Как мы заранее и предполагали, то есть как мы ещё накануне выдали свой аналитический прогноз… Так оно и случилось. На следующий день капитан Вовк не объявился в нашей первой роте ни до развода, ни после него, ни до обеда, ни во всё оставшееся время. Так что разгребать все результаты замполитовского словоблудия пришлось командиру роты и мне.
Вовк поработал своим длиннющим языком, что называется на полную катушку. Поэтому взбаламученное им море людских страстей продолжало бурлить, шуметь и биться своими волнами. Причём, теперь в этих мутных водах барахтались не только дембеля, но и многие контрактники, а также один ужасно расхрабрившийся фАзан. Потому-то наше ротное море чуть ли не штормило и регулярно набегающие волны бились о нас с утроенной силой.
Однако две одинокие скалы по-прежнему стояли на своём законном месте, демонстрируя всему остальному миру всё своё спокойствие и настоящую непоколебимость. А море всё шумело и бурлило. Затем скала побольше заглянула в расписание занятий и тут же возвестила своим громким голосом о необходимости совершения марш-броска на три километра. Скала поменьше послушно взяла под козырёк и через пятнадцать минут ринулась вперёд, подавая собой достойный пример и увлекая при этом за собой всё подразделение. Ведь это ускоренное пересечение местности было запланировано в ротном расписании и мы все сейчас находились в одинаковых условиях. У каждого военнослужащего было своё штатное вооружение, дополненное для пущей наглядности рюкзаком десантника, общевойсковым противогазом и малой сапёрной лопаткой. Причём, я бежал не с лёгким Винторезом, а с автоматом Калашникова АКС-74.
Минут через пятнадцать-двадцать всё успокоилось. Первыми к финишу прибежали сержант Бычков, за ним ещё один контрактник, потом двое дембелей и парочка фАзанов. Ну, и в боевом замыкании был командир первой группы. Причём, вся наша семёрка финишировала на оценку «отлично»! Около полутора десятка военнослужащих с трудом заработали твёрдые «четвёрки», тогда как остальная часть подразделения прибежала на «слабенькие тройки» и «крепенькие двойки». Но и это были далеко не все результаты!.. Самые последние «бегуны» добрались до финишной черты с пеной на губах и сразу же свернули с бетонки в сторону, где уже отдыхали более быстроногие их друзья-товарищи.
Этот марш-бросок мы бежали по взлётке аэродрома, то есть на всеобщем обозрении не только нашего батальона, но и других военнослужащих из соседних частей. И всё же самым решающим фактором здесь было то, что в непосредственной близости к бетонке стояли домики комбата Сухова и его заместителя Каменнюки. Правда, мимо них мы пробегали в-аккурат посерёдке своего марша туда и нашего же броска обратно. Ещё в самом начале занятия я предложил командиру роты сделать старт и финиш как раз напротив домика комбата, однако майор Пуданов решил не рисковать попусту.
Но вот всё закончилось убедительной победой командного состава. Когда измочаленные бегом военнослужащие всё же построились в ротную колонну, тогда майор Пуданов развернул её направо и громко зачитал вслух фамилии «отличников» и «хорошистов». Упоминать всех остальных сейчас было бессмысленно… Ведь даже невзирая на наши положительные результаты дело обстояло крайне плохо, ибо согласно общепринятым данным всё подразделение пробежало эти три километра на железобетонную «двойку».
— Вот так вы и бегаете марш-броски! — заявил в конце своего выступления командир роты. — Всё подразделение — на твёрдую «двойку»! Ясно вам?! «Мы — дембеля-а!.. Мы — контрактники!»
Затихшее было море вновь забурлило…
— Я там один турник видел! — сказал я товарищу майору. — Около домика комбата.
Однако Александр Иванович опять предпочёл не рисковать зазря и ротное занятие по подъёму тел на перекладине было отложено до лучших времён. Точно такой же была ответная реакция товарища майора на моё совершенно беззастенчивое предложение поотжиматься всей ротой в упоре лёжа, причём на виду всё тех же комбатовских окон.
— Как нибудь в следующий раз! — сказал мне майор Пуданов и обратился уже к строю. — Нале-ВО! В роту шагом МАРШ!
Пока мы вдвоём решали вопросы дальнейших достижений в сфере физподготовки… Вновь забурлившее море уже успокоилось и по первой же команде послушно тронулось в обратный путь к родным палаткам.
Так закончился первый день нашего противоборства с коварно «окрылённым» личным составом, вернее с негативными результатами появления одного велеречивого замполита в подразделении майора Пуданова. Кстати, капитан Вовк не появился у нас ни после ужина, ни на вечерней поверке! Так что… Всерьёз воодушевлённые им дембеля и контрактники оказались фактически брошенными этим товарищем капитаном на произвол судьбы-злодейки. То есть на дальнейшее растерзание двух всё ещё кровожадных «хышников».
