— Дневальный Зарипов — на выход!
Это на своей тумбочке надрывался истосковавшийся по свободе боец агапеев. Скорей всего, подошло время заменить его на этом ответственном посту. Я оставил приятную кампанию, которая продолжила любоваться трофейной «обновкой» Юрки Дереша, и быстро зашагал к выходу из дворика.
— Ну, где ты ходишь? — возмущался Бадодий Бадодиевич. — Я уже лишние пять минут простоял.
Увы… Но это было действительно так. Астрономический час в шестьдесят минут пролетел как стремительный метеор…
— Учтём при смене! — философски изрёк я и с лёгким вздохом взошёл на квадратную подставку-тумбочку.
Это означало то, что Вовка меня сменит на пять минут позже. Что в принципе являлось нормальным выходом из внезапно возникшего кризиса. Ведь среди молодых солдат всё должно происходить на очень паритетных началах.
Сойдя с уже порядком надоевшей тумбочки, Агапеич хотел было отправиться во внутренний двор, чтобы тоже полюбоваться на пакистанские ботинки и послушать боевые рассказы бывалого разведчика Дереша… Ведь именно Юрка самым первым из нашего молодого состава открыл свой персональный счёт убитым духам… Да ещё и в такой классической ситуации… когда автоматная перестрелка, почти что боевая дуэль, закончилась чистой победой нашего собрата…
Но тут появился наш дежурный по роте, то есть явно невыспавшийся сержант Сорокин, который без всяких разговоров озадачил молодого дневального Агапеева. Ведь именно Вовка отвечал за порядок в Ленинской комнате нашей казармы. Мой напарник вздохнул еле слышно, но беспрекословно отправился за ведром, водой и половой тряпкой… И минут через пять Бадодя принялся елозить по бетонному полу Ленкомнаты.
Но когда Агапеич выполнил половину своей работы по увлажнению цементного покрытия… Откуда-то возник сержант Ермаков…
— Как вот я ни приду! — сердитым тоном заявил замкомвзвод, стоя в дверях казармы. — Так Зарипов вечно стоит на тумбочке, а Агапеев постоянно моет пол! В чём дело? А-а?
У меня пропал дар речи… Бадодя Бадодиевич тоже молчал, не зная что сказать в ответ… Он продолжал сидеть на корточках, ухватившись вытянутыми руками за замершую на полу тряпку, и оторопело моргая своими глазками… Я хотел было кое-что объяснить… Но было уже слишком поздно… Сержант Ермаков окончательно и бесповоротно впал в свою ярость… Уже нам знакомую…
— Ну-ка, поменяться! — свирепо заявил наш дембель. — Агапеев — на тумбочку! А Зарипов — вымыть пол! Весь! Через десять минут приду проверить! Вперёд! Время пошло!
Мы молча принялись выполнять приказ. Я сделал первый шаг с тумбочки. Солдат Агапеич уже поднялся на ноги, когда дед Ермак проходил мимо… Без лишних слов рассерженная ветеранская нога пнула по ведру… Которое также безропотно опрокинулось… Залив водой пол… Причём, именно там, где Вовка уже приложил свои немалые усилия…
— И воду чистую налейте! — прорычал дед Ермак, уже выходя из Ленкомнаты через смежную дверь.
Володя, на которого не попало ни единой капельки из опрокинутого ведра, быстренько заступил на всё ту же подставку-тумбочку. А я подхватил ведро и помчался в умывальник за водой… Минуты через две я вернулся обратно…
— Ты что, сказать ему не мог? — громким шёпотом поинтересовался Бадодя.
Как это говорится с незапамятных времён… Уж чья бы корова мычала…
— А ты? — полюбопытствовал я на бегу. — Варишься, как…
Хоть я употребил возвратный глагол второго лица единственного числа настоящего времени, а вовсе не прилагательное мужского рода единственного числа — «Варёный»… Вот чего-чего… А именно эту устную, так метко подмеченную Юркой Дерешем, характеристику своего периодически внутреннего состояния Бадодя не любил более всего…
— Сам ты варишься! — обиделся Агапеич, но всё же успокоился и даже попытался оправдаться. — На меня как будто столбняк напал! В первый раз… Его таким злым вижу…
Лично я эту нашу беседу игнорировал… То есть попросту молчал… Это Агапеич может сейчас болтать всё что ему будет угодно произнести… Стоя на тумбочке и периодически заглядывая в открытую дверь… В данную минуту меня более всего заботил временной фактор: успею я вымыть этот бетонный пол за оставшиеся минуты?.. Или же нет? Поэтому я перемещался по Ленкомнате стремительными перебежками… Чтобы сэкономить время и силы, мои руки даже не отжимали воду из тряпки… Лишь бы успеть… К приходу крайне рассерженного дембеля…
«Лишь бы управиться с этим чёртовым полом…»
Я успел. Мои руки уже поднимали половую тряпку со свежепомытого порога тыльного выхода, когда в других дверях показался дед Ермак. Он медленно прошёлся по всей Ленкомнате и придирчиво заглянул во все углы… И даже под столы… Но везде был мокрый порядок… Боевая задача оказалась выполненной не только в срок, но и на все сто процентов…
Затем сержант Ермаков вышел к нам…
— Так в чём дело, Зарипов? — всё с тем же чувством повышенной справедливости спросил дембель. — А-а? Чего молчишь?
