Кира. — Все, я пойду к соседке. Она мне сегодня обещала продать немного яиц и муки. Может, вечером спеку какой-нибудь пирог с яблоками.

Девушка удалилась, а друзья, переглянувшись, отправились к колодцу. Через пару минут оттуда донесся плеск воды и громкий веселый хохот.

Когда на небосклоне зажглись первые звезды, Лерт позвал троицу в дом. К тому времени друзья настолько извелись, что едва не снесли старика с порога, в стремлении попасть внутрь.

В кухне было душно и влажно от пахучего пара. Концентрация трав в нем была так высока, что Кира даже ощутила легкое головокружение, вдохнув несколько раз. Темный лежал все так же привязанный к лавке, и безучастно смотрел в потолок.

— Скажи, — Кира обратилась к Лерту. — Он ведь слышит нас? Где-то в самой глубине разума?

— Сказать по правде, — рассеяно отозвался Травник, — я все это время пытался почувствовать вашего друга. Но… Я не слышу его. Мало того, я не слышу вообще ничего. Так не бывает. Я уже лечил безумцев, и в них было какое-то тепло, а внутри у вашего друга лишь могильный холод.

Друзья переглянулись: все трое понимали, что говорить о том, что Темный — некромант сейчас не самое подходящее время. Мало ли что решит старик.

А Лерт тем временем сцедил травяной настой через марлю, но вопреки ожиданию взял не отцеженную жидкость, а мягкую кашицу из марли и выдавил из нее остатки в деревянную кружку. Практически вся посуда в доме Травника была деревянной, за исключением ножей и, конечно же, кастрюль и пары сковородок. Ложки же, тарелки и даже вилки были аккуратно выструганы из дерева.

Отвар получился темно-коричневого, почти черного цвета и казалось, что одной капли достаточно, чтобы проесть кружку насквозь.

— Ярина, выйди, пожалуйста, из комнаты, — попросил Лерт, подходя к пациенту. — Поднимите ему голову.

— Я останусь, — упрямо мотнула головой девчушка.

— Ну, как знаешь, — махнул рукой дед. — Держите.

Он с усилием разжал юноше зубы и влил ему жидкость в глотку. Глаза парня расширились, он рванулся. Невидимый зверь заметался под его кожей со скоростью укушенного пчелой единорога. Темный рванулся еще раз, да так, что перекладина, к которой была привязана его правая рука, не выдержала и сломалась. Юноша перевернулся на бок, и его тут же стошнило прямо на пол.

Друзья с удивлением наблюдали, как на струганные деревянные доски свалилась шестилапая черная ящерица. Она отряхнулась и, подняв рогатую голову, побежала в сторону лавки, с явным намерением опять забраться безумцу в рот. Но Лерт не дал ей этого сделать. Ловко перехватив ящерку поперек туловища двумя пальцами, он швырнул ее в открытую конфорку печи. Полыхнуло пламя и пресмыкающееся рассыпалось снопом голубых искр.

— Дрянь, — старик, не сдержавшись, вытер руку о штаны. — Но вернемся к нашему больному.

Парень перестал биться в припадке. Теперь он лежал на спине, и дыхание его было глубоким и ровным. Глаза не двигались под веками, как это было раньше. Лерт осторожно похлопал его по щекам, но с тем же успехом можно было похлопать подушку.

Тогда старик взял слитый настой, слегка подогрел его и снова влил юноше в горло. Темный даже не шелохнулся, хотя по ходящему вверх-вниз кадыку можно было понять, что питье он проглотил.

— И что теперь? — нарушил тишину Ламберт.

— Я сделал все, что в моих силах, — Лерт устало опустил плечи, сгорбился и сразу постарел еще лет на пять. — Теперь все зависит только от вашего друга. Если завтра утром он не придет в себя, я больше ничем не смогу ему помочь.

Как я могу сомневаться в реальности? Как я могу определить, что есть реальность, а что всего лишь иллюзия? Есть ли между ними четкая грань? Как отличить одно от другого, если они в любой момент готовы подменить друг друга? И есть ли вообще разница, иллюзия вокруг тебя или реальность?

По крайней мере, дорога, по которой я брел, была вполне реальной. Она ощущалась подошвами сапог, грязь, в которой смешались гнилые листья и дождевая вода, очень даже хорошо к ним липла. Тракт был ужасно разбит, в грязи часто попадались то следы колес от телеги, то копыт, то птичьих лап, то вообще неведомых зверей. Но я не видел ни одного живого существа и это снова заставляло сомневаться в том, реален ли этот тракт или всего лишь очередное детище моего воображения.

