Ранним утром Макс с фонариком в руках и Андрей с ломом торопливо и уверенно шли по подземелью по направлению к лаборатории. Андрей первым заглянул в окошко: в лаборатории горел свет и стояли пустые носилки.

– Гроба нет! – воскликнул Андрей.

– Как нет? – удивился Макс и, в свою очередь, заглянул в лабораторию. – Куда он мог деться?

Андрей попытался взломать ломом дверь, но безуспешно.

– Надо было вечером вернуться, – заметил Андрей огорченно.

– Мы же ничего не знаем точно. Может, в гробу был не твой отец, а кто-то другой, – предположил Макс, стараясь утешить друга.

– Вот именно – не знаем! – сказал Андрей в отчаянии. – Как котята слепые тычемся. А они за нашей спиной делают, что хотят!

– Ладно, пошли отсюда! – сказал Макс и похлопал друга по плечу. – Надо вернуться, пока все дрыхнут.

Выйдя через камин, они прошли через библиотеку в холл, где заметили Анну, торопливо поднимающуюся по лестнице. Ребята спрятались, наблюдая за ней из прохода библиотеки.

– Что это она несла? – шепотом спросил Андрей, пытаясь припомнить, где он уже видел такую же розовую тетрадь с черными узорами, как была сейчас у Анны в руках.

– Тетрадь какую-то, что ли… или книгу, – неуверенно ответил Макс, пожав плечами.

– Надо мне поговорить с Анной, – задумчиво сказал Андрей. – Если она знает, где мой отец… может, расскажет? В память о наших встречах. Не убьет же она меня, в конце концов.

Макс хотел еще что-то сказать, но вовремя понял, что отговорить Андрея невозможно, и лишь предупредил:

– Ладно. Только осторожней.

Андрей поднимался следом за Анной по лестнице, как вдруг услышал истошный крик своей сестры. Андрей побежал на крик и увидел Надю. Она сидела на корточках, прислонившись спиной к стене, закрыв лицо руками. Андрей обнял ее и почувствовал, что она дрожит всем телом.

– Все, все, маленькая, успокойся, – крепко прижимая сестренку к себе, сказал Андрей.

Прибежавший на ее крик Виктор спросил:

– Что тут случилось?

– Там… Соня… в туалете, – всхлипывала Надя, – она мертвая…

Перед глазами Нади все еще стояла эта жуткая картина: ранним утром она, заспанная, зашла в душевую в обнимку со своим плюшевым медвежонком. Пристроив его на раковину, Надя открыла кабинку туалета, протирая глаза. На уровне ее лица болтались ноги в черных кедах с розовыми шнурками, в розовых колготках…

* * *

В это время Митя еще спал. Внезапно он резко сел на кровати, из носа у него потекла кровь. Кирилл, проснувшись, вытер ее первым попавшимся под руку полотенцем.

– Тебе снова приснился плохой сон? – спросил он заботливо.

– Очень плохой, – расстроенно ответил Митя.

– Если ты мне расскажешь – обещаю, я сделаю все, чтобы он не сбылся, – успокаивающе сказал Кирилл.

– Это неправда! Расскажу я или нет – сон все равно сбудется! – закричал на отца Митя и ушел в ванную.

Кирилл остался лежать на кровати в полной растерянности, сжимая в руках запачканное кровью полотенце.

* * *

Перед началом занятий Анна шла через холл, в который раз безуспешно пытаясь дозвониться до брата и натыкаясь на автоответчик. Нервничая, Анна набирала номер снова и снова. И вот знакомый сигнал телефона раздался прямо за ее спиной: она обернулась и увидела Никиту, который как раз доставал свой звонящий телефон из кармана, держа в другой руке чемодан.

– Никита! – Анна кинулась к брату, не веря своим глазам. – Я несколько дней не могла до тебя дозвониться. Думала, с тобой что-то случилось.

За спиной Никиты появился Войтевич. При виде его Анна поняла, что здесь опять не обошлось без какого-то подвоха.

– А зачем ты приехал? – с подозрением спросила Анна брата. – Тебе разве можно вставать?

– Не только можно, но и нужно, – покровительственно ответил за него Войтевич, блеснув стеклами очков. – Разумные нагрузки приветствуются.

– Я ваш новый учитель рисования, – улыбнулся Никита.

– Никита будет вести факультатив, – пояснил Войтевич. – Разве ты не этого хотела? Быть все время с братом? – спросил он и пожал плечами, не понимая или не желая понять, почему у Анны при виде брата стало такое кислое выражение лица.

