Утром стало известно, что переговоры закончились миром. Басаев согласился отпустить всех заложников и покинуть Буденновск. Взамен наши власти клятвенно пообещали прекратить боевые действия в Ичкерии с последующим выводом наших войск, а также предоставили Шамилю Басаеву междугородные автобусы с водителями и гарантии беспрепятственного проезда до Чечни. Кроме того, в каждом автобусе должны были ехать добровольцы из числа журналистов, нынешних депутатов Госдумы и будущих кандидатов в депутаты Госдумы. Эти добровольцы были гарантией Шамилю Басаеву того, что по дороге на его колонну не нападут федеральные войска.

От такой развязки событий наши офицеры буквально онемели, а потом выплеснули свои эмоции наружу. Как и положено по старшинству, колоритнее всех оказался комбат…

- Да-а-а… Шамилька Басаев трахнул всех нас вот таким членом!

При этом пальцами правой руки Маркусин демонстрировал диаметр равный поллитровой бутылке.

Общими протестующими возгласами эта незавидная участь была от нас всех отведена. После непродолжительного перебора министерств и ведомств выбор остановился на нашем многострадальном государстве.

Это определение понравилось нашему майору, так любившему эффектные сцены. Отойдя к командному составу десантников, он опять повторил эту глубокомысленную фразу. Но эмоции росли как на дрожжах и поперечное сечение теперь демонстрировалось уже обеими комбатовскими руками и этот размер был равен диаметру двухлитровой пластиковой бутылки.

Время уже подходило к десяти утра. Все вылеты отменили и на всем аэродроме наступила непривычная тишина… Мы просто сидели в тени полуразобранного вертолета и болтали между собой о предстоящих буднях в бригаде.

- Надо будет сразу по возвращению написать рапорт на отпуск, а то могу пролететь. - погрузившись в приятные раздумья, сказал лейтенант Сарыгин.

- Мечтать не вредно - скептически прокомментировал его желание командир третьей роты, в которой и служил Алексей. - В батальоне командиров групп не хватает. В караул ходить некому.

- Валерий Иванович, у меня по графику отпуск должен быть в июле. - добродушно улыбаясь, напомнил ему Сарыгин. - Сами же график отпусков подписывали…

- Может в июле и поедешь. Но 31 числа. - находчиво ответил ротный. - А то ишь ты…

- А в июле тридцать дней. - пошутил настойчивый лейтенант.

Из сидящих неподалеку наших групп послышался передразнивающий комбата голос:

- Шамилька трахнул нас во-от таким…

Мы невольно обернулись в поисках Маркусина. Он стоял метрах в пятидесяти от нас и разговаривал с какими-то летунами. О чем они говорили мы конечно же не слышали, но именно в этот момент наш майор руками показывал что-то круглое, но с размерами уже ведра.

Услыхав наш громкий смех, комбат оглянулся и, заметив, что и его солдаты и офицеры смотрят на него, погрозил бойцам кулаком.

- И тут Остапа понесло! - Усмехнулся Сарыгин. - Может пойдем-послоняемся по аэродрому, а то все равно делать нечего.

Я согласился и для начала мы решили осмотреть стоявший неподалеку "крокодил". В кабине вертолета сидел дежурный летчик и от него мы могли узнать что-нибудь интересное.

Естественно в первую очередь нас заинтересовал четырех ствольный авиационный пулемет на носу "крокодила", похожий на шестиствольный пулемет американского образца. В боевике голливудского производства такая шестиствольная машинка была в носимом варианте, когда лента с непрерывной подачей патронов находилась за спиной у пулеметчика. В нашей же версии этот пулемет был всего с четырьмя стволами, да и то, им был вооружен целый вертолет огневой поддержки.

- А вот раньше на двадцатьчетверках была спаренная скорострельная пушка 2А42. А здесь что?… - спросил я у сидевшего в кабине вертолетчика.

- То был МИ-24. Его уже сняли с вооружения.- пояснил нам скучающий летчик. - А это теперь Ми-28. У него из вооружения вот этот пулемет скорострельный авиационный. И под крыльями находятся управляемые ракеты с НУРСами.

Но отложившаяся в моей памяти картинка была не чета этому пулеметику и прочему боезапасу, подвешенному сбоку.

- Ну там же помощнее вооружение было! Он из этих двух пушек как даст очередь - так вертолет в воздухе приостанавливался на время стрельбы.

- Ну конечно. Там такая отдача была от этих пушек, что на конструкцию вертолета дополнительная нагрузка оказывалась. - оживился летун. - Я раньше летал на двадцатьчетверках. Эти ж вертолеты у вас в Ростове переоснащались. А сейчас только с таким пулеметом выпускают.

Мне раньше доводилось видеть как работают "серые волки",когда из спаренных пушек калибра 30 миллиметров велся такой массированный и почти непрерывный огонь, по сравнению с которым управляемые ракеты и НУРСы оказывались малоэффективными и даже безобидными. Ну а эта скорострельная, пусть даже с четырьмя стволами машинка выглядела детской игрушкой.

такое откровенно нелестное сравнение слегка обидело хозяина:

- А вы же из под-Ростова?! Мы как-то в январе летали за вашими, хотели их забрать а они уже в плен сдались, оказывается.

История с пленением нашего третьего батальона в горах под Алхазурово мне была известна и даже очень. Я тут же перешел в атаку.

