Ушли вперед боевые друзья. За речкой Басей на тропах разведчиков не было следа старшины Матыжонка. Снова больничная койка, полевой госпиталь — на этот раз передвижной, не отстававший от своей армии. 2-й Белорусский фронт стремительно продвигался на запад. За короткий срок войска прошли с боями более трехсот километров: от тихой Прони до широкого Немана. Здесь старшина Матыжонок догнал разведроту.

Новый бросок в тыл врага, незабываемый, опасный… Соседние дивизии, действовавшие справа и слева, форсировали Неман и в лесах отрезали пути отступления большой группировке немецко-фашистских войск. Но на отдельных участках гитлеровцы могли еще создать превосходство в силах и прорваться на запад. Разведгруппа лейтенанта Курилова должна была определить силы и направление главного удара, если немцы будут сосредоточиваться в районе их поиска, и донести об этом в штаб дивизии.

Районом поиска был участок шоссейной дороги, по которому несколько раз выходили к реке немецкие танки и самоходные орудия. Накануне над местом, где окопалась вражеская танковая группа, кружили транспортные самолеты, что-то сбрасывали на парашютах. Предполагалось, что гитлеровцы готовятся к прорыву по берегу Немана.

— Путь к отступлению на запад им отрезан, — объяснял командир разведроты Лосев. — Мосты взорваны, к дорогам подтянута наша артиллерия. Выход для врага один: бросить машины и прорываться через леса. Но вражеские механизированные части имеют возможность получить горючее с воздуха. Тогда они наверняка выйдут перед фронтом нашей дивизии к Неману, ударят вправо или влево, опрокинут соседей, повернут на запад. Возможно, враги прорубят путь к какой-нибудь проселочной дороге. Не прозевайте, товарищи.

В полночь разведгруппе удалось благополучно переплыть на лодках Неман, преодолеть оборонительные сооружения, незамеченными пройти мимо вражеских батарей и выдвинуться в тыл врага более чем на десять километров.

Лес кишел гитлеровцами. То в одном месте, то в другом слышались разговоры, стук оружия. Иногда вдруг разгоралась стрельба: действовали, по-видимому, разведгруппы других соединений. Из-за низко нависших туч выкатилась луна, осветила все вокруг ровным мягким светом. Минут через десять после того, как разведчики залегли у дороги и стали вести наблюдение, послышался шум моторов и лязг гусениц. Один за другим к передовой прошли шесть танков. Четыре из «их — средние, а головные были тяжелые, типа «пантера». Радист Кочетков передал в штаб первое донесение. Вскоре прошли два немецких бронетранспортера с солдатами. По дороге двигались автомашины, мотоциклисты и пехота.

Начало пятого. Скоро рассвет. Лейтенант Курилов решил взять «языка»: надо было узнать о намерениях противника, о запасах горючего и продовольствия у окруженной вражеской группировки.

На дороге белел мост, оказавшийся расшатанным, непрочным. Разведчики вынули из настила три бревна и приготовились к атаке. Вправо, метров на триста от моста, выдвинулся Георгий Орешин. Зеленым светом фонарика он должен был подать сигнал для нападения, а красным предупредить об опасности. С той же целью влево вышел сержант Полынцев. В группе захвата, выдвинувшейся к мосту, были Потемкин, Антипов, Мицуренко и лейтенант Курилов. Заместителю командира разведгруппы, старшине Матыжонку приказали оставаться у рации и не вступать в бой ни при каких обстоятельствах.

