Вторник. 6.28 — 8.40
— …Как бешеных собак!! — закричал старик, и обрез оглушительно грохнул.
В голове мальчишки, как раз в том месте, где было две макушки, возникла черная дырочка.
— Вот так, чтоб знал! — сказал старик испуганно и выстрелил в свое сердце.
— Тих-тих-тих, — тронул Клаву муж. — На бочок повернись…
Утро опять начиналось с этого страшного сна.
Клавдия пила свою размороженную воду, глядя на двор, но двора самого не видела.
«Да сколько ж можно этих дел на меня вешать? — думала она, уже однозначно трактуя сон как предвестник новых забот. — И если опять что-нибудь подобное — поругаюсь! (И ничего особенного в этом «Блендамеде», паста как паста.) Ну, не поругаюсь, но кое-что выскажу».
В ванной из зеркальных стен теперь смотрела на Клавдию озабоченная женщина, отчаянно трущая жесткой мочалкой свое тело.
«Все это неспроста, — думала уже о «собачьем деле» Клавдия. — Черепец этот хитрит зачем-то, словно это я навязалась искать его Фому. Но самое главное — с какой стати прокуратура за этот пустяк взялась? Или это не пустяк?»
— Ленуська, вставать пора, — запела Клавдия, тихонько входя к дочери.
— Ну ма-а… — привычно заныла та.
— А что это у нас такое? — игриво потянулась Клавдия к толстому фолианту, выглядывающему из-под уголка подушки.
Ленка вдруг встрепенулась, ухватилась за подушку и накрыла ее своим животом:
— Все, встаю, встаю! Успокойся, — зашипела дочь.
Клавдия отметила это моментальное просыпание, но настаивать не стала.
— Вставай, Ленуська, вставай, петушок…
— Ма-а-а! — вскричала дочь.
— Прости. Соловей пропел давно!
И только тут спохватилась — ночью она не слышала, чтобы вернулся сын. Он исчез почти сразу после ухода Ильи Николаевича и — до сих пор…
Она метнулась к комнате Максима — так и есть: там было пусто.
— Федя, Федь! — растолкала она мужа. — Максим не вернулся! Он тебе говорил, куда пошел?
— О-о-а-а-о… — сладко зевнул муж и протер глаза. — Не-a, а чего?
— Ну нет же его, говорю!
— Нет, так будет, — снова зевнул муж.
— Господи, мог бы и позвонить!
— Так он звонил, — сказал муж равнодушно. — Сказал, что задержится.
— Когда звонил?! — опешила Клавдия.
— Да вечером. Я не сказал?
Клавдия наклонилась над мужем, уперев руки в бока.
— Ты не сказал, Федя, ты забыл! — сказала она угрожающе. — Я тут с ума схожу…
— Прости.
Клавдия махнула рукой. С мужем спорить бесполезно. Он изобрел прекрасный способ — на все Клавдины возражения и возмущения отвечать широченной улыбкой и извинениями. Клавдия не могла на него злиться.
— А Макса нет? — сунула нос Ленка.
— Максим задержался на работе, — сказала Клавдия.
Ленка тут же врубила на полную катушку магнитофон и помчалась в ванную.
Клавдии не пришлось долго искать. Книгу Ленка засунула в диван.
И книга эта называлась — «Сто двадцать способов вызвать оргазм у вас и вашего партнера».
Клавдия даже села.
Да, упустила, ведь хотела же сама с дочкой поговорить по-взрослому, по-женски. Нет, не про оргазм, конечно, а про чувства, про любовь, про нежность…
Опоздала…
На обороте обложки было написано взрослой рукой: «Дорогой нашей доченьке Сюзанне от мамы и папы в день тринадцатилетия».
Сюзанна училась с Ленкой в одном классе.
«Ничего себе — современные родители! — с ужасом подумала Клавдия. — Интересно, что они подарят доченьке на четырнадцатилетие? Вибратор?»
— Это очень некультурно — рыться в чужих вещах! — Ленка стояла на пороге, поджав обиженные губки и сложив руки на груди.
Клавдия положила книгу на стол, шагнула к дочери, схватила ее поперек тела, согнула пополам, задрала ночнушку и так влепила по розовой попке!
— Мать, ты что, ты вообще?! — вдруг низким голосом пролепетала Ленка, отпрыгивая от Клавдии.
— И еще получишь…
— За что?!! — Глаза у Ленки стали как блюдца. — Ты никогда меня не била…
— И зря! Надо было тебе влепить хорошенько!
— Из-за этого? Из-за книжки? — На глазах у Ленки появились слезы. — Да у нас ее весь класс перечитал. Ты вообще какая-то допотопная! Ты еще скажи, что детей в капусте находят! — И Ленка разревелась в голос.
Конечно, надо было сейчас усадить дочь рядом с собой, обнять ее за плечи, успокоить и повести неспешную беседу. Надо было рассказать ей, как влюбилась Клавдия в первый раз… как потом повстречала отца, как полюбила его… Нет, ничего не скрывать, все честно. Ей и стесняться-то нечего. У нее была любовь!
Надо, надо было поговорить с дочерью хоть сейчас. Ведь подоспело уже — мальчишки ее провожают…
— Собирайся, опоздаешь, — сказала Клавдия. — А книгу я сама отдам Сюзанниным родителям.
Когда Клавдия уходила, муж опять спал. Ох, хорошо, что не он нашел книгу.
В троллейбусе почти никого не было. Клавдии повезло. Она огляделась воровато по сторонам и открыла фолиант.
Любовь-то у Клавдии действительно была. А вот оргазма…
10.38–12.07
Добраться до кабинета в это утро так и не удалось.
Патищева стояла возле самого вахтера и вылавливала нерадивых плательщиков.
— Дежкина! За два месяца!
— Да-да, — сразу согласилась Клавдия и полезла в сумку за деньгами.
— Вы слыхали, Чубаристов в Израиль едет! — подлетел сбоку Семенов.
— Ой, правда?! — обрадовалась Клавдия. Она всегда была рада успехам Чубаристова.
— Представьте себе, — не разделил восторгов Клавдии Семенов. — Я Гольфмана веду с восемьдесят девятого, а посылают Чубаристова.
— Так он же ведет дело Шальнова, — напомнила Клавдия.
— Ну и что? Шальнова убили, а Гольфман жив. И мне надо было ехать в Израиль!
— Ду ю спик идиш? — шутливо спросила Клавдия.
Семенов не успел ей ответить — Лина Волконская замахала Клавдии рукой и заулыбалась так, что пробегавший мимо нее командированный из Саратова застыл с открытым ртом.
Лина была красавица, что называется, без упрека. Стройная, высокая, в меру округлые упругие формы, пышные волосы — мечта любой женщины, тонкое, немного ироничное лицо восточного типа и широченная, ослепительная улыбка.
Тем не менее в ее облике сразу угадывалось что-то мальчишеское, резковатое, сильное и непослушное. И именно это придавало ей тот самый шарм, ту самую изюминку, которая заставляет женщиной не просто любоваться — любить ее.
— Ой, Линочка! Здравствуй! — обрадовалась и Клавдия, невольно залюбовавшись девушкой. — Какими судьбами? Так рада тебя видеть.
— Клавдия Васильевна, милая вы моя, да что ж вы все меня опережаете? Это я рада вас видеть! — засмеялась Лина. — Нет, в доброте и любезности вам равных нет.
— Ну, рассказывай, что у тебя, как? — смутилась Клавдия.
— За этим и пришла. Есть у вас жилетка? Плакаться буду…
— Дежкина, к Самохину зайди, — на ходу бросила Клавдии Люся-секретарша, стараясь побыстрее прошмыгнуть мимо Лины, с черной завистью молоденькой простушки осознавая, что даже мимолетное соседство рядом с такой красавицей явно не в ее пользу. — И побыстрее, — добавила она уже с безопасного расстояния, давая тем не менее понять, кто здесь хозяйка положения.
— Так я и знала! — с досадой охнула Клавдия. — Подождешь?
— Конечно.
— Я мигом. А ты можешь пока чайку попить, у меня сегодня пирожки с грибами — пальчики оближешь! Как-то удалось тесто в этот раз…
— Здравствуйте, Клавдия Васильевна, — выскочил навстречу из их кабинета Игорь.
— Здравствуй, Игорек. — Клавдия передала ему сумку. — Меня к Самохину…
— Пойти с вами? — привычно предложил Игорь.
