Великий наш классик писал, что надежды юношей питают… Но данная аксиома была вполне актуальна в его далёком девятнадцатом веке, когда медицинская наука стояла лишь в самом начале своего долгого пути. Прошли годы и десятилетия, целый век и даже полтора столетия, пока наконец-то все вещи не обрели постепенно свои научные названия и истинные предназначения. Теперь-то уже выяснено то важное обстоятельство, что юношей питают не только Надежды с Верами и Любовями…
Современные граждане Российской Федерации в возрасте 18 лет подвержены сильнейшему влиянию такого вещества, как тестостерон. И этот мужской гормон до такой степени берёт верх над всеми остальными генами да хромосомами, что каждый отдельно взятый организм считает себя способным своротить набок любые горы и повернуть вспять целые реки… А затем преспокойненько сшибать с небес звёзды… Причём даже не палкой, а своей рукой… И ладно бы… Если б эта юношеская гипер… активность кружила им головы наедине с Надюшей… Или же в обществе Верочки или же Любаньки… Увы…
Этот самый тестостерон всё ещё продолжает давить им на мозги, а заодно и на уши, в совершенно иной обстановке… В Российской Армии!..
Конечно в первые дни и недели, а чаще месяцы эта сверхактивность направляется старательными сержантами в русло физической подготовки, дабы марш-броски, подтягивания и отжимания заметно поумерили прыть новичков… Ночные упражнения в проходах меж кроватей также этому способствуют и очень даже неплохо способствуют. Скудноватый рацион питания также занимает непоследнее место… Но к моменту окончания учебного подразделения юношеские тела уже привыкают к повышенным физическим нагрузкам, ночам без сна и прочим «прелестям» армейской жизни. И вошедший в очередной раж гормон-тестостерон вновь внушает наивным юношам осознание своей всесильности, всемогущества и вселенской удачи… Конечно, где-то в мозжечке настойчиво скребётся инстинкт самосохранения и иногда всё-таки выдаёт на-гора подленький страх перед неизвестным будущим. Но ему дозволено лишь неопределённое — «сосание под ложечкой»…
Совсем другое дело, когда закончивших учебный период молодых солдат отправляют не в соседнюю казарму, а на войну в Чечню… В такой нестандартной ситуации в головушках новоиспечённых «военных специалистов» творится невообразимое… Но мы всё-таки попытаемся это вообразить и отсортировать по отдельным кучкам… Уж здесь-то инстинкт самосохранения разворачивается во всю свою ширь и мощь, обильно политый искренними слезами матери и частыми девичьими росинками… а если повезёт, то и отцовской водочкой… И «ложечка» уже увеличилась до размеров половника, и под ней что-то гложет и грызёт, да так что остренький кадык и не успевает судорожно сглатывать что-то неприятное… Может быть тревогу за себя и страх огорчить родню своей… Тьфу-тьфу-тьфу… Не дай-то Бог…
И растерянность тут как тут! А что там его ждёт в этой самой Чечне?! И сигаретки так и лезут в рот сами по себе… Одна за другой… Как назло и спички ломаются чаще обычного… Да дрожь непростительная в руках… Да малодушные мыслишки… Сбросить с себя всю эту камуфлированную зелень, запрыгнуть в родительское авто и удрать куда глаза глядят…
Но мужской гормон уже стоит на страже и заставляет натужно шутить ломающимся баском… Корить мать за ненужные слёзы да обжигать пищевод незаметненько поднесённой отцом стопкой… И беспрестанно поглаживать своей мужской рукой вожделённую девичью талию, а иногда и пониже…
И всё это потом вспоминается очень долго… Как приятный сон из прошлой жизни… Из далёкого его довоенного бытия.
«Да… Как же это всё мне знакомо… как будто вчера это было… Правда, без девичьей талии… А теперь самому приходится принимать молодёжь…»
Рассеянные эти мысли промелькнули и пропали… А я стоял и ждал, пока сержант Бычков построит в две шеренги присланное из Ростовской бригады в наш боевой батальон молодое пополнение. Всего их было человек сорок и мне сейчас следовало отобрать из них пятнадцать кандидатов в нашу первую роту. Так сказать, претендентов на высокое звание разведчиков спецназа ГэРэУ-у-у…
Накануне мы с командиром роты подумали и решили принять некоторые меры предосторожности:
Во-первых: Все дембеля моей группы получили от меня предложение «добровольно» перебраться в пустующую вторую палатку, чтобы таким образом освободить жилище первой группы для прибывающего молодого пополнения. Подумав совсем немного для соблюдения приличий, мои «дедушки» хоть и согласились на переселение, но из-за своего старческого упрямства решили пойти ещё дальше, то есть попросились жить в первую палатку, где обитали их сверстники. Я не возражал, но ротный оказался слегка недоволен… Однако я пообещал ему не терять контроль над своими дембелями…
Во-вторых: После убытия дембелей в моей палатке был наведён относительный порядок и приготовлены одеяла, подушки и матрасы. Предварительно обтряхнутые от пыли, песка и мелких насекомых… Данные приготовления выполнялись руками всё тех же старослужащих, но не из числа «борзых»… Всё это делали более-менее здравомыслящие бойцы, лишённые старческих амбиций и прочих маразмов.
