Понедельник. 16.22 — 17.01
Они сидели рядышком, весело смеялись, рассказывали друг дружке что-то, перекрикивая друг друга и размахивая руками. Клава сидела напротив и смотрела в окно, на проносящиеся мимо улицы. Ей было не смешно. Это им смешно, они еще не знают. А она знает. Она бы, будь сейчас на их месте, не смеялась. А они сидят в автобусе и весело хихикают, шесть сероглазых блондинок в шубах. Все примерно одного роста, все примерно одного возраста. Подсадные утки. Приманки, на которые он должен клюнуть. Потому что сегодня восьмой день, а значит, еще какая-нибудь жертва должна пойти под нож. Страшно.
Карева додавить не получилось. Из изолятора сообщили, что у дьячка вдруг поднялась температура и он отказывается от допросов.
Но Клавдия уже на это и не надеялась. Она в спешном порядке пыталась организовать операцию «Шуба».
Чего ей это стоило — знала только она сама. Явно придется закрашивать «Велла-колором» несколько новых седых волос.
На нее орали все кому не лень, что такие операции за день не организовывают, что они не ручаются, что отвечать, в случае чего, будет Клавдия, и вообще, кто там сидит в этой горпрокуратуре?..
Клавдия сносила оскорбления и просила, просила, просила…
После обеда машина.
А еще после обеда вдруг снова из изолятора сообщили, что Карев хочет срочно встретиться… с Кленовым. Коля поехал, чтобы привезти дьячка в прокуратуру. Решили, что «навалятся» на Карева все вместе. Но Клавдия ждать уже не могла — начиналась операция…
— Подъезжаем, — крикнул водитель, и автобус стал медленно заворачивать во двор.
— Клавдия Васильевна, — тихо спросил Игорь, подсев рядом, — а если он не клюнет?
— Клюнет, обязательно клюнет. — Дежкина попыталась улыбнуться. Хотя сама понимала, что в многомиллионном городе шесть женщин в шубах, что шесть капель в море.
— Ну а если… Мало ли… — не унимался Порогин, то и дело поглядывая на женщин. — А если мы за ними не уследим и он на кого-нибудь из них нападет?
— Успокойся. — Клава еле сдержала грубость, уже готовую сорваться с языка. — У них у каждой есть пистолет. И потом, они все в бронежилетах.
— Но вы же знаете, что он бьет по голове.
Автобус остановился, и двери с шипением открылись.
— Отстань. — Клавдия встала. — После операции поговорим. А сейчас нечего паниковать.
— Все готово. — К ней тут же подскочил один из оперативников, здоровый мужик в длинном плаще и с телефоном в руке. — Я Бодров, я тут главный. Если что узнать или сказать, подходите сразу ко мне. Только очень прошу, не мешайте. Это наша работа. Девочек видели?
Дежкина кивнула.
— Все точно? Рост, комплекция, одежда. Все устраивает?
— Да-да, конечно, — закивала Клавдия. — А они…
— Все нормально, — вовремя понял вопрос Бодров. — Ничего не случится. Они все в бронежилетах.
Надо же, правильно она в автобусе догадалась.
— Только… — Клава взяла его за рукав и отвела в сторону. — Только он первый удар наносит ножом в лоб. И насмерть. Может, им какие-нибудь…
— Что, каски надеть? — Бодров засмеялся. — Я с материалами знаком. И они тоже. Да вы не волнуйтесь, девочки у нас тренированные. Не хуже овчарок. И потом, этот парень ведь не знает, что его встретят, а они знают. Давайте лучше про маршрут поговорим. Кого где ставить?
— Карта есть? — спросила Дежкина.
— Да. Пойдемте в мою машину.
В машине сидело еще двое офицеров в штатском. Такие же здоровенные мужики, как и Бодров. Когда Клавдия вошла, они как раз смеялись над чем-то. Чего же им всем так смешно? Сегодня же может погибнуть еще одна ни в чем не повинная женщина. Хотя почему — Карев ведь сидит, а значит, это только профилактическая мера. Но почему тогда так страшно? Откуда тогда это противное, холодное, как лягушка, предчувствие? Страшно.
— Значит, так, первый будет курсировать, — сразу начал Бодров тыкать ручкой в карту, — по Бережковской набережной, от Киевского вокзала до Мосфильмовской. Второй по Ленинскому проспекту, от площади Гагарина до магазина «Ванда». Третий будет…
— Подождите, — перебила Клава, — какой третий? Кто третий?
— Номер третий, — улыбнулся Бодров. — Будет курсировать по Кутузовскому от гостиницы…
Конечно, группы ставили почти наугад. Так, в основных скоплениях народа. У Клавдии даже не было времени хорошенько сообразить, есть ли какая-нибудь система у маньяка. В основном сосредоточились на западном и юго-западном направлениях.