Но теперь я уже был наготове…
— Мы ещё вчера распределили между собой! — ответил я. — Агапеичу досталось наведение порядка в Ленкомнате… А мне — на входе и во дворике! Мы спички тянули. Всё честно!
— Так точно! — подтвердил Владимир Владимирович, уже изнемогая от своей бессменной вахты на подставке. — Мне — Ленкомната, а Алику — двор и эта площадка.
Заместитель командира третьей разведгруппы подумал немного и опять проявил свою сержантско-дембельскую бдительность.
— А почему так не поровну? Ведь Ленинская комната гораздо меньше всего остального дворика.
На это у нас имелся вполне резонный ответ.
— Так ведь в Ленкомнате надо полы мыть несколько разв день. — пояснил солдат Агапеев. — А во дворике…
Бадодя замолчал, уступая мне право голоса… Но дед Ермак уже заподозрил что-то неладное…
— А что во дворике? — нахмурившись спросил он. — Полы не надо мыть?
— Там же бычки и спички… — пояснял я, уже на ходу дополняя объём своих трудовых забот новыми деталями. — Курилку подмести надо. Из урны весь мусор выгрести. Из пустого бассейна тоже. В холодной каптёрке — порядок! На столах порядок навести, а то постоянно там бумажки и тряпки остаются… после чистки оружия… А потом весь этот мусор надо отнести в контейнер… Так что здесь работы тоже хватает…
Боец Агапеев почуял какой-то дисбаланс в наших трудовых обязанностях и решил кое-что подправить… Ну, чтобы у строгого товарища сержанта не сложилось сейчас крайне необъективного мнения о насущных трудах молодых дневальных.
— Просто… — начал Володя немного неуверенно, но затем всё же набрал нужную скорость произношения. — Я Ленкомнату раза четыре мою в день… Или даже пять! Смотря как здесь грязи натаскают.
— Сюда натаскают! — подправил его дед Ермак.
— Ну, да! — подтвердил Бадодя Бадодиевич. — А то насвинячат… А мне потом корячиться…
Тут уже я почувствовал некоторый перекос…
— А дворик надо убирать тоже хорошо! — заявил я без всякой тени смущения. — Чтобы ни одной спички не было. А убирать надо утром, в обед и вечером. То есть перед сдачей наряда.
Внимательно слушая наши сбивчивые россказни об извечных трудностях службы молодых дневальных… Сержант Ермаков прошёлся по бетонной площадке перед входом и затем заглянул во дворик… Как будто это трудообъёмное пространство он увидел в самый первый раз… Словно ему самому никогда не доводилось стоять дневальным у тыльного выхода казармы первой роты… Вроде бы ему никогда не приходилось наводить должный порядок и в Ленкомнате, и на входе, и во дворике…
Потому-то мы и замерли…
Как бы то ни было, но наш замкомвзвод уже успокоился и никаких признаков агрессии более не выказывал… И всё же…
— Нечего мне тут голову морочить! — заявил он безапелляционным тоном. — Убирайте поровну и по очереди! Чтобы на каждого выпадало одинаковое количество… Как территории, так и работы… Ясно!
— Так точно! — хором ответили дневальные Зарипов и Агапеев.
— Вот так… — проворчал Ермак с более миролюбивыми нотками.
Он ушёл куда-то в сторону столовой… А мы остались… Чтобы вновь поменяться местами: Бадодя с тумбочки, я — на подставку… И уж затем с удовольствием перемолоть все косточки одному товарищу сержанту… Благо, что рядом никого сейчас не было…
За полчаса до обеда из автопарка прибыли наши чумазые мазутеи: механики-водители и наводчики-операторы. Долговязый таджикский фазан по кличке Муха подошёл ко мне и торжественно вручил два котелка в сборе… То есть парочку фляжек с надетыми на них котелками, а уж потом с насаженными снизу подкотельниками.
— Абдулла сказал, чтобы кто-нибудь из наряда принёс им похавать. — заявил вечно развесёлый механик Мухаммадиев. — Он со Смирновым остался в парке. На охране.
— Чего там охранять? — безрадостным тоном проворчал я. — Гусеницы и катки?
Ни мне, ни Агапеичу вовсе не улыбалось переться в такую даль… Да ещё и с полными котелками с первым, вторым и третьим… И разумеется, с хлебушком…
Однако высокий и худой таджик уже посчитал свою миссию выполненной.
— Делайте, что хотите! — заявил он. — Я вам котелки передал. Слова Абдуллы тоже… В общем, я пошёл…
— Иди-иди… — произнёс солдат Агапеич.