Следующие дни были немного поспокойней. «Справедливый» гнев заслуженных ветеранов и вполне достойных уважения престарелых людей то рос в первой роте, то затухал… Для нас — командиров данное обстоятельство уже не являлось чем-то неожиданным. Негласного надзора батальонного командования мы не боялись. Старослужащие может втайне и надеялись на то, что и мне, и Пуданову рано или поздно надоест ходить надзирателями в роте, но они ошиблись… День за днём мы не ослабляли своих требований и продолжали карать нарушителей с неменьшим упорством. Сейчас нам это было уже легче делать… Ведь основная масса дембелей уже свыклась с новыми порядками, но бунтари-одиночки всё ещё стремились к всеобщей свободе. И соответствующее наказание теперь получали именно они, а не всё подразделение… Что в принципе всех и устраивало… Кроме одного… Того тайного злодея с замашками негласного лидера! Кому и предстояло понести самую «жестокую» кару…
Одного такого неугомонного зачинщика массовых волнений командир роты попросту вывел «за ушко» из ротной коробки, да и привёл его в строящуюся каптёрку. Боевая задача по отрывке подвала и дальнейшему его обустройству не совсем пришлась по душе столь отъявленному вольнодумцу, но было уже поздно…
На правах старшего по строящемуся объекту младший сержант Русин торжественно вручил новому помощнику штыковую лопату. А командир роты обозначил размеры будущего подвала… Получалось всё то же, то есть стандартные два на два метра… И недавний «борец за дембельскую правду» попытался было возражать…
— Я же не задерживаю твоё увольнение! — добродушно успокаивал его ротный. — Поработай на свою совесть и нашу первую роту… Будем с тобой квиты… А то ты там народ баламутишь-баламутишь своим языком, поработай теперь по-настоящему.
Провинившийся «дед» с силой хотел воткнуть в землю свой штык… Но и здесь грунт оказался чеченским… И потому лопата со звоном отскочила от традиционно неприступной кавказской тверди…
— Как её копать? — искренне возмутился солдат. — Она же не поддаётся!
— Мы же вырыли траншею под фундамент! — возразил ему Русин.
— Верно! — подтвердил командир роты. — Под дождём и снегом!.. Ребята старались, а ты тут упрямишься…
— А глубина какая? — спросил на всякий случай «старичок».
Майор Пуданов подумал-подумал, да и сказал честно:
— Два метра — это в чистоте! То есть от пола до потолка подвала. А в общем… Метра два с половиной…
Военный вольнодумец опять взялся за старое и стал откровенно артачиться… Но его упорное сопротивление всё-таки было сломлено… Ведь Александр Иванович тут же нарезал ему дополнительную задачу — после обустройства подвала засыпать пол каптёрки слоем щебёнки.
— Вон её сколько! — закончил ротный. — Мирошник расковырял такую кучу! Хватит и на каптёрку…
Покорённый дембель молчал очень уж угрюмо и взгляды бросал на ротного весьма сердитые…
— Ладно! — сдался командир подразделения. — Можешь лом взять! Чтобы полегче работать было… Там, за первой палаткой Королёв тренируется… Будешь с ним по очереди… Забавляться…
Тут я решил вмешаться:
— Да Король там только-только во вкус вошёл! Самая работа и пошла… Зачем ему мешать? Вон на БТРах ещё ломы есть…
Но командир роты засомневался… Ведь экипажи бронетранспортёров теперь как зеницу ока стерегли всё навесное оборудование… А шанцевый инструмент и того хлеще!.. Ведь ломы да лопаты всегда нужны!.. Ведь солдаты так любят покопаться в землице… А их командиры!.. Да они уже и жить без этого не могут!.. Без «любования» за земляными работами проштрафившихся подчинённых…
— С БТРов не дадут ему ломик снять. — размышлял вслух ротный.
— А вот! У нас ведь кирка есть!
Это «браток»-контрактник выдвинул рационализаторское предложение… У них имелась трофейная кирка… Правда, очень старинная… Но зато весьма отличного качества… Её не смогли сломать ни царские каторжники в стародавние времена… Ни чеченские «землекопы» из числа русскоязычных РАБОтничкоВ… Ведь ещё в советские времена к стальному инструменту успели-таки приварить железную рукоятку… Постарались, так сказать, на века…
— Главное — это её поднять! — делился советами Русин. — И удержать! Чтобы остриё попало в нужную точку… А потом… Как по маслу… Работа пойдёт… Вот… Смотри… И-и-и-р-рАз!
