Отдохнув, разведчики под вечер направились к хутору. Нужно было добыть хоть немного продовольствия.

Красного платьица перед домом Анфисы Никаноровны не было, но Матыжонок все же зашел. Хозяйка встревожилась.

— Уходите, — сказала она. — Вы старосту убили около моего дома. Полицаи все кругом обыскивают. Ко мне заходили, грозили, порвали платье, допытывались. Сегодня крушение поезда было около разъезда… Прячьтесь, сюда идут!

Сергей взглянул в окно и увидел двух немецких солдат, направляющихся к дому. Сержант юркнул в сени, как белка, взметнулся на чердак, подтянул туда лесенку и, приготовив автомат, стал прислушиваться.

Немцы прошли мимо. Сергей уже хотел было спускаться вниз, чтобы незаметно выйти из дому, но его внимание привлек шум мотора легковой автомашины, остановившейся совсем рядом.

В щель было хорошо все видно. Открылась дверца блестящей, сверкающей никелем машины. Из нее вышел шофер, открыл багажник, вытащил ведро и направился с ним куда-то вдоль улицы. Сержант понял, что в машине кончилось горючее. Из автомашины вылез высокий немецкий офицер, на черном мундире которого виднелись многочисленные награды, и стал неторопливо прохаживаться взад и вперед. Вот он подошел к задней дверце автомашины, открыл ее. На дорогу одна за другой выпрыгнули две собаки.

Нет, это были не овчарки. Две рослые охотничьи собаки, сытые, резвые, одинакового коричневого цвета с белыми крапинками, закрутились возле машины. Одна, сделав стойку, лизнула руку хозяина, другая плавно перемахнула через палисадник и стала обнюхивать невысокий забор соседнего дома. Что-то почуяв, она заскулила, забегала взад и вперед. С чердака Сергею Матыжонку хорошо было видно, почему беспокоилась собака: из будки неслышной поступью, припав к земле, тихо двигался к калитке огромный кудлатый дворняга.

Немецкий офицер забавлялся с одной из своих любимиц, а другая собака в это время перепрыгнула через калитку и оказалась в чужих владениях. Опешил вначале дворняга, несколько раз весело махнул хвостом и обнюхал морду незнакомца. Сеттер оска-лил зубы, попятился. Тогда дворняга накинулся на вертлявого пришельца, мощным ударом груди сбил на землю и, брезгливо помахивая могучей квадратной головой, стал трепать свою жертву. Сеттеру удалось вырваться из клыков пса. Он пронзительно завизжал и побежал к налитке, но дворняга в два прыжка настиг его и снова стал душить. Немецкий офицер насторожился, прислушался и ринулся во двор. Стреляя вверх из пистолета, офицер стал бить дворнягу пинками. Выпустив задушенную насмерть жертву, пес вдруг накинулся на второго сеттера, трусливо кусавшего его сзади. Лязг зубов, рычание двух схватившихся псов, выстрелы, и вот уже вторая собака с гладкой шерстью, поджимая перекушенную ногу, поскакала прочь. Остановился у калитки лохматый пес, но в тот же миг упал. Еще выстрел — и схватился за живот мальчишка лет шести, стоявший с серенькой шапкой в руках на крыльце дома. Сергей не заметил, откуда он появился. Из дома выбежала молодая женщина в белой косынке, вскрикнула и бесстрашно пошла к офицеру, стоявшему с пистолетом в руке.

— Душегуб, что ты наделал?! — женщина схватила палку.

Гитлеровец небрежным, заученным движением вскинул пистолет и, не целясь, выстрелил. Женщина зашаталась и упала.

Все произошло в одно мгновение.

Офицер нагнулся, взял за ногу задушенную собаку и поволок ее со двора. С ведром к машине торопливо шел шофер. По улице бежали на выстрелы солдаты.

Сержант до боли закусил губу. Нет, он не растерялся, не упустил дорогих секунд. Он мог уничтожить гитлеровца, учинившего жестокую расправу, и, возможно, вышел бы победителем из схватки с двумя солдатами, патрулировавшими возле дома Анфисы Никаноровны. Но совсем неподалеку стояли бронетранспортер и грузовая автомашина, в которой сидели солдаты в зеленых шинелях. Сергей прикинул расстояние до далекого леса, где он смог бы укрыться, и понял, что не успеет добежать. Его догонят, убьют. Но разведчик мысленно поклялся отомстить фашистским гадам, неожиданно напасть, нанести сокрушительный удар, а потом уйти, исчезнуть и тем самым сохранить себя и Кочеткова для дальнейшей борьбы с врагом.

