Пробуждение моё было ужасным… Но очень своевременным и даже спасительным… Вообще-то разбудил меня странный и неприятно повторяющийся скрип военной раскладушки, на которой почивал командир роты… С большим трудом раскрыв глаза, я с некоторой даже радостью понял, что причины столь интригующих звуков значительно просты и вполне приличны. Это был Иваныч… Причем один-одинешенек… И находившийся уже в сидячем положении на своей кровати и с тапками на ногах… Не отрывая своего седалища от теплой постельки, он резко наклонялся вперёд, вытягивая как можно дальше то левую, то правую руку и усиленно стараясь поймать какой-то предмет под моей кроватью… Но его попытки были безуспешны.
Я сразу догадался в чем дело и тут же пошел на перехват… После некоторых усилий… И под жуткие стенания с противоположной стороны… Моя рука нащупала холодное стекло трехлитровой банки и осторожно потянула её туда куда и следовало.
- Дай! - чужим и хриплым голосом сказал Пуданов, наблюдая за моей победой, но продолжая оставаться на своих позициях.
- Щ-ща-ас.
Внутри меня тоже сидел кто-то незнакомый и до ужаса любящий холодный рассол… Отпив с десяток глотков, он успокоился и блаженно затих, а моя рука протянула банку страдальцу с соседней койки… Её встретили в уважительном наклоне и сразу обеими ладонями… Уровень мутноватого рассола, очень отчетливо заметный через стеклянное дно, быстро уменьшался прямо на глазах.
- Оставь! - каркающим тоном попросил Иваныча тот самый любитель рассола, который всё ещё находился внутри моего организма.
Пуданов что-то промычал сквозь булькающие звуки, но от банки оторвался лишь под самый конец, когда на его опухшую физиономию посыпались квёлые помидорины. Мне уже становилось легче с каждой минутой, но вид столь безжалостно опустошенной банки меня поверг в настоящее уныние.
- А лейтенанты? - спросил я уже узнаваемым голосом.
- А нечего им так долго спать… - философски промолвил командир роты и выудил одну помидорину. - На!
Я принял обеими руками банку… Вздохнул тяжело… И тоже стал вылавливать помидорку покрепче. Затем с наслаждением втянул в себя всё её содержимое.
- Хорошо! - похвалил меня находившийся внутри моего же организма незнакомец.
Командир первой роты, вспомнив о скоротечности времени, посмотрел на свои часы:
- Ого! Уже почти половина девятого.
Когда мы смогли полностью одеться и наспех заправить постели накинутыми одеялами, то выяснилось, что спит только лишь один лейтенант - Михаил, который со второго яруса. Винокурова не было видно нигде… Растолкав сонное тело младого товарища, мы отправились изучать мир… То есть сегодняшнюю вселенную.
В расположении роты было подозрительно тихо… И журчание у ограды автопарка казалось нам слишком уж громким! И до ужаса неприличным… Когда всё стихло, мы оглянулись по кругу и заправились. Ни ду-ши!… Значит, все наши подчиненные ушли на завтрак и наших помятых обличий лицезреть не смогут… Хоть это, но радовало… Однако в проходе между второй и третьей палатками мы нос к носу столкнулись с молодым бойцом из моей группы. При нем был штык-нож дневального по роте, а в руках наблюдались: котелок с кашей, два куска хлеба с приплюснутым между ними маслицем да кружка чая.
- Стой! - пробормотал я. - Ты куда несешь?
Спрашивал я почти машинально и уже пошел дальше, когда услышал растерянный ответ.
- Другу.
Такое объяснение меня вполне удовлетворило и я даже махнул рукой… Мол, иди себе дальше, мил человек.
- А-а… Неси… Другу.
На передней линейке меня совершенно заждался Пуданов. И я уже подошел к нему, но вдруг развернулся обратно.
- Ты куда? - послышался сзади голос Иваныча.
Ничего ему не отвечая… Чтобы не вспугнуть потенциальную добычу, я лишь поманил ротного рукой. Дневальный, по следу которого я и шел сейчас, уже повернул налево ко входу в третью палатку. Он уже барахтался среди многочисленных пологов, когда я подошел сзади. Пришлось немного подождать… Молодой боец уже проник в палатку и шел вперед по деревянному полу, когда мы с Иванычем бесшумно проскользнули вовнутрь… Тамбура… и Остановились перед крайним пологом.
- Ну, чего так долго? - услышали мы недовольный голос. - Никто не видел?
- Никто… - ответил дневальный, передавая котелок, хлеб и чай.
Его "другом" оказался старослужащий солдат по фамилии Гаврилович. Он остолбенело уставился расширенными от ужаса глазами сначала на Пуданова, а затем и на меня… Не выдержав такой напряженности, дембель даже застонал чуть слышно.
Застыл, как вкопанный, и дневальный, который был уверен в том, что мы пошли прочь от расположения роты.
- Гаврилович! Получаешь сразу два "крестика"! - будничным тоном произнес командир роты. - За приём пищи в неположенном месте и за неуставные отношения с молодым призывом… Ясно?
- Так точно! - с душераздирающим выражением произнес обленившийся дед.
Подошла и моя очередь раздавать заслуженные "поощрения".
- И тебе тоже… Два наряда по роте! - сказал я молодому бойцу. - Я вас предупреждал, чтобы не выполняли никаких "просьб" старослужащих. Это первый наряд. А второй - за то, что ты попытался меня обмануть. Понятно?
- Так точно! - растерянно произнес солдатик.
На этом мы с Иванычем посчитали необходимым покинуть третью палатку, поскольку ничего для нас нового и интересного больше не должно было произойти. Обескураженный результатами "дружеской помощи" молодой боец заступил охранять ружпарк, а угрюмый бирюк Гаврилович принялся глотать пищу вперемешку с обидой и злостью.
- Одно доброе дело уже получилось сотворить! Значит утро удалось… И тогда остальной день будет хорошим… - говорил я, констатируя уже свершившийся факт и заранее предполагая дальнейшее военное счастье.
Ротный ни о чём не думал, а только поторапливал меня и сам шел вперед семимильными шагами… Время поджимало.
В офицерской столовой мы вдоволь напились крепкого чая и почувствовали себя ещё лучше. А вот когда мы завернули за угол караульного помещения, то нашему изумленному взору открылась впечатляющая картина со стоящими в строю подразделениями, идущими к комбату командирами рот… Да и собственно сам подполковник Сухов… В упор разглядывающий майора Пуданова и старшего лейтенанта Зарипова.
- Что это значит? - свирепея и наливаясь кровью, вкрадчиво промурлыкал комбат.
Как и положено… Первым стал отвечать старший по воинскому званию… То есть майор Пуданов:
- Товарищ подполковник! Мы же завтра убываем на задание! И поэтому занимаемся подготовкой групп! Сейчас идем из роты связи - узнавали о заряженности батарей!
Этого объяснения оказалось достаточно. И мою персону не стали мучить излишними расспросами.
- А кто же командует ротой? - добрея и смягчаясь с каждой минутой, поинтересовался Сухов.
Однако Иваныч уже успел заметить среди шеренги командиров рот знакомую фигуру, а поэтому докладывал бодро и четко.
- Первой ротой командует временно исполняющий обязанности командира роты лейтенант Винокуров!
Подполковник Сухов недоверчиво повернулся к строю ротных командиров и в этот самый миг наш молодой коллега сделал шаг вперед, после чего звонко отчеканил.
- Лейтенант Винокуров!
Я в душе уже восхищался и даже громко аплодировал находчивости Александра, но старательно это скрывал… Как выяснилось позже, майор Пуданов испытывал точно такие же благодарные чувства, но в гораздо большем объеме… Ну, он же всё-таки старше меня по званию.
