Проходя утром между второй и третьей палатками, я ощутил какой-то внутренний дискомфорт. Что-то было непривычно… Уже выйдя на переднюю линейку, я машинально оглянулся назад и всё понял. Я только что беспрепятственно прошел меж палаток… Здесь уже не было переплетающихся веревок и торчащих из взрытой земли металлических штырей… Под ногами теперь так приятно хрустел ровненький слой гравия, а деревянные колья по бокам палаток стягивались меж собой скрученной проволокой. Её конечно можно было достать рукой, но идти в полный рост она не мешала абсолютно.

- "Молодец, Бычков! Нормально сделано… "- с чувством внутреннего удовлетворения подумал я.

Как же быстро человек привыкает к хорошему. Эти приятные преобразования я мог наблюдать еще вчера… Но минно-взрывные приключения меня совершенно отвлекли от проверки выполненных работ.

- "Надо будет объявить всем благодарность… А то нехорошо как-то получается… Молодежь старалась… Так… а что же Мирошник?… "

Троица штрафников пусть тихим сапом, но всё же почти преодолела распутицу и бездорожье. Теперь через бывшее грязевое болото тянулась прямая дорога шириной в полтора метра. Выложенные в качестве бордюра красные кирпичи хоть и сдвинулись кое-где в стороны, но толстый слой щебня создавал впечатление капитально-надежного сооружения. Только в самом её конце осталось засыпать несколько метров. А в общем… По свежепроложенной дороге уже можно было ходить.

Солдаты роты связи и подразделения Лимонова так и делали. Направляясь в столовую, они теперь вышагивали всем строем по новому тракту, игнорируя старую асфальтовую дорогу, вдоль и поперек залитую грязью.

После завтрака мы устроили для молодых бойцов церемонию торжественного вручения им боевого оружия. На двух столах были выложены автоматы, снайперские винтовки, два пулемета и один гранатомет. Командир роты произнес небольшую и хорошую речь. Затем я стал вызывать из строя поочередно бойцов, вручал им в руки закрепленное оружие и поздравлял их с таким знаменательным событием. При этом мне не следовало забывать крепко пожать солдатскую руку перед тем, как он возвратится в строй. Сбоку за церемонией наблюдали построенные в две шеренги дембеля первой группы. Хлопать в ладоши их никто не понукал, но они тоже прониклись всей торжественностью момента и от всей души приветствовали овациями чуть ли не каждый автомат, переходящий в молодые руки.

- Наконец-то! - громко произнес кто-то из старослужащих. - Могу и гранаты им отдать… Лишь бы домой поскорей.

От такого повышенного внимания молодежь слегка смущалась, но в целом всё мероприятие прошло нормально.

Можно конечно было построить стариков и молодых пошереножно друг против друга и тогда процесс передачи оружия прошел бы гораздо быстрее. Но на мой искушенный взгляд здесь почти исключалось моё участие в жизни группы… Как будто события проходили сами по себе. Такого момента следовало избежать. Да и дембеля, вручая автомат… Ну, не смогли бы удержаться от своей любимой фразы: "Служи, сынок, как дед служил! А дед на службу болт ложил…"

Такое пренебрежительно-высокомерное "удовольствие" старых маразматиков подлежало полнейшему искоренению… И я не дал дембелям ни малейшего повода или же какой-либо предпосылки позабавиться таким вот образом.

Но вот военный праздник закончился и молодые солдаты занялись чисткой уже своего оружия. Следовало с первого же дня приучать их к бережному обращению к личному боевому стволу.

Пока они возились с перетаскиванием столов в палатку, я в ружпарке начал разбирать вчерашнюю "сверхмощную гранату". Чтобы не мозолила нам глаза и не напоминала о вчерашнем кошмаре… Кумулятивная граната и вышибной заряд к ней оказались без внешних механических повреждений, а потому были признаны мной годными к дальнейшему употреблению. Такая же участь досталась ракетам и дымам. А вот сигнальная мина в чуть помятом металлическом корпусе подлежала списанию и уничтожению.

Обезвреживание самодельного боеприпаса прошло без происшествий… И мне оставалось лишь отдать указания по истреблению мельчайших воспоминаний.

- Банки с пластидом уложи аккуратно в гранатный ящик. Отвечаешь головой за него. А зажигательную трубку отдельно… В этот ящичек… Понял?

Сержант Яковлев кивал мне головой и торопливо сматывал липкую ленту… В рулончик.

- Зачем тебе скотч? - С большим таким подозрением я покосился на его манипуляции. - Опять что-нибудь задумал?

В отличие от вчерашнего дня этот контрактник сейчас показался мне довольно толковым и сообразительным малым. Может быть эту свою придурковатость он специально напускает на себя… ведь известно же, кому живется легче.

- Да что вы, товарищ старшнант?! - простовато ответил он. - В хозяйстве всё пригодится… Я им магазины обмотаю… Хочу три штуки сразу.

В душе я даже порадовался тому, что свой сверхмагазин-пятёрку храню в закрытом ящике под своей кроватью… И его почти никто ещё не видел… Контрактник Яковлев, судя по всему, тоже был в неведении о последних тенденциях в магазиностроении.

- Ну-ну… - ухмыльнулся я. - Смотри у меня!.

Всё-таки автоматные рожки не так уж и опасны… Даже в тройном количестве… Как говорится… Чем бы контрактник не тешился, лишь бы не занимался самоудовлетворением с взрывчатыми веществами… А сержант Яковлев - тем более.

Поэтому я и строго-настрого предупреждал уже попавшегося с поличным контрабаса… Поскольку от него уже можно было ожидать всего… Творческого потенциала в нём ещё было ого-го!… И это чувствовалось даже по его ответу на моё суровое предостережение.