- Они в плен спускались когда вы во второй раз за ними прилетели. А когда они ждали эвакуации и вертушки прилетели в первый раз, то боевики были еще у подножия горы. И наших можно было всех снять с горки.

- Так там же туман был. - Этот вертолетчик, судя по всему действительно, летал туда.

- Туман был от подножия горы, где боевики наших окружили. А на самой вершине тумана было немного и они даже несколько костров развели для обозначения площадки приземления. Что же вы, испугались садиться?

- Да мы видели эти дымы! А вдруг там лес?! Лопастью зацепишь за дерево и все. - С досадой ответил он.

- Там костры горели по углам площадки и по рации с вами связывались для корректировки посадки. Так что можно было сесть и забрать кого-нибудь даже в Ми-24.

- Рискнуть конечно можно было. - согласился вертолетчик. - Но нам сверху начальство запретило посадку.

Если это было действительно так, то здесь уж ничего не поделаешь… Ведь оно получает очень достоверную информацию о реальной обстановке не только от летающих в данном квадрате летчиков, но и еще от кого-нибудь… Например, от метеорологов, срочно запустивших свои зонды… Или же от пролетающих сверху военных летчиков тире космонавтов… Да мало ли от кого…

После недолгого молчания из кабины послышалось снова:

- А вы же спецназ!… Что же вы не отстреливались? Вас всему учат и вы всё умеете!…

Такой исключительно обывательский подход вызвал у нас с Алексеем небольшую иронию…

- Учат… - презрительно хмыкнул я. - А их было там пятьсот человек с ДГБ, еще пятьсот стволов "абхазского батальона" во главе с Басаевым и также пятьсот из отряда самообороны с Алхазурово подошло. То есть всего -полторы тыщи боевиков, а наших на горке сидело пятьдесят шесть человек. Из которых двое было убито сразу же в первой перестрелке и трое ранено. В полном окружении особо не повоюешь… А людей-то спасать надо!… Ведь командиры и так уже два-три часа переговоры вели с боевиками, чтобы время протянуть, и всё вертолеты ждали… Когда же вы за ними прилетите?… До последней минуты надеялись… А вы появились, когда они уже вниз спустились и оружие стали сдавать… Вот тогда вы и прибыли… Во второй-то раз… Покружили-покружили да уже поздно…

Моя постепенно копившаяся злость и ярость от осознания такой чудовищной несправедливости выплеснулась волной с этими словами и потихоньку пошла на убыль…

- Ну кто же знал. - словно оправдываясь, сказал вертолетчик.

- Да уж понятно. Жить-то все хотят!… Вы сесть побоялись, а они не захотели, чтобы им ордена и медали посмертно присвоили. Да и то, не всем, наверное, дали бы. Вот комбат и принял решение сдаться. А за что там им погибать нужно было, за эту поганую войну?

- А что с ними потом было? - спросил подошедший второй вертолетчик с этого же борта.

- Они месяц просидели в КПЗ в Шали, а потом их обменяли на чеченцев, которых по нашим тюрьмам и лагерям набрали.

- Да… - сказал стоявший рядом пилот. - А комбату что?

- Его ДГБешники сразу же в грозный увезли. Там пытали, хотели чтобы он на них работал. А он ни в какую… - от внезапно нахлынувших воспоминаний мой голос стал глухим и прерывистым. - Держали его в подвале и постоянно его мучили… По очереди… Потом стали Бить молотком по голове. В конце-то концов пробили ему череп. Потом и его обменяли. Сейчас он уволился по инвалидности. Одна половина тела у него частично парализована.

- Ну а квартиру хотя бы дали ему по увольнению? - с откровенным сочувствием спросил первый вертолетчик.

- А как же!… - съязвил я. - Как жил в служебной квартирке в расположении части в чистом поле, так до сих пор и живет. У нас ведь за плен жильё хрен предоставят!… Все бригадные тыловые крысы уже давно квартиры в Аксае и даже в Ростове пополучали. Но ему с семьей ничего не дают. А то, что он ценой своего здоровья целый батальон спецназа от смерти спас, так это никто уже не вспоминает. А у него жена и двое детей.

- Вот и сиди теперь дома и проживи-ка на голую пенсию по инвалидности. - Вставил Алексей. - На работу не устроишься, с палочкой ходит все время.

- У нас так принято: пока здоров - иди служи, а получил инвалидность, так иди и подыхай, где хочешь. - согласился подошедший ранее вертолетчик.

На эту сущую и горькую правду и возразить-то оказалось нечем…

Мы с Сарыгиным поневоле стрельнули у него по сигарете и пошли обратно к группам.

- И чего ты на него взъелся? - спросил на ходу Сарыгин.

Алексей по своему характеру являлся добродушной натурой… Тогда как мне до его уровня человеколюбия было далековато.

