Одну ошибку главарь налетчиков все же допустил. Дикарь дал слишком большое давление в воздуховод. Понадеялся, что так газ зальёт базу быстрее или просто перепутал единицу и ноль — неизвестно уже. Но эта ошибка спасла жизни многим на станции. Владу — в том числе, хоть и совсем случайно…

«Угораздило же, — угрюмо думал пилот, оглядывая темный, прокуренный зал с кое-как подсвеченной трибуной. Лениво, сквозь полусомкнутые веки, не сколько думая сколько плывя в полусне — угораздило же меня купится на «пошли, будет интересно» в исполнении Сары из технического отдела».

С потолка мигала вполсилы старая желтая лампа. Гудели голоса в темноте, сизый табачный дым плыл, завиваясь спиралями у вентиляционных решеток.

«Интересным занятием» по версии улыбчивой, верткой технички — было сидеть в углу и слушать профсоюзного агитатора. Запрещенного, само собой, но от этого его речи интересней не становились.

— Товарищи, немедленных результатов вам никто не обещает, — вещал агитатор с трибуны, постукивая для убедительности кулаком по импровизированной из двух ящиков трибуне. Доска под ладонью скрипела и вздрагивала, граненый стакан на доске дрожал и брызгал водой на рукав с алой, засаленной лентой.

— Но и мирится с тем, как вас грабит федерация — это, товарищи, надо совсем себя не уважать. Мало того, что федералы оплачивают атмосферникам сырую смесь — а после сортировки на сепараторе добытая рыбарями коллоидная масса становится, как минимум, вдвое дороже. И мало этого… тут оратор выдержал слегка театральную паузу, откашлялся, слегка наклонившись вперед, — сами знаете, товарищи, сколько килограмм у чиновников в стандартной тонне…

— Ага, корпоративная тонна, это максимум семьсот килограмм.

Кто-то в задних рядах одобрительно засмеялся:

— Восемьсот…

— Да нет, семьсот от силы…

— Худая она у них, подкормить надобно… — крикнул кто-то из дальнего угла. По залу пролетели смешки — эхом от серых стен, короткие, одобрительные.

— И еще похудеет, если не объединимся, товарищи, — оратор стукнул по столу кулаком.

Сара рядом наклонилась вперед, захлопала, крикнула «верно». «Старая песня» — Влад зевнул, гадая — упадет ли стакан. Сухой щелчок часов со стены — это минутная стрелка встала вертикально вниз — половина пятого. Оратор потянулся к воде. И вдруг дёрнул рукой — неловко, стакан, сверкнув гранями, перевернулся, полетел вниз. Влад еще не успел ничего понять, просто протянул руку — вдруг, сам себе удивляясь — рванул на себя Сару, дернул, защелкнул шлем на ее голове. Заложило в ушах. Защекотал ноздри странный здесь запах земли, лета и прелого, гниющего сена. Защипало в глазах. Стакан упал и разбился, блеснув в желтом свете яркой, радужной крошкой. Оратор вдруг захрипел, схватившись за горло обеими руками. Видно было, как раздувается и, на глазах, мертвенно синеет лицо. Из носа — кровь, багровым потоком по рукам и вниз, мешаясь на рукаве с алым шелком повязки. Щёлкнул шлем вокруг головы — руки опытного межпланетника уже все поняли, накинули на голову летный шлем, закрыли, включили продувку — сжатый холодный воздух ударил в ноздри, унося наружу туман, запах смерти и прелого сена. Кто-то запоздало крикнул «берегись, газ». Мужик в спецовке и шлеме — по виду такой же пилот, как и Влад, вскочил, прыгнул к стене, с маха ударив кулаком по красной кнопке тревоги. Раз, другой, сильно, до крови на пальцах и пластиковых брызг защитного кожуха. И бесполезно — не вспыхнул по стенам багровый тревожный огонь, не взвыли сирены, не загудели, унося газ вентиляторы аварийной продувки — аварийная сигнализация была мертва.

Лектор мешком рухнул на пол, закрывая лицо алой лентой повязки.

Влад огляделся — вокруг на ногах остались еще полдюжины таких же, как он, рыбарей — атмосферников, приученных кожей чуять перепады давления. Кто-то кашлял — истошно, кровью, буквально выхаркнув легкие на заплеванный пол. Упал, свернувшись клубком на полу. И затих.

