Глава 1
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЭТОЙ ВОЙНЫ.
Лично для меня этот июньский день с самого утра складывался очень даже хорошо. Вообще-то я был в календарном отпуске, но приехал к десяти ноль-ноль в свою родную воинскую часть получить зарплату и отпускные деньги.
Долгожданный начфин вернулся из военно-полевого банка с "богатой добычей" лишь в полдень и сразу же на построении объявил всем страждущим да алчущим то, что финансовое у"довольствие он будет выдавать исключительно офицерам и только после обеда. Оголодавшие господа прапорщики публично роптать в присутствии начальства не рискнули, а потому просто тихонько скрипнули своими зубами, ну и после того, как строй распустили они отправились всем кагалом выкладывать на полочку в ряд надраенные челюсти сроком на два дня… По словам финика именно тогда и на их улице настанет радостный праздник… Ну а сегодня должен был веселиться и ликовать не весь конечно народ, но вроде бы служивая да кадровая элита нашего общества… Так сказать, самый спецназовский цвет российских вооруженных сил… Ведь почти пол года прошло… Да и…
На дворе стоял девяносто пятый год… Молодое якобы наше народовластие весьма активно и целеустремленно отстаивало юные демократические принципы на заскорузлых постсоветских просторах застоявшейся до необходимой кондиции всё ещё великой страны и в данное время увлеченно да старательно наводила конституционный порядок в пределах одной маленькой, но очень гордой кавказкой республики… Помимо отправляемых нескончаемых людских резервов, морально устарелой техники и слегка проржавевших припасов туда также вбухивались и огромные денежные средства из скудноватой государственной казны… Поэтому многомиллионная армада бюджетников подолгу не доедала, не допивала и практически не баловала своих дорогих чад… В таких же условиях находился блестящий офицерский корпус, в котором числился и я своей собственной персоной в звании лейтенанта да на должности командира разветгруппы… Но сегодня был однозначно торжественный день с уже намеченным часом "ИКС"…
До этого счастливого момента оставалось целых сто двадцать минут и, чтобы побыстрее скоротать это тянущееся время, я сидел в каптерке роты связи, где мы вместе с её командиром не спеша пили тепловатое пиво. Затем хмельной напиток всё-таки закончился и тогда мы решили заняться ювелирно точным делом - стали резать хрупкий и прозрачный оконный материал. В стареньком домике, куда я только что переехал для дальнейшего проживания по найму, оказались разбиты стекла на форточках и мне теперь до наступления зимы срочно требовалось где-то раздобыть четыре небольших прямоугольника. А тут как на грех, в каптерку связистов умелые и заботливые руки бойцов на днях притащили как раз четыре квадратных листа с размерами полтора на полтора метра и из них можно было в принципе нарезать необходимые куски стекла пятнадцать на двадцать сантиметров. Смекалка моя меня же не подвела, а у ротного связи сердце даже и не дрогнуло… Словом, поначалу работа закипела…
Но стеклянное полотно оказалось как будто специально перекаленным: то ли чтобы его ненароком не умыкнули, то ли потому что военные снабженцы покупали самый дешевый товар… Алмазный инструмент был старым, а мы проявили себя абсолютно неумелыми резчиками да еще сморенными коварным пивом… Именно поэтому стекло совершенно не хотело ломаться по линии надреза, а трескалось и лопалось неправильными кривыми линиями.
Так окончательно изничтожились два больших листа стекла, которые, как выяснилось в ходе процесса, все-таки свистнули солдатики с соседней стройки ДОСа. Продемонстрировав несгибаемое упорство, мы уже хотели приступить к "разделке" третьего, но в каптерку постучал солдат-дневальный и позвал командира роты к телефону.
Старший лейтенант Петраков в этот день был ответственным по нашему батальону и обратно он вернулся с новостями.
- "Так, сейчас сюда придет начальник штаба бригады. Зачем-то будет проверять ружпарк. Пойду его открою.
Спустя пять минут к нам в казарму действительно прибежал высокий и совершенно седой начштаба части в сопровождении командира нашего батальона и нескольких офицеров. Я продолжал сидеть в каптерке и через открытую дверь смотрел как они сновали от одной оружейной пирамиды к другой и быстро считали пулеметы, автоматы, снайперские винтовки Драгунова и винторезы, прицелы и бинокли. Вся эта кутерьма не была похожа на обычную проверку оружия. А через минуту комбат отправил на склад РАВ офицера и несколько солдат получать боеприпасы: одноразовые гранатометы, ручные гранаты, сигнальные ракеты и патроны. Спустя еще минуту командир батальона отдал распоряжение командиру третьей роты немедленно построить всё подразделение и отобрать людей для формирования четырех разведгрупп.
Затем в таком же срочном порядке были посланы солдаты на вещевой склад бригады с приказом получить бронежилеты на весь личный состав с офицерами.
Командир роты связи зашел в каптерку за книгой выдачи оружия и ошарашил меня:
- В Буденновске местные чеченцы расстреляли весь рынок и захватили город. От нас отправляют четыре группы.
Эта новость как-то не сразу уложилась в голове. Уже полгода шла война в Чечне, но все непокорные их города уже заняли наши войска и остатки чеченских отрядов оказались загнанными в труднодоступные горные ущелья на юге Ичкерии. И хотя от чехов можно было ожидать чего-угодно, но все-таки захватить целый российский город в центре Ставропольского края - это им следовало крепко постараться.
Озадаченно размышляя о произошедшем военно-политическом абсурде, которого даже и в принципе не должно было быть, я проследовал в соседнюю казарму, где располагались как моя первая рота вместе со второй, так и персональный кабинет командира нашего батальона. Вот он-то, родимый и стоял на крыльце одноэтажного здания и всерьёз курил сигарету. Подходя к данному источнику повышенной опасности, мой мозг по привычке просчитал несколько вариантов дальнейшего развития событий.
Сейчас я был одет по гражданской форме одежды и в настоящий момент менее всего походил на командира разведгруппы, который недавно вернулся с войны. Конечно не следовало упускать из виду некоторые обстоятельства… Но вообще-то я находился в своем законном отпуске, утром с боссом уже поздоровкался, каких-либо грехов за мной пока не наблюдалось и потому спокойно прошел мимо комбата.
Наш командир батальона имел где-то в штабе Закавказкого военного округа очень уж волосатую руку, которая в прошлом году дотянулась из грузинского Тбилиси аж до узбекского Чирчика и по-братски перетянула его в нашу Аксайскую бригаду да ещё с ходу водрузила на столь сладкое местечко. При своем воцарении, как и положено, новоиспеченный комбат прошелся по некоторым непокорным головушкам, в том числе и… Не стоит сейчас о грустном… Короче говоря, по различным обстоятельствам мы не испытывали взаимных симпатий к друг другу.
Но, когда я проходил мимо него, майор Маркусин демонстративно оценивающе оглядел меня с головы до пят, после чего продолжил всё также молча да сурьёзно смолить свою сигаретку.
- " Смотри - не смотри, а придется тебе самому понюхать военного дерьма, да еще с необстрелянными командирами групп и с необученными солдатиками" - немного злорадно подумал я, усаживаясь в своей каптерке.
"Смирно " - крикнул дневальный на тумбочке. Согласно Строевого Устава все военнослужащие, услышавшие эту команду, должны немедленно встать по стойке "Смирно " и повернуться лицом к командиру батальона. Но казарма была пуста, я сидел невидимый ему в каптерке и наш батальоноводец в гордом одиночестве процокал в свой кабинет.
"Так, месяц отпуска я уже отгулял и впереди еще месяц у меня есть. В принципе можно было бы и слетать в этот Буденновск, тем более там живет мой бывший солдат. А еще пять минут посидеть здесь и в ружпарке разберут все Винторезы. Пора. " - вздохнул я и пошел сдаваться командиру батальона.
Конечно можно было в тихую отсидеться в каптёрке, потом получить денюжки и преспокойненько догуливать оставшиеся денёчки… Но данный вариант явно не совпадал с моими скромными взглядами на военную жизнь…
"Ждал меня. Зараза. " - подумал я, войдя к комбату и увидав его довольные и торжествующие глазки, но вслух сказал бодрое:
- Товарищ майор, разрешите и мне с вами. Командиром группы.?
