Четверг. 10.14 — 12.40
— Ну что, к папе хочешь? Давно папу не видел?
— Давно. Хочу. — Витя улыбнулся и шмыгнул носом.
Клава поправила на нем шапочку и толкнула тяжелую дверь парадной.
Квартиру открыли сразу. Даже не спросили, кто там.
— Здравствуйте, я…
— A-а, проходите, проходите! — На пороге стоял здоровенный мужик и чесал волосатое пузо. — Никита. А вы Клавдия Васильевна? Мне маманя про вас говорила.
— Папка, пуивет! — Витька сразу повис у отца на шее.
— Ну привет, мужик. Здоровенный стал. — Никита подхватил его одной рукой и понес в квартиру. — Вы раздевайтесь, проходите. Обувь можете не снимать, у нас тут и так большой бардак.
Беспорядок действительно имел место. По всей комнате были раскиданы какие-то мешки, пакеты, коробки.
— Садитесь. — Кокошин-старший смахнул с кресла ком оберточной бумаги.
— Никуша, кто там пришел? — раздался женский голос из ванной.
— Риточка, это та женщина, которая моего Витька к себе взяла, пока его мамаша шляется неизвестно где! — крикнул он во весь голос и шепотом добавил: — Она у меня, знаете ли, очень ревнивая. Слышать про Нинку не может. Витя, пойди на кухню, посмотри телевизор.
Мальчик тут же спрыгнул с папкиных колен и ушел из комнаты.
— Вы понимаете. — Никита накинул рубашку и сел на журнальный столик, смахнув на пол огромного мехового тигра. — Нинка же сама меня турнула. Этот ее хахаль новый певцом был в филармонии, вот ей красивой жизни и захотелось. Сначала меня туда таскала каждый выходной, потом сама шастала, а в один прекрасный день ночевать не пришла. Заявилась только через два дня. Собирай, говорит, свои манатки и выматывайся из квартиры. А квартира-то моя была, кооператив. Я за нее со своего горба выплачивал, только ордер на нее был оформлен. Вот я и ушел. А хахаль этот ее…
— Смирнов. — Клава ухмыльнулась. — Имела удовольствие.
— Вот-вот. — Никита вздохнул. — Он алкашом оказался, самым натуральным. Он же в филармонии тенором пел в хоре, солировал даже — во, еще не забыл культпоходы эти! Потом его из солистов перевели.
— Понизили, что ли?
— Ну. — Никита махнул рукой. — Голос пропил, вот и перевели. Потом вообще выперли. Нинка пару раз старалась подкатить ко мне мириться, но я ни в какую. На хрен мне такая нужна?.. А Ритка, она…
— Кто это «она»?! — В комнату вошла молодая маленькая женщина со злым лицом и огромным сооружением из махрового полотенца на голове. — Это ты меня «она» называешь?
— Я говорю, Ритаточек мой, что ты у меня самая прекрасная женщина на свете. И я без тебя вообще пропал бы, — залебезил Никита. Но ответ «Ритаточка» не удовлетворил. Она недоверчиво покосилась на Клавдию и спросила:
— Ты кто?
— Клавдия Васильевна Дежкина, — ответила Клава, почему-то встав.
— Тоже троллейбусный парк?
— Нет, Ритаточек: — Никита покраснел и забегал глазами. — Она нашего Витеньку на улице…
— Твоего Витеньку, — отрезала «Ритаточек» и снова повернулась к Клаве. — Алиментов она не получит. Так своей подруге и передай. А судиться начнет, так вообще материнства лишим!
— А я не по поводу алиментов. Хотя этот вопрос остается открытым. — Клава начала злиться всерьез. — Я следователь городской прокуратуры по особо важным делам. — Клавдия вынула удостоверение и ткнула под нос «Ритаточку». — Ваши документы попрошу. Кем приходитесь гражданину Кокошину? Прописаны на этой жилплощади? Где работаете? Декларацию о доходах заполняли?
От такого потока вопросов «Ритаточек» онемела. Только глазки ее забегали пуще прежнего.
— Так, мне необходимо взять показания у гражданина Кокошина, а вы свободны. Шагом марш на кухню.
Никита тоже разительно изменился. От вальяжности и лени не осталось и следа. Он дышал широко открытым ртом, и губы у него дрожали.
— Что?! — обрадовалась вдруг Рита. — Доигрался?! Говорила я тебе, не лезь ты в эти дела. Так нет, все ему мало, все ему мало!
— Это мне мало?! — взвыл Кокошин. — Дубленку ей подавай, пылесос моющий подавай, продукты из супермаркета подавай, софисты-твисты она по телефону покупает, и мне еще мало! Молчала бы, дура!
