Солдатик в белом поварском фартуке стоял у большого бака с остатками уже остывшей каши и молча смотрел вдаль… Короткий ёжик тёмно-русых волос, красные от холода уши и нос, такого же цвета кисти рук, в одной из которых застыл серый армейский черпак… Ну, шея грязновата, губы синюшно-бледные и мертвенно-белая кожа лица… Но более всего поражали его глаза! Эти глаза поражали своей безжизненностью… Когда-то они были васильково-синего цвета, но сейчас… Они даже не напоминали глаза покойника… Нет… Они таковыми были…
Но глаза эти пока ещё были живы… Хоть они и смотрели вперёд в брезентовую стенку столовой. Причём, этот помертвевший и неморгающий взгляд маленького бойца ничего не видел в той далекой до бесконечности дымке… Эти глаза застыли и обращены были в самую глубину его сознания… А может быть и в саму его душу. Но и там они ничего не видели…
Именно этот мёртвый взгляд невольно обратил моё внимание на застывшую как безмолвную статую фигурку… Но мы торопились занять свои места за столом, так как утром проспали время завтрака и теперь в столовой уже никого не было. Кроме этого военного поварёнка…
— Солдат! Не спи! Замёрзнешь! — попытался окликнуть его Стас.
Это оказалось безрезультатным, и тогда Засада быстро подошёл к бойцу и потянул из его руки черпак. Только в этот миг худенький повар словно очнулся из тяжелого небытия и стал машинально помешивать кашу в баке.
— Чего ты её размазываешь по стенкам? — гневно возмутился Гарин. — Каши и так мало, а он!.. Накладывай давай!
Солдат стал чуть проворнее. Он левой рукой брал пустые тарелки, а правой доставал черпаком холодную овсянку и накладывал её в поднесённую посуду. Стас быстро забрал у него две полные тарелки и передал их на наш стол. Затем последовали ещё две порции каши. На этом содержимое бака закончилось… Одной тарелки не хватило… От этого безрадостного события Засада громко выругался…
— Так! Что у вас ещё есть? — внушительно и грозно спросил он маленького повара.
Но щуплый боец лишь развел руками, показывая что у него больше ничего нет. Тогда Стас решительно направился вглубь кухни, но после грохота пустых кастрюль он возвратился к нам ещё более злым и обескураженным. Провианта нигде не оказалось… Тут ему на глаза попалась святая святых офицерской столовой — столик командира бригады. На нём имелось вскрытая банка солёных огурцов и тарелка с нарезанными огуречными кружками, а также белый хлеб, сахар и несколько кусков масла…
— Переложи всё это на наш стол! — сурово приказал Гарин бойцу и тот начал послушно переставлять тарелки.
— Уже полдесятого… — ухмыльнулся довольный Пуданов. — командир бригады на завтрак уже не прийти.
— Точно! — ответил ему Стас, глянув на часы. — Ну, что?!
Засада хоть и колебался, но недолго. И все комбриговские явства быстро перекочевали на наш стол. Одержав свою очередную победу, старший лейтенант Гарин оглянулся на маленького повара.
— Слышь, солдат!? Принеси-ка нам ещё хлеба!
Поварёнок молча и всё также флегматично скрылся за брезентовым пологом, прикрывающим кухонные недра.
— Хорошо, что хоть чай тёплый… — проворчал капитан Скрёхин, разливая его по нашим стаканам. — Почти горячий. А то…
Мы поделили свою добычу и уже приступили к планомерному поглощению холодной пищи, когда в палатку забежал высокий и чернявый солдат в таком же поварском фартуке. Он был явно из старослужащих и поэтому чувствовал себя полновластным хозяином столовой вместе с кухней. Увидав опустошённый стол комбрига, этот повар сразу же всё понял.
— Ну, товарищи офицеры! — заявил он самым наглым тоном. — Это же для командира бригады!
При этих словах вконец обнаглевший дембель схватил правой рукой горло трёхлитровой банки с огурцами и попытался утянуть её обратно на столик комбрига. Но у старшего лейтенанта Гарина такой номер был стопроцентно обречён на провал… Засада ловко перехватил свою законную добычу и вернул её на место.
— Ты чего, солдат? Ох_ел? — возмущённый Стас даже встал из-за стола, поймал наглеца за ворот и приблизил его к себе. — Я тебе сейчас такого комбрига покажу! А ну, пошёл вон отсюда! Быстро! Я сказал!
Опухший от прежней безнаказанности и былого безделья старший повар опешил от такого напора неизвестного офицера, но исчез также внезапно, как и появился…
— Ишь ты! — проворчал оскорблённый до глубины души Гарин. — Ходят тут всякие педики и ещё наши огурцы хватают своими лапами…
Мы дружно рассмеялись… Потому что Засада очень точно подметил то, что огурцы уже действительно были «наши»… А также то, что этот старший повар был очень похож на смазливого конферансье-гомика из кинофильма «Кабаре»…
— Да-а… От Стасюги никакую пищу нельзя утащ-щить! — произнес Скрёхин. — Железная хватка…
— А вы думали… — бахвалился Гарин. — У меня и мышка не проскочит мимо…
Мы уже почти доели овсяную кашу и Мишаня стал опять разливать чай по кружкам. В этот момент нам опять постарались помешать… На этот раз в столовую ворвался плюгавый прапор… В сопровождении того же дембеля-повара… Причём, этот шеф поваров был настроен более агрессивно…
— Вы чего это здесь расхозяйничались? — с самым свирепым видом он подбежал к нам и попробовал прокачать свои права. — Вы у нас на довольствии состоите?
И опять вражеские «лапы» посягнули на нашу пищу. Но Пуданов пригвоздил тарелку к столу, а Гарин безапелляционно отодвинул захватчика в сторону. И наше масло было спасено…
— Ты кто такой? — невозмутимо спросил Гарин.
Как никак этот прапор был всё-таки прапором, а не солдатом срочной службы.
— Я тут начальник офицерской столовой! — заорал разгневанный прапорщик. — А вы кто такие? Я сейчас к комбригу пойду!