Механик-водитель рядовой Мухаммадиев был вполне добродушным и беззлобным фазаном… Но вот оставшийся в автопарке наводчик Абдулла являлся дембелем… И с его авторитетным мнением нам следовало считаться…
Поэтому один из нас, отправляясь в солдатскую столовую накрывать столы для всей первой роты, заодно прихватил с собой и два алюминиевых котелка в сборе… Для старого наводчика-оператора Абдуллы и его молодого механика-водителя Вовы Смирнова… Которые остались в своём родном автопарке, чтобы охранять неопечатанную и не сданную караулу боевую технику. То есть, БМПешки нашего общего подразделения…
Этим дневальным оказался я. Своей собственной персоной! Я вполне рассчитывал на то, что сумею своевременно накрыть все десять столов нашей роты, а затем и наложить еду в два котелка… И возможно поесть самому… Однако я жестоко просчитался… Причём, независимо от всех моих усилий тире стараний… Пока я носился с горячими бачками и чайниками от окна раздачи к столам роты… Обжигаясь и рискуя упасть на скользком полу… Эта самая голодная первая рота уже прибыла на обед…
— Дневальный! — повышенным тоном спросил старшина. — Почему не все столы накрыты?
А ведь мне оставалось принести всего-то навсего два бачка с супом, парочку бачков со вторым блюдом и два чайника с компотом…
— Там очередь! — оправдываясь, произнёс я и тут же помчался к кухне. — Я сейчас принесу!
Но сержант Алиев никуда не торопился и поэтому решил потренироваться… Но, Слава Богу, не на мне — дневальном… А в произношении уставных команд… Со всё тем же стремлением приучить первую роту к чёткому выполнению его приказаний…
— Первая рота, садись! — разносилось по всей столовой. — Отставить! Смирна! Садись! Отставить! Не чётко… «Встать!» команда была!.. Вы что?.. Не слышите?
Я уже подбежал к предпоследнему столу, где обычно сидела четвёртая группа… Осторожно установил на столешницу сначала пятилитровую кастрюлю с горячим супом, а затем и трёхлитровый бачок с рисовой кашей и подливкой из тушёнки… При этом я успел заметить то, что старшина роты Алиев обращался к нашему замкомвзводу…
— Сержант Ермаков! Ты не слышишь? Команда «Встать!» была!
А наш дембель уже запустил свою ложку в суп… Но на Алиевское обращение всё же отреагировал…
— Али! Чего ты орёшь? — весьма резонно спросил дед Ермак. — Молодого что ли нашёл?
Однако старшина подразделения отлично знал и сроки солдатской службы у каждого бойца первой роты, и порядок выполнения его команд…
— Сержант Ермаков! — ещё громче заявил Алиев. — Команда «Встать!» была!
И действительно… Вся наша первая рота в данную минуту стояла по стойке «Смирно!», абсолютно не притрагиваясь ни к хлебу, ни к супу, ни к каше… И только лишь дед Ермак по-прежнему вылавливал из горячего борща мясные деликатесы… Но над ним уже начали сгущаться грозовые тучи… Не столько в виде здоровенного старшины Алиева… А сколько в виде подходящего на шум и крик дежурного по части…
А ведь это был никто иной, как тот самый капитан Брестлавский… Который очень уж щепетильно относился к армейскому порядку и воинской субординации…
Но надвигающуюся опасность заметил и сержант Ермаков… Он небрежно положил ложку на стол и медленно встал…
— Вот так! — гордо заявил старшина первой роты. — Смирно!
Его «прогиб» перед вышестоящим начальством был тут же оценён…
— Вольно-вольно… — проронил дежурный по части и прошёл дальше.
Сержант Алиев ещё несколько раз посадил и поднял всю первую роту, добиваясь однообразного выполнения своих команд… К этому моменту я приблизился к последнему столу, крепко держа пальцами кастрюлю с супом, а прижатыми локтями бачок с кашей… На этом моя работа была закончена… Поскольку два чайника с обжигающим компотом я принёс в предпоследний свой рейс…
— Садись! — громко скомандовал сержант Алиев. — Приступить к приёму пищи!
У всех наших солдат уже были приготовлены ложки и над столами послышались привычные звуки: приглушённые голоса, лязганье металлической посуды…
А сержант Алиев в это время смотрел в сторону дежурного по части… Явно дожидаясь того момента, когда капитан Брестлавский скроется в служебных помещениях поваров… Я уже понимал, чем это грозит… И стал быстро наполнять едой принесённые с собой котелки… Но не успел…
Дежурный по части скрылся за поворотом и над столами первой роты прозвучало до боли знакомое…
— Закончить приём пищи! Выходи строиться!
Приказание старшины роты стало выполняться сразу… Кое-кто из молодых солдат нашей третьей группы потянулся к бачкам, чтобы вылить в них так и не съеденную порцию супа или каши… Но я быстро отодвинул кастрюлю с супом в сторону…
— Подожди! — предупредил я. — Мне надо набрать на двоих!
И как назло… Рядом со мной проходил старшина…
— Кому набираешь? — грозно спросил Алиев.
— На Абдуллу и Смирнова! — быстро ответил я, замерев на месте. — Они в автопарке остались! На охране!