Наша участь была решена в положительную сторону, и грозовые тучи с громом да молниями пронеслись мимо нас.
Оказалось, что лейтенант Винокуров проснулся в шесть утра, выпроводил личный состав на оздоровительные упражнения, затем отвел проголодавшихся солдат на завтрак, после чего возглавил ротную колонну на разводе.
- Ну, я думал, что вы прямо туда подойдёте… - смущенно оправдывался он. - А вас всё нет и нет. Уже командиров рот вызвали к комбату, вот я и пошел… А тут вы вдвоем вываливаете из-за угла.
Но его никто и не думал упрекать… Более того… Кое-кто принялся расхваливать самого же себя.
- Всё получилось как и надо! - бодро разглагольствовал Иваныч. - Когда врешь начальству, самое главное… Это смотреть прямо в глаза, говорить спокойно и уверенно… И ни о чём не думать! Если запнешься, то пиши пропало.
- Ты чему молодежь учишь? - раздосадовано высказался я в его адрес. - Вот так и подготовишь себе достойную замену.
- Всё нормально! - рассмеялся Пуданов. - В нынешнее время хороший командир должен уметь находить выход из любой ситуации… То есть выкручиваться… а то будешь потом для начальства услужливым Иванушкой-дурачком… Сделай то, выполни сё, принеси хрен знает что.
- Нда… - грустно вздохнул я и стал обдумывать план действий на сегодняшний день.
Сначала мне следовало в окончательный раз проверить наличие оружия, оптики, радиостанций, а также их полную укомплектованность батареями и прочими расходными материалами: фланелевой ветошью на "стеклышки", запасными резиновыми наглазниками, масленками с оружейным маслом, пеналами для чистки… Затем нужно было проконтролировать наличие достаточного количества носимого боекомплекта в нагрудниках, а также дополнительные объемы боеприпасов в ящиках. Далее наличие вещевого имущества и шанцевого инструмента в виде одной-единственной малой саперной лопатки… Большие лопаты и ломы должны быть на бортах боевых машин пехоты.
- А с броней всё нормально? - спросил я ротного на всякий случай.
Иваныч уже был в курсе о предполетном состоянии наших легкобронированных "танчиков".
- Вроде бы да! Там занимается этот рыжый прапор… Обещал, что БМПешки будут готовы на сто процентов.
Это было приятно слышать… Хоть и отсутствовал в подразделении Юра Денисов, а командиры групп безвылазно находились по разным "важным правительственным заданиям", но работа в третьей роте шла полным ходом и в правильном направлении… Вся ответственность лежала всего лишь на трех прапорщиках, двое из которых являлись заместителями командиров групп, а третий… Самый рыжий прапорщик батальона был старшим техником роты и добросовестно курировал как работоспособность всех боевых машин пехоты, так и их экипажи.
- Только первой роте не повезло… - проворчал я, но так и не закончил фразы.
А то меня опять начнут упрекать в предвзятом отношении… Но было поздновато.
- Это с прапорами что ли?… - полюбопытствовал Пуданов.
Он сейчас сидел на своей кровати и выкладывал из сумки всякие вещи, столь необходимые в дальнем походе.
- И с прапорами тоже… - я сказал, как отрезал правду от матки.
- А с кем ещё?… - начал злиться и пыхтеть Иваныч.
- А ты будто не знаешь! - сказал я и начал перечислять. - Один-единственный прапор, да и то законченный дегенерат-аристократ! И притом в моей группе… Зампотеха - нет! Замполит - Вовк! Которого днем с огнем надо поискать… Заместитель по боевой - вроде бы есть, но отсутствует!… Контрактники - никакие! Кроме нескольких человек… Солдаты… Сам знаешь.
- Ну и кто же нормальный есть в первой роте? - задает Пуданов вполне ожидаемый вопрос. - Кто-то же должен быть!.
Хоть и говорит он как будто бы отвлеченным тоном, но… Нас за просто так тяжело поймать за язык.
- Единственная отрада - это командир роты! - облегченно вздыхаю я. - Ну и командиры групп… А также контрактники Бычков, Молоканов, Соколов, Дубовской… И молодые пока что.
- ах, ты… - ворчит беззлобно Иваныч. - Подхалим.
- А вот за это - к барьеру! - буркнул я. - Стреляемся из башенных пушек.
- Конечно! - соглашается ротный. - Вот только выедем за город… Так сразу и начнем.
Но я уже сейчас собрал свой военно-полевой скарб… Осталось только вынуть зарядившиеся батареи из подзарядки, и вставить новую партию… Моя электротехническая аппаратура работала в круглосуточном режиме… Успевай только доставать "взбодренные" аккумуляторы и вкладывать "вялые".
- А разве я не прав? - мое возмущение оправданно и поэтому искренне. - Зампотех занимался бы броней! Уже одной головной болью меньше… Заместитель по боевой готовил бы вооружение и связь! Ещё нам лучше… Старшина роты выдавал бы и записывал всё это вещевое барахло… Прапора контролировали бы бойцов по укомплектованности… И каждый бы отвечал за свою работу… И командиры групп спокойно занимались бы группой тактико-специальной подготовкой! Потому что это важнее всего на выходе… А мы?… Работаем как Папы Карло за всех.
- Кого Родина дала, с теми и надо служить! - важно изрек Иваныч. - Иного пока не дано.
- Понятно… - проворчал я недовольно. - Пойду-ка я "в народ".
В вагончике я все свои дела выполнил… Пора было идти к личному составу.
Во дворике раздавалось характерное скрежетание заряжаемых машинкой пулеметных лент. Это около ружпарка вовсю трудился солдат Филатов… Очень довольный и даже радостный… Вчера я выдал ему свою любимую афганскую игрушку, так долго хранимую в деревянном ящике вместе с магазинами… Машинку Ракова для механического заряжания патронами пулеметных лент. На стрельбище Филатов полностью израсходовал весь боекомплект своего пулемета ПКМ в размере десяти лент по сто патронов в каждой… Выпустив с превеликой радостью всю тысячу патронов по всевозможным мишеням, солдат только на обратном пути озадачился проблемой, возникшей перед ним и напугавшей своими трудностями… Всё-таки вручную заряжать пулеметные ленты - это вам не семечки щелкать.
Но вчера на свет появилась Машинка военного изобретателя Ракова, с которой сдули пыль, после чего установили и закрепили на ящике из-под ВОГовских гранат. Я вложил в неё пустую пулеметную ленту, высыпал в бункер пачку патронов россыпью и энергично прокрутил ручку несколько раз… Механизм работал вполне сносно и все патроны быстро оказались в своих гнездах… Образцовый пример был подан и вместо меня к машинке подсел солдат Филатов, который очень быстро научился правильному обращению со своим железным "помощничком". За пять минут трудовой деятельности была полностью заряжена целая пулеметная лента, и это вызвало у Филатова настоящий восторг… Данное чувство мне уже было знакомо… Ведь почти все пулеметчики, которым всерьёз осточертело мучительное ручное заряжание лент, приходят почти в экстаз при виде работающей машинки Ракова… И теперь самой главной трудностью являлось собственноручное вскрытие плотных бумажных пачек с патронами и извлечение из высыпанных в бункер патронов тонких листочков, которыми прокладываются ряды патронов в пачке.
- Как дела, Филатов? - спросил я солдата, увлеченно крутившего ручку.
- Нормально, товарищ старший лейтенант! - ответил он, мельком оглянувшись на меня. - Всего две ленты осталось. Как будто мясорубку кручу.
- Ну, да… - охотно согласился я. - Заканчивай побыстрей… Скоро проверка.
- Я быстро! - воскликнул боец, не отрываясь от процесса.