— А мы — офицеры из 22-ой бригады спецназа! И пока ты будешь нам мешать завтракать, то… — на этом фантазия Стасюги иссякла, но на время…
— Что «то»? — продолжал вопить начальник столовой. — Да я сейчас…
— Пиз. юлей получишь! — спокойно заявил Иваныч. — На довольствии мы стоим. И хватит орать! Воняешь тут, как помойка…
Изо рта плюгавого прапора действительно исходил натурально «отвратительный запашок»… После этих слов Пуданова неприятель замкнул свои челюсти и на минуту в столовой воцарилась тишина… Звякали лишь ложечки в наших пластмассовых стаканах, размешивая в чае сахар…
— Ну, хорошо… — злобно прошипел начальник столовой.
Он почти бегом направился к выходу, но вдруг передумал и вернулся к нам. Опершись руками о край стола, он ощерил свои редкие и чёрные зубы…
— А вы видели тут солдатика? — он с каким-то непонятным нам злорадством цедил слова и оглядывал наши лица. — Ну, который вам накрывал на стол… Видели, да?
И в его взгляде, и в словах мне почудилась какая-то пока ещё неизвестная мерзость.
— Ну и что? — всё также невозмутимо ответил Стас.
— А это была моя жена! Понимаете, да!? — торжествующе шипела плюгавая погань. — А как она сосёт! Как она сос-сёт…
Мы молчали, ещё не поняв до конца смысла его слов. Когда из-за брезентовой перегородки послышался громкий звон упавшей на пол металлической посудины. Через секунду оттуда же донесся странный звук… Не то сдавленный стон… Не то плачущий всхлип… Весь ужас стал более чем очевиден… Ведь там, на кухне в это время находился тот самый поварёнок… То есть, маленький солдат…
Я быстро огляделся влево-вправо, но было уже поздно… Злобствующий прапор не только убедился в том, что его ядовитый смысл достиг нашего сознания, но и почуял по выражениям наших лиц, что его тут забьют насмерть… Он буквально испарился через полуприкрытый входной полог… Улетучился и гомикоподобный дембель-повар…
Какое-то время мы сидели молча за столом и ничего уже не ели… Кусок не лез в горло… Да и не до еды сейчас нам было… Лично меня обуревало жгучее желание пристрелить из бесшумного пистолета этого выродка и закопать как собаку…
— Пошли что ли… — странно равнодушным тоном сказал Гарин. — Готовиться надо…
Мы всё также безмолвно поднялись и вышли на свежий воздух… Здесь стало полегче…
— Пристрелить бы этих двух уродов…
Точно также думали мы все… Но из-за этой мрази пачкать руки не очень хотелось…
«Может подвернется случай какой-нибудь?..» — тоскливо думалось мне…
Настроение было испорчено. И не только у меня одного…
— Вот суки, а? Запугали пацана… И сломали… О-ох… Блядство-то какое!.. Вот вам и 166-ая бригада!.. И зачем только в армию таких маленьких да хлипких берут?.. Чтоб всякие ублюдки над ними издевались?…
Наши возмущённые и разгневанные возгласы не пошли нам на пользу… Попадись нам эта «сладкая парочка» в эти минуты — мы разорвали бы их голыми руками!.. На мелкие кусочки!
— Потише!.. Потише…
Нам пришлось остановиться, не доходя до нашей палатки, и подождать минут десять… чтобы выкуренные сигареты смогли нас успокоить…
Только после этого мы смогли с обычным своим видом появиться в палатке и сразу же приступить к дальнейшим действиям…
Сегодня нами был запланирован ознакомительный рейд в санаторно-курортную зону, то есть на юг… Военные карты времён Царя Гороха ничуть нам не соврали, и обозначенные на ней дома отдыха, туристические базы, пансионаты и даже санатории, как оказалось, действительно находились на живописных склонах чеченских предгорий… Правда, большая их часть уже была «увы, разграблена до нас»… И перепрофилирована для насущных нужд гордых абреков… А остальная, то есть намного меньшая часть этих турбаз вообще была разобрана целиком и полностью… Причём, аж до самых бетонных оснований, которые здесь ещё не научились выковыривать из земли, чтобы затем приспособить их для подъёма местного сельского хозяйства…
На одной боевой машине пехоты уселись все мои молодые «братики», затем на неё же взлетели орлы-командиры в количестве трёх экземпляров: Пуданов, Мишаня и я…
— Вперёд! — грозно крикнула старшая птица…
Механик-водитель Краснов, уже не оборачиваясь назад и вверх, сразу опознал в орлином клёкоте грозный рык майора Пуданова и плавно взял с места в нарастающий галоп… Чтобы не запутаться в лабиринтах и нагромождениях палаток пехотной бригады, мы поехали прямо на юг, совершенно и абсолютно никуда не сворачивая. Наша БМПешка пронеслась мимо офицерской столовой слева, проскочила военный плац, юркнула между палаток и вырвалась на оперативный простор… Через сто пятьдесят метров Краснов всё же вильнул вправо, чтобы объехать по твёрдому грунту две землянки, обозначенные дымящимися трубами…
— Правильно! — одобрительно крикнул Иваныч. — Зачем зазря пехоту беспокоить?! Вдруг накаты не выдержат?..