Сержант Алиев колебался лишь секунду…
— Только на Абдуллу! — заявил он кратко.
Спорить с ним было бесполезно… Да и небезопасно… поэтому я сразу же согласился…
— Есть! Только на Абдуллу!
И я стал заполнять котелки дальше… На Абдуллу, значит только лишь на него… Ведь сержант Алиев и наводчик Абдуллаев не только являлись двумя дембелями-погодками… Они ещё были земляками… А также и азербайджанцами…
Поэтому я беспрекословно набирал еду только на одного охранника… Но зато в повышенных объёмах… Один котелок я наполнил до самых краёв багровым борщом… Причём, выбирая самую гущу и, разумеется, мясо… второй котелок я полностью наполнил компотом… В подкотельник наложил не только рисовой каши, но и тушённой мясной подливки… Ну, и полбуханки хлеба…
«Всё равно… Ведь выбросят…»
Мои невесёлые размышления, которые дополнялись судорожными движениями дико оголодавшего кадыка… возможно, и с тоскливым выражением глаз… Всё это являлось лишь моей личной проблемой… Как впрочем и всех остальных солдат первой роты… которым уже в сотый, наверное, раз «посчастливилось» утолить голод лишь двумя-тремя ложками обжигающего супа или же каши…
— Серёг, я пойду? — спросил я дежурного по роте Сорокина.
Мой начальник, стоявший около стола, лишь кивнул мне головой… Я бы набрал побольше каши… Ведь второй подкотельник оставался свободным… Да и хлеба прихватил бы не в пример больше… Но, увы…
Неподалёку стоял старшина первой роты сержант Алиев. Он-то и наблюдал за всем происходящим с повышенной бдительностью… Чтобы кто-либо из фазанов или духов не припрятал кусок хлеба в карман… Чтобы побыстрей выливалось в кастрюли и бачки содержимое их котелков… Чтобы личный состав первой роты энергичнее покидал длинные столы, рассчитанные на десять, скажем так, едоков… Ну, и… Чтобы молодой дневальный Зарипов не взял с собой чего-то лишнего…
Поэтому… Под громогласные окрики Алиева, который подгонял — поторапливал отставших и всё ещё дожёвывавших… В этой всеобщей суматохе я направился к выходу из столовой, всячески стараясь не расплескать содержимое обоих котелков…
Минуты через три я остановился около тумбочки дневального у тыльного входа казармы… Солдат Агапеев оказался донельзя разочарован всем случившимся…
— Ну, ты что? — по-детски обиженным голосом говорил он. — Не мог мне?.. Хоть что-нибудь набрать?
Я стоял рядом с ним и тоже ощущал воистину препоганейшее чувство…
— Вова… Ну, разве я бы тебе не набрал? — дрогнувшим тоном произнёс я. — Он стоял прямо рядом со мной! И сказал, чтобы я набрал хавчика только Абдулле! Понимаешь?!.. Даже Володьке Смирнову не разрешил ничего взять… Вот!.. Отломи себе хлеба… А я пошёл… Может быть попозже?!.. Сбегаем по очереди в столовку… Или вдвоём к поварам махнём и у них чего-нибудь раздобудем?!
Солдат Агапеич лишь вздыхал… Когда аккуратно отрезал себе краюху…
Затем я отправился в автопарк… чтобы как можно быстрее отнести еду наводчику Абдулле, который может быть и поделится со своим молодым механиком…
«Ведь Абдулла — это совсем другое дело… Чем…»
Так я и шёл… Думая о всякой всячине… И стараясь идти как можно плавнее. То есть не выпрямляя ноги в коленях… Правда, из-за этого шаг становился гораздо короче и мне приходилось почти что семенить… Но только при таком способе ходьбы мне удавалось идти предельно ровнее… Чтобы не расплескать ни суп, ни компот…
В автопарке я ещё на подходе к стоянке техники первой роты успел заприметить две открытые дверцы десанта… В левом сидел наводчик Абдулла, а в правом механик Смирнов…
— Вот… — произнёс я, подходя к ним поближе. — Куда поставить? Абдулла! Это тебе…
Вовочка сразу же уставился на меня чуть ли не в упор…
— А мне? — спросил он кратко.
Я осторожно установил котелок с борщом на деревянный ящик, на который мне указал Абдулла… Затем второй котелок с компотом… И в самом конце этого действа подкотельник с кашей и хлеб…
— Вова… — начал я, стараясь говорить поделикатнее. — Тебе нету…
— Как это «нету»? — быстро вспыхнув, затараторил Смирнов. — Я же тоже… Здесь на охране остался! Как это?..
— А вот так это! — заявил я с некоторой долей злости и отчаянья. — Не разрешили мне! Чтобы и тебе набрать. Сказали, чтобы только Абдулле! Понимаешь?
Однако мелкорослый житель Курской области никак не мог уяснить всю суть моих слов…
— Кто не разрешил? — спросил Вован. — Я же остался тут… На охране! И Мухе мы сказали…
Моё терпение тоже стало заканчиваться…
— А ты не знаешь, кто может разрешить или не разрешить? — резко спросил я.