В палатке молодые солдаты уже закончили все свои дела и "перекуривали… На выход шло всего одиннадцать разведчиков из свежеприбывших, и они деловито поправляли по нескольку раз свою новенькую амуницию, выдавая тем самым свое некоторое волнение и встревоженность.
Бычков доложил мне о фактической готовности личного состава группы к предстоящей проверке, после чего получил разрешение на дальнейший отдых в течении десяти минут. Затем я прошел в левый дальний угол палатки, где создавался отдельный кубрик для командира группы. Те несколько молодых солдат, которым не выпало "счастливого билетика" на десятидневную экскурсию в чеченское предгорье, были озадачены мной в полном составе… Чтобы их не распределяли по ежедневным нарядам по столовой и роте, где они вкалывали бы за пятерых дембелей каждый, я нарезал им работу в своей собственной палатке, где атмосфера спокойнее и безопаснее… Солдатам предстояло отгородить угол фанерными стенками, оставить место для моей кровати и сделать во всю стену стеллажи в несколько рядов. Таким образом у меня появится своё отдельное помещение… Где я смогу и жить, и работать.
За несколько дней, пока группа занималась боевой подготовкой, был проделан немалый объем строительно-монтажных работ: установили стеновые перегородки и соорудили каркас для стеллажей.
- Досок не хватает на полки… - пожаловался старший "рабочий". - И дверь не из чего делать.
- Доски надо где-нибудь раздобыть… - сказал я, оглядывая изнутри свою будущую обитель. - А вот дверь - отставить… А то я здесь совсем замерзну.
На стеллажах действительно отсутствовали только полки. Вот где я искренне пожалел о том, что во время "поездки на дачу" были излишне скромны и стеснительны.
На внешней стороне перегородки уже красовался тот самый горный пейзаж с озером. Под ним уже установили кровать Олега Кириченко с табуретом у изголовья. Наволочка, простыни и полотенце теперь обновлялись с каждой сменой постельного белья в группе… Невзирая ни на что, память о покойном командире должна была поддерживаться в надлежащем и очень достойном виде… Во всяком случае именно такого мнения придерживались Иваныч, я и Бычков.
Освободившийся кубрик у входа был подготовлен для проживания в нём контрактников моей группы: Бычкова и Молоканова. Они уже поставили там свои две кровати и стали постепенно обустраиваться на новом месте… Бычков где-то раздобыл двухярусную кровать и в первую ночь спал наверху. Но от тонкой прорезиненной крыши веяло основательным холодом, и тогда двухэтажная конструкция подверглась разборке… И теперь контрактники обитали на обычных кроватях, в ногах которых ещё имелось достаточно много места для установки третьей… Но… Именно здесь, на недавно освобожденном пространстве стояла кровать Олега… И на данную площадь я не допускал боле никого… Ибо существует на войне несколько примет, которых следует избегать.
- Ну, товарищ старший лейтенант! - опять взывал ко мне контрактник Соколов. - Можно я сюда переберусь?
- Можно Машку через ляжку и козу на возу! - отчеканил я, давая понять необходимость обращения к командиру только по уставным требованиям.
- Разрешите! - сразу же исправился контрактник.
- В этой палатке могут жить только солдаты первой группы! - безапелляционно отрезал я. - Ты состоишь в первой группе? Нет… вот и до свиданья!
- Я хочу здесь осмотреться! - хитрил Соколов. - Обжиться… А вдруг мне не понравится?! Надо же мне подумать! Перед тем, как идти в первую группу.
его слова вызвали смех у Бычкова и Молоканова… а я лишь пренебрежительно махнул рукой книзу и фыркнул… Словно отметая в сторону все недосказанности и сомнения.
- Это я должен очень хорошо подумать… - заявил я. - Брать тебя в группу или нет! Я же тебя очень хорошо помню!
- Эх, вы… Товарищ старший лейтенант… - всерьёз обиделся Соколов. - Видно, вы совсем забыли про то, как я на своём "Запорожце" рассекал по полям и оврагам! Не жалел ходовую.
- И его "сверхмощный" мотор! - добавил я и, не сдержавшись, громко рассмеялся. - Ты про это забыл сказать.
- И скажу!… - с гордостью произнес контрактник. - Да я тогда ради нашей с вами группы автомобиль не жалел… чуть не угробил его.
От таких неожиданных новостей у Бычкова и Молоканова были очень уж удивленные взгляды и мне пришлось прояснить ситуацию… Чтобы разогнать словесный туман, который нагнал болтливый Сокол.
- Мы тогда отошли от бригады километра на три. Нас там уже поджидал его "Запорожец" и ещё один контрактник. Мы закидали в багажник комплекты химзащиты, чтобы их все учения с собой не таскать… А его друг Миша должен был отогнать "Запор" обратно в бригаду и поставить на стоянку… Так он даже с места не смог сдвинуться… Всей группой толкали.
- Ну, правильно! - невозмутимо заявил Соколов. - Загрузили мою иномарку военным имуществом весом в две тонны!… И ещё хотите, чтобы она с места взлетала… Покрышки свои жгла… Дорога-то грунтовая и после дождичка! Ну, подсобили чуток… Что здесь такого?!.
- Да ничего! - усмехнулся я. - Ты потом ещё полгода жаловался, что от этого перегруза сразу три колеса спустило.
- Ещё бы! - искренне оскорбился обладатель иномарки. - Приходим мы после учений обратно в бригаду… А на стоянке моя "ласточка" раком стоит… Левый задний хвост задрала.
- А у неё ещё и передние хвосты имеются? - спрашивает Бычков.
- Что ты смеёшься? - возмущается Соколов. - Хвост у неё сзади. По бокам - не уши, а крылья. А спереди.
Я отлично знал… И поэтому расхохотался ещё громче.
- Ну, вот… Начинается… - беззлобно проворчал контрактник. - Слова не дадут сказать.
- Да говори же… Уже сил нету ждать… - еле-еле выдавил я. - Ну.
- А спереди у неё помятый бампер… - говорит Соколов и тяжело вздыхает. - И багажник… С крышкой незакрывающейся.
В этом самом интересном месте контрактник внезапно вспоминает про свои неотложные дела и быстро покидает нашу палатку… Я благополучно заканчиваю смеяться… И мне только остается утереть набежавшие слезы… Хоть за тонкой перегородкой находятся бойцы, но мне всё же не удается удержаться от того, чтобы не дорассказать эту историю.
- По субботам же парково-хозяйственный день проводится… И все офицеры приезжают, чтобы только показаться на глаза начальству, и потом быстренько умчаться домой. Стало быть, машины свои ставят рядом с плацем… Приехал крутой автовладелец Соколов и припарковал там же свой "Запорожец"… Начинается развод как обычно… И тут где-то рядом начинает петух кукарекать!… Совсем близко… Да ещё так громко! Ошарашенный замкомбриг, как охотник заядлый, пошел на звук и подходит к Соколовской иномарке… "Чья?" А петух внутри неё надрывается… "Чья?"… Выходит из строя… "Сержант Соколов!"… А замкомбриг уже старается петуха перекричать… "Что это такое?"… А Соколов ему: "Моя ласточка!"… И ещё так гордо говорит… Все смеются уже… А замкомбриг со злости дергает за крышку багажника… И оттуда выскакивает здоровенный такой петух… Продолжает кукарекать, но со всех ног бежит через весь плац… Замкомбриг матерится на Соколова… "Лови, свою ласточку! Так тебя и разэтак! Бегом!…" И вот мчится наш Сокол за своей кукарекающей "ласточкой", ботинками топает, пот со лба беретом вытирает… А петух ещё и взлетать удумал… Пролетит метра три-четыре, а дальше бегом шпарит… Короче… Полный аллес! Вся бригада вповалку… Строй похерен… Замкомбриг тоже ржёт… А Сокол всё носится.