Уже привычным движением младший сержант взмахнул киркой и вонзил её острый шип в землю… Затем ещё раз… И вот старинная сталь сантиметров на десять прочно вошла в чеченский грунт… Твёрдый, как каменная глыба… Однако солидный кусок земли Русину удалось выковырять без особого труда… Просто действуя киркой уже как рычагом…
— Вот… Видишь? — сказал контрактник не без удовольствия. — После поверхностного слоя… Будет гораздо легче…
— Молодец! — похвалил младшего сержанта командир роты, но затем обратился уже к провинившемуся бойцу. — Вот так и работай… Лишний грунт выносишь вот сюда… И засыпаешь им вот эти лужи… И грязь тоже… Чтобы перед входом в каптёрку получилась ровная площадочка… Вперёд!.. Пока не закончишь… Не уволишься…
Крайние фразы майор Пуданов произнёс с с равнодушным выражением на своём лице… И обтряхивая при этом свои ладони… Ведь ничего страшного в данной работёнке не наблюдалось… И проштрафившийся дембель должен был отработать свою трудовую повинность на благо всего подразделения… Которому негде было хранить своё же имущество…
Видимо, понимал это и обречённый на успех солдат-подвалокопатель… Он без лишних понуканий взялся за кирку и стал ей «весело помахивать»… Пусть вверх она шла с натугой… Зато вниз летела стремительно и легко…
Убедившись в том, что и эта работа пошла в нужном нам русле, мы разошлись в разные стороны. Командир роты отправился решать свои преважнейшие дела и вопросы поменьше… А я пошёл сначала в штаб батальона, чтобы сдать подотчётные Караульные ведомости… А затем мне предстояло заняться передней линейкой, то есть парадно-фасадной стороной наших трёх палаток. Где находится образцово-показательный постовой грибок дневального по роте. Там же следовало срезать ненужные бугры и засыпать имеющиеся ямы.
Известие о новом виде земляных работ, то есть слух о боевом подвалокопании, очень быстро распространился среди наших старослужащих. И они посчитали данный труд очень изуверским наказанием… Слишком уж жестоким и крайне объёмным… Всё-таки десять кубических метров чеченского грунта!.. И на одного-единственного «старика»!.. Тогда как по всей нашей огромной стране уже который год процветали сперва перестройка и гласность, а теперь повсеместная демократизация общества и повальная свобода слова.
В первой роте вновь стали накаляться страсти… Поскольку теперь каждый дембель отлично понимал то, что такая же работёнка может свалиться и на него лично. Ведь строительные перспективы так и манили командование первой роты… А тяжелый физический труд должен непременно приносить пользу всему подразделению!..
Это в учебных подразделениях особо умные сержанты и их послушные молодые подчинённые любят всем гуртом «хоронить» один-единственный окурок сигареты в глубокой ямище… Которая по своим размерам практически идентична задуманному нами подвалу… Но то наказание является лишь бессмысленной тратой солдатских сил, командирских идей и всеобщего времени… Хотя и преследует благую цель — отучить молодёжь от треклятого табакокурения! Чтобы «дыхалка» оставалась максимально чистой… Что так важно при совершении длительных марш-бросков!.. Но это, повторяюсь, в учебках, где так широко практикуют большие физические нагрузки в любом их виде… А у нас ведь боевое подразделение!.. И поэтому каждое наказание провинившихся бойцов должно приносить только пользу!.. Как самим нарушителям, так и всей нашей роте…
Однако наши старослужащие имели обширнейший жизненный опыт… Да и оказаться в зоне командирского внимания теперь никто не желал… Поэтому открыто выступать против нас они больше не желали… Но противодействовать всё же попытались… Причём опять исподтишка, но через тех, кто и так уже…
Первым взбунтовался Король. Он уже несколько дней долбил то ломом, то киркой, то лопатой промёрзший грунт, но чеченская земля из природной своей вредности упорно сопротивлялась очередному «оккупанту-захватчику»…
— Не буду я её больше рыть! Вы слышите, товарищ старший лейтенант! — донесся справа и снизу отчаянный вопль царствующей особы. — Не буду и всё тут!
А товарищ старший лейтенант, проходящий в этот момент по передней линейке, оказался удивлён лишь на несколько секунд…
— В чём дело, Королёв? — спокойно спросил я, остановившись и глядя на вылезающего из ямы солдата.
Глубиной она была уже по пояс и работать ему оставалось столько же. Но «восставший» дембель со злостью отшвырнул в сторону свою лопату и демонстративно зашагал прямиком ко мне. Я по-прежнему ждал ответа…
— В чём дело? — спросил я опять.
— Я больше не буду её копать! — с откровенным вызовом заявил мне Королёв. — Не буду и всё!
Видимо, надоело бедолаге… Заскучал по автопарку… По родной башне…
— Понятно. — флегматично констатировал я. — Вы отказываетесь выполнять приказ командира?! Так или нет?
Стареющий солдат оказался настроен очень решительно и амбициозно:
— Да! Я отказываюсь выполнять ваш приказ! И ничего вы мне не сделаете!
Я раздумывал недолго и официально поднёс правую ладонь к виску:
— Рядовой Королёв! От лица командира роты я объявляю вам трое суток ареста!
Как оказалось, к такому развитию сюжета дембель был морально готов и потому небрежно попробовал самоустраниться от этого наказания…
— А вы не имеете права…
И всё-таки они стали изучать Устав… Особенно в той его части, где указаны меры наказания военнослужащих. И слова Королёва это подтверждали… Поскольку арестовывать солдат имел право только командир роты… Но я же объявил трое суток ареста не от своего же имени… А от лица командования подразделения… И думалось мне… Что майор Пуданов меня в этом поддержит…
— А это мы сейчас посмотрим! — усмехнулся я. — Идите в роту и приведите себя в порядок. Инструмент заберите.