И в-третьих: очередь все дембеля на ротном построении были предупреждены о недопустимости неуставных отношений с солдатами младшего призыва, а в случае обнаружения таких вопиющих фактов наказание к нарушителям будет применяться очень жёсткое… Вплоть до изгнания из доблестных рядов Российской Армии… Но только… После полугода отсидки в местном «зиндане»…
В общем, всё было всерьёз и абсолютно без военного юмора.
— Я не шучу! — с доброй-предоброй улыбкой говорил майор Пуданов. — Сходите на «губу» и посмотрите на Королёва…
Но командиру роты верили и так… Без наглядной агитации… Ведь все наши дембеля ходили в караулы и отлично знали про условия содержания на батальонной гауптвахте.
— Быстрее! — командовал сержант Бычков. — Вдоль стенки в две шеренги! Равняйсь! Отставить!
И вот наконец настал самый светлый день в военной карьере молодых солдат: их всё-таки перебросили настоящим военно-транспортным самолётом прямо в Чечню, затем через «тот самый» город Грозный доставили грузовыми автомобилями в пункт постоянной дислокации и теперь их ожидало самое главное — персональное распределение непосредственно по боевым подразделениям.
Поскольку в нашем батальоне «нумерация» рот начиналась с первой, то и право самого первого отбора бойцов по-старшинству предоставлено разумеется первой роте. Ну, и нет особой необходимости развивать эту мысль далее, так как вы уже поняли, какая именно группа имеет приоритетное значение в подразделении майора Пуданова и кто именно будет заниматься этим самым отбором личного состава… Всё ясней некуда!..
— Готово, товарищ старший лейтенант! — доложил Бычков. — Равняйсь! Отставить!
И вот… Я стоял перед длинным строем солдат, вытянувшимся в две шеренги. И ещё издали всматривался в лица, а особенно в глаза будущих ветеранов спецназа. Сейчас мне предстояла крайне важная и ответственная задача — определить в общей массе «зелени» самых толковых и наиболее подготовленных бойцов. Ведь они предназначались для формирования именно моей разведгруппы и именно поэтому к данному вопросу я относился очень придирчиво и тщательно.
Для начала я представился и продолжил свою речь так как считал необходимым:
— Внимание! Я сначала обойду первую шеренгу, а затем и вторую. Если я буду вас спрашивать, то вам следует громко и чётко называть своё воинское звание, а также ту специальность, которой вы обучались в бригаде, ну, и естественно фамилию, имя и отчество. Если я прикажу вам выйти из строя, то вы со всеми вещами подходите к сержанту Бычкову. Вот он стоит рядом со мной… Ясно!?
Я направился к правому флангу, но по ходу движения остановился рядом с младшим сержантом, который привлёк моё внимание ещё пять минут назад. Это был невысокий и коренастый калмык. Он практически ничем не выделялся из всех своих товарищей, если б не его глаза… Он смотрел на меня очень спокойно и оценивающе-пытливо, как будто это он отбирал меня, а не наоборот. Хоть это меня несколько и удивило, но пройти мимо такого индивидуума я не мог и сразу же ткнул в него пальцем.
— Кто?
— Младший сержант Бадмаев. — представился он. — Командир отделения разведки.
Его уверенный тон мне понравился и я спросил ещё:
— Откуда призван?
— Из Калмыкии. Город Элиста.
Этому я конечно не поразился абсолютно, ибо калмыки «почему-то» предпочитают проживать в родной Калмыкии… Но мало ли что?! А вдруг он обучался на юридическом факультете МГУ?!.. И я почти не ошибся…
— Два года проучился в Высшей Школе Милиции. Отчислен за нарушение дисциплины. — доложил он о своём образовании, немного подумал и раскрыл всё начистоту, не дожидаясь моих уточнений. — За пьянку… И драку…
Данные обстоятельства мне понравились ещё больше и я сразу же отправил милиционера-неудачника к сержанту Бычкову. Первый задел оказался неплохим и я этому чуть-чуть посмеивался. Но недолго…
На правом фланге крайним стоял высокий парень, смотревший на меня задорно и весело. Конечно мало радости быть солдатом-срочником в наше неспокойное время, а тем более в воюющей Чечне… Но его внутренний настрой казался мне очень даже неплохим. Чему быть — того естественно не миновать! Так чего же падать духом, опускать руки до земли и распускать сопли в лужу?!