И Клавдия уже хотела кивнуть, но вспомнила вчерашнее и сказала:
— Нет, Игорек, спасибо, я сама. А ты вот даму развлекай.
— Здравствуйте, Лина, — потухшим голосом сказал Игорь.
— Здравствуйте…
— А Чубаристова не видели? — сунулся в кабинет командированный из Саратова.
— Под стол спрятался, — одновременно сказали Игорь и Клавдия.
— Ну что, Дежкина, особенно хвалить тебя не буду — Зазнаешься, — игривым тоном начал Самохин, усадив Клавдию поближе к себе. — Звонили из Верховного суда — в пример тебя ставили.
— Меня? — удивилась Клавдия. — За что?
— За дело Гавендова. Вот так, сказали, все бы дела. Не подкопаешься, адвокаты только руками разводят. Ни одного прокола.
— Спасибо, — смутилась Клавдия. — Я не одна работала…
От сердца у нее отлегло — значит, пока не уволят.
— И я говорю — у нас вся прокуратура неплохо работает. Да и дельце-то было пустяковое, правда? — заговорщицки подмигнул Самохин.
— Всеволод Константинович, Лукарин на проводе, — сказал селектор голосом Люси.
— А-ага-га! — Самохин схватил трубку. — Добрый день, Петр Иваныч, как обживаетесь на новом месте?.. Понятно… Да-да-да… Ну и слава Богу… Слушаю вас… Разумеется, конечно… Ну, Филиппов был просто дилетант. Знаете, эти закидоны идеалистические — правовое государство, суд присяжных, адвокат на предварительном следствии… Ну конечно, это ж смешно. У нас же никаких традиций… И вообще — Россия не Америка, правильно? Я как раз сейчас с товарищами говорил — все дела доводить до суда, во что бы то ни стало… Правильно, правильно… Нет, честное слово, как я рад, что вся эта свистопляска кончилась… Обязательно. Доложу завтра же… Всего наилучшего, Петр Иваныч. Всего доброго…
Самохин осторожно положил трубку и уставился в окно.
— Хм-хм, — тихонько прокашлялась Клавдия, напоминая о своем присутствии.
— Да-да, я помню, — не поворачиваясь к ней, сказал Самохин. — Я все помню… Люсенька, с Пал Антонычем соедини меня.
Клавдии было жаль Самохина. Видный, неглупый мужчина суетился в своем кресле, как невеста на выданье. Нет, не позавидуешь.
— Вот так, — сказал наконец ей Самохин. — Во что бы то ни стало! Как у тебя там с Гавендо… А, да… — Самохин сунулся в стол, чтобы смазать свою неловкость. — Так вот, Клавдия Васильевна, подкинем тебе еще дельце. Хитрое такое дельце. Справишься?
— Еще одно?.. — растерянно пролепетала Клавдия. Оказывается, сон был все-таки в руку.
— Знаю-знаю, дел у тебя — завались, но у всех так. Держи, — и он снова пустил по столу папку. Хорошо, что Клавдия сидела рядом, сразу ухватила ее, не дала упасть на пол. — Хитрое дельце. Ну, там сама увидишь.
Клавдия глянула на обложку и ахнула:
— Так это Гаспаряна?..
— Ну, Гаспаряна, Гаспаряна, — раздраженно сказал Самохин. — Вернули на доследование. Вот так, понимаешь… Уже сколько тянется… А что у тебя с собачкой?..
— Всеволод Константинович, Павел Антонович.
— А! Ага-га! — Самохин схватил трубку и махнул Клавдии рукой — мол, иди-иди.
Хотела Клавдия остаться, надо было хоть о чем-то расспросить Самохина, но тот так подобострастно прилип к трубке, что неловко стало ей; не могла она смотреть, как мужики унижаются.
Вот ведь над ней — тоже увольнение висит, а унижаться она не станет, ни за что!
…Тогда об этом написали все газеты. Это действительно было громкое убийство. Шальнова знали все. Он возник на сереньком фоне эстрадного сладкоголосия, как кровавая комета, не пел, а исповедовался, надрывая голос хриплым наивным покаянием. Конечно, это был все-таки поп-певец, с не очень оригинальными мелодиями и часто банальными рифмами, но что-то настоящее, искреннее, живое прорывалось в его песнях, и Шальнова любили.
Наэлектризованная политикой страна хотела видеть в певце нового пророка, подобного Высоцкому, нового глашатая свободы, совесть народа. Шальнов ожиданий не обманул. У него была бешеная популярность.
Что там случилось в тот смертельный для певца день, разбирать пришлось долго-долго. Вкратце так: вышла какая-то ссора с певицей Хафизой, дошло сначала до скандала, а потом и до рукоприкладства. В запале шумной свары охранники Шальнова и Хафизы подоставали свои газовые пистолеты и стали палить друг в друга почем зря. Но среди неопасных выстрелов был один смертельный. И этот выстрел достался как раз Шальнову.
Дело раскручивали так подробно, что на это ушли годы. Оказалось в конце концов, что убил Шальнова (наверняка случайно) его же администратор Гольфман.
Но сам Гольфман, очевидно, свою невольную вину знал, потому что через какое-то время предусмотрительно уехал на постоянное место жительства в Израиль.
Следственные группы менялись раз пять. До Чубаристова дело дошло только сейчас, и он довольно быстро ухватил все ниточки, свел воедино свидетельские показания и доказал однозначно — надо арестовывать Гольфмана…
— Ну, госпожа следователь, что тебе привезти из земли обетованной?
Чубаристов действительно отправлялся в командировку в Израиль, а сейчас наскоро собирался, делал какие-то срочные звонки, выписывал нужные бумаги, но при этом ухитрялся оставаться веселым, даже немного вальяжным и чертовски симпатичным.
Клавдия, вернувшаяся от Самохина не в лучшем расположении духа, как-то приободрилась, заулыбалась, даже невольно поправила прическу.
— Да не надо, Виктор Сергеевич, занимайся там своими делами.
— Служба службой, а дружба дружбой. Я тебе привезу такую шапочку, знаешь, черненькую, маленькую, ермолку. Хотя, кажется, ее надевают только мужчины. Впрочем, у тебя профессия мужская, верно? А тебе, Игорек, что?
— Анекдоты, — тут же ответил Порогин.
— Ну! Это добро от нас надо везти. Хотя, знаете, никто лучше евреев еврейские анекдоты не рассказывает. Вот, кстати, свеженький. Старый еврей на таможне. Его спрашивают: наркотики, оружие, валюта? Нет-нет, спасибо, мне только чашечку кофе.
Клавдия рассмеялась, обернувшись к Лине, и вдруг увидела, что та не участвует в общем веселье, а как бы вообще отсутствует, смотрит в окно, а глаза грустные-грустные.
— Тебе, Игорек, я лучше привезу наборчик для обрезания, — вставил в общий хохот Чубаристов.
Игорь вспыхнул, стрельнув глазами по Клавдии.
— А ты что там делать собираешься? — побыстрее увела от скользкой темы Клавдия.
— Ну, поначалу я этого Гольфмана допрошу, а потом, если понадобится, арестую.
Клавдия секунду соображала.
— А тебе позволят? — удивилась она.
— Что значит — позволят? Он — преступник, я — следователь.
— Но он гражданин Израиля, а ты следователь России.
— Ай, брось, Дежкина! — отмахнулся Чубаристов. — Кого это волнует?
Клавдия пожала плечами. Перед авторитетом Чубаристова она, конечно, пасовала.
— Ну так, — поднялся Чубаристов. — Будем целоваться, обниматься и вообще говорить друг другу — гуд бай!
Чубаристов крепко пожал руку Игорю, чмокнул Клавдию в щеку, обернулся было к Лине, но тут в дверь влетел Левинсон.
— А-ага-га! Нет, я сейчас помру со смеху!.. — сразу затарахтел он.
— К сожалению, это случается редко, — язвительно вставил Чубаристов.
Левинсон не обиделся:
— Виктор Сергеевич, послушайте! Значит, так — сейчас бабка пробилась к Самохину (как удалось — загадка), требует у него, чтобы он подписал прошение. Знаете какое? Причислить Гайдара к лику святых.
— И что тут смешного? — строго спросил Чубаристов.
— А Ельцина предать анафеме! — с восторгом закончил Левинсон. — Представляете, как Самохин ее шуганул?!