Понедельник. 17.22 — 19.15
— Третий пошел.
«Волга» притормозила, и из нее с легкостью ласточки выпорхнула женщина в лисьей шубке, с сумкой продуктов и плейером.
— Вот, сдачи не надо. — Она сунула водителю две десятитысячных купюры и медленно, не оглядываясь по сторонам, пошла по улице.
Клавдия сидела в огромном автобусе оперативников и пыталась следить за шестью мониторами сразу.
— Так, к пятой кто-то клеится! — Оператор подскочил к монитору и схватил микрофон. — Женя. Женечка, будь внимательна, сзади слева. В синем пуховике с рюкзаком. Идет уже два квартала.
— Не слепая, — ответил динамик. — Куда теперь?
— Дуй еще три квартала. Там тебя серая «девятка» поведет. Не волнуйся.
— Он пусть волнуется.
Клавдия напряженно следила за всем происходящим на мониторе.
— А кто их снимает? — спросила она.
— Это очень хитрая штука, — заулыбался Бодров. — Там электрики на люльке линию чинят. Когда она из их поля зрения уйдет, ее подхватит парочка с сумкой. Потом машина двигаться будет по противоположной стороне. Маршрут-то заранее известен.
Мужик в синем пуховике отстал через квартал, свернул в магазинчик.
— Женя, отбой. Катюша, а тебя уже кто-то минут пять пасет. Метров сорок сзади.
— Не заметила, — ответила номер третий. — Как выглядит?
— Длинный черный плащ, сумка через плечо, черная вязаная шапочка. Он сейчас у ларьков.
— Посмотрим.
— За кем? За кем следят? — взволнованно спросила Клава.
— Вот. Второй монитор. — Оператор ткнул пальцем. — Видите, вот фигура. Идет медленно, и все время за ней. Держится на приличном расстоянии… Катя, попробуй перейти через дорогу. Если двинется за тобой, то будь готова. Переходи у остановки, чтобы снять его лицо. Кто там на камере, все понятно?
— Попробуем.
— База, база, меня пасут. Это первая. Меня пасут, слышите? — вдруг проснулся один из мониторов.
— Кто? Где? — оператор подскочил к нему. — Красная шапочка?
— Нет, клубная куртка. Видите?
— Ага, ага, теперь вижу. Совсем близко. Давно прилип?
Парень в серой клубной куртке с эмблемой на спине продирался сквозь толпу, стараясь не отставать от женщины в ондатровой шубе.
— Минуты две назад. Но очень настырный. Куда мне его тянуть?
— Тащи пока вперед, но как можно медленней. — Оператор бросил микрофон и схватил рацию. — Степаныч, ты где? К первой приклеились. Нужно отводить от народа.
Рация затрещала, зашипела, и наконец прорвался голос невидимого Степаныча.
— Я под мостом, у гаишников. Она где?
— Метров триста сзади, — ответил оператор. — Давай в первый двор налево. Там дашь ориентиры.
— База, база, сняли его? — вмешалась Катя. — Я перешла. Куда двигаться дальше?
Клавдия старалась уследить за всем происходящим, но никак не получалось. Нужно было смотреть на несколько мониторов одновременно. Это только Макс может в одно время смотреть по одному телевизору сразу шесть программ, а ее это всегда только бесило.
— Сняли черный плащ? — спросил оператор, бросив рацию и опять схватив микрофон.
— Не получилось, — ответил шипящий динамик. — Он дальше перешел. Или надо было подъехать?
— Я во дворе, — закричал Степаныч. — Машина у самого входа, а мы за гаражом. Если пройдет мимо нас, то попадет на задний двор школы. Идеальное место.
— Понял, — оператор еле успевал жонглировать микрофонами и рацией. — Значит, так, Катя, продолжай медленно плыть дальше. Его к себе не подпускай и постарайся рассмотреть. Первая, сразу за мостом первый двор налево. Встретят за гаражом. Длинный плащ еще не отклеился?..
Ему не успели ответить.
— Он сейчас подойдет, — испуганно заговорила первая.
— Все сюда! — закричал оператор, и все бросились к монитору.
Игорь схватил Клавдию за руку и сжал так больно, что она чуть не вскрикнула.
Парень в клубной куртке подходил все ближе и ближе. Явно направлялся к женщине.
— Он ее сейчас достанет, — прошептал Бодров, вытирая пот со лба. — Сейчас достанет. Дайте я ей скажу.
— Нельзя. — Оператор загородил ладонью микрофон. — Может услышать. Да вы не волнуйтесь. В толпе он ничего делать не будет. Попробует познакомиться и увести в сторону. Он же не идиот. Маньяк, но не идиот.