Как я могу сомневаться в реальности?

Небо заволокло низкими свинцовыми тучами, из которых периодически шел дождь. Нудный затяжной дождь. По обе стороны от дороги расстилались давно убранные, перепаханные поля. То тут, то там из земли торчали клочья мокрой соломы, у обочины росли давно облетевшие кусты. У меня даже в мыслях не было свернуть с дороги в поле, ведь это означало бы утонуть в грязи по уши, и я дальше брел по дороге. Обычно на таких полях много ворон, галок, дроздов и прочих не слишком крупных птиц, но эти поля пустовали. Лишь иногда попадались одинокие пугала. Они торчали надетые на деревянные кресты, как распятые грешники. Старые мешки со множеством заплат, набитые соломой, торчащей в разные стороны, одетые в лохмотья. У некоторых на голове были соломенные шляпы, другие прикрывали голову ржавыми ведрами. Когда я проходил мимо, страшилы поворачивали соломенные головы мне вслед и смотрели в спину нарисованными глазами. У некоторых краска стерлась, некоторым глаза заменяли пуговицы и их взгляды были самыми неприятными.

Как я могу сомневаться в реальности? Имею ли я право в ней сомневаться?

Не знаю, сколько я шел по этой бесконечной дороге, пока на обочинах не стали попадаться деревья. Сначала их было немного, но потом становилось все больше и больше. По коре я узнал акацию, березы, клены и еще многие породы, названия которых не помнил, но знал, что такие деревья существуют. Впереди замаячил какой-то темный силуэт. Он медленно раскачивался из стороны в сторону, и еще до того, как подойти вплотную, я уже знал, что увижу.

Над дорогой в петле раскачивалось тело. Странно, в этом мире вроде бы нет ветра, но труп качался из стороны в сторону, а дерево, на котором он висел, скрипело и стонало, словно старик, пораженный страшной болезнью костей.

Повешенный оказался женщиной, разложение еще не коснулось тела и были отчетливо видны соблазнительные изгибы. Нехорошее предчувствие кольнуло в груди, я обошел труп и заглянул ему в лицо. Невольно вздрогнул, подался назад, отгораживаясь руками от ужаса всей моей жизни. Повешенная была Тенью. Первым моим порывом было сойти с ума еще раз, чтобы не чувствовать боли, кольнувшей мое сердце, а когда понял, что это невозможно, то мне захотелось бежать прочь, прочь от этого места, из этого кошмара, из этого мира.

Как я могу сомневаться в реальности? Если она настолько реальна…

Справившись с эмоциями, я решил снять тело с дерева, но вдруг заметил в нескольких метрах впереди еще одного висельника. За ним еще и еще. Вздохнув и стиснув зубы, я побрел дальше. Было понятно, что этого быть не может, но, тем не менее, терзающие мою душу чувства были самыми настоящими.

Висельников было много, я перестал их считать после первой сотни. Тут были не только женщины, но и мужчины, и маленькие дети. И было особенно дико видеть ее лицо у обнаженных, покачивающихся в петле мужчин. Попадались и эльфы, орки, даже хоблы и существа, которых я не мог отнести ни к одной из известных мне рас. Скоро я перестал обращать на них внимание, и деревья с повешенными превратились в одну сплошную размытую полосу, словно лесопосадки за окном мчащегося поезда.

Через несколько часов (или секунд, или лет) деревья кончились, и я вновь оказался между двух полей. У обочины лежал поваленный канадский тополь, и на его стволе сидел человек. Это было первое живое существо, которое мне встретилось в этом мире, и я отнесся к нему настороженно, пока не рассмотрел, кто это был. А когда рассмотрел, едва ли не бегом бросился к нему. Молодой парень, одетый в синие джинсы, коричневые ботинки и коричневую куртку на меху сидел, сгорбившись, и палочкой выводил в грязи беспорядочные ромбы и круги. Услышав мой топот, он поднял голову и посмотрел на меня своими пронзительными голубыми глазами.

— Темный?

— Серега! — заорал я, заключая друга в объятия.

Это действительно был он. Мой погибший друг, глупо отправившийся мстить Видящему за гибель своей девушки. Отправился в одиночку, не дождавшись нас и погиб, уничтожив перед этим около сорока Детей Драгора. И вот сейчас он целый и невредимый пытался выбраться из моих объятий.