— Представляю, — сказал Чубаристов, — потому что точно так же сейчас шугану тебя. Я уезжаю. Левинсон, дай нам попрощаться по-человечески.
— А-ага-га! Пардон, пардон, исчезаю…
— До свидания, — сказал Лине Чубаристов, когда Левинсон действительно исчез за дверью.
Клавдия успела заметить, как мелькнули в глазах Лины растерянные искорки, как тут же снова покрылись грустным налетом.
— Всего доброго, Виктор Сергеевич, — ровным голосом ответила Лина.
А когда Чубаристов уже дошел до двери, Клавдия вдруг вспомнила:
— Виктор, что там у тебя с этим свидетелем?
— С каким? — тут же остановился Чубаристов.
— Из Сибири, кажется.
— Да нет, ничего, пусто, — пожал плечами Чубаристов. — Ну, бывайте!
— Ой, Игорек, не сочти за труд, — сказала Клавдия, как только за Чубаристовым закрылась дверь, — я в приемной, кажется, свою папку забыла. Принеси, пожалуйста.
— Какую папку?
— Да синяя такая… Ну у Люси спроси…
— Но я хотел вам про салоны красоты…
— Потом-потом…
Игорь нехотя поднялся и вышел.
— Возьми себя в руки, Линочка, — без перехода начала Клавдия. — Ну нельзя же так! Ты красавица, умница, душа-человек…
— Господи, Клавдия Васильевна, ну что я могу с собой поделать! — чуть не застонала Лина. — И он же все знает, чувствует! Вот со всеми попрощался, кому что привезти спросил — а на меня ноль внимания.
— Ну… Он просто с тобой мало знаком… С нами он по-дружески…
— Он со мной мало знаком?! Он?! Со мной?! — Лина саркастически засмеялась.
— Ну, значит, не смог разобраться в своих чувствах. — Клавдия понимала, что говорит какие-то банальности, что утешить Лину у нее никак не получается. А ведь девушка именно за этим пришла. К ней! — Ой, Линочка, — приобняла девушку Клавдия. — Я и сама тебе поплакаться могу. На мои слезы никакой жилетки не хватит.
Лина внимательно посмотрела на Клавдию:
— Что? Тоже влюбились?
— Ох, если бы, — светло улыбнулась Клавдия. — У меня проблемы похуже. Сегодня нашла у Ленки под подушкой книгу — «Сто двадцать способов вызвать оргазм».
— У Ленки? — рассмеялась Лина, но тут же осеклась.
— Так это еще полбеды. А вчера ее уже пацан какой-то провожает. Это в тринадцать лет! Вот ты грустишь, что нет любви, а тут ее — завались. Не разгребешься.
— И что вы?..
— А что я? Надо, конечно, с Ленкой поговорить по душам, а времени все не хватает. Вот опять дело подкинули. — Клавдия подняла со стола и хлопнула папкой.
— А что там? — Лина уже улыбалась, снова была самой собой — ироничной и смешливой.
— Да вот некий гражданин Гаспарян, инженер-технолог по образованию. Знаешь, что учудил? Целый год положил на то, чтобы тещу прикончить. И не просто — утюгом по башке. А с инженерной выдумкой.
— Интересно…
— Что ты! Он целые агрегаты придумывал, чтобы теще на голову что-нибудь свалить; электроника, часовые механизмы, химические реакции…
— Ну и?..
— Прикончил-таки. — Клавдия махнула рукой. — Вот я и думаю — приведет Ленка мужа, а он меня…
Лина в голос расхохоталась.
— Вас?! Да никогда! Вы же мухи не обидите!
— Мух-то я как раз не люблю, — совсем загрустила Клавдия. — У Чубари… — начала она, запнулась, но все же продолжила: — У Чубаристова — семнадцать смертных приговоров. А у меня — ни одного.
— Вы жалеете?
— Да нет… Я даже, по секрету тебе скажу, горжусь этим. Только вот теперь собачек ищу… И если кого увольнять будут — я первая в очереди…
Лина крепко обняла Клавдию и чмокнула ее в щеку:
— Милая вы моя Клавдия Васильевна, спасибо вам за все. Что я без вас делала бы? Как вы мне помогли!
— Здрасте-пожалуйста, да чем же?
— Просто тем, что вы есть на свете.
— А знаешь что, Лина, — всплеснула вдруг руками Клавдия. — Я тебя с таким человеком познакомлю — чудо. Клин клином вышибают. А?
— Знакомьте! — залихватски махнула рукой Лина.
— Какая ж ты красавица, — искренне восхитилась Клавдия. — Дураки мужики.
12.12–12.31
Как только дверь за Линой закрылась, в кабинет вернулся Игорь.
— Ну, поговорили? — спросил он. — Можно было так и сказать, а то — «папку забыли»…
— Прости, Игорек, — смутилась Клавдия. — Так что там у тебя с салонами?
— А то! — победоносно надкусил пирожок Игорь. — Вы как в воду глядели — точно, есть такая.
— Кто? — опешила Клавдия.
— Любовница Черепца! — самодовольно рассмеялся Игорь.
— Нашел? — ахнула Клавдия.
— И очень даже быстро. Зовут Ирина. Фамилия Журавлева. Работает в салоне красоты «Шик». Имеет вишневую «девятку». Сама в Москве прописана временно. Квартиру снимает. Приехала из Рязани. Не раз видели ее с Черепцом.
— Столько подробностей! Игорек, ты волшебник!
— Нет, я только учусь.
— Когда же успел?
— Вчера и сегодня. Эти салоны работают с утра до ночи. Обзвонил всего семь. Повезло. Прямо на директора наткнулся.
— Ой, Игорек, дай я тебя поцелую.
Клавдия обняла напарника и чмокнула его в щеку.
Такой реакции она не ожидала. Игорь стал хватать ртом воздух, словно задыхался. Потом строго взглянул на Клавдию и прошептал:
— Не надо…
— Чайку? — извиняющимся тоном спросила Клавдия.
Игорь кивнул. Несколько минут, пока Клавдия заваривала чай, он молчал, только тяжело сопел.
— Ну-ну, продолжай, — подала ему стакан Клавдия.
— Значит, так, эта Ирина не появлялась на работе уже неделю. Куда могла подеваться, директор не знает, — говорил он мертвым голосом. — Что будем делать? Может, слежку за квартирой установим? Санкция нужна. В розыск объявлять вроде пока рановато, да и оснований нет. — Лицо Порогина покрылось мелкими капельками пота.
А Клавдия чувствовала себя прекрасно. Какой-то веселый задор появился в ее глазах.
— Значит, нужен обыск. — Дежкина пожала плечами и невинно улыбнулась.
— Обыск? — Игорь округлил глаза. — На это дело санкцию точно не дадут. Раз она знает Черепца, это еще не основание для того, чтобы обыскивать ее квартиру. Как, почему, зачем? Вас ведь за это в порошок сотрут.
— Волков бояться… — Клава встала и потянулась. — Пойдем хоть проедемся туда, посмотрим, что и как. На месте разберемся. А оснований сделать обыск всегда предостаточно.
— Каких?
— О Господи, Игорек! — Клавдия рассмеялась. — Позвонили и сказали, что там произошло убийство. Или из этой квартиры всю ночь слышали крик ребенка. Или протекают трубы. Видели, как в дом зашел преступник. Предположительно забрался именно туда. Достаточно?
Игорь восхищенно кивнул.
— Ладно, поехали. Только машины нет.
— Значит, придется опять на метро. Терпеть не могу метро.
13.03–15.54
Она сама не знала, зачем туда ехать. Но ее как будто что-то тянуло. С таким же успехом Клава могла подозревать в краже никому не нужной собаки, скажем, Леонида Якубовича, постового милиционера, да хоть собственного мужа. Проще говоря, оснований — ноль. Голая бабская интуиция, которая чаще всего (об этом Дежкина Игорю не сказала) до добра не доводит. В результате — всему находится самое простое и банальное объяснение, а ты начинаешь выглядеть полной дурой, дав мужикам еще один повод сказать, что женщина — существо глупое и упрямое.
— Ну и пусть, — возразила она своим мыслям, когда вышли на улицу.
— Что, ну и пусть? — переспросил Игорь.
— Ничего. Это я так. Куда дальше?
Дальше ехали в метро, потом на троллейбусе, потом еще немного прошлись пешком.
