Первое утро боевого выхода началось с обычных бытовых проблем… Надо было слегка размять одеревенелое тело, застывшее во сне в неприятной позе… Неуклюже вылезти из спального мешка, осторожненько одеться и обуться во всё холодное, наконец-то прорваться сквозь входные пологи и выйти на свежий воздух для ежедневного и неизбежного ритуала…

— Подъём! Живо одеваемся и выходим строиться на физическую зарядку!

Так я услышал голос командира роты, бодро отдающего знакомые приказания. На часах было начало восьмого и по распорядку дня утреннюю физзарядку мы вроде как проспали. Но повод для построения у хорошего ротного должен быть всегда…

— Всем — умыться! — начал Иваныч, когда личный состав поёживаясь собрался снаружи в две шеренги. Кто захочет — тот может чистить зубы и даже подшить подворотничок! Но лица у всех должны быть умытыми и чистыми… Если увижу кого-нибудь чумазым… Накажу! Вперёд!

— А физическая зарядка?! — спросил кто-то с края второй шеренги.

— Действительно… — проворчал товарищ майор и даже огляделся по сторонам.

Но на невидимого нам любителя утренней физзарядки уже зашикали рьяные приверженцы дедушки Мойдодыра и через пару-тройку секунд всё успокоилось.

— Ладно! — сказал ротный. — Вперёд!.. Умываться!

Как и положено в нашей армии, командиры и солдаты понимали друг друга очень хорошо… О физзарядке речь больше не шла. Одеты мы были в горное обмундирование, к которому конечно можно пришить белый подворотничок… Чего я вообще-то никогда не видел за всю свою службу. Санитарно-техническое обслуживание челюстей не возбранялось, но и не считалось обязательным процессом. Это уж на любителя моржеваний… А вот ежеутреннее смывание холодненькой водичкой ночной усталости и осевшей сажи являлось непременным и даже неизбежным занятием. Принесённый ещё вчера вечером бак с водой вытащили из палатки наружу и доступ к нему был открыт беспрепятственный…

Я перехватил одного солдата с подкотельником и попросил его… полить мне на руки водички. Куда-то спешивший боец был настроен ко мне очень даже по-дружески и поэтому крайне любезно согласился выполнить мою нехитрую просьбу. Он быстро зачерпнул своим подкотельником воды из бака и подошёл ко мне. Я уже приготовил ладошки лодочкой и почти не дрогнул, когда в них полилась тоненькая струйка. Вода была не очень-то ледяной, а практически в пределах армейской нормы… Это тающей на лице сосулькой тяжело умываться, потому что она постоянно норовит выскользнуть из немеющих рук. А водичкой в жидком состоянии очень даже хорошо… Ведь всё в нашей жизни постигается в сравнении…

Освежив лицо, подбородок и даже шею, я быстро поблагодарил солдата за оказанную мне помощь и помчался в палатку. А всё ещё не пропавшее из спальника армейское полотенце окончательно придало мне бодрый и жизнерадостный вид…

Командир роты сейчас был бодр также, как и я. Он уже успел умыться и теперь отдавал распоряжения по самому главному в армии вопросу: как вовремя и без особых хлопот накормить подчинённых?! Сухой паёк у нас конечно имелся на каждого командира и тем более каждого бойца, включая экипажи БМПешек из второй роты и одного водителя из РМО. Однако наш сухпай и так уже находился в «зоне особого внимания», то есть преспокойненько лежал в полных коробках всегда готовый к раздаче… И вчера наш разведотряд питался только им. Однако теперь прошли только первые сутки нашего десятидневного боевого выхода, который по независящим от нас причинам мог затянуться на неопределённо какой срок.

Но, как оказалось, наш военный мир был не без добрых людей! Поздним вчерашним вечером как-то неожиданно и даже приятно стало известно то, что хлебосольные хозяева здешнего гарнизона в своём радушии и гостеприимстве пошли ещё дальше… Они уже поставили всех нас на своё котловое довольствие и нам теперь оставалось только приходить очень вовремя и куда нужно, чтобы подставлять пошире руки, а также термоса, вещмешки и просто коробки… Ну, и забирать с собой всё, что дадут… И быстренько так уходить… Чтоб не смогли догнать и отобрать назад…

Так что насущный вопрос с сегодняшним завтраком был почти решён. Оставалось самое «малое»… Самым натуральным образом реализовать вчерашние обещания пехотных военачальников в наш сегодняшний завтрак.

— Молоканов! Возьми с собой трёх дембелей и все термоса! — Пуданов быстро оглядел нашу палатку и тут же нашёл этих трёх «добровольцев». — Вот ты, ты и ты тоже! Слушайте меня дальше… Идёте сейчас на солдатскую кухню, скажете там старшему, что мы к ним прикомандированы и на довольствие уже поставлены. Получите хлеб, масло, сахар, если они его конечно дадут… Они могут его в чай бросить… Заразы… И кашу получите… Желательно с мясом!

— А почему «заразы»? — улыбнулся Мишаня, радостно так обтирающийся пока что беленьким полотенчиком.

— Если бросают в чай — значит половину сахара свистнули. — объяснил ему Пуданов и повернулся к подчинённым. — Всё понятно?

— А если нам вообще ничего не выдадут? — осторожно спросил контрактник Молоканов. — Кто их знает?!

— Тогда бегом ко мне! Я вызову пехотного начпрода и мы быстро там наведём порядок.

Решительный и уверенный тон командира роты вселил в солдат бодрость и веселье. Они быстро покинули палатку, немного погромыхали снаружи термосами и сразу же ушли куда-то вдаль…

— Мы же не сказали им, где солдатская кухня… — забеспокоился я. — Вдруг не найдут?!..

— Найдут! Или по запаху отыщут… — рассмеялся Иваныч. — Или местные аборигены подскажут… Кухня — это ведь кухня!.. Солдаты её чутьём должны находить…

— Пойдём-ка и мы… — я уже был полностью готов к поискам нашего пропитания. — А то опоздаем в их офицерскую столовку.

Пуданов тоже оказался совершенно готовым к труду и обороне. Лейтенант Волженко причесался перед выходом в местный «свет» и мы отправились в путь… По дороге к нам присоединились Стас и Скрёхин, догнавшие нас почти у самой столовой…

— А вот и мы! — привычно забалагурил Гарин.

— И как всегда вовремя! — пошутил Пуданов. — То есть как раз к завтраку.

— А как же!? — воскликнул Стасюга и, обогнав нас всех, прошмыгнул в местную столовую.

Это была точно такая же палатка, как и у нас, с той немаловажной разницей, что к её задней стенке были подогнаны два или три ПАКа. То есть военные спецавтомобили на базе ЗиЛа, в КУНГе которого находились котлы для приготовления пищи. Стало быть, для местных начальников и командиров еду готовили отдельно.

Однако ж… Как мы ни подстёгивали свою фантазию в предвкушении если не манны небесной, то хотя бы соблюдения строгих обычаев кавказского гостеприимства… Но, увы… Сто шестьдесят шестая бригада ещё не ассимилировалась с окружающей средой! То есть и этот здешний завтрак оказался общевойсковым, стало быть средней степени… Как по качеству своего приготовления, так и по якобы содержавшейся в нём калорийности… Поэтому плотоядно раскатанные губы нам пришлось незаметненько возвращать в прежнее состояние сурового аскетизма. Без особого энтузиазма, но и без пренебрежения к местным традициям мы дружно проглотили всё это утреннее угощение: распробовали кашу и выклевали из неё всё мяско, съели хлеб с маслом и не сговариваясь запили данные явства местным неприторно сладковатым чаем.

— Я же говорю, что сахар надо всегда получать отдельно! — назидательно произнёс Пуданов, когда мы вышли из офицерской столовой. — Так его хоть посчитать можно… Ложками или по кусочкам…

— Это точно! — степенно ответил ему Гарин. — Чай был почти несладкий.

Тут Стасюга внутренне спохватился и сразу же стал напускать на себя как можно больше деловитости и важной многозначительности.

— Так… Мужики! — заявил он. — Надо бы нам зайти к начальнику разведки и кое-что у него уточнить!.. Я уже обмозговал с ним пару засад… Тут чеченские хулиганы хороших пацанов обижают… По ночам спать не дают…

— Ну, как же… Как же… — с должной солидностью сказал командир первой группы. — «Хорошим пацанам надо помочь…» Да только вот!..

— Надо-надо… — поддакнул Стас.

В нынешней обстановке он являлся оперативным офицером и должен был согласовывать взаимодействие наших разведгрупп с другими подразделениями. В этом не было в-общем-то ничего существенно командирского, ведь оперативный офицер отвечает всего лишь за штабное обеспечение подготовки боевой разведгруппы, необходимое ей взаимодействие с тыловыми службами снабжения, согласованность определённых деталей операции с военно-транспортными средствами доставки и точную выброску спецназовцев в нужном квадрате. После этого он возвращается вместе с экипажем самолёта или вертолёта на родной аэродром, тогда как разведчики приступают к выполнению боевой задачи.

Однако сейчас мы находились в Чечне и поэтому ни о каком классическом способе десантирования разведгруппы здесь не могло быть даже речи. Ну, разве что с остановившейся брони!.. Но с данным аспектом спокойно справлялся непосредственно сам командир РГСпН!.. И тем не менее наш оперативный офицер Стас Гарин старательно раздувал свои щёки, ведь именно здесь и сейчас именно у него были наиболее законные права ходить к местному руководству и о чём-то там с ним договариваться. Поэтому Засада сам же и назначил себя на негласную должность самого главного начальника в нашем разведотряде. Хотя в действительности он отвечал лишь за бумажную подотчётность и некоторое техническое обеспечение деятельности наших групп. Реальной же властью должен был обладать командир роты майор Пуданов, но Иваныч всё ещё продолжал скромничать на своём поприще командира разведотряда, поскольку он не совсем освоился в теории и практике штабного закулисья… И из-за этого же старший лейтенант Гарин уже мнил себя величайшим полководцем всех времён и народов…

Однако по сравнению с Пудановым я был немного больше осведомлён о спецназовской организационно-штатной деятельности и поэтому я считал лишь самого себя наделённым реальным правом выбора боевых задач на том или другом участке местности… Тем более сейчас, когда нашим группам выделили определённую зону, где мы имеем право «свободной охоты»… Ну, а Засаду я вполне обоснованно воспринимал как бумажно-технического клерка… Так сказать, военно-технического посредника…

«Что-то вроде менеджера-снабженца. Или Технического директора… Разве не так?!.. Вот то-то и оно! Что так!»

Мы вернулись в палатку, убедились в том, что Молоканов и его гоп-компания принесли на всех бойцов завтрак, который очень даже успешно сейчас уничтожался всем нашим личным составом… И только после этого мы пошли к начальнику разведки 166-ой бригады уточнять оперативную обстановку.

Вот именно… Всего лишь навсего «уточнять оперативную обстановку в зоне ответственности 166-ой бригады»! После чего командиры групп уже сами будут выбирать где и когда им следует выставить засаду, а то и провести поиск противника… Ну, или совершить налёт… Но это в самом крайнем случае. Как бы то ни было, все решения по боевому применению группы принимает только сам командир группы.

«А этим умникам-теоретикам да гениям командно-штабных сражений дай только волю поиграть в «войнушку»… Но лучше всего им дать по рукам… И ручонкам!.. Чтобы они у них не чесались… Ведь чем больше и больнее бить эти руки — тем спокойнее мы бы жили… Разве не так?»

