В тот счастливый день дежурным по кухне был Витя Билык. Он только что сменился с фишки и в шесть часов утра намеревался быстренько что-нибудь сварганить для группы, чтобы затем спокойно завалиться спать. Но военная судьба решила распорядиться по-другому и этим самым преподнести нам всем сюрприз.
Однако ни о чем мы даже и не подозревали… И потому распрекрасное утро началось как обычно… То есть как обычно в эти последние дни… Когда даже привычно бодрое настроение пулемётчика Билыка исчезло в неизвестном направлении…
— Алик… — присаживаясь на корточки, сказал Витька безрадостным тоном. — Что будем готовить на завтрак?.. Опять блинчики?..
Я нехотя развернулся на спальнике к только что подошедшему кормильцу и стал соображать о том, чем бы нам накормить всю группу. Ну, разумеется, за исключением товарища Партайгеноссе, Весёлого и прапора.
— Да ну их на фиг эти блинчики! — возразил я, приподнявшись и опершись спиной о броню. — До сих пор изжога от вчерашних…
— У тебя тоже?! — полувопросительно и одновременно полуутвердительно произнёс дежурный кашевар. — Это или от комбижира… Или от ржавой воды…
Я устало кивнул головой, натужно стараясь сглотнуть несуществующую слюну. Но безрезультатно… Гортань была словно чужая… Пришлось отпить глоток из своей фляжки… Билык проследил взглядом за пластмассовой драгоценностью, пока она не скрылась под моим изголовьем… Но просить попить не стал… Да и я ему не предложил… Ведь все мы были в одной шкуре, и у каждого имелся свой персональный запас воды… Так что мы друг друга понимали более чем превосходно…
— А что у нас осталось? — поинтересовался я более чем оживившимся голосом. — Только мука?
— Ну, да…
Пессимистический ответ Виктора совершенно не соответствовал латинскому значению его имени победителя. Но делать нам сейчас было нечего… Кроме как поскрести по сусекам…
— Витёк!.. — начал говорить я. — Ты проверь всё… Что лежит на полу десанта… В вашей БМПешке…
— Да там нет ни хрена! — уныло возразил Билык. — Только цинки с патронами и ящики с гранатами… Может у вас?..
Но я уже точно знал, что в нашем десанте ему совершенно ничего не светит… Сам вчера прошерстил его полностью…
— Там глухо… — сказал я со вздохом. — Как в танке… А у вас должны где-то валяться две или три большие банки свеклы… Консервированной… Тогда Бельмандо притаранил… Я ему сказал в десант забросить…
— И что мы с ней будем делать? Борщ варить?..
При этих словах потресканные губы Билыка даже растянулись в невесёлой улыбке… Я тоже усмехнулся…
— Салат приготовим… Свекольный… Афганский вариант.
На этом обсуждение дневного меню закончилось и дежурный по солдатской столовой поспешил на поиски заветного корне продукта… А я улегся на спальник и постарался уснуть хотя б ещё на полчасика. Пока не исчезла спасительная тень…
И вдруг я ощутил сначала жаркое дыхание у своего уха, а затем и торопливо-сбивчивый шепот…
— Алик! Пошли со мной!.. Только тихо!.. Да тихо… Не шуми…
Рука Билыка отпустила моё плечо, поскольку от внезапного пробуждения я так и ринулся… Словно по боевой тревоге… Но теперь… Так ещё толком ничего не понимая, я медленно побрел за Витькой… Но держа пулемёт в руке и привычно оглядывая окружающую местность. Всё вроде бы было спокойно…
У полуприкрытой дверцы десантного отделения меня уже поджидал Билык… Пребывающий в каком-то странном нетерпении… Или даже в перевозбуждении…
— Глянь сюда! — вполголоса сказал пулемётчик, лишь наполовину открывая дверь десанта. — Видишь?!..