— Вот. Второй подъезд, пятый этаж, квартира пятьдесят восемь. — Игорь остановился у подъезда. — Что дальше?
— Не знаю, — честно призналась Клавдия. — Давай хоть поднимемся, раз пришли.
Лифт не работал, только гудел где-то между седьмым и восьмым этажами. Пришлось подниматься пешком.
— Странно. — Клавдия шла и смотрела на стены. — Моя Ленка в английском ни бум-бум. Да и все ее одноклассники наверняка тоже. А все стены иностранными словами исписаны. Когда я была маленькой, больше матом писали, а теперь вообще не поймешь.
— Теперь рок-группы пишут, а не матом, — улыбнулся Игорь.
— Да? А вот «Fuck you», это что за группа?
— Нет, это как раз матом, только по-английски, — покраснел Игорь.
— Господи, куда катимся, куда катимся?.. Что за запах? — Она остановилась и принюхалась. — Не чувствуешь?
— Наверно, кошка сдохла в мусоропроводе. — Игорь пожал плечами.
— Или собака. — И Клавдия бросилась наверх. — Какая, говоришь, квартира?
— Пятьдесят восьмая!
На пятом этаже Клавдия остановилась и стала обнюхивать двери на площадке. Про себя отметила — увидел бы кто, решил — из дурдома.
— Кажется, тут. Ни в каком не в мусоропроводе.
Она позвонила, но ей никто не ответил.
— Нет никого, я же говорил. — Игорь зажал нос пальцами.
Клавдия позвонила соседям.
— Кто там? — спросил старческий голос.
— Это с восьмого этажа, — ответила Клава. — Что тут у вас воняет?
Загремел замок, и дверь слегка приоткрылась. Из щели выглянул маленький бородатый старикашка. Смерил Клаву с головы до ног и настороженно поинтересовался:
— Так это вы новые жильцы?
— Да.
— Из шестьдесят девятой?
— Да-да. Чем так несет? — возмущенно спросила она. — Аж в моей квартире слышно. Ко мне гости должны прийти, а тут как будто кошка сдохла. Не у вас?
— Не-a, у соседей. — Старик покачал головой. — У меня гайморит, я не чувствую ничего. — И он засопел огромным пупырчатым, как губка, носом. — Это, наверно, в пятьдесят восьмой собака сдохла.
— Собака? — Клавдия и Игорь переглянулись.
— Ну да, — дед часто закивал головой. — А вы разве не слышали? Орала тут. А потом перестала.
— Вы хотите сказать?.. — вмешался было Игорь, но Клавдия мягко оттеснила его.
— Так это у них орала? А я думала, что у меня кошмары, всю ночь уснуть не могла. А что ж вы хозяйке не скажете? Пусть выкинет ее или закопает, раз так любит.
— Ирке-то? А она и не хозяйка. Снимает…
— И что? Все равно…
— Ну да, скажешь ей, пожалуй. Ее тут уже дня четыре и не было. Собака-то небось от голода и подохла. В милицию звонить надо, — сказал он и закрыл дверь.
— Что теперь? — вежливо поинтересовался Игорь.
— Для начала спустимся, а то меня тут, извини, стошнит. — И Клавдия побежала вниз.
На улице, выскочив из подъезда, долго глотала свежий воздух. И только отдышавшись, повернулась к Игорю:
— Значит, так, у тебя удостоверение с собой?
— Конечно. — Игорь достал книжечку. — Я же на работе.
— Вот и молодец. Дуй в райотдел и тащи сюда участкового. Свети «корочкой», пугай всех подряд, но притащи обязательно. Заодно позвони в прокуратуру и вызови Берковича. Он ведь у нас прокурор-криминалист? Вот пусть и займется официально. А я пока тут посторожу, понял?
— А что мне участковому сказать? Что собака подохла?
— А почему собака? — вопросом на вопрос ответила Клавдия. — Мы же не видели. Скажи, что запах разлагающегося трупа, возможно — убийство.
Игорь топтался на месте и никуда не уходил.
— Ну что еще? — раздраженно простонала Клавдия.
— А если спросят…
— Игорек, миленький, — перебила Клавдия, — дорогой ты мой, тебе на бумажке написать все предполагаемые вопросы и ответы или сам по ходу сообразишь? Ты же, как-никак, работник уголовного розыска! Дерзай!
— Да-да, конечно. Ну я пошел?
— Побежал!
Игорь действительно убежал, и Клава осталась одна. Ходила вокруг подъезда, как часовой, пока вдруг не поймала себя на одной страшной мысли: ей очень хочется, чтобы в той квартире действительно оказался не труп собаки, а труп человека. Тогда дело хоть немного начнет походить на то, чем должен заниматься следователь прокуратуры. А то просто стыдоба!
— Господи, прости! Что это я?! — Она даже перекрестилась от стыда. — Тоже мне, придумала.
Участковый с Игорем пришли минут через двадцать.
— Так, гражданочка, а вы чего тут ищете? — милиционер сразу подошел к Клаве. — Ваша квартира?
— Я из прокуратуры. — Клава полезла за документами.
— Тоже из прокуратуры? — Участковый хмыкнул. — Что, помощница его?
— Нет, это скорее я ее. — Игорь покраснел.
— Извиняюсь. — Участковый взял под козырек. — Младший лейтенант Тарасов. Так, говорите, запашок тута трупный? Ну ладно, пойдем посмотрим.
Это был большой толстый дядька, которому рекламировать бы бульонные кубики «Кнорр». Уже между первым и вторым этажами его начала мучить одышка, и через каждые пять ступеней он вынужден был останавливаться и переводить дыхание, громко свистя носом.
— А может, это на третьем? До пятого я не доберуся.
— Нет, на пятом. Квартира пятьдесят восемь.
— Ла-адно, полезли на пятый. И правда, че-то пованивает, — с каким-то непонятным наслаждением отметил он. — …Какая квартира? — спросил участковый, когда наконец влезли на пятый этаж.
— Пятьдесят восемь, — в сотый раз повторил Игорь. — Только там никого нет.
— Щас глянем. — И он долго давил на пупок звонка толстым, как сосиска, пальцем. — А тут никого нету.
— Что вы говорите? — съязвил Игорь. — Может, еще позвонить?
Тарасов повернулся, посмотрел на Игоря как можно серьезнее и ответил:
— Вот ты, парнишка, хоть и из уголовного розыска, а закона не знаешь. Мне, к примеру, эту вот квартиру щас взламывать придется, а вдруг там просто все упились и спят? Что мне тогда прикажешь в протоколе писать? Я что, держиморда какой-нибудь или кто? Я представитель закона, можно сказать. А ты меня тута дурному учишь.
— Простите его, — вежливо улыбнулась Клава. — Но надо же что-то делать!
Это было безнадежно, Тарасова на кривой кобыле не объедешь. Будь Клавдия с Игорем простыми жэковцами, участковый давно бы надавил мощным плечом на дверь и не задумался. Но Клавдия была из прокуратуры. А значит, участковый должен был строго блюсти закон. Так блюсти, чтоб потом никто не подкопался.
— Ну так, нужно хозяйку дождаться и выписать ей штраф по полной программе. А если тама жмурик, то протокол по форме, ордер, а уже тода под микитки ее — и в кутузку. Вас как зовут, товарищ следователь?
— Клавдия Васильевна.
— Вот так-то, Клавочка. — Тарасов развел руками и направился к лестнице.
— Вы куда? — удивился Игорь.
— Как — куда, домой.
— Но ведь…
Дежкина тихонько толкнула Игоря в бок, и он замолчал.
— Нет, мы останемся здесь и будем сторожить.
— А чего мне тут сторожить? — Тарасов задумчиво почесал затылок под фуражкой.
— Хозяйку. Вдруг она вернется, когда мы уйдем, возьмет этого самого жмурика, вывезет его за город и закопает где-нибудь?
— Это не страшно! — Тарасов хитро улыбнулся. — Это не мой участок будет.
— Хорошо, а если не появится? Труп провоняет еще дня три, пока жильцам не надоест, они заявят в милицию, дело до вас дойдет, а вы тут уже были. По головке не погладят.
— Не погладят, — машинально повторил он. — Но и не стухнут. Без бумажки никак нельзя.
— Я вам выпишу, — сказала Клавдия. — Сегодняшним числом.
— Выпишешь? — снова почесал затылок толстяк. — А ну-ка покажи еще раз «корочку».