Остальные в зале были уже мертвы или еще умирали.

Сара кинулась к выходу. Вдруг, опрометью, взмахнув руками и крикнув на ходу что-то про «скорую». Влад почему-то хотел ее остановить. Не понял сам, почему. И не успел — ее плечо прошло в миллиметре от его пальцев.

Лязгнула дверь. Автоматная очередь прошила ее на бегу, смяв и отбросив назад — грязным мешком на решетку пола. Вторая очередь прозвенела, выбила россыпь искр по стенам и потолку. Лопнула лампа, брызнули в стороны осколки стекла. Упал человек — тот самый рыбарь, стучавший по кнопке тревоги. Пули хлестнули, прошлись по шлему и спецовке, оставив ровную строчку дыр на спине. Влад вжался в стену. Не думая, на инстинкте. От двери — полосой яркий неоновый свет и в этом свету налетчики были видны ясно. Двое, оба высокие, в одинаковых, новых скафандровых куртках. Лиц не видать — оба прикрыты глухими, паучьими масками. В руках полицейские «скорпионы», сизый дым течёт струйкой из коротких ребристых стволов.

«Кванто кхорне» — рявкнули они. Коротко, дружно — непонятный, гортанный взглас. По спине, струйкой — холодный пот. Влад, дернувшись вдруг, увидел как медленно поворачивается в его сторону воронёное короткое дуло.

— Суки, вашу мать, — ударил в уши хриплый, полный ярости крик. Свистнула в воздухе сталь — серебристой, мерцающей рыбкой. На налетчиков кинулся глухо, нечеловечески матерясь, один из выживших рыбарей. Влад обернулся и узнал его — Серега Сташевский, эмигрант с Гефеста, бывший уголовник, беспробудный пьяница и бузотёр. На глазах у Влада очередь прошила его, опрокинула и смела — кулем на пол. Прозвенел нож, выпав из мертвых, татуированных синими колоколами пальцев.

Влад сорвал с пояса пилотский клеевой пистолет и, не целясь, выстрелил дважды.

Клеевой пистолет вообще-то оружием не был. Совсем. Деталь корабельного ремкомплекта, неуклюжий широкоствольный дозатор, позволяющий по-быстрому поставить заплату на скафандр или на обшивку корабля. Заплату из жидкого пластика, выдерживающую минимум сто атмосфер. Обоих налетчиков просто смело, сломало и вклеило в стену — вместе с автоматами, одной изломанной, авангардной фигурой. Маски упали с лиц. Влад сморгнул — они были зеркальными, туземными с высокими плоскими скулами туземцев со «Счастья». Знаки на лбу — косые чёрные молнии. Один был, вроде, даже знаком — вышибала «зеркальной долли». Влад сморгнул раз, потом другой, гадая — правда ли это и впрямь тот, кому он улыбался на той неделе… Из коридора — новый треск очередей. И опять «кванто кхорне» — издалека. Пискнул счетчик под ухом — разряжен кислородный баллон. Влад оглянулся — мельком, понял, что живых тут больше нет, и кинулся прочь, подальше отсюда.

Дальнейшее он помнил плохо. Темные коридоры, крики, писк счетчика и сухой стук очередей за спиной. Помнил офис корпорации — тот самый сепаратор, куда совсем недавно — или вечность назад — ходил сдавать чиновникам добытую «рыбку». Теперь офис горел — рыжее пламя металось, мелькало в окнах. Гербовой щит сбит на землю — черный ворон федерации расколот и раздавлен ногой, один из налетчиков присел рядом с ножом, скребая с когтей позолоту. Еще двое ходили рядом, раскладывая под окнами тела чиновников и полицейской охраны — аккуратно, в ряд, жуткой для глаза картиной. И еще один крутился у стен, рисовал на стенах — обычный латинский крест черной аэрозольной краской.