Там, то есть на краю сидений, возвышался обычный большой рюкзак… Ну, может быть, чуточку поновее чем у нас… Однако мой взгляд сразу же загорелся от другого момента… Верхний клапан рюкзака уже был откинут, открывая нам вид на содержимое… Сквозь узко затянутую горловину неестественно белым цветом сияло что-то ослепительно-снежное…
— Смотри! — горячо шептал Витька, стараясь побыстрей развязать туго завязанный узел. — Нет, ты только погляди!..
Его крайняя степень возбуждения уже передалась и мне. Ведь в нашей серой действительности такими белоснежными могут быть только новенькие пластмассовые фляги… Полуторалитровые!.. И разумеется не пустые!.. Ведь рюкзак оказался очень тяжелым…
— Я его из самой глубины достал… — бормотал Билык. — Прямо возле башни был… Еле-еле вытащил… Опа-да-на! Есть!
Пулемётчик уже развязал верёвку, которая стягивала рюкзак, и достал из него флягу… А я не верил своим глазам… Даже когда сам ощутил в своих руках её приятную тяжесть… И потому всё не хотел откручивать крышку!.. Чтобы ненароком не проснуться!..
— Ты чего?! — рассмеялся Витёк. — Это же вода!..
Он уже вытянул из чудо-рюкзака вторую флягу, раскупорил её и принялся жадно пить… А я… Ну, никак не верил в наше солдатское счастье… Хотя уже и сам заглянул в прозрачную глубину… И даже когда начал пить прохладную воду… Сначала мелкими-мелкими глоточками… А затем всё больше и больше…
Мы выдули по половинке фляги и только теперь пришли в себя… Естественно, что первой на ум пришла опаска… Ведь мы только что выпили чью-то воду… Чужую… То есть явно не нашу… А потому возникал вполне закономерный вопрос: не огребём ли мы за это по своим шеям?
Но вокруг нас обстановка оставалась прежней… Тихой и спокойной… И мы отпили ещё и ещё…
Второй насущный вопрос возник следом после всё ещё неразрешенного первого… И его озвучил Билык…
— А чья это вода?
Не сговариваясь, мы отхлебнули ещё по десятку глотков… Пока у нас не отобрали свалившуюся с небес воду… И только потом стали рассуждать… Благо, что с увеличением жидкости в наших организмах стали гораздо быстрее появляться разные умные мысли…
— Абдуллы? — предположил я. — Вряд ли…
Самым главным мобилизующим фактором тут являлась реальная опасность за наше самоуправство и потому мы решили действовать от противного, то есть от наиболее вероятного и вполне реального противника. За точку отсчёта поначалу был взят наводчик Абдулла, который на данный момент представлял собой негласного лидера среди солдатского коллектива нашей группы. Ведь он — дембель. Есть ещё конечно же Лёнька Пайпа, но мы его в расчет пока не брали. По причине не совсем дембельского его статуса… А вот Абдуллаев… И дембелем он являлся очень даже борзым, да и воду мы нашли в его БМПешке, где он и является непосредственным наводчиком-оператором…
— Нет! — твёрдо сказал я. — Абдулла не станет воду по рюкзакам тарить, чтоб другие этого не видели.
— Да… — подтвердил Билык и на всякий случай ещё раз огляделся вокруг.
На наше счастье, вся группа пребывала в сонном состоянии, и данное обстоятельство могло исчезнуть в любую минуту. А потому следовало шуровать мозгами с повышенной скоростью… Мы лишь мельком упомянули Веселкова с прапором… И теперь остановились лишь на одной кандидатуре…
— Это майора рюкзак. — догадался Витёк. — Рюкзак без обозначения первой роты. Фляжки канолевые — даже муха не садилась…
— Даже цепочки есть. — подметил я ещё одну улику. — На ротных фляжках такого нет.
И таким образом мы пришли к обоюдному мнению — рюкзак с кристально чистой водой принадлежит товарищу майору, то бишь парторгу нашего батальона спецназа… Да… Задача перед нами сейчас стояла не из лёгких… Ведь Генка Болотский возглавлял партийную организацию батальона спецназа и соответственно своему статусу являлся очень уж большой птицей…
— Ну, что будем делать? — нетерпеливо спросил Билык. — Ал-лик!..