- Так точно! Товарищ старший лейтенант! - браво чеканил Яковлев каждое слово, преданно глядя на меня. - Такого больше не повторится!

- "Твои бы слова… Да тебе бы в уши!"- промелькнула ироничная мыслишка и тут же пропала.

Я вздохнул в тайной надежде на то, что "такого больше не повторится"… И вышел за калитку ружпарка… Важных дел у меня ещё было невпроворот.

Затем я окликнул из палатки Бычкова и прошел вместе с ним в канцелярию, где и достал из своей сумки четыре резиновых наглазника.

- Вот! Вручишь их снайперам, чтобы сняли старую "порнографию" и закрепили на прицелы эти наглазники…- говорил я сержанту. - И чтобы их скотчем примотали для надёжности!

Увы… Но снайперские винтовки Драгунова и даже Винторезы первой группы страдали одним общим недостатком - отсутствием резиновых наглазников именно того типа, который подходил к оптическим прицелам ПСО. "Родные" наглазники уже давным-давно разорвались и окончательно пришли в негодность… Ведь служба-то не из лёгких!… И теперь вместо положенных длинных наглазников на прицелах "красовались" куцые резинки от гранатометных прицелов ПГО-17 или же пузатые от ночных приборов ПН-58.

Однако теперь картина должна была измениться в лучшую сторону.

- А где вы их столько набрали? - с интересом спросил сержант, внимательно рассматривая новенькие наглазники. - Они же все нулёвые! Это в ЗИПах есть? Или ещё где?

- Купил! - с довольной усмешкой заявил я. - В магазине "Охотник"! Там теперь много чего продаётся.

Но мне, как показалось, не очень-то и поверили.

- И наглазники от снайперских винтовок Драгунова? Или Винтореза? - искренне поражался контрактник. - От боевого оружия?

Он видимо ещё не бывал в современных охотничьих магазинах… Где под маркой скорострельных карабинов реализовывались умиротворенные варианты автомата Калашникова… Со слегка видоизмененным патроном… Да рожком в три раза меньше… По вместимости боезарядов.

И данные наглазники преспокойненько лежали под стеклом прилавка… А на ценнике была написана только сумма… И никакого другого обозначения.

- От какого именно я не знаю! - проворчал я. - Но к нашим прицелам подходит идеально! Я уже проверял их в Ростове. Один к одному! Всё! Давай-ка побыстрее! Смотри, про скотч не забудь! Приду и проверю лично!

Я быстренько спровадил своего командира отделения из вагончика… Чтобы он не терял время, а поскорее занялся важным делом… Через пятнадцать минут я заглянул в палатку… Мое приказание почти было выполнено. Все резиновые наглазники уже находились на своих прицелах… И сейчас скотчем обматывали самый крайний… То есть четвертый по счёту.

Это меня успокоило… Ведь "оружие любит заботу и ласку, чистоту и смазку"… А снайперские винтовки особенно.

Через полчаса я вновь вернулся в палатку, но уже с другими "подарочками". Теперь у меня в руках находилось несколько ночных прицелов самого элементарного типа. Вернее, это были металлические насадки с кружочком светло-желтого фосфора… Одно такое приспособление закреплялось на открытом механическом прицеле автомата, а другое, поменьше - на самой мушке.

- Тоже магазин "Охотник", товарищ старшнант? - спросил Бычков, наблюдая за моими стараниями.

В этот момент я с большим усилием пытался закрепить соответствующую насадку на прицельную планку… И поэтому любопытство сержанта мне показалось не очень-то и уместным.

- Пошути тут у меня! - строго осадил я военного зеваку. - Это я выменял у чучковских прапоров… На бутылку бренди… "Слынчев брег".

Насадка прочно заняла своё законное место и теперь можно было заняться мушкой… Здесь было чуть полегче.

- Неплохие аппетиты у прапоров! - невозмутимо произнес мой командир отделения. Бренди любят.

- А в ихнем "Военторге" больше ничего и не было! - ответил я, поднимая автомат. - Вот и пришлось брать то, что есть.

Обе насадки находились в боевом положении… Теперь фосфорные кружочки располагались один над другим и в ночной мгле стрелку достаточно было подвести эту своеобразную "восьмёрку" под цель… И нажать на курок… Я ещё раз проверил надёжность креплений… Всё было нормально.

- Вот тебе ещё четыре комплекта!… - я протянул прицелы контрактнику. - Закрепишь их на автоматах… Хотя… Пошли… Выбирать.

Мы осмотрели оружие группы и убедились в том, что эти ночные насадки можно установить лишь на автоматах АКС-74… Да и то… Кроме тех стволов, где уже имелся с левого бока "наплыв" для крепления электронных ночных прицелов… Здесь городить огород было излишним… А вот на автоматах АКМС калибра 7,62 миллиметра прицельные планки были другого типа, предназначенные для бесшумной стрельбы… Поэтому моё новшество для них тоже не годилось.

- Закрепи вот на этих АКСах… - с легкой досадой приказал я Бычкову. - Жалко, что на автоматы с ПБСами их нельзя установить… А то на них ни ночные прицелы не закрепишь, ни эти насадки… Ведь ночью очень бы пригодились эти фосфорные штучки-дрючки.

- А разве на АКМСах не бывают крепления для ночных прицелов? - спросил контрактник. - Должны же быть… По идее.

Он ещё не знал, что в нашей спецразведке столько всякой всячины.

- Я эти приспособления видел даже на АКМе с деревянным прикладом! - рассмеялся я. - В Афгане… И АКМСы в нашей роте были… Со складывающимися прикладами и креплениями для ночных прицелов… Мы на них для прикола иногда всего навешивали: магазин-улитку, подствольный гранатомет, ПеБеэС и ночной прицел НСПУ… Такая бандура получалась! Страшно сказать.