Из кухни прибежал Витя и с интересом наблюдал за всем происходящим.
— Арестовывают твоего папу, сынок! — ненатурально закатил глаза Никита. — Довела его тетя Рита до цугундера!
— Никто вас арестовывать не собирается. Пока. — Клаве уже был противен это дурацкий театр абсурда. — Сейчас я просто привела вам вашего сына и хотела поговорить с вами по поводу Нины Николаевны, его матери. Вот и все.
— Ну да, ну да… Только че про нее говорить? — Никита никак не мог перевести дух. — Сто раз уже говорено. Дура она и есть дура.
— Может быть, не знаю. — Клава подняла с пола упакованного в полиэтиленовый пакет пушистого тигра и протянула его мальчику. — Витя, посмотри, какого тебе папа зверя привез.
— Это не ему! — робко вмешалась Рита.
— Ему! — зло зыркнул на нее Никита.
— Поди на кухню, поиграй с ним. — Клава подмигнула мальчику.
— Хоошо. — Витя грустно вздохнул, взял тигра за хвост и нехотя поплелся на кухню.
— И вы тоже, я ж сказала, — повернулась она к Рите.
Та нехотя удалилась.
— Ну так вот, — продолжила Дежкина, — Нина Николаевна пропала без вести. Ее уже несколько дней нет на работе, она никому не сообщала, что собирается уехать, мама ваша про нее тоже ничего не знает.
— Ну это я уже слышал. Мне мама говорила. — Никита встал и начал собирать с пола мусор.
— Но и это еще не все. Она пропала как раз в тот день, когда вы уехали.
Раздался звонок в дверь.
— Поди открой, — крикнул Никита на кухню.
— Сам открой! — ответила Риточка.
— Не видишь — я с человеком разговариваю!
Позвонили опять.
— А у меня голова мокрая!
— Я что сказал! — крикнул он и стукнул кулаком по стене. — Голова у нее мокрая…
Рита побежала открывать.
— А куда вы ездили? — спросила вдруг Клава.
— В Белгород, товар возил. — Кокошин запихнул мусор в пакет и положил на столик.
— Да? Странно. — Клава пожала плечами. — Мне на фирме вашей тоже так сказали. Почему же вас не могли на трассе найти?
— На какой трассе? — Никита напрягся.
— А какие трассы бывают? — улыбнулась Клава. — Я начальнику ГАИ позвонила, а он дал приказ по всем постам, чтобы вам сообщили про сына. Но вы по трассе не проезжали.
— Ну, вы понимаете… — Клава вдруг ясно увидела, что у Кокошина дрожат колени. Даже удивилась. Раньше думала, что это просто литературная гипербола. — Мы с напарником решили дорогу срезать и…
— Это была самая короткая дорога. К тому же она была указана в вашей путевке. Кроме того, мы проверили и другие дороги на Белгород. Нигде вас не было…
— Ах ты гад! — влетела в комнату Рита. В руках у нее был какой-то кулек, и она явно намеревалась съездить этим кульком Никите по физиономии. — Это что такое, я тебя спрашиваю?!
— А что, Риточка? Что такое? — Никита попятился, испуганно моргая глазами.
— Вот это — что? — Риточка вынула из кулька женский свитер и швырнула в мужчину.
— Откуда он у тебя? — спросил он, не придумав ничего умнее.
— Ромка сейчас приходил, напарничек твой, просил тебе передать. Я в пакет заглянула, а там это! Говори, кобель, чья это вещь, а то я ее распущу и нитки на твой сучок-то намотаю!
— Что ты, золотко, ты неправильно поняла, — захихикал Никита, дико косясь на Клаву. — Это совсем не то, что ты думаешь…
— Все я правильно поняла, бабник ты хренов! — Рита даже не обращала на гостью никакого внимания. — Или скажешь, что ты сам его носишь, когда холодно?!
— Нет, ну что ты.
— Чей это свитер? — Рита продолжала наступать и уже приперла Никиту к окну. — Последний раз спрашиваю! Чей?!
— Нинкин! — вдруг выпалил он.
— Чей? — Рита остановилась.
— Чей? — Клава встала с кресла.
— Нинки, жены моей… бывшей. А что? — Кокошин оттолкнул любовницу. — Это она с нами в машине ехала. Попросила меня до Саратова ее подбросить, вот и все. Родственники там у нее какие-то. Поэтому и на трассе нас не было — мы крюк сделали…
— Так вы видели ее? — ахнула Клавдия. — Да почему же сразу не сказали?!
— Потому что… вот и все!.. Она просила никому не говорить, — буркнул Никита. — Я ж не знал, что она Витьку на этого… оставила. И потом — вы ж Ритулечку мою видите?..