Бронетранспортер направился к легковой машине, возле которой стоял офицер с крестами на черном мундире и гладил скулившего пса. Офицер кивнул на мертвую собаку и что-то приказал солдатам. Один из них взял, из рук шофера ведро и направился во двор. Враг, совершивший злодеяние, заметал следы. Гитлеровец затащил на крыльцо убитую женщину, положил ее рядом с мальчишкой, плеснул из ведра на трупы и, нагнувшись, чиркнул зажигалкой. На крыльце забушевало пламя. Не смотрел на него разведчик. Его глаза следили за удалявшейся приземистой легковой автомашиной. Она вдруг повернула влево, и перед ней раскрылись большие ворота.

Дом, который подожгли гитлеровцы, пылал, но никто не бежал тушить пожар: здесь с автоматом в руках прохаживался солдат. Сергей сошел с чердака, держа автомат наготове. К нему подошла Анфиса Никаноровна и зашептала:

— Ты видел, сынок? Это они Ванятку Громова застрелили… Бедного сироту… И его сестру…

Анфиса Никаноровна заплакала.

— Сколько народу погубили, проклятые!..

— Я рассчитаюсь с этими убийцами, мамаша, — сказал Сергей.

Кочетков, лежавший под обрывом у речушки, был потрясен рассказом о случившемся на хуторе. Но когда Сергей предложил отомстить, заколебался.

— Что мы сделаем? Их целая орава, а нас двое. Конечно, надо отомстить. Но как? Этот офицер, видать, — важная птица. Если убьем его, загонят нас. Все кругом поднимут. Я думаю, нам надо уходить…

— Нет, Иван, надо действовать, — сказал сержант. — А потом мы тронемся к своим. Я один пойду на хутор. Тебе приказываю выйти к дороге и быть возле будки путевого обходчика. Если машина пойдет на восток, то закидаешь ее гранатами. Ждать меня будешь там, где мы отдыхали, когда только вышли к хутору. Если к завтрашнему обеду не приду, значит меня не стало, выбирайся один, а еще лучше — укройся у Анфисы Никаноровны. Приказываю — не пропускать машину, если она пойдет к фронту. А на запад ей хода не будет.

— Понятно.

— Сделаешь, как я сказал?

— Обещаю! — решительно заявил Кочетков.

— Давай попрощаемся.

Смеркалось. Проводив Кочеткова, Сергей торопливо направился к хутору. Вот и дом, возле которого стоял бронетранспортер, большие ворота. Разведчик осторожно заглянул: во дворе стояла легковая машина.

Неожиданно заревел мотор бронетранспортера. Водитель включил фары, но тут же погасил их и повел машину по улице. Сергей упорно всматривался в темноту и убедился, что машина пошла на запад.

Во дворе зашумели. В узкой полоске света из открывшейся двери разведчик увидел, наконец, силуэт человека, которого ждал. Сержант стал было перелезать через забор, но у ворот замаячили фигуры вооруженных людей в полушубках. Тогда Сергей пригнулся и быстро пошел по огородам вдоль улицы. Пройдя метров триста, он перелез через забор и встал в тени дома.

Легковая машина тихо выехала из ворот и пошла по следам бронетранспортера. Навстречу ей шел Матыжонок. Действия его были хладнокровны и точно рассчитаны. Не торопясь, он метнул гранаты. Одна из них разорвалась позади машины, другая вырвала радиатор и вдребезги разнесла ветровое стекло. Машина круто повернула и остановилась. Сержант дал в упор очередь по машине и, переведя дышащее огнем дуло автомата туда, где только что стояли провожавшие офицера, ринулся вперед. Разведчик рванул дверцу: хотелось видеть палачей мертвыми. И шофер и офицер в черном мундире были неподвижны. Чтобы не сомневаться, Сергей расстрелял из автомата свесившиеся головы преступников. Под руку сержанту попалась кожаная папка, лежавшая на коленях офицера, и какой-то чехол, в котором находилось что-то тяжелое, по-видимому, оружие. Разведчик бросился вниз, к речушке, и уже в зарослях ивняка услышал редкие выстрелы.