Начальник разведки 166-ой бригады оказался на редкость миролюбивым человеком и почти не агрессивным. У него имелась точно такая же, как и у Лимонова, огромная и предельно детальная карта Чечни. Правда в сложенном виде, но зато топографическим изображением наружу. На этой карте нам были показаны как само расположение штаба и боевых подразделений бригады, так и постоянные блокпосты и выносные дозоры. По словам майора из армейской разведки обстановка вокруг бригады вот уже несколько недель оставалась стабильно спокойной. Те два блокпоста и временный дозор, которые мы вчера проезжали, находились в относительной безопасности. Ночному обстрелу боевиков двое суток назад подверглись два блокпоста, расположенных на самом южном участке…

— Там до гор всего с километр будет… — пояснял по карте НР. — Растительность на склонах густая, дороги мимо проходят… Подходы очень удобные для них…

— Два дня — срок ещё маловат… — подумав, сказал командир первой роты. — Слишком быстро мы отреагируем. Да и они должны обождать. Так что на юг нам соваться пока что резона нет… Впустую просидим… А что-нибудь интересное было? Ты вчера про миномётный обстрел говорил…

— А это наш блокпост ночью заметил движение на переправе. Один или два грузовика. И наши накрыли их залпом из «Василька»… Вот здесь…

Начальник разведки показал нам самый первый блокпост, где дорога спускается к длинному мосту через Аргун. Затем его остро наточенный карандаш обвёл место переправы всё на той же реке, но в нескольких километрах от этого блокпоста с минометом «Василёк»…

— Там раньше бетонный мост был. Авиация его уничтожила. Вот они теперь чуть пониже перебираются вброд. После обстрела мы выезжали на это место… Нашли большие лужи крови на берегу. В самой реке какие-то станины остались… А самих машин или трупов нет…

— Хорошо ваши миномётчики сработали! — заметно обрадовавшись сказал Пуданов. — Я ведь и сам люблю из 82-х миллиметрового подолбить… А тут ночью в цель одним залпом попали…

— Они у меня всю округу пристреляли! — довольно улыбнулся начальник разведки. — Стараются…

— Это хорошо… — вздохнул Иваныч и снова углубился в чтение карты. — Вот… Посмотрите…

Я и сам уже заметил, что его авторучка отметила на нашей карте блокпост, дозор и саму переправу через реку. Я думал о том же, о чём размышлял и ротный… Сегодняшнюю засаду можно было поставить именно у переправы…

— Мы там дорогу заминировали… — быстро произнёс пехотный майор, угадав наши замыслы. — Так что по ней к переправе не пройдёшь…

— А какие мины? — уточнил лейтенант Волженко.

Всё это время он сидел молча, не вмешиваясь в наш разговор, но зато изучая свою персональную карту и делая на ней необходимые пометки. Однако теперь мы заговорили о минах, а это ведь был именно его хлебушек с маслом…

— Мы там эФки поставили на растяжки. — слегка сконфузился начальник разведки. — А вдруг их снимать придётся…

— А кто их устанавливал? И когда вообще всё это было?

Командир роты задал очень важный вопрос, так как временной фактор имеет порой определяющее значение… Сам же я как-то упустил это из виду.

— Так… — задумался НР. -Обстрел был семь суток назад, а мины… То есть гранаты мы установили на следующий день. Ф-1 ставил не я. А мой старлей с этого же блокпоста.

— А срабатывания были? — спросил Пуданов. — Не проверяли?

— Мы туда больше не выезжали. — пояснил пехотный майор. — Но наши наблюдатели с блокпоста никаких разрывов с той стороны не слышали.

Это обстоятельство ещё больше укрепило наш замысел и как бы подытожило собой весь анализ ситуации. Теперь следовало принимать решение. Мы посовещались минут пять, и затем Иваныч выдал наше общее решение на-гора…

— Мы сейчас проедемся до блокпоста. Поговорим с вашим старлеем. Уточним что нужно у него, а потом прокатимся до переправы. Походим там… Посмотрим что к чему… А там и будет видно, что нам дальше делать…

— Хорошо! — кивнул головой начальник разведки. А я их по радиостанции предупрежу о вашем прибытии. Встретят…

Через полчаса наши боевые машины пехоты уже прогревали свои двигатели, готовясь в первый наш рейд. Командир роты построил для проверки свою «дембельскую» группу. Я же отобрал для предстоящего выезда только сержанта Бычкова и всех молодых бойцов. Остальные мои подчинённые: контрактник Молоканов и семеро старослужащих, были назначены мной в боевое охранение нашей базы, то есть палатки и Урала. Построенные отдельно Шумаков, Нагибин, Мирошник и иже с ними молча выслушали мой приказ и не выразили абсолютно никаких чувств. Как будто всё сейчас происходящее является чем-то обыденным. Молодые новички уезжают на настоящую рекогносцировку местности, тогда как опытные «старики» остаются в тылу.

И тем не менее… Всё сейчас происходящее будто бы шло по своему традиционному и привычному алгоритму действий. Дембеля первой группы спокойно смотрели на то, как молодые бойцы неуклюже занимают места на броне, но «деды» никаких пожеланий, жалоб или претензий не высказали…

На базе также остались Гарин, которому нужно было срочно идти в штаб по важным делам, а также капитан Скрёхин со своими связистами-маломощниками. Им сегодня следовало наладить устойчивый радиообмен с узлом связи нашего батальона. Ведь вчера наш доклад комбату Сухову о прошедших событиях был осуществлён посредством подключения к местной радиостанции… Но это было ведь вчера… А сегодня мы должны показать всем свою военную самостоятельность…

— Вперёд! — скомандовал Пуданов.

Дорогу до первого блокпоста мы осилили за тридцать минут, так как маршрут этот нам уже был известен: сначала КПП бригады и разбитая грунтовка, затем чеченская БМП-1 на углу забора и пехотный блокпост в ста метрах от неё, следующим был выносной дозор на земляном бастионе, далее гравийный карьер с расстрелянным экскаватором и зелёнкой слева, потом густая растительность по обоим сторонам… И вот он — долгожданный мост, а за ним небольшой подъём…

Здесь лейтенант Волженко остался на броне за старшего, а мы с Пудановым поднялись наверх по вырытым в глиняном склоне ступеням. Снаружи этот первый блокпост выглядел как некое земляное укрепление, окружённое отвалами выброшенного грунта и кое-где укреплённое мешками с землёй. Но вот оказавшись внутри мы были очень удивлены. Ведь внешне неказистый блокпост сейчас представлял собой довольно-таки обширное и выровненное пространство, по всему периметру которого были выложены аккуратные ряды из мешков с землёй. Вся внутренняя территория была чистой и по-военному ухоженной.

«Так… — подумал я с невольным уважением. — Значит с дисциплиной у них тут всё в порядке. Это очень хорошо!»

Но более всего нас заинтересовали боевые возможности этого блокпоста. Здесь мы увидели две БМП-1, наполовину заглубленный КУНГ с антеннами и несколько землянок. Позиций миномёта «Василёк» я так и не заметил, потому что нас сразу же повели к местному начальнику.

Майор Пуданов и я прошли по выложенной камнем тропинке и спустились в небольшую землянку, где имелись лишь нары и самодельный стол. В углу стояла нетопленная печка. На стене висел светлозелёный плащ химзащиты. В землянке никого не было и мы принялись ждать появления командира пехотного подразделения.

— Неплохо устроились. — проворчал Иваныч.

Мы сидели на застеленных синим армейским одеялом нарах и осматривали скромное жилище. В головах из-под одеяла виднелся уголок подушки с неожиданно белой наволочкой.

— Чистое всё» — удивился я. — молодцы…

По моему убеждению и по большей части из-за ранее увиденного опыта всё то, что находится в землянках или блиндажах, рано или поздно должно обязательно вымазаться в вездесущей земле и глине… Во всяком случае так мне всегда казалось… Но попав сейчас во-внутрь землянки, пусть командирской и всё же землянки, я убедился в совершенно другом…

— Это в начале года всем было без разницы… — пыхтел от нетерпения и досады ротный. — А теперь уже пообжились… Простынки беленькие… А мы тут время сейчас теряем…

По ступенькам пробежались чьи-то шаги и в землянке появился тот самый солдат, который нас сюда и привёл. Однако теперь он пригласил нас наверх…

Оказывается, командир мотострелкового взвода сейчас был чем-то очень занят и вышел он к нам с руками, заляпанными, естественно, солидолом. Извинившись за свою задержку по причине ремонта бронетехники, он провёл нас к ограждению блокпоста и показал нам рукой место, где и находилась та самая обстрелянная переправа. Заглянув в развёрнутую нами карту, старлей подтвердил то, что именно этот помеченный участок реки и является тем самым бродом.

— Да, это он. — сказал местный военачальник.

Но то было на бумаге, а вот в реальности же всё обстояло намного сложней. И как я ни вглядывался в 10-ти кратный бинокль, но увидеть торчащие из воды металлические конструкции так и не смог… Откровенно говоря, мне даже не удалось определить саму переправу. То есть тот самый брод на этой слишком уж пересечённой местности с извилистым руслом реки и густой растительностью по берегам. В том направлении мне удалось заприметить только несколько бетонных фрагментов — наверняка останки разбомблённого моста. И всё!.. Торчащих из воды железных станин я так и не обнаружил. Судя по тяжёлому вздоху, такая же неудача постигла и Иваныча…

— Хорошо… — ровным голосом произнёс он. — А гранаты на растяжку где вы поставили?

И в этом нюансе нас ожидало разочарование. Гранат, как оказалось, было не две, а всего одна. Что хоть и опровергало версию начальника разведки, но вобщем-то являлось неплохим известием. Ведь сейчас одна растяжка с эФкой была намного приятней для нас чем две эФки с двумя растяжками!.. Однако окончательно уточнить реальное количество «мин», более-менее точное их местоположение и другие детали их установки у нас не получилось. Как оказалось, эту эФку ставил не наш собеседник, а другой командир…

— Его сейчас нет здесь. Будет только завтра. — объяснил мотострелковый начальник и заторопился к заждавшейся его боевой машине пехоты. — У вас всё?.. А то я там с бойцом двигатель ремонтируем!

На этом мы и расстались.

— И что мы сейчас будем делать? — задумчиво проворчал майор Пуданов, спускаясь уже к нашей броне. — Какие будут предложения?

— Поедем на место — там и разберёмся. — уклончиво ответил я. — Чего нам сейчас пальцем в небе ковырять?

— Ну, давай-давай… — безрадостно сказал Иваныч и зашагал к своей БМПешке.

Боевые машины медленно развернулись и осторожно въехали на длинный металлический мост с деревянным настилом. Вчера я толком не разглядел эту конструкцию, поскольку всё внимание занимала окружающая местность. А теперь мы ехали медленно и на мой взгляд стальные фермы, поднимавшиеся по бокам и закреплённые сверху такими же стальными перемычками, под нашими гусеницами заметно дрожали и вибрировали.

«Вот не хватало только вместе с этим мостом в речку каюкнуться! Сейчас много не наплаваешься…»

Мутная поверхность реки закончилась быстро, но далее мост пролегал над широким и пологим берегом. Причём, ширина Аргуна здесь была метров шесть-восемь, а все остальные сто с чем-то метров — это прибрежный щебень и галька. Наша БМПешка ехала с прежней скоростью, разведчики продолжали вести наблюдение, а мост всё трясся и дрожал. Тогда как я смотрел на поблёскивающие траки впереди идущей БМПешки с пудановской группой… И всё это время напряжённо «чего-то» ждал.

«Тут падать — не очень-то и высоко! — думал я. — Метров десять. Но всё равно ведь!.. Падать с десятиметровой высоты, да ещё и с БМП-2!.. И наверняка вместе с этим мостом… Доходягой!.. Как-то не хочется! Быстрей бы уж… То есть поскорей бы оказаться на асфальте!»

Наконец-то грохот и дребезжание прекратились. Мы успешно добрались до земной тверди и дальше наши дела пошли как по маслу… Обе БМПешки взревели моторами и помчались вдаль. Вскоре мы беспрепятственно миновали небезопасную «зону зелёных насаждений», затем поравнялись со строительными вагончиками и покалеченным экскаватором. Где-то далеко за ними и бурлила та речная переправа, до которой нам ещё предстояло добраться.

Тяжело вздохнув я бросил свой пытливый взгляд на гравийный карьер и постарался сориентироваться как на этой местности, так и по своей дремучей карте… На ней никакой гравийной разработки не было и в помине. Вместо неё на бумаге простирался мелкий кустарник. Но в наблюдаемой мной реальности слева самым натуральным образом существовал именно карьер! Пусть и неглубокий, но довольно-таки большой и огороженный по своему прямоугольному периметру однообразной грядой холмов… Видимо, чтобы добраться до промышленно-щедрого гравийного пласта, мощные бульдозеры и экскаваторы долго и нудно срезали верхний слой земли, которую затем ссыпали по краям будущего карьера…

А наша броня всё ревела и ревела. Метров через двести-триста я ещё раз взглянул на карту, а потом на окружающую местность. Из ориентиров пока что имелись только дорога, по которой сейчас мы мчались, да показавшийся далеко впереди старинный казачий форпост. Длинная вереница насыпных холмов метров через сто заканчивалась прямым поворотом, после чего эта искусственная гряда уходила перпендикулярно влево. В том же направлении пролегла асфальтовая дорога, удачно так «отпочковавшаяся» от нашей разбитой бронетехникой «автострады». Судя по отлично сохранившемуся асфальту наша российская армия передвигалась по этой дороге в крайне редких случаях.

Эта новая «автострадалица» была обозначена на моей карте и сейчас именно на неё сворачивала БМПешка майора Пуданова. При этом мне даже показалось, что её стальные гусеницы засверкали ещё сильнее.