— Да погоди ты… — отмахнулся я. — Пять сек…
Лихорадочно прокручивая в мозгу все возможные варианты, я пришел к одному-единственному решению… Наиболее верному и предельно справедливому… Однако грозящему мне самыми непредсказуемыми бедами…
Но решение мной уже было принято, и я стал медленно выдавать Билыку свои короткие приказы:
— Пересчитай все фляги. Тихо и незаметно, чтоб офицеры не заметили… Обойди всю группу. И каждому солдату раздай. Только поровну! Затем скажи им, чтобы воду из новых фляжек перелили в свои старые. И чтоб все молчали!.. А новые фляги побросать на пол вашего десанта, чтобы они стали все грязные…
Повторять дважды не пришлось… И Витька сразу же принялся за свою опасную работу.
Я подождал несколько минут снаружи, прислушиваясь к глухой возне в десанте и отслеживая окружающую обстановку. Наконец-то Билык изнутри назвал мне точную цифру… Я быстренько поделил её в уме на всеобщее количество бойцов… Исключая, разумеется как товарища старшего лейтенанта Веселкова с прапорщиком Акименко… Так и товарища майора Болотского…
— На каждого — по две, — сказал я в полуприкрытую щель. — А эти…
Тут Витька меня перебил:
— Ещё две остаётся! Может… Весёлому?..
От нервного напряжения у меня внезапно вспыхнула злость… Ведь сейчас нам следовало действовать очень быстро, не теряя ни одной минуты… А тут Билык со своими хиханьками да хаханьками…
— Ковыряйся быстрей, раздолбай! — приказал я свистящим шепотком. — Время идёт!
— Да всё будет в ажуре! — пообещал мне пулемётчик. — Будь спок!
Я ещё какое-то время ругался и чертыхался, пристраивая под каждой своей подмышкой по паре фляжек… Затем затянул снизу рубашку и выглянул из-за брони… Весь личный состав лежал на своих местах… А господа начальнички — тем более…
— Ну, я пошел! — сказал я Витьку и отправился в поход.
Перенос драгоценных фляг прошел вполне благополучно, и я вздохнул облегченно только после того, как закинул свой груз внутрь спального мешка. Затем осторожно разбудил Бахтиёра, вкратце объяснил ему что сейчас нам следует быстренько сотворить…
Через пять минут я вернулся ко второй броне и запихнул как можно дальше четыре пустые фляги… Перед этим старательно потерев ими по влажному и грязному полу… Пластмасса на плоских боках конечно же приобрела маслянисто-чёрный оттенок… Однако на изгибах сохранился всё тот же белоснежный цвет, который продолжал предательски отсвечивать в полумраке десантного отделения. Я вздохнул и закрыл дверь. Но всё же остался рядом, чтобы дождаться возвращения Билыка из его первого рейда.
Наконец-то он появился… Радостный и довольный жизнью…
Но, увидя меня, пулемётчик стал ругаться:
— Какие же они тормоза! Пока им объяснишь…
— Кому раздал? — перебив его, спросил я.
— Кольке Малому, Абдулле и Вовчику Смирнову, — отвечал водонос, забуриваясь в десант за новой порцией. — Сейчас остальным потащу и пустые фляги заберу у этих троих.
Вокруг второй брони обитало только солдатское войско, вследствие чего здесь требовалось гораздо меньше мер конспирации. Но вот у нашей БМП…
— Когда к нам понесёшь, будь поосторожней! — предупредил я Билыка. — Чтобы…
— Да знаю я! — рассмеялся пулемётчик. — Никто из них не увидит.