— Да отпусти ты, медведь, — прохрипел он. — Задушишь!

Я с трудом оторвался от друга, не в силах поверить, что это все происходит наяву.

Как я могу сомневаться в реальности? Если в эту реальность мне хочется верить…

— Ты что, тоже умер? — поинтересовался Серый, вновь усаживаясь на бревно.

— Да вроде нет, — я сел рядом, не сводя глаз с лица друга. — По крайней мере я не помню, как умер. А ты помнишь?

Сергей вновь принялся рисовать в грязи геометрические фигуры. Губы его при этом шевелились, но, ни одного слова я не расслышал. Но, наконец, он ответил:

— Прекрасно помню. Мне жаль, Темный. Мне правда жаль. Тогда, ослепленный ненавистью я не понимал, что подставляю вас всех. А может и понимал, но мне было все равно.

— Мне тоже жаль, — я сглотнул комок в горле и замолчал.

О чем разговаривать с мертвецом? Глупо спрашивать, как он себя чувствует. Глупо горевать о прошлом. В конце концов, он сам виноват. Я тряхнул головой, прогоняя эгоистичные мысли. Сергей был и останется моим другом даже после смерти.

Наверху загрохотало, пошел мелкий противный дождь.

— Знаешь, Темный, я не могу найти ее, — внезапно пожаловался Серый. Голос его был тихим и унылым. — Мою Таню. Ведь после смерти любящие друг друга люди должны встретиться в загробном мире, ведь так? Я ищу ее, ищу… А найти не могу. Почему, Темный?

— Не знаю, — тихо ответил я. — Но я верю, что ты ее найдешь. Вы будете вместе. Иначе и быть не может.

Сергей посмотрел на небо.

— Тебе пора, Темный, — сказал вдруг. — Тебе не место здесь.

— Идем со мной. Я найду выход. Я выведу нас отсюда.

— Нет. Здесь нет нас. Меня ты точно не выведешь. Там, куда ты направляешься, мне нет места.

Он повернул уничтоженное взрывом лицо и посмотрел на свое правое плечо. Руки не было, и кровь из разорванного плеча тяжелыми каплями падала на землю, смешиваясь с дождевой водой и впитываясь в землю.

— Среди живых мне нет места. Прощай, Темный. Ведь в прошлый раз мы не успели попрощаться.

Серый поднялся, не глядя, вложил мне в руку какой-то предмет и направился к лесу висельников. Когда он скрылся за деревьями, я опустил глаза и увидел у себя на ладони противопехотную гранату.

Взрыв…

Как я могу сомневаться в реальности?

В бильярдной комнате было около десяти столов, но свет горел лишь над одним, остальная же часть комнаты тонула во мраке. Свет выхватывал из мрака колону, кусок зеленой стены с висящей на ней картиной, небольшой столик, диван, обитый красной кожей и стойку для киев.

Я стоял во мраке зала и наблюдал за столом, где играли двое. Первый был одет в длинный балахон с капюшоном, лицо с острым подбородком обрамляли длинные белые волосы, на голове росли небольшие рожки, а глаза светились фиолетовым светом.

Второй был облачен в ярко-красную мантию, золотой ободок перехватывал русые волосы на голове, глаза светились зеленым светом. И если первого я прекрасно знал, то второй был мне незнаком. Лицо у парня было простым, и когда он улыбался, у глаз его собирались едва заметные морщинки.

— Чего ты такой хмурый, Виссенд? — незнакомец поставил красный шар напротив пирамиды белых. — Американку?

Дождавшись утвердительного кивка, он с разбоя вогнал биток в правую дальнюю лузу. Обойдя стол, прицелился, забил второй шар в ту же лузу, затем дуплетом положил еще один в середину.

— Двенадцать — семь, — удовлетворенно улыбнулся парень. — Так чего ты такой хмурый?

— Каких двенадцать — семь? — Изумился Виссенд. — Три — ноль всего.

— Ну, во-первых, четыре, — еще один шар упал в лузу, — а во-вторых, я говорил о нашей большой Игре. А скоро будет и четырнадцать — семь.

— Не будет, — покачал головой Демиург. — В этот раз я поставил на правильного человека.

Я замер. Не обо мне ли Виссенд сейчас говорит? И не с Драгором ли он сейчас преспокойно играет в бильярд? Но какие к лешему двенадцать — семь? Ведь Демиург сам мне говорил о том, что сейчас счет три — два в пользу его соперника.