Клавдия дала удостоверение.
Тарасов разве что не попробовал его на вкус. А так — изучил вдоль и поперек.
— Ладно, только для тебя, Клавочка. Бумага есть?
Игорь подал участковому бумагу, и тот быстренько составил заявление на собственное же имя о том, что из квартиры номер 58 доносится трупный запах, а жильцов в квартире давно нет.
Потом они спустились на четвертый этаж, Тарасов позвонил, дверь приоткрылась, и из нее выглянул молодой парень в одних трусах. Увидел Тарасова и громко застонал.
— Да нет тут у меня никакого наркоманского притона!
— Это, Пивораков, не тебе решать, а мне, есть у тебя тута притон или нету, — строго сказал Тарасов. — Валька дома?
— Спит. — Пивораков подозрительно покосился на Клавдию и на Игоря.
— А Толян?
— И Толян спит. А это кто?
— Значит, так, Пивораков, ну-ка распишися.
И сунул под нос парню заявление.
Тот прочитал и несмело поставил свою подпись. Тарасов аккуратно сложил бумажку и сунул в карман.
— Теперь так — поднимай своих предков и на выход.
— Зачем, куда?:— заныл парень. — А ордер у тебя есть? Я требую адвоката. Без адвоката нельзя.
— Тьфу, блин, бюрократ! — Тарасов смачно сплюнул на пол. — Адвоката ему подавай. Да кому ты нужен, тебя арестовывать? Понятым будешь.
— Кем? — удивился Пивораков.
— Понятым. Живо, а то у меня других дел полно, чтобы тут с тобой разговаривать.
— А что случилось?
— Там узнаешь.
Парень исчез за дверью и через пять минут вытащил за собой еще двух человек. Один, судя по всему, был мужчина, а второй, скорее всего, женщина. У всех троих были так помяты лица, что трудно было сразу разобрать. К тому же все были в шлепанцах и старых махровых халатах.
— Тут запашок не лучше, чем наверху, — шепнула Клавдия Игорю на ухо.
— Чую, чую, русским духом пахнет!
Клава обернулась. На лестнице стоял Беркович и азартно тянул воздух носом. За его спиной стояли Лина и Веня Локшин. Веня уже достал фотоаппарат и готовился снять троицу понятых.
— Э нет-нет-нет, снимков не надо. За снимки отдельная плата. — Пивораков закрыл лицо руками.
— Линочка? — Клава улыбнулась. — Вот дела!
— Да я сама напросилась, — улыбнулась девушка виновато.
— Вениамин, я умоляю, — сложила руки на груди Дежкина.
— Клавдия Васильевна, все будет о’кей! — Глаза у Вени горели азартным блеском.
— А это кто? — поинтересовался Тарасов, которого хипповый вид фотографа слегка озадачил.
— Это следственная бригада, — ответил Беркович. — Я прокурор-криминалист. Это — товарищ из отдела криминалистики, медэксперт, все как положено. У кого-нибудь ломик есть?
— Щас принесу! — Понятой бросился в квартиру.
— Ладно, пошли наверх, — сказала Клавдия.
Все двинулись на пятый этаж.
Беркович сначала внимательно осмотрел дверь, только потом позволил подступить Тарасову.
— Только бы расчлененка, только бы расчлененка, — бормотал Веня, пока Тарасов взламывал ломиком входную дверь. — А то все одни застреленные попадаются.
— Дурачок, — вздохнула Лина, которая уже сейчас была вся бледная, как простыня. — Потом месяц спать спокойно не сможешь.
— Это еще что, — пыхтел участковый, борясь с дверным косяком. — Вот у нас старушку машина сбила в прошлом месяце, так ее всю по дороге размазало, просто жуть.
— Я вас прошу! — взмолилась Лина.
Тарасов отбросил ломик.
— Нет, мы лучше по старинке. А ну, посторонись.
Он разбежался и грохнул в дверь плечом. Клавдия подумала, что, в общем, она это предвидела. Дверь затрещала и, сорвавшись с петель, упала в прихожую.
— Вот, милости просим. — Широким жестом Тарасов приглашал всех в квартиру. — Что ж так воняет?
Запах действительно был ужасный. Спертый воздух вырвался из квартиры и обдал волной тошнотворного смрада.
— И нам что, надо туда идти? — неуверенно спросил понятой неизвестного пола. — Может, мы вас тут подождем?
— Нет, не получится. Пошли, — приказал Тарасов.
Труп был в гостиной. Лежал на ковре посреди комнаты. Уже успел раздуться. Вокруг с мерным жужжанием кружились огромные зеленобрюхие мухи.
Только это был не труп человека. Это был труп собаки.
«Она?» — глазами спросил Игорь у Клавдии Васильевны.
«Нет, не она», — покачала головой та.
— Да откройте же наконец окно! — взмолилась Лина.
Это был чудный, стройный, с великолепным окрасом далматин.
— Ну гадина, ну сволочь! — заревел участковый, сжав кулаки. — Пусть мне лучше на глаза не попадается. Ладно, если бы мужа там пришила или любовника какого-нибудь. Так ведь нет, животину замучила…
— Отойдите, пожалуйста, вы мне свет загораживаете. — Веня начал фотографировать.
— Приступай. — Клава повернулась к Лине.
— Я? А что мне делать? — девушка стояла в проходе и не могла пошевелиться, с ужасом глядя на мертвую собаку.
— Ну, Линочка, успокойся, — взяла ее за руку Клавдия. — У тебя тут труп. Можешь определить, от чего наступила смерть?
— У кого? У нее?
— Не у меня же, деточка, — хихикнул Беркович, расхаживая по комнате. Он был зеленоглазым, с пышной шевелюрой, белозубым, но довольно потасканным, а когда-то, очевидно, довольно красивым сердцеедом. Его улыбка и манеры выдавали в нем мелкого ловеласа. И крупного склочника. — Только, может, госпожа Дежкина нам объяснит, что все это значит? Теперь мы будем собаками заниматься?
— Придется, — Клава развела руками. — Или вы предпочли бы, чтобы здесь был труп человека? — строго спросила она. — Вон, смотрите, Веня уже работает.
— А? Что? — Веня как раз выстраивал высокохудожественный кадр, повязав шею платком, как ковбой.
— Я говорю… Веня, ну зачем ты ей ошейник надеваешь, где ты его взял?! — закричала Клавдия. — И убери с пола вазу, ее там не было.
— Но так ведь красивее, — заныл Веня, наводя фокус.
— Я сказала, убери!
— Сейчас… уже. Сию секунду… — В глаза ударил свет вспышки. — Это мне для конкурса…
Клава махнула рукой и прошлась по комнате, заглядывая в каждый угол. Это была обычная гостиная, мало чем отличающаяся от сотен таких же. Ковер на полу, телевизор, диван, два кресла, журнальный столик, полка с книгами.
— Ну, что там у тебя? — спросила Клава у Игоря, который вернулся из другой комнаты.
— Спальня, — коротко ответил тот.
— Пойдем посмотрим.
Здесь стояла большая кровать, платяной шкаф и туалетный столик.
— В шкафу смотрел? — Клава открыла дверцу и выдвинула ящик с бельем.
— Ну так, мельком, — Игорь отвел взгляд. — А что искать-то?
— Пока не знаю… — Клава выудила из ящика черные кружевные трусики. В другой раз она бы побыстрее запихнула их на место, но сегодня ее не покидало игривое настроение. Особенно после утреннего поцелуя в щечку. — Ты смотри, какая прелесть. Это ж сколько такие стоят?
— Не интересовался, — пробубнил Игорь, стараясь не смотреть на пикантные детали женского туалета.
— А вот это ты зря. Ты же не мальчишка какой-нибудь, а розыскник. И потом, такую прелесть редко где увидишь. Господи, а это на что надевается?.. A-а, это, наверно… Хотя нет, вряд ли. На лифчик похоже, только он же ничего не прикроет.
— Может, я пойду, Клавдия Васильевна? — Игорь прятал глаза. — Там все протоколировать нужно, фиксировать…
— Нет, постой-постой. — Клавдия рассматривала какую-то невообразимую грацию, всю прозрачную и с огромными золотыми розами на интимных местах. — Посмотри пока, что тут у нас из одежды.
Игорь открыл соседнее отделение и стал перечислять, двигая вешалками.