Механ лишь кивнул молча головой, чтобы не отвлекаться на незначительные пересуды, и гнал боевую машину дальше… С каждой минутой чеченские горы становились всё ближе и ближе… То есть грознее и грознее…
Вот по разбитой колее мы подъехали к самому южному блокпосту бригады, который и подвергался частым ночным обстрелам… Из окопа на нас оглянулось двое чумазых-пречумазых пехотинцев, на лицах которых ослепительно сияли лишь крепкие зубы и белки глаз. Однако смотрели они на нас с такой смертельной усталостью и безразличием, что Пуданов даже передумал останавливаться…
— Краснов! Давай дальше! — приказал он механику. — А то эти флегматики полчаса будут командира вызывать, если по дороге не уснут…
Я и Миша рассмеялись… И в самом деле эти мотострелки буквально с ног валились… От усталости или хронического недосыпа…
Этот блокпост находился в чистом поле и представлял собой лишь несколько глубоко зарытых в грунт землянок, от которых отходило пять или шесть траншей, разветвляющихся на рубежах обороны… Издалека он почти не выделялся… Торчало лишь три трубы…
— Духи скорей всего по искрам из труб определяют их местоположение! — поделился я своими соображениями с офицерами. — По ним и наводят… Пехоте бы надо два-три колена дополнительных поставить на трубы… Тогда и искр не будет видно…
— На обратном пути! — отозвался ротный. — И с командиром потолкуем, и про трубы скажем. А то не хочется время терять… И так уж припозднились… А потом — в самый раз будет…
Наша броня промчалась дальше по «дороге», быстро оставив позади этот многострадальный блок-пост. Метров через семьсот-восемьсот поле заканчивалось и по его границе виднелись небольшие заросли, за которыми возвышалась какая-то насыпь. Мы продолжали ехать по уже проторённой «грунтовке» и вскоре подъехали к естественному препятствию, пожалуй, высшей категории сложности.
— Вот это да! — присвистнул от удивления Пуданов. — Это что-то наподобие противотанкового рва, заполненного водой.
— И вдобавок с высоким валом с той стороны. — добавил я.
Мой взгляд заскользил от нашей БМПешки к внезапному препятствию и дальше. Укатанная за лето колея метров через двадцать доходила до открытой водной поверхности, затем погружалась на самое дно этого «рва с водой», а по выходу на сушу сразу же взбиралась наверх по крутому склону дороги. Как оказалось, то была не просто вал или же насыпь, а такая капитально сделанная автострада на очень уж высокой… Всё-таки насыпи.
— И если мы наконец-то окажемся там на асфальте… — сказал я с невольным вздохом. — То надо круто развернуться на 90 градусов влево или вправо… Чтобы не каюкнуться дальше!
— Ну, да! Если прохлопать ушами… — проворчал командир первой роты. — То можно с ветерком скатиться вниз по обратному склону.
— А там… — предположил Мишаня. — Ещё неизвестно что! Интересно, какая там наверху ширина дороги?
Этого мы не знали. Сама канава, протянувшаяся вдоль дороги, была шириной метра в полтора-два. Я посмотрел влево и вправо, однако основная часть следов колёсно-гусеничной бронетехники упиралась именно в эту переправу. Влево вдоль этой канавы когда-то давным-давно проехало два или три БТРа. Однако их старинные следы ни разу не свернули перпендикулярно к канаве, чтобы преодолеть её в каком-нибудь удобном месте. Эти бронетранспортёры тогда, наверное, так и уехали куда-то вдаль.
«А может быть это был один БТР?.. — подумал я. — Проехался туда, никакой переправы не нашёл, вот и вернулся обратно.»
— Что будем делать? — спросил я вслух.
— Не знаю. — ответил мне Волженко. — Я хоть и инженерное училище заканчивал, но… Ширина этой переправы метров десять. А вот глубина… Чёрт его знает?
— Ширина тут метров восемь. — уточнил Пуданов. — Ну, и глубина метра с два. Не больше!
— А как это перепроверить? — спросил его Мишаня. — Запустим сперва солдатика с шестом? Чтобы весь брод промерил?!
Молодому лейтенанту никто не ответил. Берега переправы в этом месте на мой взгляд были действительно не шире восьми метров. Но с определением реальной глубины возникала большая сложность. Наша БМП ещё могла как-нибудь превозмочь два метра до дна. Но если глубина была больше… То в этом случае возникала серьёзная опасность попросту утопить нашу броню в этой грязной канаве.
Была и другая проблема. Летом тут переправилось вброд несколько десятков танков, бронетранспортёров и БМПешек. Возможно эту водную преграду одолели и военные грузовики повышенной проходимости. Только вот всё это было летом, когда высокий метров в пять и достаточно крутой склон автодороги был не таким сырым и следовательно не таким скользким.
— Нда-а… — опять вздохнул Пуданов. — Вот они тут и дно углубили, и берега расширили, и ещё крутой склон укатали. А нам сейчас стоять тут и мучаться!
Ротный был прав. широкая ледяная кайма по обоим берегам переправы свидетельствовала о том, что боевая техника тут побывала давным-давно… И преодолевать этот брод, а потом ещё и взбираться вверх по склону… Увы, но этой зимой на такое дело не нашлось ни одного смельчака.
А вот теперь и нам следовало сначала хорошенечко подумать, прежде чем решиться… Пересекать эту канаву вброд или же поискать другие пути-выходы… Ведь мы рисковали либо сразу утопить БМПешку в этом тихом омуте, либо преодолеть водную стихию и заскользить по сырому склону… Чтобы в конце-то концов плюхнуться в эту канаву с высоты четырёх-пяти метров. Либо вместе с водной преградой и крутым склоном перемахнуть заодно и через асфальтовую дорогу, чтобы улететь дальше в неизвестность.
И чтобы благополучно избежать все эти неприятности, нам требовалось филигранное мастерство и отчаянное хладнокровие, безошибочный расчёт и точный глазомер. Ну, и много чего другого!
— Краснов! — наконец-то позвал нашего механа командир роты. — Возьмёшь барьерчик?
Так на арену был вызван наш механик-водитель Краснов. То есть тот самый главный на данный момент человек, от которого сейчас зависело всё!.. Ну, или почти всё… По моему убеждению его следовало позвать ещё раньше… Когда мы только-только подъехали к канаве. Но и до этого вопроса Пуданова сам механ сидел за своим штурвалом, как говорится, тише мыши…
— Ну, что? — опять спросил его Пуданов. — Возьмёшь барьер-то? Поднимем щиток и вперёд?!
— Это не барьерчик, а ямка с водичкой и льдом! — хмуро откликнулся солдат в промасленном шлемофоне. — А щиток у меня заедает. Возни с ним много.