- А что, уже отпуск кончился? - наивно удивился командир.
- Да отпуска у меня еще целый месяц есть. А у вас нет опытных командиров групп. - Сухо пояснил я.
- Иди, переодевайся. Лицо комбата вдруг стало озабоченным и деловым.
Есть. - Отчеканил я и вышел в коридор.
Теперь осталось только найти во что переодеться и бежать за оружием. В каптерке в шкафу висели только парадные камуфляжи дембелей нашей роты. Непорочной белизной светились свежие подворотнички. Нарукавные шевроны переливались всеми цветами радуги и изображенная на них птица почти была похожа на горного орла, но большой и красный клюв превращал ее в сильно напившегося глухаря. Сама же форма была ушитой и поглаженной. Внизу парадно стояли начищенные ботинки с высоким берцем.
Отобрав самую красивую и совсем ненадеванную форму какого-то дембеля, ("Ой, лишь бы не было вошек-блошек"), я быстро переоделся в неё. Ботинки подобрал уже по размеру. Офицерского кожаного ремня не было, но в шкафу нашелся гражданский широкий ремень."Блин, из кожзаменителя. А кепки-то нет ни хрена."
Повесив свою гражданку на плечики, я оставил ее в шкафу командира роты. Это чтобы у дембеля не возникло дурной мысли об обмене одежды…
В этом же шкафу я обнаружил древний лифчик, который сохранился еще с афганской кампании. Хотя материал был староват, но эта находка меня очень порадовала.
В ружпарке все винторезы пока находились в своей пирамиде, то есть еще никто не успел получить эти маленькие снайперские винтовки. Я быстро выбрал себе самый приглянувшийся ствол, естественно прицел к оружию, а также свои штатные пять магазинов и дополнительно прихватил несколько магазинов от другого Винтореза.
Тут же уложив все магазины в лифчик тире нагрудник, я одел его на себя. Быстро присоединил к снайперке оптику и уже автоматически пошарил треугольником по разным мишеням. Теперь я был почти готов к выезду, оставалось только получить боеприпасы.
Перед казармой уже была построена третья рота нашего батальона. Ротный указал мне на теперь уже мою группу и я стал осматривать солдат и проверять их экипированность.
По виду это были обычные бойцы нашей бригады, только-только отслужившие полгода. Среди них заметно выделялись двое крепких и подтянутых контрактника, которые, как выяснилось, перевелись к нам из Асбестовской бригады и теперь ждали дальнейшей отправки на Ханкалу. Спокойные и уверенные взгляды этих младших сержантов контрактной службы показывали мне, что они также спокойно и уверенно справятся и с обязанностями командиров отделений моей группы. Остальные солдаты были в свежеотстиранной форме и выглядели бодро и весело. Обходя строй выделенной мне группы, я переводил свой взгляд поочередно на каждого разведчика, внимательно вглядываясь в глаза в общем-то молодых бойцов, и они отвечали прямыми, слегка настороженными взорами. Эта осознанность и собранность, отображенная в зеркалах столь юных душ, меня только порадовали… Поскольку, по моему убежденному мнению, любой спецназовец должен быть как сильным да выносливым, так и сообразительным да постоянно готовым к выполнению различных боевых задач… Только у одного мелкорослого бойца, так и не сумевшего глянуть ответно в мои карие очи, глазки постоянно перебегали с одного предмета на другой словно капли ртути, выдавая некоторую его неуверенность в своих силах и возможностях.
- "Ничего…Подтянем" - подумал я про этого солдатика и стал проверять оружие и снаряжение. У каждого воина было свое штатное оружие: автоматы АКС-74 и АКМС, винтовка СВД и один пулемёт ПКМ. За спиной солдат виднелись рюкзаки десантника РД-54,из которых торчали малые саперные лопатки. Внутри также находились общевойсковые комплекты химической защиты: Длинный прорезиненный плащ с капюшоном и высокие сапоги, столь любимые рыбаками да охотниками… Я невольно поморщился от одной только мысли, как бы нам избавиться от этого ненужного барахла. Но сейчас пока было не до этого…
Сначала следовало разобраться с доукомплектованностью личного оружия группы. На все автоматы и единственную снайперскую винтовку Драгунова имелось всего по четыре штатных магазина, чего было явно недостаточно. Следовало срочно раздобыть дополнительно по такому же количеству автоматных рожков. Ночная оптика, нагрудники отсутствовали начисто…
- Да, негусто. - Сказал я вслух и стал быстро выдавать ценные указания своим бойцам.
Владельцы ночных автоматов и снайперской винтовки сразу же бегом отправились в ружпарк за своими ночными прицелами. Они же должны были разжиться и недостающими магазинами на всех автоматчиков.
У рослого - калмыка на вооружении был пулемет ПКМ, но всего одна пристёгиваемая малая коробка с лентой на сто патронов. Получив приказание он рысью умчался в оружейную комнату за большой пулеметной коробкой, которая не прикреплялась к пулемету, а переносилась отдельно. Кроме того в рюкзак десантника он должен был набрать дополнительные пулеметные ленты с таким расчетом, чтобы у него имелось лент на 1100-1200 патронов.
- Товарищ лейтенант! Там дежурный нам не даёт на всех… теперь магазины только на одного человека… Под запись в Книге выдачи… И по четыре штуки выдают… - Запыханно сообщил мне возвратившийся обратно ночной автоматчик. - Надо бы ещё послать…
Я негромко выругался от этой задержки по времени, но делать было нечего. Первая партия гонцов прибежала ко мне, имея на руках только по четыре рожка в дополнение к уже имеющимся четырем. Пришлось еще парочку солдат отправить в ружпарк набрать дополнительных магазинов к автоматам, чтобы у всех оставшихся автоматчиков было не по четыре штатных магазина, а хотя бы по семь-восемь.
- Скажите Петракову, что это я попросил! Под мою роспись… - Крикнул я им вдогонку. - Сейчас я к нему зайду.
Третья рота нашего батальона по приказу высокого начальства месяц назад получила новое предназначение. Теперь она считалась ротой антитеррора и должна была бороться с различными террористами. Для лучшего обучения солдат это подразделение полностью освободили от всех нарядов и различных работ и бойцы-разведчики часто занимались учебными стрельбами, полевыми занятиями и физической подготовкой. Несмотря на это, солдаты роты антитеррора отличались от остальных солдат батальона лишь своим свежим видом и чистым обмундированием.
Спустя десять-пятнадцать минут наши группы уже стояли на плацу воинской части и получали бронежилеты на весь личный состав.
Нас уже ждали два Урала, рядом с которыми стоял Уазик начальника разведуправления округа. Сам же начальник разведки генерал Чернобоков стоял поодаль в окружении старших офицеров из командования нашей части, что-то обсуждая с ними и наблюдая за подготовкой групп к выезду. Для нас уже принесли сухой паек, боеприпасы и бронежилеты. Сухой паек и одноразовые гранатометы, ручные гранаты и радиостанции нам должны были раздать уже в самом Буденновске, так как все это находилось в ящиках и не было времени раздавать их здесь. А патроны к автоматам и винтовкам были уже в машинах и мы по дороге могли снаряжать ими магазины.
Моя группа получала бронежилеты последней и на одного человека как раз не хватило бронепанциря. Как мне показалось, этот день по-прежнему благоволил к моей личности и сейчас направлял удачу в нужном направлении. Я с превеликой радостью подозвал этого "беззащитного" бойца и вручил ему свой бронежилет.
Молодой солдатик немного растерянно помялся и спросил:
- Товарищ лейтенант, а вы с чем будете?
- Бери-бери, а за меня не переживай.
Только вот за малым я едва-едва не похлопал его по плечу со снисходительно-великодушной улыбкой… Многие генералы из других военнизированных ведомств очень любили демонстрировать (перед телекамерами особенно!) свою поистине отеческую заботу о подчиненных, торжественно и сурово снимая с себя тоненький алюминиевый бронежилет и в приказном порядке вручая его какому-нибудь хлипкому военнослужащему срочной службы, как раз кстати пробегающему мимо с сиротливым видом. НО, как правило, все это вручение происходило где-нибудь в глубоком тылу, да и защитить этот бронежилет может разве что от таких же алюминиевых осколков РГДшки или ВОГа.