«Ага!.. Одним ориентиром стало больше!»

Сейчас уже моя боевая машина выполняла этот манёвр. В полукилометре справа остался выносной мотострелковый дозор на старинном бастионе. Я внимательно осматривал всё вокруг, заранее планируя дальнейшие действия… В том месте, где сходились под прямым углом две гряды насыпных холмов, возвышался огромный валун. Проехав только что мимо него, я отметил этот «камешек» как неплохой ночной ориентир. Ведь тёмный валун отлично выделялся на фоне заснеженных склонов. Между асфальтовой дорогой и длинной вереницей холмов тянулась хорошо протоптанная тропинка, что натолкнуло меня на определённые мысли… Ведь в нашей разведчикской деятельности мелочей не бывает…

А наша броня всё ехала и ехала дальше. Через несколько километров эта неплохо сохранившаяся асфальтовая дорога плавно перешла в нижнюю часть Т-образного перекрёстка, левое верхнее ответвление которого указывало нам путь к нужному месту. Направо же шла дорога на село с красивым названием Белгатой, но дорога туда нам была пока что заказана… Ничуть не расстраиваясь по этому поводу, мы свернули налево и сбавили скорость, чтобы не просмотреть спуск с асфальта вправо на свежепроторенную грунтовку, о которой нам говорил начальник разведки. Преодолев метров восемьсот, наши боевые машины остановились… Требуемый спуск был найден…

— Ну…

Я никак не откликнулся на этот малопонятный возглас Иваныча, продолжая старательно изучать окружающую обстановку. Наблюдательный пункт у меня был неплохой — боевая машина. И прежде чем спуститься с неё, следовало хорошенечко обозреть всю округу, причём, сначала невооружённым взглядом, а если понадобится, то и через увеличительную оптику… Стоя на решётке радиатора БМПешки, я сперва отметил то, что прямо по курсу в трёхстах метрах находится разбомбленный мост, по левую мою руку видны какие-то производственные здания, по виду заброшенные, и почти рядом с ними торчит железная водонапорная башня. Не заметить которую надо было сильно постараться!.. Но то были второстепенные направления… Сейчас нас более всего занимала правая сторона дороги… С песчаными буграми и густым кустарником… Именно туда и уходила грунтовая дорога… Ведущая к переправе.

— Ну, что?!.. Пойдём?! — полуспросил-полупредложил подошедший командир роты. Я своих оставлю на прикрытии… Возьми с собой человек пять-шесть…

Первыми с асфальтовой дороги сошли как и положено… Самые опытные воины, то есть командиры! Мы молча сделали несколько шагов и остановились… Всё вокруг было спокойно. Затем мы стали медленно и насторожённо спускаться по грунтовке. Следом за нами на небольшом удалении шла тройка Бычкова и в замыкании была ещё одна тройка молодых бойцов. Метров через десять пологий спуск закончился и теперь нас поджидали лишь небольшие подъёмы да спуски. А также «всё остальное»!

Поверхность дороги была «чистой», то есть без свежих отпечатков автомобильных протекторов и людских ног. Идти было нетрудно, Мои ботинки лишь чуть-чуть вязли в сыром тёмно-сером песке… Держа оружие наготове, мы всё так же медленно и осторожно шли своим командирским «треугольником», метр за метром преодолевая эту «долгую дорогу в дюнах… То есть расстояние до речной переправы… Здесь грунтовка слегка изгибалась меж песчаных бугров, покрытых разнокалиберной растительностью… Но она всё же достаточно хорошо просматривалась с оставшихся на асфальте БМПешек с нашим огневым прикрытием. Лишь через пятьдесят-шестьдесят метров дорога резко сворачивала влево, образуя просеку в густом кустарнике и выходя прямо на берег реки…

На подходе к этому непросматриваемому повороту моё внутреннее напряжение усилилось само по себе, зубы стиснулись в крепчайшей хватке… Ведь где-то здесь затаилась почти что внезапная смерть. С маленькой отсрочкой в три-четыре секунды! От других летально-опасных напастей меня сейчас подстраховывали остальные разведчики. Конечно же идти первыми по этой грунтовке было нетрудно. Шаг за шагом и метр за метром… Гораздо сложнее было не напороться на неприметную растяжку… Или же не наступить на какую-нибудь другую взрывоопасную «гадость».

Так мы и продвигались вперёд: один старший лейтенант, один майор и один лейтенант, а также две тройки молодых бойцов. Не говоря ни слова и лишь изредка обмениваясь быстрыми взглядами. С обязательным интервалом в три-четыре метра друг от друга и с расстоянием в десять-пятнадцать метров между боевыми тройками.

Вокруг было по-прежнему тихо. Лишь слабый ветерок шелестел в густых ветках окружавшего нас кустарника. И чуть громче бурлила пока ещё невидимая река Аргун. Всё наше командирское внимание сейчас было приковано к поверхности дороги и обочинам… Мы уже не оглядывались назад, отлично зная и даже ощущая своими затылками то, что за нами внимательно следят бойцы. Как из двух троек сопровождения, идущих по нашим следам… Так и из подгруппы огневого прикрытия, оставшейся на броне. Все они сейчас внимательно наблюдали именно за нами, однако же не упуская из вида и окружающую обстановку.

Мой же взгляд постоянно бегал влево и вправо, привычно просматривая змейкой одну поперечную полосу грунтовки за другой в поисках тех самых гранат на растяжках… Или каких-нибудь иных военных сюрпризов… Но ничего пока не было… Песчаная поверхность дороги выглядела плотной и даже слежавшейся после обильных дождей или других атмосферных осадков. И вообще без каких-либо звериных или же людских следов…

Как вдруг…

«Ага! Во-от она…» — подумал я, облегчённо выдыхая лишний воздух из замершей было груди…

— Есть одна! — выкрикнул я, не оборачиваясь назад и останавливаясь в метре от своей находки.

В продолговатой и замёрзшей лужице лежало две короткие ветки… Обычное вроде бы явление… Мало ли в Чечне таких застывших до самого дна луж с впаянными в них обломками кустарника… Но в «моей»… Вернее, на её кромке виднелась ребристая рубашка эФки характерного тускло-зелёного цвета… Я присел рядом и осмотрел её повнимательнее…

«Нда.»

Ни какой-либо проволоки-растяжки или же лески и даже верёвочки здесь не наблюдалось абсолютно… В запале имелось кольцо, а металлические усики были лишь распрямлены, но даже и не вытянуты до половины… В принципе никакой опасности эта граната сейчас не представляла…

— Она уже в лёд вмёрзла нижней частью… — ухмыльнулся присевший рядом Пуданов. — И на хрена они её сюда положили?

Он даже потрогал пальцами корпус и запал эФки.

— Может надеялись на то, что машина своим скатом наедет на гранату, и от этого кольцо само по себе выдернется?!

Но моё предположение так и осталось лишь предположением… Разгадывать полностью замысел горе-минёров сейчас не представлялось возможным. Ведь чужая душа — это непроницаемые потёмки… А пехотная — тем паче…

— Заберём с собой? — спросил Миша Волженко.

— Зачем? — Иваныч даже сплюнул презрительно от такой «установки гранаты на растяжку»… — Пусть лежит… Сами себя обманывают…

Что верно, то конечно верно… Но ведь эту гранату могут найти другие…

— Чехи могут её подобрать… — сказал я. — А потом против нас же и применить…

Но командир роты был настроен по-прежнему:

— Вряд ли… Она ведь тут пролежала в воде и под дождём да снегом… пошли к реке…

Мы зашагали за Пудановым дальше по дороге. Второй гранаты так и не обнаружилось… Да и наше внимание заметно ослабло к таким «подозрительностям и опасностям»… при столь «высокопрофессиональном» мастерстве в устройстве минно-взрывных заграждений… Что и говорить?!..

Берег реки здесь оказался пологим и очень широким… Метров в сорок… Не доходя до самой кромки воды, мы обнаружили на крупной речной гальке несколько больших тёмно-бурых пятен…

— Вот она… Кровища-то… — произнёс кто-то из нас.

Шедшие по командирским следам тройки догнали нас и теперь молодые бойцы тоже смотрели на последствия чьего-то ранения, а может быть и смерти… Пройдёт ещё несколько недель и остатки человеческой крови смоет дождями или весенним половодьем… И всё…

— Так… Что это за железяки? — Пуданов уже повернулся к реке и рассматривал торчащие из быстрого потока металлические конструкции.

Они действительно напоминали собой какие-то станины, причём крупногабаритные и явно промышленного производства. Причём, изготовленные из толстенных швеллеров, из каковых обычно делают несущие рамы многотонных грузовиков. Но эти «станины» на мой взгляд выглядели в виде четырёхугольных пирамид, у которых отсекли две верхние трети. Их было несколько штук, беспорядочно сваленных друг на друга при обстреле. Скорее всего, эти громоздкие изделия перевозили в кузове самосвала или же автоприцепа с гидроподъёмником, когда по ним ударил первый миномётный залп. Испугавшись повторного обстрела или желая побыстрее спасти своего тяжелораненого товарища, оставшиеся в живых чеченцы попросту сбросили свой груз в реку. После чего вражеский автотранспорт умчался налегке в безопасную ночную мглу…

— Может это от «Катюши»? — гадал Иваныч. — Ширина оснований подходящая. И вроде бы поворотный круг имеется…

В самом начале войны на вооружении незаконных бандформирований Чеченской Республики Ичкерии состояли реактивные системы залпового огня, которые они даже успели несколько раз применить против наших войск. Затем российской авиацией вражеские «ГРАДы» были частично уничтожены, частично подавлены или рассеяны… Какое-то их количество досталось нашим подразделениям в самом различном виде… И поэтому сейчас всё ещё была высока вероятность того, что в горных ущельях и густых лесах могут находиться относительно уцелевшие «Катюши», как их называли по старинке… Так что все эти металлические конструкции в форме прямоугольных станин с поворотным кругом оказались здесь далеко не случайно! Возможно они предназначались для ремонта повреждённой вражеской техники… Может одной машины с РСЗО или даже нескольких…

— С какой такой стати чеченам понадобилось перевозить эти бандуры ночью? — продолжал размышлять Пуданов. — Да ещё и через этот брод?! Втихаря, чтобы наши не заметили… Значит, очень уж они были им нужны…

— В горах пунктов приёма металлолома вроде бы нет… — скептически усмехнулся я и зашвырнул в «станины» увесистым камнем.

Моя рука не промахнулась. Булыжник звонко ударился о железо и шумно бултыхнулся в реку.

— А может это пехота сама вывалила крупногабаритные железяки, чтобы брод перекрыть? — предположил Мишаня. — Чтоб меньше хлопот было…

Какая-то резонность в его словах всё-таки присутствовала, ведь нам следовало учесть все нюансы и первопричины… Но имелось одно немаловажное обстоятельство…

— Ага… И потом прирезали здесь на берегу барана… Или корову… Так сказать, для жертвоприношения. А потом ещё и миномётом всю переправу накрыли для большей правдоподобности… Красиво! Но пехота на такой цирк не пойдёт… Возни уж больно много…

Командир первой роты своей рассудительностью не оставил версии Волженко ни малейшего шанса на выживание. Но сделал это очень тактично, чтоб не отбить у лейтенанта охоту поразмышлять и поработать мозгами в присутствии старших…

— Здесь, Миша, дело было по-другому!.. — говорил Иваныч. — Миномётчики пехотные — просто молодцы! Ночью и с такого расстояния попали в цель! Одного духа поранили очень серьёзно и наверняка первую машину подбили! Поэтому задний самосвал скинул свои железки в реку и взял переднюю на буксир. И это всё прямо в воде делалось! Вот здесь он въехал на берег… Немного сбоку получается… А чтобы вытянуть повреждённую машину из реки, пришлось срочно разгрузить и её… Видишь какие следы? Это уже целая колея!..