- А вот и неправда! - доносится снаружи громкий вопль контрактника. - Я его сразу на кукурузное поле прогнал.
- Сразу или не сразу… Но вы ещё по полю долго носились… Мы ведь в бинокль наблюдали… Только по верхушкам кукурузным определяли, где вы там мечетесь.
Я отдышался и даже позвал Соколова в палатку, чтобы не говорить о нем за глаза, но он опять засмущался.
- Короче говоря, поймал он этого петуха, притащил всего обдристанного, засунул в мешок и опять в багажник… Но клюв скотчем заклеил… Чтобы он его, так сказать, больше не позорил… а дальше - продолжение комедии. Я же ответственный по роте. И замкомбрига приказал вместе с Соколовым прибыть к нему в кабинет для разбирательства… Мой же подчиненный… Заходим… Начальник сидит строгий и злой, но глаза слегка смеются… Однако лишь слегка… Говорит: "И куда же ты, сержант Соколов, с петухом ехал?…" А мой контрактник ничего лучше не придумал и отвечает ему… "Я, товарищ полковник, на петушиные бои направлялся! Сегодня там чемпионат проводится!…"
- Ну, не скажу же я ему, что это моя квартирная хозяйка упросила меня довезти живность до Колхозного рынка в Ростове… А эта подлюка развязалась.
Осмелевший Соколов всё-таки входит в палатку и сразу же краснеет как помидор… Вскоре всеобщий смех прекращается и он начинает смущенно оправдываться.
- Надо же отмазку покруче придумать! Вот я и ляпнул… Кто же знал, что так всё получится?!.
- Нда-а… Сначала смех с тобой, а после слёзы… - громко вздыхаю я, вспомнив печальные итоги этого приключения. - Из-за тебя потом всем офицерам роты досталось.
- А мне-то хуже всех было! - откровенно бахвалится Соколов. - Начальство вздрючило. Нарядов сколько оттарабанил. А дома?… Хозяйка весь день на рынке проторчала, вернулась злая-презлая, как собака… А тут ещё этот петух общипанный! Кричать, то есть кукарекать, перестал… Курей не топчет ни в какую… Пришлось ей из него борщ сварить. А я его даже не попробовал. Вещи свои собирал. Съехал я из этого хутора. В Аксай перебрался.
- Вот видишь?! - подытоживаю я. - Из-за тебя одни сплошные проблемы! Как тебя брать?… И вообще… Бычков, давай-ка выводи группу на проверку… И так уж сколько времени потеряли!… И дембелей крикни из той палатки!… Пусть идут… Не стесняются.
Я подождал во внутреннем дворике, пока всё будет готово и после доклада отправился проявлять свою дотошность и придирчивость… Вся группа стояла в одну шеренгу: вначале молодые, а в конце дембеля. Напротив каждого разведчика лежало всё его вооружение и имущество, которое ему предстояло взять с собой… Я приказал строю сделать один шаг назад, чтобы образовалось некоторое пространство, и внимательно оглядел "непаханое поле" сначала издалека… В один длинный ряд было выложено всё вооружение, амуниция и остальное имущество группы… И настала пора засучить мне рукава и приступить к работе.
Чтобы мне не испытывать особых затруднений при проверке, всё было разложено в строго определенном порядке. На пол укладывался рюкзак нового образца, и уже на нем размещалось остальное имущество. В нижней части - сложенная белая подстилка, придавленная сверху спальным мешком. Чуть повыше - две пары запасных портянок и меховые рукавицы. Затем - комплект белья с полотенцем и мыльно-рыльными причиндалами. Далее следовал белый маскировочный халат в мешочке. В самой верхней части рюкзака лежали котелок в сборе, ложка, кружка и индивидуальный перевязочный пакет. С правого боку примостилась малая саперная лопатка в чехле. На этом вещевое имущество, которое они должны носить в рюкзаке, заканчивалось. Утром бойцам были выданы новенькие комплекты горного обмундирования и полушерстяные свитера серого цвета. Всё это солдаты уже надели на себя. Вязанные лыжные шапочки никаким довольствием предусмотрены не были и поэтому солдаты сами решали данную проблему. Судя по их головным уборам, их трудоёмкие старания увенчались победой.
Слева от рюкзака располагалось личное оружие. Уже поверх нагрудников для проверки были выложены комплекты магазинов, ручных гранат, ракетниц, сигнальных дымов и огней. Немногочисленные подствольные гранатометы были присоединены к автоматам, а их резиновые амортизаторы надеты на приклад. Подсумок с ВОГ-25 прилагался рядом. Приборы беспламенной и бесшумной стрельбы были прикручены к стволам АКМСов, а прицельные планки соответственно установлены.
Оптические приборы имелись нескольких типов. Группа располагала тремя мощными дневными биноклями Б10 и четырьмя ночными биноклями. Как правило, этими биноклями вооружались те разведчики, у которых отсутствовали ночные прицелы к личному оружию. Ведь надо же как-то заботиться о том, чтобы практически все бойцы обладали всевидящим оком… К автоматам АКС-74Н были приданы ночные прицелы НСПУ. К снайперским винтовкам прилагались обычные прицелы ПСО-1, а также ночные приборы 1ПН-58.
Никаких этих дополнительных приспособлений не имел лишь солдат Филатов, вооруженный лишь одним-единственным стволом… Но зато каким!… Пулемет Калашникова Модернизированный уже сам по себе весил семь с половиной килограмм и в небольшой "довесок" к нему прилагалась всего-навсего одна тысяча патронов калибра 7,62 миллиметра. Шестьсот патронов вместилось в основной карман рюкзака десантника РД-54, ещё сто - в правый боковой карман, а ещё триста патронов находились в трех малых пулеметных коробках, одна из которых уже была пристегнута к пулемету. В левом боковом кармане РД-54 находились две гранаты Ф-1, парочка гранат РГД-5, а также ракетницы, дымы да огни сигнальные… Общий вес носимого пулеметчиком груза переваливал килограмм за двадцать, а то и двадцать пять… Ещё с афганских времен я так мечтал выяснить точный вес вооружения пулеметчика, чтобы узнать свою персональную грузоподъемность в чисто боевом виде… Но весов-безменов у нас никогда не имелось.
А самым "богатым" на военное имущество оказался солдат Кяйс.
- Ого-го! - даже воскликнул я, когда добрался до своего гранатометчика. - Да у тебя больше всех!
- Ну… Не знаю… - застеснялся он. - Что положено.
Как и у всех остальных разведчиков у этого невысокого бойца имелось личное оружие - автомат АКС-74, а также нагрудник с магазинами, гранатами, ракетницами, огнями да дымами. И вещевое имущество присутствовало в полном ассортименте. Но самым примечательным достоянием скромного эстонца был, естественно, гранатомет РПГ-7ДН… И для полного счастья к нему в комплекте прилагались: обычный прицел ПГО-7 в чехле, ночной прицел 1ПН-58 в металлическом ящике, приспособление для чистки устрашающего вида, брезентовый портплед для транспортировки трех кумулятивных выстрелов, и сами кумулятивные противотанковые гранаты ПГ-7ВЛ с вышибным пороховым зарядом в количестве по три штуки.
- Нда… - озадаченно произнес я, оглядывая невысокую фигуру бойца и всё его "добро". - Потянешь?
- Если недалеко, то потяну. - спокойно ответил Кяйс.
Его уверенность мне, честно говоря, понравилась… Всё-таки у меня в памяти были всякие воспоминания об отношении гранатометчиков к своей "шайтан-трубе". Но объективность при подготовке должна быть предельно честной… И в поддержку Кяйсу был назначен один помощник, которому следовало носить хотя бы портплед с выстрелами… И всё же… Военный прагматизм тоже важен.