Мне не хотелось произносить фамилию старшины роты… Ведь наводчик Абдуллаев мог потом передать мои слова самому Алиеву… Именно поэтому я и не договаривал…
Но Володя Смирнов наконец-то всё понял… И больше глупых вопросов мне не задавал… Таким вот образом наша словесная перепалка подошла к концу…
Однако теперь стал задавать вопросы наводчик Абдуллаев.
— Это Али не разрешил?
Я посмотрел ему прямо в глаза и понял, что могу сказать правду… Что Абдулла меня потом не выдаст… Или же не сдаст… Что, в общем-то, не меняло сути…
— Да! — признался я. — Это Али не разрешил.
— Понятно. — вздохнул наводчик-азербайджанец.
Тут я собрался уходить, ведь моя работа уже была выполнена… Но меня задержали… Сначала Абдулла…
— Подожди… — сказал он, взявшись за котелок с компотом. — Есть куда отлить?
Я сначала пошарил на своём ремне, чтобы достать из-за спины мой котелок, но затем вспомнил кое-что и молча показал на второй подкотельник, который принёс пустым и чистым.
— Я только компот попью. — бесстрастным тоном произнёс Абдулла и отломил небольшой кусочек хлеба. — Вова… Садись… Кушай… Я ничего не трогал…
Наводчик действительно не притронулся ни к супу, ни к каше. Он только лишь отлил себе грамм двести горячего компота… Который и начал пить мелкими глотками… Заедая кусочком хлеба…
Я опять было повернул к выходу… Тут меня остановил механик Смирнов.
— А ты сам-то ел? — спросил он, быстро доставая свою ложку.
— Я?!.. — мои губы скривились в невесёлой усмешке. — Нет… Да мы сейчас может быть…
— Садись давай! — заявил курский парень Вовка. — Мне тут много будет…
Я несколько секунд стоял на своём месте, прикидывая самые различные версии… Ведь в роте сейчас оставался Агапеич, который может ждать именно моего возвращения… Чтобы затем по-одиночке сбегать в столовую… Или же вдвоём отправиться на поиски съестного к узбекам-поварам… Ведь именно я знал их…
Однако волчий мой голод взял своё… И я после повторного предложения щупленького механа Вовки быстро подсел к импровизированному столу… Вдвоём мы лихо зарубали весь борщ… Затем с тем же азартом расправились с рисовой кашей… Которая была до неприличной степени сдобрена мясной подливой… Причём, с хорошими кусочками тушёнки…
Затем я отломил ещё кусок хлебушка и встал, продолжая активно работать челюстями. Солдатское счастье не бывает долгим и для его повторения следовало знать не только честь, но и меру. А вдруг меня сейчас хватятся в роте?!.. И поэтому мне нужно было поторапливаться. А посему всё ещё горячий компот я пить не стал… Вернее, у меня сейчас не было времени дожидаться того блаженного момента, когда он всё-таки остынет… Хотя бы до того более-менее безопасного для молодой жизни состояния, чтобы не обжечь губы и не ошпарить внутренности.
— Спасибо! — сказал я им на прощанье и бегом помчался в первую роту.
Моя спешка оказалась никому ненужной. На тумбочке дневального у тыльного входа стоял фазан Малый. Вообще-то, он должен был сейчас дежурить около парадного крыльца… Но, как выяснилось из с трудом произносимых слов одного явно объевшегося бойца Малютки, дежурный по первой роте сержант Сорокин проявил самое настоящее человеколюбие… Он оставил на наш наряд и суп, и кашу, и компот, и хлеб…
— Дуй сейчас в столовку! — приказал мне Микола и громко икнул. — О-о!.. До сих пор… Ещё вспоминают!.. Быстренько там харч… Заметай… И сразу же сюда. Агапеев уже там давно… Поторопи этого… Бадодю!
Нечего и говорить… Что я понёсся в столовую как на крыльях… Хоть меня и угостили в автопарке…
«Но разве этого достаточно для молодого солдатского организма?! Это ведь так… Затравка…»
В столовой я обнаружил и дежурного по первой роте, и двух наших же дневальных… Довольный своей военной жизнью боец Агапеев с блаженной улыбкой хлебал компот… Рядом с ним сидел не менее счастливый дневальный Катков… Всё ещё орудующий своей ложкой-черпалкой… И если бы не еда на столе… То мои молодые товарищи не задумываясь откинулись бы назад, чтобы подобно римским голодранцам, случайно так добравшихся до банкета патрициев… Которые только на минутку-другую решили отойти к подружкам-гетерам… В общем, мои коллеги также не сочли бы за грех откровенно прибалдеть на лавках в блаженной и сытой истоме… Но на длинном столе всё ещё оставалась армейская «снедь»… Да и дежурное наше начальство присутствовало тут же… Причём, не утратившее своей бдительности и строгости!