Я сразу же понял, что ему и так уже было всё видно… Причём, ещё метров за пятьдесят до нашей остановки. А значит и всё понятно. Однако ситуация была не из простых… Вернее, она была не просто сложной, а очень сложной. Потому-то наш механик-водитель Краснов и высунулся до пояса из люка, чтобы получше обозреть это неожиданное препятствие.
— Ты посмотри-посмотри. — сказал ему Александр Иванович. — Подумай.
Наступила долгая и томительная тишина. Краснов оценивающе разглядывал «барьерчик» и молчал. Мы подождали чуть-чуть… Но механик-водитель по-прежнему молчал… Видимо, ранее ему ещё ни разу не приходилось сталкиваться с такими комбинированными преградами, что называется, лоб-в-лоб… Возможно в учебке его обучали, как поднимать волноотражающий щиток и проскакивать учебно-тренировочную речушку. Но преодолевать вброд водную преграду и сразу же подниматься по высокому склону в 40–45 градусов… Да ещё и с десантом на броне… Этому в учебках не обучают.
— Неужели слабо! — подзадорил механика лейтенант Волженко.
— Мишаня! — осуждающе сказал командир роты. — Это тебе не шутки! Слабо или не слабо! Пусть думает! Если нет, то значит нет!
— Правда, объезжать надо очень долго. — произнёс я, уже поглядев свою топокарту. — Или можно наугад поехать вдоль канавы и километров через пять-шесть выбраться на другую дорогу! Надо влево ехать! Вон туда!
Я показал в ту сторону, куда когда-то и проехало два-три БТРа. Там вдали была автострада, ведущая из потенциально-враждебного села Шали в горное ущелье. Но этот вариант обладал как преимуществами, так и одной проблемкой.
— Если мы проедем эти километры по грунту. — пояснил Иваныч. — То мы будем все грязные с головы до ног. Особенно сидящие на корме.
Доселе молчавшие разведчики несколько оживились и опять притихли. Ведь ошмётки грязи с гусениц полетят именно в них. Что правда, то правда.
— Да нам-то что! — вдруг улыбнулся сержант Бычков. — Мы ведь сейчас не в белых маскхалатах! Отряхнёмся или отстираемся.
Тем временем механик-водитель Краснов совсем вылез из люка и осмотрелся по сторонам. Но в зоне видимости других переправ не наблюдалось…
— Ну, что скажешь? — спросил Пуданов маленького механа. — Одолеешь? Если нет, то ничего страшного!.. Только говори побыстрей, а то и так уже сколько времени потеряли.
Я машинально посмотрел на часы. На наше разглядывание переправы ушло минут с десять.
— А-а, пое. ать! — решившись выкрикнул Краснов и привычно опустился в свой люк. — Другие же проезжали… А чем я хуже?!.. Держитесь только покрепче!
Он два раза прогазовал двигателем, набирая побольше оборотов, и рванул вперёд. Я успел крикнуть бойцам, чтобы покрепче держались за что-нибудь, и тут боевая машина всей своей массой влетела в воду… Послышался громкий шум отхлынувших волн и забурлившей в гусеницах воды. Через секунду мы были уже на середине. Тут Краснов прибавил ещё больше газу и БМПешка беспрекословно ему подчинилась… Хоть вода дошла почти до верха корпуса, но бронемашина всё-таки преодолела канаву и одним рывком взлетела на берег. Механик-водитель, как мне показалось, мгновенно переключился на передачу помощнее и теперь наша БМП-2 упрямо вгрызалась всеми траками в крутой дорожный склон…
— Давай, Краснов! — заорал Иваныч. — Ещё немного! Половина уже есть!
Я быстро оглянулся назад и увидел взбаламученную нами воду с высоты нескольких метров. Бледные лица бойцов в счёт уже не шли. Скатиться в эту грязную воду не хотели ни мы — люди… Ни наверняка и сама пятнадцатитонная бронемахина.
— Давай ещё чуть-чуть! — опять закричал ротный. — Осталось совсем ничего!
Он внимательно отслеживал каждые десять сантиметров коварного склона. Пока что всё шло нормально.
— Ещё чуток!
В самом конце этого подъёма скорость БМПешки заметно снизилась и я даже испугался! А вдруг двигателю не хватит его лошадиных сил на последнем полуметре?!.. Или сперва полетят сперва сцепление и коробка… А затем уже и мы все…
— Жми, Краснов!.. ЖМИ!..
Но вот задранный кверху нос бронекорпуса медленно опустился до горизонтального положения — это наша боевая машина устало перевалила через откос и оказалась на твёрдом асфальте. А на самой середине автотрассы она резко затормозила, чтобы не скатиться вниз уже по другому склону… Затем…
— Куда? — торжествующе закричал Краснов. — Влево или вправо?
— Влево! — скомандовал Пуданов. — Потом потише…
И боевая машина пехоты осторожно развернулась на одной гусенице в нужном направлении. Теперь она ехала медленно, словно подкрадывающаяся к мышке кошка… Тут и мы пришли в себя после столь рискованного манёвра пятнадцатитонной бронемашины…
— Вот это работа! — выкрикнул Мишаня Волженко, наклонившись к люку механика. — Класс!
— Ну, Краснов!.. Ну, ты даёшь! — восхищённо рассмеялся я. — Молодец!
Майор Пуданов был точен и лаконичен:
— Ты у нас — мастер! Самого высшего класса!
— А то… — тоже улыбнулся Краснов.
Он хоть и находился в своём люке, но голова его торчала над поверхностью бронекорпуса… Так что сейчас Краснов с гордым и довольным видом продолжал рулить своей БМПешкой.
— Сбрось газ!.. Давай чуток потише!
Невзирая на только что пережитое, нам следовало приступить к другим своим делам и задачам. Эта коварная водно-горно-зимняя преграда осталась позади, тогда как справа уже завиднелось что-то такое… Которое вполне могло сойти и за цель нашего сегодняшнего рейда.
— Вот она! — воскликнул ротный. — Шалинская учебка!