- Да ни хрена ж себе!… Вот так тебя если забросят в горы и духи обложат со всех сторон!… Ведь тогда наши уже без шифровок, а открытым текстом по рации требовали эвакуации. А эти мудаки прилетели для соблюдения формальности на место и доложили своему начальству, мол мы на месте, но сесть не можем из-за сильного тумана. Но про то, что для них уже площадку обозначили и по 853-ей станции готовы корректировать посадку наверняка забыли доложить. И как положено в этих случаях… Высшее начальство дает им запрет на посадку и эти вертушки спокойненько улетают обратно. На аэродроме они ждут пока туман рассеется… А в это самое время наших уже долбить со всех сторон готовятся, если они не сдадутся. Потом вертолеты опять для показухи прилетают на площадку эвакуации, а спецназовцы-то уже в плену. И вроде бы все хотели помочь, старались вытащить их оттуда, но, как обычно, погода подвела… И всё на этом… И духи довольны, что столько разведчиков в плен взяли. И начальство наше радо, что отмазалось от обвинений в бездействии… Как в сказке - все довольны, все танцуют и хлопают в ладоши. А комбат ведь на всю жизнь остался инвалидом. Одно сплошное блядство… И сколько раз оно же повторится!…

- Да не бери ты это всё в голову. - философски изрек Сарыгин, выбрасывая окурок. - Пошли лучше послушаем, что там у КДП болтают.

Но спустя каких-то десять минут уже нам пришлось краснеть за неудачно заданный вопрос.

Я случайно познакомился, как оказалось, со своим земляком из башкирских Туймазов. Он с первого дня был в этой заварухе и мне не удалось удержаться от вопроса про злосчастный служебный автобус с вертолетчиками, на который напали боевики.

Капитан-вертолетчик, никого и ничего не стесняясь, излил на нас накопившуюся злость и обиду:

Да наш полк с утра должен был лететь в Ханкалу на замену отвоевавших свой срок экипажей. Все уже с вещами приехали на аэродром. С семьями попрощались. Из-за погоды вылет задерживается и мы ждём… Весь народ по учебным классам разбрелся. Тут вдруг выбегает дежурный по части и орет дурным голосом:"Все - на построение!"… Ему уже позвонили из Буденновска и еще вдобавок два мента на милицейской машине приехало. "Мужики, выручайте! Там бандиты в городе!". Ну наш командир полка быстро выбрал из нас человек тридцать. Приказал им всем срочно получить пистолеты Макарова и по две пачки патронов. Мы затем заскочили в наш автобус и поехали наводить порядок в Буденновске. Надо же выручать своих! Автобус был забит до отказа. Ехали и вертолетчики, то есть командиры бортов, и штурмана и даже замкомандира полка нашего. На ходу заряжаем патроны в обоймы. Впереди нас ехала милицейская машина со включенной мигалкой и, как только въехали в город, менты куда-то резко свернули и мы дальше поехали одни. Едем по центральной улице и вдруг видим, что рейсовый автобус стоит поперек пустой дороги. Мы стали объезжать его и тут по нам как начали поливать из пулеметов и автоматов…

Наш собеседник неожиданно замолчал… Мы с застывшими выражениями на лицах терпеливо ждали…

- Стекла сыпятся со всех сторон. Стоявшие в проходе мужики, раненые и убитые, на нас, сидящих валятся. Кто-то закричал:" Суки, по своим же стреляете!" То есть подумал, что это менты по нам долбят. Мы же не знали, что это боевики с автоматами и пулеметами. Автобус остановился и только стоны наших слышно. И вдруг тишина мертвая. Я голову поднял и выглядываю в окошко. А у гостиницы стоит бородатый дух в камуфляже с пулеметом наперевес. Уцелевшие ребята только стали подниматься в салоне и тут опять как стали нас поливать. Кто-то заорал, что это духи. Ну мы, кто еще живой, ломанулись в дверь и окна. А по нам продолжают стрелять. Я выскочил наружу, а этот бородатый стоит себе спокойно и поливает нас из пулемета. Мы бежим в противоположную сторону и я на ходу… Не оглядываясь, бегу и стреляю куда-то назад из своей пукалки. Тут впереди меня вдруг падает лейтенант. Из его горла кровь хлещет фонтаном. Я тут же инстинктивно падаю и лежу рядом с ним. Сверху очереди… Вокруг пули летят со свистом… Я лежу, не двигаюсь и только смотрю, как у лейтенанта кровь уже не сплошным потоком… А так… Какими-то рывками льется… Бля-а…

Горячо говоривший вертолетчик вдруг закашлялся от табачного дыма и затем отвернулся от нас в другую сторону.

- Вот лежу и плачу… Смотрю как он уже в агонии дергается. А я и помочь ему не могу ничем… Если пошевелюсь, то и меня прикончат… Потом стрельба прекратилась. Сзади какой-то шум. Я осторожно повернул голову и вижу, как из кустов к этому бородатому еще четверо с автоматами выходят. Потом они сели в какую-то легковушку и дальше по городу поехали. Я подбегаю к лейтенанту, а он уже всё… Уже и не дышит… Стал я других наших звать. Кто раненый рядом лежит, кто тоже убитый… Некоторые успели далеко убежать, но большинство выживших тут рядом за кустами… Подошли все они и стали мы проверять, кто убит, а кто ранен. Короче говоря, в нашем автобусе сразу шестеро убитых. И раненых человек десять или больше. Зам командира полка еще в автобусе был убит. Мой командир борта тоже убит. Ну мы еще стоим на обочине и тут проезжает мимо "девятка" и из окошка по нам еще одна очередь… Опять у нас убитый и раненые. Ну мы тут стали останавливать машины с гражданскими, какой-то автобус "Кубань" попался… Мы раненых стали срочно загружать и отправлять… А куда отправлять?… Конечно же в больницу… Мы же тогда не знали, что туда духи уже заложников гонят…

Вокруг стояла июньская жара, но от услышанного у меня буквально мороз по коже прошелся… Но стиснув зубы, я слушал его дальше…