Ну а наш армейский бронежилет был сработан добротно из титановых или же керамических пластин и мог действительно спасти от автоматной и снайперской пули. Но при всех своих достоинствах наш броник весил килограмм под двадцать и поэтому в нем было очень даже удобно сидеть на броне бетеера, подолгу сопровождая автоколонны. Ну а бегать в нем по полю или городу оказывалось довольно тяжеловато и боец становился в нем неуклюжей и медлительной, а потому приятной мишенью для снайпера - любителя пострелять в голову или по низу живота.
Такая перспектива никогда меня не радовала и поэтому я с большим удовольствием сплавил свой броник солдату. У меня уже имелся лифчик и мне его вполне хватало.
- Живей-живей! В две шеренги стройсь! - поторапливал я своих бойцов, которые почти облачились во всё необходимое.
Тем временем солдаты первой и второй групп уже грузились в головной Урал, тяжело взбираясь в кузов во всей своей красе - амуниции.
Мои бойцы уже побросали последние ящики в кузов и теперь быстро завершали свою экипировку, натягивая с трудом рюкзаки десантника поверх уже надетых на них толстых бронежилетов. Зрелище было точно не для слабонервных…
Облаченные во внушительных размеров бронезащиту, да еще и с РД-54 за спиной с торчащими рукоятками саперных лопаток и с автоматами на плечах… Мое воинство уже одним своим видом должно и могло внушить страх любому супостату…
После доклада командиру батальона о готовности моей третьей и четвертой групп, была дана команда и нам взгромоздиться в кузов грузовика.
- Ну мы как настоящие гоблины! - пошутил Петраков, неуклюже усаживаясь в своем бронежилете у заднего борта кузова.
Его назначили командиром четвертой группы и он наспех собрался в столь дальнюю дорогу.
- Лёха! Ты хоть повязку сними! - посоветовал я ему снизу.
Чертыхаясь, Петраков содрал со своего рукава красную повязку ответственного по батальону и убрал её в карман.
- И передать не с кем. Что они там?… - сокрушался он, но недолго. - А… Новую сделают. Поехали, что ли…
- Погоди. - произнес я, с усилием подсаживая крайнего бойца, чтобы тот смог-таки влезть в Урал.
После этого поднялся и я, потеснил бойцов на лавке и уселся с самого краю, как раз напротив Петракова. Водитель уже успел захлопнуть задний борт, после чего мы чуть погодя тронулись с места.
На выезде на трассу нас уже поджидали бригадные регулировщики, загодя перегородившие автомагистраль остальному транспорту. Наша небольшая колонна быстро выскочила на широкую дорогу и беспрепятственно понеслась к Ростову.
Мы сидели в замыкающей машине и наблюдали как солдаты-регулировщики освободили трассу для проезда и длиннющая вереница легковушек и грузовиков постепенно стала нас догонять. По моему приказу разведчики уже вскрыли деревянные ящики, а за тем и металлические цинки, после чего начали раздавать всем бумажные пачки или картонные коробочки с патронами.
- Смотрите, не перепутайте! У кого семь шестьдесят два, а у кого пять сорок пять… - На всякий случай крикнул я бойцам.
Во всеобщей спешке и суматохе кто-то мог и ошибиться, но сейчас, Слава Богу, пока всё шло нормально. Военный Урал на всех парах мчался к аэродрому, трясясь и подпрыгивая на ухабах. Сквозь щели в брезентовом тенте со свистом врывался ветер, но каждый солдат сосредоточенно занимался своим делом. По кузову изредка метались бумажные квадратики, которыми прокладывают патроны в пачках и было слышно, как в магазины с клацаньем снаряжаются патроны.
Я сидел у заднего борта напротив Петракова, брал из солдатской кепки тяжелые девятимиллиметровые патроны и снаряжал ими магазины к своему Винторезу. Когда был готов первый магазин я присоединил его к винтовке, которую затем положил на колени, уперев магазин в живот.
Внезапно из длинной вереницы автомобилей выскочил на обгон голубой автобус "Мерседес", который сходу попытался обогнать и нашу колонну, но не успел и потому пристроился за нашим грузовиком.
- Леха, гля, какое счастье привалило! - прокричал я Петракову, продолжая снаряжать магазин.
- Какое? - спросил он.
- Да это же самая вредная зараза, которая нас никогда не берет в автобус.
Петраков только недоуменно или безразлично пожал плечами. Он жил в Аксае и каждый вечер ездил домой на служебном автобусе и не понимал тех офицеров части, которым приходилось добираться до Ростова на рейсовых автобусах из Новочеркасска. На трассе напротив нашей части была построена автобусная остановка, на которой мы дожидались маршрутного автобуса. Большинство офицеров нашей части прошли Афганистан, Карабах и Южную Осетию, а потому на основании тех небольших льгот предпочитали ездить бесплатно на рейсовых автобусах. Однако водители рейса Новочеркасск-Ростов были, наверное, самыми куркулистыми баранкокрутами и постоянно требовали оплачивать проезд, утверждая, что наше Министерство Обороны и даже всё государство не компенсируют никогда их затраты на перевозку военнослужащих. Наше правительство, как эталон прижимистости и скупости, уже приноровившееся постоянно задерживать зарплату военнослужащим, вряд ли раскошелилось бы на компенсацию затрат автотранспортных предприятий на перевозку солдат и офицеров. Если водители других автобусов как-то не особо обращали внимание на бесплатных пассажиров в форме, то водители этого маршрута были самыми жадными и вредными. Они уже приучили офицеров из соседней бригады связи оплачивать проезд и пытались проделать то же самое с нашими ветеранами, которые по доброте душевной и из-за отсутствия зарплаты вежливо и культурно увещевали водителей в их неправоте.
Ну а наши солдаты, не отягощенные высокой культурой и не желавшие идти пешком пару километров по трассе, заслышав отказ водителя выпустить их на нужной остановке, начинали попросту выламывать двери ногами. Некоторые подзагулявшие дембеля даже умудрялись иногда "уговорить" водителя свернуть с трассы, заехать на территорию бригады, чтобы затем с гордым видом сойти из автобуса прямо на крыльцо казармы. Это считалось особым шиком… Правда спустя несколько минут после отъезда междугороднего "такси" в казарму прибегал дежурный по части и пытался вычислить обнаглевших старослужащих, которые средь бела обычно воскресного дня подъезжают к казарме на рейсовом автобусе. Часто эти поиски были безуспешными и такие истории изредка грели наши сердца, когда мы поздним зимним вечером стояли на остановке и наблюдали, как сияющий голубизной автобус равнодушно проносится мимо нас.
Но чаще всего в такие минуты мы выражали свое неудовольствие отборным русским матом по поводу самого водителя, его родни и автотранспортного начальства, заканчивая выражениями "благодарности" в адрес далекой Туретчины, где был собран этот автобус.
Жившие в Ростове командиры групп даже подумывали о том, как бы провести тактико-специальные учения вблизи этой остановки, когда можно было бы из бесшумного оружия пострелять по колесам и двигателям намеренно не остановившихся автобусов. Но иногда было жалко пассажиров битком набитого автобуса, но чаще районы учений выбирались за сорок-пятьдесят километров от части… Из-за чего нам только и оставалось скрежетать зубами от бессильной ярости.
А сейчас самый вредный водитель по прозвищу ТОлстопуз на своем турецком "Мерседесе" пристроился за нашим грузовиком и находился от нас в каких-то трех метрах.
Автобус и грузовик шли на одинаково большой скорости и я мог бы наверняка несколькими выстрелами из своей бесшумной винтовки разбить фару на крыше автобуса или же левое боковое зеркало. Еще можно было бы прострелить лобовое стекло перед водителем. И при всех этих случаях все пули по восходящей траектории ушли бы дальше в чисто поле. Винторез бы при этом продолжал лежать на коленях и звук от щелчков затвора вряд-ли бы кто услышал во всеобщем грохоте несущегося армейского грузовика и только отверстие калибра 9 миллиметров доказывало бы об умышленной порче автотранспортного средства. Но водитель при этом мог от неожиданности потерять управление и тогда бы пострадали мирные пассажиры, которые в данную минуту, высунувшись в проход, с любопытством наблюдали как наши солдаты спешно снаряжают автоматные магазины.