Долго ждать не пришлось. Минут через пятнадцать справа загорелся зеленый огонек. Разведчики услышали шум мотора мотоцикла, двигавшегося к Неману, и еще какой-то неясный шум. Мотоцикл, не включавший освещения, быстро въехал на разобранный мост и, ударившись передним колесом, остановился. В этот же миг, опять справа, замигал красный свет. Лейтенант Курилов увидел подходившую к мосту легковую автомашину, но остановить разведчиков не успел Мицуренко и Антипов ворвались на мост, ножами уничтожили водителя, оглушили солдата, сидевшего в коляске, и стали связывать его. Вдруг яркие лучи фар скользнули по их спинам, осветили мотоцикл, погасли. Антипов мгновенно прирезал гитлеровца и спрыгнул в воду, Мицуренко выхватил гранату. Скрипнули тормоза, на высоких оборотах заревел мотор. Курилов бросился к автомашине, пытавшейся развернуться, дал по ней очередь из автомата. В лейтенанта в упор выстрелили из пистолета, опалили огнем щеку. Подбежал Потемкин, прикладом сбил выскочившего шофера. Открылась дверца кабины, кто-то вывалился в кювет. Справа на дороге засветились яркие фары другой, шумно двигавшейся машины, и сразу же раздались два оглушительных взрыва. Лейтенант прыгнул в кювет, ударил человека, пытавшегося приподняться, накинулся на него, придавил. Подоспели Мицуренко и Антипов. Они подхватили оглушенного гитлеровца и понесли в лес.

С участка дороги, где стоял Орешин, беспрерывно бил пулемет, осыпая лес зажигательными пулями, слышались крики. Разведчики торопливо уходили. У небольшой высоты к ним присоединились старшина Матыжонок, Кочетков и Полынцев. Георгия Орешина не было. Затаились, подождали минут десять и, услышав выстрелы неподалеку от себя, опять стали углубляться в лес. В овраге, заросшем густым орешником, остановились.

— Все, — произнес Антипов. — Не стало Георгия… Слышали? За легковой машиной шел бронетранспортер. Подорвал его Георгий и остался. Минуты две бил его автомат, потом замолчал.

— Вернется Орешин, — строго сказал лейтенант.

Понимал Курилов: разведчик засигналил красным светом не потому» что заметил легковую автомашину. За ней двигался бронетранспортер.

— Обыщите немца.

Николай Харчиков осветил фонариком лицо очнувшегося пленного. Это был пожилой сухощавый седой мужчина, несомненно офицер. Одет он был в новый, местами запачканный маслом комбинезон и добротные сапоги. Расстегнув комбинезон, Харчиков стал обшаривать нагрудные карманы кителя — в них ничего не оказалось. Вдруг разведчик радостно крикнул: в свете фонарика блеснули витые генеральские погоны. Харчиков рванул пленного за плечи, оторвал погоны, передал Курилову.

— Генерал-майор танковых войск…

В лесу гремели выстрелы, неподалеку стрекотал мотоцикл. Надо было немедленно действовать. Лейтенант приказал разбиться на группы.

— Мицуренко и Антипов, поведете «языка». Командиром у вас будет старшина Матыжонок. Попытайтесь перетащить, пройти домой. Или заройтесь где-нибудь. В крайнем случае… Живым не выпускать!

— А вы? — спросил старшина.

— Надо выполнять приказ, — ответил Курилов, передавая ножницы для резки проволоки. — Это для нас всего важнее. Если выпустим вот таких карасей из затона — беда будет. И Георгия надо подождать.

— Донесем в штаб о генерале? — спросил Кочетков.

— Ни в коем случае, — сказал лейтенант. — Радировать будем, если гитлеровцы будут сосредоточиваться для прорыва. Идите, действуйте по обстановке.

Разведчики забили в рот генерала кляп, связали ему руки за спиной. Сергей Матыжонок и Илья Мицуренко подхватили генерала под локти.

— Шнеллер!

Но генерал не подчинялся. Ноги у пленного подкашивались, он падал, и тогда приходилось волочить его. Обливаясь потом, протащили «языка» с километр. У большого дуба остановились. Сергей не выдержал: приподнял «языка» и толкнул его стволом автомата.

— Убью, фашистская шкура!