- Отправили всех раненых в больницу. Начали погибших туда же… Тормознули какой-то "ИЖ-пирожок" с открытым кузовом. Загрузили в него первых шестерых убитых и опять в больницу отправили. Водитель - молодой ведь парень, привез трупы в больницу, выбегает за санитарами, а там уже боевики с автоматами… "Ну что, кого это ты привез? Иди сюда." Ну этот парень каким-то чудом оттуда убежал и до нас добрался. Кричит, что в больнице уже духи хозяйничают. Тут все от ужаса за головы схватились - мы же туда своих раненых самыми первыми отправили. Смотрим, что вокруг такой бардак, ни одного мента не видать. Никто ничего не знает. Бабки и женщины бегают вокруг, орут и плачут. И мы пошли к городскую милицию. Приходим туда, а она тоже вся разбомбленная боевиками. Но телефон работает. Сразу же позвонили в часть командиру полка и доложили про всех раненых и убитых. Командир от такого рапорта чуть с ума не сошел, но приказал нам больше никуда не ввязываться и срочно возвращаться обратно. Нас всего несколько человек осталось и мы на попутках добрались до части. Командир полка увидал остатки от тридцати человек, которые в город на подмогу ментам поехали… Сам чуть не плачет, матерится. На нашем аэродроме ведь еще штурмовой полк базируется, так они же никого из своих в город не отправили и остались все целые. А мы…Поехали ментам помогать наводить порядок в Буденновске…

Капитан с горечью махнул рукой и закурил новую сигарету…

- А прапорщик-дагестанец, которого насмерть запинали? - спросил я.

Сделав несколько глубоких затяжек, мой земляк заговорил вновь…

- А он по городу на топливозаправщике ехал старшим. И прапорщик и эта ТэЗуха тоже должны были в этот день в Чечню ехать. Их боевики останавливают, а водитель-то гражданский и с перепугу показывает им все документы, что он не военный… Ну духи водителя не трогают, но в путевом листе успевают заметить, что там маршрут на Ханкалу указан. Сначала они разорались на старшего машины, что он сам родом из Дагестана, а служит в авиационном полку, который бомбит их Чечню… Что еще в Ханкалу сегодня должен ехать… Ну и запинали его ногами насмерть…

После затянувшегося молчания Сарыгин спросил про раненых, которые оказались в буденовской больнице.

- Их как раз до появления боевиков туда доставили. И почти сразу вслед за ними и чечены прибыли. Хорошо, что врачи и медсестры с них всю форму окровавленную быстро содрали и документы свои медицинские как на гражданских оформили. Да и то, духи как то пронюхали про наших. Один старший лейтенант уже перевязанный лежит на койке в палате. И тут заходит боевик с автоматом и сразу к нему: "Ну что, Бес?! Вставай! Пошел за мной!" А у этого старлея кликуха была Бес. Он лежит и молчит, не знает что и сказать… Тут на его счастье чеченца кто-то из своих позвал и он из палаты вышел. Ну этот Бес не стал дожидаться его возвращения, кое-как встал и напялил на себя больничный халат. А у него ранение серьезное-то ли в живот, то ли в грудь. Весь перевязанный. Добрался еле-еле до первого этажа, выломал стекло на окне, кое-как перебрался и смог эту больницу оставить. Короче говоря, повезло ему, что до наших доковылял. А остальные сейчас там, в больнице сидят. Вместе со всеми заложниками…

Мы еще не успели закончить разговор, как прибежал солдат с моей группы. Договорившись с вертолетчиком встретиться уже вечером, мы побежали к своим дневкам.

Там уже стоял комбат и наш военный доктор. Разведчики уже были полностью экипированы.

- Где ты ходишь?… Живей давай… - стал выговаривать мне Маркусин.

Я быстро взял из протянутой мне солдатской руки сначала нагрудник, мигом одел его на себя, застегнул на спине стягивающую резинку, вооружился автоматом и оказался готовым к бою…

Командир батальона при этом выдавал мне ценную информацию о предстоящем вылете:

- Так, сейчас подъедет какой-то авиационный генерал и с нами полетит. Боевики уже сели в автобусы и выезжают из города. Мы будем наблюдать за их маршрутом.

Минут через десять разведгруппа уже была в воздухе. Генерал молча прошел в кабину летчиков и закрыл за собой дверь. Уступивший начальству свое место борттехник сел было на вообще-то моё откидное сиденье у выхода. Но комбат тоже попер его оттуда, сказав, что мы в открытую дверь будем наблюдать за вражеской колонной, а он, борттехник, будет нам мешать это делать. Он махнул спокойно рукой и пересел в хвост вертолета. А у открытой двери, перегороженной штангой с турелью встали комбат, доктор и я. Солдаты тоже принялись выглядывать в свои иллюминаторы в поисках колонны автобусов, на которых боевики победителями покидали Буденновск.

Вскоре эта "торжественно-похоронная процессия" была нами обнаружена. Она медленно, как нам виделось с такой большой высоты, ползла по шоссе, которое оказалось полностью освобожденным от посторонних машин. В замыкании этой колонны шел Камаз-рефрижератор, в который были загружены трупы убитых боевиков.

Сначала все автобусы следовали друг за другом ровной цепочкой.Но на значительном удалении от Буденновска мы заметили как резко затормозил один автобус в середине колонны. Еще не успела открыться автобусная дверь, как к нему из боковой улицы подъехала белая легковушка. Кто-то быстро пересел в автомобиль, который тут же рванул в сторону от колонны. А притормозивший на секунды автобус резко набрал скорость и вскоре догнал остальные "Икарусы".