— Парень настиг девушку и схватил за руку.
— Что вам надо? — спросил монитор женским голосом. Она включила микрофон в рукаве.
— Простите, — ответил парень, — я просто хотел спросить, вы не подскажете, как пройти на «Мосфильм»? Мне сказали, что он у Киевского вокзала. Я уже минут десять шагаю.
— Клеит. — Оператор схватил рацию. — Степаныч, все в машину. Он ее клеит. По моей команде к мосту.
— Понял, — ответил Степаныч.
— Ой, вам еще минут двадцать топать. Вы лучше на любой троллейбус сядьте, остановки через три довезет.
— Говорит пятая, за мной слежка. Старик в сером драповом пальто.
— Тебя понял, пятая! — крикнул оператор, не переставая следить за парнем в клубной куртке. — Поговорим через минуту.
— А где остановка? — спросил он.
— Да вон, через двадцать метров. — Первая махнула рукой.
— Спасибо.
— Это вторая, вижу человека в желтой куртке. Хачек какой-то. Прямо на пятки наступает…
Это была просто какая-то фантасмагория. Клавдия смотрела на мониторы и почти физически чувствовала, как ее постепенно переполняет ужас. Шесть женщин бродят по городу среди огромного количества маньяков в ожидании, кто первый нападет.
Парень в клубной куртке отлип от первой и бросился к остановке, к которой как раз подошел троллейбус.
— Лажечка, — облегченно вздохнула первая.
— Света, хачек держит руки в карманах, — сразу переключился оператор. — Будь начеку.
— Поняла.
— Степаныч, — оператор схватил рацию. — Пока отдыхайте.
— Это пятая. Старик отстал.
Теперь все внимание переключилось на кавказца, который неотступно следовал за Светой по пустынному скверу.
— А ее смогут защитить? — испуганно спросил Порогин.
— Игорь! — раздраженно зашипела Дежкина. — Сходи лучше позвони дежурному по городу. Узнай, ничего не случилось?
— Клавдия Васильевна… — заныл Порогин.
— Повторить? — она зло зыркнула на него.
— Уже иду. — Игорь как ошпаренный вылетел из машины.
— А ее смогут защитить? — спросила Дежкина, как только он ушел.
— За углом двое в машине сидят. И один в «ракушке», — спокойно ответил Бодров.
— Девушка, вашей маме зять не нужен? — выкрикнул кавказец.
Света не реагировала.
— Внимание, он ее клеит.
— Девушка, ну подожди, а! — кавказец догнал ее и перегородил путь. — Говорить с тобой хочу.
— Простите, но я спешу. — Света постаралась его обойти.
— Зачем спешишь? — Кавказец не давал. — Давай познакомимся.
— Ребята, готовьтесь.
— Я тебя в ресторан приглашать хочу! — Кавказец заулыбался. — Пойдешь?
— Не пойду, — спокойно ответила Света, сунув руку в карман.
— Такая красивая. Зачем в ресторан не хочешь? Хочешь, в казино пойдем?
— Не хочу.
— Сколько хочешь? Сто долларов.
Нет, это был, конечно, не маньяк. Просто сексуально озабоченный мужик.
— Вы ошиблись. — Света быстро зашагала к дому.
— Гордая, да? Двести заплачу! — закричал он ей вслед. — Мало тебе?! Сколько хочешь?.. Да пошла ты в жопу, честная нашлась! Кому ты вообще…
Голос его становился тише и тише, пока не смолк. Кавказец еще немного постоял, пнул что-то под ногами и пошел обратно.
— Проверьте у него регистрацию проживания в столице, — скомандовал Бодров. — Если что — сдайте ментам.
Клавдия облегченно вздохнула.
— Что, нервишки хорошо мотает? — спросил Бодров, улыбнувшись. — Кофейку не хотите? Мне жена специальный заваривает для таких случаев.
— Не откажусь. — Дежкина расстегнула пальто. — Может, сердце поскорее выскочит.
— Ребята, а от Кати не отстает, — сказал оператор, внимательно глядя на монитор. — Катюша, ты его рассмотрела?
— Не получается, — ответила женщина. — Слишком далеко держится.
— Тогда ничего страшного. Сама не форсируй ни в коем случае.
Клавдия вышла на улицу. Интересно, что лучше, сидеть тут и наблюдать за всем происходящим или сидеть в прокуратуре, в своем кабинете, и ничего не видеть. В одном случае с ума сойдешь от неизвестности, в другом — от того, что все видишь.
— Ну что там? — к ней подошел Порогин. — Ничего пока?
Клава пожала плечами.
— А может, это Карев? — тихо пробормотала она. — Может, мы зря тут нервы треплем себе и остальным… Что там у дежурного?