- А стреляли из неё? - поинтересовался командир отделения, берясь за первый ствол, предназначенный для закрепления на нём фосфорисцирующей насадки.

- Нет! - ответил я. - Очень тяжелая была… Никто не хотел на стрельбище её тащить… Пофотографироваться - это ещё можно… А вот нести… Пешком же ходили… Три километра туда и обратно.

Сержант Бычков уже всерьёз занялся оружием и светоизлучающими насадками… Я постоял немного рядом, наблюдая за его кропотливой работой… Затем, когда один ствол оказался готов к стрельбе в ночных условиях, мы подозвали к себе обладателей этих автоматов. Вкратце я объяснил бойцам принцип работы данных насадок: как подзаряжать фосфор, как приводить эти прицелы в боевое положение, как следует прицеливаться, как убирать их в походное положение, как оберегать их от масла и других агрессивных жидкостей.

- Ну и ножичком нельзя ковыряться! - завершил я теоретическую часть. - Фосфор раскрошится - обратно уже не вставите! А на ближайших стрельбах потренируетесь… Ничего страшно непонятного тут нет! Всё очень просто.

Солдаты остались вместе с Бычковым. А я вышел из палатки… И направился было обратно в вагончик.

А командир первой роты всё ходил кругами и никак не мог налюбоваться своей каптеркой. Младший сержант Русин с напарником-бандюком уже заканчивали крыть шифером крышу и их капитальное строение приобретало более-менее законченный вид… Внутри каптерки в квадратной яме копошился наказанный Иванычем уже присмиревший строптивец-вольнодумец, старательно сооружая для нужд роты подвальное помещение.

- Надо дверь сюда найти. Доски и уголки на стеллажи. - размышлял вслух ротный, по-хозяйски оглядывая свое достижение. - И на погреб доски нужны… И перекрытие.

- Трубу надо бы найти. - напомнил ему я. - Козла электрического соорудить.

Я привез с собой две новенькие нихромовые спирали, которые были способны обогревать наш вагончик за счет поглощаемой электрической энергии и выделяемой тепловой… Осталось только раздобыть где-нибудь огнеупорную основу.

Командир роты обещал подумать… Это конечно не "каптёрочка дорогая", а всего-навсего козёл… Но зато электрифицированный… И вовсю пышущий жаром.

По дороге в штаб меня кто-то окликнул… Я обернулся.

- Товарищ старший лейтенант! - вновь послышался голос. - Разрешите обратиться?

В десятке метров от меня стояло четверо губарей, одетых не в обычные камуфлированные бушлаты, а в солдатские шинели. Комбат установил такую форму для арестованных по той простой причине, что за одни сутки пребывания в земляной тюрьме, не говоря уж о самых грязных работах, обычная форма пачкалась хуже некуда. А старых шинелей было не жаль.

И вот сейчас ко мне шел солдат в такой вот замызганной длиннополой одежде, что она по своему цвету ничем не отличалась от грязи под ногами. Я никогда не встречался с этим незнакомцем и удивленно смотрел на его приближение. Лицо человека было тоже покрыто землистым слоем… А глаза тусклые-тусклые… Но что-то знакомое в них уже проглядывалось.

- Кто это? - спросил я громко.

Солдат уже подошел ко мне и остановился в метре, прижав руки по швам. От моего вопроса он как-то странно съежился и внутренне сник… Голос прозвучал еле слышно.

- Рядовой Королев.

Честно говоря, я был поражен той переменой, которая произошла с моим подчиненным. Его просто невозможно оказалось узнать! От прежнего солдата осталась только его фамилия.

- Что с тобой, Королев? - спросил я дрогнувшим от жалости тоном.

- Товарищ старший лейтенант! - обратился он и сглотнул кадыком. - Заберите меня с гауптвахты… Пожалуйста.

- А сколько ты отсидел?

Я интересовался этим уже не для того, чтобы подсчитать сколько же ему осталось до конца срока… А скорей для определения количества дней, которые он промучился в этой яме.

- Четверо суток. - ответил безжизненным голосом дембель.

- Хорошо! - почти сразу решил я, но не удержался от воспитательной практики. - А ты понял, за что тебя я наказал?

- Так точно! Понял… - подтвердил Королев.

Хотя в его положении можно было согласиться с чем угодно… Лишь бы выйти на свободу… Но разъяснить следовало всё!.

- Ты тогда очень плохо поступил. - жестко сказал я. - Я по национальности татарин… Но у меня ни один солдат не погиб и даже не был ранен. И в Чечню я попал только потому, что об этом попросили мои солдаты.

Я не собирался стыдить и совестить Королева, а просто говорил правду. Ведь тогда я собирался увольняться из армии, но дембеля из моей бывшей группы упросили меня поехать с ними на эту войну в качестве командира… Их командира… И в мае-июне все они разъехались по домам.

- Я всё понял! - почти прошептал солдат Королев. - Я так больше не буду.

- Хорошо. - произнес я. - Как только я увижу ротного, то сразу попрошу его забрать тебя с губы… Иди.

- Спасибо! - обрадовался дембель, развернулся и пошел к своим товарищам по военному несчастью.

Я какое-то время смотрел вслед перевоспитавшемуся нарушителю воинской дисциплины и армейской субординации. На его сгорбленную спину и шаркающую походку… Затем я отправился дальше.