— Так-так-так, — пыталась сообразить Клавдия. — А зачем ей нужно было в Саратов? Она вам не говорила?
— Сказала, что там плохо с кем-то или помер. Я и не расспрашивал толком. — Никита пожал плечами. — Ну вот ты посмотри, что сделала, дура. Помяла все рубашки. Теперь их никуда не примут. — Он собрал рубашки, на которых только что посидела Рита, уложил их в стопочку и запихнул в шкаф. А куда туфли дела модельные? Я же говорил, это не твое.
— А может, Нинки твоей? У, жмот чертов… — Рита полезла под диван и швырнула на середину комнаты коробку с туфлями. — На, подавись! А про Нинку мы еще с тобой поговорим!..
— Значит, это двадцать третьего произошло? В пятницу? — перебила ее Клавдия.
— Ага, в пятницу… — Кокошин почесал затылок. — Да, точно…
— Странно. А зачем же Смирнов сказал, что она дома ночевала?
— Это уж вы у него спрашивайте, чего он вам там наговорил.
— Понятно. — Клава задумалась. — Простите, а у вас случайно нет ее адреса в Саратове? Или, может, телефон?
— Есть, — прошипела из угла Рита. — Возле сердца носит. Сама в блокноте видела, на первой страничке.
— Ох, ну че ты лезешь, че ты лезешь? — Кокошин взял со стола записную книжку. — Вот, пишите. 23-40-05. Злобин Зиновий. Это дядька ее.
— Спасибо. — Клава записала телефон на куске оберточной бумаги и сунула к себе в карман. — Больше вы ничего не хотите сказать?
— В смысле? — не понял Никита.
— Ну, согласитесь, по меньшей мере странно — уехала, не позвонила, не сообщила, сына бросила…
— Что знал, все сказал, — пожал плечами Кокошин.
— Ну тогда ладно, я пошла. Большое вам спасибо. — Клава встала и пошла в коридор.
— Ой, что вы, это вам спасибо, что наше… моего Витьку пригрели. — Никита поплелся было за ней, но Рита ухватила его за руку и что-то горячо зашептала на ухо.
— Витенька, иди сюда, маленький, давай прощаться, — позвала из коридора Клавдия.
Витя высунулся из кухни и наморщил лоб.
— Уже уходишь, тетя Куава?..
— Клавдия Васильевна, — вынырнул в прихожую Никита, затолкал Витьку опять на кухню и закрыл дверь в комнату. — У меня сестра в командировку укатила, послезавтра возвращается, — зашептал он. — Я Витька к ней отправлю, пока мать не вернется, а то… Ритка ему тут житья не даст…
— И что? — Клавдия насторожилась.
— Не могли бы вы его пока к себе взять, раз такое дело? — Кокошин отвел взгляд.
— Как это? — удивилась Дежкина.
— На два дня, не больше. Вы меня так выручите.
— Да вы в своем уме? — опешила Клавдия.
— Я вас очень прошу!
— Даже не просите! Как вам не стыдно?!
Четверг. 15.37 — 20.59
— Тетя Куава, а ты еще пиуожков сдеуаешь? — Витя скинул башмачки и побежал в Ленкину комнату.
— Сделаю, сделаю, — простонала Клава и стала раздеваться.
— Привет! — в прихожую вышел Федор. — Что, нам отдали?
Он подошел к Клаве и чмокнул ее в щеку. От него приятно пахло каким-то новым одеколоном.
— Что за запах? — Клава сунула ноги в тапочки и пошла на кухню, готовить ужин.
— Нравится? — заулыбался муж.
Межгород долго был занят. Только минут через двадцать удалось пробиться.
— Алло! Это 23-40-05?!
— Да. А кто вам нужен? — спросил мужской голос.
Клава подцепила ногой табуретку, пододвинула под себя и села.
— Мне нужен Зиновий. Зиновий Злобин. Я туда попала?
— Это я. А вы кто?
— Меня зовут Клава. Я подруга Нины. Могу я?..
— Нины? — удивился голос. — А что случилось?
— Да, собственно, ничего. Могу я с ней поговорить?
— Конечно, можете. Запишите телефон.
Клавдия потянулась за блокнотом, но Злобин стал называть уже давно известные ей цифры.
— Подождите, но это ее московский…
— Ну…
— Но она же у вас?
— Где у нас?
— В Саратове. А разве нет?
— Нет. А кто вам сказал?
— Никита, ее бывший муж. — Теперь удивилась Клава. — Так ее точно нет?
— Нет, конечно. А с чего этот Никита взял, что она у нас?