Я терпеливо ждал, пока Королёв поднимет лопату с ломом и медленно пойдёт вдоль палаток, волоча за собой длинный стальной лом. Тут моё внимание привлекло какое-то движение слева. Там, где через дорогу работала другая группа землеустроителей… То есть вся тройка зачинщиков-смутьянов…
А там разведчик-снайпер Мирошник со зверским выражением лица уже поднял обеими руками свою совковую лопату до уровня головы, чтобы в следующую секунду со всего размаха демонстративно хрястнуть ею об носилки… Но тут наши взгляды встретились… Его напоказ свирепый и мой выжидательно-насмешливый… И он резко передумал… Медленно опустил инструмент к ноге и громко вздохнул…
— Как дела, Мирошник? — вежливо поинтересовался я.
— Нормально… — произнёс солдат. — Товарищ старший лейтенант.
И опять взялся за работу. Энергично вонзил лопату в кучу… Затем ссыпал добрую порцию гравия в носилки… Его товарищи стояли рядом… И готовились к своему очередному рейсу… От кучи, где вовсю трудился Мирошник… И до засыпаемой ими дорожки…
Уже наметившийся было бунт был предотвращён… Уверенным взглядом и ласковым словом… Командира группы…
Но военная жизнь шла своим чередом… Ведь день только начинался… И время-то — десять пятнадцать!.. Так что новые события не заставили себя долго ждать…
Я только-только пошёл вперёд, как мне навстречу из-за первой палатки выскочил прапорщик Меркулов. Без всяких сомнений… Он тоже шёл прямо ко мне и его лицо тоже ничего доброго не предвещало…
«Сговорились что ли?» — подумал я на ходу.
Действительно… Как-то всё происходит слишком слаженно… одно противодействие подчинённых за другим…
А заместитель командира первой группы уже преградил дорогу самому командиру первой группы… То есть лично мне…
— Ну, ты отпустишь меня в отпуск? — обращаясь ко мне, громко спросил прапор.
Естественно… Что перед таким наглым вопросом военный хам не соизволил ни подойти ко мне строевым шагом, ни поднести ладонь к черепу, ни представиться… А теперь…
— Товарищ прапорщик, как вы разговариваете со своим командиром? — процедил я сквозь зубы. — Вы что?
Моё спокойствие стало быстро улетучиваться. Такого отношения да ещё со стороны моего же заместителя я не прощал никому.
— А как хочу, так и разговариваю! — говорил обнаглевший Меркулов. — Мне в отпуск надо! А то у меня планка скоро упадёт!
Ну, вот только угроз мне и не хватало… Да ещё и от кого…
— Я быстро найду, чем прибить твою планку обратно! — предупредил его я.
— Да мне без разницы, что ты мне говоришь! — чуть ли не орал прапорюга. — Ты меня отпустишь в отпуск или нет?
Ну, разумеется… Мой ответ был отрицательным. Но чтобы не осквернять свою речь нецензурщиной и откровенным матом, уже готовыми сорваться с моего языка… Моё тело решило прийти мне на помощь и буквально продемонстрировать то, что и следовало сказать… Моя правая рука чуть подалась вперёд, затем согнулась в локте и медленно стала поднимать сжатый кулак под 45 градусов. В завершающей стадии этого движения моя левая ладонь хлопнула по согнутому локтю…
По моему… Ответ получился более чем красноречивый…
Понял его смысл и прапорщик Меркулов. Сузив глазки и поджав синюшные губки, он развернулся и пошёл обратно, бросив мне через плечо:
— Ну, хорошо… посмотрим…
Глядеть на его удаляющуюся спину мне было не очень приятно. Я же не разрешил ему уйти.
— Прапорщик Меркулов! Ко мне! Я вас не отпускал!
Он на ходу обернулся с выражением лютой ненависти и зло прошипел:
— Да пош-шёл ты!
Я стиснул зубы:
— Меркулов! Ко мне, я сказал…
Но прапор уходил и больше не отзывался.
— Меркулов, ко мне!
Моя ярость уже подсказывала мне несколько вариантов дальнейшего поведения… Можно достать бесшумный ПСС и влепить пулю-цилиндр в-аккурат под его тощий зад, чтобы с другой стороны ему кое-что оторвало и больше на земле таких уродов не появлялось… Не подойдёт… Можно было догнать его и попросту наступить ему сзади под коленку вытянутой при ходьбе задней ноги, чтобы он быстро упал на бок… И потом добавить парочку ударов по рёбрам… Тоже не подходит…
Отказавшись от столь кровожадных вариантов, я легко догнал Меркулова и левой рукой схватил его за обмундирование.
— Куда ты меня тащишь? — истерично взвизгнул прапор.
Но я молча вёл его к командиру роты. В канцелярии Иваныча не оказалось и писарь испуганно сообщил мне, что товарищ майор Пуданов сейчас находится в третьей роте. Я пошёл туда, волоча за собой упирающегося прапора.