На рассвете, запутав следы, сержант вышел в условленное место. Кочеткова здесь не оказалось. Не пришел он и в полдень, не появился и к вечеру. Тогда Сергей вернулся в дом Анфисы Никаноровны и попросил укрыть его.

Поднимая крышку подполья, Анфиса Никаноровна говорила: «Это я, сынок!» — подавала разведчику хлеб, воду, испеченную в золе картошку. А в ночь на пятое марта подняла она крышку подполья и громко сказала:

— Выходи, сынок, дождались!

По шоссе двигались наши войска. Сергей узнал, где действует его дивизия, и, попрощавшись с Анфисой Никаноровной, пошел в родную часть. К вечеру он был в своем взводе. Сержант спросил первого знакомого солдата, когда пришел Кочетков: он нисколько не сомневался, что его боевой товарищ добрался до своей воинской части. Но Кочеткова во взводе не было.

Докладывая капитану Березовскому о результатах тяжело сложившегося выхода в тыл врага, Матыжонок не говорил о трудностях, которые пришлось ему перенести. Он рассказал о плохой дисциплине во взводе, о самогоне, о павших товарищах, о Филюшкине. И человек, не менее чем Коровин повинный в гибели разведчиков, взял захваченную сержантом кожаную папку с бумагами, покрутил, повертел именное двухствольное ружье, оказавшееся в чехле уничтоженного гитлеровца, и сказал:

— Придется разобраться во всей этой истории. Знал, что Коровин взял с собой спирт, и не доложил мне тогда. Иди пока отдыхай.

Пока… Глубокой ночью Сергея разбудили. У его койки стоял вооруженный солдат.

— Одевайся, Матыжонок. Приказано тебя арестовать.

Следователь, молодой лейтенант с черными усиками над толстой розовой губой, действовал напрямик:

— За что вы застрелили Филюшкина? Говорят, вы невзлюбили его еще с первой встречи. Это правда? Рогачев — свидетель.

— Пусть Рогачев расскажет, за что он награжден медалью «За отвагу».

— Узнаем об этом, — записывал следователь. — Так за что вы застрелили Филюшкина?

— Если бы я не расстрелял его, приказ не был бы выполнен.

— Какой приказ?

— Который нам дали перед выходом в тыл врага. Мы донесли о начавшемся отходе войск противника.

— Как будто вы одни были в разведке, — скептически произнес следователь. — Как будто наша армия и без вас не узнала бы этого.

— Как вы можете так говорить! — возмутился сержант. — Мы с таким трудом… Нам на рацию передали, что разведгруппа выполнила приказ. Посмотрите радиограммы, проверьте!

— Вы теперь все можете наговорить, — ответил лейтенант. — Вы ведь один вернулись. Но нам рано или поздно будет известно, как вы выполняли приказ. Советую не тянуть. Даю день сроку. Послезавтра вы все чистосердечно расскажете.

Были у Матыжонка свидетели: славная русская женщина Анфиса Никаноровна Васильева, путевой обходчик, спустивший под откос воинский эшелон, жители хутора Выселки, видевшие злодеяния гитлеровского отряда службы безопасности и дела неизвестного мстителя. Два дня писал сержант о своих действиях в тылу врага. А на третий отворилась дверь, зашел следователь и сказал:

— Приказано освободить вас. Ошибка произошла, товарищ сержант.

Сергей вышел на улицу и увидел Березовского. Капитан улыбнулся и протянул сержанту руку.

— Вы знаете, Матыжонок, командование очень высоко оценило ваши действия в тылу врага.

Откуда вы знаете о них, товарищ капитан? Я еще не написал…

— Идите в санбат, там Кочетков лежит, вернулся… Только не будьте мальчишкой. Поменьше в штабе о дисциплине, о Коровине… Сам виноват. Погиб — и бог с ним…

Сергей побежал в санбат. Узнав, где лежит Кочетков и что с ним случилось, он проскользнул мимо врача и, бледный, в грязном обмундировании, небритый, вошел в палату.