— Мне вообще иногда непонятно, зачем ты играешь, если у тебя нет воли к победе? — парень наконец-то промахнулся и к столу подошел Виссенд. Правда он тоже совершил неудачный удар, и стол опять перешел к его сопернику.

— Ты ошибаешься, Драгор. — Ага, значит, я был прав! — Воля есть, просто…

— Просто тебе не хватает злости и твердости, — оборвал его парень. Следующим ударом он забил красивого «свояка» через весь стол.

— А счет семь тебе ни о чем не говорит?

— А счет двенадцать тебе ни о чем не говорит? — передразнил фиолетовоглазого Драгор. — Иногда со своими ставленниками нужно быть жестоким. А то они на голову сядут.

— Нам запрещено вмешиваться, — напомнил Виссенд.

— Зато давать советы не запрещено, — парировал Драгор. — Люди слабы и их легко запугать.

— Не все, — вступился за мою расу Демиург. — Есть сильные, честные и достойные представители своего племени.

— И все они теряются на фоне остальной серой массы. Сказать, почему твой Первый Мастер проиграл моему демону? Потому что он воплощенное добро. А воплощенное добро никогда не выстоит против самого крошечного и слабенького зла.

— Твои методы достижения цели слишком кровавы, — поморщился Виссенд. — Эти Дети Драгора какие-то маньяки.

— Страх — вот мое оружие, — усмехнулся Драгор. — Внести хаос и смуту в сердца жителей, кем бы они ни были. Расколоть сплоченные группы. Уничтожить даже самые крошечны капельки веры и надежды. Это ты все пытаешься решить тихо-мирно, а для меня это лишком скучно. Если ничего не изменишь, потеряешь и эти два мира.

— Твоему жрецу пока что не удалось уничтожить моего ставленника.

— Это и не было его целью. Видящий Суть действительно несколько кровожаден и любит пытать людей, вместо того, чтобы решить все раз и навсегда. Да, твой Темный жив, но много ли толку от слюнявого идиота? И хочу напомнить, ты не имеешь права его лечить.

Драгор уже без особого интереса забил еще два шара, просто скатив их в среднюю лузу один за другим.

— Партия, — бросил он, направляясь к выходу. — Тренируйся, брат.

— Спасибо, — Виссенд скривился. — Брат. Ты все слышал?

О, похоже это мне. Я, уже не скрываясь, вышел из тени и подошел к столу.

— Да, все. Ты снова солгал.

— Когда? — изумился Демиург.

— Когда говорил про счет между вами.

— Это так принципиально? — Виссенд принялся расставлять шары на столе. — Партию?

Я кивнул и помелил кий.

— Просто терпеть не могу, когда мне лгут.

Демиург разбил, шары разлетелись по столу, один затрепетал между губок, но не упал и стал моей первой легкой целью.

— Похоже, ты учел свою ошибку с Первым Мастером, — бросил я, когда уже третий шар упал в лузу.

— Не понял? О чем ты?

— Как сказал твой брат, — я особенно выделил последнее слово, — он был воплощенным добром. А теперь ты посылаешь на бой меня, которого добрым не назовет даже самый святой поп в нашей церкви. А уж они знают толк в доброте.

— Вообще-то на самом деле больно смотреть, как гибнут твои создания, — обиженно ответил Демиург.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь. Должно быть поэтому я должен отдуваться за всех?

— Ты же сказал, что делаешь это не ради меня и этих миров.

— Так и есть, но бросить этих людей я тоже не могу. Они ведь не виноваты, что двое парней, у которых есть неограниченная сила, от скуки решили поиграть в войну, используя людей в качестве пушечного мяса.

— Прекрати язвить, Темный! — прикрикнул Демиург, но меня было не испугать.

— И когда на меня орут, я тоже терпеть не могу, — холодно заметил я. — Я хотел бы задать тебе много вопросов, но уже не верю в твои ответы. Но все же меня интересует одна вещь. Этот разговор реален или он просто моя фантазия?

Восьмой шар залетел в лузу, и я внимательно посмотрел на Демиурга.

— А сам то как думаешь?

— Да пошел ты, — я зло швырнул кий на стол. — Задолбали твои игры. Что ты в самом деле будешь делать, если разум ко мне не вернется? Играть учись, неудачник!

Я развернулся и направился к выходу, но внезапно понял, что иду не по комнате, а по зеленому бильярдному сукну. Послышался оглушающий грохот, и я краем глаза заметил поднимающийся над столом кий. Резко обернувшись, я увидел летящий прямо на меня шар, который сейчас был раза в два больше меня. Спасаясь от несущегося на меня костяного шара, я прыгнул в сторону и, провалившись в лузу, полетел в черную глубину.