Пуданов был прав и даже очень… Из середины реки торчала небольшая верхушка одной, причём самой верхней металлоконструкции. Зато у нашего берега две или три станины возвышались из потока хаотично и весьма «неоднообразно», как заметил бы иной вояка-служака… Да и сама прибрежная галька была изрыта буксовавшими двускатными задними колёсами… На мой не совсем профессионально-автомобилистский взгляд, здесь надрывали двигатели и ходовую часть то ли КАМАЗы-самосвалы, то ли более тяжеловесные КРАЗы… Но кроме этих свежевзрытых следов и некоторого количества стеклянной крошки здесь больше не было никаких повреждённых деталей или же других авторемонтных примет…

Пора было и нам отсюда сматываться… Местность здесь конечно безлюдная и баранов вроде бы никто вокруг не пасёт… Но задерживаться на этой переправе нам долго не следовало…

— А раз они эти конструкции перевозили ночью, да ещё и по направлению к горам, то они могут за ними вернуться. — сказал я, поднимаясь с корточек и отряхивая руки. — Берег здесь очень открытый… Поэтому автокран они сюда может и не пригонят… Но в этой зелёнке можно спрятать машину с длинной лебёдкой и тогда духи постараются дотянуть все эти железяки! Не торопясь и без лишнего шума тащить их одну за другой прямо до зарослей… А там можно заниматься спокойно погрузкой… Пошли обратно…

— Давно пора… — буркнул Пуданов и зашагал от реки прочь.

— А то стоим тут… — улыбнулся Мишаня. — «Как три тополя на Плющихе!»

Так закончилась наша рекогносцировка местности. Сержант Бычков окликнул молодых бойцов, которые ещё минут десять назад рассредоточились веером вокруг нас, чтобы осуществлять надёжное прикрытие командиров в момент их раздумий и разговоров. Теперь надобность в этом отпала и мы потопали обратно к БМПешкам. Путь нам был уже известен, так что вскоре мы благополучно добрались до брони… Как всегда это бывает в подобных ситуациях, наше пешее возвращение к средствам доставки заняло гораздо меньше времени и сил… Нежели «туда»! Ведь сейчас нам не нужно было вглядываться в песчаный грунт в поисках затаившихся эФок или озираться по сторонам в «надежде» обнаружить хотя бы одного, ну, хотя бы какого-нибудь захудалого боевика..

«Но, «увы»… И Слава Богу!»

Вот и до своей родной палатки мы домчались на бронеколесницах всего за пятнадцать минут. Пока мы благополучно отсутствовали, ни на нашей базе, ни в ближайшей округе ничего такого особенного не произошло. Без всяких на то указаний свыше, ибо Засада вместе со Скрёхиным небезуспешно пропадали пропадом в местной разведроте… А только лишь повинуясь вечному солдатскому инстинкту выживания, остававшиеся здесь дембеля торжественно выбрали себе в предводители самого здоровенного, то есть контрактника Молоканова! И во главе с этим удачливым богатырём-добытчиком наши дембеля вновь отправились захватывать пехотную кухню… Ведь уже подошло время обеда насущного и их ДМБ-95 оказался под угрозой полнейшего вымирания!

Местные повара тоже были солдатами, а потому они также хотели уволиться домой живыми и невредимыми… Без посещений госпиталей… И потому очень благоразумно откупились от нежданных захватчиков положенной нормой питания на весь наш отряд… Умиротворённые этой победой и довольные сами собой дембеля-кормильцы возвратились в палатку со своей законной добычей, очень честно её поделили и тут же съели причитающуюся им долю… На скрежет солдатских ложек и лязг дембельских зубов из кабины Урала вылез заспанный военный водитель… Привлечённые этими же заманчивыми звуками, да к тому же подстёгнутые громким хлопаньем дверцы автомобиля, из палатки разведроты примчались два связиста… Наевшиеся «от пуза» дембеля первой роты не обидели трёх бесхозных сиротинушек и щедро их вознаградили за прошедшую, нынешнюю и предстоящую тяжкую солдатскую службу…

И настала во всем мире благодать и безмерное человеколюбие… Но ненадолго… Ибо армейские желудки при наличии ещё не уничтоженных продуктов переваривают только что съеденное в два раза быстрее… И вскоре дембелям стало обидно от того, что обе группы задерживаются и потому не очень-то и торопятся обратно на базу, чтобы по справедливости оценить их величайшие труды… Короче говоря, причиненный этим моральный вред требовал от страдальцев немедленного отмщения и только в виде дополнительных порций… С большими усилиями… Ибо лишь первые ложки пошли «на-ура!»… Но возмездие… Всё же… Свер… Ши… Лось… Сь… С…

К нашему приезду оставшиеся на базе военнослужащие еле двигали ногами, ещё слабже перебирали руками трудно поддающиеся пуговицы, но языками разговаривали вполне сносно…

Крепче всех держится естественно контрактник… На фоне объевшихся дембелей Молоканов выглядит настоящим богатырем, которому любая напасть нипочём…

— Мы, товарищ майор, получили обед на всех. — степенно басит он, обращаясь к Иванычу. — но мы уже поели… И даже два раза… А там ещё хватит всем…

— Разорили пехоту-то? — подкалывает его Пуданов. — Смотри…

— Да они поначалу нам вообще ничего не хотели накладывать, всё ждали своего начпрода. — смущённо оправдывается контрактник. — потом всё-таки выдали, но слишком мало… Мы их даже не трогали… Но повара сами доложили сверху… Так что… И мы поели… И там ещё хватит на всех…

Установив на печке только что вскрытую банку, я сидел на своём походном ложе, присматривал за разогревающейся кашей и в пол-уха слушал беседу Пуданова с Молокановым. Недавно я вновь перечитал поэму «Шах-наме» персидского летописца Фирдауси… Не в оригинале, а в переводе на русский… И сейчас мне на ум упорно лез эпитет «слоновотелый»… Но одарять им своего контрактника я не спешил… Несмотря на свои внушительные габариты, Молоканов являлся натурой очень чувствительной… Поэтому я и не торопился… Чтобы ненароком не обидеть хорошего и старательного подчинённого…

Затем Пуданов тоже подсел к печке и установил на неё свою вскрытую банку гречки. В офицерскую столовую мы уже безнадёжно опоздали и поэтому скромно перебивались старыми запасами…

— Ну, что? Пойдём сегодня? — спросил Иваныч как бы между прочим.

Я тоже думал об этом и решение уже пришло само собой.

— Можно!.. — вроде бы лениво произнёс я. — Только места там маловато. На моих ещё хватит, а вот ты куда?..

Командир роты подумал… Потом пробил ложкой запыхтевшее содержимое банки до самого дна… Прошёлся своим «орудием труда» ещё раз, основательно перемешивая кашу… И всё это время напряжённо о чём-то думая…

— Ты засядешь на переправе… — неторопливо изрёк он. — А я со своей группой буду находиться на блокпосту в качестве резерва. В случае чего, выходишь на связь или ракеты даёшь… И мы минут через пять-десять подскакиваем к вам…

— Ночью стрельба хорошо слышна… — я уточнил сигнал тревоги. — Мы же там одни будем… Рядом никого нет. Если стреляют из десятка стволов — это только мы…

Лично мне не хотелось в ночной перестрелке отвлекаться на ведение утомительных радиопереговоров, когда в наушнике очень плохо слышен голос собеседника… Да и кричать в микрофон приходится в промежутках между гулкими разрывами и автоматными очередями… А на устройство праздничной иллюминации в виде запускаемых в небо ракет мне тем более не хотелось тратить драгоценнейшие секунды…

Поэтому можно было обойтись без излишних условностей.

— Раз мы стреляем — значит с кем-то мы воюем. — говорил я. — А раз так… То и ваша помощь нужна! Если мы их задолбим до вашего приезда, то всё равно… Поможете нам бакшиши собирать.

Но майор Пуданов видимо очень любил в детстве поиграть в «войнушку»… И теперь тоже хотел вспомнить своё босоногое прошлое… Однако с аппетитами взрослого… «Сорванца»…

— Понимаешь, я на этом первом блокпосту хочу основательно всё подготовить. — довольным-предовольным тоном произнёс ротный. — С пехотой переговорю, чтобы они тебя своим «Васильком» смогли поддержать…

Сразу было видно, что Иваныч когда-то окончил общевойсковое училище и по этой причине всей своей душой тяготел к мотострелковому вооружению… Оно конечно бъёт основательно и попадает солидно… Но непредсказуемый разлёт снарядов и мин меня не устраивал… Совершенно и абсолютно… Пусть в пределах среднестатистической погрешности, но слушать визжащие осколки над собой я не хотел…

— «Василька» не надо! — решительно отказался я. — А то… Пока ты все мины не выпустишь, к нам не приедешь… Знаю я тебя…

— Да ты что?! — искренне возмущается ротный, но всё-таки смеётся. — Ну… Пусть они мины кидают… Какая разница?!..

— Одна даёт, а другая дразнится! — отвечаю я и приступаю к обеду тире полднику.

Через полчаса мы начинаем готовить группы к ночной засаде. После недолгих раздумий я решил взять с собой только молодых бойцов… С Бычковым и Молокановым, разумеется… Боевая задача была не такая уж и важная, обстановка более или менее стабильно-спокойная, местность очень подходящая, солдаты почти подготовленные… С духами, правда, договоренности не было никакой… Но, по моему глубочайшему убеждению, предстоящая нам ночная засада по своей значимости приравнивалась к учебно-тренировочному занятию в комплексе… Выдвижение группы к месту десантирования на транспортном средстве, спешивание личного состава, выстраивание группы в походный порядок, выдвижение по маршруту, устройство засады и, в случае удачи, ночные боевые стрельбы из штатного вооружения.

Вдобавок к уже имеющимся разведчикам в мою группу попросился Миша Волженко со своим минёром. Пополнение меня только порадовало, да и мины будет кому устанавливать.

И всё же… Несмотря на достаточное количество времени на подготовку и свою некоторую опытность в подобных делах… Всего за полчаса до выезда я сосредоточенно решал очень важную для себя проблему выбора подходящей обуви. В повседневное время я предпочитал носить укороченные валенки, в которых ногам и сухо, и тепло. Но для ходьбы по пересечённой местности они не годились совершенно. Для этого очень были хороши мои ботинки с высоким берцем. Но на самой засаде, когда нужно подолгу находиться на одном месте, такая обувка очень быстро промерзала. А вот этого я не любил абсолютно…

Со вздохом я достал из рюкзака свои старые кроссовки с гордой надписью «РЕГАТА» на заднике. В настоящее время их размер был где-то 44-ый, а то и 45-ый… Тогда как я обладал 40–41-ым. Но из того же рюкзачного отсека появились на свет и унтята — меховые носки из невинно убиенного кролика…

— Ты чего? Обморозить ноги хочешь? — сурово осудил меня командир роты, сидевший на своём лежаке. — Обуй берцы!

— Попробую это… — со вздохом ответил я. — Зря что ли я их сюда привёз?!

У меня сейчас не было ни малейшего умысла на своё собственное членовредительство. Просто я уже отлично знал особенности зимних ночных засад. Ведь уже восемь лет, как маюсь… Особенно здесь, в Чечне с сырым и промозглым климатом, при котором небольшой морозец да со слабым ветром превращают военную жизнь в настоящий кошмар…

Первым делом я надел на ноги новенькие хлопчатобумажные носки и уже поверх них натянул унтята… Мехом они были вовнутрь и от этого мои ступни испытывали сейчас райское наслаждение… Затем я крепко завязал тесёмки кроличьих носочков и встал на ноги.

— Что ни говори, а приятно чертовски! — восхищённо воскликнул я. — Мягко, сухо и тепло…

— Ага… — скептически отозвался Иваныч. — Посмотрим на тебя под утро…

Но этого я пока не знал и потому лишь вздохнул. Ведь хоть какая-то надежда на благоприятный результат моего эксперимента должна была существовать… Хотя бы гипотетически…

Но в кроссовки ноги в «носочках» теперь упорно не влезали… мне пришлось полностью расшнуровать их… Тот же эффект… Настал черёд даже вытянуть шнурки. С некоторым усилием левый кроссовок всё-таки обулся на растолстевшую ступню. Затем повезло и с правым… Я опять встал… Никакого дискомфорта ноги не испытывали, и это меня очень радовало…

— Ну, что?! — проворчал Иваныч. — Не жмёт?

— Пока что нет… — неуверенно пробормотал я. — Сейчас зашнурую… Тогда и посмотрим…

Через минуту-другую шнурки были вдеты во все отверстия и затем завязаны. Чтобы не рисковать, я не стал их крепко стягивать. Так что оставив небольшой запас я искренне надеялся на то, что этого будет достаточно…

— Вроде бы нормально! — провозгласил я, пройдясь до выхода и обратно. — а там видно будет…

— Ну, давай-ка… — предложил Иваныч. — Мишаня! Садимся на дорожку…

На минуту мы присели на ящики и подумали каждый о своём…

— Ну… Пора! — вздохнул командир роты и поднялся первым. — С Богом…

Следом за ним поднялись и мы, взяли оружие и вышли наружу к уже готовым к отъезду группам… К этому моменту вечерние сумерки окончательно превратились в зимнюю ночь.

