Из всех имеющихся войск, как на валу, так и в штабе группировки, НИ ОДНО ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ ТАК И НЕ ПРИШЛО НА ПОМОЩЬ ЧЕТЫРЕМ ОФИЦЕРАМ И ОДНОМУ КОНТРАКТНИКУ, НАСМЕРТЬ ВСТАВШИМ НА ПУТИ РВУЩЕГОСЯ В ЧЕЧНЮ ОТРЯДА САЛМАНА РАДУЕВА.

Боевики «прорвались» на рубеже обороны первой группы первой роты. Возьми они чуть вправо или влево, то просто перескочили бы через вал и не встретили бы никакого сопротивления. Но военная судьба распорядилась иначе, и боевики Радуева пошли в лобовую атаку на несколько автоматов. До границы Ичкерии оставался всего один километр, но именно этот километр дался боевикам очень тяжело…

Как чеченцы, идущие в атаку, были убеждены в своей вере – защитить любой ценой свободу Чечни, так и четверо офицеров и один контрактник спецназа ГРУ, ставшие насмерть на пути боевиков, тоже были правы в своей вере – защитить Россию как единое государство. И столкнувшись в яростной и беспощадной схватке, как чеченские бойцы, так и русские солдаты умирали с верой, что их смерть будет не напрасной и Родина будет спасена. Хотя на самом деле, убивая друг друга, мы убивали с каждым человеком еще одну частицу своей ЕДИНОЙ РОДИНЫ. Слепые в своей ненависти, лютые в своей ярости, безудержные в своей мести, мы расстреливали в упор, разрывали на бесформенные куски мяса, забрасывали гранатами, убивали, убивали и убивали самих себя…

Через несколько минут после начала боя на позиции десантников у моста прибежали сначала двое солдат, а затем один офицер и еще двое бойцов. Как потом рассказывал обладатель постового тулупа, «они были, мягко говоря, в панике». Это была подгруппа из 8-го батальона, которая должна была прикрывать правый фланг первой группы первой роты третьего батальона. А еще через несколько минут позиции десантников были обстреляны из гранатометов и автоматов. Небольшая группа боевиков, подобравшаяся незамеченной, обстреляла десантников, чтобы те не смогли прийти на выручку отстреливавшимся разведчикам. В результате обстрела было ранено несколько человек; среди них был тяжело раненный выстрелом из противотанкового гранатомета полковник, все эти дни ходивший в постовом тулупе из барашка.

Единственным убитым на позициях десантников оказался солдат по фамилии Коленкин…

Молодой разведчик первым открыл ответный огонь по радуевцам, но вскоре был убит разрывом противотанковой гранаты…

Офицеры и бойцы 7-й воздушно-десантной дивизии, оставшись без командира, покинули свои позиции и отошли на километр в противоположную сторону.

Около десятка боевиков, также подобравшихся скрытно к позициям горнопехотинцев, попытались сковать действия бойцов Буйнакской горнострелковой бригады. Однако «пехота», как мы их называли, смогла не только отразить нападение боевиков, но и быстро сориентироваться в ночной обстановке. Невзирая на серьезные потери в живой силе, которые только убитыми составили одиннадцать солдат, буйнакская разведрота не стала отсиживаться, а бросилась в бой.

«Горные егери», как они любят называть самих себя, собрав необходимую группу поддержки, на БМП выдвинулась вдоль вала к направлению главного прорыва боевиков.

Но на полпути к месту боя горнострелки наткнулись на отошедшие по приказу своих комбатов и потому оставшиеся целыми и невредимыми группы из 8-го и 3-го батальонов. Вместе они образовали единый оборонительный рубеж на валу, но обороняться было уже не от кого: и прорвавшиеся боевики, и наши солдаты на валу издали обстреливали друг друга, целясь на огоньки выстрелов. Ну, наши еще часто запускали осветительные ракеты, которые с шипением взлетали и озаряли местность бледным мерцающим светом…

Майор-замполит, последним уходивший с позиций первой группы, в последнюю минуту успел связаться по радио со штабом группировки и вызвал огонь артиллерии на себя.

Укрывшись среди деревьев на дневке второй группы, он продолжал в упор стрелять по боевикам, перебравшимся на нашу сторону вала. Взрывом противотанковой гранаты из РПГ он был контужен, но сумел покинуть место прорыва.

Хотя наша артиллерия и не стала открывать огонь по своим, но вызов огня на себя внес еще больший ажиотаж в штаб войсковой группировки. Прошло около часа, когда после доклада по радио стало ясно, что именно происходит между домом лесника и селом.

Командир нашей первой роты 3-го батальона, которого из-за нехватки личного состава также направили в Первомайское и все это время находившийся с группой солдат при штабе, был очень удивлен, когда к нему подскочил полковник, служивший ранее в нашей 22-й бригаде:

– А ты знаешь, что Зарипов и с ним одиннадцать солдат из его же группы пропали?

Это они, не иначе, как к духам перебежали!

Ротный поморщился от источавшего стойкий аромат водочного перегара бывшего сослуживца и недовольно сказал:

– Кто? Они? Да не может быть!

– Вот увидишь! – Возбужденный и обрадованный внезапно открывшимся даром прорицателя, полковник уже несся дальше фонтанировать перегаром местного разлива.