Деревьев справа стало гораздо меньше и меж их поредевших стволов показались признаки военного объекта: длинный бетонный забор, кирпичные здания в несколько этажей и уже знакомые мне боксы для хранения бронетанковой техники… Это была Шалинская танковая учебка, где в советское время готовили механиков-водителей и наводчиков-операторов для горнострелковых подразделений… В нынешний период от неё остались лишь капитальные строения… Да на одной открытой площадке сиротливо пригорюнилась на один бок «разутая» БМП-1…
— В боксах пусто! — огорчался Иваныч. — Бл-лин!.. Только одна «единичка»… И то без гусеницы!
Асфальтовая дорога, по которой мы сейчас двигались, находилась на несколько большей высоте, чем забор бывшей учебной части… И мы хорошо просматривали всё её внутреннее пространство… Кроме разумеется внутренних помещений зданий да «мёртвой зоны», скрытой от нашего взора бетонным забором.
— Заедем?!.. — сказал Пуданов.
Однако в его командирском голосе я так и не уловил чёткие вопросительные интонации. Может он просто предложил… Или же поинтересовался нашим мнением для формализма…
— Златозуб мне говорил, что она вся заминирована. — произнёс я твёрдо, совершенно не желая соваться в это взрывоопасное пекло. — А он врать не будет!
Уж кому-кому… Но лейтенанту Златозубову следовало доверять.
— Тогда пошла она на фиг! — заключил Иваныч. — Нам и без неё хорошо. Правильно, Мишаня?
— А мне-то что! — храбро отреагировал Волженко. Командир всегда прав…
Так мы безоговорочно предпочли сообща умыть наши руки и отправиться дальше. Хотя сегодняшним утром «кое-кто» из нас упорно настаивал на посещении именно Шалинской танковой учебки. Чтобы в личном порядке проверить служебную информацию о полном разграблении боевиками этого подразделения бронетанковых войск и тем самым окончательно убедиться в серьёзном оснащении местных бандформирований снятым вооружением. Ну, если повезёт, то и попутно пополнить материально-техническую базу одной славной роты спецназначения.
Но мы уже ехали мимо.
— Так что… Если кто-то захочет дограбить этот Шалинский горно-учебный центр… — разглагольствовал «кое-кто» из нас. — То флаг ему в руки и бронепоезд навстречу!.. А мы поедем дальше!
И мы действительно ехали дальше. Чтобы любоваться горными склонами и заодно проводить рекогносцировку местности… Что мы и делали. Когда справа между деревьев мелькали небольшие домики, стоявшие не поодиночке, а небольшими группами, тогда я тут же доставал топографическую карту и сличал с ней местонахождение обнаруженных строений… Совпадало далеко не всегда. Около половины объектов, реально существующих на местности, на военной топографической картинке отсутствовали… Видимо, они были построены позже того времени, когда здесь в последний раз побывали военные геодезисты-любители…
Вот так… Как говорится, в темпе медленного вальса… То есть периодически оглядывая широкое поле слева и почти не спуская своих глаз с горно-лесного массива справа… Так мы добрались до широкой автострады, которая шла через всю чеченскую равнину и с плавным изгибом вторгалась в большое ущелье Кавказского хребта.
— Глуши! — скомандовал ротный.
Мы постояли минут пять-десять, оглядывая заросшие лесом возвышенности и почти нависшие над нами горные вершины, голые бескрайние поля слева и еле видневшееся вдали село Шали… В общем, весь этот чеченский пейзаж и совершенно пустую автостраду. Сейчас вокруг нас было очень тихо… Можно сказать, непривычно тихо. Почему-то я поёжился… Стало неуютно и остальным командирам… Так что очень скоро всех нас потянуло назад…
— В родную 166-ую бригаду!
Боевая машина пехоты развернулась в противоположном направлении и с большей скоростью покатила обратно. Я достал опять карту…
— Там впереди будет Комсомольское! Где наших в плен взяли. Прокатимся?
— Чтобы и нас захватили? — хмыкнул Иваныч. — Лично я не желаю…
— Мне тоже не хочется… — отозвался я и убрал топокарту.
Так мы и доехали до места нашей недавней переправы. Вновь созвали военный совет «в Филях»… Ведь с высоты дороги и БМПешки это трижды усложнённое препятствие казалось ещё более непроходимым, чем с того совершенно пологого берега… В дополнение ко всем уже известным нам сложностям и проблемам… Ко всему этому теперь прибавились небольшие льдины… Неизвестно откуда появившиеся и теперь безмятежно плававшие по всей поверхности «водоёма».
— Краснов! — спросил Пуданов. — Проедем или нет? Только честно! Если нет, то вернёмся назад и объедем…
Механик-водитель вылез из люка и даже встал на носу бронекорпуса, чтобы посмотреть на уже знакомое препятствие с совершенно другой точки.
— Надо было сразу это сделать… — с сожалением сказал я. — Слишком круто получается… Объехали бы…
Но было уже слишком поздно. Да и обзор препятствия с высоты воробьиного полёта быстро подошёл к концу.
— Ну, что?
— Попробуем! — безмятежно промурлыкал механик. — Вы только покрепче держитесь…
Уже наученные недавним опытом, мы вцепились в выступающие части БМПешки буквально изо всех сил. Тем временем боевая машина медленно развернулась носом к канаве и я вновь затаил дыхание… Вот наша броня осторожно перевалила через край дороги, неожиданно круто опустила свой нос… А затем со стремительно нарастающей скоростью понеслась вниз…
— Ах, ты! Бля-а!.. Так и сяк… — невольно вырвалось у нас от предстоящего испытания…
Некогда высокий склон закончился очень уж быстро и боевая машина пехоты, как мне показалось, почти отвесно вошла своим носом в мутную воду, которая в свою очередь также стремительно хлынула как на радиатор, так и на всех нас…
— Ой-ёо!