Как я могу сомневаться в реальности? Если она открывает новые горизонты…

Я чувствовал себя Алисой, но не той, которая дружила с Громозекой и летала на Третью Планету, а той, которая падала в кроличью нору. Только Алисе по пути попадались всякие разные интересные предметы, а я летел в черную бездну. Вокруг было темно, и я даже не был уверен, что лечу вниз, а не, скажем, в сторону. Но все когда-нибудь заканчивается, закончился и этот мой полет. Я приземлился на мраморные плиты, знатно треснувшись о них всем телом. Вообще-то от такого удара я должен был забрызгать мозгом окружающее пространство метров на десять вокруг, но я всего лишь немного ушибся.

Как я могу сомневаться в реальности?

Плита из серого мрамора оказалась лишь одной из немногих, плотно подогнанных одна к другой. Я стоял на мраморном полу огромного зала, потолок которого терялся где-то в темноте. Стен я тоже видел всего две, левую и правую. Сзади и спереди было темно и я опять же не представлял, где здесь зад, а где перед. Витражные окна высотой в три человеческих роста были узкими, и напоминали гигантские бойницы, и сквозь них ничего не было видно. Либо за окнами была ночь, либо там всегда царствовала тьма.

У стен стояли странные статуи. Необычные существа с соколиными головами и человеческими телами стояли, сложив на груди руки и расправив огромные крылья. Они чем-то напоминали египетского бога света Гора. Тела у всех были мускулистыми и стройными, прикрытые лишь набедренными повязками. Вместо ног у них были козлиные копыта. Проходя мимо этих химерных существ, я с ужасом подумал о том, на какие извращенные фантазии способно мое сознание.

Снова я шел неизвестно куда, ограниченный двумя стенами. Свет двигался вместе со мной, освещая пространство на пару десятков метров вокруг меня. Остальная часть зала оставалась погруженной во мрак.

Как я могу сомневаться в реальности?

Впереди послышался смешок. Я остановился, на всякий случай, положив руку на Пьющего Души. Странно. Раньше со мной клинка не было. Или был? Сейчас я не мог этого вспомнить. Попытался позвать Невеара, но ответом мне была тишина. Что ж, этого следовало ожидать. Что королю-призраку делать в моем безумном мире?

Смешок повторился и я, решившись, двинулся на звук. Пройдя еще несколько метров, я заметил сидящего на подоконнике парня, наряженного в зеленый камзол. Лицо его скрывала карнавальная маска, а из-за спины торчало хищное лезвие косы. Парень снова хохотнул и, спрыгнув с подоконника, побежал вглубь зала.

— Эй, постой, — позвал я, но ответом мне был лишь смех.

Я припустился следом и через несколько минут остановился, обнаружив перед собой широкую лестницу, уходящую куда-то вверх.

— Мне что, наверх? — спросил я пустоту.

Сверху хихикнули.

Я вздохнул и начал подъем. Ступени были невысокими, но довольно широкими, из черного с белыми вкраплениями мрамора. И их было очень много. Лестница нигде не делала поворотов и не имела площадок, она просто уходила вперед и вверх, и я шел по ней, следуя за смеющимся парнем в маске.

«Я узнал, что у меня есть огромная семья…» Думаю, я поднялся не на сороковой этаж, а на сотый, или даже выше. К верхушке лестницы ноги уже не слушались, и я шел только благодаря мысли о том, что если упаду, буду катиться вниз еще сто этажей.

Наконец, лестница раздалась вширь, образуя площадку, края которой скрывались в темноте. Прямо передо мной стоял каменный трон с высокой спинкой, верхушка которой также скрывалась во мраке.

— Кажется, у меня приступ гигантомании, — пробормотал я. — Почему вокруг все такое огромное?

Ответом мне был смешок из-за спинки трона. Но я пока не обратил на него внимания и продолжал оценивать обстановку. В кадках по обе стороны трона росли два кипариса, а сам трон был вырублен из куска серого гранита. И на нем сидел… скелет. Он давно уже высох, и, казалось, должен был рассыпаться в труху от одного прикосновения, но прикасаться к нему я не спешил. Внутри грудной клетки билось красное живое сердце. Я сделал шаг вперед, и внезапно по костям прошла судорога. Сердце на мгновение замерло, а затем заколотилось с сумасшедшей скоростью. К костям добавились красные и синие ниточки кровеносной системы, желтые — нервной. На глазах стали формироваться внутренности: желудок, печень, легкие. Сверху они покрылись мышечной тканью, и та затянулась молодой упругой кожей. Волосы длинные и черные разметались по плечам и высокой груди, женщина вздрогнула и открыла глаза. Глаза у нее были большими и зелеными, кожа неестественно бледной, словно она никогда не была на солнце, а может, так оно и было на самом деле.