Ротный сплюнул с досады и пошел готовить группу своих солдат к возможно предстоявшему бою. Накануне вечером ему уже приказывали для прикрытия штаба занять рубеж обороны в чистом поле длиной в один километр. Ротный подсчитал в уме и сказал, что, даже если он разместит бойцов на удалении прямой видимости ночью, то есть двадцати метров, то его группа сможет перекрыть не более четырехсот метров. Но ему тут же было поручено увеличить интервал между лежащими в снегу солдатами до полусотни метров. Тогда наш капитан отказался выполнять этот бредовый приказ залетного московского полковника, объяснив причину отказа своему непосредственному начальнику, который понял его. Но сейчас ротного могли направить на уничтожение остатков боевиков.

Но воевать уже было не с кем. Ночной ад вскоре сменился «якобы перестрелкой» между отходившими радуевцами и нашими войсками, когда стреляли наугад и для успокоения души. Ближе к рассвету только одиночные выстрелы наших бойцов нарушали тишину.

Задавив оборонявшихся своим численным превосходством, чеченцы вышли к дюкеру на Тереке, по нему прошли над рекой и скрылись в лесной чаще. Там, в глубине леса Салман Радуев, вместе с которым прорвалось около сорока боевиков и более восьмидесяти заложников, оставил часть бойцов дожидаться отставших, а сам с остатками своего отряда и заложниками ушел в Новогрозненское. Оставшиеся в лесу радуевцы более суток ожидали подхода своих заблудившихся и раненых соратников.

Но к ним примкнули всего несколько человек.

В ночной темноте от боевиков смогли отстать и затеряться среди кустов и канав более десятка измотанных заложников. Несколько кизлярцев окажутся на позициях горнострелков. После опроса их приведут к костру, где они будут дожидаться утра.

Рядом с огнем на охапке хвороста лежал потерявший сознание от контузии майор-замполит, которого на руках принесли наши бойцы. Придя в себя, майор первым делом обнаружит, что он без своего АКС-74 лежит у костра, а рядом сидят бородатые и обтрепанные мужчины явно не славянской внешности. Решив, что он попал в плен к боевикам, контуженный замполит, продолжая лежать без движения, но наблюдая за кавказцами сквозь полуприкрытые веки, постарается незаметно залезть рукой во внутренний карман… Но, на счастье ничего не подозревающих заложников, из темноты к огню выйдет наш родной российский солдатик, тащивший на себе охапку дров. Устыдившийся своей кровожадности майор-замполит поставил пистолет на предохранитель, некоторое время окончательно приходил в чувство, а затем опять пошел по валу искать свой автомат, оставшийся в группе Златозубова, да и саму вторую группу… Время было около пяти утра…

Утром 18 января на поле перед позициями первой группы насчитали шестьдесят два погибших боевика. На самих позициях: на валу, на разгромленных дневках и в канаве найдут еще двадцать радуевцев. При зачистке местности на пути отхода террористов обнаружат тела около пятидесяти чеченцев. В плен было взято около тридцати террористов; кто-то из них заблудился ночью, кто-то был в наркотической ломке после окончания действия принятых перед прорывом наркотиков.

Воевавший подрывником в отряде Радуева наемник-белорус вырвется из села живым и невредимым: он не будет взят в плен, и его тело не было обнаружено среди погибших боевиков.

На окраине Первомайского, среди старых могил сельского кладбища окажется тридцатьсорок свежих погребений, в которых были захоронены погибшие при штурме и авиаударах боевики. В ночь на 16 и 17 января их хоронили кизлярцы.

Были жертвы и среди заложников. Их тела будут найдены родственниками и на улицах Первомайского, и на поле перед позициями группы спецназа, и на всем протяжении пути отхода Радуева. Всего за всю спецоперацию по освобождению захваченных Радуевым заложников погибло пятнадцать дагестанцев.

Были потери и среди наших войск. Самый большой урон понесла разведрота 136 Буйнакской горнострелковой бригады, в которой при отражении нападения отдельной группы радуевцев погибло одиннадцать бойцов. При обстреле такой же группой боевиков отряда десантников будет убит разведчик рядовой Коленкин, который незадолго до этого прибежит к мосту вместе со своим командиром роты 8-го батальона. При прорыве радуевцев также погибнет один новосибирский милиционер.

Но наивысший предел в ужасающей своим цинизмом трагедии смерти будет достигнут в судьбах и гибели самых достойных защитников своего Отечества…

На рубеже обороны первой группы найдут разорванные в клочья и почти целые, обгоревшие и иссеченные осколками тела офицеров, контрактника и солдата, павших на своих позициях. Тех, кто до последних минут своей жизни были верны своему чувству мужской чести. Тех, кто предпочел умереть с честью, чем выжить с позором бегства.

Это были:

Полковник АЛЕКСАНДР СТЫЦИНА, начальник разведки 58-й армии.

Капитан СЕРГЕЙ КОСАЧЕВ, начальник медслужбы 3-го батальона.

Старший лейтенант КОНСТАНТИН КОЗЛОВ, начальник связи 3-го батальона.

Лейтенант АЛЕКСАНДР ВИНОКУРОВ, командир разведгруппы спецназа.

Сержант контрактной службы ВИКТОР БЫЧКОВ, заместитель командира разведгруппы спецназа.