* * *

В спортзале вот-вот должны были начаться занятия у старшего класса. Вика с Олегом сидели чуть в стороне от других, нежно воркуя. Олег что-то прошептал Вике на ушко, а она заинтригованно посмотрела на него. Последнее время они все чаще уединялись, не подпуская к себе даже друзей – им вполне было достаточно общества друг друга.

Вошедший Андрей был мрачнее тучи. Он сел на скамейку к Даше и Роме. Даша сразу заметила, что на Андрее лица нет, и обеспокоенно спросила:

– Ты что такой мрачный?

– Соня Гордеева повесилась, – тихо ответил Андрей.

Даша ахнула, прикрыв рот ладонью, Рома во все глаза смотрел на Андрея, ожидая, что вот сейчас он заявит, что это шутка – очень дурацкая, надо сказать, шутка! – но Андрей молчал. Даша с Ромой переглянулись, и Даша решилась спросить:

– Когда?

– Сегодня ночью, – ответил Андрей.

– Ужас! Зачем она это сделала? – воскликнула Даша, покачав головой.

Рома хмыкнул и перевел мгновенно помрачневший взгляд на вошедшего в зал Максима. Тот окинул взглядом зал в поисках Вадима Уварова и весело заявил, присаживаясь рядом с ребятами на скамейку и не замечая удрученные выражения их лиц:

– Так и знал, что можно не торопиться!

– Так ты вроде и не торопился… – с неприязнью откликнулась Даша.

– Нет, я прямо летел, – усмехнулся Максим. – Но на моем пути сплела розовую паутину моя подружка, – беззаботно сочинял он на ходу. – Попал в ее сопливые объятия – еле вырвался!

Максим засмеялся, считая, что удачно пошутил, однако его шутку никто не поддержал. Наоборот, его друзья помрачнели еще больше. Не понимая их реакцию, Максим недоуменно спросил:

– Я что-то не так сказал? Сегодня День защиты эмо?

– Соня покончила с собой, – тихо ответила ему Даша. – Повесилась.

– Не понял, – нахмурился Максим. – Но почему?

– А ты не знаешь? – злобно откликнулся Рома. – Может, потому, что кто-то над ней всю дорогу издевался? Она тебе открылась, а ты над ней смеялся, да еще и при всех!

– При чем тут я? – побледнел Максим.

– Она мертва, Макс, – возмущенно ответил Рома, поднимаясь со скамейки. – Но тебя, по ходу, это мало волнует. Ты стал совсем как твой папаша.

От этих слов друга Максим окаменел, а Рома демонстративно вышел из зала, едва не толкнув входящего Уварова. Тот проводил его удивленным взглядом. Следом за Ромой из зала выбежала Вика, которая не знала о причине ссоры, но заметила напряженные и расстроенные лица ребят.

– Что там у вас случилось? – озабоченно спросила Вика у сидевшего на кровати Ромы.

– Соня повесилась… – нехотя ответил Рома.

Вика вспомнила, как целовалась со своим парнем Олегом в холле, когда из кабинета Морозова вышла Соня, прижимая ладонь к шее чуть пониже уха. «Ей что, Морозов шею намылил? – неостроумно пошутил тогда Олег. – А может, он ее укусил?»

– Она из-за Макса повесилась, – хмуро высказал Рома свое предположение.

– Вы уверены? – напряженно спросила Вика.

– А что? Ты что-то знаешь? – спросил Рома, заметив ее реакцию.

– Ничего я не знаю, – быстро ответила Вика и вышла из комнаты.

Рома пожал плечами: последнее время Вика сильно отдалилась от них. Примерно с тех пор, когда стала встречаться со своим новым парнем, Олегом. По мнению ее друзей, Олег был далеко не в ее вкусе. Он, конечно, и это признавала Даша, ее самая близкая подруга, был очень симпатичным – атлетически сложенный высокий блондин, но раньше Вику, с ее исключительными интеллектуальными способностями, никогда не интересовали такие, по выражению Ромы, «футболисты без мозгов».

Судя по всему, Вика разрывалась между своей влюбленностью в Олега и дружбой с ребятами. Что ж, подумал Рома, время все расставит на свои места. Сейчас его мысли всецело занимала несчастная Соня. Он не был в нее влюблен, хотя ребята и подтрунивали над ним по этому поводу, но бесчеловечное отношение Макса к ней вынуждало Рому каждый раз за нее вступаться. И вот теперь оказалось, что он где-то недоглядел, не сказал вовремя нужных слов. Возможно, все они отчасти виноваты в ее смерти…

* * *

В то время, пока Рома обсуждал с Викой безрадостную новость, Андрей вспомнил, что видел в руках Анны утром розовую тетрадь. В ней могло быть что угодно. Может быть, даже информация про его отца или про тот гроб в лаборатории.