Но лучше всех пассажиров нас мог наблюдать водитель. Видел он и меня, ведь мы знали друг друга в лицо и испытывали взаимную "симпатию". Направляясь на службу к восьми утра, я постоянно садился на этот автобус и при выходе каждый раз демонстрировал свое афганское удостоверение в развернутом виде. Ну а поздними вечерами, когда я один стоял на остановке и рядом не было выгодных для водителя клиентов, то теперь он полностью игнорировал меня как пассажира.
Но если раньше, проезжая мимо, Толстопуз довольно ухмылялся, то теперь его трескавшаяся от жира физиономия пыталась сохранять напускное равнодушие. Однако бегавшие за узенькими щелками беспокойненькие глазки указывали, что это спокойствие лишь показное.
Я неожиданно перестал снаряжать остальные магазины и почти демонстративно отсоединил первый магазин от винтовки. (Ведь за оружием нужен постоянный уход…) Затем озабоченно вынув три патрона из магазина, я нажал большим пальцем на оставшиеся внутри патроны, как бы проверяя работоспособность пружины. (Да еще перед таким важным заданием…) Потом я также медленно вставил вынутые патроны обратно в магазин и сымитировал пристегивание магазина к оружию. (О, это так несложно…) Я вставил магазин передней частью в гнездо Винтореза, но заднюю попридержал, а потому щелчка не последовало и магазин оказался лишь полувставленным. (Попробуйте при случае! У вас обязательно получится…) После этого я также медленно и напоказ снял предохранитель и с истинным удовольствием передернул затвор винтовки. Затворная рама клацнула вхолостую, но патрон так и не попал в патронник. Винторез со снятым предохранителем продолжал лежать у меня на коленях и ствол был направлен на уже заметное брюшко водителя. И теперь мне доставляло "райское наслаждение" наблюдать за Толстопузом, ну разумеется криво ухмыляясь и степенно снаряжая оставшиеся магазины… Но большую радость я испытывал при периодическом поглаживании черного ствола оружия.
Голубой автобус резко дергался влево, но затем притормаживал и вновь пристраивался за нашим "Уралом".Это Толстопуз несколько раз пытался пойти на обгон нашей колонны, но встречный поток машин заставлял его вернуться на свое прежнее место.
- "А глаза у него добрые-предобрые." - крикнул мне Алексей заключительную фразу из анекдота, в котором самый человечный человек точил свой ножичек на камне и ласково поглядывал на проходящих мимо ребятишек.
- Ну да, доставляю себе моральное удовольствие и держу этого чудака на мушке. - Довольно ответил я. - Попался бы он мне где-нибудь в Ичкерии, я бы ему показал, как нам эти льготы даются.
- Да этого уже ничем не исправишь. - Сказал Петраков. - Вон какое брюхо отъел.
- Ничего. Я бы научил бы его Родину любить. Во, гад, все-таки обогнал нас!
Но Мерседес оторвался от нас лишь на окраине города, где наша колонна свернула на объездную дорогу. Сейчас мы уже ехали по городским окраинам, где вовсю кипела мирная жизнь и лишь водители и пассажиры догоняющих нас автомобилей с интересом разглядывали солдат, которые в глубине кузова снаряжали магазины, укладывали их в бронежилеты и всячески пытались подогнать снаряжение.
Через пятнадцать-двадцать минут мы уже были на аэродроме. Наши Уралы остановились у военно-транспортного самолета с бортовым номером 76.Я уже знал этот Ан-12 и его командира - майора Тимофеева, который несколько раз подбрасывал меня до аэропорта Северный. Экипаж самолета уже был на месте и я подошел к командиру борта узнать что-нибудь новое, пока солдаты разгружали грузовики.
- Да говорят, что духи прорвались на нескольких "Камазах", расстреляли весь городской рынок. Сейчас ездиют по городу и расстреливают людей на улицах. Туда уже перебрасывают войска, так что вы можете остаться без работы. - Сообщил мне командир Ан-двенадцатого последние вести.
- Да мы-то так особо никуда и не рвемся - ответил я - Но если операцией будет рулить какой-нибудь милицейский генерал, то он своих спецназеров обязательно попридержит, а пошлет именно армейский спецназ и как всегда в самое жопное место.
- Посмотрим… - Рассеянно ответил мне Тимофеев и тут же крикнул своему подчиненному. - Михалыч, проконтролируй-ка там погрузку…
У самолета уже была открыта рампа и, после дельного совета по ускорению погрузочно-разгрузочных работ, прямо к ней подогнали машины с нашим военным имуществом, которое стали быстро перегружать из кузова Урала во внутрь Ан-12-го.
После быстрой проверки личного состава прозвучала команда загружаться и нам в самолет. Последним на борт поднялся наш начальник разведки, пассажирская дверь Ан-12 захлопнулась и рампа стала медленно подниматься, отчего в самолете заметно поубавился яркий дневной свет. В иллюминаторы было видно, как наши грузовики с УАЗиком во главе отъезжают от самолетной стоянки и уносятся к КПП аэродрома.
- Лафа им… Сейчас приедут и сразу на обед. - со смехом произнес кто-то из бойцов.
А ведь наши солдаты так и не поели своей скромной пищи… Но комбат решил в данную минуту пообещать им манны небесной…
- Как прилетим, так сразу и пообедаете в самом лучшем ресторане Буденновска! Это я вам точно обещаю…
Это конечно понравилось почти всем… Но я уже знал разные стороны этой войны и потому постарался скрыть свою скептическую улыбку, отвернувшись к ближайшему иллюминатору.
Авиационные двигатели самолета ожили и стали набирать обороты, потом натужно взревели и самолет стал выруливать со своей стоянки на взлетно-посадочную полосу аэродрома.
Через остальные иллюминаторы некоторые солдаты с интересом разглядывали аэродромное хозяйство, транспортные самолеты, проплывающие вблизи вертолеты, штурмовики и истребители.
Когда самолет разогнался и взлетел метров на 50-100,мы с Петраковым тоже выглянули в свой иллюминатор. Перед этим кто-то удивленно присвистнул и нам тоже захотелось полюбознайничать. Мы сидели по левому борту и сейчас нам был хорошо виден проплывающий сбоку красивейший военный городок, который возводили болгарские рабочие турецких фирм. Все это строительство оплачивалось германским государством и эти заманчиво-идеальные дома предназначался для российских офицеров, добровольно и до срока покинувших объединившийся Бундес.
- Везет же некоторым. И в Германии послужили и теперь хаты классные получат. - Сказал кто-то из офицеров. - Говорят, что можно дать на лапу пять тонн зелени и получить здесь двухкомнатную квартиру. Главное - быть бесквартирным военнослужащим.
- Да. Городок красивый. - Вздохнул я.
Красивые дома, выглядевшие игрушечными на фоне остального уныло-безобразного городского пейзажа, постепенно уплыли вдаль и самолет вскоре набрал необходимую высоту. В салоне стало заметно прохладней.
Солдаты уже успели снарядить все магазины к оружию и только пулеметчик-калмык продолжал пальцами загонять в пулеметные ленты патроны. Заметив болезненную гримасу на его лице,я спросил:
- Что, пальцы болят?
- Да есть немного. - Ответил он.
Я пробрался сквозь скопление ящиков и присел рядом с ним:
- Смотри, как надо. Ленту держишь в правой ладони так, чтобы узкая часть патронного гнезда упиралась во вторые фаланги указательного и среднего пальцев. Левой рукой вставляешь патрон в гнездо ленты и потом внутренней частью правой ладони, которую нужно сжать, вгоняешь патрон, чтобы пуля вышла промеж этих двух пальцев. Красный ободок пули должен быть по срезу гнезда ленты. Вот так… Понял?…
Демонстрируя ручной способ снаряжения ленты, я быстро зарядил десяток патронов в ленту, после чего передал её хозяину. Пулеметчик попробовал сам забивать таким методом патроны в ленту и заметно повеселел:
- Получается… А я тут корячился по одному…
Я не выдержал праздного безделья и взял из рюкзака пустую ленту, чтобы затем собственноручно снаряжать её маслянистыми патронами. Уж такой работенки мне никогда не приходилось чураться… Да еще и в помощь моему же пулеметчику.