- Смотри, местные чеченцы сваливают из автобусов. - Догадавшись, заорал комбат.

- Может их потом менты вычислят и отловят. - предположил было доктор, но потом сам махнул рукой на эту безнадежную мысль.

Нам оставалось только наблюдать с большой высоты, как поочередно приостанавливались "Икарусы", от которых сразу же отъезжали легковые автомобили.

- Да…, Человек шесть-семь слиняло. - подсчитал комбат.

Из кабины летчиков высунулся генерал и прокричал комбату:

- Вы видели эти легковые машины? Марки автомобилей не заметили? Услыхав отрицательный ответ на второй вопрос, он опять захлопнул дверцу кабины.

- Может еще и номера ему разглядеть? - пошутил доктор.

Мы летели на высоте полутора-двух километров, отчего легковушки оказались трудноразличимы даже в ОМС-1. Да и батареи в приборе разрядились и в этот оптический монокуляр было сложно что-то увидеть детально. После включения кнопки первые десять секунд появлялось достаточно чёткое изображение, но потом качество картинки резко ухудшалось.

Колонна с боевиками тем временем не поехала прямой дорогой в Чечню, а повернула налево в сторону дагестанского Хасавюрта.

- Боятся, что на дороге в Чечне наши войска засаду могут сделать. - сказал Маркусин.

- Да там вместо заложников теперь всякие депутаты-кандидаты, журналисты и всякие правозащитники сидят. - уточнил доктор.

- А кто их туда гнал? Сами ведь напросились! Им же рейтинг нужен перед выборами. Если что, то сами же и виноваты будут. И вообще… Их можно и на боевиков списать. - резонно рассудил комбат.

Всё это время я лишь молчал. Начальству-то ведь виднее…

Через полтора часа наши вертолеты вернулись на аэродром. Но садились мы в этот раз не по-самолетному с плавным приземлением на взлетную полосу с неизбежным пробегом по бетонке и долгим заруливанием на свое место. Видимо для тренировки командир вертолета принял решение сесть исключительно по-вертолетному. Наш борт завис рядом с КДП и стал медленно опускаться точно на свою стоянку. Только теперь я заметил, что на взлетке аэродрома стояло несколько грузовых самолетов и поэтому наш Ми-8 садился вертикально.

Я устало сидел на откидном сидении, упершись правой рукой о штангу, и нетерпеливо ждал того момента, когда же можно будет сойти на твердую землю. В открытую дверь вертушки мне очень хорошо было видно наших и летных офицеров, стоявших у КДП. Между ними и будкой контрольно-диспетчерского пункта по направлению к казармам шли уже знакомые нам солдаты, вытянувшиеся в походную колонну по-одному. Это с аэродрома уходил взвод десантников, которые так и просидели всю неделю без дела. Мой взгляд непроизвольно остановился на фигуре пулеметчика, несшего ПКМ коробкой на правом плече и дулом вниз. Это мне напомнило что-то и я невольно улыбнулся, вспомнив афганские будни…

- Всё! Войне - конец. Даже десантники уходят. - обрадовался доктор.

Через десяток секунд наш вертолет коснулся колесами земли и двигатель резко сбросил обороты. Не дожидаясь борттехника с его лесенкой, я откинул штангу обратно и спрыгнул вниз.

- Укачивать меня стало… - крикнул я Сарыгину. - Или кормят здесь плохо, или летаем слишком много…

- И то, и другое. - ответил мне Алексей. - Пора домой…

Тем временем к нашему Ми-8 уже приставили трап и я прекратил свои вольности. Но авиационный генерал, не обращая ни на кого внимания, быстро пересел в подъехавший УАЗик и умчался в свой штаб. После его отъезда все почувствовали себя гораздо спокойнее и комфортнее.

- Товарищ майор, генерал-то насмотрелся у боевиков… Теперь будет прямо на ходу с вертушки на УАЗик перескакивать. - пошутил я.

Однако Маркусин скорей всего уже твердо вознамерился облачиться когда-нибудь в заветные штанишки с красненькими лампасиками и потому не разделял моего не очень-то уставного отношения к вышитым погонам и звездам.

Как всегда я построил группу в одну шеренгу и проверил оружие на разряженность. Отсоединив магазин и оттянув назад затворную раму, бойцы стояли в полоборота ко мне и предъявляли моему взору отсутствие патрона в патроннике автоматов, устремленных в небо под углом в сорок пять градусов. Убедившись в разряженности оружия, я хлопал по плечу подчиненного и быстро говорил "Осмотрено!", после чего слышалось клацанье отпущенного затвора, дополненное затем легким щелчком поднятого предохранителя.

Комбат с доктором стояли рядом и смотрели на действия солдат.

Внезапно со стороны КДП раздался чей-то крик. Мы обернулись и увидели бегущего к нам дежурного по полетам. Видимо произошло что-то неординарное, если он решился покинуть свою будку…

- А вы что? Здесь что-ли? - выпалил запыхавшийся дежурный.

- А где мы еще должны быть? - то ли осторожно, то ли вкрадчиво переспросил его комбат.

- Да только что звонил какой-то генерал! Отдал вам приказ, а я ему доложил, что вы уже покинули аэродром. - обескураживающее заявил нам дежурный по КДП.