— Рядовой Филатов! Старший разведчик. — назвался он громко и чётко. — Из города Ставрополь.
«Бравый казачок! Годится…» — подумал я про этого солдата.
Когда-то давно и я был старшим разведчиком перед отправкой в Афган… правда удовольствие из меня тогда так не выпирало…
— Выходи из строя! — приказал я Филатову и пошёл дальше вдоль первой шеренги.
Четырёх следующих новичков я пропустил, то есть фактически забраковал. Для меня все молодые солдаты сейчас были на одно лицо. Но я в первую очередь обращал своё внимание на их глаза. Ведь не зря говорят, что они-то и являются зеркалом души. И сейчас именно они характеризовали с предельной точностью внутреннее состояние присланных на войну ребят. Правда, сейчас мы конечно же стоим перед штабом батальона и вокруг нас не свистят пули, не шипят пролетающие сверху кумулятивные гранаты, не взрываются с визгом эФки… Но для вновь прибывших всё происходящее с ними и рядом представляется как сплошной стресс. У всех них в данную минуту напряжены нервы и чуть подрагивают пальцы… Вернее почти у всех… ведь даже среди страшно нервничающих и перепуганных новобранцев всё-таки находятся такие солдаты, которые способны обуздать свои эмоции. Они по-прежнему способны вести себя относительно спокойно и практически адекватно происходящей вокруг ситуации. Вот именно они и могли смотреть мне прямо в глаза! Кто-то весело-задиристо, кто-то спокойно-равнодушно, кто-то хмуро-насупленно… Кто-то просто или выжидающе… Но как бы то ни было, однако сейчас только лишь они обладали прямым взглядом и не боялись смотреть мне в глаза. Вот такие-то мне и были нужны…
Поэтому я и пропустил тех четверых солдат, чьи глазки блуждали где-угодно, кроме нужного мне направления. Ведь они уже сами ощущали свою неуверенность в собственных силах и возможностях… а зачем мне тратить своё командирское время на подтягивание их до необходимого мне уровня?! Я лучше выберу в свою разведгруппу самых сильных и духом и телом, да к тому же и не обделённых природой ни умом, ни смекалкой…
«А что делать?! На всех вас меня не хватит… Мне бы своих набрать, обучить и сохранить!.. Так что извиняйте…»
Здоровый армейский прагматизм мне подсказывал необходимые действия и я вёл себя как и следовало. Вот ещё один прямой взгляд, да ещё и с любопытством…
— Кто такой?
Среднего роста боец с фигурой атлета мгновенно принял строевую стойку и быстро отчеканил:
— Рядовой Дарьин! Разведчик. Обучался на пулемётчика. Хочу быть снайпером.
— Молодец! — одобрительно сказал я. — Выходи.
Вообще-то его дальнейшую воинскую должность буду определять уже я, но желание солдата мне разумеется пришлось по нраву.
«Чует, что с пулемётом тяжеловато по горам шастать! Снайперка куда легче! Посмотрим-посмотрим…»
Первая шеренга вскоре закончилась. По моим неточным подсчётам в ней находилось около двадцати человек, а выбрал я себе всего лишь пятерых. Маловато конечно, но…
— Алик! Давай побыстрее! — окликнул меня стоящий поодаль майор Отто. — Тут уже со второй роты пришли.
Он был здесь представителем штаба, который должен переписать для учёта фамилии солдат, отобранных по всем ротам. До этого момента майор Отто спокойно ждал окончания моей работы. Теперь же рядом с ним объявился прапорщик Васисуалий из подразделения Лемонтия Второго.
— Ну, Михалыч! — оправдываясь, сказал я. — Ты посмотри сколько их! А я же в свою группу отбираю.
Процедура отсева лучших солдат для первой роты конечно чуточку затянулась, но ведь товарищ прапорщик может немного и подождать…
Со второй шеренги я выбрал всего троих. И таким образом у меня оказалось восемь человек. Теперь можно было приступать ко второму этапу… И я подошёл к уже отобранным мной бойцам.
Моё обращение к ним было почти кратким, но весьма обстоятельным:
— Так! Я вас отобрал в свою группу. Служить мы будем все вместе! Вы знаете оставшихся лучше меня! Выбирите из них тех солдат, на кого можете положиться как на самих себя! Чтобы они были толковыми и нормальными… Понятно? Можете взять своего друга! Только хорошего… Вперёд!