— Наша погода! — пошутил было я.

Но на эту привычную разведчицкую шуточку не отреагировал ни Пуданов, Ни Миша Волженко, ни даже остававшиеся на базе Гарин и Скрёхин. Дескать, погода как погода… Ночь как ночь… Ну, и предстоящая засада тоже…

Около семи часов вечера наши боевые машины подъехали к земляному бастиону. Первая БМпешка с пудановской группой, лишь чуть-чуть сбавив скорость, покатила дальше вниз по уклону, а вторая остановилась на минуту.

— Вперёд! — приглушённо скомандовал я.

Группа уже была наготове и, как мне показалось, очень быстро соскочила на землю. БМПешка тут же дёрнулась и медленно поехала вниз, плавно набирая скорость. А мы уже мчались прочь от места десантирования.

— Быстрей-быстрей! — донеслась сзади негромкая команда Молоканова.

Время сейчас шло для нас на секунды. Чем быстрее мы скроемся в своих белых маскхалатах с этой незаснеженной местности — тем нам же будет лучше.

— Быстрей!

В числе первых я вбежал на площадку, где днём располагался пехотный дозор. Добежав до ограждения бастиона, я перевалился через мешки и начал спускаться вниз по заросшему кустарником склону. Тут было намного темней и этот склон показался мне очень уж долгим. По бокам и сзади слышался треск раздвигаемых и ломаемых веток, чьё-то тяжёлое дыхание и приглушённый топот многочисленных ног… Перебравшись через неглубокую впадину у подножья, я добрался до кромки зарослей и осторожно выбрался наружу…

— Бычков! — негромко окликнул я.

Сержант уже был рядом… Причём, со своими двумя дозорными… Я указал ладонью контрактнику направление движения и легонько подтолкнул его вперёд. Головной дозор двинулся по маршруту… Трое бойцов сразу набрали нужную дистанцию между собой и постепенно растворились в чёрно-белой ночи… Вот уже и снег перестал хрустеть под их осторожными шагами… Я быстро натянул на лоб «Квакер», но и в его ночную оптику бойцов головного дозора уже не было видно… Выждав некоторое время, чтобы Бычков отошёл метров на пятьдесят, я дал команду на выдвижение ядра… Разведчики шли в одну колонну с интервалом в пять-шесть метров… Пересчитав их до замыкающего, я напоследок громким шёпотом окликнул Молоканова, чтобы тот выждал необходимую дистанцию. Контрактник отвечал утвердительно и я побежал вперед. В экспериментальной своей обувке… К моей несказанной радости, бежать по мерзлому снежному насту в легких кроссовках было крайне приятно… Хоть и непривычно, но очень удобно…

Поравнявшись с первым бойцом в ядре, я обогнал его и возглавил колонну. Проверяя свою боеготовность, я нажал большим пальцем правой руки на пластинку с кнопкой и повёл стволом вправо… Затем вперёд и влево… «Квакер» работал великолепно и на снежном фоне мигающий зайчик лазерного прицела вспыхивал ярко-зелёным цветом…

Сейчас нам нужно было пересечь широкое поле… В нетронутом снежном насте я разыскал цепочку глубоких следов головного дозора и приловчился ступать в их отпечатки… Хоть начальник пехотной разведки и гарантировал нам отсутствие минных заграждений вокруг земляного бастиона, но всё же меры предосторожности принять следовало…

Хоть я и старался не думать о плохом, но в моей памяти подспудно таилась зловещая информация… Совсем ещё свежая… О том, как одна разведгруппа из соседней бригады попала ночью на минное поле… Каким-то образом головной дозор проскочил… И на минах стали подрываться разведчики из ядра группы… Погиб командир и его стажёр… А с ними и более половины бойцов… Уцелевшие и раненые лежали на этом поле до утра… И даже ещё дольше… Несколько тяжелораненых истекли кровью… Или замёрзли. Им «повезло»… Поскольку их тела удалось вытащить практически целыми… А вот шедших впереди офицеров ОЗМки буквально разорвали на мелкие кусочки… Что смогли, то и собрали… В два мешка…

— «И такая служба при зарплате в миллион деревянных рубликов!.. То есть чуть больше двухсот пятидесяти баксов!.. В месяц!.. э-эх-х… Вот суки…»

От этих печальных мыслей меня оторвал лёгкий шум в наушнике, закреплённом для удобства на левом плече…

— Заря! Я — Бычок! Перед нами канава! Широкая! Не перепрыгнуть! — прошептал сержант по радиосвязи.

Я чертыхнулся от неожиданного препятствия, но пальцы уже нащупали тонгенту и нажали клавишу «передача»…

— Понял! Смещайся вправо! Ищи узкое место или что-то подходящее.

— Есть! — ответил шёпотом Бычков и отключился.

Вот теперь мне было не до тяжёлых переживаний о прошлом… Срочно следовало обмозговать настоящее… Внимательно оглядывая заснеженную местность, я шёл вперёд осторожными шагами и лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию с неожиданно объявившейся неприятностью. Если судить по карте, то перед нами должно быть одно сплошное поле… Причём без каких-либо ирригационных каналов, естественных ручьёв или проточных канав… Но то на бумаге… Составленной ещё до моего рождения… А тут такая вот нежданка… Проезжая днём от валуна к Т-образному перекрёстку, я заметил в этом поле узенькую полосу кустарника, протянувшуюся параллельно нашей дороге. Но я принял её за молодую лесопосадку, высаженную для снегозадержания… Да и на обратном пути, свернув влево у валуна и направляясь к бастиону, я естественно поискал на стыке кустарника и дороги какие-нибудь признаки наличия воды… Но безрезультатно… Одни кустики, деревца и камыши… А тут вдруг…

Чёрная полоса злополучного кустарника приближалась с каждым шагом… И вот я уже подошёл к нему вплотную… Теперь отчётливо слышалось слабое журчание воды, заставлявшее моё сердце обливаться кровью… И в ночную оптику, и воочию я убедился в том, что треклятая канава шириной метра в два — два с половиной существует на самом деле… Перепрыгнуть её было невозможно, а переходить вброд — бессмысленно… В мокрых штанишках мы даже до речной переправы не дойдём… Не говоря уж про саму засаду на всю ночь…

— «Да-а… Придётся срочно вызывать Иваныча, мчаться обратно на базу и дружно всей группой отогревать у одной-единственной печки свои кукинаки… Это же сколько их получается?.. Нда… Тридцать два… Мно-го-ва-то… На одну-то печку…»

От мучений и насмешек всех нас спас сержант Бычков…

— Заря! Я нашёл!

— Молодец, Витя! — прошептал я и затем добавил. — Виталик…

— Ничего страшного… — ответил контрактник и в эфире вновь повисла тишина.

Я повернул направо и, продвигаясь вдоль канавы, через семьдесят-восемьдесят метров мы наткнулись на головной дозор… Двое бойцов уже перебрались через водную преграду по перекинутому стволу дерева. Сержант был ещё на нашей стороне…

— Молодец! — вполголоса произнёс я и отправил старшего дозорного дальше. — Переходи и двигайся в том же направлении.

Он молча двинулся вперёд и через минуту оказался на противоположном берегу. Следом за ним на своеобразный мостик ступил и я… Идти твёрдыми и плоскими подошвами да по скользкому стволу дерева, которое чуть толще руки… Да ещё зимой… Притом ночью… И вдобавок над незамерзающей водой… А «Квакер» на голове, тяжёлый нагрудник на, естественно, груди… И Винторез в руках… Это уже такие мелочи…

Однако с противоположного берега сержант Бычков уже тянул ко мне свою руку помощи… И она была совершенно не лишней… Я наконец-то ступил ногой на землю и только теперь понял, как же тяжело мне было перебираться по шаткому мостику… Но млеть от военного счастья было некогда, и следовало поддержать очередного страдальца… Когда половина ядра оказалась на нашей стороне, я подал команду на дальнейшее выдвижение… Головной дозор не должен был уйти от нас слишком далеко…

Через полчаса Бычков добрался уже до Т-образного перекрёстка и тут же доложил мне об этом. Прозвучала команда «Ждать ядро!». Обстановка сложилась так, что мы отстали от своего головного дозора на гораздо большее расстояние, чем следовало.

Я находился в нескольких десятках метров от этого перекрёстка, когда наконец-то заметил в оптику Квакера три белые фигуры, засевшие с оружием на изготовку на другой обочине дороги. Это были наши головные дозорные. Я даже обрадовался, ведь сержант Бычков с двумя молодыми бойцами справились со своей задачей — они не сбились с заданного направления и быстро нашли переправу через канаву, затем без происшествий пересекли заснеженное поле и вышли точно к к Т-образному перекрёстку.

Но нельзя было терять драгоценного времени, поэтому команда на их дальнейшее выдвижение последовала незамедлительно… Дозор сразу же поднялся и направился было дальше по низине между дорогой и вереницей насыпных холмов. Но я его подкорректировал, так как снег там был наверняка глубоким и потому труднопроходимым. Повинуясь этому указанию, дозорные выбрались на асфальт, по которому идти было и легче, и быстрее… И наверняка побезопаснее.

Оставшаяся часть маршрута уже была нам известна и здесь группа вслед за мной заметно ускорила темп передвижения. Ведь эти восемьсот-девятьсот метров асфальтовой дороги к разбомблённому мосту нам следовало пройти очень уж быстрым шагом. Головной дозор опять не подкачал и свернул на грунтовку, ведущую к броду. Вскоре и под моими ногами еле слышно заскрипел слежавшийся песок. Тут нам следовало ускорить шаг ещё больше — ведь асфальтовая дорога, ведущая к мосту была покрыта снегом, а здесь на грунтовке наши белые маскхалаты резко контрастировали с тёмным фоном кустарника, невысоких бугров и бесснежных проталин.

— Малыш, как дела? — прошептал я в микрофон, стараясь дышать и говорить поровнее.

— Нормалёк! — ответили мне из тылового дозора.

Перед этим я несколько раз оглядывался назад, но увидеть рослую фигуру Молоканова мне так и не удалось. Однако теперь всё стало ясно и понятно… Что в замыкании группы дела идут в общем-то неплохо.

— Бычок?!

— Норма!

Головной дозор тоже был в порядке. И я продолжал быстро идти по грунтовке, внимательно отслеживая обстановку вокруг и стараясь не шуметь при ходьбе. Ведь из-за Квакера я не мог смотреть себе под ноги, чтобы ненароком не наступить на какую-нибудь ветку.

Вот в наушнике прозвучал негромкий доклад старшего головного дозорного о том, что они достигли кромки зарослей у берега реки, после чего получили приказ наблюдать вкруговую… Через пять минут тройка Бычкова по моей команде стала осторожно смещаться вправо на пятьдесят метров, чтобы занять там свои позиции, которые должны были быть самыми крайними по этому флангу… Я уже видел их белые фигуры, мелькающие на тёмном фоне кустарника… Также неплохо слышался хруст и шелест веток… Это тройка Бычкова продиралась сквозь особо густые заросли.

В моей голове уже созрело решение о боевом порядке группы. Тринадцать человек должны были расположиться одним фронтом к реке, равномерно рассредоточившись вдоль пограничной линии между зарослями и галькой… Кустарник здесь рос на невысокой и вытянутой вдоль берега песчаной гряде, со склона которой удобней вести наблюдение и в случае необходимости огонь… А тройке Молоканова следовало занять позиции всё того же тылового дозора, расположившись в полутора десятков метров позади центра ядра… Для них главной задачей являлось наблюдение за местностью в тылу группы, особенно за асфальтовой дорогой и съездом с неё на грунтовку.

— Так!.. Дарьин! Вы сюда! Там уже Бычков! Филат — сюда! Тихо-тихо!

Я стоял в нескольких метрах от застывшей лужицы со вмёрзшей в лёд эФкой и направлял подходившие тройки и двойки в нужных направлениях… Разведчики ещё на базе были ознакомлены с боевым порядком группы, вплоть до своих мест с соседом справа и товарищем слева. Но на местности мне следовало проконтролировать их размещение в качестве дополнительной подстраховки… Чтобы молодые бойцы ничего в темноте не перепутали… Центром позиций группы являлось место, где грунтовая дорога пересекала песчаную гряду с кустарником и выходила на берег. Вправо располагались: двойка Волженко с минером, тройка Дарьина и Бычков со своими дозорными… Всего восемь спецназовцев… Слева от дороги заняли позиции: командирская двойка — я и гранатомётчик, а чуть поодаль — тройка пулемётчика Филатова… На левом фланге нас было пятеро. Но зато позади нас осуществлял боевое охранение «слоновотелый» контрактник с ещё двумя крепкими дозорными… Так сказать, ещё с парой «бронзовотелых» удальцов.