Командир батальона первым пришел в себя от такой наглости и отреагировал должным образом, наглядно опровергая недостоверную информацию…

- Вот эта группа только-что прилетела. А две остальные вон под вертолетами сидят. - показал рукой Маркусин. - А что за приказ?

И вот тут началось самое неожиданное…

- Все группы посадить на борта, догнать колонну с боевиками. Высадиться перед колонной и сделать засаду на боевиков. Всех заложников освободить, а боевиков -уничтожить.

Это дежурный довел до нас содержимое только что полученного им приказа.

От такой новости я сначала онемел, а потом ошарашенно переспросил:

- А боевиков всех уничтожить или кого в плен взять?

- Не знаю! - произнес дежурный. - Я доложил генералу, что вы покинули аэродром. А он стал матом орать, что под трибунал вас отдаст и из армии всех уволит.

Ну разумеется эта угроза высокого начальства по степени подчиненности дошла в первую очередь до нашего командира батальона.

- Так, какие борта с нами полетят? - начал уточнять Маркусин у дежурного.

Тот стал оглядываться по сторонам, стараясь разглядеть бортовые номера вертушек. В это время комбат действовал уже по своему личному плану. Одного солдата он уже послал за остальными нашими группами. Такой поворот событий мне сразу же не понравился.

Десантники уже ушли с аэродрома. В наших трех группах наберется с офицерами человек сорок пять. Из солидного оружия имеется только один пулемет ПК в моей группе. Есть, конечно "Мухи", но все солдаты ведь зелень-зеленью. А у боевиков личного состава сто человек. Снайперов и гранатометчиков дохрена. И пулеметчиков с ПК, наверняка, не один десяток. Да и ДШК они вряд-ли оставили на чердаке больницы, а с собой захватили. Да и время уже было около пяти вечера. Ну мы может быть высадимся и устроим засаду на скорую руку. Завяжется бой. К вечеру нам никого в помощь не подбросят. Ночью вертолеты летать не могут. И только утром доблестные спецназеры из других военнизированных ведомств прилетят собирать от наших групп героические остатки, останки и трупики. Ну офицерам, конечно, дадут по ордену… посмертно…

Конечно заманчиво… Но лично меня такая перспектива абсолютно не обрадовала и я побежал догонять комбата, пока мы еще не связались с басаевскими головорезами в два раза превосходящими наши собственные силы.

- Товарищ майор! У нас всего человек сорок пять наберется, из которых все солдаты зеленые и необученные. А там сто боевиков, которые уже полгода воюют с нашими войсками. И оружия у них до чертовой матери. А у нас только ПК и "Мухи".Да они нас там всех положат и дальше поедут.

Мои пораженческие аргументы оказались весьма бледными перед яркой панорамой победоносной битвы за родное Ставрополье…

- Прорвемся. - на ходу отмахнулся от меня комбат.

Он быстрым шагом шел к КДП и мне пришлось от безысходности привести самые весомые доводы, которые затрагивали лично его…

- А положим солдат - ведь обязательно станут разбираться… Кто именно отдал приказ сделать засаду на колонну?… Все же начальники всю ответственность на комбата свалят…

Маркусин внезапно остановился и многозначительно посмотрел в небо. Дежурный по КДП тоже встал с ним рядом и тоже зачем-то поглядел вверх.

- А эти генералы откажутся от своих приказов, а вы будете крайней…

Для соблюдения хоть каких-то военной этики я попытался подобрать сравнение поприличнее, но комбат сразу все понял. Его взгляд становился всё более углубляющимся внутрь своей личности.

Я не стал ждать его ответа и показал на дежурного:

- Пусть дежурный напишет на бумаге, что получен такой-то приказ, от такого-то начальника и поставит время, число и свою подпись.

И это направление второстепенного удара оказалось выбрано точным.

- Не буду. - замахал головой дежурный. - Я не знаю, кто это звонил. Он не представился.

Дежурный оказался весьма скромным человеком и абсолютно не хотел стяжать на себя лавры главного победителя басаевской армии…

- Вот видите!… Он даже не хочет на себя такую бумажную ответственность брать. - обрадованно сказал я. - Надо созвониться с нашим начальником разведки.

В сложно-запутанном клубке всевозможных отношений различных ведомств и родов войск появился тоненький лучик надежды на здравое урегулирование навалившейся проблемы.

- Это наш прямой начальник, а на остальных неизвестных генералов мне плевать. - моментально решил Маркусин.

Он с дежурным полез в вагончик КДП и стал накручивать ручку военного телефона ТА-57. Я не выдержал и тоже полез наверх. После короткого разговора комбат положил трубку.

- Нашего генерала там нет. Он к нам уже едет.

Через пять минут на взлетку вылетел УАЗик с нашим начальником разведки. К этому моменту все три наши группы стояли рядом с вертолетами в полной экипировке.

Военный автомобиль заскрипел тормозами и остановился. К вышедшему генералу подошел Маркусин с автоматом за спиной и бодро доложил о готовности групп к выполнению дальнейших задач.

Генерал был немногословен и строг:

- Маркусин, где вы были пятнадцать минут назад?

Комбат уже морально подготовился к этому вопросу и четко доложил, что четверть часа назад он с одной группой только-только возвратился из полета, где вместе с авиационным генералом наблюдали за передвижением колонны. А две оставшиеся группы в боевой готовности находились на своих местах, то есть на аэродроме.