Да… У меня имелись сейчас какие-то угрызения совести, но весьма небольшие. Ведь мы находились не просто в армии, а на самой настоящей войне… И я просто должен был поступить именно так, как я поступил с распоясавшимся дембелем Королевым. Эти четверо суток гауптвахты явно пошли на пользу… И не только для него лично, но и для остальных дембелей. Ибо такую националистическую крамолу следовало выжигать каленым железом, а потом еще и полить серной кислотой.

Если бы я тогда "проглотил" это оскорбительное хамство Королева и сделал вид что ничего особенного не произошло, то ломанный грош была моя цена как командира разведгруппы… Тогда я даже не имел бы никакого морального права командовать своей группой, а всего навсего отбывал бы номер… До поры до времени.

Ведь в случае боевой ситуации они запросто могли наплевать на мои приказы и целая разведгруппа превратилась бы из управляемого и слаженного подразделения в бестолковое стадо баранов… И потери тогда могли быть очень ощутимыми.

- "И плакать потом пьяными слезами в стакан?! И громко проклинать коварных боевиков?! Ну не смогла я, не смогла… Как в анекдоте… Так что ли? Нетушки! Вот хрен вам! На войне без строгого подчинения не выжить…"

Конечно мне с этим Королевым в бой уже почти не идти… Да и с другими дембелями тоже… Но солдатская почта разносит любые новости очень быстро, причем вплоть до каждого уха… И мои молодые бойцы об этом безнаказанном хамстве всё равно бы узнали… И потом… В глубине души не доверяли бы своему так сказать командиру… Который совершенно другой национальности.

Ведь "растрезвонил" же кто-то о моём явном нежелании драться с тем ВеВешным старлеем у переговорного пункта… И дембеля восприняли это как мою трусость… Поэтому так и осмелели через несколько дней… И отправились прямиком к комбату, чтобы найти у него управу на мою персону.

- "Нда-а… Моя промашка вышла мне же боком… А что я тогда мог поделать?… Бодаться с этим замполитом?… А потом уже и с его дружками?… И затем разбираться со всякими дознавателями да следователями… Комбат же предупреждал меня на инструктаже, чтобы не заезжали на междугородку! А я его проигнорировал… Вот и получил моральный удар по своему же авторитету!… Если б узнал Сухов, то он бы меня насквозь заклевал… От макушки и до подбородка… И что за блядская система?!…"

Так я думал по дороге в штаб… А потом на пути в офицерскую столовую и уже во время обеда. Там же я увидал Пуданова.

Он вначале отказался забирать Королева, мотивируя это обязательной необходимостью отбытия им всего шестисуточного срока. Но после моих правдивых доводов он тоже сжалился и подобрел.

- Ладно. Будь по твоему. - проворчал он, придвигая себе второе блюдо. - Но если что… То я ему еще больше добавлю.

Благодушное после хорошего обеда настроение командира роты спасло Короля… Мы спустились вниз… То есть из офицерской столовой на землю… Переговорили с начальником караула и всё-таки вызволили из подземелья на свет рядового Королева. При его появлении Иваныч тоже оказался в состоянии морального потрясения… Но очень быстро пришел в обычное своё расположение духа. Приподнятое и бодрое.

- Идешь сначала в роту за своими вещами, а потом сразу в баню! - приказывал он освобожденному бойцу. - Сначала отмываешься полностью и только потом одеваешься в чистое.

- Мой камуфляж и бельё надо постирать… - сообщил ему Королев. - Я же в нём сейчас.

Под замызганной шинелью оказалось его повседневное обмундирование… Но уже неопределенно-землистого цвета… Без каких-либо камуфлированных пятен.

- Ну, молодец! - слегка рассердился командир. Ты старую горку не мог одеть? Чем ты думал, когда на губу шел? Тут тебе курорт что ли? Ох,ё-пе-ре-се-тэ… Найди сейчас подменку какую-нибудь… Камуфляж постирай, а чистое белье я тебе в роте дам. Иди!

Королев быстрым шагом направился в родное подразделение, но по задворкам, да по огородам… То есть позади палаток, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания военной общественности. Вернее, к своему не вполне благополучному виду. Мы же пошли напрямую.

- Глянь! Ждут нас… - рассмеялся ротный. - Двое с носилками… И один с лопатой.

А нас… И в самом-то деле… Уже ждали… Трое дорожных строителей во главе с Мирошником. Опершись на лопаты и перегородив подходы к трассе носилками, они всяческими способами отгоняли всех желающих пройтись по новой дороге от самого её начала и до самого конца. Как оказалось, они ждали именно нас.

- Товарищ майор! Разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту?

Получив разрешение командира роты, главный строитель Мирошник смотрел на меня спокойно и говорил уверенно.

- Ваше приказание выполнено, товарищ старшнант! Принимайте объект, пожалуйста! Всё готово!

Действительно!… Строительство новой дороги было завершено и она очень радовала наши взоры, начинаясь от места построения первой роты на разводе и оканчиваясь на левом краю передней линейки палаток… Слева и справа лежало всё то же грязное болото… Но при таком контрасте творение рук Мирошника и его сотоварищей выигрывало еще больше очков.

- Молодцы! Красота, да и только! - искренне радуясь, похвалил я солдат. - Товарищ майор! Ходатайствую перед вами о снятии с них по одному "крестику"… За отлично выполненную работу!

Дорожные строители и не ожидали такой чрезмерно-поощрительной реакции командира группы… Дембеля немного растерялись и теперь молча смотрели на Пуданова. А он продолжал глядеть на достижение первой роты… Ведь батальонному командованию тоже понравится такая "инициатива снизу".

- А может у них нет "крестиков"? - не отрываясь от приятного зрелища, сказал ротный.

- Есть! Есть! - в два голоса ответили бойцы.