Неизвестный солдат-связист.

ВЕЧНАЯ ИМ ПАМЯТЬ! Погибший рядовой-связист был прислан к нам с последним накануне боя вертолетом из штаба войсковой группировки. Он до последнего момента поддерживал радиосвязь и продолжал оставаться на своем месте, где и погиб от пуль боевиков. Утром связист будет обнаружен рядом со своей простреленной радиостанцией.

Сержант-контрактник Бычков окажется на дне канавы у дневки группы. Пуля боевика попадет ему в голову и отбросит его назад. Замкомгруппы скатится вниз и окажется около наших баков с водой и дров. Затем он будет завален грудой тел погибших боевиков.

Лейтенант Винокуров, мгновенно погибший от прямого попадания пули в голову, будет лежать на тропинке под валом. Только смерть смогла помешать ему дойти и взяться за пулемет. Он знал, что неминуемо погибнет. И, зная это, он все-таки пошел вперед…

Погибшие единовременно и вместе полковник Стыцина, капитан Косачев и старший лейтенант Козлов будут обнаружены на дневке комбата. При взрыве противотанковой гранаты младший из офицеров рухнет на костер, и до утра огонь будет медленно пожирать тело погибшего…

Этот удушливый запах горелого человеческого тела будет первым, что встретит вернувшихся в предрассветных сумерках на поле боя людей. Затем крадущиеся в полумраке солдаты и офицеры услышат хрипы и стоны умирающих чеченцев. И только когда окончательно рассветет и станет ясно, что опасности уже нет, то лишь тогда люди осмелеют настолько, что смогут с высоты вала взглянуть на поле перед валом и на разгромленные и заваленные трупами дневки и канаву.

Дневка первой группы будет разбита прямым попаданием кумулятивного заряда, выпущенного из гранатомета. Листы шифера разлетятся на множество мелких осколков.

Какое-то имущество сгорит при небольшом пожаре, который потухнет сам собой.

В спальных мешках, в которых раньше спали наши солдаты, уцелевшие боевики попытаются перетаскивать своих раненых товарищей. Несколько залитых кровью спальников вместе с трупами умерших радуевцев будут найдены в трех-четырех метрах от дневки группы. Один тяжелораненый молодой боевик сползет со спального мешка и уже без сознания будет скрести снег обессиленными руками, стараясь доползти до своей земли.

В утренней тишине щелчок бесшумного АПСа прозвучит как пушечный выстрел, пуля войдет в затылок чеченца, и его тело навсегда затихнет. Головой чеченец будет лежать в направлении родной Ичкерии…

Этот щелчок словно гром подхлестнет людей, и кто-то начнет обходить поверженных врагов и, святое дело, методично и бесстрашно посылать пули в грудь, под лопатку, в голову лежащих, навсегда заглушая предсмертные хрипы радуевцев и мстя им за свой животный страх и ужас, испытанный этой ночью.

Сержант-контрактник Бычков, получивший несколько часов назад касательное ранение головы, скатится без сознания на дно канавы. Лежащий лицом вниз, он будет сверху завален телами боевиков. Но левая часть спины будет хорошо видна стоящему наверху с пистолетом и ничего не подозревающему человеку. И пуля, войдя под лопатку, сделает лишь маленькую дырочку в горном обмундировании сержанта.

Спустя полчаса, когда станут искать конкретно его, Бычкова, то лишь тогда сержанта найдут, и он еще будет дышать. Виктор Бычков будет продолжать жить и когда начнут срочно вызывать вертолет, когда Ми-8 сядет на поле, когда его погрузят на борт. И только уже в полете его душа окончательно покинет настрадавшееся тело…

А внизу на поле закипела обычная солдатская работа. Собрали тела наших погибших в одно место. Собрали оружие убитых и раненых, уцелевшие радиостанции, ночные бинокли и прицелы, остальные средства наблюдения, специальный ночной прибор с лазерным целеуказателем, топографические карты и секретные шифры. Отдельными кучами складировалось вещевое и инженерное имущество, уцелевшее после ночного боя.

На позиции левофлангового пулемета первой группы будет найден стоящий на сошках винторез командира группы с открытым ночным прицелом. Рядом будет лежать нагрудник с брошенной на него черной шапочкой. За валом найдут и сам пулемет.

Правый пулемет первой группы, поврежденный прямыми попаданиями пуль радуевцев, найдут в канаве, куда он был заброшен уходящими с позиций бойцами группы. А вот гранатомет РПГ-7 с тремя выстрелами, который лежал на дневке первой группы, пропадет в неизвестном направлении. Возможно, он был унесен проходившими через дневку боевиками. Зато находившийся в ящике «квакер» останется целым и невредимым даже после попадания противотанковой гранаты в саму дневку. Кроме него, деревянный ящик спас и топографические карты и ШСН командира группы.

Оптический прицел от винтореза командира первой группы тоже не будет найден.

Может, его забрали боевики, а может, и кто из наших солдат взял себе домой для воспоминаний.

Дольше всего будут искать оптический прицел от станкового автоматического гранатомета АГС-17. И в эту ночь агеесчики второй группы выдвинулись на свою ночную засаду. Когда начался жестокий бой, гранатомет был разобран на составные части, которые забросили далеко в кусты. Туда же полетели и коробки со снаряженными ВОГ-17 лентами. Огонь из АГСа по наступающим боевикам так и не был открыт. Артиллерийский расчет тихо и вполне благополучно растворился в ночи.