— Дай-то Бог! — возжелал я и тут же перешел к земным делам. — Смотри: Юлдашеву я уже отдал, а сейчас Агапеичу возьму. И те две лишние фляги… Одну пустите по кругу среди своих, а вторую я тоже заберу. У себя её и поделим…
— Это хорошо, — заявил Билык. — А то я думал, мучался… Не знал, куда их пристроить…
Его шуточку я теперь оценил… И обратно шел улыбаясь… В данную минуту меня менее всего волновали последствия… Ведь они могут случиться чуть попозже, а нынче требовалось успешно завершить уже начатую операцию…
И через полчаса наше мероприятие завершилось… Всё прошло очень успешно и практически без потерь. Ставка Верховного Главнокомандования разведгруппы Љ613 располагалась под брезентовым тентом по правому борту БМП, так что офицеры обитали в относительном уединении… А значит, и на некотором удалении от своего горячо любимого личного состава… Соответственно, все солдаты первой подгруппы размещались уже по левому борту брони и только в самый солнцепёк заползали чуть лине под днище…
А сейчас стояло утро. У каждого бойца в изголовье был положен его рюкзачок РД-54 с личными пожитками… Так что все просветы между катками оказались надёжно прикрыты и ничей посторонний глаз не узрел ничего подозрительного. Но режим радиомолчания мы соблюдали очень строго и лишних звуков постарались не издавать…
Весь день, который, в общем-то, ничем не отличался от предыдущих… Словом весь день у нас прошел в приподнятом настроении. Витенька Билык ходил с радостным выражением на лице, словно телевизионный разведчик Штирлиц, только что получивший шифровку о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Про банки со свеклой мы с ним уже не вспоминали. Остальные бойцы тоже ощущали себя превосходно и относились друг к другу с повышенным дружелюбием да вниманием… Даже фишка, то есть дежурство на раскалённой башне с вечно поднятым к глазам биноклем, сегодня не казалось столь утомительным…
Но и от своей законной порции ржавой водички из Це Вешки никто не отказался. Может, для того, чтобы сохранить всё содеянное в тайне, а может и впрок… Так сказать, на всякий случай… Как бы то ни было, но раздача этой мутно-коричневатой жижицы прошла очень спокойно… Как-то обыкновенно-уныло… Даже очереди не наблюдалось…
И по моему личному наблюдению этих «трофейных» трёх литров воды мне хватило лишь на одни сутки. Но и этой радости мне было предостаточно…
А вот на следующее утро… Вся разведгруппа оказалась внезапно разбуженной оглушительным воплем…
— А-а-а!.. Где моя вода!.. Где-е!..
Мы с Билыком вчера ничуть не ошиблись, и теперь по всей пустыне Регистан разносился могучий рык товарища майора. Он бежал от второй БМПешки с пустым рюкзаком в руке… Бежал к первой броне, продолжая при этом распугивать всех представителей афганской фауны…
— А-а-а!.. Так и сяк вашу мать!.. — вопил товарищ по партии. — Где моя вода!.. Строиться-а-а! Всем!
Многочисленные суслики, вараны, фаланги, змеи и все остальные обитатели афганской пустыни от столь оглушительного рёва уже давным-давно попрятались по своим норкам иль убежищам… Кто не успел, те попросту зарылись с головой в песок… И только лишь нас — прямоходящих хомо сапиенсов этот пугающий рык призывал к сбору в одном месте… И это только в мультфильме про Маугли длиннохвостый питон Каа подзывает к себе оцепеневших обезьян-бандерлогов своим еле слышным и слегка шипящим шепотом… Ну, а в жизни… Всё оказалось гораздо прозаичнее… Хоть и полуголый, но зато чрезмерно волосатый товарищ майор орал таким голоском… Что кое у кого даже пуговицы отлетели от спальника, поскольку перепуганный его обитатель спросонок решил… Что уже идёт жестокий бой… И следует теперь подороже продать свою молодую жизнь… С автоматом в руках и ножом в зубах…
Словом… Полусонная разведгруппа построилась очень быстро… И у всех солдат были хоть и помятые от сна, но вполне невинные выражения… Выражения искреннего непонимания сути происходящего…
Но вот к нашим двум шеренгам подошел командир группы, который и принялся выяснять все подробности у дико орущего парторга… Судя по реакции Веселкова, он ничего не знал о существовании злополучного рюкзака…
— Мой солдат… — задыхающимся голосом объяснял майор. — Принёс этот рюкзак… Полностью набитый флягами с водой… И положил его в БМП! А сейчас… Рюкзак пустой! Воды нет!.. Куда она делась, товарищ старший лейтенант?! А-а-а?!.. Чего вы молчите?.. Я вас спрашиваю!.. Веселков!