- Бычков! Там в ружпарке имеется портплед на два выстрела. Захвати его на всякий случай. Тогда у гранатометчика будет две кумулятивные гранаты с зарядами, а у его помощника - три. Может быть пригодится.
На завершающем этапе я проверял средства связи. Радиостанции должны были носить старшие боевых троек и двоек. "Арбалеты-0,5" вместе с чехлами, антеннами и комплектом запасных батарей имелись в наличии.
На этом процесс проверки личного состава моей группы был завершен. Не распуская группу, я пошел на доклад к Пуданову, чтобы проинформировать его о полной боевой готовности к выходу.
- Отлично! - обрадовался ротный. - Пусть оружие и имущество лежат во второй палатке. Одного человека на охрану. А остальные пока отдыхают. Может быть придет Сухов, чтобы лично всё проверить.
Приказ командира - закон для подчиненного.
Ближе к обеду в ротной канцелярии появился начальник медицинской части нашего батальона, который принес дополнительное количество резиновых жгутов, индивидуальных перевязочных пакетов и небольшую аптечку с лекарствами.
- Тут обезболивающее, от простуды и кашля, от поноса… - объяснял нам добрый Доктор Айболит в капитанском звании.
- Это на сколько же частей надо делить одну и ту же таблетку?! - пошутил Иваныч. - И как их не перепутать?!.
- Ой, как смешно! - иронизировал начмед. - А вот промедол! Уже упакован в коробочки! Заклеено пластырем, чтоб не просыпались.
Его рационализаторское новшество пришлось нам по нраву. И не надо искать подходящей тары для маленьких шприц-тюбиков. И по возвращению нам будет легче отчитываться.
- Может ты распишешься на лейкопластыре! - предложил даже Пуданов. - Так понадежнее будет.
- А я свой пластырь всегда узнаю! - пообещал военврач уже от дверей. - Смотрите у меня! А то я летом выдал промедол одному вашему пронырливому командиру группы, а он мне потом дистиллированную воду вернул… Спасибо, что кипяченную! Микробов меньше.
- Это кто? Вжиков что ли? - стал серьезным командир роты. - Как фамилия?
- Ну, это дела уже прошедшие. - сказал добродушный доктор. - Проехали! А сейчас будьте поосторожнее… Ну, всё!… Счастливо съездить и обратно вернуться.
С лёгкой руки военной медицины в канцелярию первой роты зачастили одиночные ходоки и целые делегации… В принципе-то мы всем гостям рады, а тем паче если они появились не с пустыми руками, но накануне выезда мы вообще-то хотели больше времени уделить подготовке… Увы, увы и ещё раз увы.
Первопроходцем оказался "якобы замполит первой роты" по фамилии Вовк, который очевидно чувствовал сегодня себя в особенном ударе… Жизненных сил и рабочей энергии у него было хоть отбавляй, а целая батарея "пустых гильз" от вчерашних "боеприпасов" добавила ему ещё больше ревнивого усердия к офицерской службе… Однако повысить моральный облик российских командиров ему нынче не удалось… После недавнего проигрыша на крупную сумму майор Пуданов не мог простить своему "подчиненному" такого злодейства и буквально с порога развернул Вовка в противоположном направлении, то есть в сторону третьей дембельской палатки.
- Идите-ка туда, товарищ из тамбовских лесов! Поработайте-ка с любимым личным составом! А то они начали забывать ваше лицо! Продиктуйте им по десять писем "на деревню дедушке"! Мы будем сражаться в чеченских горах, а вы тут будете каждый день отправлять очередное письмо! Вперёд-вперёд! Нечего на меня смотреть своими красными глазками.
Вовчара молча выслушал взволнованную тираду командира роты, но посчитал более целесообразным лишь хмыкнуть недовольным тоном и всё-таки пропутешествовать в страну "ДМБ-95".
Не успели мы всласть перемыть его косточки, как к нам заявилась дружественная делегация из саперно-минерного подразделения.
Первой в вагончик вошла самая колоритная персона нашего батальона… а именно - капитан Вильясов, обозначаемый в радиоэфире и не только в нём условной кодовой фразой "Красный квадрат". Невысокого роста, но с очень широкими плечами он вполне соответствовал той геометрической фигуре, только что упомянутой в кодовой фразе. Цветовая гамма была весьма скудной, но зато повсеместной и однотонной… Если у кого-то от чего-то специфически краснеет только лишь нос, то капитан Вильясов в данной манере обозначения профессиональной пригодности обскакал практически всех! Ибо свекольно-помидорный цвет покрывал всё его тело… Поговаривали, что когда он уволился из армии и постригся в монахи… Вернее, побрился, то осуществлявшая эту процедуру несчастная парикмахерша лишь за малым едва не ушла в женский монастырь… Однако вернемся к нашей колоратурной персоналии.
С наголо обритой черепной коробкой бывший командир, разумеется, Красной армии сразу же пришелся к монастырскому двору… Практически все лица высокого духовного сана по достоинству оценили физические и голосовые данные нового послушника… Довольно быстро, видимо используя в благих целях свой прежний служебный опыт, краснолицый брат достиг определенных высот в церковной иерархии, честно дослужившись до звания дьячка. Отныне ему доверяли собственнолично раздувать кадило и далее махать им с умеренной силой, обкуривая фимиамом сердобольных прихожан… А послушать его сочный и густой бас приходили аж из соседних епархий… Авторитет Вильясова рос да крепчал… И надо же было доверить ему ключи от служебного помещения, где хранилась "Кровь Господня"! Старая закалка советского офицера лишь усугубила неотвратимую тягу смиренного дьяка к духовности!… Очень скоро его сочный бас стал соперничать со смачным перегаром… И всё бы ничего… Но когда обнаружилось полнейшее отсутствие кагора как такового, то святые отцы одномоментно и единогласно отлучили Вильясова от церковного сана. После чего мгновенно сослали данного грешника в мирскую суету.
Вот таким вот образом… Чтобы ратным трудом искупить все совершенные им грехи и заслужить прощение… Словом, бывший капитан постучался в двери военкомата, где его восстановили на действительную военную службу и направили в Чечню. Оказался капитан Вильясов на должности командира саперного взвода в роте минирования, служил вполне пристойно, кадилом по старой привычке не махал, да и литургии больше не пел… Но маленький образок в углу над своей кроватью чтил с особым рвением… человеком он оказался добросердечным и совершенно не пакостным, вследствие чего офицерский и солдатский составы воспринимали его вполне благожелательно.
Правда, пахло всегда от него очень "приятственно". Причем без всяких на то оснований. Были даже попытки скрытно установить где, когда и главное каким образом ему удается остограмиться, но все эти усилия были безрезультатны… Ни наружная слежка, ни скрытое наблюдение, ни внезапнейшие налёты… Ничего не помогло установить истину в этом деле!… Тогда все пришли к общему мнению, что капитан ещё будучи в звании дьяка уже успел насквозь пропитаться кагором… Вплоть до мельчайшей клеточки своего организма!… А сегодняшний "выхлоп" капитана Вильясова является долгоиграющим последствием его прежних греховных дел… На том и успокоились.
И вот в нашей канцелярии запахло отменным и выдержанным кагором… Дверь только отворилась, но появление краснолицего брата уже было неминуемым… Однако он был не один… Толи капитан кого-то вел сзади для своего устойчивого равновесия, толи тот невидимый нам пока человек толкал-перекатывал перед собой Красный Квадрат… Ситуация прояснилась разом, когда капитан уселся на нижнюю кровать лейтенантской этажерки… Аналогия с "Черным квадратом" была явно не в пользу полотна какого-то Казимира Малевича… "Наш" был гораздо лучше.