Утром артиллеристы начнут искать в кустах и снегу разбросанные тело, станок, коробки и только через два часа найдут ПГО-17.

Между окопами Стаса и майора-замполита найдут очень интересный экземпляр гранаты РГД-5, взрыв которой я видел в бою. Эта граната взорвалась между двумя стреляющими офицерами и неминуемо должна была поразить их осколками. Но, как оказалось, взорвался лишь сам запал, который странным цветком разорвал корпус эргедешки. Взрывчатка внутри гранаты не сдетонировала, поэтому взрыв был слабым.

Скорее всего, РГД-5 была из числа «вареных гранат», которые иногда подкидывались, но чаще продавались боевикам. Перед этим гранаты без запалов опускались в ведро с водой, где и варились длительное время. После такой спецобработки внешне граната выглядела как обычно, но взрывчатое вещество внутри нее после контакта с кипящей водой навсегда теряло способность к детонации от сработавшего запала.

Про «вареные» гранаты и патроны мы, конечно, слыхали и даже знали некоторых умельцев из других частей, но относились к их проделкам скептически, считая это каплей в море. Так что этот случай несколько разубедил нас в том, что чеченцам продаются не только пригодные к применению боеприпасы.

Сразу же стали досматривать и остальные трупы. У погибших боевиков забирали оружие, боеприпасы, документы, вещмешки с медицинским и другим барахлом. На виадуке, с которого чеченцы обстреливали позиции первой группы, будет найден крупнокалиберный станковый пулемет – 12,7-миллиметровый НСВТ. Он был слишком тяжел для того, чтобы унести его с собой. Когда боевики израсходовали весь боезапас к нему, потом они просто бросили крупняк. Кто знает, может, именно на установке этого массивного пулемета и возились на виадуке двое боевиков за час до прорыва?

Из трофейных автоматов, пулеметов и гранатометов, сложенных вместе, получится внушительная гора оружия. Не менее большой окажется и куча, сложенная из трофейных боеприпасов: патронов, пулеметных лент, магазинов, ручных гранат, «Мух», выстрелов к РПГ-7, взрывных устройств, мин и вертолетных НУРСов.

Было найдено несколько самодельных пусковых установок для запуска с плеча неуправляемых реактивных снарядов, которыми вооружены наши вертолеты. Это творение чеченских оружейников состояло из пусковой трубы, микровыключателя, батарейки и куска оргстекла, на котором был нарисован прицел. Дополнительно это стекло защищало лицо стреляющего от реактивной струи вылетающего снаряда.

Стало понятно, почему многие боевики, шедшие шеренгами на прорыв, стреляли от бедра, не поднимая оружия к плечу для прицеливания. Эти радуевцы были вооружены снятыми с нашей подбитой ранее бронетехники танковыми пулеметами Калашникова.

Эти ПКТ, не имевшие обычного деревянного приклада и рукоятки, были переделаны чеченскими мастерами на свой лад. К пулеметам были приварены самодельные пистолетные рукоятки со спуском и пулеметные коробки на пятьсот патронов. Такое тяжелое вооружение боевики носили на солдатском ремне через плечо и поэтому могли вести беспрерывный огонь на ходу. Но поднять это оружие при передвижении было тяжеловато…

При досмотре трупов боевиков особо ценились маленькие военные сувениры: пистолеты, ножи, кинжалы горцев, часы и перстни. Так, на память. Будет найден и вновь пропадет, тоже «на память», спутниковый телефон, по которому полевой командир Салман Радуев вел разговоры из осажденного Первомайского. Спутниковый канал для этого общения был любезно предоставлен турецкой стороной.

Среди погибших найдут даже представителей дружественных нам стран: Иордании, Турции и других. В их загранпаспортах въездные визы были предоставлены гостеприимным Баку. Всего иностранцев было не более двух десятков. Почему-то у них тоже были автоматы, боеприпасы и медикаменты. Наверное, радуевцы заставили этих несчастных «заложников» нести образовавшийся излишек оружия и патронов, да еще и вести огонь из этих автоматов по русским захватчикам.

СПЕЦНАЗ РОССИИ выражает глубокое и искреннее соболезнование правительствам тех государств, чьи граждане «случайно» оказались в зоне интенсивных боевых действий, проявляя изрядный интерес к методам и формам проведения контртеррористической деятельности, используемым в России. А у нас, как известно, все любят делать с размахом…

С таким же размахом и служебным рвением начал рулить войсками и штабной полковник, прилетевший утром на поле боя. Его ночной астрологический прогноз насчет перехода к боевикам бойцов и командира группы малость не совпал с действительностью, и теперь ГЛОБАльный полковник старался компенсировать свои ночные неудачи утренним талантом великого полководца. Но солдаты и офицеры, словно дети малые, занятые своей любимой игрушкой, не выказывали особой охоты покидать такое поле чудес, где столько интересного. Тем более, что могут подоспеть и другие любители находок из соседних подразделений.

Но мат и вопли верховного воителя все-таки возымели свое действие, и вскоре около десятка бойцов во главе с вездесущим майором-замполитом отправились по следам боевиков на зачистку местности.