Он решительно вошел в комнату Анны и закрыл за собой дверь на замок.

– Я думала, мы договорились не встречаться днем, – кокетливо сказала Анна, положив ладони Андрею на плечи, нежно поглаживая их легкими прикосновениями.

Раздался громкий стук. Анна испуганно затолкнула Андрея в ванную. В комнату вошел Морозов.

– Ты достала, что я просил?

Анна, не отвечая, смотрела на него во все глаза: прямо за ее спиной за дверью ванной прятался Андрей, и она не знала, как предупредить об этом Морозова, чтобы он не сказал при Андрее лишнего, и при этом не выдать себя.

– Чего ты ждешь? – недоумевал Морозов.

Анна быстро подошла к своему столу, выдвинула ящик, достала из него розовую тетрадь – Андрей видел ее в щель через приоткрытую дверь – и отдала Морозову. Тот удовлетворенно кивнул:

– Ты не забыла, что в семь часов должна быть…

– …на собрании, – быстро перебила его Анна.

– Да, на собрании, – повторил вслед за ней Морозов, обо всем догадавшись. Подыгрывая Анне, он добавил, чуть повысив голос, чтобы в ванной его наверняка было слышно: – И на будущее прошу сдавать отчеты вовремя.

Андрей вышел из ванной, едва за Морозовым хлопнула дверь. Анна тут же прильнула к нему, оплела руками шею, но Андрей отстранился неловко и ушел вслед за Морозовым. Расстроенная Анна прислонилась спиной к стене, чувствуя себя виноватой перед Андреем. Но разве ее вина была в том, что она попала между двух огней…

* * *

В этот момент Князь, сидя за столом в своем кабинете, просил Ирину Исаеву, чтобы она помогла им найти ее отца, Владлена Колчина, на самом деле являвшегося нацистским преступником Риттером Вульфом. Однако Ирина не желала признавать очевидное, даже когда Князь показал ей фотографию Колчина в нацистской форме.

– Вы похитили меня, держите тут силой, да еще возомнили себя вершителем правосудия, – возмущенно сказала она.

Володя, немного подумав, подошел к ней, наклонился, прошептал что-то на ухо, после чего, выпрямившись, сказал:

– Если ты нам поможешь, я выполню свое обещание, даю слово.

– Не знаю, насколько вам это поможет, – сдалась Ирина, подумав. – Каждый вторник он ходил в парк играть в шахматы с другом. В любую погоду. Он никогда не пропускал эти встречи.

– Вторник – это сегодня, – заметил Князь и выразительно посмотрел на Володю.

Они немедленно отправились в парк. В аллее за несколькими столами с нарисованным шахматным полем пожилые мужчины играли в шахматы. Поблизости стоял киоск с напитками и едой. Князь с Володей, подойдя к седовласому продавцу, потиравшему озябшие на холоде руки, показали ему фото Колчина:

– Скажите, пожалуйста, вы не видели здесь этого человека?

– Почему не видел? – с готовностью откликнулся продавец, мгновенно опознав фото. – Видел. Он тут часто бывает.

– А когда вы его видели в последний раз? – с волнением спросил Володя, переглянувшись с Князем.

– Да только что! Он буквально минуту назад за тем столом сидел, – ответил продавец, кивнув на пустой стол за их спинами.

– Как он был одет? – нетерпеливо спросил Володя, поняв, что они еще могут догнать его.

– Кажется, в бежевую куртку, – неуверенно ответил продавец, но тут же указал рукой: – Да вон он идет!

Володя и Князь обернулись и увидели неторопливо удаляющегося мужчину в бежевом пуховике. Володя, не раздумывая, бегом кинулся за ним. Однако, догнав его и развернув, увидел, что обознался. Извинившись перед мужчиной, он вернулся к Князю. Продавец поинтересовался:

– Ну что, догнали?

– Нет, – ответил Володя. – Ушел…

– Приятель ваш тут каждую неделю бывает, – успокоил его продавец. – Раньше он с другим дедом встречался – они в шахматы вместе играли.

Володя достал фотографию Крылова, показал ее продавцу:

– Вы о нем говорите?