— Так, куртка замшевая осенняя, шуба лисья, джинсы две пары. Теперь еще юбка длинная кашемировая. Пиджак, нет, два. Свитер черный. И белый.
— Ты посмотри, там какие-нибудь блузки легонькие есть?.. Ух ты, какой пеньюарчик забавненький.
— Да, есть. — Игорь вынул две белые блузки. — Вот.
— Что, и все?
— Ну да. — Он еще раз посмотрел в шкафу. — А нет, вот еще одна, майка.
— Ясненько, ясненько. — Клава задвинула ящик с бельем и перешла к туалетному столику. — А теперь посмотри, что у нее из обуви есть.
— Так что мы ищем? — Игорь выдвинул обувной ящик.
— Счастья в жизни мы с тобой ищем… Нет, эта помада мне не-подошла бы. И тени какие-то сельские, яркие, как у цыган.
— Тут две пары зимних сапог, ботинки, туфли модельные и босоножки старые.
— А в чемодане у нее ничего нет? — поинтересовалась Клавдия, пшикнув себе на запястье дезодорантом. — Ничего не чувствую. Тут все провонять успело.
Игорь пошарил по шкафу, открыл антресоли, но там было только постельное белье.
— Нет тут никакого чемодана.
— А это что такое? Игорек, ты только посмотри, какая прелесть.
С потолка над изголовьем свисала необыкновенная гирлянда. К ниточкам и проволочкам были прицеплены картонные елочки. Зеленые, оранжевые, желтые. Елочки висели замысловатыми рядами, создавая причудливую композицию, которая вся шевелилась от малейшего движения воздуха.
— Это что такое? — Клавдия Васильевна сняла одну и повертела в руках.
— Это ароматизатор, — улыбнулся Порогин.
— Никогда не видела.
— Для машины. Вешают в салоне, чтобы бензином не пахло.
— Никогда не видела. До чего додумались! Ароматизатор для машины. Надо будет посоветовать мужу купить такой же. Только эти тоже ничем не пахнут.
— Выветрились, наверное, старые, — предположил Игорь.
— Ну, что тут у вас интересного? — в спальню заглянул Беркович.
— Да так, ничего особенного. — Клавдия еще раз обнюхала картонную елочку. — А где Лина?
— Где же быть медэксперту во время обыска? — Евгений Борисович язвительно ухмыльнулся. — В ванной, в порядок себя приводит. Плохо ей стало. Укачало, наверное, в машине.
— Ладно, тут все ясно. Пошли в гостиную.
Веня уже закончил фотографировать и паковал аппаратуру. Тарасов курил на балконе, а понятые скучали, выстроившись у стеночки.
— Нашли что-нибудь? — спросила Клава.
— Так, по мелочам. — Беркович показал на свой чемодан. — На кухне миска была с остатками еды, ребята возьмут на пробу. Скорее всего, отравили. По-моему, мышьяк. Но нужно, конечно, проверить.
— Шерсть возьмете на анализ?
— Взяли уже.
— Кстати, я еще коврик дам, тоже нужно проверить… А это что? — Клавдия подошла к столу. На нем россыпью лежали упаковки каких-то таблеток.
— В шкафу нашли, — сказал Беркович. — Я думал — наркотики.
— А оказалось?..
— А вы не знаете? — На пороге появилась Лина. Ее немного пошатывало.
— Нет. — Клавдия взяла одну упаковку и повертела ее в руках.
— Это противозачаточные, — объяснила девушка. — Только они все какие-то старые. Теперь таких уже не выпускают, вредно.
— Это что, она их пила? — удивилась Дежкина.
— Может, когда-то и пила…
— Все, я готов. — Веня застегнул кофр. — Буду ждать вас на улице.
— Интересно. Линочка, можно устроить анализ крови собаки?
— Зачем?! — с ужасом в голосе воскликнула девушка.
— Золотце мое, а как же?
— Да-да, конечно, я понимаю. — Лина стала заворачивать собаку в простыню. — Ладно, попробую, есть кое-какой блат…
— Ну, пожалуй, все. Можно ехать отсюда. — Клава огляделась по сторонам. — Товарищ участковый, вы тут дальше сами разберетесь?!
Тарасов вошел с балкона. Клавдия даже испугалась: глаза участкового были полны слез.
— Уж я разберусь… — сказал он дрожащими губами. — Уж я с этой паскудой разберусь. Я за собак что хочешь сделаю. Я эту прошмандовку из-под земли достану, под дверью у нее ночевать буду, пока не придет.
— Лучше вам, Тарасов, дома ночевать. Она не вернется.
— Это почему?! — воскликнул он.
Все удивленно уставились на следовательницу. Клавдия Васильевна улыбнулась.
— Вот скажите, Беркович, у вас дома сколько трусов?
— Что? Трусов? — Эксперт открыл рот от удивления.
— Трусов у вас сколько? — простодушно повторила Клавдия свой вопрос.
— Ну шесть пар, или больше. Не считал.
— Вот видите. А женщине трусов сколько нужно?
Беркович пригладил шевелюру.
— Женщине лучше вообще без трусов, — хихикнул он.
— Пóшло, Беркович, — жестко сказал Клавдия. — Женщинам трусов нужно в два раза больше, чем мужчинам. Это физиология. А у Журавлевой в шкафу только четыре пары, и то все какие-то эротические. И блузок летних нету. Про обувь вообще не говорю. А теперь посудите сами — чемоданов нет. У каждого человека есть чемодан или дорожная сумка, а тут ни одной нету. Значит, она просто упаковалась быстренько и смоталась.
— И что? — Беркович улыбнулся. — Если человек едет, к примеру, на юга, то он берет с собой и чемоданы, и летние вещи, и трусов побольше.
— Да, конечно, — улыбнулась Клавдия Васильевна. — И еще отпуск на работе берет, и собачку дохлую посреди квартиры не оставляет. Игорек, поди на кухню, посмотри, у нее холодильник включен?
— Сейчас посмотрю. — Игорь побежала на кухню. — Да, выключен!
— Ну вот видите, — Дежкина развела руками. — На юга, не на юга, а Журавлева смоталась. Игорек! Посмотри, у нее в холодильнике молоко есть?! Если есть, то какого числа выпущено?
— Нету молока!
— Жаль. Ну ладно. И этого достаточно.
Клавдия лукавила. Ничего «достаточно» не было. Все стало еще запутаннее и глупее.
«Вот так и жизнь, — философски подумала Клавдия. — Волк, думая залезть в овчарню, попал на псарню…»
15.59–16.11
— Так, Игорек, я пешком, а ты бери машину и быстро езжай в этот салон. Как бишь его там?
— «Шик».
— Езжай в этот «Пшик», — велела ему Клавдия. — Расспроси всех и вся. Связи, родные, знакомые, кто, где, когда…
Глаза у Игоря загорелись.
— Думаете?.. — начал было он.
— Уверена, — махнула кулачком Клавдия. — Так просто квартиру не бросают. А я в прокуратуру, полистаю дело Гаспаряна.
— Клавдия Васильевна, вы что-то знаете? Вы о чем-то догадались? — как на фею смотрел на следовательницу Порогин.
— Может быть, да. — Дежкина крепко сжала его плечо. — Я не могу сейчас этого объяснить, но очень тебя прошу… Не сбивай, не расхолаживай меня. Я чувствую, здесь что-то наклевывается.
— Но что именно?
— Не знаю, милый. Я могу только ощущать. Из всех пород собак самый низкий интеллект у борзых, но это не мешает им загонять зверя. Даже, напротив, помогает.
— Как это?..
— Их несет, они не могут остановиться, пока не настигнут добычу или не выбьются из сил. Поняв, что зверя не догнать, какая-нибудь овчарка остановится, а борзая — никогда. Если на ее пути стоит дерево — она насмерть разбивается о него. Не может иначе…
— Вы намекаете на то, что… — На губах Игоря появилась лукавая улыбка.
— Такое бывает со мной крайне редко, — торопливо и как бы оправдываясь, проговорила Дежкина. — Я ощущаю обман, и во мне начинает раскручиваться некий маховик. Не успокоюсь до тех пор, пока…
— Не налетите на дерево?
— Или не догоню зверя… — серьезно произнесла Клавдия Васильевна. — Нам необходимо отыскать Ирину. Я очень надеюсь на тебя, Игорек…
— Погодите, а откуда вы про собак знаете? — уже из машины спросил Игорь.
— Почитала вчера кой-какую литературу. Дело-то у нас собачье.