Как раз в этом я и не сомневался… При их дембельском первоначальном пофигизме, да при нашем командирском педантизме… Практически напротив каждой фамилии в блокноте стояло по несколько штрафных отметок.

- Хорошо! Зачеркиваю… смотрите!.

ко всеобщей радости командир достал свою "черную тетрадь" и на глазах дембелей аннулировал по одному взысканию… мелочь вроде бы, а всё-таки приятно.

- А где красная ленточка? - поинтересовался Иваныч. - Надо же открыть движение как положено.

Его замечание казалось очень уместным, но с алой шелковой полоской вышла досадная заминка… Достать её было просто негде… Но военная атрибутика внесла свои коррективы в церемониальные традиции.

- А мы сейчас красные ракеты запустим! - предложил обладатель бакенбардов. - Разрешите сбегать? Я быстро.

- Да ладно! - добродушно проворчал командир роты. - И так обойдемся.

Мы сделали около десятка шагов по новому маршруту и остановились… Конечно приятная вещь - тщеславие… Но привыкать к ней не следовало… А ещё лучше - отдать должное справедливости.

- Мирошник! - обернулся я к солдатам. Идите вы первые.

Меня поддержал Иваныч:

- Вы строили эту дорогу… Значит вам и нужно идти самыми первыми по ней.

Обращения командиров застали бойцов врасплох и они опять пару-другую секунд не знали что сказать.

- Мы же с лопатами… И носилки.

Но социальная правда и морально-нравственные устои нашей жизни лишь дополняются такими мелочами… Как я считаю.

- Ничего страшного! Лопаты - на пле-ЧО! А носилки - в руки… Это же ваш рабочий инструмент! Его нечего стесняться! Давай-давай… Вперед!

Мирошник уже вскинул по-боевому две лопаты, а его коллеги все еще примерялись к носилкам. Потом со смехом взяли их за две рукоятки и понесли "инструмент" сбоку.

- Пошли проверять дальше! - протяжно сказал Пуданов. - поспать бы… Но работа есть работа.

А её было немало… Как для нас, так и для подчиненных. В роте с самого утра вовсю кипела всеобщая трудовая деятельность… Старослужащие и контрактники проверяли свою палатку на наличие бесхозных боеприпасов и взрывоопасного инженерного имущества. Всё найденное относилось ими к ружпарку, где оно должно было пройти процесс сортировки. Несколько человек из прежнего состава роты разбирали пепелище командирской палатки, выбрасывая непригодный хлам и складируя пусть обгоревшее, но не деформировавшееся железо. На особом учете были стальные и якобы титановые пластины бронежилетов. Керамические пластины тоже выдержали сверхвысокие температуры военного пожара, но некоторые все же имели заметные повреждения от взорвавшихся гранат.

Сержант Бычков по-прежнему руководил молодым пополнением, которое тоже не осталось без командирского внимания. После чистки оружия десять бойцов стали наводить порядок во второй палатке, в которой никто не проживал. Трое солдат энергично завершали рытьё сливной ямы, наполовину выкопанной Королем… А еще трое под личным контролем Бычкова небезуспешно сооружали умывальник. На деревянный каркас сначала установили, а затем и закрепили шурупами белую металлическую раковину. Основание конструкции уже обшили кусками фанеры, а к одиноко торчащему сосновому брусу сейчас приколачивали крепление для самого рукомойника.

- Сойдет для военной обстановки! - произнес я, когда умывальник оказался в сборе. - Снизу шланг.

- Уже провели в угол палатки! - перебил Бычков. - А второй конец уже в яму кинули. И Сам шланг в канавке уложен… Уже засыпали.

- класс! - одобрительно воскликнул я. - И в снег, и в дождь мы будем как белые люди умываться… Надо бы какую-нибудь ёмкость для воды найти. Чтобы не бегать по десять раз.

- Это на дачах надо поискать… - призадумался сержант. - Здесь нет ничего подходящего.

Командир первой группы "обещал подумать".

Затем умывальник был установлен в углу палатки и нам теперь осталось дождаться окончания земляных работ… На уточняющий вопрос Бычкова от чернорабочих последовал ответ, что "еще немного, еще чуть-чуть".

Чтобы не терять даром время, мы пошли осматривать результаты трудов во второй палатке. Всё её содержимое сначала было полностью вынесено наружу, а пол из трофейных древесно-стружечных плит уже оказался начисто подметен. Сейчас же в правом углу в аккуратные стопки укладывались компактно сложенные "раскладушки". Эти легкие военные кровати имели убирающиеся под сетку ножки да невысокий подголовник и предназначались для расквартирования войск в полевых условиях. А поскольку мы в данный момент обладали лишь полевыми условиями, а личный состав второй группы практически отсутствовал, то эти лишние кровати по приказу ротного складировались до лучших времен… То же самое относилось к матрасам и подушкам. Военные же одеяла уже оказались временно экспроприированы дембелями и контрактниками… В третьей палатке по ночам иногда затухали обе печки: то из-за уснувших дневальных на столь боевом посту, то из-за нехватки дров, то из-за обычной лени заставить первых своевременно заготовить второе… Поэтому вторые и третьи одеяла пользовались повышенным спросом у старичков и контрабасов.

- А вот с этим что делать? - спросил Филатов, показывая на большой ворох белой когда-то материи. - Может на тряпки для чистки оружия сгодится?.

- Погоди-ка.

Я взялся за один угол плотной ткани и попросил Бычкова растянуть в несколько сторон это "добро". Ведь в военной практике каждое имущество имеет свое предназначение… Как первоначальное, для чего оно и создавалось, так и второстепенное… Которое обуславливается армейскими нуждами, приказами командиров, солдатской смекалкой, но чаще всего обычным незнанием предмета военного искусства и элементарной ленью отдельных служивых.