Еще помнил бой у ангара — когда кто-то из пилотов сумел организоваться, собрать выживших и повести на прорыв — к кораблям, подальше от мёртвой станции. Коридор, где Влад недавно расстался с Марселем, оказался перекрыт — налётчики в паучьих масках били по людям в упор из-за перевёрнутого погрузчика. Клеевые пистолеты не доставали, пилоты шли в атаку — в полный рост, скользя в лужах алой крови и падая на трупы товарищей. Автоматы захлебывались, налетчиков почти прижали к стене — но раздался взрыв. Изнутри ангара, стену буквально снесло. Ослепительно-яркое пламя вырвалось, проглотив всех подряд — и пилотов, рвущихся к своим кораблям, и налетчиков в страшных, паучьих масках. Влада спасла вовремя подвернувшаяся нога, и рухнувшая прямо перед носом двутавровая, огромная балка. Пламя прошло стороной. Коридор пуст. Дым плыл, вился под потолком, тела — бурой кашей — лежали вокруг на полу. Чужие, свои — вперемежку. Путь наружу закрыт. Влад метнулся назад, гадая — выветрился ли газ и куда еще можно податься.

Забрел зачем-то в «зеркальную долли». Долго пялился, тряся звенящей в висках головой, на сорванную дверь и разгром внутри. Все было пусто, мертво — и давно. Ватной, мертвенной, звенящей в ушах тишиной несло из пустых коридоров. Вспомнилось недавнее — возвращение, вечер, пиво в банке и улыбающийся Марсель. «Новые девочки». Хлюпнуло красным под сапогом. Вон они, девочки, лежат у стены — новые и старые вперемежку. Точнее в ровный, как по линейке ряд, тела выложены страшной, чудовищной инсталляцией. «Не поленились, гады» — скрипнул зубами Влад. Опять крест на стене — наскоро, аэрозольным баллоном. Пискнул счётчик — кислороду в баллоне осталось всего ничего.

Далеко отсюда, в небе под легкими облаками планеты «Счастье» спала Эмми Харт. Улыбаясь и шепча во сне «Брамимонда» — свое новое, странное имя, услышанное у Дювалье. «Брамимонда», — задумчиво повторил про себя Дювалье, глядя, как свет ночника вьется спиралью на ее коже. «Моя смерть» — на туземном наречии.

«Кстати, почему без косы?» — отметил он в дневнике. Наскоро, одной карандашной строчкой. Пискнул коммуникатор — принес короткий сигнал. «Луна Геллера — успех. Кванто кхорне». Дювалье усмехнулся и перевернул лист, выписав черной ручкой на белом листе новое слово «Фиделита».

Здесь, в космосе, на луне Геллера Влад повернулся спиной к мертвым и побежал — опрометью, со всех ног. Наверх, через уровеңь, по неподвижному эскалатору. И еще раз наверх. На церковный спасательный пост, открытый было на станции с год назад, а потом, по приказу корпорации, запечатанный. Там автономные воздуховоды, баллоны и железная, герметичная дверь. Даже спасательная шлюпка есть, говорят. А на планах ее нет, официально там все закрыто. Может и повезет. «Даже спасибо чертовым резунам, — думал он на бегу, глядя, как ползет вниз стрелка кислородного баллона, — черт бы их взял. Не увидь я их намалеванный крест — мог бы и не вспомнить».

«Мог бы», — думал он дальше, прячась в тени от спешащих куда-то налетчиков. Рванул снова, когда шаги затихли вдали. Стрелка ползла вниз. Глухо шумело в ушах. Коридор, еще один, поворот. Шаги за углом — или это сердце стучит в такт шагам, гулким, надтреснутым колоколом.

Еще поворот. Стены вокруг — ровные, одинаковые.

«Господи, может же мне повезти?» — подумал Влад, аккуратно заглядывая за угол. Знакомая штурвальная дверь с латинским крестом — гравированным правильным, а не той фигней, что рисовали налетчики. Близко, совсем. По лестнице вверх. Лестница, площадка, чьи-то фигуры у стен.

— А вот фиг тебе, а не повезет, — выругался он еще раз. Фигуры у двери — знакомые, до ужаса, морды в паучьих масках. Пятеро — сторожат дверь, еще пара ввозится сзади — работают, тянут какой-то баллон. Истошно запищал кислородный счетчик — стрелка уперлась в ноль. Влад вдохнул пару раз, выдохнул и шагнул вперед, стреляя на ходу из клеевого пистолета.