Вторник. 16.22–17.04
Салон красоты «Шик» находился в одном из арбатских переулков, занимая полуподвальное помещение старого трехэтажного особняка. В тихом, безлюдном дворе, перед самым входом в заведение, было припарковано несколько автомобилей. Вишневой «девятки» среди них, конечно, не оказалось.
Толкнув зеркальную дверь, Игорь шагнул в прохладный полумрак. По небольшому холлу разносились отзвуки медленной успокаивающей мелодии, слышался приятный специфический аромат косметических средств.
— Прошу прощения, но не могли бы вы немного подождать? — Ему навстречу вышла длинноногая блондиночка. По ее ангельскому личику блуждала «фирменная» заискивающая улыбка. — Все мастера работают с клиентами.
— А Ирина Журавлева сегодня работает? — спросил Игорь.
— К несчастью, Ира заболела, — фирменная улыбка сменилась фальшивым состраданием.
— Что-нибудь серьезное?
— Воспаление легких.
— Ох, какая неудача… И давно?
— Восьмой день.
— Надо же… А я отложил все свои дела, ведь Ирина назначила мне время… Так, проводите к директору.
— Вас может обслужить другой мастер! — с трепетом в голосе заверила его девица. — А директор уже ушел.
— А качество гарантируете?
— «Лицо нашего салона — ваше лицо», — отрепетированно произнесла девушка рекламный лозунг. — Все мастера прошли практику в Париже, Нью-Йорке и Лондоне. Грех сомневаться в их квалификации.
— Ладно врать-то, — усмехнулся Игорь.
— Не верите?! — удивленно оскорбилась девица. — Я могу показать вам сертификаты…
— Знаю я, что это за сертификаты — скопировали на ксероксе пустой бланк, а потом фамилии вписали, — на ходу придумывал Порогин. — И не надо делать такое лицо, будто вы впервые об этом слышите. Мне все Ирина рассказала.
— Тут какая-то ошибка… — девушку аж бросило в жар от негодования. — Она не могла… Это неправда… В нашем салоне работают только специалисты, настоящие профессионалы своего дела, мы пользуемся косметикой самых известных зарубежных фирм, а аппаратура…
— Вас как зовут?
— Аня…
— Вот что, Анечка, — Игорь погрузился в глубокое кожаное кресло, вытянул ноги и полюбовался кончиками своих ботинок, — сварганьте-ка мне чашечку кофе. В вашем салоне предусмотрен такой вид сервиса?
— А вы?.. — она вопросительно уставилась на Порогина.
— Я остаюсь.
— В таком случае, не скучайте. Я скоро. — И Аня скрылась за стеклянной дверцей, оставив посетителя в одиночестве. По радостной улыбке девицы Игорь заключил, что, вероятнее всего, ее заработок напрямую зависел от количества клиентов, посетивших заведение.
Рядом с креслом уютно примостился низкий столик, на котором лежала красивая папка с полным перечнем услуг, предоставляемых салоном «Шик». Услуг было много, а о существовании некоторых из них Порогин никогда и не слышал. Оказалось, что любой желающий мог здесь сделать маникюр, педикюр, модельную стрижку и химическую завивку, покрасить волосы в любой цвет, избавиться от угрей, прыщей и мозолей, получить целебный массаж, принять лечебную ванну, покрыть лицо косметической маской и удалить волосы с ног, подмышек и интимных частей тела.
— У богатых свои причуды… Интересненько, сколько же стоит это удовольствие? — бормотал себе под нос Игорь, тщетно стараясь отыскать прейскурант. — Вот и первое нарушеньице. Знала бы об этом налоговая инспекция…
Через минуту Аня поставила на столик поднос с дымящимся кофейником, чашкой и плиткой шоколада, после чего уселась за невысокой конторкой и принялась искоса рассматривать Порогина. Немного смутившись, он улыбнулся в ответ.
— А вас как зовут? — полюбопытствовала девица.
— Игорь.
— Моего мужа тоже звали Игорем…
— Звали? — переспросил Порогин.
— Я в разводе…
— Примите мои соболезнования.
— Вот еще, — кокетливо фыркнула Аня. — Не поверите, но я сейчас самый счастливый человек на свете. Куда хочу, туда и иду, с кем хочу, с тем и встречаюсь.
Игорь услышал в ее интонациях нескрываемый намек, но это никак не отразилось на его поведении и выражении лица.
— В чем состоит ваша работа? — спросил он.
— Вообще-то я массажист, но в последнее время выполняю функции администратора.
— Наверное, много получаете?
— Это коммерческая тайна, — томно закатила глаза Аня. — Но вам я скажу. Семьсот «баксов» в месяц. Так что я считаю себя вполне самостоятельной и обеспеченной девушкой. Любого мужика могу в ресторан сводить!
Игорь с тоской вспомнил, какую сумму ему выплатили в день аванса. На эти деньги он мог бы повести девушку разве что в пельменную.
И вдруг Порогина будто осенило, в его голову впорхнула любопытная идейка. Он подался вперед и, понизив голос до шепота, проникновенно произнес:
— Анечка, я могу быть с вами откровенен? Только честно. Да или нет?
— Да… — после небольшой паузы, растерянно кивнула девушка.
— Понимаете, Ирина не назначала мне никакой встречи. Я пришел сам. Думал, что она сегодня работает… Вот уже целую неделю я звоню ей, но никто не поднимает трубку. Она избегает меня.
В глазах Ани появилась нескрываемая заинтересованность, а ее колеблющаяся при движении высокая грудь величественно застыла.
— Похоже на нее, фирменный стиль, — тихо сказала девушка и запнулась, сообразив, что сболтнула лишнее.
— Продолжайте, — взмолился Порогин. — Вы что-нибудь знаете?
— Так… — неопределенно сказала Аня. — В общих чертах…
— Другой мужчина? — Порогин попытался выдавить из себя хотя бы одну слезинку, но это у него не получилось.
— Вполне возможно… — сочувственно согласилась девица. — Приходил вчера тут один. — Аня перешла на шепот. — Такой неинтересный, плюгавенький. И фамилия какая-то смешная — Чебрец, Чефурец… Неожиданность для вас?
Игорь закрыл лицо рукой, чтобы не выдать своего разочарования:
— У нас так все хорошо складывалось… Прогулки под звездным небом, бесконечные разговоры. Мне казалось, что мы начали понимать друг друга, и вдруг… — Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Губы его задрожали. От еле сдерживаемого смеха. Девушка же подумала, что Игорь вот-вот разрыдается. — Как это могло произойти?.. Чебрец! Не уследил… Выпустил из рук птицу счастья…
«Мама родная, что я несу? — с какой-то залихватской удалью подумал Игорь. — Клавдия Васильевна меня бы на смех подняла. Или похвалила?..»
— Не отчаивайтесь, — робко успокаивала его Аня. — Через это должен пройти каждый. Сейчас вам тяжело, но через какое-то время вы…
— Кто он? — Игорь вскричал так громко, что девица невольно отшатнулась. — Умоляю, назовите мне имя этого подонка!
— Да не знаю я!.. Этот тоже все допытывался — кто да что? И с чего вы взяли, что я должна быть в курсе Иркиных любовных похождений? Она мужиков меняет чаще, чем нижнее белье! Не удивлюсь, если эта рязанская красавица сейчас в Сочи прыгает на волнах вместе со своим очередным хахалем.
— Она просила, чтобы я свозил ее на море, — закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону, трагически простонал Игорь. — Но я не мог отлучиться с работы. Идиот!
— Вот вам пожалуйста, — с ехидством сказала Аня. — Журавлева всегда достигает своей цели, любыми средствами. Было бы из-за кого слезы проливать. Не вы у нее первый, не вы последний.
— Нет! Я жить без нее не могу! — твердо заявил Порогин.
«А интересно, вот Клавдия Васильевна, — весело подумал он, — как бы она оценила мои актерские способности?»
— Оставьте свой телефон, — предложила девица, — и я сразу же вам сообщу, когда Ирка объявится. Здесь вы ее и накроете.
И опять в ее словах проскользнул ненавязчивый намек. Насчет телефона.