К моей большой радости я констатировал наличие у меня некоторых познаний в области военно-пошивочных изделий, поскольку нам удалось точно определить первоначальное предназначение этого белого полотнища… Неизвестной находкой оказался "отбеливатель"… Пусть изорванный в некоторых местах да заляпанный отпечатками сапог… Но это был точно он… Отбеливатель… Данный экземпляр своими размерами, конфигурацией и технологическими отверстиями точно соответствовал нашей большой палатке, в которой проживала первая группа. То есть он являлся своеобразной подкладкой для палатки и предназначался для создания в ней необходимых условий санитарной гигиены да армейской чистоты… Но более всего этот белый материал создавал атмосферу пусть казенно-убогого, но хоть какого-то уюта в солдатском жилище… И кроме того, при низких температурах снаружи эта дополнительная тканевая прослойка помогала сохранять тепло… А это тоже было немаловажным фактором… А также для быстрого принятия мной решения:

- Сворачиваем дружно и без лишнего шума относим в нашу палатку! Вперед!

Через час напряженной работы… Возни с вытаскиваемыми и вновь устанавливаемыми кольями да распорками, барахтания под безразмерными белыми складками, напряженного протягивания ткани между брезентом палатки и имеющимися деревянными стенками… Всё было успешно завершено.

Теперь наша первая палатка снаружи осталась такой же тусклой и зеленой, но зато изнутри она практически сияла белизной… Правда от бокового окошка к отверстию для трубы отпечатались чьи-то следы… Как будто военный Фантомас снаружи влез к нам в окошко, прошелся вниз головой по потолку палатки и вылез уже на крышу через дымоходный проём… Но это казалось всего лишь досадной и забавной ерундой.

- Найдём белую краску и закрасим! - рассмеялся Бычков, отряхивая пыльную форму. - А ротный что скажет?

Я его понял прекрасно. Ведь этот отбеливатель был со второй палатки, тогда как у нас такового не имелось и в помине… Но сейчас не было ни командира второй группы, ни самой группы… Так что мы поступили правильно.

- Я думаю, что он сильно ругаться не будет. - предположил я. - пойду скажу ему… Уже можно.

Хоть я и поставил перед командиром роты уже свершившийся факт, но он действительно почти не возражал.

- Пусть отбеливатель на вашей палатке будет… пока во второй никого нет… а потом всё видно будет… Может вы им вернете… Может со склада на них получим.

Его военная мысль вызвала у меня некоторые соображения.

- Если со склада будут выдавать новенький отбеливатель, то мы этот вернем! - моментально отреагировал я. - Мы его сохранили… Так сказать уберегли от порчи и полного уничтожения… Значит мы имеем моральное право.

Но Пуданов повторил упрямо:

- А там видно будет.

Я тоже продолжил борьбу за пока еще несуществующие земные блага:

- Саня! Ты пойди и посмотри в каком он сейчас состоянии! Рваный и грязный… Если бы не мы, то его окончательно пустили на тряпки для чистки оружия или обслуживания техники в автопарке… Ты совесть-то имей!

- Она у меня и так уже есть! Мы сейчас делим шкуру неубитого медведя! - заявил мне обладатель столь ценного человеческого качества, проснувшегося в нем внезапно и очень вовремя. - Там видно будет.

- Ну, ладно! - сказал я. - Но по правде говоря… ведь всё должно быть по-людски.

На этом человек с совестью и любитель людской правды заключили мировую… А там действительно всё видно будет… кто относится по-людски, а кто по совести.

Я отправился дальше… Проверять завершение работ и достигнутые результаты… Умывальник уже функционировал и мыльная водичка тонким ручейком стекала на дно сливной ямы. Отбеливатель был окончательно подвязан шнурочками в положенных местах, рваные прорехи прочно заштопаны, а нижние края подравнены в необходимых пределах. Вторая палатка демонстрировала несколько стопок раскладушек и матрасов, увенчанных рядами подушек, а также ровный пол и приятное пустое пространство. От пепелища остался лишь черный прямоугольник со сложенными в дальнем углу буржуйками, печными трубами с коленами, да большими армейскими термосами. Под навесом ружпарка в открытых ящиках возвышались боеприпасы разного калибра. Часть снаряженных пулеметных лент лежала грудами на полу… Не хватало тары… Слишком уж много было в роте боеприпасов… Слишком.

Самый толковый вроде бы солдат принес мне для демонстрации итоги своего кропотливого труда. Ему было поручено подготовить мишени для предстоящих стрельб. По причине всеобщего дефицита подходящих материалов требования выдвигались самые минимальные. Мишени должны быть грудные и делать их можно из чего угодно. Лишь бы они оказались достаточно прочными и темного цвета.

Но видимо я сильно недооценил солдатскую фантазию.

- Что, брат?!… - озадаченно произнес я, плавно переходя на ироничный тон. - Глаза не видят, но руки делают?!

В последнее время по телевидению усиленно рекламировали электротехническую продукцию заводов Всероссийского Общества Слепых… Мрачно-трагический и одновременно торжествующий голос диктора перечислял всевозможные розетки, выключатели и другие детали, убедительно подчеркивая напоследок их высокое качество и отличный дизайн… И завершающая фраза была просто великолепной… И каждый раз она звучала с разными нотками… То с высоким гражданским пафосом… То с заупокойно-гробовыми настроениями… То с коммерческой лукавостью… Как диктор добивался такого совершенства мы так и не могли понять… Но его слова… "Глаза - не видят… Но руки делают…"

В общем… Было над чем подумать… И посмеяться… В командирской палатке третьей роты.