Вместе с капитаном пришел совсем юный лейтенант Волженко… Мишаня, как его ласково и без ироний называли наши командиры, был невысоким и худощавым парнем. Лёгкий румянец на его щеках иногда вспыхивал алым огнем, отчетливо свидетельствуя о том, что Волженко ещё не успел огрубеть в условиях чеченской бойни.
- Мужики! А мы к вам пришли! - начал медленно говорить вождь краснокожих. - По важному делу… Слышите?.
Слова произносились им очень важно и степенно.
- Да слышим-слышим! - ответил Иваныч, слегка уже раздражаясь.
Командиру роты ещё надо было застроить свою группу и проверить солдат, оружие, оптику, связь и другое имущество… А тут ему не дают это сделать.
- Мужики! - чуть повысил голос Вильясов. - Ну, я же серьёзно.
- Так говори же быстрей! - нетерпеливо воскликнул Пуданов. - А то мнёшь тут вялого… Мы слушаем.
- Короче так, мужики! - опять выдал "прелюдию" старый минёр. - Мы к вам по делу.
- Мишаня! Скажи ты, пожалуйста! - не выдержав мучений, командир роты обратился напрямую к лейтенанту. - У нас и так времени нет. А он тут ещё долго будет твердить одно и то же.
Волженко хоть и вспыхнул маковым цветом, но выразил своё пожелание очень толково:
- Я же завтра с вами еду. Что мне с собой брать?
- Погоди! - Пуданов даже посмотрел на лейтенанта встревоженным взором. - Я же вам список давал! Всё, что нам было нужно.
Я тоже не на шутку забеспокоился. Уже осталось менее суток до выезда, а минное и инженерное имущество ещё не готово?.
Но Мишаня нас сразу же успокоил:
- Всё, что в списке уже готово. Два минёра тоже ждут в полной боевой экипировке. Что мне-то брать? Автомат, нагрудник, магазины, гранаты у меня уже есть. Может что-то ещё надо?
- А-а… Понял тебя! - заговорил дублирующими радиофразами Иваныч. - Сейчас проверим, сейчас проверим… Карта местности нужна. Компас. Желательно артиллерийский. Линейка офицерская. Сумка минера. Что ещё?
- Нож. - подсказал я. - Подрывная машинка ПМ-2.
- Всё это есть, кроме карты. - произнес Волженко. - Может без неё обойдёмся? Долго получать.
- Нет. Надо получить обязательно! - твердо заявил ротный. - Если мы будем мины ставить надолго, то надо составлять схему минных полей.
Лично у меня сейчас сложилось такое впечатление, что майора Пуданова уже пригласили на дипломатическую работу в Организацию Объединенных Наций… И пока идет полное оформление служебных документов, он вздумал воевать в строгом соответствии с международными правилами ведения боевых действий… Если я ставил мины, то обычно к утру их забирал обратно. Или же попросту подрывал. Другие же оставляли их там, где и установили… Без бумаг, схем и карт… А тут прямо-таки джентльменство высшей пробы.
Обсуждение деловых моментов закончилось и Волженко поднялся с табурета. "Красный же квадрат" в достойном обрамлении двух металлических спинок по бокам да кроватей сверху-снизу смотрелся очень внушительно и даже впечатляюще… Но с места своего он даже не сдвинулся.
- Володя! Ты идешь? - спросил его лейтенант, подошедший уже к двери.
- Миш-шаня! - строго ответил ему капитан. - Ты пока что меня не жди… Я сам тебя догоню.
- Как хочешь… - опять смутился Волженко и исчез.
На минуту в вагончике повисла тревожная тишина. Мы с Пудановым смотрели на "шедевральное полотно", начатое когда-то Вовочкиными родителями и колоритно разукрашенное не одной плеядой военных мастеров… Святые отцы, конечно, очистили его душу от всевозможной скверны, но внешне это почти никак не проявлялось… Ну, разве что в глазах… Да в речах.
- Мужики! - сказал Вильясов, печально и проникновенно глядя на нас обоих. - вот вы завтра на войну уходите.
Он переводил свой грустно-строгий взор с Иваныча на меня и обратно.
- И что дальше? - опять начал терять терпение ротный. - Говори, а то мы торопимся!… Ну, же.
Вильясов тяжело вздохнул, как бы осуждая наше стремление к мирской суете, но к конкретике всё-таки перешел.
- Вот сейчас здесь был Мишаня!… А ему всего-то двадцать один год!… И он завтра с вами идёт на войну!… Понимаете?.
- А что ты предлагаешь? - всерьёз поинтересовался Пуданов. - Не брать с собой?.
- Нет… Я прошу вас, мужики!
Внезапно грузный капитан перешел на свой знаменитый бас, от чего даже мурашки по моей спине бросились врассыпную… Стекла в окнах совершенно не задрожали и ничего такого особенного не произошло… Только вот на Иваныча вдруг напала икота, которую он с трудом залил половиной банки… Трехлитровой.
- Мужики!… - вновь начал басить Вильясов и больше уже не останавливался. - Берегите… Берегите, Мишаню!… Ему ещё жить да жить! Поймите вы меня наконец! Двадцать один год ему! Всего-навсего!.
- Ты че-го тво-ришь? - попытался его перекричать командир роты. - А-а?.
Капитан на мгновенье замолчал… Кратковременный успех следовало развивать и дальше.
- Ты чего вытворяешь? - опять переспросил Пуданов, но уже обычным голосом. - За старое взялся?… Тут тебе не монастырь! А первая рота! Нам завтра на войну идти, а ты нам мешаешь готовиться к выходу! Понимаешь?… Мешаешь.
- Мужики! - произнес потише Вильясов. - Ну, двадцать один год парню.
Майор Пуданов уже контратаковал с новыми силами да аргументами:
- А нашим солдатам ещё меньше! Им по восемнадцать, девятнадцать и двадцать! И их у нас почти сорок человек! А ты из-за своих фантазий… просто-напросто мешаешь нам! И завтра это может очень плохо аукнуться! Усёк?.
Старый сапер-минер обреченно кивнул своей буйно-красной головушкой.
- Мужики… - только и смог он выдавить подавленно и грустно. - Ну.
- Всё будет нормально! - громко пообещал ему командир роты. - Но… Если ты сейчас очень быстро уйдёшь! Понимаешь?… Иди-ка ты лучше в свою палаточку… И немедленно начинай молиться!… За Мишаню и за всех наших солдат… Договорились?.
В эту минуту я втайне гордился и восхищался Иванычем… Который в такой трудноразрешимой ситуации нашел в себе возможности и, главное, очень правильные и нужные слова… Всё это принесло очень даже положительный результат.
"Красный квадрат" уже стоял у выхода и вновь смотрел на нас поочередно своим грустно-туманящимся взором.
- Мужики! Берегите! Мишаню и всех солдат!
- Сделаем! - пообещал ему Пуданов. - Иди.
Дверь громко заскрипела, выпуская медлительного капитана Вильясова и абсолютно не препятствуя потоку свежего морозного воздуха.
- Не закрывай! - крикнул командир роты.
- Хорошо… - ответил снаружи басистый голос, после чего в окошке замаячила степенно удаляющаюся фигура Вильясова.
Не сговариваясь, мы облегченно вздохнули… Потерпели с минуту внезапное понижение внутренней температуры, и я затем пошел закрывать поплотнее дверь.
- Такое ощущение, что он уже насквозь заспиртовался! - пожаловался я. - Перегарище.
- Да он, наверное, только вспомнит… И сразу же начинает пьянеть! - шутил Иваныч. - Везёт же людям!.
- Да-а… А мне вот вчерашнего хватило! Кого там ещё?.