Рядом с развороченной дневкой второй группы, где деревья были изнутри посечены осколками от сильного взрыва, было найдено тело боевика. Он уже был мертв и даже добит, но его следовало досмотреть на предмет наличия документов, оружия и других подозрительных вещей.

– А ну-ка покажи его мне! – приказал Златозубов своему контрактнику, разглядывая обнаруженный паспорт. Тот пинком ноги по голове погибшего попытался развернуть радуевца лицом к командиру группы. Но затылочная часть черепа была размозжена выпущенной в упор автоматной очередью, и после удара ноги все это месиво из мозговых тканей, осколков костей черепа с остатками кожи и волос лишь разметалось по грязному снегу.

Контрактник недовольно поморщился и попытался очистить снегом окровавленный ботинок, вонзая носок в снежный наст.

– Так, надо два автомата завернуть в белую простыню, чтобы… – распорядился Златозубов, уже переключившийся на оружие – эти стволы дадут результат его группе на следующем боевом выходе, если он окажется безуспешным…

В десятке метров от разрушенных дневок в кустарнике найдут тела еще нескольких боевиков, у которых также будет изъято оружие, боеприпасы, документы и медикаменты. У одного из них в вещмешке обнаружат видеокамеру и три кассеты, на которых были засняты радуевцы с первых дней своего вторжения в Дагестан и до последнего…

Не доходя Терека в канаве внезапно были обнаружены несколько раненых боевиков с оружием. Рядом с ними находились пятеро новосибирских милиционеров, которых заставили нести носилки с ранеными и убитыми чеченцами. Вся эта пестрая компания живых и полуживых, ну и совсем неживых людей располагалась на дне канавы.

Появление прочесывающих местность наших бойцов не было для чеченцев неожиданностью – они сразу открыли огонь из автоматов.

Первой же очередью в колено был ранен прапорщик Миша Чернов. Вторая очередь, выпущенная боевиками, длинной строчкой прошла в двух метрах от идущих одной линией на прочесывании наших разведчиков. Цепь российских военнослужащих мгновенно попадала в снег, но через несколько секунд, не дожидаясь третьей, наверняка уже точной очереди, с диким воплем вскочил один из офицеров и бросился к канаве, на бегу стреляя по вспышкам выстрелов боевиков. Стрелявший радуевец был убит прямо на носилках, с которых он, раненый, и вел огонь. Убивший его наш майор продолжал бежать к канаве. Когда, контуженный и полуоглохший, он появился на краю широкой канавы и повел по сторонам автоматом, то его появление и особенно последнее движение было встречено мощным хором дико орущих голосов:

– Мужики! Не стреляйте! Мы свои! Мы из ОМОНа! Не стреляйте! – То кричали и вопили не чеченцы – они погибли с оружием в руках. То кричали и вопили милиционеры из Новосибирского ОМОНа. Не верящие в свое счастье остаться в живых, заросшие и измученные, с окровавленными руками взрослые дяди были готовы разрыдаться от избытка чувств. Они гурьбой вылезли на поверхность, все еще не веря своему счастью выжить в этом аду, но один из них подбежал к нашему офицеру и предупредил его, что у лежащей на носилках девушки-чеченки есть граната. Это предупреждение было сделано вовремя, и офицер успел очередью опередить движения рук девушки, которая уже тянула кольцо гранаты…

После этой очереди эфка немым куском железа выпала из ее рук на землю, и над канавой стало тихо. Но ненадолго…

Тут как тут у места окончившейся перестрелки оказался и штабной полковник. Решив, что в канаве только что добили сдавшихся боевиков, верховный воитель начал извергать очередной фонтан своих пророчеств, смешанных с пожеланиями брать боевиков живьем и явно нестандартными оборотами нашего языка. Очередной всплеск его эмоций был направлен в адрес контуженного и полуоглохшего майора, и он, видимо для того, чтобы лучше расслышать слова штабиста, начал поднимать еще дымящийся ствол своего автомата. Делал он это медленно и как-то механически.

Верховный руководитель внезапно «вспомнил» о других своих полководческих делах, резко развернулся и бросился их выполнять. Когда майор был полностью «готов» выслушать полковника, тот уже был на расстоянии пятидесяти метров. Бежал он, приседая, подпрыгивая и шарахаясь из стороны в сторону.

«Заяц», – подумал бы Штирлиц, глядя на его бег. «Я не заяц, а полковник штаба округа», – так же мысленно и ответил бы ему бегущий предсказатель, но на бегу так трудно сосредоточиться…

– Вот это Харчман! Такого стрекача дал! – не удержался от смеха один из офицеров. Майор-замполит опустил ствол и только махнул рукой. Через минуту про бегство штабного полкана уже забыли – было не до него. Хотя его исчезновение было встречено с радостью. Ведь теперь никто не стоял над душой и не мешал заниматься более приятными делами, чем прочесывание местности в поисках отстреливающихся радуевцев.

Златозубов стал перевязывать своего контрактника, солдаты досматривали убитых боевиков, остальные офицеры опрашивали сибиряков.

Со слезами на глазах спасенные новосибирцы рассказывали, как чеченцы заставили их выносить из села тела убитых и раненых боевиков…

Колонна, которая чуть ли не строевым шагом прошагала ночью перед позициями первой группы, была составлена из новосибирских милиционеров, которые попарно несли раненых или убитых чеченцев. Их счастье, что они так удачно проскочили перед нашими позициями в промежуток между выстрелами из огнеметов.