Хорошо понял генерал, что значили эти русские слова. Понял, наверное, что уже никакая сила не выручит его, что эти солдаты, если даже целая немецкая армия вдруг вырастет перед их глазами, успеют уничтожить его, генерала, а потом умрут. «Язык» неохотно приподнялся.

— Быстрее! — громко произнес старшина.

Генерал выпрямился, сделал несколько неуверенных шагов и, спотыкаясь, двинулся в сторону наших позиций. Матыжонок и Мицуренко опять подхватили пленного под локти и пошли быстрее. Несколько раз по сигналу Антипова разведчики останавливались, затаивались: по лесу бродили вражеские солдаты.

Быстро светало.

Лейтенант Курилов приказал «добираться домой», но чувствовали разведчики: он не очень верил в успех. «Заройтесь, ждите наступления наших войск, действуйте по обстановке, живым не выпускайте…» За три года, проведенные на фронте, Сергей не слышал, чтобы вражеские разведчики схватили в тылу наших войск советского генерала, перетащили его через передовую и живым доставили в свою часть. Чувство дерзости охватило Сергея. Глаза разведчика еще днем отметили слабые места в обороне противника. Там, в камышах, замаскированная травой, стояла лодка. Старшина надеялся на своих боевых друзей. Очень надеялся. И все же он дал приказание остановиться.

Старшина задумался. Там, на шоссейной дороге, остались следы их действий. Перебитые мотоциклисты, разгромленная легковая автомашина, остановленный бронетранспортер, в котором остался кто-то живой, наверное пулеметчик. Гитлеровцы не найдут среди убитых своего генерала, все поймут, бросятся в погоню. Их танки, автомашины, бронетранспортеры и даже мотоциклы не смогут двигаться по густому, заболоченному лесу, но офицеры прикажут солдатам прочесать весь лес. Правильно поступил лейтенант Курилов, предложив разбиться на группы, запутать следы. Фашистам, наверное, не придет в голову, что русские разведчики с пленным генералом двинутся через линию фронта. Матыжонок чувствовал, что здесь, вблизи позиций артиллеристов, генерала искать не будут, понял, что не сумеют они сегодня перейти линию фронта и главным в их действиях должны быть осторожность, выдержка, терпение.

Справа были большие воронки, слева — заболоченный, заросший кустарником овражек. Решение созрело четко, с молниеносной быстротой. Сергей подозвал товарищей, и после минутного совещания все энергично принялись за дело. Разведчики крепко связали пленного, скрутили его веревками, ремнями и положили в воронку. Чтобы генерал не выбрался из нее, старшина приказал просунуть, между ногами и заломленными руками пленного сучковатую дубину. А чтобы «язык» не задохнулся, вынули кляп и накрепко завязали рот бинтом. Разведчики уложили генерала в воронке, обложили его кусками дерна, забросали травой и землей, сделали щель для дыхания и отползли в овраг. Теперь они могли отходить, кружить, затаиваться, сражаться, выжидать.

Через полчаса, когда уже совсем рассвело. Антипов подполз к воронке: надо было узнать, как чувствует себя «язык», не задохнулся ли. Считая, что русские ушли, пленный дергался, шевелился, однотонно и тоскливо мычал. Антипов разгреб траву, достал из кармана гранату, поднес ее к лицу генерала, пригрозил, потом опять забросал пленного травой. Отполз, прислушался: генерал больше не мычал.

Разведчики затаились в промоине оврага и поочередно вели наблюдение за воронкой, в которой укрыли свою добычу. Очень жалели они, что с ними не было рации. Под покровом тумана гитлеровцы стали отводить войска и часть артиллерии на запад. В то же время они вели обстрел наших позиций.

Взошло солнце, рассеялся туман. Вдали ярко сверкал многоводный Неман. Антипов кивнул в сторону реки, тихо засмеялся:

— А ведь здесь Наполеон драпал.

Обнял старшина за плечи своих друзей, сказал:

— Перетащим генерала. Обязательно живым. Пусть расскажет своим детям, как ходил на Россию, как драпал.