— Пока ничего, что нас касается. — Игорь достал сигарету. — Машина ребенка сбила, какой-то полковник повесился и побег из зоны.
Глупый, конечно, вопрос. Если он и убьет, то найдут не раньше чем к вечеру. А могут и дня через два-три.
— Ты что, куришь? — Дежкина вздохнула.
— Да вот, решил попробовать. — Игорь пожал плечами и щелкнул зажигалкой. — Говорят, успокаивает.
— Дурачок. — Она усмехнулась. — Хочешь, лучше конфетку дам?
— Я что, маленький? — презрительно хмыкнул он и затянулся. Но тут же громко закашлялся, согнувшись пополам. — Ну и гадость, блин.
Сигарета полетела в сугроб.
— Успокаивает, как же. — Игорь сплюнул. — Ну давайте вашу конфету. А какая у вас?
— «Коровка». — Клава полезла в карман и достала пару конфет. — На, держи. И выбрось эту гадость.
— Клавдия Васильевна! — из машины выглянул Бодров. — Тут, кажется, кое-что намечается. Идите посмотрите.
— Связь с дежурным держи постоянно, — бросила Клавдия Игорю и вскочила в автобус.
— Вот этот в черном плаще, — сразу показал ей оператор. — Уже двадцать минут за Катей таскается. Мы решили форсировать. Тут один дом ремонтируют, всех выселили. Во дворе уже засада. Сейчас она туда свернет.
Фигура в черном плаще действительно следовала за женщиной как будто привязанная.
— Катя, все готово, — сказал оператор в микрофон. — Ты как?
— Леша, я в туалет хочу! — заныла женщина. — Давайте побыстрее.
— Через пять минут пописаешь. — Он отключил микрофон. Странно, Клава просидела с ним в одной машине целый час, и только теперь узнала, что его зовут Леша.
— А он ничего не заподозрит? — спросила Дежкина.
— Не должен.
— База, база! — вдруг раздался голос по монитору. — Я его засекла! У него нож!
— Где! Кто говорит? — Бодров вскочил. — Номер! Номер свой назови!
— Шестая! Он приближается! Мужчина в сером пальто. Метров десять справа.
Это была женщина в длинной песцовой шубе. Медленно брела по пустынному переулку. Снимали откуда-то с крыши.
— Не паникуй, — спокойно сказал Бодров. — Пушка где?
— В сумочке. — Женщина уже почти скулила. — Я не успею.
— Молчи. Мы успеем!
— Все, я сворачиваю во двор, — вмешалась Катя. — Он все еще идет за мной.
— Катя, подожди! — закричал оператор. — Тут у нас… Тебе отбой. — Он выключил ее микрофон. — Пока.
В переулке все произошло так мгновенно, что Дежкина даже не успела сообразить. Мужчина подскочил к женщине и выхватил нож. Но тут же повалился на землю, а женщина уже сидела на нем и застегивала наручники. Как это у нее так быстро получилось? Со всех сторон уже бежали люди.
— Что, с-сука, съел?! — ревела она, колотя его кулаками по спине. — Не получилось?!
— Отпусти, падла! Мне больно! — орал мужик. — Вы ошиблись, вы приняли меня за кого-то другого!
— Ну да! — Это уже был кто-то из оперативников, которые подняли мужика на руки и потащили к затормозившей рядом машине. — А нож тебе для чего? Пакуй его, ребята. Он у нас, козел…
— Ну вот и все. — Бодров выключил ее монитор. — Всех можно снимать.
— А Катя? — спросил оператор. — Может, ее немножко поводим? Этот в плаще…
— Нет, отстал, — сказала женщина по монитору. — Вы что, взяли кого-то?
— Да, кажется. Можешь садиться в тачку — и к нам. Конец связи.
Клавдия не могла пошевелиться. На душе вдруг стало как-то пусто и скучно. На все стало абсолютно наплевать. Бодров что-то еще говорил ей, поздравлял, предлагал еще кофе, а она только кивала и глупо улыбалась.
Его привезли через десять минут. Молодой белокурый парень в длинном сером пальто. И большой охотничий нож в чьих-то руках.
— Что при нем нашли? — спросила она у оперативника в черной маске.
— Ничего. — Он пожал плечами. — Нож, полиэтиленовый пакет и бумажник с деньгами. Документов не было.
— А Библия? Не было при нем Библии? И швейной машинки.
— Чего? — оперативники недоуменно переглянулись. — Какой швейной машинки? Ничего при нем не было.
— Ты, Эльдар?! — вдруг воскликнул кто-то из парней. — Эй, да я его брал две недели назад. Он шубы просто снимает. Это не тот!