– Что же вы, сибиряки, да еще из новосибирского ОМОНа, в плен к духам посдавались? – не удержался от прямого вопроса наш замкомбрига по воспитанию личного состава. – Вы же – отряд милиции особого назначения…

– Да не с ОМОНа мы. Сюда ведь одних ППСников собрали со всего города, – виновато признались двое новосибирских милиционеров. – А ОМОНом мы тут для понта назвались…

– А-а-а, ну тогда, ребята, с вами все ясно, – засмеялся один из офицеров. Вы бы еще «Альфой» представились…

– Таких раздолбаев сюда специально, наверное, присылают. Как пушечное мясо.

Если чехи вначале не пристрелят, то потом обязательно в плен возьмут. Это вам не бабушек с редиской по базарам шугать, – беззлобно рассмеялся майор.

В канаве тем временем обнаружили еще одного полуживого боевика, которого на носилках вытащили на поле. Увидав его, заросший рыжей щетиной милиционер быстро подошел к майору-замполиту и, украдкой показывая пальцем на неподвижного чеченца, вполголоса заговорил:

– Вот этого, черномазого, надо добить… Прямо сейчас нужно пристрелить…

– А что так? Он пытал вас или издевался над заложниками? Или чего еще? стал внимательно спрашивать рыжего милиционера замполит.

Но рыжебородый, не отвечая на вопросы и пряча блуждающий взгляд, еще раз повторил:

– Именно вот этого надо добить… Прямо сейчас…

– Тебе, паря, нужно было еще неделю назад с этим боевиком воевать. Когда у тебя автомат был… И этот чех здоровый был… А сейчас его может прикончить даже любой… Ты лучше скажи, чем он тебе насолил? Молчишь? Вот хрен тебе… – закончил воспитательную беседу майор и распорядился отправить раненого чеченца к остальным пленным.

Когда убитых радуевцев досмотрели, собрали все оружие, майор приказал всем разведчикам выстроиться в цепь и идти вперед на прочесывание местности… У канавы остались раненый в колено контрактник вместе с охранявшим его разведчиком.

По рации уже вызвали вертолет, который должен был эвакуировать раненого…

Разведчики прошли все поле до реки и стали осторожно перебегать через мост…

Оставшись без мудрого верховного воина – полковника из штаба округа, который собирался лично руководить зачисткой леса, наши солдаты и офицеры не стали больше искушать военную судьбу, решив не углубляться далеко в лесную чащу. Так и поступили: прошли через Терек, дошли до края леса и обнаружили там одного заложника и одного боевика.

Из-за деревьев и кустов вышел пожилой человек, махавший на ходу белым шарфом и кричащий, что он заложник. После опроса выяснилось, что это действительно кизлярский учитель, захваченный радуевцами.

Через несколько десятков метров показался еще один «заложник», у которого оказался паспорт с записью «нохчи» в графе «национальность». Это вызвало подозрение. За следующим деревом в снегу был обнаружен автомат с запасом патронов. Ну а синяк на правом плече окончательно убедил наших разведчиков в том, что перед ними стоит на самом деле боевик, а не мирный дагестанский житель.

Понял это и чеченец, но «при попытке» к бегству он был убит.

Наши офицеры после этих событий решили, что на этом их миссия по прочесыванию леса окончена, и вскоре они вместе с бойцами повернули к своим дневкам.

На обратном пути был обнаружен еще один боевик, у которого они попытались узнать о Салмане Радуеве и остатках его отряда. Чеченец молчал и не отвечал на вопросы.

Он был легко ранен и делал вид, что не понимает русского языка. Допрос пленного тут же перешел в фазу пристрастий:

– Где Радуев? Говори, а то пристрелим!

Раненый молчал и только еще крепче стиснул зубы. Но тут в землю, рядом с головой была выпущена короткая очередь, а еще дымящееся дуло автомата вонзилось ему в рот, ломая и кроша зубы:

– Где Радуев? Говори…

Чеченец молчал. Сразу же дульный тормоз-компенсатор стал коловоротом описывать круговые движения между челюстей боевика, превращая зубы, губы, небо и десны в кровавую кашу:

– Говори, сука… Убьем…

Приклад АКС-74 стал вращаться с еще большим диаметром. Дульный тормоз еще глубже погрузился в ротовую полость. Упорство боевика только вызвало приступ ярости допрашивавшего, который лишь зверел с каждой секундой. Его тяжелое дыхание, короткие матюки и глухое рычание показывали, что он ни перед чем не остановится, пока не добьется своего. Но боевик молчал. Казалось, что он был без сознания, и только лишь по его здоровой руке, которая пыталась остановить автоматный ствол, держа его мертвой, но все слабеющей хваткой, можно было понять, что чеченец осознавал все происходящее и ощущал всю боль. Прицельный выступ с мушкой все сильнее крошили зубы и разрывали его десны, пока не наступила развязка…

Вдруг послышался слабый стон раненого. Один из стоявших рядом солдат отвернулся в сторону от такого зрелища и не увидел, как радуевец сделал слабое движение рукой. Через минуту он попытался выговорить слова разбитым ртом, но у него ничего не получилось. Тогда перешли к языку жестов: офицер спрашивал, а пленный кивал утвердительно или отрицательно.