Спокойный и уверенный тон Маркусина весьма благотворно подействовал на Чернобокова. Стоящие в строю разведчики в подогнанной амуниции да полное отсутствие разгоряченных и потных лиц, будто от быстрого бега… Эти факторы также показывали то, что командир батальона никоим образом не врет старшему начальнику.

Но еще более уточняющий вопрос оказался задан:

- А кто уже покинул аэродром?

Четкий ответ комбата, что это приданный взвод десантников по приказу своего парашютно-десантного начальства ушел с аэродрома понравился нашему генералу. Он облегченно вздохнул и спросил насчет приказа на постановку засады.

Комбат подтвердил, что действительно дежурный по КДП передал ему какой-то приказ о засаде на пути боевиков, однако не мог указать фамилию и должность начальника, отдавшего этот приказ.

- Мы уже были готовы вылетать, но он отказался даже на бумаге написать приказ и расписаться. Я не знаю, кто будет нас поддерживать или нам самим атаковать эту колонну. Я пошел вам звонить, чтобы уточнить.

Маркусин на одном дыхании выпалил эту истинную правду, прямо глядя в глаза начальника разведки, после чего замолчал… Мы замерли в ожидании дальнейшей реакции…

- Всё понятно!… Молодец!… - генерал подобрел и улыбнулся.

Нам стало ясно, что он не мог отдать такой приказ своим подчиненным.

Отдав предварительно честь и представившись на ходу, к стоящим генералу и комбату подошел командир роты,а затем и доктор. Из командиров групп мне было ближе всего идти к ним и я быстро подошел к офицерам, козырнув рукой.

Выслушав вполне обоснованные доводы комбата о преимуществе боевиков в личном составе и в вооружении, генерал махнул рукой.

- Всё нормально! Пошли они все на хуй… Своих солдат имеют тысячи человек, а засаду делать отправляют наших пятьдесят.

У нас у всех сразу отлегло от сердца. Но начальник разведуправления от долго копившейся досады лишь сплюнул смачно и зло:

- Тридцать лет служу в армии, а такого блядства никогда не видел! Колонна только тронулась - надо боевую задачу планировать, а они сели водку жрать!… Нет, пора мне увольняться из армии…

Переговорив еще минут десять с нами и отдав указание готовиться к отъезду в Ростов, начальник нашего разведуправления уехал обратно в многострадальный город.

Вот таким вот образом разбушевавшийся на военной карте зеленый змий потерпел свое полное фиаско в роли главного архистратега, а вместе с ним не удался и эффектный финал всей этой спасательно-карательной спецоперации с красочной стрельбой, морем алой крови, горой дымящихся трупов и абсолютно незапятнанной честью Государства Российского… Но наш небольшой отряд спецназа даже и не догадывался об этом, а просто посчитал свою миссию выполненной вполне достойно и теперь нам можно было со спокойной душой отправляться на зимние квартиры…

После того, как УАЗик вышестоящего командования окончательно скрылся из оптического поля зрения, комбат Маркусин сразу же приказал командирам групп проверить личный состав на сохранность оружия, боеприпасов, радиостанций и другого армейского имущества.

Услышав про проверку военно-полевого добра, мои солдаты сразу ринулись к нашим связистам за сданными им на хранение пластинами от бронежилетов. Бойцы других групп тоже сдали им свои пластины и мои разведчики теперь торопились укомплектовать персональные броники, пока все пластины не разобрали другие группы.

Через полчаса я доложил комбату о сохранности оружия и всего прочего имущества у личного состава моей группы.

Стоявший около связистов Маркусин выслушал мой доклад и затем полез во внутренний левый карман камуфляжа. Достав оттуда титановую пластину от броника, он бросил ее связистам.

- Ну всё теперь!… Война кончилась. Пора возвращаться к мирной жизни.

- А зачем пластина? - спросил я его, прикидываясь наивным лейтенантом.

- Ну как?! Чтобы сердце прикрыть от снайпера. - Недоуменно ответил Маркусин.

- Снайпера стараются в голову попасть, чтобы наверняка. - стал серьёзно объяснять я. - Или в живот. А бабы - снайперши первую пулю обычно в пах засаживают, чтобы помучился перед смертью.

Комбат посмотрел вертикально вниз:

- Это по яйцам что ли?

- Ну а куда же ещё? - ухмыльнулся я. - А вторую потом уже в голову вгоняют.

Маркусин лишь озадаченно сплюнул:

- Бывают же такие стервы…

В столовой я опять увидал своего земляка. Он уже съездил на опознание трупов погибших неделю назад вертолетчиков.

- Этот грузовой "Иж" с трупами стоял как раз напротив БМП, когда ее подбили. Она вся дотла сгорела, а жар от нее такой был, что трупы в ижевском кузове аж обгорели. Ну еще и неделю на такой жаре пролежали. Еле опознали некоторых. Я своего соседа только по желтым ботинкам опознал.

- А в беемпешке кто-то был? - спросил сидящий рядом доктор. - Там же один майор был внутри?

Капитану не очень-то хотелось говорить на эту тему в присутствии ужинающих вокруг людей, но он был откровенен до конца.

- Он там так и сгорел. Одно только туловище достали. Ни рук, ни ног нету.

На нашем же столе пока было пусто и мы продолжали задавать тяжелые вопросы.

- А при штурме были погибшие заложники?