С первым выстрелом ему повезло. Поток герметика удачно накрыл обеих работающих сзади. Накрыл, впечатал в стену, перемешал — в кашу, багровую и до тошноты страшную на вид. Плоть вперемежку с железом. Если бы у Влада было время пугаться. Счетчик пропищал в последний раз и замолк. Второй шаг, сверху — знакомый гортанный крик, люди наверху — не люди, жукоглазые маски и стволы в руках дрогнули, поворачиваясь в его сторону. Медленно, как в покадровой перемотке. Пистолет вверх, широкий ствол ходит туда-сюда в дрожащих руках, дистанция почти предельна — плевать. Спуск тугой. Мимо — сверкающая тягучая струя, мерцая, летит по дуге, впустую опутывая лестничные перила. Еще раз, чуть выше прицел. Беспомощный, тихий щелчок — смесь в баке закончилась.

«Ну вот и отбегался» — прошипел Влад, делая еще шаг вперед. Поднял глаза — выше, на крест у двери. Видеть сейчас эти жукоглазые морды было откровенно противно. В голове — туман, мысли плыли, цепляясь за что-то, сейчас совершенно неважное. Например, почему тут крест на двери — не такой. Еще шаг. Налетчик что-то крикнул, стволы почти развернулись к нему. Почти. А крест тут правильный как раз — это налетчики, разрисовывая стены впопыхах, сумели напутать. Почему-то эта немудреная мысль показалась Владу важной. Очень важной, куда важнее, чем огненный цветок, медленно, очень медленно расцветавший вокруг автоматного дула.

Легкие судорожно хватали воздух. Поздно — баллон был пуст, и давно. Глаза заволок клубящийся темный туман. А потом дверь распахнулась — разом, сметя налетчика прочь, вместе с его автоматом. За дверью — неправдоподобно высокий, гротескный непохожий на человеческую фигуру силуэт. Сизая сталь в руках — нож. Подвернулась нога. Влад упал и потерял сознание.

* * *

— Эй, ты живой? — услышал Влад. Тихо, сквозь серую хмарь беспамятства. Голос был хриплый, прокуренный и на ангельский не походил никак, так что Влад попытался ответить утвердительно. Это ему даже удалось. С третьей попытки. И открыть глаза. Живительный воздух бил в нос, щекотал ноздри самым приятным сейчас запахом. Приторной вонью троекратно очищенного кислорода. Прочистилась голова. Туман ушел, Влад открыл глаза, сел и попытался огляделся. Серые стены, мерцающая лампа в углу — желтая, полуслепая. Напротив — человек. Все-таки человек, хотя глаза путали, складывая из фигуры в броне какого-то страшного шипастого богомола.

— Ты кто? — окликнул его Влад, упорно пытаясь свести глаза в кучу, — и где я?

Сознание возвращалось, вместе с тугой болью в голове. Медленно. Влад усмехнулся, больше чтобы разогнать туман в голове:

— Про тот свет и ангелов не говори. Не похож.

— Почему? — незнакомец даже удивился.

Влад пояснил:

— Крыльев нет. И морда не ангельская. — Морда у незнакомца была действительно, еще та. Вся из острых углов — горбоносое, черное, исчерченное морщинами и шрамами лицо. А улыбка добрая:

— Крылья на склад сдал, по описи, а морда — какая уж есть. Арсен Довлатов, седьмая десантная.

— Настоящий десантник? Не врешь?

Арсен молча стукнул себе по плечу. По пластине брони с усатой тараканьей мордой в ромбе. И цифрой семь. Влад поперхнулся, проглотил готовый ответ — узнал эмблему знаменитой бригады. Вопросы — вихрем по голове, отбивая ритм о черепную коробку. Вылившись, в итоге в короткое:

— Как база? И что ты тут делаешь?

— База все. Я один. Прячусь, — доложил Арсен по-военному коротко.

Стукнула дверь. Не наружная — та самая, железная герметичная дверь, а внутренняя, деревянная. Вошла девушка — туземка, Влад, удивившись, увидел мягкий отраженный свет на щеках и высоких, зеркальных скулах.