Вскоре редкий шелест и треск веток стих. Бойцы наконец-то добрались до своих позиций и залегли. Судя по доносившемуся справа и слева шороху, теперь они устраивались поудобнее. Рыть окопы для стрельбы лёжа им не пришлось, ведь песчаный грунт был слишком сырым. И сейчас разведчики приспосабливались к естественным складкам местности.

— Мишаня! — позвал я громким шёпотом, осторожно идя между кустов.

Поскольку правая оконечность позиций группы была самой растянутой и «густонаселённой», то именно с неё я и начал контрольный обход с целью уточнения боевых задач каждому разведчику и личному контролю за правильностью выбранных ими огневых рубежей… Первой была двойка минеров…

— Мишаня! Мину сам установишь? — шепотом спросил я лейтенанта.

— Конечно. — ответил он и даже улыбнулся.

Именно для этого его вообще-то и обучали в военном училище целых пять лет. Вернее такая установка мины МОН-50 в управляемом электрическом варианте представляла собой почти элементарщину, которая должна была преподаваться ещё на первом курсе. Поэтому я указал им направленность подрыва мины и с лёгким сердцем проследовал дальше…

А там всё ещё шебуршали и копошились Дарьин и его коллеги. Лежать на влажном и холоднючем песке им, оказывается, было крайне неприятно… И даже противно…

— Вот мы ветки и пообламывали впереди себя. — шёпотом оправдывался старший тройки. — И под себя их укладываем…

Мысленно я даже похвалил… И себя любимого за то, что отобрал в свою группу солдата Дарьина, и его — за смекалку и сообразительность… Но вслух я слегка отругал бойцов за излишний шум и порекомендовал им обламывать ветки как можно тише… Поскольку их позиции ещё не обладали хорошим обзором, а терять время на ожидания мне не хотелось, то поэтому я пошёл к Бычкову.

У сержанта дела обстояли очень хорошо и даже великолепно: огневые рубежи были выбраны правильные, переправа и берег просматривались отлично, интервал между стрелками нормальный… Всё вроде бы «в ажуре»… Но хвалить их я не стал… Чтобы не расслабились потом на всю ночь, уверовав в свою подготовленность к бою… Одобрить конечно одобрил и не больше того…

— Слушай дальше… — начал я негромко и повернулся в сторону тыла. — Если эти негодяи попрут с обратного направления, то ты со своими бойцами делаешь так…

Указав сержанту маршрут перебежек и непосредственно сами запасные позиции в случае перемены направления главного удара, я обозначил местонахождение Молоканова…

— Смотри, не зацепи их! — строго-настрого предупредил я. — В случае смены позиций вам больше всех придётся перемещаться. Поэтому аккуратней!

Бычков всё понимал. Ведь кустарник позади его тройки рос очень густо и в случае необходимости им придётся обежать его полукругом, чтобы быстро и бесшумно добраться до выгодных рубежей открытия огня, с которых они преспокойно достанут неприятеля как на асфальтовой дороге, так и на спуске на грунтовку.

— Только стрелять надо будет стоя! Лёжа их отсюда вам не достать! Поэтому только стоя! Неудобно малость, но зато они будут перед вами! Понял?!.. И вам же будет легче менять позиции! Выстрелили пару очередей и сразу влево! Ещё две-три очереди и вправо! Влево-вправо… Понятно?!..

Выслушав мой командирский наказ, Бычков больше вопросов по существу не задавал, но напоследок всё же полюбопытствовал…

— Товарищ старшнант! А до скольки мы будем тут сидеть?

— До завтрака! — пошутил я по-черному. — Полевая кухня обещала прямо сюда приехать…

Понял он мой чёрный разведчицкий юмор или же попросту застыл в шоковом ступоре — этого я в темноте уже не различил… Пора было инструктировать Дарьина и его компашку. Проверив сектор стрельбы на каждом рубеже, я также скупо высказал свое одобрение по поводу удачно выбранных и неплохо подготовленных огневых позиций. Затем уточнение боевой задачи при изменении окружающей обстановки проводилось с учётом местных «достопримечательностей»…

— Если эти подлецы будут переправляться через реку, то нам нужно выждать того момента, когда они выберутся на наш берег. И вот отошли дудаевцы от воды метров на пятнадцать-двадцать… Чтобы они обратно в воду не попрыгали со страху и не уплыли… А то догоняй их потом до самого Каспийского моря!.. Хватит ржать!.. Итак… Они подходят поближе к нам и в этот момент минеры подрывают мину! И только после этого вы можете стрелять по врагу! Короткими очередями по три-четыре выстрела. Понятно? И позиции менять то вправо, то влево на несколько метров… Как получится… Смена позиции — через каждые две-три очереди! Ясно!

— А гранаты когда можно бросать? — спросил боец. — И «мухи» когда применять?..

Он слегка опередил меня, но ничего предосудительного в его вопросе не было…

— Если кто-то заляжет за бугром или в яме, да ещё и отстреливаться вздумает… Тогда и бросаете свои гранаты… Главное — чтобы как можно ближе к нему добросить…

— А какие первыми бросать? РГДешки или эФки?

— Без разницы! — ответил я Дарьину. — РГДешки конечно летят дальше, но мощностью они послабее… А эФки — наоборот… Так что применяйте их по обстановке. Смотря что добросите… Если же противник находится далеко и ручной гранатой его не достать, вот тогда-то и можно долбануть его «мухой». А если он отстреливается из кабины или кузова автомобиля, то тогда гранатомёт надо применить в самую первую очередь! Чтоб наверняка! Понятно? И внимательно слушать все мои команды. Не забывайте их передавать дальше очень громким голосом… Вопросы есть?

Солдатская любознательность оказалась удовлетворена по всем пунктам, но…

— Это ещё не всё! Если духи захотят подъехать к нам с тыла, то вам следует по моему приказу развернуться в обратную сторону и немного переместиться вперёд. Слева от вас тогда будет тройка Бычкова, а справа — минёры и Молоканов со своими… Смотрите, не перепутайте!

Кутузовыми я и не собирался их обзывать, но доведение боевой задачи всё же произвёл до самого конца. Причём, с некоторой долей шутливой ироничности. Чтобы молодые бойцы не дрожали от страха, а только лишь от холода, я старался не нагнетать дополнительного кошмара и ужасающей жути, поскольку все они в самый первый раз в своей жизни вышли на очень даже настоящую ночную засаду… Ведь нас всего-то и было шестнадцать человек с лёгким стрелковым вооружением, тогда как боевики меньше чем по сто человек по ночам не ходят… Конечно в пяти-шести километрах от нас находятся бойцы Пуданова с двумя БМПешками, но пока они доедут, пройдет минут пятнадцать-тридцать… В самом худшем случае… Если духи нападут на них по дороге к нам.

Однако мои молодые солдаты свято верили в то, что долгожданная подмога примчится к нам через три-четыре минуты… И я их в этом не разубеждал… А ставил боевую задачу голосом спокойным и подчас весёлым…

А вот у доблестных минёров возникла проблема… Которая лично для меня оказалась далеко не новой, тогда как для молодого лейтенанта она стала очень досадной неожиданностью…

— Да провод короткий. — пожаловался мне Волженко. — Если мину поставить на нужном месте, то подрывник будет впереди позиций. А если машинку здесь разместить, то МОНка окажется в низине… И осколки вверх уйдут! Может не будем её ставить? А-а?

— Ну, уж нетушки, ребятки! — с непонятной пока мне радостью в голосе произнёс я. — Мину мы будем ставить обязательно! Кто готовил провод?

Если мне не изменяла моя память… То летом я уже сталкивался с аналогичным случаем. И теперь-то уж точно знал, как мне следует действовать… Потому-то и радовался… То есть… Предвкушал нечто такое… По причине понимания своих дальнейших действий.

И мой вопрос о том парне, который и занимался непосредственной подготовкой электропровода, уже предполагал и дальнейший вариант развития событий…

— Вот! — Мишаня ткнул локтем в сидящего рядом минёра.

И само собой разумеется, что совершенно не царское это дело- наматывать на локоть провод, чтобы измерить его длину… И лейтенант, и его непосредственный подчинённый, не мудрствуя лукаво, взяли с собой стандартную катушечку электропровода, которого хватает ровно на десять с небольшим метров… Ну, ещё сантиметров на десять… Не больше… Алюминий — это конечно легко поддающийся обработке металл, но в нынешних полевых условиях растягиваться до нужных нам размеров… Ну, никак не хотел…

— А ты не проверил… — со вздохом подвёл я неутешительный итог. — На солдата понадеялся… Пошли…

Мы выбрались из зарослей и осторожно пошли вперёд… Пройдя какое-то расстояние я приметил одну очень удобную яму и загнал в неё проштрафившегося минёра, засевшего там с концами двужильного провода, который мы начали вытягивать дальше. Вскоре нашёлся и неприметный на вид бугорок, приютивший на внешнем уклоне нашу мину. Пришлось, правда, немного подкопать смёрзшийся грунт, чтобы МОНка надёжно заняла необходимое положение. Проверив направленность и высоту предполагаемого разлёта осколков, я убедился в достаточно неплохом положении мины… То есть в устойчивости её пластмассового корпуса на четырёх тонких ножках…

— Сойдёт для сельской местности… — проворчал я, отряхивая руки. — Придётся твоему балбесу посидеть всю засаду в этой ямке.

Лейтенант Волженко практически не возражал по данному поводу и сам высказал «балбесу»-минёру его же предстоящую участь на ближайшее время суток. Потрясённый солдат молчал лишь минуту, но затем стал очень активно не соглашаться с нашей точкой зрения…

— Ну, товарищ лейтенант! — взывал он, стоя по пояс в естественном рельефном углублении. — Что я буду делать в этой яме? Тут вода на дне… Замёрзшая… И ветер тут сильный!.. И вообще!.. Вот откуда я узнаю, когда нужно мину взрывать? Давайте я с вами там сяду, а её переставим!.. Ну, товарищ лейтенант…

Боец явно не желал быть в роли минного подрывника… Да ещё и на таком значительном удалении от основных позиций группы… Потому-то он и взывал к ещё неокрепшему чувству жалости к бедненьким подчинённым, которое ещё не затвердело в молодом лейтенанте Волженко.

Меня же этот минёр «почему-то» игнорировал.

— Слушай меня внимательно, дружок! — процедил я сквозь зубы. — Не ори! Сейчас все чечены сбегутся на твой визг… Ты провод готовил?! Значит тебе и расхлёбывать! Слушай дальше! Мину подорвешь при первых наших выстрелах, потом ведёшь огонь по противнику из этой ямы… Понял?

Мой спокойный, но категоричный тон даже не предполагал каких-либо возражений…

— Понял. — сказал минёр упавшим голосом, но затем быстро ожившим. — Тут скользко!..

Солдат открыто намекал на то, что его будет отбрасывать назад отдачей при стрельбе… А значит он будет елозить по скользкой поверхности… Съезжая всё ниже и ниже… Пока совсем не окажется на пузе…

— Посыпь на лёд мелкую гальку… — по-дружески посоветовал я ему и поднялся на ноги. — Всё понял?

— Так точно… — уныло доложил боец. — Бросили тут меня одного…

Мы с Мишаней даже рассмеялись еле слышно от вида и голоса поникшего духом солдата. Словно мы его уже подвели под монастырь…

Уходя, я его всё-таки приободрил:

— Да ты не бойся! Мы совсем рядом… Метров пятнадцать сзади…

— Ну, да! — загрустил боец минно-взрывного фронта. — Вам там хорошо… Все вместе… А я тут один в чистом поле…

— Ничего страшного… — успокоил его я. — В следующий раз провода побольше возьмёшь…

— Когда он будет-то? — тосковал минёр. — Этот следующий раз?

— Завтра! — объяснил я, уже удаляясь от военного естествоиспытателя.

Пока мы с Волженко шли обратно на позиции, я его немного упрекал в неподготовленности…

— Вам что, тяжело было взять три-четыре катушки? Они и весят-то грамм по сто всего навсего… А вот из-за этого столько времени потеряли…

— Да ладно тебе… — отбрыкивался лейтенант. — Кто же знал?..

Но выяснять виновных сейчас не было времени и я уже двигался к левому флангу группы, где томились в неприкаянности две тройки и один гранатометчик. Уточнение боевой задачи на этом участке прошло довольно-таки быстро и вскоре я вернулся на свой командирский рубеж…

— Ну и как у тебя дела? — громко прошептал я гранатометчику.