— Клавдия Васильевна! — К Дежкиной подбежал Игорь и остановился, тяжело дыша.
— Что?! — Все внутри у Клавы похолодело. — Убийство?
— Нет, побег.
— Фу-у, ты уже говорил. — Клава устало вздохнула.
— Карев, — тихо сказал он.
Понедельник. 19.40 — 22.09
Кленов лежал на кушетке и стонал от боли. Голова и рука у него были перебинтованы.
— Как это случилось? — тихо спросила Дежкина, присев на стул.
— Ох, мамочки, — со злостью простонал тот, заскрипев зубами. — Давно меня так не мяли.
— Рассказывай. — Клавдия перешла на «ты».
— Ну как. Привез его на допрос, стали выводить, а тут бабок целая куча. Машину окружили, и давай орать. Да такие боевые: «Страдальца за веру мучают! Изверги! Ироды!» Ну и все такое прочее. Не стрелять же в них. Пока наряд подоспел, они Карева схватили и потащили куда-то. Я за ним, а меня по башке чем-то шарахнули — и ногами… А еще плачут, что пенсия у них маленькая…
— А Карев что?! — перебила его Дежкина. — Он-то хотел бежать или нет?
— Не знаю. Сам не могу понять. — Коля с трудом сел. — Сначала вроде не хотел, даже отбиваться от них пытался, а потом и сам меня пару раз. И как сквозь землю.
— Дежкина, к Чапаю. — В дверь заглянула Люся-секретарша. — И быстро.
— Уже иду. — Клавдия встала. — Ладно, лежи. Потом поговорим.
Василий Иванович сидел за своим столом и со злостью черкал какой-то документ.
— Ну что, доигралась, Дежкина?! — закричал, как только Клава вошла. — Допрыгалась, госпожа следователь?! И что прикажешь теперь делать?
— Василий Иванович, я же… — Клава готова была заплакать.
— Что — ты?! Что — ты?! — Чепко вскочил из-за стола и рубанул воздух ребром ладони. — Это твое расследование. Как подозреваемый мог сбежать, а?! Может, расскажешь?!
— Но я же не виновата. Я вообще в другом месте была.
— Ну конечно! А кто разрешил его на допрос сюда привозить?! Что, трудно задницу оторвать и в изолятор поехать?! Да раньше за такие дела…
Он только махнул рукой и устало опустился в кресло.
— Клавдия, ну ты хоть понимаешь, что с меня за такие дела голову снимут? — спросил он устало. — И с тебя заодно.
— Но я же правда не виновата.
— А кто? Бабки виноваты? Конвоиры виноваты? Папа римский, может, виноват?
Клавдия понимала, что сейчас лучше не возражать. Просто нужно ему на ком-то сорвать зло, выпустить пар. А она — самый подходящий для этого объект.
— Василий Иванович, вы не волнуйтесь, — тихо сказала она. — Я его сюда сегодня же притащу.
— Конечно, притащишь. — Чепко ухмыльнулся. — Если не притащишь, сама на его месте окажешься. Вот так. Сутки тебе на это дело даю. — Он с ненавистью посмотрел на телефон. — Господи, как начальству докладывать? Меня же на ужин слопают со всеми потрохами… Поймали хоть кого-нибудь?
— Поймали, — сказала Клава, опустив голову. — Через полчаса сюда привезут. Допрашивать буду.
— Допроси его, Клавдия, ух, допроси. Вышиби из него все, что он знает и чего не знает. — Чепко медленно снял телефонную трубку. — Ладно, свободна. Нечего глазеть, как меня Малютов будет в задницу трахать…
Эльдар уже сидел в ее кабинете. Два конвоира сидели снаружи.
— Здравствуйте, — заискивающе заулыбался он Клавдии. — Может, вы тут во всем разберетесь? Я совсем ни при чем. Шел себе по переулку…
— Замолчи, — перебила его Клава и села за стол. — Фамилия, имя, отчество.
— Ах да-а, — парень хлопнул себя по лбу. — Эльдар Рудольфович Стаценко. Только не Стеценко, а Стаценко. Пишется через «а».
— Значит, так, «череза». — Клавдия посмотрела на него с апатией. — Давай рассказывай.
— Товарищ… Гражданин… — Эльдар побледнел. — Гражданка…
— Госпожа. Госпожа следователь. — Дежкина раскрыла папку и стала читать документы.
— Госпожа следователь, я же всего лишь воришка. Никакой я не маньяк, я просто шубу с нее стянуть хотел. Чистая правда.
— Конечно-конечно. — Дежкина продолжала читать, — Домашний адрес, телефон, место работы.