- Ты привыкни к такому способу… Но потом старайся почаще эти пальцы менять на средний и безымянный… А то мозоли быстро набьешь… Ну а затем попытайся ленту в левую руку перекинуть… И таким же Макаром дальше…
Пока я вслух делился своими познаниями, мои пальцы и ладони скоро заполнили патронами всю ленту. После этого мне только и осталось бросить её к другим снаряженным лентам и встать на ноги, разминая затекшие колени.
Калмык посмотрел на оставшиеся две сотни пустых ячеек и вздохнул с еле уловимым облегчением.
- Товарищ лейтенант, а у пулеметчика должен быть помощник?
Но я его разочаровал:
- Это в пехоте по штату есть помощник пулеметчика. А у нас нет.
- Так как же я буду столько патронов таскать? Они же вРД не влезут.
Я лишь усмехнулся от такой наивности, но старым боевым опытом поделился с ним щедро:
- Влезут. В РД помещается восемьсот патронов в лентах. Шестьсот в основной карман и по сотне в боковые карманы. И еще сто - на пулемете в коробке. Когда будут вскрывать цинки с подствольными гранатами, ты возьми штук пять картонных прокладок из цинка. Они как раз влезают по размеру в основной карман рюкзака. Это чтобы не натереть мозоли на спине.
- А оставшиеся патроны я буду в большой коробке таскать? - уточнил высокий солдат.
- Посмотрим. Может кому-нибудь из автоматчиков дадим.
- Во, это хорошо. - Обрадовался пулеметчик - А то тяжело ходить со всем этим добром.
Может быть я показался ему извергом, но мне сразу же пришлось расставить всё по своим законным местам, чтобы друг степей не рассчитывал на легкую жизнь с пулеметом в руках.
- Ну кроме этого ты еще получишь четыре гранаты, штук шесть ракетниц, два оранжевых дыма и два огня. И ты не ходить будешь, а бегать и ползать в полной экипировке.
Из летной гермокабины вышел наш генерал и жестом подозвал комбата вместе с командирами групп. Мы подошли и старались уловить каждое его слово в окружающем нас шуме.
- Так… Я сейчас связывался с разведцентром. Наши слухачи перехватили одно сообщение, что в Буденновск отправился целый отряд спецназа из 22 бригады. Так что на подлете к аэродрому нас могут духи встретить.
Вот именно так генерал довел до нас боевую обстановку, которая не принесла никакой особой радости. Мы молчали и слушали его дальше. Затем начальник разведки обратился уже непосредственно к комбату:
- Маркусин, назначь одну группу, чтобы она сразу десантировалась из самолета, залегла вокруг борта и, если что, могла прикрыть нас огнем, пока мы будем выгружаться. Патрон в патроннике. На месте будем минут через двадцать.
Комбат перевел глаза на меня, ткнул прямой ладонью в мою грудь и двумя пальцами изобразил перебегающего человека. Я понимающе кивнул.
Ранее мне уже не один десяток раз приходилось десантироваться с малой высоты с оружием в руках, а с большой высоты обязательно с парашютом… Но ведь когда-то следовало попытаться покинуть борт приземляющегося на взлётку военно-транспортного самолета… Я подошел к своей группе и коротким взмахом перевёрнутой к верху ладони поднял солдат на ноги. Затем также жестом показал на хвост самолета и пошел по направлению к рампе.
Дождавшись, пока нам освободят место у рампы и собрав своих бойцов, я разбил их на четыре подгруппы по 3-4 человека в каждой. Первыми десантировались две подгруппы, которые должны были с обоих сторон обежать самолет и залечь перед ним. Первая подгруппа прикрывала сектор от носа самолета до левого крыла, а вторая - от носа самолета до правого крыла. Третья и четвертая подгруппы таким же образом прикрывали задние сектора. После десантирования группы самолет оказывался в оборонительном кольце разведчиков, готовых сразу же ответить огнем на любое нападение. Пулеметчик должен был находиться в третьей подгруппе, прикрывающей сектор от левого крыла до хвоста самолета. И именно рядом с ним я определил свою огневую позицию.
Выслушав задачу, некоторые солдаты насупились и стали деловито проверять свое оружие и магазины.
Я отлично понимал, что если духи захотят подбить наш борт, то они не будут ждать пока самолет коснется бетонки и тем более откроет рампу, откуда мы будем дружно выпрыгивать. Для автоматчика или, тем паче, гранатометчика заходящий на посадку самолет представляет собой самую лакомую мишень. Если влупить по самолету, который летит по прямой на высоте 100- 150 метров, то у самолета появляется много шансов рухнуть на землю или бетонку и сразу же взорваться, если это не удалось ему сделать еще в воздухе. Как правило, почти все пассажиры сгорают вместе с самолетом.
Если же летчик продолжает управлять самолетом после нападения с земли, то он может спасти всех, лишь прибавив оборотов оставшимся двигателям и дотянув до взлетно-посадочной полосы. Ну а там уже борттехники смогут вскрыть аварийные люки, или двери, или рампу.
В завершении этого неутешительного прогноза появилась последняя, вселившая некоторую надежду, мысль: "О, в хвосте у них есть кабина заднего стрелка. У него еще там спаренные авиационные пушки, кажется калибра 23мм. Если что, то можно будет через эту кабину выбраться. Блин, там же бронестекла стоят. А… Всё равно ведь первым будет сам стрелок выпрыгивать, вот он-то эти стекла и разобьет."
Тем временем наш борт уже начал снижение. Вот летчик выпустил шасси. Я поднял свой Винторез и, показывая это солдатам, снял предохранитель и передернул затвор. Бойцы тоже зарядили свое оружие. Дольше всех возился пулеметчик со своим затвором.
Мы напряженно ожидали дальнейших событий… Наконец-то шасси коснулось взлетки и борт слегка качнуло. Но десантирования по-боевому из самолета Ан-12 у нас не получилось. Самолет благополучно пробежался по бетонке и остановился. Сразу же начала медленно открываться рампа.
- Вперед! - скомандовал я и первым выпрыгнул из самолета. В лицо ударил зной июньского дня. Я отбежал от борта на десяток метров и присел на колено, держа наготове винтовку.
Вокруг стояло полуденное марево. Было лишь слышно, как мои бойцы громыхают ботинками по бетонке, залегают наизготовку к стрельбе в сухой траве. Да еще лопасти самолета лениво продолжали вертеться.
Все было тихо и спокойно и, наверное, только на КДП наблюдали за нашими боевыми маневрами.
На стоянках военного аэродрома Будённовска в настоящее время находилось лишь пять-шесть штурмовиков и несколько десятков вертолетов МИ-8 и Ми-24. Транспортных самолетов здесь пока не наблюдалось.
"Первыми прилетели. Начальству плюсик будет" - лениво подумал я. Солнце начало в серьёз припекать мою спину и уже хотелось убраться в какую-нибудь тень.
Борттехник уже открыл пассажирскую дверь самолета и выпустил наружу длинную металлическую лестницу, по которой сначала спустился экипаж, а вслед за ними наши офицеры и солдаты. Бойцы стали сразу же выгружать из самолета ящики с боеприпасами, сухпайком и прочим имуществом.
Я встал и не спеша обошел свою группу, подходя к каждому солдату. Мои разведчики невольно жмурились от яркого солнца, но зато с удовольствием посматривали как наш груз выгружают остальные группы.
- Мы лучше здесь позагораем и за местностью понаблюдаем. А тыловые крысы пусть разгружают борт. - Высказал общую для группы мысль контрактник в темных очках. Очки полностью закрывали глаза и издали напоминали темную повязку. Коротко остриженный и крепко сложенный контрактник Чем-то неуловимым смахивал на братка из бандитской группировки.
- Ты смотри, очки свои на лоб не сдвигай, а то издали тебя могут за боевика принять. - Пошутил я.