— Вперёд! — процедил я, когда Меркулов попытался ухватиться за угол вагончика. — Вперёд, я сказал!
От ротной канцелярии он всё-таки отцепился и мы двинулись дальше. Было немного трудновато… Как идти по лужам и грязи… Так и одновременно с этим тащить за собой всё ещё упирающегося Меркулова… Но я медленно и уверенно приближался к конечной точке своего путешествия… Ну, и заместитель тоже…
Александр Иванович сидел в командирской палатке и смотрел телевизор, когда я втолкнул туда внезапно заартачившегося на входе Меркулова. Затем я вошёл и сам…
— Товарищ майор! Вот! Привёл к вам нарушителя воинской дисциплины. — доложил ему я, отдуваясь от быстрой ходьбы. — Оскорблял командира группы.
Ротный молча выслушал мой краткий пересказ. Затем спросил Меркулова:
— Это так?
Мой заместитель стал выдавать свою версию:
— Я подошёл и спросил его за мой отпуск! Мне уже давным-давно пора в отпуск ехать! А он меня не отпускает!
Тут я вмешался:
— Когда вы подошли ко мне три дня назад, я сказал, что подумаю!
Это было действительно так и майор Пуданов об этом уже знал.
— А почему вы оскорбили своего же командира группы? — спросил командир роты. — Вопрос с вашим отпуском решаю только я.
Меркулов опять сузил свои глазки:
— А что он мне х. й показывает?
Я усмехнулся и ещё раз продемонстрировал свой жест отказа:
— Ничего подобного, товарищ майор! Всё в пределах этики.
Пуданов опять обратился к Меркулову:
— А дальше что?
Тут прапорюга решил приукрасить свою персону и раздуть отвагу:
— А я его потом на х. й послал!
Такой лжи, а тем более оскорбления я не вынес…
«Бах» — раздался звук звонкой оплеухи. Моя правая ладонь вспыхнула огнём, а голова прапора мотанулась влево… Я хотел добавить уже кулаком, но Меркулов увернулся и попытался взять на излом мою левую руку, которая до сих пор держала его за плечо. Удар у меня не получился и правый кулак попал ему куда-то за левое ухо. Выдернуть руку оказалось невозможным, ибо он вцепился в неё как клещ… Затем нас понесло в ближайший проход между кроватями, одна из которых была застелена наискось красно-белой полосой…
— Кулинок! — раздался возглас Пуданова.
Странно, но мы отреагировали на его предостережение и изменили направление падения. Приземлились на соседнюю кровать: я на левый бок, а прапор грудью вниз. Но захваченную мою руку этот гад не отпускал и продолжал её выворачивать. Однако получалось так, что она попросту сгибалась в локте, а он наваливался на меня спиной. Даже выполнить нормально болевой излом у этого кретина не получалось…
Делать было нечего и я принялся обрабатывать его голову ударами своего правого кулака. Мои движения оказались размеренными и изо всех сил… Может быть хоть от этого у него ума прибавится!.. Да и его психологически расшатавшаяся «планка» основательно закрепится на своём закономерном месте…
Вскоре у меня сильно заныли все ударные костяшки и я остановился передохнуть… Товарищ прапорщик продолжал наимертвейшей хваткой удерживать мою левую руку… Заломить её ему так и не удалось, вот он теперь изо всех сил пытался полностью перекрыть в ней кровоток. Я в свою очередь тоже мог бы применить какой-нибудь болевой приёмчик… Например, надавить ему на любимый глаз или же беззастенчиво изменить форму прапорщицкого носа, решительно задрав его за обе ноздри к самому лбу… А то и попросту открутить ему ближайшее ухо… Однако окончательно портить казённое имущество мне почему-то не захотелось…
А тут ещё и рефери вмешался… Доселе невозмутимо наблюдавший за нашей схваткой майор Пуданов видимо воспринял мой заслуженный отдых как окончание боя и поэтому спокойно сказал нам всего два слова…
Но командирским тоном:
— Хватит. Вставайте!
Лично я был готов продолжать и дальше, но прапор внезапно отпустил левую мою руку и стал подниматься на ноги. Причём, навалившись напоследок на меня своей спиной. Когда вскочил и я, Меркулов уже выходил из прохода меж кроватей. Хоть он и оказался спиной ко мне, но моя левая неударная нога проявила похвальную инициативу и влепила очень хороший пендель по заднице прапора. Того резко отбросило вперёд…
— У-у… че-м-мо! — обиженно промычал заместитель, обернувшись ко мне на мгновенье.
Я сначала было рассмеялся от пацанского возгласа Меркулова и вида его обиженной физиономии, но быстро спохватился и захотел догнать прапорюгу, чтобы добавить ему ещё… Однако мои решительные шаги в сторону охамевшего военного были остановлены майором Пудановым, специально вставшим поперёк моей дороги. Нагло воспользовавшись этим не совсем заслуженным обстоятельством, Меркулов юркнул в дверной проход и благополучно скрылся в неизвестном направлении.