— Что? — Стаценко был так напуган, что даже плохо понимал, о чем его спрашивают. — Ах да-а. Вторая Останкинская, двадцать, квартира сто семь. Телефон отключили неделю назад за неуплату. Ну не собирался я ее резать, только шубу хотел снять, госпожа следователь! Правда, только шубу! — Эльдар вдруг разревелся, как малолетний ребенок. — Я просто раздеть… И все.
— Место работы?
Клавдия его совсем не слушала. Мысли ее крутились вокруг Карева. Зачем он бежал? Сначала сам пришел сдаваться, а теперь вдруг сбежал. Какой-то абсурд.
— Да какая теперь работа? Безработица. Вот при коммунистах я работал. А при демократах пришлось на улицу идти воровать. Звериный оскал капитализма…
— Клавдия Васильевна. — В кабинет заглянул Порогин.
— Ну что еще? — устало спросила Дежкина. Но, обернувшись на Игоря, невольно поднялась с места. — Не-ет…
Игорь опустил голову и сказал тихо:
— Да…
Понедельник. 17.20 — 18.38
С самого утра муторно на душе. Так муторно, хоть вой.
И все началось с того, что еле удалось вырваться. Пришлось даже пойти на хитрость, притвориться, что вроде температура у меня, а потом сбежать…
А дальше начались всякие глупости: пришлось впустую пройти с полкилометра.
Мне показалось, что это, наконец, она. (Я ведь теперь не наугад пойду, у меня теперь есть фотография. Правда, очень нечеткая фотография. Но угадать можно.) А когда она обернулась — оказалось, старуха лет шестидесяти. Как говорится — сзади пионерка, спереди пенсионерка.
У меня еще таких глупых ошибок не было. Неужели я этот день потеряю? Мне нельзя терять этот день! Я не могу терять этот день…
И тут появилась женщина. Вышла из какой-то машины и двинулась впереди меня. И она сразу бросилась мне в глаза. Потому что уже никто не ходит в шубах, а она почему-то надела… И мне показалось, что она ждала именно меня.
Хотелось побыстрее догнать ее, посмотреть в глаза.
Но, во-первых, на улице еще светло, неделю назад была темень, а теперь день. Во-вторых, она шла в наушниках, такая дурацкая молодежная игрушка — плейер. Как с ней заговорить?
Но самое главное — она как-то слишком медленно шла… Нет, не это… Не знаю что… Мне опять стало не по себе…
В общем, как-то страшно… А это неправильно, мне нечего бояться, это меня должны бояться.
Да-да, сначала было страшно, а потом вся улица, со всеми прохожими, со всеми машинами и даже рабочими, которые делают вид, что ремонтируют троллейбусные провода, все вокруг мне вдруг сказало: ловушка!
И тогда у меня задрожали руки и ноги, но теперь уже не от страха, а от азарта. И все снова стало на свои места. Нет, они мне не помешают. Я накажу ее!
Не важно, она это или нет. Это мой день.
Только не терять голову. Что-то должно случиться, и она будет одна, никто не сможет ее защитить. И тогда приду я.
Она все так же шла медленно, несколько раз оглянулась на меня, стала переходить улицу, стала петлять, чтобы охотникам на меня было легче меня разглядеть.
Но это не они охотятся, а я! Они даже представить себе не могут, что будет дальше. Они даже не догадываются, какое наслаждение они мне подарили — наказать ее прямо у них под носом.
Мы шли уже очень долго. Быстро стало темнеть. Это мне на руку. Вот сейчас она дойдет до этого длинного забора, а меня уже не будет сзади. И когда она дойдет до конца, я буду уже прямо перед ней. Они и не заметят, как я поманю ее из-за угла. Там, где кончается забор, — темный скверик.
Она на минуточку растеряется — ведь я не стану скалиться, как зверь, я буду стонать, словно мне очень плохо. Она захочет мне помочь, она приблизится…
Она дошла до забора, я уже готовлюсь свернуть в подворотню, чтобы задворками опередить ее, но в этот момент — именно в этот момент, когда она уже была в моих руках! — вдруг подкатывает машина, она быстро садится в нее и уезжает…
И опять хоть вой! Чего же они испугались?! Зачем они увезли ее от меня?! Это нельзя, это невозможно!!
Этот день не должен пропасть!
А у меня уже почти не остается времени. У меня всего минут двадцать. Ну разве можно успеть?!
— Вы заблудились? — опрашивает меня кто-то.
Наверное вид у меня действительно растерянный. Я оглядываюсь — она!
— Вы не видели мальчика? — спрашиваю я. — Сын куда-то убежал. Уже час его ищем. Мы тут в магазин зашли, а он куда-то пропал.
— Нет, не видела. Может, он на площадке? У нас там есть такая площадка — раньше военные тренировались, а теперь мальчишки любят играть.
— Где? Вы не покажете?