– Радуев в лесу?

Голова боевика подергалась в разные стороны, что означало «НЕТ».

– Он ушел в Чечню?

Голова, роняя ошметки кровавой пены, несколько раз качнулась сверху вниз, говоря «ДА».

– Радуев вместе с заложниками ушел?

Ответ был положительный – сгустки крови залили грудь и шею боевика.

– Радуев вместе с отрядом ушел?

Окровавленная голова сказала «ДА».

– В лесу должен кто-то остаться?

Теперь кровавые капли разбросались на снег справа и слева.

– Об этом заранее договаривались? Перед прорывом?

После утвердительного ответа стало понятно, что на этом допрос можно закончить.

Радуевец был передан разведчику, которому поручили отвести пленного в общую кучу к захваченным боевикам, где ему нужно оказать первую медицинскую помощь. Боец неодобрительно взглянул на боевика и медленно помог ему подняться на ноги.

Держась обеими руками за окровавленное лицо, тот шел впереди солдата, шатаясь из стороны в сторону и часто спотыкаясь. Один раз он упал на колени, но сзади ему в спину резко ударил ствол автомата, и он поднялся вновь. Разведчик оглянулся назад на смотрящих им вслед офицеров, затем стал еще сильнее поторапливать пленного.

– Ну что, теперь можно назад идти? Пусть лес другие войска прочесывают… А то все мы да мы. Пусть теперь они хоть пустой лес прочешут…

После этих слов майора-замполита прочесывание было окончательно свернуто. Все устало пошли назад.

Тем временем пленный радуевец и его охранник уже скрылись из виду. Но затем послышался глухой одиночный выстрел, и обернувшиеся на его звук спецназовцы увидали бойца-конвоира, который усталым шагом направлялся к дневкам групп.

Последними шли несколько бойцов, тащивших раненого в колено контрактника. При оказании первичной медицинской помощи выяснилось, что ранение у него серьезное, так как пулей были раздроблены кости коленного сустава. Рядом шел Златозубов, которому Чернов сказал, кривясь от боли и еле сдерживая стон:

– Слышь, Валера… А ранило в ту же ногу, которой я недавно пнул эту голову…

Ну где мозги повылазили…

Командир только вздохнул и посмотрел на ботинок, на котором свежая кровь контрактника залила размазанную и подсохшую кашицу.

Для эвакуации нового раненого по радиостанции опять запросили вертолет. От канавы по 392-й радиостанции о новом ранении было доложено комбату почти сразу.

Наше командование тут же связалось со штабом группировки и вызвали Ми-8, который запаздывал. После повторного обращения за помощью был получен ответ, что вертолет уже взлетает и полетит эвакуировать раненого в ногу контрактника.

Как единственный оставшийся свидетель ночного боя, майор-замполит был вызван в штаб контртеррористической операции для доклада начальству. Доставленный с поля боя этим же вертолетом контуженный и обтрепанный майор четко доложил командующему Северо-Кавказским военным округом все детали ночного боя, после чего был сразу отправлен отдыхать и лечиться. Но упрямый майор настоял на своем возвращении к оставшимся солдатам и офицерам своей бригады.

На обратном пути к вертолету майор нашел автобус, в котором так и отсиделась в тылу прославленная «Альфа». Зайдя в автобус, майор встал в передней части салона и громко спросил присутствующих:

– Это «Альфа»?

Получив утвердительный ответ, майор демонстративно и с шумом втянул в себя все содержимое простуженной носоглотки и смачно сплюнул на пол.

– Ну… Что скажете, «Альфа»?

В полной тишине малорослый и щуплый майор с усмешкой и вызовом оглядел всех бойцов суперэлитного подразделения, но те лишь отводили глаза в сторону…

Выждав еще минуту, но так и не получив хоть какой-то реакции на свой смачный плевок, майор спокойно развернулся и пошел к дожидавшемуся его вертолету.

Но команду «А» ожидали куда более чем неприятные неожиданности… Двое боевых офицеров «Альфы» находились перед одной из боевых машин пехоты, когда в ее башню начал спускаться молодой наводчик-оператор. Он совершенно случайно нажал на электроспуск уже заряженного орудия, которое, естественно, выстрелило.

Вылетевшим снарядом и были убиты двое офицеров легендарного подразделения, которые случайно оказались перед дулом пушки. Погибшие бойцы группы «А» не были новичками и успели пройти Афганистан и все остальные горячие точки нашего государства.

Но военная судьба не прекратила вытворять свои сюрпризы: случайно выстрелившая пушка была нацелена на один из крайних домов Первомайского. И вылетевший снаряд, оборвавший жизни двух офицеров «Альфы» при выстреле, на конечном участке своей траектории попал в этот дом и убил еще одного российского военнослужащего, который тоже совершенно случайно оказался поблизости от места попадания злополучного снаряда…

Это были последние погибшие военнослужащие в ходе проведения всей контртеррористической операции у села Первомайское. Всего погибло двадцать девять российских офицеров, контрактников и солдат. Одиннадцать человек было убито в буйнакской разведроте; разведчик Коленкин был убит на позициях десантников; один новосибирский милиционер погиб при прорыве и еще один сибиряк скончался от полученных ранений в с. Новогрозненском; шесть человек было убито на позициях первой группы третьего батальона; остальные погибли при штурме села 15-го января…

Следующую ночь, на 19 января, оставшиеся командиры и солдаты провели уже с внешней стороны вала, опасаясь очередного нападения боевиков, ожидая их появления из леса. Чеченцы, верные своим обычаям, не могли бросить тела погибших товарищей и просто уйти.