Красавица смерила меня изучающим взглядом, затем закинула ногу на ногу, хоть как-то прикрыв свою наготу, и произнесла:

— Ну, здравствуй, Темный.

— Здравствуй… те, — немного подумав, все же добавил я. Мало ли что. — Госпожа не подскажет, где я?

— Можно на «ты», — улыбнулась девушка и потянулась. Гм. Что-то у меня в горле пересохло. — А подсказать, конечно, подскажу. Ты в моих владениях, некромант.

— Хотелось бы более определенного ответа, — я изо всех сил пытался смотреть ей в глаза, но получалось плохо. А тут девушка вновь решила сесть поудобнее, широко раздвинув ноги.

— Что-то ты побледнел весь, — фыркнула девушка. — А раз ты еще не понял, где ты, что ж, тогда добро пожаловать в мой дворец. Дворец Мортис.

Я замер. Мортис, великая богиня, которую вечно поминал Невеар, а с недавних пор и я. И сейчас я в ее царстве, царстве мертвых.

— Я умер? — слова с трудом удалось протолкнуть через пересохшее горло.

— А это так важно? — томно спросила богиня. — Разве ради того, чтобы оказаться здесь со мной, тебе не жалко умереть? Разве ради меня тебе не хочется отдать жизнь?

При этих ее словах у меня и в самом деле возникло сильное желание вонзить себе кинжал в грудь. Рука даже потянулась к Пьющему Души, и мне пришлось напрячь волю, чтобы подавить это желание. Я осуждающе посмотрел на Мортис.

— Не стоит этого делать, — заметил я, складывая руки на груди. — Я еще жив, а значит не в твоей власти.

— Надолго ли, Темный? Ты постоянно ходишь на грани гибели. Тебе словно нравится впутываться во все эти неприятности.

— Не сказал бы, — серьезно ответил я. — Но так получается.

— Ах, мужчины, такие скромники, — Мортис рассмеялась, словно девчонка. — Мне нравится наблюдать за тобой. Ты неплохо пополняешь мои чертоги. Такие редкие и ценные экземпляры. За это мне даже не жалко на время отпускать к тебе тех, кого ты призываешь.

— Обычно, я призываю тела, а тебя ведь больше интересуют души?

— Проказник, все-то ты знаешь, — женщина погрозила мне пальцем. — Да, вопреки распространенному мнению, косы моих Жнецов не наносят физических травм. Они просто сразу вырывают душу из тела, выкашивают ее.

— Понятно, — кивнул я, — но может, ты подскажешь мне, как отсюда выбраться? Чтобы я и дальше пополнял твою коллекцию.

— Ты разве не останешься?

— Вообще-то, меня ждут, — я сделал шаг назад.

— Бежать от смерти бесполезно, — заметила Мортис, поднимаясь. — Платье мне.

Из-за трона тут же вынырнул давешний Жнец в зеленом камзоле и с поклоном подал госпоже платье из красного шелка. Следом в протянутую руку легла черная полумаска и вот на меня уже смотрела незнакомка из сна в топях Вирма.

— Ты? — от изумления я не находил слов. — Это была ты?

— Да, это была я, — богиня смерти посмотрела мне прямо в глаза. — Немногие удостаиваются моего поцелуя, некромант. И уж точно еще никто не получал его дважды.

Она сделал шаг вперед и вплотную приблизилась ко мне, ее грудь уткнулась в мою, щеку обожгло горячим дыханием.

— Ты будешь первым, — прошептала она, и мне стоило приложить немало усилий, чтобы отстраниться.

Мортис удивлено посмотрела на меня.

— Что-то не так? — спросила она. — Я тебе не нравлюсь? А, может, так будет лучше?

Маска исчезла, и по плечам рассыпались каштановые, чуть вьющиеся волосы.

— Так лучше, Темный? — спросила Аня, улыбаясь той самой улыбкой, когда на ее щеках появлялись сводящие меня с ума ямочки.

Но так было не лучше.