— Как раненный? — спросила она. Тихо, на земном языке. Слова прозвенели — нежным, малиновым звоном.

«Если бы я этот голос раньше услышал — точно бы решил, что в раю».

— Спасибо, Мария, все хорошо, — ответил Арсен, и Влад невольно кивнул — подтверждая. Девушка улыбнулась им, отошла. Присела в углу, возясь у импровизированной печки. Тонкие руки будто плыли в воздухе, движения плавны и точны. Влад сморгнул, сквозь туман, слыша голос Арсена:

— Вон, их прячу. Патрулировал пространство, нарвался на корабль Дювалье. Проверка документов, досмотр, все дела. А он их вез, — Арсен устало кивнул в сторону присевшей в углу Марии. Еще пара девушек вышла, присоединилась к подруге. Колокольцами в воздухе — тихие, звенящие голоса. Влад помотал головой — вспомнилась «зеркальная долли», перепалка с Марселем и страшная инсталляция из мертвых тел

— …и еще десяток мордоворотов.

— Зеркальнолицых, с молнией на щеках? — дернувшись, перебил его Влад, вспомнив недавние жукоглазые морды.

— Да. Документы у них были в порядке. По уставу — обязан был пропустить..

— Но не пропустил, — спросил Влад, понемногу складывая два и два в голове.

— Нет. Острый приступ немотивированной агрессии, десять трупов и взорванный транспорт. Теперь сижу здесь, прячу девчонок, пока начальство в верхах не уймется.

Влад устало кивнул. Арсен вдруг наклонился к нему — быстро, слишком быстро для гиганта в гремящих доспехах.

— Теперь ты, — хлестнул по нервам вопрос, — рассказывай, что случилось?

Влад пожал плечами — было, но десантник не отставал. Не отставал, сверлил пилота глазами, пока не вытянул все. Про собрание в доках, газ в вентиляции, перепад давления, упавшего агитатора и бесцветную смерть с запахом прелого сена (Фосген. Старая, мерзкая штука, — бросил на это Арсен, резко лязгнув бронированными пальцами).

Жукоглазых налетчиков, с автоматами, убитую Сару, уголовника и клеевой пистолет.

— Знаки на лицах были? — спросил Арсен. Влад кивнул, начертил пальцем в пыли знакомый до ужаса символ — перечеркнутую сверху вниз молнию.

— Дювалье, — сказала Мария вдруг из-за десантной спины. Шагнула вперед, топнула, стерев знак. Резко, будто таракана давила.

Потом бой у ангара, рухнувшая балка, огонь и «зеркальная доли» Увлекся, рассказал все. Мария охнула, спряталась, закрыв лицо руками. Влад замолк, кляня себя за длинный язык. Сообразил — сама Мария и прочие, кто были здесь, не оказались в том страшном ряду лишь по счастливой случайности.

— Дела, — протянул Арсен, дослушав. Медленно, по одному лязгнули, сжимаясь в кулак бронированные пальцы, — дела. У нас тут автономное воздухоснабжение, полная герметичность, стальные стены и связи нет никакой. Дела. Твое счастье парень, стрельбу под самой дверью услышал, вышел поглядеть…

Глухо звякнули ножны. Арсен достал с пояса нож, начал чистить — аккуратно протирать широкое лезвие.

— Дела… — аккуратно кивнул Влад, глядя, как ходит тряпка по сизой стали. Зарубки на обухе, на доле — клеймо. Большеглазая призрачная морда.

— Что дальше?

Пол под ними вздрогнул. Раз, другой… Зазвенели, дрожа, склянки в руках у Марии.

— Что это? — бросил Влад, вскакивая и оглядываясь по сторонам. Мария положила руку на стену, на миг замерла. Новый толчок — замигала, задергалась на потолке тусклая желтая лампа.

— Снаружи, — шепнула Мария вдруг. Арсен вскочил. С лязгом захлопнулся шлем на его голове. Десантная модель, вытянутая, с рогами антенн дальней связи. Влад захлопнул свой, заметил пустой баллон и чертыхнулся вполголоса.

— Надо сваливать, — коротко бросил Арсен, — Похоже, станцию добивают.

— Тут должна быть шлюпка, — кивнул Влад.

— Есть мой челнок. Пошли.