Под моим присмотром всё остальное пошло как по маслу. Калмык назвал две фамилии и из строя вышла пара бойцов. Следующий — солдат из Ставрополя позвал ещё двоих. Рядовой Дарьин выбрал всего одного, но зато самого рослого и здорового. Через пять минут рядом со мной стояло восемнадцать человек. Они окружили Бычкова, покуда он записывал их фамилии. На этом процедура отбора молодых бойцов для первой роты успешно закончилась…
Правда, не без помощи со стороны.
— Алик! Хватит отбирать! — распорядился штабной майор со «стойким нордическим характером». — А то другим не останется…
— Да всё уже! Всё!
Я облегчённо вздохнул и отошёл к высокому майору.
— Вот теперь точно всё! Пусть другие роты отбирают…
Теперь дело для майора Отто пошло куда быстрее. Начав с правофлангового, прапорщик Васисуалий отсчитал в двух шеренгах заранее определённое количество бойцов, затем громко скомандовал им «направо» и отвёл эту правую оконечность строя в сторонку, чтобы переписать их данные.
— Вот видишь, как нужно людей отбирать? — пошутил товарищ майор Отто. — Две минуты и все дела!
В ответ я сперва хмыкнул:
— Хм-м!.. Каждому своё! Кому портянки считать… Он же с ними не будет на войну ходить. Вот и берёт… Что поближе…
Тут к нам подошёл Бычков со списком отобранных солдат и майор Отто быстренько переписал фамилии в свой служебный блокнот. Теперь можно было с ним распрощаться… Да и отправиться в родное подразделение…
— Виталик! Построй и отведи их в роту по асфальту. По ходу объясни им, что где находится. А я напрямую пойду.
Сержант кивнул мне и пошёл выполнять приказание. Я же помчался в роту, чтобы как можно быстрее предупредить командира… Ведь всё надо делать правильно… Так думал я, когда ещё во внутреннем дворике натолкнулся на Пуданова.
— Ну, что? Где наша молодая поросль?
Меня конечно слегка покоробило такое насмешливо-ироничное отношение к подрастающему поколению… Но только чуть-чуть… Взрастим из них кого следует…
— Уже идут! Скоро будут! — ответил я Александру Ивановичу. — Пошли встречать!
И взмахом руки показал в сторону передней линейки.
— Ну, пошли что ли их встречать. — рассмеялся ротный и стал продираться сквозь верёвки, которые под разными углами тянулись сверху от деревянных кольев палаток к вбитым в землю металлическим уголкам.
Это были не проходы, а почти джунгли. Наши палатки стояли в полутора метрах друг от друга и с каждой их стороны сверху вниз были натянуты около десятка толстых верёвок. Поэтому для успешного преодоления этого «прохода» приходилось через каждые полметра смещаться то влево, то вправо, чтобы таким вот пешим зигзагом обходить натянутые верёвки. Но эти растяжки кое-где пересекались друг с другом, оставляя небольшие просветы. Вследствии чего нам было немного удобней передвигаться в непосредственной близости к стенке палатки, когда сверху ничто не мешало. Зато внизу попадались металлические колья от соседней палатки. Но хуже всего были заполненные водой и грязью ямы, образовавшиеся после обкапывания брезентовых палаток снизу.
— Вот зар-раза!.. И кто это так палатки поставил?!
Чертыхаясь от уже порядком поднадоевших препятствий, мы наконец-то выбрались на переднюю линейку.
— Надо бы эти железные колья повыдёргивать из земли, а верёвки протянуть сверху! Строго по горизонтали… — отдуваясь, проговорил я. — От деревянных кольев одной палатки к кольям другой. И тогда снизу можно будет спокойно ходить.
На мой взгляд, идея была неплохой… И я даже пожалел о том, что она пришла мне на ум только сейчас… Ведь столько дней мне приходилось мучиться…
— Можно… — согласился Пуданов. — Только когда?
А ведь командир роты жил здесь подольше моего… И намаялся поболе…
— Было бы желание… — сказал я и поправил своё обмундирование. — Вот они! Пришли…
На асфальтовой дороге уже стоял строй молодых солдат, которые только что остановились и повернулись лицом к нам. Я быстренько пересчитал их взглядом и сразу же успокоился. В строю стояли все восемнадцать человек… По пути следования никто из них не потерялся, не отстал и не обронил свой вещмешок. То была прямая заслуга Бычкова… Ведь я уже по своему личному опыту знал то, что молодых солдат начинают «щипать» при любом удобном случае и все, кому не лень… А уж тем более те, кому страсть как хочется подразжиться новым обмундированием, личными вещами и особенно карманными денежками.