Едва завидев меня, сержант Сорокин поднялся из-за стола:
— Зарипов! Тут и на тебя отложили… Потом быстренько наведёте порядок и бегом в роту!.. Ясно?
— Так точно! Ответило разом трое молодых бойцов.
Раздобревший дембель Кар-Карыч привычными движениями больших пальцев «прошёлся» по своему солдатскому ремню, расправляя спереди обмундирование и сгоняя назад неуставные складки одежды. После чего бравым и подтянутым сержантом Сорокиным неторопливо зашагал к выходу…
А мы остались… Пока я уничтожал свою порцию супа, каши и компота… Что мне давалось без особых усилий… Агапеич вместе с Катком сходили на кухню, возвратившись оттуда с полным бачком рисовой каши… Так что… Наше солдатское пиршество продолжилось…
Минут через тридцать мы устало добрели до казармы… Ещё минут пять мы с Бадодей спорили… Еле перебирая своими языками… Но потом опять был брошен жребий… И по велению надломленной спички именно мне выпала высокая честь… Взгромоздиться на деревянную подставку тире тумбочку…
Остаток дня прошёл без особых происшествий… К вечернему разводу мы уже навели везде практически образцовый порядок: и в Ленкомнате, и перед входом, и во дворике. Не обошлось и без случайных находок…
Убираясь в солдатской курилке, я обнаружил под лавками четыре цинка. Поначалу мне показалось, что это АКМовские 7,62. миллиметровые патроны образца 43-го года. Их в своё время понаделали столько, что этих патронов хватило Советской Армии аж до афганистанских времён. Даже сейчас нашим автоматчикам выдавали эти неуклюжие и угловатые оцинкованные коробки тёмно-серого цвета.
Я почти не ошибся. В этих старинных цинках действительно были АКМовские патроны. Но всё того же китайского производства. Облётная группа вместе с оружием прихватила и эти патроны, втайне надеясь на свою военную удачу… Судя по всему, уже в курилке первой роты бойцы-автоматчики с явным нетерпением вскрыли оцинкованную тару и к величайшей своей досаде обнаружили внутри самые обыкновенные патроны «обр.43 г.». Правда, такую пояснительную надпись делали на наших советских цинках. А вот китайские товарищи всю необходимую информацию выполнили при помощи своих замысловатых иероглифов. Специалистов по китайской письменности среди облётной группы не оказалось и эти четыре цинка были выбраны наобум… Но, увы…
— Зря надрывались! — заявил Бадодя Бадодиевич, когда я притащил эти цинки из курилки ко входу в ружпарк. — Обыкновенные это патроны. А они думали, что нашли разрывные.
— Пусть здесь пока полежат. — проворчал я, оставив четыре патронные упаковки у двери в комнату хранения оружия. — А то на мусорку тащить далеко. Если что, возьмут их на стрельбище. Надо будет занести в ружпарк, когда Карыч откроет его. Хорошо?
— Ла-адно! — проворчал Агапеев.
Обыкновенные патроны, да ещё и китайского производства… Они не представляли для нас особой ценности. Вот если бы это были разрывные АКМовские патроны — тогда совершенно другое дело! Эти китайские боеприпасы отличались от обычных округлым ободком на кончике пули, наконечник которой окрашивался в чёрный цвет. Советская патронная промышленность не выпускала разрывные пули, да и во всём мире их почти что не делали. Поскольку разрывные пули были запрещены международными конвенциями ещё в двадцатые годы, то есть сразу по окончанию первой мировой войны. Тогда немецкие разрывные пули «дум-дум» попортили немало здоровья английским и французским солдатикам.
Однако Китаю было глубоко наплевать на какие-то Женевские конвенции, а потому его военная промышленность преспокойно выпускала автоматные разрывные пули. Причём, не только для своей Народно-Освободительной Армии Китая, но и для других… Скажем так, национально-освободительных формирований… Таких как афганские моджахеды. Местные духи закупали эти разрывные пули где-то за границей, а потом вполне успешно перевозили на территорию Афганистана. И уже на своих родных просторах душманы применяли разрывные пули против правительственных войск и советских подразделений. Чем сильно осложняли жизнь наших солдат, но зато чрезвычайно облегчали работу госпитальных хирургов…
Ведь обыкновенная пуля с диаметром в 7,62. миллиметра при попадании, например, в голень человека выбивала около двух сантиметров его кости. Такие ранения впоследствии успешно лечились путём сращивания уцелевших фрагментов кости, а спустя какое-то время укороченная голень вытягивалась до нужных размеров при помощи Аппарата Профессора Елизарова… И в конце-то концов подстреленный обычной пулей солдат возвращался в уже гражданский строй…
А вот разрывная пуля… Она хоть и имеет точно такой же диаметр в 7,62. миллиметра… Но при встрече с любым препятствием внутри этой пули взрывается очень чувствительная адская смесь… Таким образом разрывная пуля срабатывает как мини-граната… И соответственно этой боевой характеристике ущерб человеческому здоровью становится гораздо страшнее… Такая пуля при «удачном» попадании в кость может запросто оторвать руку или ногу… Вот и сокращается время пребывания в военном госпитале… «Ведь с культяпкой возни намного меньше… Но зато уж на всю оставшуюся жизнь!»