— Я должен найти ее сейчас, сию же минуту! Наверняка вы знаете какую-нибудь зацепочку! Общие знакомые там, приятели, знакомые приятелей. Не может же человек бесследно исчезнуть! — отталкиваясь от пола ногами, Игорь подъехал на кресле к конторке и с мольбой посмотрел Ане в глаза. — Я схожу с ума… Спасите…
В этот момент из массажного кабинета выкатилась тетенька необъятных размеров. Распаренная, расслабленная, вся какая-то желеобразная, она долго рылась в сумочке из крокодиловой кожи, прежде чем положила перед администратором зеленую бумажку. Это была купюра в сто американских долларов.
— Спасибо вам, родные мои! — громовым голосом поблагодарила она застывших в низком поклоне молоденьких девочек-массажисток. — Чувствую чертовски приятную расслабленность, будто заново родилась. Завтра в это же время! — И, тяжело перебирая тумбообразными окорочками, она заковыляла к выходу. Через несколько секунд с улицы послышался мягкий визг отъезжающей иномарки.
— Это жена директора банка, — сообщила Аня. — Приходит сюда каждый день и платит по сто долларов, хоть массаж стоит всего пятнадцать.
— И много у вас таких посетительниц?
— Порядочно. В основном жены банкиров, бизнесменов, директоров крупных предприятий. Мужья целыми днями на работе торчат, а их любимые супруги со скуки дохнут, не знают, чем себя занять. Ну скажите, зачем этой старой калоше массаж?
— А мужчины к вам заходят?
— Намного реже, но все они такие привереды! Хуже баб! Особенно если богатые. Придет какой-нибудь толстосум и попросит выкрасить его в блондина, а у него на башке и волос-то совсем нет, с лупой надо искать.
— И постоянные клиенты есть?
— Сколько угодно!
— А у Ирины были постоянные клиенты?
— Ах, вот вы на что намекаете… — догадалась Аня. — Да, были. Много. Крутые мужики, насколько мне известно. Сама я их не видела, но, если верить Журавлевой…
— Что значит — «не видели»? — удивился Игорь.
— Ирка к ним по вызову ездила. Ну, к ним домой, понимаете? Отожрались настолько, что жопу лень от стула оторвать! Ой, простите… — девушка прикрыла ладошкой рот. — Вырвалось.
— Это у вас в порядке вещей — выезжать на дом?
— Ну… — Аня на минутку задумалась. — Скорей, большая честь. Потому многие Ирке и завидовали, что каждый день ее буквально заваливали вызовами. Понимаете, это же чистая прибыль…
— И кто обычно принимает заказы?
— Когда как. Бывает, что и я. Но чаще всего клиенты просят подозвать мастера к телефону и договариваются о встрече лично с ним.
— А у вас есть список этих клиентов? — оживился Порогин.
— Есть, — оглянувшись на дверь в кабинет, тихо произнесла Аня. — Но там одни телефонные номера. Нет ни фамилий, ни адресов. Одни имена. Ирка их всех по именам помнила.
— А можно взглянуть?
— Не вижу смысла, — пожала плечами администратор. — Там целая тетрадь. Не будете же вы набирать подряд все телефоны и спрашивать у тех, кто снимет трубку, не он ли отбил у вас Ирину?
— Вы меня не знаете! — обиженно произнес Игорь. — Я, когда разозлюсь, горы могу свернуть! Да, шансы практически равны нулю. Но я нутром чувствую, что это должен быть один из них!.. Попытка не пытка!..
— Даже не знаю… — замялась Аня. — Если узнает начальство, меня за это по головке не погладят… Из-за вас я даже работу потерять могу.
— Анечка, миленькая… — Порогин обхватил ее тоненькое запястье своими ладонями. — Это вопрос жизни и смерти!..
— Что, такая любовь? — разочарованно скривила губки девица.
— Вы даже себе не представляете!..
— Эх, вашу бы энергию да пустить в нужное русло… — улыбнулась Аня, и взгляд ее вдруг сделался каким-то наметанно-профессиональным. — А вы когда в последний раз ходили в парикмахерскую?
— Не помню даже…
— Да уж, вижу, — девушка поднялась из-за конторки и решительно распахнула ведущую в мужской зал дверь. — Прошу вас!..
— Зачем? Куда?
— Я из тебя такого человека сделаю, — Аня и не заметила, как перешла с посетителем на «ты», — что ни одна баба не устоит.
17.30–18.17
Клавдия Васильевна не узнала Игоря, решив, что в ее кабинет без спроса вошел какой-то новенький незнакомый сотрудник. Она рассеянно посмотрела на него исподлобья и, пробормотав «здрасте», вновь углубилась в чтение дела Артура Гаспаряна.
Анечка постаралась на славу. Теперь голову парня украшала суперсовременная молодежная и на редкость асимметричная прическа — затылок был выстрижен замысловатым каре, которому позавидовал бы любой рэпер, височки были тщательно выбриты, а с левой стороны торчал взбитый хохолок.
Наверное, это произведение современного парикмахерского искусства стоило бешеных денег, но девица не взяла с Игоря ни копейки, ей было достаточно и номера его домашнего телефона.
— Боже!.. — всплеснула руками Клавдия Васильевна, когда, наконец, немного отошла от пережитого шока, связанного с переменой во внешнем облике инспектора уголовного розыска. — Что с тобой случилось?
— Совместил приятное с полезным, — Игорь положил на стол пухленькую тетрадочку. — Вот все, что удалось откопать. Тут клиенты Журавлевой, она выезжала к ним на дом. Не исключено, что с кем-нибудь из них она завела бурный роман.
— На работе ее, конечно, нет?
— Она звонила в салон восемь дней назад. Сказала, что сильно заболела, взяла больничный. Думаю, что врала, если, конечно, она не отлеживается где-нибудь в другом месте. Но еще одна новость: ее искал Черепец.
— Ага, — улыбнулась Клавдия и раскрыла тетрадь. — Ух ты, целый каталог…
— Это лишь те, с кем Ирина не смогла договориться о встрече лично, и заказ принимал администратор. — Порогин уселся на краешек стола.
— Ни одной фамилии, да и имена будто зашифрованы, — задумчиво произнесла Клавдия. — Вот, например… «Арк. Вл. 18.30» и «Л. Д. 15». Предположим, что это Аркадий Владимирович и Леонид Дмитриевич. Или Любовь…
— Или Людмила…
— Почему бы администратору не записать их данные полностью?
— У них так принято, в целях конспирации. Человек со средним достатком вряд ли может позволить себе вызвать на дом косметолога, ведь так? А богатенькие могут. Но в наше время они боятся даже собственной тени, особенно если у них есть враги. Так зачем же лишний раз засвечиваться? Мало ли кто заглянет в эту тетрадочку и будет знать, что Ирина Журавлева должна быть у «Арк. Вл.» в восемнадцать тридцать.
— Разумно, — согласилась Дежкина. — Ровно в восемнадцать тридцать звонок в дверь. «Кто там?». — «Это я, Ирина».
— А на самом деле дяденька с большим пистолетом, — улыбнулся Порогин. — Пиф-паф!.. Уважаемая Клавдия Васильевна, получите еще одно дельце!.. Так что излишние предосторожности никогда не помешают.
— «Миш. из рос. уг.» Кто это может быть? — Дежкина вопросительно посмотрела на Игоря. — Миша из Российского уголовного розыска?
— Сейчас узнаем, — придерживая плечом телефонную трубку, Игорь набрал номер. — Вроде телефон не наш… Алло…
— Приемная совета директоров банка «Росугольинвест», — ответили с другого конца провода.
— Будьте добры, можно Мишу попросить?
— Михаила Сергеевича?
— Да-да!.. Точно, Михаила Сергеевича!..
— У него совещание. Оставьте свой номер, вам перезвонят.
— Спасибо, я сам перезвоню. — Порогин опустил трубку на рычаг. — Вот вам и Миша из уголовного розыска… А я уж испугался…
— А как насчет Черепца?
— Я в машине просмотрел тетрадь от начала до конца. Нет ничего похожего.
— Значит, Ирина договаривалась с Алексеем сама. Кстати, попробуй узнать номер его автомобиля, того самого, что он недавно кому-то продал. И я уже начинаю догадываться кому.
— Ирине?
— Нам нужна оперативная информация, — не подтвердила догадку Порогина Клавдия, — которая поможет найти Ирину в ближайшие дни. Но чтобы установить личность всех клиентов, а тем более расспросить их о Журавлевой, не хватит и целого года… Если только, — в глазах Клавдии Васильевны появилась решительность, — нам не поможет сам товарищ Самохин.