Я обернулся на звук открываемой двери… Следующими визитерами были старший лейтенант Гарин и капитан Скрёхин.
- Свои-свои!… - от входа заявил Стас. - А что у вас тут только что было? Винцом баловались?
Но в нашей пустой батарее таких боеприпасов не наблюдалось.
- Да это Вильясов только что… - недовольно проворчал Пуданов. - Замучил.
- А-а… "Берегите Мишаню… Мужики…"
Засада так натурально изобразил басовитого минёра-сапёра, что мы невольно рассмеялись.
- Во-во!… - признался ротный. - Берегите и всё тут.
- Ну, ладно! Посмеялись и хватит… - Гарин деловито подсел к столу и начал доставать из сумки сложенную карту. - Пора бы нам кое-что уточнить… Поработать наконец-то.
- Мы - не против! - сказал я и подошел поближе.
- Вот и хорошо. - важно произнес Стасюга. Итак.
Деловое совещание продлилось минут двадцать. Мы обсудили необходимые вопросы и согласовали наши действия. Капитан Скрехин сообщил нам о том, что две радиостанции для связи с "центром" уже готовы, два комплекта запасных батарей заряжены и ждут своего часа.
- Вот и всё! - с умнейшим видом великого полководца старший лейтенант Гарин убрал карту и только под конец обрадовал Пуданова. - Саня! Комбат на проверку групп не придет! Сказал, чтобы лично я это сделал.
- Уф-ф… - предварительно вздохнув, возликовал Иваныч. - А я тут подбиваю концы с концами, чтобы всё нормально было… Тороплюсь, как на пожар.
- Ну, так вот! - остановил его Засада. - Торопиться никуда не нужно! Спокойно доделай все свои дела… И отдохни перед выходом… А то вон Маратыч сидит и баклуши гоняет.
- Ты оборзел что ли, штабной перец?! - ухмыльнулся я небрежно и пренебрежительно. - во-первых: баклуши не гоняют, а бьют. Это балду гоняют из одного кармана в другой… А во-вторых… Товарищ оперативный офицер.
- Ну, вот! И пошутить не дадут.
Но изворотливость этого крутого штабнюка мне уже была известна.
- У меня группа ещё с двенадцати часов готова к проверке! Хоть для тебя, хоть для комбата! У меня всё там нормально и поэтому мне без разницы то, кто же будет проверять.
- Вот и молодец! - похвалил меня Гарин. - я так комбату и доложу! Что тебе без разницы… Он-то быстро сюда примчится.
- Да хоть министру обороны! - отозвался я с кровати. - Поторопись! А то на самолёт московский не успеешь.
- Ах! Москва-Москва… - вздохнул погрустневший Гарин. - Когда же я там буду служить генералом?.
- Слезу пусти ещё тут! - Я продолжал советовать. - Может пожалеют тебя… Сиротку армейскую.
- А это какую? Скупую мужскую? - ерничал Стас.
- Какая есть… Такую и пусти.
Но дверь за ними уже захлопнулась, а орать им вдогонку мне было ужасно лень.
- Любите вы друг друга подколоть! - изрек довольный Пуданов. - Хлебом не корми.
- Да это мы так шутим… - улыбнулся я беззлобно. - мы же в одном отделении в училище обучались… Правда, только один год.
Ротный меня не понял и решил уточнить:
- Это как так? Один год.
Я улегся поудобнее и даже подложил руку под голову:
- Засада обучался поначалу в четырнадцатой роте. В траковской, как мы её называли, потому что ротным у них был выпускник десантного факультета… По фамилии Бавгиря… а мы же спецназовцы! И поэтому наша тринадцатая рота всегда считалась самой спецназерской… И ротный наш был стопроцентным спецназовцем! Не то что в четырнадцатой!… а эти гаврики всю жизнь локти кусали от этого… Даже своего ротного подкалывали по поводу его десантного происхождения, но бес толку… Непрошибаемый был… Ломгиря! А Стаса отчислили с четвертого курса за самоволку. Отправили служить в Кировабадскую десантную дивизию, где он пролез без мыла куда нужно и через месяц стал уже прапорщиком.
- Так он ещё и прапор оказывается? - изумление Иваныча было искренним и огромным. - А я-то думаю.
Я продолжил раскрывать ему глаза на истинную сущность Засады:
- Вот оттуда у него и замашки эти прапорщицкие… А через год он попросился обратно в училище и его восстановили… Но уже на наш четвертый курс, то есть в тринадцатую роту… И вот так он хоть один год, но всё-таки прослужил в настоящем спецназовском подразделении.
- Тогда всё с ним ясно и понятно… - прокомментировал ротный. - Но в штабе он чувствует себя очень хорошо!.
- А это его вечная мечта была! - добродушно рассмеялся я. В штабе и в Москве! Мы его сколько подкалывали… А ему как с гуся вода.
- Каждому - своя судьба! - изрек ротный и встал из-за стола. - Пойду-ка я своих дембелей проверять.
- Давай-давай! - ответил я и перевернулся на другой бок. - А я пока покемарю… Ох, уж эти десантники… Напоят… А ты потом весь день мучайся.
Посмеиваясь над моей "немощью в питейном поединке", командир роты пошуршал какими-то бумажками, после чего ушел в третью палатку… Подремать мне удалось всего-то минут пятнадцать-двадцать… Уже в полусонном состоянии вспомнилась одна немаловажная деталь моей экипировки, отчего весь отдых пошел насмарку… Но работа требовала своё и в полном объёме.
Совсем уже поздним вечером в дверь канцелярии постучался мой пулеметчик Филатов. Он долго мялся и не знал даже как начать разговор.
- Товарищ старший лейтенант! Я вот тут завещание написал! - собравшись с духом, выпалил он наконец. - Если что… Передадите его моим родным?
Хоть я и был ошарашен, но ответил ему мгновенно:
- Упал! Отжался одну пайку!
Солдат беспрекословно принял положение упора лёжа и отжался от пола тридцать три раза. Затем встал весь красный и заправился, ожидая моей дальнейшей команды.
- Иди отсюда! - резко приказал я ему.
Но пулеметчик попробовал опять настоять на своей дикой просьбе:
- Ну, товарищ старший лейтенант! Это же.
- Быстро отжался вторую пайку! - не выдержав такого оскорбления, скомандовал уже командир роты.
Филатов с трудом, но отжался ещё тридцать три раза. Затем он поднялся с пола и вновь заправил обмундирование.
- Кру-ГОМ! - приказал ему Иваныч. - Шагом МАРШ!
Боец выполнил его команду и уже почти вышел за дверь, но.
- Товарищ майор! Ну, я же не мальчик! Сам всё понимаю! Но надо мне!.
Стоя в дверях и взирая на нас заблестевшими глазами, упрямый пулеметчик говорил с сильным внутренним надрывом. Не знаю точно почему, но у меня что-то дрогнуло в душе от жалости и я решил просто поговорить с молодым бойцом… Всё же мой подчиненный и завтра мне с ним ехать на войну.
- Зайди! Ты занимаешься е-рун-дой! Понял! Я - твой командир группы и ты мне же приносишь своё идиотское завещание!
- А я у тебя командир роты! - громко и очень недовольно произнес Пуданов. - И получается, что ты нам уже заранее не доверяешь! И готовишься к своей смерти! Ты понимаешь!
- Извините, если я вас обидел! - забормотал Филатов. - Но у меня предчувствие… И я.
- Ты чего?… Тоже Кашпировского насмотрелся по телевизору? - грубо оборвал его Иваныч. - Водичку заряжаешь, да? В котелке солдатском.