Я обеими руками держался за металлические рычаги инфракрасного прожектора, упираясь ногами в корпус БМП… Который практически уже утонул… Короче говоря, ноги я промочил аж до самых колен… Но это были мелочи…
Хуже всех было самому Краснову… Ведь и он, и его люк ушли глубоко под воду… Положение было критическое… Но механик-водитель ни на что не отвлекаясь продолжал давить свои педали и рулить штурвалом… И боевая машина пехоты послушно выполняла все его пожелания… Да и дно канавы не дало ей углубиться дальше в земную твердь… БМП быстро приняла из почти вертикального положения относительно горизонтальное и медленно направилась к противоположному берегу… Вся масса воды быстро схлынула с брони, а я расширенными глазами смотрел на то место, где должен был находиться открытый люк Краснова…
— Краснов!
Но вместо открытого люка мы видели только большие обломки льдин, нагромождённые друг на друга по всей поверхности бронекорпуса… При этом БМПешка продолжала своё уверенное движение к берегу. От всего этого мне вдруг стало жутко.
— Надо сбросить!..
Но вот эти синевато-грязные куски льда зашевелились сами по себе и даже стали подниматься именно в том месте, где должен находиться открытый люк… Мы оцепенели. Вот льдины, подчиняясь чему-то снизу, сами соскользнули в разные стороны и в образовавшемся промежутке между ними показался чёрный шлемофон. Это была голова нашего непотопляемого механика-водителя Краснова!.. Она энергично дёрнулась сначала влево, а затем вправо, чтобы окончательно оттолкнуть подальше от себя куски льда… И тем не менее боевая машина пехоты ни на мгновенье не замедлила свой ход… Поскольку она всё время находилась под беспрестанным контролем неразлучного с ней хозяина…
И вот наконец-то он — долгожданный берег… Проехав вперёд ещё с десяток метров, броня остановилась… А из люка на нас уже оглядывалось мокрое и довольное лицо Краснова… Но мы всё ещё пребывали в немом оцепенении…
— Ну, как? — Самым будничным своим тоном поинтересовался механик.
Но он так и не получил ответа.
— От ёлкины!.. Сколько льда на моей… Ласточке!
Маленький наш солдат уже вылез из своего люка на броню и принялся как ни в чём не бывало скидывать ногами лёд на землю… Когда мы наконец-то очнулись…
— Краснов! — выдохнул ротный.
— Я, товарищ майор! — отозвался механик.
В этот момент он руками сбрасывал вбок самую большую ледяную глыбу. Которая с шумом грохнулась на мёрзлую землю и разлетелась на куски.
— Краснов! Ты — термоядерная ракета! — сказал вконец изумлённый Пуданов. — Которую с подводной лодки запускают… Из Северного Ледовитого Океана…
У меня была точно такая же ассоциация… Недаром ведь мы в своей курсантской юности смотрели одну и ту же военную передачу «Служим Советскому Союзу».
— Обалдеть! — сказал я, восхищённо цокая языком. — Это надо было заснять на видео! И потом всем показывать!
Всё ещё ошарашенный увиденным лейтенант Миша Волженко не произнёс ни слова, а попросту подошёл к люку и заглянул вовнутрь… Я посмотрел туда тоже… Всё дно отделения механика-водителя покрывал толстый слой грязной воды… Да и летнее обмундирование Краснова тоже было почти всё промокшее. Ведь из-за близости разогретого двигателя механы даже зимой предпочитают находиться на своём боевом месте в лёгкой одежде, но зато с меховым шлемофоном на торчащей из люка голове… Им так удобнее, а с этим уже ничего не поделаешь.
А ведь нашему механику сегодня здорово помог именно шлемофон. Он уберёг солдатскую головушку от ударов здоровенных льдин и их острых краёв, когда он пробивался наверх к спасительному воздуху. И в самом начале, когда сотни литров ледяной воды хлынули на Краснова сверху, то широкие отвороты танкового шлемофона не дали этой мерзости попасть ему прямо за воротник… Поэтому же красновский воротник, особенно сзади, и остался совершенно сухим… Тогда как остальной камуфляж был подмочен капитально…
— И подмышки пока ещё сухие! — широко улыбаясь, «хвалился» механик.
Он уже навёл должный порядок на броне и теперь переминался с ноги на ногу у своего люка…
— Там в днище должны быть заглушки… — размышлял Иваныч. — Надо ведь воду всю слить! Или хотя бы часть… А то будешь там сидеть как в корыте с водой…
Я опять заглянул вовнутрь. В мутной жидкости, слой которой не убавлялся, плавали спички, какие-то бумажки и прочий мусор. Вода покрывала педали и сейчас это было самой досадной неприятностью для механика.
— А дальше сможешь ехать? — с неподдельным участием спросил я Краснова.
Хоть они и съели этим летом одну коробку сухпая, за что тогда же и получили справедливое наказание от старшего лейтенанта Кириченко… Но сейчас механик-водитель Краснов проявил себя с исключительно геройской стороны… И его можно было спокойно наградить целым ящиком сухого пайка!
— Сможешь дальше ехать? — переспросил его уже ротный.
— А что же ещё делать?! — рассмеялся Краснов. — Машину же здесь не бросим…
— Молодец! — опять похвалил его Иваныч. — Приедем в батальон — надо будет тебя представить к награде…
— Да ладно, товарищ майор! — заскромничал солдат. — Обычное дело…
Но я возразил Краснову:
— Ты не стесняйся, когда тебя по справедливости хотят наградить! А то в следующий раз вообще ничего не получишь… Ты думаешь, наградные документы раз отправили, значит точно медаль получишь? Как бы не так… Так что…
На мои слова тут же отозвался Пуданов и выдвинул свой контраргумент:
— А чего это мы его спрашиваем? Представим и всё! Даст Бог, получится… Лично я ещё ни разу не видел, чтобы при открытом люке механика боевая машина пехоты шла под водой! Да его же в книгу рекордов этого самого…
— Гиннесса. — подсказал Волженко.
— Во-во! — обрадовался командир. — В её самую, так и сяк да разэтак!..