И сунул Владу новый баллон, взамен прежнего. Влад кивнул. Новый толчок. Мария шагнула вперед, но прежде — сметя в мешок немудреную посуду.

Глухо бухнула наружная дверь. Задрожала лампа на потолке, желтый свет замигал, заплясали тени по серым титановым стенам. Влад обернулся — всем телом, резко, на каблуках — и увидел на темной стали двери багровую, яркую точку.

— Автоген нашли, гады, — прошипел он. Звякнула сталь. Арсен снял с пояса тяжелое десантное «добро» — боевую версию клеевого пистолета. Клацнул затвор.

— Уходи, — бросил он, ловя на прицел наливающуюся пламенем точку.

— Куда?

— Мой челнок в ангаре дальше по коридору. Давай быстрее, укрой девчонок и сам закройся — сейчас здесь будет газ. Я догоню.

Догнал. Быстро догнал, Влад еще вел остальных к кораблю. Опять коридоры, стайка девушек человек в тридцать — пилот упорно пытался держать всех на глазах, обливаясь холодным потом от одной дурной мысли: Вот сейчас какая-нибудь с дуру свернет не туда, да тут и останется.

Пронесло. Мария помогла, проследила.

А Арсен и впрямь догнал их — уже у трапа.

Опять вздрогнула, заходила ходуном под ногами палуба. Мария сверху махнула рукой — давайте быстрей, мол. Арсен замер снаружи, спросил Марию — все ли? Та кивнула. Влад тоже на миг замешкался, оглядев напоследок импровизированный тесный ангар. Железная рука схватила его за плечо, втолкнула. С глухим стуком захлопнулся люк.

А потом взревели движки, распахнулись створки и Влад увидел звезды — впереди, на обзорном экране пилотской кабины. Опять. Второй, за сегодня, раз. Пилот смахнул с головы шлем, присел на кресло штурмана и — тоже, второй на сегодня раз — подумал, что рад их видеть.

Звезды плясали, ходили по экрану ходуном — Арсен вел челнок, уверенно шевеля рычагами.

Под носом задымилась чашка, заклубилась паром и восхитительным сейчас запахом горячего кофе. Туземка — Мария, старшая из них. Когда только успела?

— Спасибо, — церемонно ответил ей Влад, кивнув и улыбнувшись в ответ на улыбку.

Потом оглядел командный пункт и пульты управления — с удивлением заметив знакомые рычаги и длинные, мерцающие зеленной подсветкой ряды датчиков. Часть была знакома, часть нет, но в целом федеральный штурмовой челнок и его старенький атмосферник отличались не сильно. Что, в общем-то и немудрено: оба кораблика делались на одной верфи. Только тут движки куда мощнее, броня, корпус усилен, а вот — тут Влад по привычке нашел взглядом красный круг датчика атмосферного давления — а вот манометр градуирован без ума. Впрочем, штурмовикам оно без надобности, на газовых гигантах жизни нет и штурмовать их без надобности.

Влад открыл было рот — спросил Арсена — дальше, мол, что?

Звезды на экране пошли ходуном, завертелись в глазах яркой, безумной спиралью. Звякнула чашка, черная жидкость плеснула на пол. Обиженно вскрикнула сзади Мария. На экранах — по курсу — вытянутая, черная тень. И россыпь огней. Неярких, цветных огней. По позвоночнику — струйкой холодный пот.

— Вот курца их мать, — рявкнул Арсен, рывком уводя челнок с линии огня. По краю экрана, — ослепительный плазменный взрыв. И еще один. И еще. Черная, похожая на ската, тень шла на них в лоб, ведя огонь из плазменных пушек.

— Курца их мать, — выдохнул Арсен еще раз, уходя на новый вираж — аздаргский легкий крейсер.

— Нет, сегодняшний день твердо решил меня добить, — прошептал Влад, глядя, как вспыхивают перед носом радужные, яркие шары плазменных взрывов. Челнок затрясся, по ушам хлестнул дробный, яростный стук — Арсен открыл огонь из курсовых пушек. Россыпь разрывов там, впереди, на броне крейсера. Угольно-черной, гладкой как рыбья кожа. Звезды в газах — ходуном. И — молнией по ушам скользнула новый звук. Тихой, вкрадчивой молнией. Туземки сзади затянули песнь. Ровную тихую песнь на тридцать звенящих голосов — хором. Влад поежился — голоса были спокойные, ровные до удивления. По экранам — вихрем, плазменный взрыв. И, сразу, по всем экранам, внизу и вверху — туман. Циановый, кислотный туман, знакомый и родной пилоту до боли.