Но сейчас всё было нормально. Строй молодых солдат дошёл до роты без приключений и без потерь. Все они были в своих новых шапках, бушлатах, камуфляжах и ботинках-берцах. За спинами солдат торчали их вещевые мешки.
После необходимых ритуалов «Равняйсь! Смирно!» и ответного: «Здравия желаем…» мы с командиром роты подошли к строю молодых разведчиков. Чтобы говорить с ними, не повышая голоса…
— Вы попали служить в самую лучшую роту батальона! — гордо начал майор Пуданов. — Потерь у нас нет уже почти полгода. В июне погиб один спецназовец… Закрыл собой генерала под Ярыш-Марды… Солдата разорвало противотанковой гранатой, но генерал остался живой… Хоть и раненый. Вот так был убит наш разведчик. До этого случая в нашей роте потерь тоже не было. Понятно?!.. Конечно же были раненые лёгкой и средней степени… А погибший у нас только один…
Александр Иванович некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Видимо обдумывал, что бы рассказать повеселее. Я молчал тоже и осматривал строй. Хоть ротный и выдал сейчас слишком уж жёсткую информацию, но ему видней… Да и молодые бойцы понимали ведь, что их не на помощь свекловодам или виноградарям отправляют. Лучше уж сразу проглотить горькое лекарство, чем принимать его постепенно и малыми дозами, мучаясь от ожидания ещё неизвестно какой новости.
«Уж лучше сразу привыкнуть!»
И всё же я удовлетворённо отметил про себя то, что мои новые подчинённые восприняли сказанное товарищем майором достаточно спокойно.
— Так вот! — опять обратился к ним Пуданов. — Теперь только лишь от вас самих и только лишь от вашего командира группы зависит то… Останетесь вы целыми и невредимыми или же нет… Понятно? Командир у вас хороший, я его знаю с января месяца. Своих солдат он конечно гоняет и притом очень сильно… Но бережёт он бойцов ещё больше… Так что на спокойную службу не рассчитывайте и не ленитесь… А ваши папки да мамки нам потом только спасибо скажут…
Честно говоря, я даже и не ожидал от ротного такой проникновенно-впечатляющей речи и очень ей порадовался… Не знаю как это сейчас происходило в других подразделениях нашего батальона… Может прапорщик Васисуалий попросту распихал своих бойцов по выделенным им койкам. Может где-то обрадованные дембеля орали им своё знаменитое «Духи-и! Вешайтесь!»…
Но в нашей первой роте встреча молодёжи с командованием прошла по-людски и по-человечески… Лично я очень не хотел, чтобы молодых солдат с самого начала стали морально забивать… Именно поэтому я несколько раз взглянул на десяток наших дембелей, которые молча стояли на углу третьей палатки и издалека рассматривали молодое пополнение. На лицах некоторых ветеранов была отчётливо видна долгожданная радость, ведь прибытие свежего пополнения сейчас означало то, что следующим этапом будет демобилизация отслуживших своё «стариков».
Всех этих дембелей разогнал майор Пуданов. Окончательно передав мне бразды командования молодым составом первой группы, Александр Иванович направился в ротную канцелярию не через верёвочные джунгли, а в обход третьей палатки. Заметив его приближение часть «дедушек» улизнула сама по себе. Оставшиеся «ветераны спецназа» попытались было принять гордый и независимый вид. Дескать, мы-то сейчас ничего не нарушаем… Или же мол, да пусть он себе идёт мимо!
Однако командир роты был многообещающе краток:
— Ну, и чего вы на них уставились?! Вам сейчас больше заняться нечем? Лопаты ещё есть!
И остальные дембеля медленно, но уверенно побрели обратно в свою родную третью палатку. На чём их знакомство с молодым пополнением можно было считать законченным.
А мы всё ещё находились на своём прежнем месте. Молодёжь стояла в строю и я отвечал на вопросы, которые их сейчас интересовали больше всего. Правда, теперь на нас пялились военные из третьей роты и сапёры-минёры.
Затем я представил бойцам сержанта Бычкова уже в качестве их непосредственного командира. Что-то вроде старшего начальника над всеми молодыми воинами. Я решил, что на первых порах командир отделения Молоканов и мой заместитель — прапор пусть остаются командовать старослужащими. А с молодёжью будет заниматься Бычков. Лично мне конечно придётся разрываться как бы на два подразделения: на старый состав и на молодую смену… Но так было правильнее! Ведь сейчас я даже и не думал о совместном проживании и общении дембелей с новичками… Чтобы «старая зараза неуставщины» не пустила свои корни в пока ещё морально здоровом коллективе.