– Точно! О нем! Живописный такой старикан.

Володя с Князем понимающе переглянулись.

* * *

В это время в школе Вера, держа в левой руке учебные тетради, спустилась по лестнице в холл. В самом низу ее поджидал хмурый Митя.

– Друзья? – Вера протянула Мите руку.

– Нет, – ответил Митя, косясь на ее руку.

– Я сделала что-то не то? – улыбнулась Вера.

– Вы сделаете не то, – хмуро ответил Митя. Его слабый голос перекрывали голоса учеников, снующих в холле. – Мне это приснилось. А эти мои сны сбываются.

– Знаешь, я тебе верю, – серьезно сказала Вера, присев перед ним на корточки. – А что было в твоем сне?

– Там были вы. И вы делали плохие вещи. Я не знаю, где это. Там было темно. И была лопата…

– А кто-нибудь еще там был? – заинтригованно спросила Вера.

– Там был мой папа, – кивнул Митя.

Они оба одновременно вскинули головы, услышав чьи-то шаги на лестнице: сверху за ними наблюдал Кирилл. Вера перевела на Митю понимающий взгляд. Ей ли было не знать, насколько вероятно то, что Митя мог видеть пророческие сны.

Вера поспешно ушла, и Кирилл тут же спустился к Мите, крепко прижал его к себе, провожая Веру задумчивым взглядом. Оба в синих рубашках, темноволосые, замкнувшиеся в себе, они выглядели сиротливо и неприкаянно, несмотря на то что прильнули друг к другу.

* * *

Машина Виктора выехала за ворота. Виктор вышел из нее. Он снова плохо себя чувствовал. Пройдя несколько метров, он случайно повернул голову, уловив краем глаза какое-то движение, и увидел в лесу среди деревьев Павла, сильно заросшего бородой, в зимней куртке, – тот, замерев, неподвижно смотрел на него.

Виктор решил, что видит призрак своего умершего полгода назад друга, на него нахлынула слабость, ноги подкосились, и он потерял сознание, упав на снег рядом с машиной. Очнулся он уже в медицинском кабинете на кушетке. Тамара, снимая с его руки тонометр, объяснила:

– Обмороки – это одно из побочных явлений приема препарата. Как жаль, что вы не можете вспомнить, как заразились. Для корректировки лечения это совершенно необходимо, – сказала она и убрала в сумку тонометр. – Если у вас была травма головы…

– Я вырос в детдоме, – ответил Виктор, решившись открыть правду, лишь слегка ее исказив. – И однажды во время игры меня укусил один мальчик. Очень сильно, до крови. Он еще, кажется, чем-то болел… Я плохо помню.

– Кто был этот мальчик? – спросила Тамара, пытаясь скрыть волнение.

– Не знаю. Я его больше никогда не видел. У нас всегда было много детей: кто-то появлялся, кто-то исчезал.

Тамара пристально посмотрела на него, пытаясь просечь, правду ли он ей говорит. Однако его честное открытое лицо не позволяло даже предположить, что этот человек способен соврать.

* * *

В это самое время Анна вошла в кабинет Морозова. От прежней мрачной задумчивости и настороженности на ее лице не осталось и следа. Она плотно закрыла за собой дверь и решительно подошла к столу Морозова, озадаченно смотрящего в компьютер. При виде Анны он недоуменно взглянул на часы.

– Ты что здесь делаешь? – раздраженно спросил он.

– Я никуда не иду, – храбро заявила Анна. – Я говорила с Никитой. Он сказал, что вы с ним заключили сделку, и… И я теперь свободна.

– В некотором смысле ты действительно свободна, – улыбнулся Морозов. – Жизнь твоего брата полностью зависит от одной такой маленькой штучки в день, – пояснил он и показал Анне маленькую красную ампулу. – Делаешь то, что я говорю, – получаешь лекарство. Не делаешь или делаешь плохо – не получаешь. Выбор всегда будет за тобой.

Анна сникла и с тяжелым сердцем отправилась выполнять очередное распоряжение Морозова. Даша с Андреем следовали за ней. Видя, что она направляется на кухню, ребята спрятались в кладовке.

Елена подошла к плите с ребенком на руках, разогревая для него бутылочку с молоком. Анна приблизилась к ней, настойчиво навязывая диалог. Елена была так погружена в свои мысли, что даже не сразу поняла, о чем с ней пытается поговорить возбужденная Анна.