Как стало ясно нам всем… Состояние аффекта теперь быстро сменялось обычным состоянием партийного организатора… И от безапелляционных воплей вперемешку с матюками товарищ майор перешел к более адресным обвинениям…
Однако старший лейтенант Веселков никак не состоял ни в какой организации, а потому относился к блоку беспартийных… Вследствие чего громогласный ор вызвал на его лице лишь страдальческую гримаску… Но почти незаметную для несведущих…
— А вы кому поручили контролировать ваш рюкзак? — вполне резонно спросил командир группы.
— Веселков! — завопил парторг. — Да вы что? У вас в группе нужно каждую вещь охранять? От своих же солдат?
Тут товарищ старший лейтенант Веселков почуял очень уж серьёзную опасность, нависшую над его служебной карьерой, а потому стал объясняться более предметно:
— Зачем охранять?! Просто… В нашей армии каждое имущество должно быть за кем-то закреплено. За солдатом или сержантом… А бесхозным имущество быть не должно.
Ну, разумеется… Такой деловито-хозяйский подход командира нашей группы совершенно не устроил товарища майора, и он принялся вопить далее… Что его солдат-фотограф лично наливал чистейшую воду в новенькие фляжки… Что затем доверху набитый этой тарой рюкзак был доставлен в расположение первой роты и благополучно загружен в правое десантное отделение второй БМПешки… Что перед непосредственным выездом из пункта постоянной дислокации он, то есть товарищ майор, собственноручно убедился в целостности и сохранности своего водяного запаса… А теперь эти новенькие фляжки, полученные им на складе, валяются пустые и грязные на полу… На загаженном и мерзком полу… А это значит только одно!.. Что рюкзак с водой действительно существовал… И всего лишь два-три дня назад подвергся полнейшему разграблению, а новенькие фляги — изуверскому надругательству… И эдакое варварство могли сотворить только солдаты…
— Слышите, товарищ старший лейтенант?! — надрывался партийный босс. — Ваши солдаты! Товарищ Веселков… А вы тут… Выясняйте и разбирайтесь!.. Кто всё это сотворил…
Все эти крики мы слушали молча… С флегматично угрюмыми, а то и попросту с отстраненными выражениями наших лиц. Ведь, как говорится, поезд уже давным-давно ушел, и что-либо изменить уже не имелось абсолютно никакой возможности. И вся эта драгоценнейшая водичка уже испарилась самым натуральным образом. Большая её часть, конечно же, в виде солёного солдатского пота… А значительно меньшая — слабенькой струйкой в песочек… Так что… Товарищ майор спохватился слишком уж поздно…
Но ведь именно сейчас у партийного организатора появилась великолепнейшая возможность хоть чуток побыть в шкуре военнослужащих срочной службы… Получающих в сутки всего по полтора литра питьевой воды… И экономящих эту воду так, что в глазах порой появлялись чёрные пятна… Вместо чёткого изображения… И на виду у которых парторг с наслаждением плескался по утрам…
А я стоял на самом правом фланге нашего строя и мысленно проклинал свою замкомвзводовскую рачительность… Ведь именно из-за неё, то есть вследствие тайной надежды на благополучную подмену по возвращению… То есть оставить в нашей группе практически нулёвые фляги, а старые и потрёпанные сдать на склад под прикрытием неприкасаемой личности парторга… На это шансы ещё имелись, однако нынешнее наше положение казалось мне крайне невыгодным… Ведь пустые фляги, что валялись на полу десанта, более чем очевидно подтверждали причастность личного состава к персональной трагедии товарища майора… Никто нас за это дело, конечно же, не расстреляет, но разбирательство может начаться прямо здесь и сейчас, а продолжиться уже в самом батальоне… Но до ППД было около пятисот километров… А здесь… Самое страшное наказание в данную минуту могло выглядеть как сокращение каждому солдату его ежесуточной порции воды…
Хотя… В цистерне осталось на данный момент совсем ничего… Ну, литров пятьдесят… Или шестьдесят. Не больше. И это на нас — двадцать три человека.