— Вроде нормально. — тихо и отчётливо ответил солдат Кяйс. — Холодно только.

— Да… Не май месяц… — согласился я, подложив поудобнее ногу под себя. — Надо было подстилки из-под спальников прихватить…

Как часто это бывает, умная мысля приходит с большим опозданием… Влагонепроницаемый материал нам сейчас очень бы пригодился… Он к тому же ещё и холод не пропускает сквозь себя… Вроде бы… Но Было уже поздно кусать локти… Друг у дружки… И приходилось довольствоваться тем, что мы имели… А имели мы практически ничего…

Но солдаты-то хоть были одеты в бушлаты, а я вышел, как всегда, налегке… В горном обмундировании и меховой безрукавочке… Ну, белые маскхалаты имелись у всех… Хорошо, что хоть ноги не мёрзли в «дермантиновых» кроссовках… Только вот зябли пальчики в хлопчатобумажных и меховых носочках… Сначала вспотевшие, а нынче остывшие…

Затем холодом прихватило левую ногу, на которой я сидел… Пришлось изменить положение и обустроиться уже на корточках… Но и это ведь ненадолго…

— Давай-ка сюда портплед! — сказал я гранатомётчику.

Он послушно пододвинул мне наспинный чехол из плотного брезента. Выложив из него три кумулятивные гранаты с вышибными зарядами, я обтряхнул портплед и разместил его на мёрзлом грунте.

— Одну гранату заряди в РПГ! Колпачок не снимай! — приказал я, усаживаясь на одну половину чехла. — И садись спиной к моей спине.

Солдат неторопливо и основательно прикрутил пороховой заряд к нижней части кумулятивной гранаты, после чего одним движением загнал подготовленный выстрел(* выстрел — кумулятивная граната вместе с вышибным пороховым зарядом.) в трубу гранатомета. Затем Кяйс осторожно уложил свое оружие рядом с собой и медленно уселся на вторую половину портпледа.

Наступило некоторое затишье в командирских моих делах и сейчас минут на десять-пятнадцать можно было чуть-чуть, не расслабиться конечно… Но отдохнуть…

— Как ты в армию попал? — шёпотом поинтересовался я у Кяйса. — В Эстонию что ли не смог смыться?

Я помнил по штатно-должностной книге то, что этот солдат до призыва проживал на границе Ленинградской области со своей исторической Родиной. И наверняка имел возможности каким-либо законным или же незаконным образом уклониться от срочной службы… Ставшей особенно непопулярной после начала этого «наведения конституционного порядка».

— Мы всю жизнь жили на своём хуторе. — пояснил боец после некоторого раздумья. — Можно было закосить! Только зачем?

— Как это «зачем»? — ухмыльнулся я. — Сейчас что только не делают… Лишь бы в армию не попасть!.. Некоторые даже в психушку ложатся…

— Это их личное дело! — рассудительно ответил Кяйс. — А я захотел отслужить… В Российской армии… Я же здесь живу… В России…

— Молодец! — шёпотом похвалил его я.

Хотя… Разгадать солдатскую душу очень трудно… И за короткое время это вряд ли удасться сделать… Раньше мне доводилось служить с латышами… Юрис Кампанс и Эдик Буковский… Классные были ребята… А вот с эстонцем я сталкивался впервые… Но это был мой подчинённый… И судя по его жизненным взглядам, это была очень достойная личность…

Наш разговор прекратился сам собой и я огляделся по сторонам… Чтобы ещё раз обозреть ближние и дальние подступы к нашим рубежам обороны…

Слева приглушенно шумела река, обволакивающая белыми бурунами торчащие из потока железные балки и швеллера загадочных металлоконструкций. Растущие на противоположном берегу заросли казались подозрительно-угрюмыми… Если быть поточнее, откровенно враждебными. С правой же стороны находились разбросанные там и сям бугры с кустарником, меж которых вилась приведшая нас сюда грунтовка. То был менее опасный участок местности. Именно оттуда и дул не очень сильный ветер, но зато сырой и поэтому пронизывающий. Под его напором с шелестом раскачивались ветки кустарника вокруг нас.

Мысленно я отметил то, что погода несколько улучшилась. Если так можно сказать относительно произошедших перемен: с неба исчезла непроницаемая пелена и теперь над нами холодно мерцали мириады звёзд… Издалека доносились слабые звуки выстрелов и редкий собачий лай… В общем… Было тихо.

Но моя пятая точка уже начала подмерзать и предусмотрительно напоминать о том, что коварный мужененавистник-простатит не дремлет… Пришлось отреагировать и подняться в полный рост… Благо, что заросли здесь позволяли это сделать. Я привычно натянул на лоб «Квакер» и начал медленно оглядывать тёмный поток с белыми барашками, местность за рекой, остатки железобетонного моста слева…

Внезапно ожила радиостанция.

— Это Малыш! Сюда накатом едет легковушка с потушенными огнями.

Я быстро прошептал Молоканову:

— Понял! Сейчас буду!

Как можно быстрее я прошёл до тылового дозора, огибая кусты и слегка утопая в влажном песке. Но было уже поздно…

— От села Белгатой ехала машина. — докладывал мне Молоканов. — Сперва фары потушила. Налево не повернула, а поехала прямо… То есть в нашу сторону. Накатом шла. Без двигателя… Не доехала метров двести до съезда на нашу грунтовку. Быстро развернулась и уехала. На перекрёстке повернула уже направо. Обратно шла тоже без света. Всё.

Я слушал отрывистую речь контрактника, а сам в ночной бинокль обшаривал всё впереди себя. Ничего подозрительного там не было. Вернее, уже не было…

— Может промахнулась на повороте и просто поехала прямо?.. Дорогу хорошо не знала… Тогда зачем свет потушила?

Я говорил негромко, машинально рассуждая о автомашине как о живом существе. Но так думал не только я…

— Вот и я говорю… — горячо подтвердил Молоканов. — Она метров за двести-триста до перекрёстка сначала фары выключила, а потом и подфарники с габаритами… Так и ехала. Проскочила перекрёсток, на котором мы сюда повернули. И дальше шла уже накатом… Потом остановилась — сзади стоп-огни загорелись тормозные… Затем быстренько развернулась и уехала. Свет не включала. До перекрёстка доехала и поехала не обратно в село, а повернула направо…

Ощущение непонятной пока опасности подстёгивало нервы похлеще телефонного аппарата с крутящейся ручкой… Мысли мчались бешеным галопом по всем извилинам и закоулкам…

— «Так-с! Засечь нас при выдвижении они не могли. Вряд ли где-то поблизости сидел их наблюдатель. Что же тогда?.. Следы мы оставили только до канавы и после неё… В чистом поле… На дороге снега нет. Это там где мы её пересекали. Ошмётков с обуви мы вроде бы не оставили на асфальте. А от перекрёстка когда шли? На этом отрезке снег есть, но он утрамбован… То есть укатан. Маловероятно, что по следам… Радиопереговоры?.. Было всего три голосовых сеанса: на канаве, на перекрёстке и только что… Ах, бля!.. Ведь на канаве дважды… Неужели радиоперехват с пеленгом?.. Тогда было б два варианта: или нас задолбили, или же полная тишина… А тут проверочка… Что де-ла-ть?.. Возвращать младшую группу с прогулки?.. Или ещё тут посидим?.. Авось и повезёт?.. Может чего и высидим?.. А вдруг полезут через брод?.. Или с нашей стороны за железом своим?.. Это ведь их доразведка была!.. И к бабушке-гадалке не ходи!.. Че-то де-ла-ть?.. Усилить бдительность! Вот что надо сделать… а там видно будет..»

Первыми начали повышать свою бдительность разведчики из тылового дозора, хотя уж кто-кто, а они-то сами всё прекрасно видели. Затем тройка пулемётчика Филатова стала проявлять чрезмерный интерес к усилению визуального и звукового контроля за окружающей нас средой. Следом за ними и «горячий эстонский парень» энергично вскинул свою шайтан-трубу на плечо, поводил устрашающе влево-вправо кумулятивной гранатой в секторе основных позиций, потом РПГ-7 был перенацелен в противоположную реке сторону, но в тылу подходящих целей пока что не наблюдалось и он вновь развернулся к переправе. А тройка Дарьина и дозор Бычкова почувствовали себя закоренелыми партизанами в дремучей глухомани, мимо которых только что прошмыгнула короткая, но победоносная война… Ведь в этих подгруппах также имелось радиостанции, по которым они и услышали доклад Молоканова о появлении подозрительной легковушки. А мои краткие уточнения обстановки и последующие приказы лишь подлили масла в огонь…

— Надо было сразу задолбить эту машину… — с искренней досадой сожалел Бычков. — С такого расстояния спокойно…

— Ещё успеется… — пообещал я и пошёл обратно на свою позицию.

Теперь уже было не до спокойного времяпрепровождения с разглядыванием в ночную оптику звездного небосвода и вспыхивающих зарницами горизонтов… К оставшимся двум кумулятивным гранатам Кяйс уже прикрутил пороховые заряды, после чего готовые к бою гранатомётные выстрелы оказались на своих законных местах — в портпледе… Рассиживаться на холодном чехле я больше не собирался, а основательный солдат тем более…

Время медленно, но шло… Никаких изменений в окружающей обстановке не происходило и это настораживало меня ещё более… Ведь перед каждой бурей наступает какое-то затишье… Внезапной тревоги и растерянной суматохи мне не было нужно абсолютно. Поэтому я каждые полчаса обходил всех бойцов, проверяя как самих солдат, так и обстановку вокруг них… Сырой и не очень плотный песок отлично заглушал осторожные шаги, а высокие и густые кусты скрывали мои перемещения от тройки к тройке…

К «коварно брошенному на произвол судьбы», то есть в яму минёру несколько раз выбирался Миша Волженко. Молодой лейтенант шёл в ночь, чтобы лично убедиться в благополучии солдатских дел у одного-единственного тела. Однако боевые дела у воина-минёра не шли совершенно, а крепко-накрепко застыли от промозглого ветра… Также как и он сам… Но Мишаня был неумолим и солдат по-прежнему оставался на своём «выносном боевом посту»… Ведь рисковал он лишь немного… Да и все спецназовцы были сразу же предупреждены мной о местоположении отважного подрывника… Так что наши пули не должны были его задеть… Гранаты вроде бы тоже…

А время медленно, но шло. Становилось всё холоднее и холоднее. Разведчики уже не могли лежать на подстеленных ветках или же сидеть на них. Отлично понимая все «прелести» зимней ночной засады, я нисколько не принуждал их принять положение для стрельбы лёжа… Заросли позволяли нам всем и сидеть на корточках, и попросту стоять в полный рост. Лишь бы они не нарушали тишину и продолжали внимательно отслеживать ситуацию вокруг своих позиций…

В три часа ночи я не выдержал такого издевательства, то есть местного климатического противодействия, и передал по цепочке команду на свёртывание боевого порядка… Лейтенант Волженко сам пошёл снимать мину и вытаскивать из ямы своего продрогшего бойца… Вернулись они оба довольные и даже счастливые… Минёр радостно и энергично размахивал руками, пытаясь этим согреться. Одет он был как и все в зимний бушлат, но холодный ветер с реки оказался сильнее его тёплой одёжки…

Я уже находился на самом краю правого фланга и проверял тройку Бычкова на готовность к выдвижению в обратный путь. Всё-таки это была первая ночная засада и молодые бойцы могли по неопытности или неосторожности что-нибудь забыть на своих позициях. А возвращаться сюда за меховыми рукавицами, парой магазинов или чем-то ещё мне очень не хотелось… Вот они полностью собрались и начали пробираться к тыловому дозору. Тройка Дарьина тоже была готова, так как собачий холод подстёгивал всех гораздо сильнее, чем мои дополнительные «просьбы и уговоры»…

Убедившись в том, что вся группа снялась со своих позиций, я дал команду головному дозору, который стал постепенно и бесшумно удаляться от нас… Когда Бычков достиг асфальтовой дороги, вперёд двинулось ядро… Вот со мной поравнялся Миша Волженко, который шёл в колонне самым крайним, и я осторожно побежал занимать своё законное место…

На Т-образном перекрёстке Бычков без всяких дополнительных указаний повернул строго направо и теперь его дозор вытянулся гуськом на утоптанной тропинке, вытянувшейся между дорогой слева и вереницей холмов справа. Минут через пять этот же манёвр повторила колонна ядра… Тропинка была сухой и твердой. Днём она хорошо прогревалась солнцем и поэтому снег, лёд и грязь на ней отсутствовали. Да и по этой узкой дорожке, судя по всему, очень часто ходили люди, чтобы не мучиться на грязных обочинах дороги… А значит данная тропинка была свободна от всяких там мин… Самодельных или заводского производства… Поэтому по тропке можно было безбоязненно топать и нам…

За пятьсот метров до ориентира «валун», я нажал одновременно на обе клавиши тонгенты, посылая в эфир длинный тоновый сигнал. Выждав с минуту, я включил «передачу»…

— Верблюды!.. Идут!.. На север!.. — торжественным и строгим голосом произнёс я в микрофон.