- Да ничего. Как-нибудь разберемся. - Ответил он. - Кажись за нами едут.
От стоянок вертолетов выехала колонна "Икарусов", которая повернула в нашу сторону.
Самолет уже разгрузили и я пошел к комбату за новыми указаниями.
- Собирай группу. Проверь оружие на разряженность. Сейчас будем грузиться на автобусы. - Приказал комбат.
Пока прибыла группа и я проверял оружие солдат на разряженность, подъехали автобусы. Водители уже открыли отсеки для багажа, куда стали загружать ящики с гранатометами, патронами и другим хозяйством.
Загрузившись в "Икарус", мы сразу тронулись. Солдаты в брониках и с оружием неуклюже сидели в мягких креслах междугороднего автобуса. Мое место оказалось, ну разумеется, впереди.
- В первый раз таких пассажиров перевозите? - спросил я пожилого водителя.
- Да в наше время уже ничему не удивишься. - Вздохнул водитель.
- А что слышно про боевиков?
- Народу постреляли много. Сейчас, говорят, согнали в одну толпу людей и куда-то ведут. - говорил он на ходу.
- А это зачем поставили? - спросил я.
Мы проезжали по периметру аэродрома вдоль лесополосы. Грунтовая дорога, идущая от взлетной полосы через посадку была перегорожена военным грейдером.
- Наверное, чтобы боевики сюда на машинах не прорвались. - пояснил водитель.
Доехав до штаба летной части, мы покинули автобусы. Солдаты тут же стали выгружать наше военное добро из багажных отсеков Икарусов. Начальник разведки пошел в штаб, а комбат приказал здесь же разделить боеприпасы на группы, все пустые ящики бросить, а весь груз взвалить на солдат.
- Как только нам выделят место, сразу же уходим туда для до экипировки разведчиков. - сказал Маркусин.
- Так, получаем "Мухи",подходить по одному. - приказал командир третьей роты.
Солдаты быстро получали одноразовые гранатометы в пластиковой упаковке и отходили в сторону. Я со своими бойцами ожидал нашей очереди, но до неё пока было далековато.
Штаб летной части сейчас напоминал разбуженный муравейник. Не считая бойцов и командиров нашего отряда, вокруг сновало множество солдат, офицеров и гражданских лиц. Некоторые останавливались и с любопытством глазели на нас лично, а также на наше оружие и снаряжение. Несколько часов назад здесь текла обычная сонно-размеренная жизнь маленького аэродрома, а теперь все изменилось и многим солдатам-летунам хотелось посмотреть на подготовку к военным действиям. При этом мне нужно было контролировать не только своих разведчиков, но и следить за тем, чтобы у нас ненароком что-нибудь не "потерялось" при помощи посторонних лиц.
Я построил свою группу на газоне перед штабом - на каждого бойца нужно было раздать полученные на группу патроны, гранаты, осветительные ракеты и сигнальную пиротехнику. Цинки с патронами и ящики с гранатами достались каждому. Ракеты, сигнальные дымы и огни прямо в упаковке я бросал солдатам, которые затем укладывали их в рюкзаки.
- Командир! А ты знаешь как применять эти ракетницы или огни? - услыхал я сзади чей-то назидательный голос.
Я обернулся и увидел метрах в пяти на аллее двух курильщиков в полувоенной форме.
- Ну и для чего же? - спросил я на всякий случай. А вдруг этот мужик знает про данную пиротехнику что-то больше чем я.
- Вот у тебя в руках сигнальный огонь. Им можно ночью дать какой-то знак или обозначить себя. А вот ракетами можно ночью местность освещать. На них еще обозначение есть и белая крышечка. - с важным видом он стал разъяснять мне то, что я уже знал целых восемь лет назад еще молодым бойцом в учебном полку спецназа.
- Слушай, ты кто такой? - неожиданно разозлился я.
- Оперуполномоченный Федеральной Службы Контрразведки по Северному Кавказу. - Важно представился знаток ракет и огней.
- Тебе что, заняться нечем? - опять сердито поинтересовался я.
- Да есть чем - уже с менее высокомерным видом ответил курильщик.
- Ну вот иди и занимайся, на хрен, своими делами. Только головы людям морочишь. - Я уже не мог удержать свою речь в рамках приличий. Курильщики с невозмутимым видом отвернулись в другую сторону и продолжили свое важное курение.
- Просрали появление боевиков, бля, а теперь строят из себя умников. - Я уже продолжал разбрасывать ракеты и огни, но не мог остановиться в своем красноречии. Ну еще бы…
Из обычного сигнального огня можно было сделать естественно сигнальную мину, прочно прикрепив картонный корпус к колышку, а к выдергиваемому колечку приделав обычную проволоку-растяжку. И этот способ являлся далеко не самым интересным вариантом использования его не по прямому назначению. Этим же большим "бенгальским" огнем при определенных навыках умело поджигались трудновозгораемые горюче-смазочные материалы, а также опаливались добытая курица или пойманный в силки заяц, и даже допрашивался злобный пленный. Если конечно не жалко своих пальцев и нервов… А чем же еще следовало продезинфицировать загрязненную открытую рану пострадавшего в бою товарища, если под рукой нет абсолютно никаких медикаментов, а этот очень уж вредный дембель по-прежнему ругается и орет, как недорезанный? Только так и не иначе… При помощи сигнального огня также имелась неплохая возможность развести костер из мокрых или сырых дров. А если вообще отсутствовало какое -либо топливо как таковое, то, разобрав и разрезав на таблетки цилиндр горючего состава, можно было только при помощи одного сигнального огня вскипятить пятилитровый армейский чайник чая. А на двух огнях, что также неоднократно применялось в очень уж пустынной местности, преспокойно и в ускоренном темпе приготавливался большой и тоже пятилитровый казанок супа из сухпайка N5 или N9. Ну а если измельчить горючее вещество до порошкообразного состояния, то в теории его можно было бы использовать как огнепроводную дорожку для того, чтобы огонь мог по ней добежать от минера до капсюля-детонатора КД-8, если у подрывника нет с собой Огнепроводный Шнур, а есть только взрывчатка, капсюль-детонатор и несколько сигнальных огней. Ну и на самый худой конец, данным химическим пламенем производилась тепловая обработка свежесколоченных стен комнат отдыха в казармах, чтобы темноватые разводы хоть как-то облагораживали белую внутреннюю сторону досок из разобранных военных ящиков…
И меня, знающего столько нетрадиционных способов использования сигнального огня, какой-то полувоенный хмырь будет учить как пользоваться этим огнем для обозначения себя на местности.
Скоро из штаба вышло наше командование и наши группы пошли к месту доподготовки групп. Нам отвели большую поляну между солдатскими казармами и автопарком. Аккуратно подстриженная трава напоминала английский газон. И хотя было жалко нарушать эту идиллию, образовавшуюся усилиями какого-нибудь ротного старшины и старанием солдатских рук, наши группы оккупировали зеленую лужайку и в разных ее углах появилось четыре солдатских кочевых табора.
В моей группе уже были розданы ручные гранаты и солдаты вкручивали запалы и укладывали РГД-5 в кармашки на брониках. После того, как я раздал лично каждому разведчику сигнальные ракеты, огни и дымы, у солдат возник вечный насущный вопрос: когда будем получать сухой паек. Бойцы не успели пообедать в бригаде и я сам был не прочь подкрепиться.
Я подошел к командиру роты:
- Валера, у меня все имущество укомплектовано. Пока есть время может бойцы поедят? Да и на офицеров можно сухпай разогреть. Ротный был не против и через пять минут солджеры стали собирать дрова, а двое солдат рыть лопатками место под костровище. Костер нужно было обсыпать землей, а то трава была почти сухая и огонь мог перекинуться на расположенный через дорогу автопарк.
На каждых троих солдат была выдана одна коробка сухого пайка, в котором находилось три консервные банки с кашей, пакетик чая и сахар. Разведчики быстро разогрели свои банки на костре и стали обедать. Хлеба не было совсем и поэтому кашу заедали кусочками сахара.
Откуда-то появился комбат, увидал трапезу бойцов и возмутился:
- Так, я не понял! Вы что, уже все уложили? Чья группа?
