Весенин снова ехал, как бывало, в усадьбу Можаевых, когда на дороге его окликнул заискивающий голос:
— Осмелюсь вторично!
Весенин осадил лошадь и, обернувшись, узнал Косякова. Тот приближался к нему, галантно кланяясь:
— К Елизавете Борисовне? — предупредительно спросил Весенин, закипая гневом.
Косяков изящно склонил голову.
— С письмом?
Косяков поклонился снова и поспешно вынул письмо из кармана.
— Знаете ли, господин Косяков, — заговорил Весенин, нагибаясь к нему, — как карается законом шантаж?
Косяков растерянно взглянул на Весенина и поспешно спрятал письмо в карман.
— О пропаже векселей уже заявлено приставу, — сказал Весенин, — и если ты еще раз появишься здесь, мерзавец, то я…
— Личное оскорбление? — угрожающе произнес Косяков.
— Что?.. — заорал Весенин. — Да тебя бить, каналья, надо! — и, взмахнув плетью, он ударил ею Косякова: раз, два! И погнал дальше свою лошадь.
Косяков отскочил, закрываясь руками, и опрометью бросился в деревню…
Грузов уныло сидел за столом и в сотый раз перечитывал напечатанное в газетах объявление об утрате из имущества Дерунова векселей Можаева, когда в комнату, как ураган, влетел Косяков.
— Пропали! — не своим голосом закричал он. Грузов вскочил и заметался по комнате.
— Маменька, — завопил он, — прячьте меня. Идут! Ловят!
— Дурак! — остановил его Косяков. — Не ловят и не будут ловить, но все кончено!
Грузов сразу успокоился и даже повеселел.
— Что же, — сказал он, — на все воля Божия!
Косяков внезапно схватил его за шиворот и злобно потащил к себе.
— Стой! — крикнул он, вводя его к себе, и бросился на жену. Та закричала от испуга, но он в один миг взял ее в охапку и переложил с кресла на постель. Лихорадочно-торопливо отвернул он с кресла клеенку, вытащил пачку бумаги и с гневом швырнул ею в Грузова.
— Бери, дурак, и пошел вон! Завтра я съезжаю от тебя. Не умел сразу продать, скот!
— Но ведь ты же… — начал растерянно Грузов.
— Вон! — заорал, топая ногами, Косяков. Грузов выбежал от него в испуге.
На другой день сторож судебного пристава, подметая камеру, нашел на полу, у окна, сверток бумаги, в котором оказались векселя Можаева на имя Дерунова, и пристав, подивившись случаю, приобщил их к делу.