А поскольку» на войне как на войне»… То разрывные пули применялись и нашими разведчиками-спецназовцами. Правда, китайские экспортёры поставляли эти антигуманные боеприпасы только лишь тёмным афганским моджахедам… У которых этих разрывных патронов было очень уж много. Но кое-что перепадало и нам… Увы, только лишь в качестве боевых трофеев. Данный тип боеприпасов разведчики-автоматчики берегли как зеницу ока, «используя» только на конкретных боевых выходах или облётах. Ведь для пристрелки оружия и тренировочных стрельб вполне годились обычные патроны.
Вот именно поэтому… Бойцы нашей облётной группы перед уничтожением каравана взяли с собой четыре цинка с автоматными патронами в надежде на то, что это дефицитные разрывные. Но они горько просчитались… А потому пренебрежительно забросили свои трофеи под лавки курилки. И всё же эти патроны вполне подходили для учебно-тренировочных стрельб. Когда обладатели АКМов всласть лупят по консервным банкам и уже изрешечённым цинкам…
— Ну, не выбрасывать же китайские товары народного потребления! — пошутил я, старательно перемещая эти цинки по-очерёдными движениями ноги.
Ружпарк уже был вскрыт и теперь следовало позаботиться о новой партии трофеев…
— Куда ты их мне под стол? — возмутился сержант Сорокин. — Вон!.. В угол их! Да руками-руками!
Вот и пришлось мне… Наклониться аж четыре раза, чтобы поднять каждый цинк… Да и перенести эту очередную китайскую подделку в самый дальний угол нашего ружпарка… Хотя… Стол дежурного по роте находится прямо у двери… Но приказ есть приказ…
Вскоре военный порядок был наведён окончательно… Мы дождались своего звёздного часа и новый наряд по роте сменил нас без лишних придирок. После чего мы с Агапеичем пошли отдыхать.
Однако за час до отбоя выяснилось то, что наша третья группа сегодня ответственна за поддержание высокой температуры горения в двух печках-буржуйках… В которых сейчас не горело ни-че-го… И поэтому температура воздуха в нашей казарме оставляла желать лучшего.
— Если через полчаса печки не будут гореть… — грозно предупреждал нас временный старшина роты. — старый наряд останется ещё на одни сутки.
Вот это была засада!.. Ведь после сегодняшнего дежурства всем нам страсть как хотелось поспать. Особенно после столь сытного обеда… Но над нашим спокойным сном сейчас нависла очередная угроза… И мы сразу же отправились на поиски любого горючего материала… Будь то куски картона или бумаги, деревянные ящики из-под боеприпасов, какие-нибудь дровишки… С которыми здесь всегда страшная напряжёнка…
— Может быть ты к своему земляку сходишь? За углём?!
Я внимательнейшим образом посмотрел на Бадодия Бадодиевича… Ведь это именно он только что предложил мне сходить неизвестно куда… Но обязательно принести оттуда не абы что-нибудь, а самый настоящий уголь… Который завозится сюда в Афганистан только лишь грузовыми автомобилями… Что составляет путь не в одну тысячу километров… Из-за чего этот самый уголёк превращался во что-то несуразно драгоценное… Особенно сейчас, то есть в феврале месяце… Практически в конце зимы.
Но делать было нечего. И в словах солдата Агапеева имелся свой определённый резон… Ведь этот уголь хранится на складе ГСМ, который охраняет караул от пехотного батальона… В котором сейчас служит мой земляк Акмаль… Да к тому же и дембель… И сержант… Периодически заступающий в этот самый караул, который и охраняет две кучи с угольком…
«Нда… Круг замкнулся…»
А ведь старшина Алиев сдержит своё обещание. Поэтому рисковать ужас как не хотелось… Чтобы не заступить в наряд по первой роте уже по второму заходу… И я решился…
— Ну, вы тут поищите чего-нибудь… — сказал я бойцу Агапееву. — А вдруг не повезёт! Что тогда?!
— Ну, ты постарайся! — предложили одновременно с этим попросил Володя. — А то…
— Ладно… — проворчал я, но без всякой надежды на успех. — Попробую…
С пустым ведром я отправился в холодную и тёмную ночь. Сначала мой путь пролёг до продовольственного склада, где пехотинец-часовой сообщил мне ошеломительную новость. Как выяснилось, мой земляк сержант Дехканов сейчас находится в этом самом карауле… Правда, не разводящим, как обычно… А простым часовым, но на сержантском посту… который охраняет…
— Топливный склад? — переспросил я, никак не веря своим ушам.