— Вообще-то я тороплюсь. Я вам могу объяснить…
Нет! Нет! Нет!!!
— Впрочем, мне по дороге. Пойдемте…
…Она упала сразу, лицо соскользнуло с лезвия, и в нем не было даже удивления, только торопливость. Она ничего не поняла. При этой жизни ничего ей не открылось.
Ничего, вот съешь это, чтобы было понятнее.
Гадина, гадина паршивая! Сама виновата!
Вы все виноваты, сволочи! Вы хотите меня изловить, да? Вы уже на меня охотитесь?!
Мне опять стало страшно. Пройти по самому краю! Бес попутал! Еще чуть-чуть — и все, поймали бы! Да, они бы все равно меня поймали!
Нет, я так больше рисковать не буду. Я подожду, пока все успокоится. У меня впереди вся жизнь…
Понедельник. 23.14 — 0.01
Машины тихо свернули в переулок и припарковались возле тротуара.
— А почему здесь остановились? — удивился Порогин. — Нам же только через два квартала.
— Ну конечно, — ухмыльнулся парень в черной маске. — Может, еще мигалки включим? Сирену заведем, по громкоговорителю объявим на весь район, что тут милицейская операция. Вылезай давай. Сами ушами хлопают, а мы лови за них.
Из машин вышло пять человек в пятнистой форме и с автоматами.
— Ну давай показывай. — Парень ткнул Игоря локтем в бок.
Клава вышла вперед.
— Вон тот дом. Пятый этаж, окна выходят во двор.
— На парадное? — омоновец поморщился. — Хреново. А он из окна не сиганет?
— Не знаю. — Клавдия пожала плечами.
— Значит, может, — констатировал мужчина. — Тогда так, Репин и Бурко — через крышу на шестой этаж. Остальные к входной двери. Готовность через десять минут. Вперед.
Через восемь минут Клава уже стояла перед дверью квартиры Карева. За дверью была полная тишина. Лампы в коридоре тихонько щелкнули и погасли — один из омоновцев отключил. Кто-то посветил фонариком на дверь и тихо сказал:
— Пломба повреждена.
— Значит, дома, — ответили ему.
— Ну что, можно звонить? — шепотом спросила Клавдия у одного из омоновцев. Все они были в масках, без знаков различия, и поэтому нельзя было понять, кто из них старший.
— Еще полторы минуты, — прошептал он и отрицательно покачал головой. — Я скажу.
От тишины даже начало звенеть в ушах. Ноги стали как ватные, а рука так отяжелела, что Клавдия испугалась, что не сможет ее поднять, когда нужно будет звонить.
— Давай! — ее толкнули в спину.
Звонок оказался таким громким, что Дежкина чуть не вскрикнула. Позвонила и сразу отскочила в сторону.
В квартире послышался звон бьющегося стекла.
— Выпрыгнул, козел, выпрыгнул, — лихорадочно забормотал кто-то. — Ломаем дверь, быстро! Петров, вниз!
Кто-то ринулся к лифтам, а все остальные бросились к двери. Но вдруг щелкнул замок и дверь открылась сама.
— На землю! — закричало сразу несколько голосов. — Ложись, сука, стрелять буду!
— Тут нет никого! Чего орешь?!
— Ложись, я сказал! У, сволочь!
Завязалась потасовка.
— Отойди, на хер, отсюда! — Кто-то в темноте схватил Клавдию и оттолкнул подальше от двери.
— Пусти, идиот! Это я, Репин!
— Лежать, я сказал! Свет! Включите свет! Не видно ни хрена! Включи пакетник!
— Убирайтесь отсюда, а то милицию вызову! — закричала какая-то женщина из соседней квартиры.
— Пусти, дурак! — ревел кто-то, барахтаясь на полу. — Это же я! Идиот!
Наконец включили свет.
— Идиот, я тебе что говорил! — На полу, придавленный двумя омоновцами, лежал третий и хрипел от боли. — Пусти, руку сломаешь!
— Репин, ты, что ли?
— Нет, Шамиль Басаев! Нет там никого, чего вы на меня накинулись?!
В квартире действительно никого не оказалось. Парни ввалились внутрь и стали бродить по комнатам, светя повсюду фонариками. Кто-то подошел к Клавдии и спросил:
— Сможете определить, был он тут сегодня или нет?
— А как? — Она неуверенно огляделась. — Я даже не знаю.
— Ну постарайтесь. — Парень посветил ей в лицо.
— Хорошо, я попробую.
— Клавдия Васильевна, я знаю, как определить, — сказал Порогин.
— Каким образом?
— Ну это… — Он отвел ее в сторонку. — Этот Карев все время святой водой брызгал все комнаты, когда приходил кто-нибудь. Боялся, что ему черта в дом запустят.