Потом мы с Бычковым провели молодых в палатку и определили каждому его место на деревянных нарах в два яруса…
— Когда вас разобьют по отделениям и вы будете знать свою должность, тогда вы будете спать по-отделённо… Первое, второе и третье! Сначала командир отделения, а за ним уже его подчинённые. А сейчас вы располагаетесь произвольно. То есть, как получится…
Я закончил своё выступление и хотел было уйти, но вовремя вспомнил о самом насущном.
— Внимание! Я вас сразу предупреждаю: вы прибыли на войну и вокруг вас может быть очень много непонятных вещей… Это может быть и взрывчатка с детонаторами, разные гранаты и выстрелы, мины и снаряды. Так вот! Ничего руками не трогать! Не разбирать и не отвинчивать… В огонь не бросать… Ясно? Я вам запрещаю это делать! Даже под нижние нары нельзя залазить… Завтра мы будем наводить здесь порядок и вы увидите, сколько здесь валяется различных боеприпасов.
На обед молодые солдаты выдвигались отдельным строем и после их возвращения в роту я подозвал к себе Бычкова.
— Чтобы они в первый день не слонялись попусту, займись-ка с ними наведением порядка. Видишь, здесь верёвки как лианы в джунглях! Ходить мешают. Вот эти деревянные колья нужно связать по верху между собой. Чтобы металлические колья снизу вообще убрать… И проход освободить…
Я объяснил сержанту свою задумку, он всё понял и работа пошла в верном направлении. Кто-то из солдат придерживал обеими руками деревянные колья, расположенные друг против друга. Другие бойцы снимали верёвочные растяжки с забитых в землю металлических кольев и Затем эти освободившиеся концы накидывались на деревянные колья соседней палатки, после чего получившиеся горизонтальные крепления стягивались как можно потуже… Таким образом внизу освобождался проход… А деревянные колья двух соседних палаток крепились друг за дружку… Бойцам потом оставалось только расшатать вбитые в грунт железные колья, после чего они легко вытягивались наружу…
Я проконтролировал ход работ при демонтаже первой пары крепежа… А после этого засел в канцелярии с Штатно-должностной книгой и аккуратно вывел ластиком уже ненужные карандашные записи в штатной сетке моей группы. Затем я стал поодиночке вызывать к себе своих молодых бойцов и принялся опрашивать их, тут же вписывая необходимые данные в ШДК. Одновременно я узнавал у новобранцев их предпочтения по выбору будущей воинской должности. Чьи-то просьбы я встречал положительно, а кому-то приходилось отказывать.
Поскольку калмык Бадмаев был единственным младшим сержантом, прошедшим соответствующую подготовку, то он стал командиром третьего отделения. Ставрополец Филатов обрёл достойнейший статус старшего пулемётчика. Метивший в снайперы Дарьин по причине своей чрезмерной активности и сообразительности стал разведчиком с автоматом АКМС…
— Да ты не усидишь спокойно на снайперской позиции! Там нужно затаиться, замаскироваться и сидеть неподвижно по несколько часов… А ты?! Но только честно! Ты же шустрый как электровеник… Тебе уж лучше автоматчиком быть. Жалеть не будешь! Вот увидишь… Это же АКМС с прибором бесшумной стрельбы! Сечёшь, да?
Я уговаривал его совсем по-свойски и он сдался, согласившись на автомат…
Другой же боец с редкой фамилией Кяйс не желал быть гранатомётчиком… Поначалу он согласился на обладание РПГ-7, но спустя полчаса вернулся в вагончик и обратился ко мне с просьбой изменить ему должность. Пришлось обосновывать своё командирское решение…
— Вот ты у нас по национальности — эстонец! Правильно? Да… У тебя характер спокойный и очень терпеливый. А в бою это бывает важным… У гранатомётчика в запасе будет три или пять выстрелов. Понимаешь? Всего-то три или пять! Смотря какой портплед возьмёшь. Кто-нибудь другой эти пять гранат выпустит за две минуты… По своей азартности и горячке… Потому что в бою стрелять хочется всем сразу и со всего, что у них есть… Понимаешь?
Невысокий солдат изредка вздыхал, но всё понимал…
— А мне, как командиру группы, очень нужно то, чтобы гранатомётчик сидел рядом со мной и стрелял гранатами только по моей команде. Причём именно туда, куда я прикажу. По своей огневой мощи гранатомётчик — это как персональная артиллерия. Сечёшь? Поэтому мне очень нужно, чтобы гранатомётчиком в группе был спокойный, уравновешенный и самое главное очень терпеливый человек… И ты на эту должность подходишь лучше всех…
Рядовой Кяйс молчал и о чём-то размышлял. Я конечно мог бы попросту приказать… Мол, я сказал и баста! Но… Хотелось с первых дней создать нормальные отношения между командирами и подчинёнными…
— А он тяжёлый? — буднично спросил он. — А вдруг я его не потяну?…
Вопрос был вполне закономерен… Ведь по своему внешнему виду ручной противотанковый гранатомёт РПГ-7дн выглядит как наплечная длинноствольная пушка с раструбом сзади. Не зря его вот уже который год упорно называют «шайтан-трубой».