В данный момент вся группа двигалась прямо на юг и сдвоенных горбов у нас всех не имелось… Это была наша «кодовая» фраза, по которой Пуданов оповещался о нахождении моей группы на обратном маршруте, после чего он должен готовиться к эвакуации…

— Верблюдам! Счастливого пути! — ответила радиостанция и замолчала.

Я узнал интонации смеющегося Иваныча и тоже улыбнулся. Вообще-то его слова означали то, что он понял меня… И начал готовиться к обратной дороге…

Дойдя до «валуна», головной дозор свернул не налево к земляному бастиону, а направо к расстрелянному экскаватору. Когда и я добрался до этого ориентира и проследовал за Бычковым, мои пальцы вновь нажали клавишу «передача»…

— Верблюды!.. Идут!.. На север!..

Я говорил с ещё большим выражением. Словно старый заговорщик произносит пароль перед тем, как войти на конспиративную квартиру… На что радиоэфир, ну, никак не смог не отреагировать…

— Верблюды идут… Сами знаете куда! Штирлиц живёт этажом выше! — почти натурально разозлился «штурмбанфюрер Мюллер».

Ну, а сейчас мы шли в западном направлении… Эта концовка широко известного анекдота на самом деле означала то, что ровно через десять минут группа Пуданова отправится к условному месту нашей встречи, где мы должны уже быть наготове.

Сзади и слева послышались торопливые шаги… Я оглянулся, но сквозь «Квакер» не опознал личность догнавшего меня бойца.

— Товарищ старший лейтенант! Мы неправильно идём! — горячо, но вполголоса заговорил солдат.

По характерной сумке на боку я уже понял, что это минёр. А его речь только подтвердила мою догадку… Но…

— Да что ты говоришь? — «искренне» удивился я.

— Да-да! — продолжал перевозбуждаться солдат. — Нам нужно в обратную сторону!

— Это куда ещё?..

Моё «неподдельное» изумление, да ещё и при непрекращающейся ходьбе заставляли многоопытного минёра говорить громче и громче…

— Мы вон на том бугре высадились! — он даже обернулся на ходу и показал назад рукой. — Туда нам и нужно!..

— А сейчас мы значит неправильно идём?

Я, почти не отвлекаясь, шёл вперёд по тропинке, он хрустел снежным настом сбоку и настаивал на своём…

— Ну, конечно! — доказывал самый умный солдат из всей группы.

— А может поспорим? — усмехнувшись, предложил я. — На бутылку коньяка…

— Да хоть на целый ящик! — живо откликнулся минёр. — Или даже два!..

— Остановимся пока на одном! — произнёс я. — А теперь иди на своё место и через пятнадцать минут поговорим дальше на эту тему…

Я почти всегда предпочитал действовать в очень разумных пределах, ибо обладал всего одной печенью… Да и солдат из-за двух ящиков коньяка… Словом… На все вещи следует смотреть трезвым взглядом…

Обескураженный минёр отстал… А я уже подыскивал взглядом бесснежную прогалину, по которой мы сможем выйти на дорогу. Через пятьдесят метров мы поравняемся с одним пустым вагончиком слева и несколькими справа… С той же стороны находится и невезучий экскаватор с пулевыми отметинами на корпусе…

«Вот и асфальт… Так… Бычков уже на месте… А сзади?.. Всё в норме… Даже молоканов виден… А вот и он…»

Через несколько минут за левым вагончиком собралась почти вся группа, если не считать тылового дозора, который впрочем уже подходил к нам всё ближе и ближе…

Издалека доносился слабый звук… Это от первого блокпоста в нашу сторону ехали боевые машины пехоты. Со средней скоростью они приближались и приближались… Вот первая БМпешка, почти поравнявшись с нашим укрытием, медленно сбросила обороты двигателя и оставшиеся метры проехала по инерции…

— Вперёд! — скомандовал я и бросился к броне.

За мной следом мчались остальные бойцы… Я быстро вскарабкался наверх и, мгновенно обернувшись, стал помогать взбираться другим солдатам. То же самое делали и те несколько человек, которые первыми оказались на боевой машине. Не теряя времени, часть разведчиков обежала БМП и влезла на неё с другой стороны…

— Все? — громко спросил я.

— Так точно! — ответили дуплетом Бычков и Молоканов.

Наш механик-водитель уже двинул боевую машину пехоты вперёд и она постепенно набрала прежнюю скорость. Я оглянулся назад… Там тоже без включенных фар ехала вторая БМПешка, на которой находилась группа Иваныча. Они предусмотрительно отстали от первой машины, чтобы иметь возможность подстраховать нас в момент посадки на броню… Ведь именно в этот момент мы находились в самом уязвимом положении… Но в случае непредвиденных неприятностей командир роты со своими разведчиками смогли бы прикрыть нас огнём… Или поддержать, пока мы не перегруппировались и не открыли ответную стрельбу…

Но, Слава Богу… Их огневое прикрытие нам не понадобилось. И сейчас обе наши группы возвращались на базу.

Обернувшись к солдатам, я отыскал взглядом минёра и прокричал ему сквозь шум двигателя:

— Ну… Кто оказался прав?

Наш военный спор разрешился в мою пользу… И солдат это признал…

— Два ящика за мной, товарищ старшнант! Базара нету!..

— Ну-ну… — усмехнулся я. — Когда?

Я же его за язык не тянул… Мне ведь было достаточно и одной бутылки… Но минёр сам увеличил ставки… И теперь следовало всё прояснить сразу же…

— В батальоне! — прокричал в ответ проигравший боец. — Где я здесь возьму?

— Ладно!.. Посмотрим… — согласился я.

Хотя отлично понимал… Что и в батальоне этот минёр найдёт тысячу и одну отговорку…

На базе нас ожидали, несмотря на четыре часа ночи или утра. Подъезжая к палатке, мы увидели в свете только что включенных фар Гарина и Скрёхина… Они вместе с двумя дембелями стояли у входа и смотрели на наши манёвры с разворотами и задним ходом… Но вот боевые машины поравнялись с Уралом и механики заглушили двигатели.

— К машине! — скомандовал я. — Оружие к осмотру!

Разведчики стали спрыгивать с брони и выстраиваться в одну шеренгу спиной к палатке и технике. Я ждал…

— Алик! — закричал от входа Стас. — Так куда всё-таки идут верблюды?

Оказывается, Засада и капитан-связист всю ночь не спали, а внимательно слушали радиоэфир на нашей частоте. Мы же с Иванычем думали, что у радиостанции будет дежурить солдат…

— Они идут строго на север! — ответил вместо меня Пуданов. — И никуда больше!

Я в эту минуту проходил позади шеренги, проверяя автоматы и винтовки на разряженность. Осмотрев пустой казённик оружия, я хлопал его владельца по плечу и переходил дальше. Время было очень холодное и до ужаса позднее… Поэтому я не задерживал солдат, да и сам торопился в тёплую палатку…

И только у раскаленной печки меня потянуло на разговоры… На буржуйке подогревался котелок чая для ротного и меня с Мишей… Есть практически не хотелось, но вот согреться изнутри горячим чайком тянуло со страшной силой…

— А ты думал, что мы будем чисто по инструкции переговариваться?! — спросил я Гарина. — Первый-первый! Я — второй! Выдвигаюсь в указанный квадрат! Высылайте транспорт…

— Хозяин — барин! — отшутился Стас. — Как хотите, так и болтайте…

— Но сама фраза про верблюдов! — громко засмеялся Иваныч. — Это что-то! На блокпосту пехота ведь тоже переключилась на нашу частоту, чтобы сразу всё слышать… Так они ржали на всю округу! А мне и смешно, и неудобно перед ними…

— Ой! — пренебрежительно фыркнул я. — Они на себя бы лучше посмотрели… Положили эФку на дорогу и считают её заминированной…

Мои руки уже стащили с ноги левый кроссовок и сейчас быстро расшнуровывали правый. Затем я обтряхнул отсыревшую спортивную обувь и отложил её в сторону.

— Да ты их поближе к печке поставь! — посоветовал Иваныч. — Просохнут быстрее… Ну и как в них ходилось?

— Нельзя их к огню! Расплавятся! — пояснил я. — Это же кооперативное производство. То есть «дерьматиновое»… На морозе трескаются, на жаре плавятся…

— Как в них было ночью? — опять спросил ротный. — Не замёрзли ноги?

— Идёшь в них как в тапочках по снегу! — похвастался я. — Легко и тепло. Только на месте пальцы начали подмерзать. Они сначала вспотели при ходьбе, а потом застыли… А в принципе-то нормально. Жалко, что трещин больше стало…

— А унтята не промокли? — поинтересовался Гарин.

— Да нет! Снаружи чуть влажные, а изнутри сухие… — Я даже протянул ему меховой носок, только что снятый с левой ступни. — Хочешь посмотреть?

Стасюга пошарил рукой внутри и вернул носок:

— Класс! Покажешь мне магазин, где они продаются! Я тоже такие хочу…

— Да пожалуйста! — согласился я. Жалко что ли?! Только сразу тебя предупреждаю!

— Что такое? — встревожился Засада. — Мало их там?

— Хватает. — серьёзным тоном сказал я. — Только их за деньги продают!

Капитан Скрёхин и Миша Волженко негромко рассмеялись.

— Ах, ты! — выдохнул Гарин. — Ты ещё скажи, что я туда сало потащу! Чтобы обменяться…

— Да ктой тебя знает?! — рассмеялся и я. — Пора чай пить… А где ротный?..

Александр Иванович был снаружи и терпеливо контролировал самый насущный солдатский процесс. Разведчики набирали в подкотельники остывшую кашу из бака и разливали из термоса по кружкам еле тёпленький чай. Военной пищи было предостаточно. Остававшиеся на базе дембеля уже в третий раз отправились покорять местную полевую кухню, что им и удалось сделать… Даже невзирая на отсутствие контрактника Молоканова. Гордые победители получили ужин на всех нас и сразу же съели, сколько смогли. Однако добрая половина ужина оказалась оставленной на уехавшую на засаду молодёжь.

— А сухпай зачем весь повскрывали? — возмутился вошедший в палатку Пуданов и обнаруживший такой непорядок. — Все коробки…

— Это бойцы сахар из них достают… — устало сказал я. — Ну и чая пакетики.

— Понятно. Но завтра чтоб такого не было! Все слышали? А то через два дня у нас одни банки с кашей останутся… Вон сколько местного чая имеется…

Ужинающие солдаты дружно ответили командиру роты, что отлично его поняли и со следующего дня они будут всё экономить… Во всяком случае именно так я их понял, ибо все они при этом продолжали жевать и глотать… Но общая мысль оказалась расшифрованной правильно.

Вскоре приём пищи был закончен и все мы улеглись спать. Тусклую лампочку выкрутили из патрона и в палатке стало темно…

Лишь изредка дежурный истопник из числа остававшихся в тылу дембелей открывал дверцу печки, чтобы подбросить в огонь дров… И в этот момент стены и потолок палатки озарялись светом живого пламени… То пляшущим на стене и потолке… То скачущим из угла в угол… Но затем дверца захлопывалась и вновь возвращалась благоприятная темнота…

После выпитого крепкого чая основательный сон не шёл и я сквозь полудрёму вспоминал отдельные эпизоды и эпизодики прошедшего дня и минувшей ночи… То переправу по скользкому стволу дерева… То возвращение по утоптанной тропке… То зеленоватое свечение ночной оптики с лазерным «зайчиком»… То яму… С минёром…

А под утро мне приснились верблюды, которые с натугой тащили из реки огромные железяки… Затем кто-то злой-презлой обстрелял их из страшного «Василька» и поранил их, после чего все корабли пустыни обиделись… И гордо ушли, естественно, на свой север… При этом одногорбые и двугорбые странники заливали обиду и горе каким-то коньяком… Как они вытягивали свои широченные губки в трубочку… Чтобы благополучно, то есть без порезов и зубных сколов, выхлебать спиртосодержащий напиток из узких горлышек бутылок… Я так и не понял… Сон ведь… Всё-таки…