И именно этот рекламный слоган в первую очередь пришел мне на ум, когда молодой боец принес мне творение своих рук… Правда мои интонации оказались ближе к иронии и сарказму.

В качестве исходного материала солдат использовал куски рубероида, как выяснилось, выброшенного кем-то за ненадобностью. На этот первый тревожный признак я поначалу даже не обратил внимания. Мало ли чего сейчас валяется в близлежащей округе? Лишь бы не взрывалось… а тут всё вроде бы нормалёк!… Мишени лежали на вид добротные и в радующей взор внушительной по толщине кипе… Действительно всё было хорошо… пока я не взялся за верхний экземпляр.

Мои пальцы держали верхний правый уголок и я усиленно пытался понять те метаморфозы, произошедшие с висящей мишенью. Бесформенные куски рубероида и зияющие дыры… Всё это "чудо" держалось за счет небольших стыков, готовых окончательно разорваться в любую минуту.

- Это что такое? - Я перевел взгляд на достойнейшего последователя стиля Пабло Пикассо.

Тот со свойственной всем художникам стеснительностью, скромностью и подкупающим прямодушием ответил честно и правдиво:

- Это мишень!

Я присел и положил эту солдатскую абстракцию на землю. Боец мигом состыковал все куски и передо мной лежал опять прямоугольный кусок рубероида. В форме мишени… Что ж!… Каждый по своему представляет наш разнообразный мир!.

Но это ещё были цветочки! Первый и самый верхний образец оказался разумеется самым лучшим… Остальные так сказать мишени в подвешенном состоянии то вытягивались елочными гирляндами, вырезанными пьяным психопатом… То лохматились уродливой гроздью ошметков… То попросту рассыпались.

А солдатик оказался настоящим кудесником… Он принимал из моих изумленных рук свои бесценные творенья и через несколько секунд на земле вновь возникали грудные мишени.

- Да-а… Эмиль Кио загремел-таки в армию.

Я посмотрел на нестройный ряд "шедевров" и прекратил цирковое представление, пока нас не засмеяли дембеля, контрактники, весь батальон, а потом и сбежавшиеся со всех гор боевики… Ведь пока наши солдаты и офицеры будут валяться от смеха, гордые чечены могут не понять юмора и оскорбиться за такой вот "образ врага".

- Хватит! - сказал я бойцу. Ты не мог найти что-нибудь другое? Мешки бумажные… Или листы железа… Ну, хотя бы камеры резиновые.

- Нет. - печально вздохнул боец. - Ничего нету.

Я понимал его грусть. Он всё-таки старался… И искренне надеялся на то, что эти мишени непременно будут держаться на фанерных щитах, какие он видел на бригадном полигоне… Где гвоздичком, где кнопочкой, где щепочкой… Но этот рубероид можно же закрепить… Однако на местном стрельбище имеется лишь отвесная стена, на которой и размещаются мишени.

- Хорошо… - Я наконец-то нашел метод как имеющийся абстракционизм усовершенствовать и превратить в модернизм. - вон там есть банка со старой краской. Видишь? Иди и посмотри!

Солдат всё-таки нашел в куче барахла у ружпарка трехлитровую банку и притащил её в "студию".

- Шомполом расковыряешь верхний застывший слой. - я осторожно надавил на него пальцем. - Видишь? Прогибается… Значит там внизу есть черная краска… Выкладываешь одну мишень, смазываешь её толстым слоем краски и накладываешь на неё вторую мишень. Понял? Смотри, чтобы все куски были подогнаны… И прижимаешь плотно их друг к дружке… Убираешь в сторонку и приступаешь к следующей паре… понятно? Ну, давай… вперед.

Молодой солдат вник в мое рационализаторское предложение и принялся за дело. Конечно количество мишеней сократится наполовину, а может и больше… Но зато полученные экземпляры будут обладать повышенной стойкостью.

- "И ведь богата земля наша!… Умельцами да мастерами…" - подумал я, беззлобно посмеиваясь и оглянувшись уже издалека на фигурку военного рукодельника.

Восемь лет назад мне тоже пришлось побывать в его шкурке… И фокусов тогда тоже хватало.

Вновь "порадовал" нас сержант Яковлев… Бедолаге явно не повезло в этом месяце и он заступил на так называемую "орбиту"… Это когда нарушитель через день заступает в наряд по роте… Хотя я знал "орбиты" гораздо круче: в Чирчикском учебном полку и в Афгане. Тогда провинившегося солдата наказывали жестче… Заступив в наряд в шесть часов вечера, он почти сутки вкалывает дневальным, но ровно за четыре часа до смены его снимают с наряда. И эти же четыре часа предоставляют ему для подготовки к заступлению в уже новый наряд. Причем за эти несколько часов он должен подготовить обмундирование, подшить свежий воротничок и немного поспать… Его товарищи по старому наряду уже сменяются, а штрафник с красными от недосыпа глазами заступает в новый наряд и сменяет своих же коллег… Через трое суток такой бесконечной круговерти солдат представляет собой настоящего зомби: спит на ходу, плохо соображает, еле-еле ходит и валится с ног от сильной усталости… Это я знал по своему личному опыту… Но были и такие богатыри, которые выдерживали и пять суток беспрерывной "орбиты"… А тут… Одно баловство, а не "орбита"… Тем более контрактником да дежурным по роте… И притом через день!.

Но для Яковлева такое смехотворное наказание казалось сущим адом… Уже почти все контрактники батальона знали про то, какие в первой роте злые, то есть строгие командиры, сколько нарядов он уже оттащил и сколько ещё осталось, из-за чего его незаслуженно наказали, а также непременные отзывы сержанта о истинной натуре солдата Максимки… Которого приставили к нему для совместного несения службы в одном и том же наряде по роте!