— Ты не думай, что РПГ-7 — это самое тяжёлое вооружение в группе!.. — убеждал его я. — Пулемёт ПКМ весит почти столько же, зато патронов нужно тысячу штук брать… И это на одного человека! Я сам его таскал в Афгане и знаю, что это такое… Автоматчики и снайперы по началу вроде бы носят самое лёгкое оружие… И из-за этого на них дополнительно столько всего навьючивают… И взрывчатка, и «Мухи» со «Шмелями», ночные прицелы и бинокли, дополнительные ленты к АГСу или пулемёту… И бегать им приходится больше всего. А ты постоянно рядом со мной будешь. Гранатомёт конечно выглядит страшновато… НО это только на первый взгляд! Не такой уж он и громоздкий…
— Я уже видел его. — пояснил Кяйс. — Правда, ещё никогда не держал его в руках.
— Вот походишь с ним на занятия, а потом и на стрельбище… — уже уставшим голосом говорил я. — Постреляешь… Увидишь, что это за машина… Так что соглашайся, не раздумывая… Идёт? Вот и молодец…
После ухода нового гранатомётчика, писарь Корнюхин, не отрываясь от своих бумаг, вдруг обратился ко мне с какой-то лёгкой обидой.
— Да-а… Товарищ старшнант… С нами дембелями вы так не разговариваете… а с ними…
Всё это время, пока я опрашивал своих молодых солдат, он сидел тихой мышкой, лишь изредка шелестя листами и линейкой… А тут решил поговорить…
— Понимаешь, Корнюхин?! Они ведь сейчас всего побаиваются. Чеченов, командиров, дембелей и даже тебя. А я не хочу этого и с первого дня приучаю их к нормальному обращению. Чтоб они были уверенными и незашуганными… Понимаешь, да? Чтобы потом мне же было легче!
Однако мои убеждения подверглись сомнению…
— Да их тут никто не собирается трогать… — сказал писарь. — Вы так нас запугали, что…
Это «чистосердечное признание» меня конечно позабавило, но не настолько сильно, чтобы я изменил свою точку зрения на состояние дел в роте.
— Ну, да!.. Зачем же их трогать или бить? Они сами все деньги вам отдадут и вкалывать вместо вас будут как Папы Карло…
Действительно… На первых порах молодым солдатикам достаточно и ласкового обращения со стороны старших товарищей… Это уже потом…
— Так они и сейчас уже работают! — Корнюхин кивнул за окно.
Там наша военная молодёжь благоустраивала ротную территорию под руководством сержанта Бычкова.
— Ну, и что?!
Я тоже выглянул наружу… Молодые старались от души… И я вернулся к нашему спору тире диалогу…
— Правильно! Но они в первый же день делают то, что вы полгода не могли наладить! Продирались через верёвки, как обезьяны сквозь лианы в джунглях. Они же для всей роты доброе дело делают. То есть улучшают ротную территорию! И выполняют они приказ командира группы, а не прихоть опухшего «дедушки». И вообще… Ты уже закончил писать своё расписание?
Ведь так впустую болтать языком можно было сколько угодно… Тогда как «кое-кому» не мешало бы заняться чем-нибудь пополезнее…
— Нет-нет-нет… Товарищ старшнант! — возразил скороговоркой писарчук. — Мне ещё много…
— Ну, так работай и не отвлекайся!
С этими словами и лёгким раздражением я закончил своё бумажное крючкотворство, после чего потянулся и затем поднялся, чтобы выйти на свежий воздух.
На полпути к палатке я столкнулся с Бычковым практически нос к носу.
— Стоямба! — остановил я его знаменитейшим тимофеевским выражением.
— Уже! — быстро откликнулся сержант. — Стою!
— Вот ты-то мне сейчас и нужен! Позарез! — говорил я контрактнику. — Ну, как там работа?
В первую очередь, меня интересовала трудовая деятельность молодого пополнения по благоустройству территории родной для них первой роты. Издалека я и так уже видел, что они уже завершили переоборудование прохода между нашей палаткой и второй. Но качество выполненных работ я ещё не проверял. Не было времени…
Понимал это и Бычков:
— Нормально. Скоро закончат. Темновато уже… Но пацаны стараются… Уже начали засыпать ямы щебёнкой.
