На деревьях набухли почки, городские скверы покрылись светло-зеленой травкой, Ломня стала пронзительно синей, почти такой же, как отражавшееся в ней небо. Анжела каждый день уезжала гулять в сосновый бор, по-детски радовалась теплому солнцу, пахнущему лесной свежестью ветерку и веселому птичьему гомону.

«Как хорошо! — думала она, глядя на золотистые стволы огромных корабельных сосен, на их изумрудные ветви, на упирающиеся в небо недосягаемо высокие вершины. — В такое время надо влюбляться! Влюбляться и полной грудью вдыхать наполненный любовью и счастьем воздух! Ведь прошлой весной мне было хорошо, я была счастлива… Все плохое случилось уже потом, в Петербурге, до которого отсюда так далеко. Да и не заканчивать же жизнь из-за неудавшейся попытки стать счастливой?! Я чувствую, что впереди что-то есть, что-то радостное и настоящее. Надо только идти ему навстречу и ничего не бояться».

Однажды Анжела возвращалась с такой прогулки, держа в руке букетик подснежников. Вдруг ее вернул к действительности голос, который она совсем не хотела слышать, особенно здесь и сейчас. Анжела остановилась и подняла глаза. Она не ошиблась — перед ней действительно стоял Володя. В каком-то дорогом элегантном костюме, но небритый и бледный, с ввалившимися глазами.

«Боже мой, во что он превратился! — с невольной тоской подумала Анжела. — И всего за несколько месяцев…»

— Здравствуй, — она посмотрела на него. — Что ты здесь делаешь? Решил прогуляться, полюбоваться пейзажами и подышать свежим воздухом?

— Нет. Ты же знаешь, я не любитель такого сентиментально-романтического времяпрепровождения. Мне больше по душе величественные архитектурные ансамбли, творения человека, а не Бога. Я пришел сюда специально, чтобы встретить тебя. Я часто вижу, как ты возвращаешься с прогулки по аллее.

— Зачем я тебе понадобилась? Опять оказать какую-нибудь услугу? — Анжела криво усмехнулась.

— Нет. На этот раз нет. Или, может быть, да. Я искал тебя, чтобы сделать тебе предложение. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— У тебя уже есть жена, — они так и стояли в полутора метрах друг от друга, не делая ни одного движения, чтобы уменьшить это расстояние: Володя из опасения вызвать в Анжеле раздражение, а она просто потому, что он был ей неприятен.

— Мы развелись.

— Все равно. Я больше не люблю тебя. Уже давно. И надеюсь, ты не считаешь, что меня можно соблазнить твоим положением или деньгами. Я прощаю очень многое, почти все. Но всему есть предел. И главное, повторяю, я просто не люблю тебя. — Анжела из жалости не стала говорить ему, что знает о том, какой он ведет образ жизни, о том, что его и так уже сильно пошатнувшаяся репутация вот-вот рухнет, и о том, что в таком состоянии, в каком он теперь, его вообще невозможно полюбить и решиться связать с ним жизнь.

— Это твое окончательное решение? — Володя мрачно опустил голову.

— Да, — кивнула Анжела, прямо глядя на стоящего перед ней мужчину.

— Хорошо. Я все понял! — Он зло и в то же время очень грустно посмотрел на нее и, резко повернувшись, быстро зашагал прочь.

Анжела облегченно вздохнула и тоже поторопилась. Ей было немного страшно.

В городе, на еще людных, освещенных улицах ей сразу стало спокойнее. Но Анжела все же позвонила Полинке и попросила разрешения переночевать сегодня у нее, так как родители были на даче и оставаться дома одной не хотелось.

— Боже мой, да конечно, приходи — не задавай глупых вопросов. У тебя что-нибудь случилось?

— В общем-то нет, но крайне неприятно. Я тебе расскажу, когда приду.

— Хорошо. А где ты сейчас? Может быть, послать Салика тебя встретить?

— Нет, спасибо. Я уже недалеко. Минут через десять буду.

— Да на тебе и в самом деле лица нет! Что случилось? Хотя нет, подожди, — сама себя оборвала Полина. — Давай-ка сначала под горячий душ да чаю с успокоительным бальзамчиком. Придешь в себя, тогда и расскажешь.

Анжела беспрекословно послушалась подругу. Почти успокоившись, она сидела с ногами на кресле, заботливо завернутая в пушистый Полинин халат и допивала горячий чай с какой-то национальной таджикской травяной настойкой.

— Ну, — спросила Полина, — надеюсь, не Володя опять?

— Володя, — Анжела виновато опустила голову, словно и в самом деле провинилась.

— Господи! Что же на этот раз?! Я уже даже и придумать не могу!

— Он хотел, чтобы я вышла за него замуж.

— Что?! — Полина чуть не подавилась печеньем. — Ну, это уже даже не наглость, не хамство, даже не подлость! Это… это…

— Он ничего такого не сделал, — Анжела поспешила успокоить друзей и за руку потянула уже вскочившего было Салика на место. — Знаешь, так обидно — такой был день хороший, радостный. Я вот подснежников нарвала, — кивнула Анжела на заботливо поставленный в вазочку букетик, — шла, мечтала… А тут — на тебе! Одним своим появлением все перечеркнул… — У нее даже слезы на глаза навернулись.

— Ну все, начинается! Вот уже и слезы! Нет, так не пойдет. Я не могу допустить, чтобы он постоянно отравлял тебе и так чуть не потерянную из-за него жизнь! — решительно сказала Полина.

— И что ты сделаешь?! — испугалась Анжела.

— Не бойся, убивать никого не буду, — угадала ее мысли подруга. — Володей твоим пусть занимаются власти. А я позабочусь о тебе.

— Как?

— Завтра узнаешь, — Полина загадочно улыбнулась. Ее глаза задорно блестели, показывая, что она уже что-то придумала. — А теперь иди спать. Отдыхай. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Но спокойной ночь стала только под утро. А пока за окном не начал молочно белеть рассвет, Анжелу мучили кошмары.

«Господи! Неужели он будет всегда мучить меня?! Не наяву, так во сне!» — и, еле сдерживая слезы, Анжела повернулась на другой бок.

Она устроилась поуютнее, закрылась одеялом с головой и стала гадать, что же могла придумать Полина, как, бывало, в детстве, накануне праздников, гадала, что же подарят ей родители. Так, с мечтательной улыбкой, она и уснула. До самого пробуждения перед ней кружились вереницы подарков, которые она когда-либо получала или дарила сама.