Мы дружно посмеялись и стали собираться в дальнейшее путешествие. Только теперь я вспомнил про своих молодых бойцов. Но все они находились под бдительным присмотром сержанта Бычкова, и поэтому всё у них было нормально…
— Правда, еле-еле удержались! — улыбнулся мой контрактник. — Но обошлось…
— А ты видел, как Краснов из-подо льда вылезал? — качая головой, вопрошал я. — А как он шлемофоном льдины расталкивал? Это был аллес! В кино такого не покажут!
Но Бычков признался в своём невезении, которое помешало ему полюбоваться столь впечатляющим зрелищем:
— Да я его увидал только под самый конец… когда он уже высунулся…
Потом сержант осмотрел своих подопечных и сообщил мне, что у них всё в наличии…
Через минуту мы тронулись в путь… Механик-водитель весь мокрый с головы до ног уверенно вёл машину к палатке. Мимо пехотного блокпоста, по уши зарытого в землю, мы проехали без остановки. У нас на это имелось две уважительные причины… Первая — это последствия преодоления водной преграды в виде мёрзнущего в мокрой одежде Краснова… А вторая…
— Здесь не получится засаду поставить. — прокричал я на ухо Пуданову.
БМПешка теперь мчалась на большой скорости и нам нужно было кричать, чтобы понять сказанное.
Командир роты кивнул мне:
— Хорошо! Там поговорим! В палатке…
Вскоре мы подъехали к базе, выгрузились с брони, проверили оружие на разряженность и тут же спрятались от холода в палатке…
— Краснов! Иди сюда! — позвал механа командир роты. — Получай…
Промокшему солдату был выдан новенький, а главное сухой, комплект горного обмундирования. Ему дали возможность переодеться, а затем усадили поближе к печке…
— Ты у нас сегодня герой дня! — хлопнул его по плечу Иваныч. — Сиди и отогревайся! Смотри, чтоб не простыл!
Смущённый таким повышенным вниманием механик-водитель хоть и краснел да стеснялся, но к горячей буржуйке жался поближе…
— Сиди и грейся! Сейчас тебе и поесть сюда принесут! Сиди-сиди!
Остальные солдаты, которые вместе с нами вернулись из рейда, сейчас обедали. Первое блюдо, макароны с тушёнкой и компот на них был оставлен в очень даже достаточном количестве. Теперь они укрепляли свои молодые организмы с удвоенной силой и в двойном размере… Ведь для них постарались сами «дедушки»…
Пуданов и Волженко сидели у печки со своей стороны, попивали горячий чай, откусывая кусочки сахара-рафинада и иногда подсмеивались надо мной. Они совершенно не пострадали при втором штурме канавы, тогда как я был вынужден сейчас сидеть у печки в тапочках и теплых кальсонах. Жар от печки был порой нестерпимым и я постоянно менял положения своих замёрзших голеней и влажных штанин.
При всём этом разнообразии дел, которые совершались нами одномоментно, мы ещё умудрялись деловито обсуждать результаты проведённой сегодня рекогносцировки. То есть доразведки местности…
— Возле этого южного блокпоста засаду не поставишь! — пояснял я. — Лежать в одну шеренгу в чистом поле и ждать появления духов — это нереально. Замёрзнем… А если стрельба будет с дороги, то мы окажемся у них как на ладони. Сверху-то им лучше…
— Можно окопы вырыть… — предположил Иваныч.
— Вот сегодня твоя очередь ставить засаду… Так и делай там всё, что захочешь… Хоть БМПешки в землю зарывай… А я со своими на блокпосту посижу… Буду тебя прикрывать…
Это моё обращение словно ушло в пустоту… Так сказать, улетело в мировое пространство и кануло там в лету…
— А что там ещё можно сделать?
Это уже Миша Волженко проявлял интерес к тактике боевого применения разведгрупп в горно-лесистой местности. Его впрочем можно было понять… Как молодому специалисту своего дела Мишане нужно было набираться военного опыта по самым разнообразным ситуациям и случаям…
— Да в том-то и дело, что ничего! — сказал я, осторожно отхлебнув слишком уж горячий чай. — Для нас ничего! За эту канаву нам лезть бесполезно… Пешком мы её не перейдём. А БМП подгонять, чтобы переправиться туда и обратно… Это сколько шума будет! Все чечены сбегутся посмотреть на нас…
— И что ты предлагаешь? — словно проснулся Иваныч.
До этого момента он очень сосредоточенно уничтожал продукты военного пищепрома, озабоченно обдумывая свои идеи.
— Это надо тем думать, которые на блокпосту сидят. Духи их обстреливают с высокой дорожной насыпи и потом спокойно уходят в любом направлении. Надо пехоте пристрелять эту дорогу… Думаю, миномётами будет в самый раз! Воронок почти нет, а осколков — громадная туча!
— А на какую дальность бьёт миномёт? — спросил Мишаня. — Может не достанут?
— А это ты у Иваныча допытывайся!
Я даже указал пальцем на Пуданова, хоть это и выглядело не совсем культурно. Ведь он всё-таки мой командир роты. Но Иваныч был парень свойский… И про миномёты знал практически всё!..
Так что… Вся правда о дальности миномётной стрельбы открылась нам практически незамедлительно.
— Слушай, Миша! Если 82-хмиллиметровый, то при обычном заряде он долбит на три четыреста, а при усиленном заряде — на четыре пятьсот метров. Если это «Василёк», то на сто метров может поменьше быть…
— Ну!.. Что я говорил? — улыбнулся я. — Товарищ майор на этих миномётах может…
— Да-да-да… Защитить докторскую диссертацию! С внутренним достоинством подтвердил командир. — Для ближнего боя миномёт — это самое лучшее оружие поддержки. А если взять 120-ти миллиметровый полковой миномёт… Так это совсем прелесть!..
— Он же запрещён международной конвенцией! — упрекнул его я. — Причём, как оружие массового поражения…
— Да ну! — возмутился Иваныч. — Он до сих пор состоит у нас на вооружении…
Любитель миномётов никак не мог поверить такой злодейской информации.