- Моя, товарищ майор. Все боеприпасы уложены. Все магазины снаряжены.На каждого солдата - по два БК. - доложил я.
- Понятно. А где тогда обед на офицеров? - продолжал настырно вопрошать Маркусин.
- Уже остывает, товарищ майор.
- Я показал рукой на ящик, на котором стояло несколько разогретых моими солдатами банок с кашей. Командир роты даже успел в бригаде запастись двумя буханками хлеба.
- Товарищ майор, вас ждем. - Не поднимая головы, сказал ротный, нарезая хлеб большими ломтями.
- А где тогда моя большая ложка?
Повеселевший комбат уже сидел за ящиком и выбирал себе банку из стоявших на ящике консервов с перловой, гречневой и рисовой кашами.
Контрактник по моему сигналу уже отправил от нашего костра одного бойца с ложкой. Оголодавший воин дожевывал на бегу кашу, успевая при этом незаметно вытирать о свою штанину алюминиевую ложку.
Главное оружие солдата было, не глядя, принято, затем автоматически протерлось о рукав камуфляжа и после этого подверглось процедуре контроля за чистотой ложки. Суровый контроль выразил свое одобрение и ложка ринулась в бой с гречкой.
- Говорят, боевики согнали в городскую больницу тысяч пять народу и держат их как заложников. Ментовку местную тоже расстреляли, а начальство ихнее обедать на природу уехало. Жалко. На четырех Камазах прошли. Народу на улицах постреляли дохрена. - Почти не отрываясь от поглощения пищи, сообщал нам комбат последние новости. - А местные чечены, цыгане и другие кавказцы, оказывается, еще накануне вместе с семьями уехали из города. Значит знали, что будет какая-то заварушка.
- Всё может быть… - проворчал командир антитеррористического подразделения нашего батальона.
После этого запоздалого обеда ротный раздал командирам групп радиостанции Р-392 и обычные бинокли Би-8. Себе же - любимому, он оставил одну радиостанцию и ОМС-1, посредством которого можно спокойно вести непрерывное и четко различимое наблюдение за целью из летящего вертолета или едущего бетеера. При постоянной тряске, очень характерной для полета Ми-восьмого или передвижения на БТРе, из обычного бинокля особо не понаблюдаешь, поскольку механическая вибрация превращает изображение в неясную картинку с противной мелкой рябью…
- Вещь конечно хорошая, но черезчур уж тяжелая… - прокомментировал я, отдавая обратно эту бандуру хозяину. - Бегать тяжело…
- Вот вы и бегайте… - радостно хохотнул Валерий Иванович. - А я и с вертолета с неё понаблюдаю и с танка…
А глаза у меня не страдали военной завистью и мне вполне хватало моего оптического прицела "Винтореза", а потому я выделенный мне бинокль Би-8 запросто отдал контрактнику Русину, который всё-таки являлся командиром отделения… Вдобавок он же получил и одну радиостанцию Р-392, предназначенную для связи внутри группы…
Также на каждого разведчика было получено по радиоприемнику Р-255пп, который позволял ему находится на постоянном приеме. На все радиостанции и приемники имелся комплект батарей. Командир третьей роты всегда отличался своей домовитостью и рачительностью. Но, помимо этих бережливых особенностей его характера, он отличался весьма неплохим умением так же и поддерживать вверенное ему имущество в состоянии готовности к его применению в любое время. Все эти радиостанции, приемники и бинокли хранились в каптёрке под его чутким контролем в отдельных ящиках, а аккумуляторные батареи регулярно ставились на перезарядку согласно технического описания и соответствующего приказа.
После окончания процесса доэкипировки разведчиков я построил группу и отвел её подальше от глаз начальства, чтобы мне никто не мешал лично самому определить то, что же именно должны иметь при себе мои бойцы. Первым же делом мы избавились от совершенно ненужных в данной обстановке комплектов химзащиты и малых саперных лопат, которые были аккуратно сложены, а затем и утрамбованы в пустой ящик из-под "мух". После некоторых раздумий такая же участь постигла и рюкзаки десантника, лишь стесняющие движения солдат. Ведь сейчас моей главной задачей являлось достижение относительно максимального удобства при переползаниях, стремительных бросках через открытое пространство и ускоренных перемещениях, то есть беге, на длинные дистанции. Самым тяжелым, а потому и неудобным предметом военной амуниции был наш армейский бронежилет, избавиться от которого мне не представлялось возможным, поскольку имелся приказ комбата на его постоянное ношение личным составом подразделений. Кроме того, ни у одного разведчика не имелось при себе лифчика, то есть нагрудника, в котором прекрасно размещалось шесть или восемь автоматных магазинов и четыре гранаты. Зато в передней части бронежилета было по четыре вытянутых кармана по одному магазину в каждый, а также в задней половинке - по два или четыре кармашка для гранат. Дополнительно на спине бронника располагался большой карман, куда я приказал положить полученное каждым радиоимущество.
Пришлось мне глобальную задачу по облегчению массы носимого груза и увеличению военного комфорта решать в комплексе. Поскольку большим запасом времени мы не располагали, то и действовать приходилось быстро и наглядно, следуя армейскому принципу "делай, как он!" Сначала на опытно-демонстрационный экземпляр воина спецназа с автоматом и одним магазином навьючили бронежилет, в который тут же уложили по карманам четыре магазина и четыре гранаты по кармашкам. Затем стандартный подсумок на четыре-пять магазинов, с которым солдаты обычно ходят в караул, я приказал повесить на армейский ремень, то есть на поясе слева. В него-то и поместились оставшиеся у бойца автоматные рожки. Всего у этого образцово-показательного разведчика оказалось девять магазинов, что составило двести семьдесят снаряженных к бою патронов. Положенный солдату боевой комплект патронов составлял четыреста пятьдесят штук и оставшиеся шесть бумажных пачек я распорядился сложить в заспинный большой карман.
- Молодец! - довольно похвалил я бравого спецназовца, похлопав его по спине…
- Да тяжеловато… Товарищ лейтенант. - закряхтел он словно старик.
Но я не обращал на это особого внимания…
Ведь данный аспект был сейчас неактуален еще и потому что меня по причине пустого, то есть незаполненного пространства в заднем кармане обуяла обычная командирская жадность…
- Дополнительно две пачки положишь! Понял?! Пригодится…
Военнослужащий срочного призыва мне никак не ответил, очевидно понимая всю суровую правоту моих слов и поступков… Вот за его спиной оказался одноразовый гранатомет и разведчик предстал передо мной во всей своей необходимой для боя экипировке… Бронежилет с четырьмя магазинами и четырьмя гранатами, общевойсковой подсумок с четырьмя дополнительными рожками на левом боку, автомат с одним магазином на правом плече, гранатомет "муха" за спиной и на ней же в большом кармане находились средства связи и оставшиеся патроны в пачках…
- Всем видно? Вот так и следует экипироваться… Вперед…
Естественно почти сразу возникли различные вопросы… Все нюансы улаживались немедленно и на месте… Снайпер с СВД свои четыре больших магазина разместил в снайперском подсумке на левом боку, запасные патроны всё в том же заднем кармане бронника, а ночной прицел остался в своем футляре. Точно так же поступили и с ночной оптикой для автоматчиков…
- Всё равно они днем вам не понадобятся. - пояснил я им. - А если в ночь пойдем, то заранее вечером и достанем… Не в глубокий же тыл идем…
- А у меня только два кармашка для гранат… - пожаловался один из бойцов на недоработку нашего военпрома. - А куда еще две деть?
Данный факт меня ничуть не обескуражил и ценный совет последовал тут же…
- Товарищ разведчик! Хоть вы и позабыли сказать мне такие уважительные слова как "товарищ лейтенант"! Но я вам всё-таки скажу и даже покажу…
- Спасибо, товарищ лейтенант! - состорожничал солдат. - Вы лучше на словах…
Однако меня данная просьба не остановила, так как мне было "в кайф" отдаваться полностью своей привычной работе и я собственноручно стал выискивать все возможные варианты укладки гранат…
- В карманы штанов, это раз! Но не советую… Вдруг потом детей не будет и жена станет ругаться… В подсумок одна над другой - это два! В задний карман броника - это три… Но доставать оттуда не сможешь…
Но разведчик в этом трудном деле проявил гораздо лучшую смекалку и находчивость…
- А я вот липучку на задней половинке расстегну и их внутрь бронежилета положу… Можно, товарищ…?