- Я в подвал больницы спустился. Там этих трупов заложников человек сто, а может и больше, лежит. Прямо вповалку. Я в первый день в морге был, там еще человек двести лежало. Не сосчитать было. Столько народу загубили.

- А вправду говорят, что заложников было пять тысяч? - спросил я у него.

- Ну под пять тысяч будет. Но не две тысячи, как сейчас власти и газеты говорят. А духи там еще столько растяжек оставили. Море!… Сейчас туда никого не пускают, только тех, кто на опознание приехал.

- Эх, нам бы на чердак слазить! - размечтался Маркусин.

- Или на телевышку… - поддержал его я, прощаясь с торопившемся по делам земляком.

Наконец-то появилась официантка, подавшая нам заметно оскудевший ужин. Если раньше сечку хоть поливали жиденьким соусом с редкими мясными прожилками, чай слегка сластили, а на ломтик хлеба можно было намазать кусочек масла… Что гордо именовалось боевым рационом военных лётчиков!… А теперь нам полагалась только лишь голая до неприличия сечневая кашка, тепловатый и совершенно пустой напиток да два сиротливых кусочка хлеба…

- Вот, сразу видно, что война кончилась. - пошутил по этому поводу Сарыгин.- Раз так кормят, значит пора по домам…

Мы в крайний раз поужинали в летной столовой и отправились в казарму за остальным нашим имуществом. А там бравые ребята - десантники уже вынесли наружу свое барахло и вовсю ждали грузовых машин для отъезда в Ставрополь.

В нашем спальном кубрике бойцы постепенно вытаскивали на улицу нехитрый скарб, который мы привезли с собой в Буденновск. Рачительность да домовитость главы третьей роты сказалась и здесь и его солдаты стали сворачивать матрасы, на которых спали офицеры.

- А вдруг самолета до утра не будет и нам придется ночевать прямо на взлетке?

Ермаков, который был единственным разведчиком из моей первой роты, тоже проникся хозяйственностью и простодушно предложил забрать с собой и белые плафоны для нашего родного подразделения.

- Во всей казарме плафоны разбиты, даже лампочек нет, а эти два висят и всю картину портят. -сказал он, показывая на сиротливо висевшие матовые стеклянные абажуры.

Я меланхолично махнул ему рукой, давая свое разрешение. Мыслями моя натура уже была далеко от этих мест.

- А вдруг на взлетке будут гореть очень яркие лампы, так хоть плафонами их накроем.

С охраны нашего командования вернулись мои разведчики во главе с контрактником-братком в черных очках. После проверки оружия и имущества они влились в ряды своих товарищей.

В полной темноте наши группы выдвинулись уже знакомой тропой на аэродром. Узенькая тропинка за истекшую неделю превратилась в утоптанную дорожку и мы шли по ней в крайний раз.

Дальнейшая ситуация оказалась весьма банальной и до ужаса привычной: война окончилась и мы теперь были здесь никому не нужны. Самолетов для нас естественно не имелось и нам оставалось теперь ждать попутного борта до Ростова.

Несколько раз приходил комбат и материл летное начальство, которое не может отправить нас обратно. Метрах в двухстах от нас загружался какой-то Ан-12,который по разведданным летел на ростовский аэродром Военвед. Но в него загружали какой-то секретный груз и летчики наотрез отказывались взять нас на борт своего грузового самолета.

- Ну что я говорил! - Сказал нам ротный и приказал солдатам притащить матрасы для офицеров.

Мы растянулись на них и приготовились ночевать прямо на взлетке под открытым небом.

- Ну сейчас еще тепло. А вот утром мы тут дуба дадим. - сказал Сарыгин, докуривая свою предотбойную сигарету.

Наши бойцы расстелили под собой бронежилеты и уже спали, сбившись в кучу. Только дежурная фишка охраняла покой и сон нашего отряда.

Через час прибежал комбат и объявил срочное построение. Ему, наконец-то, удалось уломать упрямых летчиков этого Ан-12 взять нас собой до Ростова. Какие-то проверяющие уже уехали и у нас имелось несколько минут для экстренной загрузки…

- Живо-живо! - торопил всех Маркусин. - Если мы не успеем загрузиться, то они без нас улетят.

Но мы успели и через пять-десять минут самолет стал выруливать на взлетку.

Военный транспортник благополучно взлетел и мы все стали устраиваться в грузовом отсеке Ан-двенадцатого для короткого сна. Кто-то из солдат попытался прислониться к накрытому брезентом секретному грузу, который огромной кучей возвышался посередине салона. Но ему это не удалось… И боец, неожиданно охнув, отодвинулся от опасного имущества.

Я осторожно приподнял край брезента и был ошарашен. Там находились сложенные железные колья и множество мотков черной стальной и блестящей алюминиевой колючей проволоки.

Остальные наши офицеры тоже оказались немало удивлены особой секретностью этого железно-колючего барахла.

На наш уточняющий вопрос проходивший мимо бортмеханик сделал строгое лицо и, заговорщицки приложив ладонь ко рту, громко прошептал:

- Это для пленных боевиков собирались концлагерь строить… Сейчас обратно везем. Секретно…

Услышав такую шокирующую подробность запланированной спецоперации, кто-то из командиров рассмеялся, а кто-то зло выругался.

Конечно никто из нас не ожидал такого умопомрачительного финала… Но он состоялся именно в таком виде, в каком и состоялся…