— Да! — подтвердил часовой с продсклада. — На складе ГСМ. Он как раз там… Через час сменится…
Я тут же побежал на поиски этого самого склада ГСМ. Мне приблизительно было известно только то, что это хранилище находится слева от нашего склада РАВ…Точного расположения на местности я не знал, поскольку никогда не был на этом складе горюче-смазочных материалов…
Но надо было идти… И я шёл… В темноте было трудно определиться с ориентирами… Но всё же я добрёл до склада ракетно-артиллерийского вооружения… Грозный окрик часового помог мне понять многое. Сместившись влево вдоль заграждения из колючей проволоки, я дошёл до угла и повернул направо…
Вскоре передо мной показалось что-то непонятное… И я остановился…
— Акмаль! — негромко позвал я в темноту. — Акма-аль!
Через минуту мне ответили… После благополучно проведённой процедуры опознавания меня позвали вперёд… Натыкаясь на бугры и проваливаясь в ямы, я добрался до входа на пост…
— Акмаль, выручай! — попросил я земляка. — Уголь нужен. Хотя бы ведро. А у нас печки топить нечем. Вот меня и отправили.
Пехотный сержант и он же часовой помолчал сначала…
— А ведро у тебя есть?
Это было хорошим знаком и я даже обрадовался…
— Конечно есть! — заявил я и даже громыхнул ведром.
Моя подготовленность сыграла нам обоим на руку… Следуя подсказкам земляка, я поднырнул сначала под внешнее колючепроволочное заграждение, а затем и под внутреннее. На нейтральной полосе мы успели обменяться крепким рукопожатием, после чего я сразу же продолжил свой путь…
— Иди вперёд метров десять! — корректировал меня часовой. — Увидишь кучу… Это уголь. Набирай сколько нужно.
Я благополучно добрался до угольной кучи и стал наполнять своё ведро, когда произошла одна досаднейшая неприятность…
— Алик! — услышал я свистящий шёпот часового. Ложись и не шевелись! Проверка идёт!
Я мигом прижался к земле… А может быть и к углю… чтобы не запачкать своё обмундирование, я принял горизонтальное положение в упоре лёжа… То есть опираясь только на сжатые кулаки и не касаясь телом земли… Или угля… Что, в общем-то, было одним и тем же…
Я ждал… Минут пять или все десять… Если не больше… Часовой Дехканов и прибывшая на его пост проверка находились с той же стороны, что и наш Лашкарёвский гарнизон. И я отчётливо различал несколько тёмных фигур, которые перемещаясь из стороны в сторону загораживали собой далёкий свет электрических ламп освещения… Я продолжал ждать… Находясь в положении упора лёжа и внимательно наблюдая за всем происходящим…
На моё солдатское счастье, проверка происходила лишь у входа на территорию поста. Если бы начальник пехотного караула или же другой проверяющий вздумали пройтись по складу… То они вполне возможно обнаружили бы и меня, прижавшегося к земле… Или к углю… И моё ведро, лишь наполовину заполненное чёрным или же бурым топливом… Ведь у них имелся электрический фонарик…
Но вскоре проверка удалилась на другой пост… И для меня прозвучал новый сигнал… После получения которого я продолжил работать руками, засыпая уголёк в своё ведро как пригоршнями, так и целыми кусками…
Когда ведро наполнилось до самых своих краёв и даже с горкой… Я медленно пошёл к выходу… Преодолев внутреннее проволочное заграждение, я остановился на нейтралке… Мы поболтали несколько минут о том и о сём… Затем я поблагодарил земляка и направился дальше…
Сейчас для меня главной задачей являлась как моя личная безопасность, так и сохранность ведра с углём… Ведь именно ради этого топлива мне пришлось столько промучаться… И мне очень не хотелось споткнуться о какое-нибудь препятствие, чтобы не рассыпать мой драгоценный улов… А ещё мне не хотелось именно сейчас попасться на глаза какому-нибудь бдительному офицеру или прапорщику… Которые непременно захотят выяснить то, откуда я сейчас иду и где это мне удалось раздобыть целое ведро угля… Все эти разбирательства закончились бы тем, что меня отвели бы к дежурному по нашему батальону спецназа, который обязательно пригласит к себе командира первой роты…А стоять с грязными руками перед капитаном Перемитиным… Этого я тоже не хотел…
«Да и уголь отберут! — думал я на ходу. — Отберут вместе с ведром… Что я потом буду делать? Не-ет… Не хочу… Никуда не хочу!.. Только в свою первую роту! Только туда…»
Но мне повезло и с этим… Хоть и в темноте и «задами да огородами»… Я всё-таки добрался до нашей казармы… И вручил это ведро угля своим товарищам. После этого счастливого момента я пошёл в умывальник, чтобы отмыть свои перепачканные руки и привести в порядок сапоги да форму…
Когда я возвратился в казарму, в обеих печках-буржуйках весело гудело жаркое пламя… А раскалённые чугунные бока приятно радовали глаз… Да и тепла было гораздо больше…
Так военная гроза и алиевская угроза прошли-проплыли стороной… И мы всё-таки окончательно сдали свой наряд по первой роте…
И Слава Богу!.. А ещё спасибо всем, кто мне помог… И часовому у продсклада, и сержанту Акмалю… И даже проверяющим пехотный караул… За то, что меня «не почикали»…
С этими приятными мыслями я и заснул… До самого утра.