- Можно Машку через ляжку и козу на возу! - перебил его я и пошел дальше. - Разрешаю… Молодец!
Пулеметному страдальцу мне удалось успеть только лишь показать, как нужно ослабить зажимы первого патрона в ленте, чтобы затем не мучиться с заряжанием, да пообещать ему выделить впридачу помощника…
- Товарищ лейтенант! Командир батальона приказал всем переместиться… - проинформировал меня подбежавший гонец. - Во-он туда… Где беседка меж двух казарм…
- Понял! Скажи ему, что буду через десять минут. Заканчиваем доэкипировку… Живей…
К пункту сбора моя группа явилась неплохо облегченной, но зато с двумя большими деревянными ящиками с лишним барахлом, которые после недолгих уговоров ротного начальства я сдал на хранение дежурному солдату с уже знакомой мне красной повязкой ответственного.
- Не дай Бог… Если что-то потеряется! - на всякий непредвиденный случай попугал его эталон бережливости и ску… (простите!) военной экономии…
Ближе к вечеру выяснилось, что и я бываю запасливо-хозяйственным и опытно-предусмотрительным командиром разведгруппы. Но мне эти качества как назло вышло боком… Да еще каким!… Из всех подразделений только лишь в моей группе каждый ночной автомат, а всего их было два, имели свои ночные прицелы с комплектом батарей. Мой снайпер, кроме оптического прицела, тоже обладал ночником. Лично у меня находился ночной прибор под названием "Квакер".Все это выяснилось поздно вечером, когда прибежал комбат для того, чтобы узнать сколько ночных прицелов и биноклей у нас имеется. Вышестоящее начальство приказало откомандировать в его распоряжение нескольких автоматчиков, с ночными прицелами.
Узнав о том, что у командира третьей роты имеется всего один ночной бинокль, а все остальные три группы вообще никакими аналогичными "богатствами" не обладают, зато у предусмотрительного лейтенанта Зарипова есть целых три ночных прицела и даже некий спецприбор с чудно-заморским названием, комбат принял суровое и "справедливое" решение:
- Так, своего снайпера и одного автоматчика с ночниками отправляешь сейчас к начальнику разведки. Свой "Квакер" отдашь контрактнику в очках. Он тоже пойдет с ними. Хотя, нет. Я лучше сам их отведу.
- Товарищ майор! Я же всех командиров предупреждал, чтобы взяли из ружпарка ночные прицелы…
Но с растерянно-молчаливого согласия большинства коллег мое сопротивление было подавлено самым жестоким образом.
- Так! Отставить разговорчики!… У них там, около больницы, ни одного прибора ночного видения нет! Всё! Вперёд!
По моей военно-хозяйственной запасливости, а также боевой готовности группы был нанесен сокрушительный удар. Еще никуда не ввязываясь, мое спецразведподразделение лишилось самого лучшего, что у нас имелось. Конечно мне было жалко отдавать как бойца с ночным автоматом, а тем паче снайпера с СВДшкой, которая в темноте бьет редко, да очень метко… Но более всего у меня болело сердце по насильственно конфискованному комплекту 1ПН73, ведь его ночные "очки" вместе с лазерным целеуказателем как нельзя кстати подходили к моему бесшумному Винторезу, превращая эту небольшую винтовку в самое грозное средство ведения стрельбы в кромешной темноте… А один оставшийся у меня автоматчик с ночным прицелом много ночью не навоюет.
Я вздохнул и повернулся к своему поредевшему личному составу:
- Ну что ж. Будем воевать, как в Великую Отечественную… Один-два человека по очереди выстреливают ракеты, сначала осветительные, а потом какие попадутся. Так они будут освещать нам местность, а мы будем вести огонь по врагу, если его увидим.
- Товарищ лейтенант, а сигнальные огни последними будем жечь? - пошутил кто-то.
- Ну конечно. Когда нас бес патронов и гранат окружат духи, то можно зажигать огни и держать их над головой. Чтобы мы не мучались и нас сразу же добили. - мрачно сказал я. После процедуры кастрации боеготовности группы настроение упало ниже нуля.
С момента нашего приземления и до поздней ночи над аэродромом не смолкал гул от тяжелых транспортных самолетов. Это со всех концов страны в Буденновск доставлялись суперэлитные спецназовские части.
Теперь в лётной части разношерстного военного люда стало в несколько раз больше… В этом можно было убедиться лично тогда, когда мы втроем во главе с ротным пошли на разведку местонахождения какой-нибудь столовой. Ибо неотвратимо наступал вечер, а следовательно и время солдатского ужина, что для любых бойцов имеет гораздо важное значение, нежели какие-то там злодеи-террористы… По ходу движения нам встречались ВеВешники и ОМОНовцы, чуть реже СОБРовцы и даже десантники… Но мы упорно шли к заветной цели и нам опять улыбнулась Госпожа Удача…
- А что вы так рано пришли? Я же вашим сказала, что бы через полчаса приходили…
Случайно вышедшая на невысокое крыльцо миловидная женщина средних лет увидела нас и сразу же обратилась к нам как к позабытым знакомым. Мы втроем какое-то время продолжали молча шествовать ко входу в столовую, молниеносно обдумывая сложившуюся ситуацию… Как и положено по штату командир третьей роты оказался самым смекалистым и он-то нас всех не подкачал…
- Планы изменились… Времени уже нету… Через десять минут нас отправляют…
Повариха лишь сплеснула полными руками:
- Так что же вы одни пришли? Надо было всем сразу прибечь! Покличте их, а мы тут зараз подготовим… Женщина в белом халате побежала внутрь, а ротный повернулся к командиру другой группы.
- Алексей! Мигом всех сюда! По одному человеку оставить на охране оружия и имущества! Котелки взять на них же! Давай быстрей, а то опередят…
Через пять минут наше воинство за обе щеки уплетало нерастолченную вареную картошку с жареной рыбой, запивая крепким сладким чаем и заедая хлебом с маслом… Ну а господа офицеры баловались за отдельным столом почти тем же самым, то есть без обжигающих губы очищенных клубней…
Прощаясь с добрыми женщинами, мы долго и сердечно благодарили их за гостеприимство… Ни о чем не подозревающие поварихи искренне приглашали нас приходить ещё и от всей души ругали проклятых бандитов… Наши разведчики уже успели раствориться в наступивших сумерках и нам тоже можно было возвращаться на базу… Так и не посмотрев со стороны на тех несчастных, кого мы таким коварнейшим образом обхитрили тире объели…
- Ничего страшного! Подождут лишний часик и всё равно ведь их накормят… - Хорохорился довольный Маркусин. - Это конечно не ресторан… Но на первый день сойдёт…
- Товарищ майор, у нас сухпайка осталось на полдня… - деликатно намекнул ротный.
- Всё уже делается. - сказал комбат. - Война - войной, а обед должен быть всегда по расписанию… Ну, я пошел к командованию…
Наши четыре группы переместились с обширной лужайки на газон между зданиями. Командиры сидели на разложенных в ряд ящиках, а солдаты - прямо на траве, прислонившись друг к дружке спиной или же попросту откинувшись навзничь… Такая пятиминутная готовность к выдвижению к месту непосредственного выполнения боевого приказа протянулась для нас до позднего вечера - половины двенадцатого ночи. Некоторые разведчики уже попросту спали в бронежилетах на газоне. Остальные довольно-таки сильно клевали носами…
Затем прибежал всеобщий спаситель - комбат, объявивший об отмене боевых действий лично для нас:
- Боевики с нами воевать не хотят. Басайка говорит: надоела нам эта двадцать вторая бригада. Им теперь только вевешников подавай. А нас отправили спать.
Мы нашли пустую казарму с "голыми" солдатскими кроватями. Выставили часового на входе в кубрик, застелили вместо матрацев бронежилеты и завалились спать.
На сегодняшний день война для нас закончилась.