– Что? – растерянно переспросила она, когда Анна, стараясь усыпить ее бдительность и втереться в доверие, скороговоркой рассказывала, сколько ей доставляло хлопот возиться с Никитой в свое время.

– Я с младшим братом, помню, намучилась в детстве. Зато к своим теперь готова на все сто.

От трескотни Анны Елену отвлек телефонный звонок. Анна, воспользовавшись этим, взяла Игорька из ее рук. И так удрученная чем-то, Елена еще больше расстроилась из-за звонка:

– Да, Петр! А что за спешка? Ладно, я подойду через пять минут, – сказала Елена, убрав телефон в карман, и сообщила Анне: – Срочное совещание, – она достала из кастрюли бутылочку и протянула руки к ребенку.

– Давай я с ним посижу, – поспешно предложила Анна. – Мне это только в радость.

Елена поколебалась, но потом все же решилась:

– Спасибо, Аня. Я ненадолго.

Едва Елена вышла, с лица Анны сползла радость, оно мигом помрачнело. Анна покормила ребенка и стала укачивать его на руках. Даша с Андреем удивленно наблюдали за ней. Когда на ее телефон пришло сообщение, она отошла с ребенком в сторону, скрываясь от их обзора, через пару минут вернулась… но уже одна. Ребята были в полном шоке, не понимая, куда мог так быстро исчезнуть ребенок. Анна огляделась и ушла.

– Ты видела? – спросил Андрей, изумленно глядя на Дашу. – Куда она его дела?

Ребята вышли из кладовки и осмотрели кухню, не подозревая, что в эту минуту прямо под ними Войтевич, приняв ребенка из грузового приемника, уходит, прижав его к себе, в глубь подземелья.

Даша заметила в стене кухни решетку вентиляционной вытяжки. С помощью Андрея она легко сняла решетку и заглянула в шахту

– Похоже на какой-то ход, – предположила она.

– И вести он может только в одно место, – мрачно произнес Андрей, обо всем догадавшись. – В подземелье.

Они торопливо вышли из кухни, споря на ходу, стоит им спуститься в подземелье самим или рассказать о произошедшем Елене. Войдя в холл, они услышали в другом его конце лопотание ребенка. Андрей был обескуражен:

– Они вернули ей ребенка?

Они приблизились к коляске, возле которой кроме Елены стояли Надя и Алиса.

– Мы вроде бы видели его с Анной Михайловной… минут десять назад, – осторожно сказал Андрей.

– Да, – без малейшего беспокойства согласилась Елена. – Я просила ее присмотреть за ним. Правда, сыночек? – улыбнулась она ребенку. – Понравилось тебе с тетей Аней?

– На самом деле он не настоящий сыночек, – пояснила Алиса. – Елена Сергеевна нашла его в корзинке.

Надя с Алисой отправились спать. У Елены зазвонил телефон, и она взглядом попросила Дашу присмотреть за ребенком. Ребята подошли к коляске ближе, и тут Андрей заметил вышитое на покрывале имя «Игорь» – точь-в-точь так же его мать вышивала их с Надей имена. Андрей взял ребенка на руки и сказал Даше без малейших сомнений:

– Эту вышивку сделала моя мама. Этот ребенок – мой брат.

– Что?? – ошеломленно спросила Даша.

– И я знаю, почему его зовут Игорь. Мама назвала его в честь своего старшего брата, Игоря Исаева, – уверенно объяснил Андрей и прижал ребенка к себе. – Надо же… Я так хотел найти отца… что чуть не проглядел брата.

Андрей с нежностью смотрел на Игорька в своих руках. Даша всматривалась в лица их обоих, стараясь найти сходство. Все это было слишком невероятно.

* * *

Как раз в это самое время Вика догнала Рому в холле.

– Ром, слушай, – тревожно сказала она, тронув его за плечо. – Это по поводу Сони Гордеевой. Я видела, как вчера она выходила из кабинета Морозова. И вела она себя очень странно… С ней явно было что-то не так.

– Что не так? – нахмурился Рома и поторопил ее, заметив, что из своего кабинета вышел Морозов: – Вик, да говори уже, мне идти надо.

– Она выглядела совершенно убитой. И держалась за шею. Вот так, – Вика прижала ладонь к шее чуть ниже подбородка.

Рома прервал ее, не обратив особого внимания на ее слова, поскольку в тот момент был занят более важным делом: крадучись он зашел с Максом в пустой кабинет Морозова. Тетрадь Сони они нашли достаточно быстро – в одном из ящиков его стола.