— Докладываю вам голосом, товарищ майор! — убеждённо артачился я. — Все эти ваши полковые миномёты уже убраны на складское хранение. У таких мин очень большое количество осколков, зона сплошного поражения очень большая, а летит она почти неслышно… Вот и приравняли их к кассетным боеприпасам, шариковым бомбам и другому негуманному оружию…
Но Пуданов имел обширнейшие знания в этой области и тут же отреагировал с указанием иного типа и других модификаций…
— 120-миллиметровые миномёты теперь используются в буксируемом варианте! На специальных автоплатформах… Которые буксируются ГаЗ-66-ыми! Да и НОНЫ…
— Ни разу не видел! — перебил его я. — У 120-миллиметровых минометов раньше колёсики такие были… Это да!.. А на тележках… Не знаю…
Майор Пуданов продолжал стоять на своём:
— А «Нона»? Она ведь до сих пор применяется! И в Чечне я их видел…
Вот по данному поводу у меня были знания получше:
— А это уже наши оружейники придумали, чтобы обойти вот этот самый международный запрет на 120-ти миллиметровые миномёты! На базе боевой машины десанта установили нарезную пушку точно такого же калибра. И стреляет она вроде бы как обычное орудие! Но если сильно захотеть, то она может преспокойно задрать своё дуло к небу и стрелять как этот самый полковой 120-ти миллиметровый миномёт. Кстати, и там, и тут мина абсолютно одинаковая…
Старый миномётчик не выдержал и уже имел ко мне претензии:
— Во-первых: не «дуло», а ствол! А во-вторых: заряжание на «Ноне» происходит с казённой части. То есть снизу…
— А я думал, что десантник забирается на башню и сверху кидает мину в ствол! — пошутил я, но затем всё же решил уточнить. — А почему именно ствол? Дуло ведь тоже подходит…
— «Дуло» говорят дилетанты… Или гражданские «пинжаки с карманами»! — пренебрежительно отозвался командир роты. — А строго по научному он обозначается как «ствол»! Это тебе любой артиллерист скажет.
— Понял! Вопросов почти не имею! — доложил я. — Хотя… А вот «Тюльпан»… Это что за миномёт?
— Откуда ты это всё знаешь? — начал слегка злиться Пуданов. — Ты меня замучить решил?
— Да перестань, Саня! — обиделся я. — Просто мне сказали это название, а толком ничего… Я его даже не видел…
— Тюльпан… Миномёт это! Но не простой, а реактивный! — нехотя стал объяснять Иваныч. — Мина применяется активно-реактивная. Дальность чуть больше девяти тысяч метров! Боезаряд вакуумный или термобарический. Заряжание только с казённика. Калибр 240 миллиметров. Вес мины 130 килограмм.
От удивления мы с Мишей даже присвистнули:
— Вот это бандура! А его высота какая тогда?
— Чуточку поменьше телеграфного столба. — сказал ротный и завалился на свою лежанку. — Один раз только видел эту махину… Такая дура вылетает!.. Но бьёт очень точно… Можно за девять километров в центр дома попасть…
Действительно… Поражало всё… И тактико-технические характеристики этого миномёта… И возможности военных конструкторов…
— А термобарический… Это как у огнемёта что ли? — задал вопрос Мишаня. — Как «Шмель»?
Командиру роты уже порядком поднадоели наши расспросы. Он откровенно зевает. И вообще не прочь слегка поспать…
— Ну, да! Принцип действия один и тот же. Вакуумный — это объемный взрыв. А термобарический боеприпас — это напалм…
Штанины моих кальсон уже просохли, горное обмундирование тоже. И я быстро принял достойный вид командира воинского подразделения. То есть натянул на себя военные штаны…
— Это конечно хорошо… Всякие там миномёты да боеприпасы… — Я смотрел в упор на Пуданова. — Мы сегодня вечером будем засаду ставить или нет?
— А где? — с грустью уточнил ротный. — На переправе? Железяки караулить?!
— Да мне-то что?! — неопределённо хмыкнул я. — Тебе же идти — ты и решай…
Сегодня вечером именно его группа должна была выставлять боевой заслон на пути коварных боевиков, тогда как мои «младые богатыри» имели хорошую возможность отсидеться на пехотном блокпосту в качестве неудержимой подмоги…
Командир роты спецназа вздохнул и полез во внутренний карман. Достал оттуда небольшую брошюру и приступил к её изучению… Обложка показалась мне подозрительно знакомой…
— Это что у тебя? Гороскоп что ли?
Я даже рассмеялся от такой неожиданной картины… Когда командир разведподразделения специального назначения перед тем как принять решение на засаду ознакамливается с расположением звёздных светил и их предсказаниями…
— Чего ты ржёшь? — недовольно буркнул Иваныч. — Это мне жена подарила перед отъездом в Чечню… Тут на каждый день есть прогноз…
— Ну-ка… А для Скорпионов что там написано? — я даже был очень заинтригован.
Но Пуданов меня разочаровал:
— Это только для моего знака… Я — Овен…
— Тогда понятно, почему это мы иногда бываем такие упрямые…
Мои насмешливые слова заставили командира роты сердито нахмуриться…
— Но-но… Не забывайтесь тут! А то я вам всем покажу, где раки зимуют…
Однако боевая обстановка тем не менее требовала точности и определенности…
— Ну, что там сказано про засаду? Идёте вы или нет?
Мы с Волженко смотрели на ротного с нескрываемым любопытством и ожидали от него ясного ответа.
— Тут написано, что день лучше провести в спокойной обстановке и в дружеской беседе… — нехотя проворчал Иваныч.
— Значит, так и делаем… — согласился я. — Молодым надо отоспаться после этой ночи, Краснову обсушиться… Правильно я говорю, Краснов?! Война отменяется…
— Хорошо…
Хоть Пуданов и проворчал это высочайшее согласие с напускным безразличием, но было вполне очевидно, что ему не очень-то и хочется всю ночь просидеть на промозглом ветру…
Тем паче, что звёзды этого не советуют…