Солдат быстро заговорил, словно боясь остановиться:
- Ну, товарищ майор! Я же сирота! И у меня только сестра родная осталась! Она сейчас в детдоме… А я же её брат… Ей одиннадцать лет всего.
Услышав эти взволнованные и искренние признания Филатова, высказанные прямо в глаза, майор Пуданов смягчился.
- Ну, что у тебя там? - проворчал он уже подобрее. - Выкладывай!
Настырный пулеметчик понял, что он всё-таки добился своего, и сразу же приступил к делу.
- У нас родители погибли в аварии. И я вместе с сестренкой попали в детдом. Никто из родни нас к себе не взял. И мы там вдвоём мыкались. А от родителей мне и сестре осталась квартира трехкомнатная прямо в центре Ставрополя. В ней сейчас родственнички живут.
- Ни хуя себе родня! - крякнул возмущенно Иваныч. - Дальше давай.
- Но квартира приватизированная! Родители успели её принять в свою частную собственность! А через два месяца погибли… - продолжал рассказывать солдат. - И по наследству она перешла ко мне и сестре… Пополам на двоих.
- Ну, понятно! - сказал я. - На двух наследников.
- Вот… - опять замялся боец. - В армию меня прямо из интерната взяли… Если со мной что-нибудь случится… То они мою сестру просто-напросто на порог не пустят… И она совсем бездомной станет… А я хочу свою половину ей отписать по этому завещанию. Чтобы она стала полной хозяйкой квартиры.
Замысел Филатова нам был вполне ясен.
- Да-а… - тягостно сказал Иваныч. - Что же с тобой делать?.
Я понимал его превосходно… Поскольку полные сироты, как мне было известно, не должны были проходить службу в горячих точках… Бездушные военкоматчики постарались выполнить свой план по набору призывников и забрили в армию беззащитного да бесправного паренька… А наши бумажные крючкотворы из Ростовской бригады вкупе с замполитами даже не удосужились принять все меры, чтобы Филатов остался в учебной роте… Или в подразделении обеспечения.
Я тоже вздохнул и стал терпеливо объяснять пулеметчику все нюансы с юридической точки зрения.
- С этим твоим завещанием нам с тобой придётся идти к начальнику штаба батальона, потому что только он имеет законное право заверять своей подписью и круглой гербовой печатью такие вот документы… Понимаешь? В принципе-то это не трудно сделать… Но вот.
Я замолчал, стараясь подобрать правильную формулировку… Хоть мне и не доводилось испытывать к начальнику штаба батальона майору Грибок абсолютно никаких симпатий, но ради такого серьёзного дела… И ради моего же непосредственного подчиненного… Я мог выполнить такую необычную просьбу солдата.
- Да нас весь штаб на смех поднимет… - усмехнулся ротный. - Такое в первый раз произойдёт! И потом бойцы косяком попрутся… Завещать, отменять завещания… Бабке, внучке, Жучке.
Но я не разделял его повеселевшего настроения:
- Филатов! Ты меня пойми правильно! Во-первых: ты подаешь очень плохой пример другим солдатам. Не потому, что они затем тоже будут писать завещания! Вон, на гражданке этих нотариусов как блох на собаке дворовой… Идите и завещайте что хотите… А твой плохой пример состоит в том, что ты уже заранее допускаешь возможность своей смерти! А лично за тебя несу ответственность именно я! И выходит, что ты уже здесь, в роте, не доверяешь мне!
- Но я… - начал было Филатов.
- Не перебивай старших! - осуждающе проговорил я. - И тогда уже другие солдаты будут думать, что вот… У нас такой командир, которому и доверять-то нельзя! Пулеметчик Филатов целое завещание написал из-за этого! А мы-то чем хуже!
- Да клянусь! Чем угодно! Я никому ничего не скажу! - торжественно поклялся боец.
- Сейчас будешь отжиматься в третий раз! - предупредил я его за непослушание. - А во-вторых… Ты вот этими своими действиями сам притягиваешь на себя смерть! Понимаешь! Все мысли имеют способность и возможность материализовываться! Усёк? То есть… Если ты к чему-то усиленно готовишься, сам себя настраиваешь, накручиваешь обстановку… То эта неприятность обязательно произойдёт… А я не хочу брать грех на душу… И не собираюсь потворствовать твоим выдумкам и предчувствиям.
Я полностью высказался на эту очень щекотливую тему… И даже выдохнул облегченно… Точно такого же мнения придерживался и командир роты… Как оказалось.
- Вот твой командир сказал тебе всё очень правильно! И я тоже не буду брать грех на себя! У меня и своих предостаточно… Не хватало только вот ещё и солдатских.
В вагончике наступила короткая пауза… Все мы молчали.
- Ну, что же мне тогда делать? - обреченным тоном спросил Филатов. - Я как старший брат должен позаботиться о своей сестренке. Потому что у неё больше никого нет. Я и в детдоме её защищал от всех… Даже от воспитателей… Сами может быть знаете… Как там к детям.
Мне в голову уже пришел достойный вариант выхода из столь щепетильного положения.
- Сделаем так! Ни я, ни командир роты не берем в руки твоё завещание! Ты его положишь вот сюда - на эту мою полочку! Чтобы оно пролежало спокойно до нашего возвращения с выхода! Но если вдруг с тобой действительно что-то произойдёт нехорошее… То я или командир роты сходим к начальнику штаба батальона и задним числом оформим твое завещание как и положено по закону! Поставим круглую печать и подпись начштаба… Устраивает тебя такое?
- Конечно! - обрадовано ответил солдат. - Ещё как устраивает.
- Доставай свою бумагу.
Филатов аккуратно извлек из-за пазухи чистый конверт, слегка помявшийся во время его физических упражнений.
- Ох ты! - стал сокрушаться Иваныч. - Подготовился ведь по полной программе.
- Подпиши конверт своей фамилией! - распорядился я. - И положи на нижнюю полку Да! Там… На самом завещании твоя подпись стоит или нет?
- Есть подпись! - подтвердил боец.
Филатов положил конверт на полку и вернулся на своё место.
- Разрешите идти? - бодро спросил он.
- Иди-иди… - отпустил его Пуданов.
Когда за пулеметчиком закрылась дверь, мы посмотрели друг на друга.
- И чего только не увидишь сейчас в армии… - со вздохом облегчения проворчал ротный. - Понасмотрятся телевизора, а потом всякая хренотень им в голову лезет.
- С одной стороны он прав… Младших надо оберегать… а с другой стороны… Нам такая вот головная боль совершенно не нужна… Надо было или перед армией все вопросы решить через нотариуса… а вдруг там какие-то дополнительные справки понадобятся… Или уже в Ростовской бригаде отпроситься и сходить в нотариальную контору… И все дела были бы решены по закону! А тут… Нам как будто других забот да хлопот маловато?… Отсыпаться не успеваем, а бойцы каждый день… Каждый день… Что-то новенькое придумывают.
Мое ворчливое брюзжание из-за дополнительной бумажной работы вполне соответствовало нынешнему настрою. Ведь подготовка группы к выходу состоит из стольких дел.
- Всё равно… Он - молодец! - заочно похвалил Филатова ротный. - Таких вот людей… Да побольше бы.
- а кто же его отобрал в первую роту! - пробурчал я. - Такие молодцы, а у командира группы ещё ни одной благодарности в личном деле!
- Да недавно же объявлял! - возмутился ротный.
- Это когда? И за что? - попытался уточнить я.
- Ну… Вот из памяти вылетело… - со смехом сказал Иваныч.
- Вот то-то и оно! Товарищ майор! - с демонстративной обиженностью прогнусавил я в нос. - Работаешь тут, работаешь… А благодарности-то никакой… Хоть бы на бумажку записывали.
Командир роты пообещал это делать, а я ему поверил.
- "Коллеги… Же…"