— Не надо, — попросил я. — Это плохая шутка. Слишком жестокая.

— Как скажешь, — снова рассмеялась богиня и опять предстала передо мной обнаженной. — Не хочешь просто так меня целовать? Ведь мой поцелуй может не только забрать жизнь. Он может и вернуть ее. Вдохнуть душу в мертвое тело.

— Где подвох?

— Подвох конечно же есть, — довольно улыбнулась Мортис. — Закон равновесия будет действовать и в этом случае.

— О чем ты говоришь? — воскликнул я. — Какое равновесие?

— Узнаешь, когда у тебя не останется выбора. Чтобы что-то получить, надо что-то отдать. Подумай об этом, Темный Мастер, и не пытайся казаться хуже, чем ты есть на самом деле, — ответила богиня. — А теперь поцелуй меня просто для того, чтобы покинуть мой дворец.

Она шагнула ко мне, ее руки обвели мою шею, губы потянулись к моим губам.

— Постой, — вспомнил я. — Почему Сергей не может встретиться со своей девушкой?

Но губы ее уже коснулись моих, и мне пришлось ответить на поцелуй богини смерти. На этот раз ее губы были ледяными, и дыхание замораживало все внутри меня. Но целовалась она так страстно, что я закрыл глаза и заключил богиню в свои объятья. Рассудок помутился, и ледяные губы Мортис сводили с ума. Мне уже не хватало воздуха, и я наконец-то решился открыть глаза.

В моих руках уже никого не было, а вокруг простирались толщи воды. Далеко наверху виднелся желтый диск солнца. Я поплыл вверх, спеша изо всех сил. Легкие горели огнем, от недостатка кислорода руки и ноги стали ватными, а поверхность все не приближалась. Перед глазами поплыли цветные круги, из последних сил я рванулся вверх и, вынырнув на поверхность, вдохнул полную грудь воздуха…

— А-х-х-х-х! — я набрал полную грудь воздуха, чуть не закашлялся. Чувствуя себя только что вынырнувшим из воды, я открыл глаза.

Где это я? Лежу на чем-то твердом и, похоже, деревянном. Лавка что ли? Слева стена, справа большая печь, рядом с ней стол, за которым дремала, сидя на стуле, Кира. В окно пробивался первый, неуверенный луч солнца.

Я попытался сесть, но у меня ничего не получилось. Что за фигня? Кто меня привязал.

— Кира, — позвал я, но из пересохшего горла вырвался лишь сдавленный сип. Однако чуткому сну воровки этого хватило.

Девушка открыла глаза, непонимающе оглядела комнату, и взгляд ее задержался на моей персоне. Глаза ее расширились, она вскочила, едва не опрокинув стол, и кинулась ко мне. Через минуту я уже был свободен, и девушка повисла на моей шее, поливая ее горячими солеными слезами.

— Все хорошо, Кира, — прошептал я, но опять слова получились слишком невнятными.

Девушка все поняла и протянула мне кружку с водой. Ух, я никогда в жизни не пил ничего вкуснее той воды. Это была настоящая Живая вода, потому что никакая другая не могла быть настолько освежающей и вкусной.

Пока я пил, Кира разбудила остальных. Остальными оказались Пауль, Ламберт, седовласый старик и маленькая девочка лет пяти. Дождавшись пока я отставлю кружку, Пауль выступил вперед.

— Кажется, это твое. — Рукоятью вперед он протянул мне Пьющего Души.

Вечером того же дня мы сидели у костра, сытые и довольные. Запеченная на углях картошка, салат из свежих овощей и холодное пиво окончательно вернули меня к жизни и утвердили мою уверенность в том, что я наконец-то пришел в себя и это не мое очередное безумство.

После ужина пришла пора слушать новости, и вот тут меня ждало много неприятных сюрпризов.

— Мы тогда разбили эльфов наголову, — похвастался Пауль. — Уцелело штук двадцать и те сбежали, мы не стали их преследовать, тем более, что Хаар был тяжело ранен. Тот северянин оказался искусным магом.

— И, тем не менее, магия не спасла его от двадцати сантиметров стали в груди, — довольно похвастался Ламберт. — Пока Архимаг его отвлек, я подошел сзади, ну и… вот. Хаара зацепило какой-то молнией и опалило правый бок. Идти сам он был не в состоянии и мы решили не искушать судьбу, тем более, что это все-таки был эльфийский лес. Но когда мы подсчитали потери, оказалось, что тебя нет ни среди живых, не среди мертвых. Мы отправились тебя искать и к счастью нашли.