- Да я его уже видеть не могу! Он мне по ночам снится! - доносились со стороны столовой крики сержанта.

Но после предупреждения о недопустимости разглашения военных тайн первой роты контрактник стал более сдержанным на словесную передачу информации.

А сегодня… Вечером.

Сдав новому дежурному по роте оружие и ключи от ружпарка, Яковлев пришел с ним на доклад командиру роты о сдаче и приемке наряда. Все вроде бы сходилось и Пуданов лишних вопросов не задавал… Затем новый дежурный был отпущен выполнять свои обязанности, а контрактника ротный подзадержал для перепроверки автоматов по номерам. Кое как но эта работа была завершена.

- Ну, ладно. Иди! - сказал Пуданов, не поднимая головы от рабочей тетради.

Сержант Яковлев мысленно переварил разрешение командира, в замедленном темпе встал с табурета и направился к выходу. Вдруг он остановился в двух метрах от двери и стал заправлять свое обмундирование… Обычно это делают перед тем как войти, а тут… Я молча ткнул Иваныча в бок, показал подбородком на контрабаса и мы стали двумя зрителями театра одного актера.

А сержант уже приложил два пальца ко лбу, чтобы отмерить положенное расстояние от своих густых бровей до среза шапки. Затем он вздохнул и словно на автопилоте пошел к выходу. Лицо его казалось суровым и сосредоточенным. Подойдя вплотную к двери, он громко постучал в неё костяшками пальцев… А мы сидели и даже боялись пошевелиться, чтобы не испортить такой эпизод.

Выждав три-четыре секунды, сержант приоткрыл дверь и просунул свою голову в образовавшуюся щель. Послышался его серьезный голос.

- Товарищ майор! Разрешите войти? Сержант.

Тут он вроде бы понял, что сотворил нечто несуразное… Но командир роты уже отдал ему разрешение.

- Давай-давай, Яковлев!

Фигура контрактника, высунувшая голову наружу, некоторое время оставалось неподвижной… Видимо он напряженно думал… Но в вагончике уже раздавался истеричный смех… Я упал на кровать, давясь от хохота… Иваныч уронил свою голову на столешницу и тоже не мог остановиться… Всё-таки такой интермедии нам раньше не доводилось наблюдать.

И мы даже не заметили того, как смылся контрактник.

Через пять минут, когда в вагончике наступила устойчивая тишина, в дверь снаружи постучали… Я опять узнал этот характерный стук и вновь зашелся смехом. Пуданов трясущимися руками вновь вытер выступившие слезы и разрешил войти… естественно… На пороге появился сержант контрактной службы Яковлев… Он очень так невозмутимо вошел в вагончик и подождал наступления полной тишины с лицом главного государственного обвинителя.

Кое как… Но мы немного успокоились… И оказались готовы выслушать сержанта.

- Вот видите, товарищи офицеры?!… До чего же вы нас довели своим Уставом! - произнес он с явным укором.

Никто ему не ответил… Потому что не смогли… Опять.

- Разрешите идти? - спросил вдруг Яковлев.

Ну, действительно! Чего ему смотреть на двух хохочущих в истерике командиров! Но этот вопрос!… Второй "дубль" Великого Мастера военной сцены… Мы бы точно не выдержали.

Закрыв лицо левой рукой, я как смог, но помахал сержанту, чтобы тот уходил… Да побыстрее… слава Богу… Яковлев меня отлично понял… Он скрылся за дверью… И я не видел этого действа.

Постепенно мы пришли в свое обычное состояние.

- Да… - сказал Пуданов, шумно шмыгая носом. - И все же с такими контрактниками как-то легче служится… Хоть посмеяться можно от души… А то всё крики да ругань.

А ведь смех - это самое лучшее лекарство от ежедневной нервотрепки.

- "Спас-сибо… Доктор… Яковлев…"

С вечернего совещания Пуданов пришел в приподнятом настроении. Принёс с собой три новости: хорошую, плохую и что-то среднее.

- Командир батальона похвалил первую роту за построенную дорогу. Обещал как-то поощрить… Это было хорошее… плохое: завтра от нашей роты караул, а потом ещё один. А я заступаю дежурным по части.

- понятно… - вздохнул я.

- Ты сильно не расстраивайся! - рассмеялся ротный. - У нас же ещё Воропаев есть. Он завтра заступит, а потом и ты.

- Хоть это радует… - сказал я. - а что там ещё.

- Прибывает пополнение скоро… солдаты молодые. И в нашу роту офицеры… Точно ещё не известно, но вроде бы не один человек… Вжикова от нас забирают в штаб.

А вот это было уже сногсшибательной новостью… Пожалуй, самой лучшей за всё время!.

- Значит дадут одного командира группы… - обрадовавшись, начал прикидывать я. - И ещё кого-то? Кого только? Замполита или зампотеха? Уж лучше зампотеха… Технику надо подымать.

- Не знаю пока… - почему-то уклончиво произнес Пуданов. - Замполитом у нас вроде бы Вовк, но он не отдан еще приказом по части. Во второй роте он говорит, что он уже переведен.

- а у нас его почти не видно… - закончил вместо Иваныча я. - Ну, дадут людей, тогда и посмотрим… Хоть в наряды меньше ходить придётся.

- Это да!… Но ещё есть новость… - продолжал Пуданов. - Нам поручили потихоньку готовиться к выходу… готовить людей, оружие и имущество… Броню дает третья рота… На БМПешках поедем. Я тоже иду.

Это означало только одно… война не за горами… Там уже Грузия.

Война нас уже ждет в предгорьях.

В чеченских предгорьях.