Все эти мысли проносились в моей головушке быстрым роем, и, тем не менее, я продолжал отслеживать ситуацию… Которая, увы… Но складывалась пока что не в нашу солдатскую пользу. Только что Болотский закончил свой очередной нагоняй в адрес командира группы, недвусмысленно угрожая ему всеми видами существующих в армии наказаний. Весёлый выслушал всё это словоизвержение со своим привычно невозмутимым видом и всё же пообещал парторгу лично провести служебное расследование, после чего тут же отправился его исполнять…
«Э-э-эх-х… — тоскливо думал я, глядя на приближающегося ко мне командира группы. — Надо было приказать, чтобы все закопали свои фляги… Да с рюкзаком этим хреновым. И всё было б шито-крыто! Никто не видел, никто ничего не знает. И доказательств нет никаких…»
Тем временем напротив моей персоны остановился сам «товарищ Веселков», как именовал теперь взводного парторг. И именно с меня был начат допрос всего личного состава нашей многострадальной разведгруппы Љ613… Ведь я являлся заместителем командира группы, а потому моё законное место — на самом правом фланге строя. И расследование началось именно с меня…
— Младший сержант Зарипов! — обратился ко мне командир, строго глядя мне в глаза. — Вы не видели этот рюкзак с водой, когда его загружали в десант?
— Никак нет, товарищ старшнант, — ответил я, так и не отведя своего взора с командира группы. — Не видел.
Но обвести вокруг пальца, да ещё и на такой элементарной мякине «товарища Веселкова» не имелось абсолютно никакой возможности. Вследствие чего мой допрос продолжился…
— А где вы находились в то время, когда солдат принёс этот рюкзак?
Мой прямой и непосредственный военачальник по-прежнему смотрел мне в глаза, и я даже растерялся…
— Да не знаю я! — ответил я с предельной искренностью. — Может, в ружпарке, а может, и на складе РАВ… Или на водокачке… На продскладе… Я же не сидел на одном месте, а имущество получал… И откуда я знаю, когда этот рюкзак принесли?!
К моей великой радости, старший лейтенант лишь удовлетворенно кивнул головой, после чего сделал шаг вправо и приступил к опросу «рядового Сальникова». Я больненько так закусил изнутри щёку, чтобы сохранить на своём лице гримасу обиженной добродетели… Ведь в метре за Веселковым стоял сам товарищ майор, который очень уж внимательно следил за ответной реакцией допрашиваемого солдата. Именно поэтому приходилось терпеть небольшие неприятности…
На наше всеобщее счастье, командир группы, переходя от одного солдата к другому, задавал всё те же два вопроса: «видел или нет», а также «где находился в тот момент» и так далее… И все солдаты отвечали очень отрицательно и при этом твёрдо смотрели в глаза Веселкова и Болотского… Вот они дошли до крайнего левофлангового Билыка… Помурыжили его уже набившими оскомину двумя вопросами… Витёк выстоял… И первая шеренга дружно сделала шаг вперёд, выполняя команду Веселкова и освобождая ему же место для допроса солдат из второй шеренги.
Для себя лично я отметил несомненную заслугу командира группы в таком благоприятном исходе служебного расследования. Ведь я действительно не видел ни солдата-фотографа, ни этот чёртов рюкзак в момент загрузки. Да и остальные мои сотоварищи тоже не могли являться свидетелями данного эпизода. Поскольку охрану нашей брони тогда осуществляли те бойцы, которые на выход не отправлялись… А потому по этим двум вопросам с нас все взятки, как каламбурится, очень даже были гладки… А вот по другим животрепещущим аспектам… То бишь по вопросам в лоб: «брали фляги с водой или нет?», «пили чужую воду или нет?»… Вот тут-то мы и могли «поплыть» в твёрдости ответов и виновато «забегать» глазками…
Но Бог оказался на нашей стороне, и вторая шеренга никак нас всех не подкачала. Когда строй восстановил своё первоначальное единство, старший лейтенант Веселков подошел к товарищу Болотскому и официально взял под козырёк…
— Товарищ майор… — начал докладывать командир. — Служебное расследование проведено со всем личным составом. Виновные не обнаружены. Командир группы старший лейтенант Веселков.