— Ваня, друг… — припал сержант к груди боевого товарища.

— Сергей, — тихо пожал руку сержанта радист. — Я думал, что ты погиб…

Больше им разговаривать не разрешили. Взволнованный радостным событием, Матыжонок направился в свой взвод. У входа его встретил дневальный.

— Вам письма есть.

Сергей узнал знакомый почерк — писал Анвар Уразбахтин. В первый же день службы на новом месте отправил сержант письмо младшему лейтенанту Ефремову, сообщил, что принял отделение, просил писать о новостях. И вот пришел ответ. Младшему лейтенанту, наверное, некогда. Он попросил Анвара…

«Уведомляем тебя, Сергей, о своем горе. В боях за освобождение Ржева геройской смертью погиб наш любимый командир, младший лейтенант Ефремов Михаил Александрович…»

Сергей машинально вскрыл второе письмо.

«Сообщаю, сынок, что не стало у нас твоей мамы. Не дождалась она тебя, померла. Перед смертью долго болела. Все говорила, что в нашей семье ты самый маленький, просила написать, чтобы ты берег себя. Отмучилась бедная Анастасия Федоровна…»

Эти известия сломили Сергея. Он с трудом добрался до чьей-то койки и упал на нее. Его отвезли в санбат.

Много было потом у него времени, чтобы вдоволь наговориться с Кочетковым. Шли на запад наши вой-ска, двигался за ними и санбат. В госпитале, на станции Ново-Дугино, недавно отбитой у врага, друзья поправились. Иван Кочетков — от раны, Сергей Матыжонок — от нервного потрясения.

Рану Кочетков получил у дороги, куда он направился по приказанию сержанта. Не дождался радист легковой автомашины. Он услышал взрывы гранат на хуторе Выселки и понял, что там произошло. Мимо него проезжала машина с горланящими гитлеровцами, Кочетков не удержался и в упор обстрелял ее из автомата. Уже у самого леса его настигла вражеская пуля. Пуля вспорола кожу на лбу. Ранение было неопасное, но солдат, у которого кровью заливало глаза, потерял направление. Несколько дней раненый и голодный Кочетков полз на восток. Встретившись с наступающими частями нашей армии, он узнал, где находится 64-я стрелковая дивизия, и добрался до штаба. Здесь он рассказал обо всем, что произошло в дни разведки в тылу врага.

Когда Сергей выписался из госпиталя, его вызвали в штаб дивизии.

— Здравствуй, старшина, — протянул руку начальник штаба. — Поздравляю с новым званием! Ну, жив, здоров? Значит, будем готовиться к новым боевым делам?

— Я готов, товарищ полковник. Хочу только спросить… Я ничего не знаю о результатах разведки. Следствие вели, хотели меня судить…

— Вы еще не знаете, что сделали? — удивился начальник штаба. — Вы один из первых сообщили о начавшемся отходе немцев с одного из участков Ржевского плацдарма. Мы немедленно доложили об этом командующему армии и в штаб фронта. Там уже были подобные сведения. Немедленно сыграли боевую тревогу и, как видите, наступили гитлеровцам на хвост. Видели, сколько танков, орудий и автомашин побросал противник? А насчет следствия… Это дело рук капитана Березовского. Нет его теперь в нашей дивизии: не место таким людям в разведке.

В комнату вошел командир дивизии.

— Старшина Матыжонок, — представил Сергея начальник штаба.

— Слышал, слышал про твои дела, — сказал командир дивизии. — Молодец! Застрелил мерзавца, разлагавшего взвод, с честью выполнил боевой приказ. А знаешь, разведчик, кто был тот офицер, которого ты уничтожил в легковой машине? Лучший стрелок фашистской Германии, полковник войск СС фон Вейцель. «Научные» труды имел. Сотни советских людей убил этот гад. За то, что ты уничтожил фашистского выродка, — отцовское спасибо! Но и поругать тебя нужно, старшина, очень крепко! Проявил беспринципность: не доложил вовремя о положении во взводе. Еще поговорим об этом… Пойдем.

В своей комнате генерал молча открыл сейф, вынул красную коробочку и сам прикрепил к гимнастерке разведчика орден Красной Звезды.

— Носи с честью!