Наши разведчики подготовили и разогнули усики на запалах всех гранат, а все имевшиеся огнеметы и гранатометы были взведены и готовы к выстрелу. Все остальное оружие также было подготовлено к последнему и решающему бою; офицеры и бойцы ни на минуту не сомкнули глаз, держа указательные пальцы на курках… Но…

Но ночь прошла спокойно, и на следующий день оставшиеся группы из 3-го и 8-го батальонов выстрелили всеми одноразовыми огнеметами и гранатометами по лесу, собрали все свое имущество, загрузили трофейное оружие в вертушки и улетели на базу в Ханкалу.

Для средств массовой информации была организована пресс-конференция. Министр внутренних дел с удовольствием показывал журналистам захваченные трофеи на экране телевизора и называл количество убитых и плененных боевиков. Из-за своей профессиональной скромности он не стал уточнять, что это был результат боевой деятельности разведчиков из Министерства обороны, а не суперподготовленных подразделений из его военизированного ведомства.

Другой генерал, от безопасности, рассказывал мировой общественности истинные причины того, почему же боевикам удалось выскользнуть из Первомайского.

Оказывается, для быстроты передвижений радуевцы перед прорывом разулись и босиком бежали по снегу, а пораженные очередным чеченским коварством наши солдаты так и не смогли догнать убегающих босых боевиков. По скудости ума ему было невдомек, что российские солдаты по причине своей бедной и плохой экипировки с большим удовольствием снимали добротные ботинки с уже убитых боевиков и тут же на поле боя одевали теплую трофейную обувь, забрасывая подальше промокающие и тоненькие сапоги, выданные ему государством на два года.

Вся войсковая группировка, сосредоточенная у Первомайского, в тот же день, 19 января, собралась в огромную колонну из техники и машин и направилась в Пункты Постоянной Дислокации. Но это уже было 19-го…

А ранним-ранним утром 18 января в рассветном свете село Первомайское выглядело угрожающе спокойно и молчаливо. Лежащие в цепи люди могли видеть, как мрачно зияли черные провалы окон и кое-где клубился дым.

Внезапно откуда-то сзади к цепи бойцов подошел рослый армейский генерал и остановился в нескольких метрах от одного из лежащих. Насмешливо глянул и спросил:

– Что?.. Лежишь?..

Лежащий на мерзлой земле боец суперподразделения, до того смотревший на стоящего генерала, медленно отвернул в другую сторону голову и стал деловито счищать с рукава новенькой куртки невидимые комочки грязи.

– Вперед! – даже не приказал, а скорее пригласил его все тот же генерал.

Но комочков грязи было так много, а курточка была такая новенькая. Непорядок.

Надо ведь его устранить.

Смачно сплюнув наземь, генерал развернулся и размашисто зашагал по направлению к Первомайскому. Через десяток метров подобрал оброненный кемто при неудачных атаках автомат, сунул его под мышку и таким же широким шагом пошел дальше, к селу. Он несколько дней назад принял командование всей контртеррористической операцией на себя и теперь лично должен был убедиться в результатах своей работы.

Сзади едва поспевали за ним два его порученца.

Когда генерал Квашнин и двое офицеров были уже на значительном расстоянии, тогда только цепь поднялась и зашагала вслед.

Село угрожающе молчало. В нем не осталось ни одной живой души. Лишь лежащие на улицах тела погибших заложников свидетельствовали о случившемся.

По показаниям оставшихся в живых заложников стало известно, что в два часа ночи боевики вместе с заложниками по мосту у «белого дома» покинули село и сосредоточились в заброшенной ферме. Группа огневого прикрытия заняла позиции на виадуке, напротив двух костров слева. Несколько саперовсмертников выползли на поле между виадуком и валом и стали перекатываться в направлении костров.

Чеченские добровольцы таким образом старались проделать проход в предполагаемом минном поле русских. Но мин не было. И тогда боевики пошли на прорыв…

Радуеву удалось с большинством заложников и незначительными остатками своего отряда добраться до села Новогрозненское, где им сразу были даны несколько интервью тележурналистам. В объективах телекамер оказались и многочисленные заложники из числа кизлярцев и новосибирцев, и наше командование посчитало контртеррористическую операцию у села Первомайское законченной.

Нашим войскам был дан приказ выдвигаться к пунктам своей постоянной дислокации.

После того, как все войска, собравшись в одну огромную колонну, оставили окрестности Первомайского, а наши разведгруппы на Ми-8-х покинули свои позиции на валу, тогда, когда еще не смолкли вдалеке шумы вертолетных двигателей, из леса вышло около десятка уцелевших боевиков, которые в ночи отбились от своих и все это время отсиживались в лесной чаще. Они медленно перешли мост через Терек и вышли на поле боя. Охранявшие тела погибших дагестанские милиционеры молча расступались перед боевиками…

Чеченские боевики вернулись за своими…