— Ну, что будем делать? — спокойно вопрошал командир роты. — Он же сейчас стучать на тебя побежал…
— А-а… Мне пох. й… — отмахнулся я.
Сейчас мои руки обтряхивали камуфляж и приводили внешний вид командира группы в нормальное состояние. Иваныч уже достал откуда-то листок бумаги, положил на столик и пододвинул его в мою сторону.
— Садись и пиши объяснительную! — почти приказал он мне. — Чтобы всё было в твою пользу…
— Зачем «в мою пользу»?!.. — проворчал я. — Как всё было, так и напишу! Чего мне бояться?!
Я уселся на обшарпанное кресло… Притянул к себе журнальный столик и приготовил ручку. Тут-то меня и прорвало…
— Да эти сукины дети сегодня сговорились! Сначала Королёв в залупу полез! Потом Мирошник… Но он вовремя передумал… И третьим этот прапор оказался… Выскочил из-за палатки, как будто специально дожидался… И всё это произошло за каких-то пять минут… Таких совпадений не бывает…
Иваныч слегка призадумался…
— А что Королёв? — спросил ротный. — Там всё нормально? Не убил его?
Может быть он всё ещё переживал за свой лом… Или за подчинённого… Но ведь бойцов-то много!.. А лом… Не один, конечно… Однако…
— Да ну… — рассмеялся я. Скажешь тоже… Я ему трое суток ареста объявил от твоего имени… Сейчас готовится…
Иваныч выслушал мой доклад по первому инциденту и, не откладывая дела в долгий ящик, сел писать Записку об аресте. Он тоже был настроен серьёзно, но срок наказания хотел увеличить…
— Нельзя. Больше трёх суток не имеешь права… — сказал я.
— А ты откуда знаешь? — каким-то ревниво-настороженнным взглядом посмотрел он на меня.
Но на должность командира роты я и не думал метить… Просто имел богатый опыт военной жизни…
— А я сидел шесть суток. Сначала три дали, а потом ещё столько же добавили.
Хоть это и было семь лет назад, но в нашей армии мало что изменилось в системе наказаний…
— Мы тоже так сделаем. — решил Пуданов. — Так-с… Как его там по имени-отчеству?.. Ладно!.. Сейчас в канцелярии по ШДК посмотрим!
Я быстро написал Объяснительную записку, подписался под ней и отдал её ротному. Он, не читая, сложил бумагу и положил в карман.
— Ну, что будем дальше с ним делать? — спросил он уже на выходе.
Я сразу же понял то, о ком же всё-таки идёт речь…
— А мне такой заместитель не нужен! — отрезал я без раздумий и тем более сожалений. — И вообще гнать его надо из армии. Пользы никакой, а гонора…
Говорил я категорично, поскольку более не желал даже видеть этого прапора в первой роте… Но нашим подразделением всё-таки командовал майор Пуданов… И он имел свои виды…
— Посмотрим. — уклончиво произнёс Александр Иванович. — Пошли Короля сажать…
В полдень я отвёл взбунтовавшегося солдата на гауптвахту и рядовой Королёв стал отбывать своё заслуженное наказание в размере трёх суток. Я не стал огорчать его раньше времени известием о «добавке». Когда нужно будет, он и сам узнает всё от командира роты… А пока этого не произошло и рядовой Королёв с подчёркнуто демонстративным видом мученика полез в зияющее отверстие «входа» батальонной гауптвахты.
Когда я спокойно шёл на обед, на меня стремительно налетел Чёрный Плащ и сразу же принялся клевать мои серые клеточки…
— Зарипов! Ты почему избил прапорщика Меркулова? У тебя руки длинные стали? Так я их тебе укорочу…
Я досадливо поморщился, но отвечал серьёзно и правдиво. С этим маленьким майором мне довелось в январе-феврале выезжать на десять суток в Грозный и его мне не хотелось обманывать. Рассказал я ему всё… Очень подробно и до мельчайших деталей…
— Ну, хорошо! — произнёс замполит и тут же принялся за другое. — А Полуничева ты за что чуть было не изувечил?
Пришлось мне выкладывать начистоту уже историю с бывшим кочегаром: как он демонстративно плевался в строю и чуть было не обхаркал мой ботинок…
— Как-то само собой это получилось! Достал он меня тогда… — сказал я в окончание своей покаянной исповеди. — Я не хотел, но так уж вышло!
Однако, как я сейчас понял, товарищ Чёрный Плащ уже знал всё и даже чуть больше.
— Не хотел, а саданул его по яицам так, что он там и упал!