— Что, черта искать будешь? — пошутила она.
— Нет, зачем? — Игорь улыбнулся. — Я сейчас. Дайте мне фонарик!
Порогину дали фонарик, и он пошел на кухню. Долго гремел там посудой и наконец крикнул:
— Нет, не было его тут сегодня!
— Почему ты так решил? — удивилась Дежкина.
— Вот! — Игорь, улыбаясь, вышел в коридор. — Смотрите, она сухая.
В руке у него была какая-то кисточка, похожая на малярную.
— Что это? — спросил кто-то.
— Этим он всех окроплял. Как в церкви, знаете. Очень любил это дело. А она сухая вся.
— Ну и что? Может, сегодня не стал.
— Стал бы, — вмешалась Клавдия. — В первую очередь. Значит, не было его тут сегодня. Есть у кого-нибудь телефон? А то здесь уже полгода, как отключили.
— Только в машине. Ладно, давайте выбираться отсюда. Ночевать тут, что ли? И допросите кто-нибудь соседей.
В машине Клавдии сунули телефон. Она набрала номер, и трубку сняли сразу.
— Алло, это Кленов!.. Это Чепко! Взяли?
Говорили с двух параллельных аппаратов. Видно, сидели и ждали как на иголках. Клава посмотрела на часы. Половина двенадцатого. Им домой уже давно пора, а они… Кошмар какой-то.
— Так взяли или нет? Не молчи! — нервно кричал в трубку Чапай. — Дежкина, я знаю, что это ты. Ну скажи, что взяли! Ну я тебя очень прошу.
— Нет, Василий Иванович, — тихо ответила Клава. — Он, похоже, тут и не появлялся.
— Так я и знал! Так я и знал! — Чепко чуть не плакал. Это было понятно даже по телефону. — Ну ты мне за это ответишь, Дежкина. Ты мне за это ответишь! Сама вместо него сядешь. Мигом в прокуратуру! Через полчаса чтоб была! — приказал он и бросил трубку.
— Что будете делать? — спросил Кленов.
— А что делать? В прокуратуру еду. Через час буду.
— Слушайте, а вы не знаете, у кого он может прятаться? Наверняка ведь у кого-нибудь из этих старушек.
— Я как раз у тебя спросить хотела. Может, сказал тебе по секрету перед тем, как бежать?
— Ладно, приезжайте. — Кленов вздохнул. — Вместе на ковер пойдем.
Через пять минут вернулся последний омоновец Тот самый Репин, которого побили.
— Все, не видел его никто сегодня. Какие-то бабки собирались, а его не было. Можно ехать.
— Слушай, — спросила Клавдия у Игоря, когда он сел в машину, — а церковь далеко отсюда?
— Нет, минут пять пешком. А что?
— Давай мимо нее прокатимся, а? Это в ту сторону?
— Нет, это в другую. Мы на Профсоюзную выедем. — Игорь посмотрел на Клавдию. — Да нет, он отца Сергия терпеть не может, вы же сами знаете. Не пошел бы он в церковь.
— Значит, поедем на Профсоюзную, — сказала Клавдия и толкнула водителя в спину. — Можно, а?
— Да запросто. — Парень завел мотор. — Хоть по кольцевой.
Через окна храма пробивался свет.
— Странно. — Порогин удивленно взглянул на Дежкину и опять уставился в окно. — Что он там делает так поздно?
— А ну притормози! — Клава опять ткнула водителя в спину.
— Да слышу, не глухой. — Он остановил машину. — Что за привычка в спину все время толкать. У меня уже там синяк.
— Поди посмотри, как там, — сказала Дежкина Игорю. — Если что не так, сразу возвращайся. Только сам не вздумай ничего делать, понял?
— Да ладно, — Порогин махнул рукой. — Вы меня все за какого-то мальчика держите.
— Что случилось? — В окошко постучал омоновец из задней машины.
— Сейчас, сейчас, — Клава умоляюще улыбнулась. — Через минуту поедем.
— Нам вас ждать?
— Если можно. Очень прошу.
Омоновец пожал плечами и пошел обратно.
Конечно, за кого Игорька еще держать? Может, при других он и ведет себя как взрослый мужчина, а при ней точно мальчик. И чем взрослее старается выглядеть, тем большим мальчишкой кажется. Клаве даже немного жаль его стало. Радовался бы, что его еще мальчиком называют. Годиков через десять будет вспоминать с грустью. Хотя у мужчин это гораздо раньше происходит.
Он вернулся через три минуты. Шел почему-то пригибаясь, как лазутчик.
— Во дает! — ухмыльнулся водитель. — В индейцев, что ли, играет?
— Он там! — И Клавдия выскочила из машины.
— Кто?..