— А я от бабушки ушел, — довольно присвистнул Арсен. Крейсер остался вверху — они нырнули в атмосферу планеты. Всполохи над головой — все дальше и дальше. Челнок качнул крыльями, уходя глубже в тягучие, плотные облака. Еще один всполох — тусклой, почти невидимой искрой далеко впереди. Похоже, крейсер их потерял. Влад потряс головой, оглядываясь, осторожно спросил:

— Что, вашу мать, сейчас было?

* * *

— Что, вашу мать, там было?

Примерно такой же вопрос задал капитан Мигель ДеЛаСерда — далеко отсюда, из капитанской каюты Венуса. Уже на исходе ночи, получив отчёт от отправленной на луну Геллера группы.

Ответ Пегги Робертс был прям и краток, как корабельная жизнь:

— Херня какая-то…

Капитан лишь рукой махнул — ругаться и требовать субординации от безумной десантной Пегги было нелепо. Вместо этого открыл вложенный файл. Разрушенная станция, трупы — искореженные, синие, страшные на вид… Капитан поежился про себя. Кустарный топливный завод, замаскированные ангары и склады ЗиП-ов… Ремонтный док с полуразобранным кораблем — пиратским, со следами пробоин на корпусе. Догадка была верна. Только…

«Только что теперь делать? — угрюмо думал капитан, глядя на видео. Разгромленный офис, сбитый ворон — герб федерации угрюмо валялся на полу — доложить, что пираты пошли и самоубились от страха перед флотом? Бред. Полный бред. Норма — госпожа губернатор — скажет примерно так, перед тем, как рассмеяться. Ему, капитану, в лицо. Смех у нее… Чудесный у нее смех, красивый, но лучше… Лучше подумать еще».

Взгляд невольно скосился выше — на латинский крест на стене. Неровный, прямой, нарисованный чёрной аэрозольной краской.

«Кстати, — стукнула в голову мысль, — кстати, о птичках. Что бумажный человек говорил — пираты летают, корабли гибнут, а дворцов на поверхности не прибавляется? Вот у церковных прибавляются как раз. Не дворцы, а соборы, но какая разница…. И этот крест… Хорошая мысль, надо проверить…»

Пальцы пробежали по клавишам — было, потом замерли в нерешительности. Пробарабанили по столу. «Эх, «бумажного человека» бы сюда, такие проверки по его ведомству. Но нельзя». - угрюмо подумал капитан. Кроме отчетов, графиков и камеральных проверок господин генеральный комиссионер любил еще и армянский коньяк. И пить его предпочитал с капелланом, упрямым главой церковного ведомства.

«Ладно, придумаю что-нибудь, — подумал он еще раз, откинувшись в кресле, — Зато потом…»

Внезапно — рыбой из глубины в мысли всплыл разговор. Норма — госпожа планетарный губернатор. Алые простыни, белая кожа и кружева. Как вздымалсь грудь, когда — чуть хрипло, уголками губ произнесла она заветное: «…лично…».

Щелкнул, сломавшись пополам карандаш: «черт, забери чины и звания». Обломки улетели прочь. Стены вокруг — серые, ровные до щемящей тоски. Крышкой гроба — низкий, стальной потолок. Глухо щелкнув, вдавилась под пальцами кнопка. Мигнул светом обзорный экран. Капитан глотнул воздуха в грудь, чуя, как отпускает минутное наваждение. На экране сияла планета внизу. Теплый мерцающий шар, укутанный облачной легкой вуалью. Там как раз шел рассвет — яркой солнечной полосой, наискось по зелени джунглей. Вот он коснулся длинной желтой реки, заиграл — казалось, там внизу, на миг вспыхнула радугой искра.

— А здесь красивый рассвет, — подумала Ирина — там, внизу — открывая заспанные глаза навстречу восходящему солнцу.