— Скажите, а может, она вам звонила? Или еще что-нибудь?
— Да не звонила она. Вообще про нее месяца два не слышал. Скажите, а вы туда звоните?
— Это 23-40-05?
— Правильно…
Клава положила трубку.
— Вот гад…
— Значит, говоришь, нравится запах? — На кухню вошел Федор и сел рядом.
— Какой запах? — Клава устало посмотрела на него.
— Ну как же. Вот. — Он поставил на стол флакон одеколона. — Купил сегодня. Всего полтинник стоит. Приятный запах, правда?
Клава взяла флакон и прочла название. «Egoiste».
— Полтинник, говоришь?
— Да, всего полтинник. — Федор взял флакон из ее рук и аккуратно упаковал в коробку. — Очень приятный запах. Полынью пахнет, дорогим табаком и немного мятой. Очень мужественный, правда?
— Да, очень. — Клава пристально посмотрела на мужа. — Ну а теперь мужественно все выкладывай.
— Что выкладывать? — не понял Федор.
— Федь, ты как думаешь, я где работаю? — Клава встала, вынула из-под стола ящик и стала набрасывать в раковину картошку.
— В смысле?
— Думаешь, я не знаю, сколько этот одеколон стоит? — Включила воду и взяла в руки нож. — Сто восемьдесят тысяч. И это еще по дешевке. — Первая картофелина булькнула в кастрюлю. — Чего молчишь?
— Ну ладно, ладно, поймала, — захихикал Федор. — Я его за двести купил. Могу себе позволить раз в жизни? — Он махнул рукой и встал.
— Нет, ты посиди, посиди. А я дальше расскажу. — Клава бросила в кастрюлю третью картофелину и взяла четвертую. Федор сел. — У тебя в тумбочке восемь одеколонов, а у меня одни духи. Нет, я не жалуюсь. Просто как-то странно это. По идее, должно быть наоборот.
— Вот какую-то ерунду мелешь! — начал заводиться муж.
— Наверно, ерунда. — Четвертая картофелина оказалась вся гнилая, пришлось ее выкинуть. — Но вы, мужики, в запахах вообще мало разбираетесь. А ты тем более, «Тройной» от «Шипра» отличить не сможешь, совсем себе своими папиросами нюх отбил. А тут вдруг — «полынь», «мята», «табак»… — Почистив пятую картофелину, Клава долила в кастрюлю воды и принялась за шестую. — И потом, слово «мужественно» мужчины очень редко произносят. Это как «масло масляное». Зато женщины очень часто им пользуются. Как ты думаешь, хватит? — Она повернулась к мужу и холодно улыбнулась.
— А что, еще что-то вычислила? — тихо спросил Федор.
— Это я про картошку. Хватит на всех? — Она показала ему полную кастрюлю.
— Да. — Федор опустил голову.
— Хотя у меня и еще вопросы есть…
— Какие вопросы? — напрягся Федор.
Клавдия посмотрела на него, мотнула головой.
— Как противно, когда врут. Знаешь, Федя, как это противно и обидно? — Она зажгла газ и поставила кастрюлю на плиту.
Муж молчал.
Зазвонил телефон. Клава хотела поднять трубку, но Федор перехватил.
— Алло… Это тебя. — Протянул ей трубку и вышел из кухни.
— Алло, Клавдия Васильевна? Это Никита. У меня мало времени — Ритка к соседке за перцем пошла…
— Я в Саратов звонила… — начала было Клавдия.
— Да, это… — перебил Никита, — вы простите, что так получилось. Это все из-за свитера. Там в машине одна моя… ну, знакомая ехала со мной.
— Понятно. — Клавдия вздохнула.
— Вот я и соврал про Нинку. Это не Нинка была. А по трассе мы не ехали потому, что… Ну, в общем, у нас груз один был. Решили подработать маленько… Я так подумал, вы же все равно узнаете, так уж лучше я сам…
— И правда лучше.
— А Нинку я давно не видел, честное слово! — заторопился Никита. — Очень давно…
— И она вам не звонила?
— Нет. Как там Витька?
— Нормально, играет. Сейчас ужинать будем.
«Газ нужно сделать потише, а то вся вода выкипит».
— Я его послезавтра сам заберу. Вы только скажите, когда и где… О, все, Ритка идет. — И в трубке зазвучали короткие гудки.
Клава взяла нож.
— Тетя Куава, а что ты деуаешь? — на кухню заглянул Витя.
— Ужин готовлю.
— А почему ты пуачешь?
— Это мне лук в глаза попал.
— Зуой уук?
— Не злой, — поправила Клавдия и смахнула со щеки слезу, — обидный…