— Это хорошо! — одобрил я. — Объяви благодарность от моего имени самым старательным. Пойдём-ка в палатку… посмотрим как в ней всем разместиться…
Первым делом мы заглянули в кубрик справа от входа, где раньше жил покойный Олег Кириченко. Его кровать до сих пор стояла на своём месте и я не собирался её убирать из первой палатки. Скоро должны были закончиться сорок дней со дня его гибели, но по моему убеждению память о бывшем командире группы должна оставаться навсегда с подчинёнными. Пусть они и не видели его вживую, но чтить погибшего молодым бойцам следовало очень крепко… Хотя бы для того, чтобы они каждый день видели траурную красно-белую полосу и постоянно помнили о смерти, которая ходит всегда поблизости… Чтобы молодёжь никогда не расслаблялась…
— Так… Кровать Олега Кириченко мы убирать не будем… — говорил я свои мысли вслух, осматривая небольшой отсек. — Но вот куда бы тебя и Молоканова разместить? Сюда только одна кровать встанет… Вот здесь — у стенки…
— Можно двухярусную кровать сюда поставить. — предложил сержант. — Молоканов будет снизу, а я сверху…
— А если наоборот? — просто так спросил я.
— Если он сверху грохнется, то меня раздавит в лепёшку! — рассмеялся Бычков. — Уж лучше я буду наверху, а он внизу…
— Хорошо! — согласился я и тут же обосновал своё решение. — Случаи бытового травматизма со смертельным исходом нам не нужны… Правильно?
— Ну, конечно. — усмехнулся сержант.
Затем мы вышли из кубрика. На деревянных нарах всё ещё имелось несколько мест для матрасов. Это заставило меня предпринять меры предосторожности…
— Так! Виталик… пока мы не оборудовали вам помещение, тебе придётся перебраться сюда и ночевать вместе с молодыми. Принесёшь свою постель сюда из третьей палатки и разместишься там, где понравится… Но сразу тебе скажу, что лучше всего вот с этого краю…
— А зачем, товарищ старшнант? — со вздохом спросил Бычков. — Я там уже привык…
— Ну, хватит! Я тебя конечно понимаю. — пояснил я. — Живёшь там с остальными контрактниками… В третьей палатке веселей и теплей… Но кто же здесь будет контролировать порядок? Если молодые тут одни останутся, то их быстренько переоденут в старьё, денежки отберут и ещё куда-нибудь припашут. А с тобой этого не случится… Понимаешь?
Моя житейская логика была основательной… Да и контрактник отлично знал про все нюансы военной жизни молодого призыва.
— Понимаю. — произнёс сержант и снова вздохнул. — А Молоканов как?
— А вы перебирайтесь сюда оба! — предложил ему я. — Вдвоём надёжней будет. А как оборудуем кубрик — тогда сюда и переедете… Всё-таки отдельное помещение…
Перспектива персонального жилья оказалась весьма приятной и её не следовало игнорировать с самого начала… А вдруг командир группы сам захочет перебраться в этот кубрик?!.. Тогда контрактникам придётся всё время проживать на нарах… Вместе со всеми подчиненными…
Может быть поэтому… Но сержант Бычков сразу согласился:
— Насчёт Молоканова я пока не знаю. Пусть подумает. Но я сегодня сюда перейду.
— Вот и молодец! — я искренне похвалил Бычкова. — Ты для молодых теперь самый главный старший товарищ… Смотри за ними в оба… И гони всех дембелей отсюда… Чтоб даже их ноги здесь не было…
— Хорошо! — вновь улыбнулся контрактник. — Буду гнать их поганой метлой…
В этом я его только поддержал:
— Чем угодно! Лишь бы их никто тут не обижал!
На этой оптимистичной ноте мы с ним разошлись по своим направлениям: я — в канцелярию, а он к молодым своим подопечным… Они уже заканчивали со вторым проходом, что между второй и третьей палатками…
В девять часов вечера я опять навестил свежеприбывший личный состав. Кто-то из них подшивал чистый подворотничок, кто-то писал письма… Посторонних в палатке не наблюдалось… Затем мы с Бычковым провели вечернюю поверку и скомандовали долгожданную команду «отбой».
Свет погасили и только лишь слабые блики огня из печек, которые перемещались по стенкам палатки, напоминали молодым солдатам о том, что они сейчас находятся на чеченской войне… Но обстановка вокруг была спокойной… Никто не стрелял… И новобранцы заснули очень быстро…
А на краю нар располагался сержант Бычков… Их наставник и защитник… Увы… Но от своих же собственных товарищей… То есть дембелей и фазанов.