— Ну, товарищ майор! горячо доказывал я свою правоту. — А что мне ещё было делать? Он на меня плюнуть собрался, а мне что?.. Сопли ему вытирать? Вот и получил…
Сейчас мы стояли неподалёку от роты минирования. Мимо проходили командиры и солдаты, но мы продолжали «беседовать»… Только отошли немного в сторону…
— Нельзя так поступать с солдатами. — начал свою лекцию майор Чернов. — По другому надо было…
— А как ещё по другому? — кипятился я. — Стоит строй группы и я перед ним! Вдруг этот Полун вздумал выпендриться перед всеми остальными, то есть плюнуть прямо на мой ботинок! При всех! Понимаете?! Да я вот эти свои звёздочки уважаю больше, чем самого себя! И плевать на них никому не позволю…
Для большей убедительности мои пальцы несколько раз постучали по старлейским звёздам. Демонстрируя своё истинное отношение к ним… Но после этого откровенного моего признания замполит резко переменился в привычно суровом лице и сразу же ослабил свой натиск.
— Запомни, Зарипов! — быстро проговорил он. — Надо больше всего именно себя уважать, а потом уже погоны… И тогда ты даже пальцем никого не тронешь… Сам себе не позволишь! Понял меня?!
Он быстро исчез после этих слов, а я ещё несколько минут стоял на том же месте и размышлял над нашим разговором, вернее обдумывал всё сказанное мне замполитом батальона. Однако же… Так и не пришёл к окончательному выводу, то есть к полному осмыслению…
«Вот умеют же они языком работать! Без ста грамм после них не разберёшь… Хотя…»
Хотя мои сегодняшние злоключения начались с того момента, когда майор Чернов притащил ко мне в караулку пьянющего военного водителя. Ведь этот Грицюк первым высказался по поводу моей национальности. Всё это услышали и хорошенечко запомнили мои дембеля, которые особо обратили своё внимание на моё бездействие в отношении данного РМОшника.
«Так что Королёв лишь повторил всё то, что тогда высказал мне пьяный водитель и что потом наверняка очень горячо обсуждали мои подчинённые. Вот так и никак иначе!»
Затем я проигнорировал многочисленные залёты водителя БТРа из второй роты. Тогда же произошла моя словесная стычка с полковником из притормозившего УАЗика, то есть с начальником Моздокской оперативной зоны, с которым я затем так старательно не хотел столкнуться. Но самым венцом моей персональной оплошности был тот ВеВешный старлей, с которым я повстречался у Моздокского переговорного пункта.
«Потом на следующий день водила второй роты вообще совершил преступление и всё это тоже сошло ему с рук! Мои солдаты всё это запомнили, хорошенечко обмозговали и решили повторить. А вдруг у них тоже получится внаглую наехать на меня… А вдруг и им это сойдёт с рук?!.. Да только вот, хрен вам всем!.. Обломаетесь!.. Так! А где же этот стукачок-телеграфист?»
Но прапорщика Меркулова не было нигде: ни в офицерской столовой, ни в нашей роте, ни в других соседних подразделениях. Однако через час я с передней линейки наших палаток заприметил начальника штаба батальона Майора Грибок, который шёл по асфальтовой дороге к солдатской столовой. Шагал он размеренно и слушал при этом то, что ему втолковывал идущий рядом прапорщик Меркулов. Ну, само собой разумеется… Что… Кроме моей скромной персоны им естественно больше не было о чём поговорить…
Я стоял на своём месте и продолжал руководить дневальными, наводившими порядок на передней линейке наших палаток. Но и не терял из виду идущих по дороге начальника штаба и пока ещё моего заместителя… Сейчас мне следовало проявить спокойствие, уверенность и выдержку… Чтобы более чем наглядно показать свою твёрдость в данном вопросе… И своеобразный поединок всё-таки состоялся… Проходя мимо, Грибок бросил на меня долгий взгляд, который я спокойно выдержал. Бояться мне ничего не следовало, так как правда была на моей стороне…
Майор Грибок первым отвёл свой взгляд и пропутешествовал дальше… Настырный прапор продолжал ему что-то талдычить… Естественно, что не о любовной лирике поэта Роберта Рождественского… А о беспощадной жестокости Альберта Маратовича…
«Да-а… — думал я. — Раз он уже успел пожаловаться на меня замполиту батальона Чернову и сейчас в-открытую ябедничал начальнику штаба… То этот Меркулов наверняка предпримет и другие «шаги»! Если уже не предпринял! Ведь у него в запасе остались комбат Сухов и его заместитель Каменнюка. Второй хоть и не так мне опасен, ведь Каменнюка является замом по боевой подготовке, но зато у него память хорошая! А вот с Суховым — это уж как повезёт! Тут как говорится пятьдесят на пятьдесят!.. Ну, Меркулов!.. Ну, прапорюга чёртов! Снюхался с дембелями, нарвался на отпор и теперь бегает за командованием батальона… Кляузничает, стервец!»
Тщательно и дотошно взвесив все «За» и все «Против» я пришёл к единственно правильному выводу: Мне следовало принимать меры по изгнанию этого недостойного элемента из рядов Российской Армии. Поэтому при первом же появлении Меркулова в роте, предупреждённый мной дневальный сразу же направил его в канцелярию.
— Прапорщик Меркулов, где вы были в служебное время? — официальным тоном спросил я. — До обеда и после него?
— Я ходил в санчасть снимать побои, которые вы мне причинили. — нагло произнёс прапор. — Или вы уже забыли?