Ну, разумеется… Такое подчёркнуто дисциплинированное поведение Весёлого показалось парторгу крайне оскорбительным и даже наглым. Ведь его персональному горю никто не посочувствовал, и слов сожаления или соболезнования не прозвучало…
И тут начался второй акт знаменитого Марлизонского балета… Но теперь парторг проявил всю свою агрессию…
— Слушайте все! — сквозь стиснутые зубы заявил он…
Но с таким положением челюстей ему было очень трудно разговаривать на повышенных тонах… И далее он орал как и прежде…
— Да я сейчас… Наполню водой из цистерны все свои фляги… И буду их пить один! Ясно!
При таком повороте сюжета всем солдатам стало более чем понятно то, что и оставшейся в Це Вешке водой не удастся заполнить все фляжки товарища майора… Ибо этой ржавой жижицы, что бултыхается на самом дне… Словом, её там осталось слишком мало…
И тут разъярённому парторгу очень смело возразили. Причём из нашего солдатского строя… Как и следовало того ожидать, за всеобщую справедливость вступился наводчик-оператор Абдуллаев, по совместительству обладающий горячей азербайджанской ментальностью…
— Товарищ майор! — отважно заявил дембель Абдулла. — А чо вы сибя так ведёте? Вы же коммунист! Вы же пример должны…
Однако товарищ парторг, ну, никак не хотел всем подавать личный пример в таком щепетильном деле как потребление воды в пустыне… Да и уподобляться знаменитому киногерою из фильма «Коммунист», который в одиночку сосны валил, дрова для паровоза колол, к Ленину за гвоздями для стройки ездил… На кулацкие обрезы шел в полный рост…
Ничего этого майор Болотский не хотел… А потому заорал на наводчика ещё громче…
— Молча-а-ать!
Однако заткнуть голос правды не удалось, а тем паче из своенравной азербайджанской души…
— А чево малчать? — возмутился наводчик и даже руку вытянул вперёд. — Мы все тут в одинаковом положении. Все хотят вады пить. А вы тут умываетесь каждый утро…
— Абдуллаев! — опять завопил Болотский. — Малчать, я сказал!..
Но луноликий азербайджанец с тонкими чертами лица тоже пошел напролом, ни в грош не ставя высокий статус парторга вместе с его майорским званием…
— Чо ви кричите на меня? — повысил голос дембель. — Чо я вам, сабака что ли? А-а?.. Чо хочу, то и говорю-у…
Тут в «беседу» вмешался командир группы…
— Аб-дул-ла-ев… — чуть протяжно произнёс Веселков, но со своей лёгкой усмешкой. — Отставить разговорчики в строю!
Однако все мы ощущали то, что и Веселков на нашей позиции… Только втайне… А внешне он вынужден играть свою определенную Уставом роль…
— Ну, товарищ старшнант! — теперь Абдулла обращался лично к командиру группы, как к самому справедливому человеку на земле. — Ну, сами подумайте!.. Мы тут по одной фляжке в сутки пьём… А он тут умывается, как…
Старший лейтенант Веселков прервал разоткровенничавшегося наводчика коротким окликом «Абдуллаев!»… Товарищ майор вновь заорал своё «Малчать!»… Но вдруг…
И тут к великому нашему удивлению в словесную перепалку решительно ввязался прапорщик Акименко… До того скромненько стоявший поодаль от воюющих сторон…
Видимо его тоже душила чёрная злость к подлецам и негодяям, ворующим воду у кого ни попадя… И хотя его прапорщицкое горе было гораздо меньше, чем майорская трагедия… Всё-таки у Болотского был целый рюкзак с водой… Тогда как у товарища прапорщика имелась соответственно его званию лишь пятилитровая канистра, которую на полном ходу посчастливилось выдуть Бадодию Бадодиевичу вместе с Альбертом Маратовичем…
А может быть прапор решил поддержать товарища майора в самый трудный для него момент и в случае благоприятного для них исхода событий кое-что перельётся и в его пятилитровую канистру… Ну, не в партию же ему сейчас приспичило вступать!.. Беспартийному-то прапорщику…
Как бы то ни было, но ротный старшина с автоматом наперевес вбежал на сцену и тоже подал свой громкий голос…
— Да я сейчас! — заорал новый борец за воду. — Прострелю эту Це Вешку к чёртовой матери! И хрен тогда кому вода достанется!