Спустя время Макс, уединившись, сидел в коридоре на полу, привалившись спиной к стене, и прокручивал в голове сцены, когда он обижал Соню. На глазах его выступили слезы. Как и его друзья, Макс был убежден, что это именно он был виновен в ее самоубийстве.

– Макс! – окликнул его вышедший из комнаты Рома. – Макс, послушай! Соня не кончала жизнь самоубийством!

– Откуда ты знаешь? – спросил Макс, поменявшись в лице, и украдкой вытер слезы.

– Вот последняя запись, – Рома открыл дневник, нашел нужное место, зачитал вслух: – «Вечером мне велели прийти в кабинет директора. Странно, я ничего плохого не сделала. Мне почему-то страшно идти туда», – Рома сделал паузу, чтобы Макс осмыслил его слова. – Вика видела, как она выходила от Морозова, – сказал Рома и захлопнул дневник. – Выглядела странно. А через несколько часов повесилась.

– Думаешь, они инсценировали самоубийство? – ошарашенно спросил Макс.

Рома молча кивнул. Макс поднялся и пошел следом за ним. Собравшись все вместе в спальне старших мальчиков, ребята обсуждали причины смерти Сони.

– Она не покончила с собой, – уверенно сказал Рома. – Все это подстроили, как тогда с Темкой. Я вам сказал, что последняя Сонина запись – как ее вызывал Морозов. Но есть еще одна. Она, видно, уже плохо соображала, писала на первой попавшейся странице. «Мне сделали прививку от гриппа, но я все равно заболела. Меня знобит, тошнит, а когда я кашляю, изо рта идет кровь. В глазах темно, я плохо вижу. Мне очень страшно. Я не хочу умирать», – зачитал Рома. – А дальше каракули какие-то. Скорее всего, она тоже ослепла, как Мишаня.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Даша, уже и сама прекрасно понимая, к чему он ведет.

– Хочу сказать, что здесь опять убивают людей, – весомо заключил Рома, от чего ребята хмуро переглянулись: все это слишком было похоже на правду. Но если раньше каждый из них, строя предположения, втайне надеялся, что все это может оказаться выдумкой, то теперь, имея в руках доказательства, они поняли, какой смертельной опасности подвергается каждый ученик школы.

За окном опускались зимние сумерки. Так же сумеречно было на душе у друзей.

Они напряженно смотрели на розовую тетрадь в руках Ромы, который, листая ее, пытался найти новые записи, сделанные нетвердой рукой Сони перед смертью.

Дурацкая розовая тетрадочка. – Она с ненавистью следила, как Рома переворачивает страницу за страницей. – Что из нее можно узнать? Сплошные розовые сопли. Настоящий дневник должен быть черным. Черным, как горе, как смерть, как свернувшаяся в венах кровь…

* * *

Сумерки на улице сгущались, обволакивая Веру. Она отступила в свет фонаря, когда зазвонил телефон. Выслушав Володю, она узнала, что Вульфа упустили, расстроилась и собралась уже идти в школу, но вдруг наткнулась на приставленную к колонне лопату. Неожиданно из темноты к ней вышел Кирилл Воронцов.

– Ты меня боишься? – спросил он, заметив, как она вздрогнула, сделав от него шаг назад.

– Я знала, что ты тут будешь, Митя мне сказал, – пояснила Вера, отступая.

– Серьезно? – нахмурившись, спросил Воронцов.

– Ему это приснилось, – осторожно сказала Вера. – И про лопату он тоже сказал.

– А он сказал, что его кошмары всегда сбываются?

– Да, – дрогнувшим голосом ответила Вера, упершись спиной в стену.

– Значит, мы ничего не сможем изменить, – сказал Воронцов и вплотную подошел к Вере. – И я сделаю то, что должен, – Воронцов прижал Веру к себе и поцеловал. Ее глаза широко раскрылись. Как наяву она увидела быстро сменяющие друг друга картинки: Воронцов окровавленной рукой схватил лежащую на полу отвертку, с трудом поднялся и воткнул ее в спину Крылову… ударил еще раз… по его руке заструилась кровь… глаза Крылова закатились, он упал на пол… Бросив в яму труп Крылова, Воронцов стал ее закапывать… позади Воронцова виднелся старый могильный крест…

Вера отпихнула Воронцова, затравленно глядя на него:

– Не дотрагивайся до меня, пожалуйста, – сказала она и поспешно ушла, Воронцов с недоумением смотрел ей вслед.