Меня это хамоватое заявление совершенно не впечатлило, хоть оно и содержало в себе потенциальную угрозу дальнейшего разбирательства. Я был абсолютно чист со всех сторон и поэтому меня ничего не пугало. А раз это действительно так, то поэтому я спокойно продолжил задавать ему свои дальнейшие вопросы.
— Ну, и что? Сняли? Где ваша медицинская книжка с записью врача?
Как и следовало того ожидать, никаких записей у этого прапора на руках не было, ведь в санчасти никого не было и Меркулов прождал там целый день.
«Ну, конечно! — подумалось мне. А к замполиту бегал кто-то другой! И с начштаба батальона гулял тоже не он!»
Пока он рассказывал мне свои прапорские сказки, я напряжённо думал. Такого ушлого проходимца следовало давить строго по закону. То есть с непременной бумажной волокитой…
— Понятно! — вздохнул я. — Вот вам бумага. Садитесь и пишите Объяснительную записку! Поподробнее… Почему вы пошли в санчасть в служебное время… Тогда как прапорщики должны посещать медпункт в строго отведённое им время… Во сколько вы туда пришли… Что вы там делали… Кто из врачей вас принял… Какое лечение назначено… Кто вас видел в санчасти… Во сколько вы оттуда ушли.
Меркулов попытался было отбрыкнуться от Объяснительной… Но я настоял… Пригрозив ему вызовом командира роты. И прапор с недовольным выражением всё же уселся за стол… И начал строчить на листе Объяснительную Записку…
— В правом верхнем углу… — подсказывал ему я. — Пишете… Командиру первой группы первой роты старшему лейтенанту такому-то…
— Знаю! — огрызнулся Меркулов.
Кто бы сомневался в его способностях!.. Но вот его тональность требовала принятия дополнительных мер воздействия…
— Повежливее! Товарищ прапорщик! — порекомендовал ему я. — После этой Объяснительной напишете ещё одну… По поводу вашего хамского поведения… Когда командир группы диктовал вам то, кому адресована ваша Объяснительная записка и от кого именно…
Мои «рекомендации» были учтены и больше Меркулов не издал ни единого возгласа… Слышался лишь характерно пренеприятнейший звук, когда шариковой авторучкой пишут на одном листе… Лежащем вдобавок на очень твёрдой столешнице…
Получив от прапора исписанные листы, я убрал две Объяснительные Записки в свою папку.
— Меркулов! За каждое ваше нарушение воинской дисциплины и военной субординации вы будете писать вот такие объяснительные… А потом я вас постараюсь уволить из армии… Ясно?
Прапорщик Меркулов ответил утвердительно «Так точно!» и после моего разрешения покинул ротную канцелярию. Гонора в нём заметно поубавилось. Это в лишний раз показывало то, что я теперь нашёл правильный способ борьбы с оборзевшим заместителем. Пачкать об него свои руки я больше не собирался, так как этого стукачка можно было вышвырнуть из армии спокойным канцелярским путём… Чем больше будет объяснительных, тем легче это будет сделать…
«А что делать? Нам здесь такие не нужны… Это факт…»
Вечером появился командир роты. Весёлый и злой…
— Ну, ты и писатель! Хоть бы предупредил меня… — сразу же с порога заявил он мне укоризненно.
— Что там ещё? — спросил я, оторвавшись от телевизора. — Ну, чего?
Вместо ответа Пуданов достал из кармана сложенный листок бумаги, развернул его и стал громко цитировать мою Объяснительную:
— …«чтобы не очернять высокое звание российского офицера нецензурными выражениями и матом, я в качестве отрицательного ответа показал прапорщику Меркулову общеизвестный международный жест отказа, то есть согнутую в локте руку»!
— Ну, и что? — насторожился я.
Если моё дело действительно очень плохо, то почему тогда Пуданов такой весёлый?!.. Непонятно…
— А то! — рассмеялся Иваныч. — Меня Сухов чуть не сожрал сначала. Что это за жест такой «международный»? Я же ему почитать дал. Вот он и докопался до меня… а я же твою писанину не смотрел… Вот и пришлось ему показывать…
— Что показывать? — уже смеялся я. — Международный жест отказа?!
Иваныч согнул правую руку в локте и хлопнул по сгибу левой…
— Ну, да! А что же я ему ещё покажу… Он же комбат!
На мой взгляд… Командиру части и такой жестикуляции было достаточно, чтобы всласть «полакомиться» как Иванычем, так и мной… Но… Слава Богу… Вроде бы всё обошлось шуткой…
— Ну, мало ли! — облегчённо сказал я. — В нашей армии командиры такие выдумщики и фантазёры!
Майор Пуданов воспринял мои слова в свой персональный адрес…
— Я тебе щас покажу фантазёров! — весело пригрозил командир роты.
Пришлось «оправдываться»… Вновь…
— Ну, что вы, Александр Иванович! Ну, я же не про вас! Как же можно…
На этом вечер юмора закончился… А ведь перед этим был такой насыщенный день…