А вот это он сказал зря… Причем совершенно не подумавши! Хоть мы и называли водой мутную и ржавую смесь Аш-два-О со всевозможными оксидами железа… Но это всё же была жидкость, которая могла смочить глотку и гортань…
И угрозу товарища прапорщика вся группа восприняла более чем серьёзно!..
Поскольку построение группы оказалось очень внезапным, то более половины её личного состава встало в строй без своего штатного оружия… Что вообще-то является нарушением установленного правила «На выходе оружие всегда должно быть под рукой! И точка!»
И теперь нарушители данного постулата в едином порыве и в полнейшем молчании отправились устранять этот недостаток… И на несколько минут от нашего строя осталось лишь несколько бойцов: Билык со своим пулемётом, Абдулла с укороченным «ублюдком», Коля Малый, Лёха Шпетный и я. Мой пулемёт ПКМ, до того прислоненный к правому бедру, теперь был взят мной под ремень…
А на товарища майора, старлея Веселкова и прапорщика Акименко напал столбняк. Они втроём стояли на своих местах… И молчали… Словно персонажи из заключительной «немой сцены» гоголевского «Ревизора»…
Через три-четыре минуты вся группа опять стояла в двухшереножном строю, и у каждого солдата теперь имелся свой персональный ствол. Дольше всех в своей броне копошился механик Смирнов, занырнувший по пояс в свой люк и безуспешно пытавшийся выудить со дна автомат АКС-74У. Но вот и у Вовчика всё получилось, и он бегом помчался обратно… На своё законное место в строю.
А гнетущая тишина по-прежнему давила на всех нас ожиданием чего-то не… Словом, непонятного…
Как и положено командиру… Первым в себя пришел старший лейтенант Веселков. Он дважды кашлянул, словно проверяя наличие у себя голоса…
— Равняйсь! Смирно! — привычным тоном скомандовал наш командир. — Всем слушать меня! С этой минуты я беру контроль за расходованием воды в свои руки! Все! И офицеры, и солдаты будут получать в день по половине фляги! То есть полтора литра на двух человек!
Несколько секунд мы молчали…
— Это для всех? — нерешительно спросил Абдулла.
— Для всех! Сказал, как отрезал, Веселков. — И для солдат, и для офицеров!
И думалось мне в эту минуту то, что и вопрос Абдуллы, и ответ Веселкова сейчас прозвучали персонально для товарища майора… Чтобы тот спустился со своих партийных высот на нашу грешную землю… Чтобы не претендовал на что-то большее, чем все остальные…
И такое поведение старшего лейтенанта Веселкова показалось всем разведчикам очень правильным, а главное — справедливым… Ведь Це Вешка была у всех на виду и каждый солдат теперь мог контролировать расход драгоценной влаги…
Хоть мы и получали до сегодняшнего утра по одной фляге воды на каждого бойца, то есть по полтора литра на нос… Что вообще-то являлось четвёртой частью от ежедневной нормы водопотребления… Это всего-навсего двадцать пять процентов от установленной врачами Мин Здрава СССР дозы!.. То теперь прежняя порция урезалась ровно наполовину и суточное потребление воды отныне составляло семьсот пятьдесят грамм на человека… Это по 31 грамму в час… А если быть предельно точным, то по тридцать одной целой и двадцать пять сотых грамма на шестьдесят минут… И если уж окончательно стать занудой, то приблизительно по полграмма в минуту.
Но все мы отлично понимали, что это должно было произойти… Ведь запас воды сократился до катастрофического минимума…
Вот так… Настали наши тяжкие времена.