— Да уж, к счастью, — проворчал рыцарь. — Чуть мне полчерепа своей секирой не снес. Ты атаковал без предупреждения и в полную силу и если бы не Кира, кого-нибудь бы точно прикончил.

— Я был слегка не в себе.

— Это мы поняли потом, когда скрутили тебя, — кивнула воровка. — Отвели на поляну, и Хаар попытался вернуть тебе разум, но у него ничего не получилось. Тогда Архимаг посоветовал нам найти Лерта Травника. Я вот только одного не пойму, почему Видящий Суть оставил тебя в живых, да еще и не отобрал оружие.

Я задумчиво пошевелил веточкой в костре.

— На это и был расчет. Что я наткнусь на вас в лесу и убью. Но, похоже, безумие сыграло со мной плохую шутку. Форму потерял.

— Главное, что не кольчугу, — пошутил Ламберт. — Пока мы добирались сюда, ты постоянно норовил сбежать. И пару раз тебе это даже удавалось.

— Надеюсь, я никого не покалечил, пока был без сознания?

— Нет, но Ярину здорово напугал. Раздавил огромный гриб прямо перед ее носом.

— Печально, — я вздохнул.

Мы помолчали некоторое время, а потом Ламберт спросил:

— Что теперь?

— Теперь? Вернуться в столицу и добыть третий свиток. Думаю с этой штукой, — я погладил рукоять секиры, которая лежала рядом, — с Тюремщиком я справлюсь. Кстати, далеко до нее?

Друзья переглянулись.

— Месяц, — нехотя ответил Пауль. — Сам понимаешь, лошадей у нас теперь нет.

— Да уж, — проворчал я. — А сколько мы добирались сюда?

— Тоже чуть меньше месяца.

Я чуть не схватился за голову. Терять два месяца никак не входило в мои планы. Каждое промедление Видящему только на руку. Хотя с другой стороны он теперь думает, что я для него не представляю никакой угрозы. Что ж, не буду выводить его из этого заблуждения некоторое время, но все равно нужно поспешить. Неизвестно, что надумают эльфы. Не хотелось бы, чтобы они все-таки развязали войну. Ведь мы не знаем, какую силу они скопии в лесах за столько лет.

— Ладно, завтра что-нибудь придумаем, — сказал Пауль, поднимаясь. — Я спать.

— Мы тоже, — Кира и Ламберт поднялись следом. — Темный, ты как?

— Я еще посижу, — отказался я. — Подышу воздухом.

— Ну, как знаешь.

На самом деле, я просто хотел, чтобы они до поры до времени не видели то, что я собирался сделать. Дождавшись, пока мои друзья удалятся, я закрыл глаза и резко их распахнул.

Мир вокруг стал черно-белым, зато теперь я видел, как через каждый предмет проходит яркая ниточка магии, ему присущая.

Выбрав из вязанки дров небольшую веточку, я вдохнул в нее жизнь и поставил около костра. В огне переплетался целый клубок ярко-красных нитей, но я не стал искать их окончание. Мысленно разрубив одну из них, я дернул ее на себя, и вот уже стихия огня легла мне в ладонь. Смешал ее с некромантией, заставив пламя обвиться вокруг веточки, но не давая огню ее сжечь. Жестом пустил импровизированного коня вскачь вокруг костра.

«Получилось!!!» — впервые с момента в лесу завопил Невеар. — «Темный, у тебя получилось!».

Я не ответил. Да, у меня получилось. На все действие я затратил не более двух секунд. Похоже, сумасшествие все же как-то повлияло на мой мозг, исказив ограничители или просто сломав их. Хорошо бы, чтобы этим все и ограничилось.

Звезды давно зажглись на небе, но я еще долго сидел у костра и, глядя в пламя, шептал ее имя. Не то странное прозвище, которое дали моей девушке в Светлом городе, а настоящее имя, данное при рождении. Языки пламени не прекращали свой завораживающий танец, хотя я и не подбрасывал дров в костер.

Левая рука моя легла на рукоять Пьющего Души, правая сжалась в кулак. На указательном пальце тускло блеснуло Кольцо Чернокнижника.

Я найду тебя Видящий, найду и убью. Но перед этим заставлю вернуть мне мою любимую. Ты ответишь за все что совершил, я заставлю тебя отплатить за каждое твое преступление. Заставлю, чего бы мне это не стоило. И даже твой Демиург не сможет тебя спасти…