Метрах в трехстах выглядывало из кустарника дуло гаубицы. Один из артиллеристов полез на дерево и долго оставался там, что-то рассматривая в бинокль. Когда у батареи разорвался снаряд, солдат спрыгнул с дерева и юркнул в кусты. Ровно в полдень показалось до взвода гитлеровцев. Бегло осматривая деревья, траву и воронки, солдаты цепочкой шли по поляне. Один из них осмотрел овраг, спустился на один шаг, снова вылез, метрах в десяти от воронки швырнул на траву автомат, справил нужду и побежал догонять своих товарищей.

Бесконечно длинным показался разведчикам жаркий день, проведённый рядом с врагом, под огнем наших орудий. Они наметили путь, по которому будут двигаться к реке, распределили обязанности, поклялись, если будет трудно, сражаться до последнего патрона. Как только стемнело, Мицуренко подобрался к воронке, разбинтовал пленному рот, развязал руки. Послышалось грубое ругательство. Старшина поднес ко рту пленного флягу. Генерал жадно прильнул к ней, зачмокал и, к неудовольствию разведчиков, страдавших от жажды, выпил всю воду. Мицуренко забросил пленного к себе на спину и понес по направлению к Неману.

Разведчики обогнули вражескую батарею, проскользнули мимо молчаливой железной громады вкопанного в землю танка и осторожно, боясь в темноте неожиданно наткнуться на немецких солдат, поползли среди деревьев. Пленный замычал, и его пришлось оглушить. На бугре, на самом видном месте, друзья разом прильнули к земле: все вокруг озарилось вспышками разорвавшихся снарядов. А когда опять наступила тишина, поползли дальше.

К траншее подбирались долго. Ощупает Антипов землю — на пути могли быть мины, — раздвинет траву, послушает и опять чуть проползет вперед. Метрах в пятидесяти от траншеи пленный опять замычал. Его снова оглушили, разрезали ему комбинезон, натянули на голову, завязали и двинулись дальше.

Долго лежали у траншеи: слышали разговор, шаги, бряцанье оружия. Но вот настал удобный момент. Антипов сполз вниз, принял от Мицуренко пленного, положил его на землю, стал выбираться наверх. Послышался шепот: мин на бруствере не было. Сползли в яму Мицуренко и Матыжонок, подали пленного Антипову, благополучно выбрались наверх сами. Оттащили «языка» в траву, немного отдохнули и двинулись к проволочному заграждению.

Делать проход не пришлось. При свете вспыхнувшей ракеты Антипов увидел вырванные взрывом колья, перепутанные нити колючей проволоки. Здесь пришлось пережить очень напряженную минуту. Совсем рядом, шагах в десяти, вдоль проволочного заграждения прошли четверо гитлеровцев.

До следующей траншеи было около километра. Волоча за собой пленного, разведчики осторожно ползли дальше, но вдруг остановились.

— Свежие, днем поставили, — зашептал Антипов. — Нажимные.

Впереди оказалось минное поле. Обезвреживать? Не успеть. На востоке уже светлеет. Что делать? Убить генерала и налегке уползать, спрятаться в воронках, зарыться в землю?

— Вправо, — приказал старшина.

Взяли вправо, нащупали на бугре тропинку и обрадовались: к реке торопливо шел немецкий солдат с ручным пулеметом. Поползли по его следам, в воронке остановились, посовещались. Решили перейти и через вторую траншею, пробраться к лодке, под покровом тумана переправить пленного через Неман.

Старшина взял «языка» за кисть руки. Тог вздрогнул, его пульс забился быстро-быстро. Генерал был в сознании, все понимал, все чувствовал. «Как заяц в мешке, — улыбнулся в темноту Сергей. — Парады и воинственные речи, города и столицы покоренной Европы, награды фюрера… И вот конец. Выкрали, приказали идти быстрее, зарыли в воронку, под носом у «рыцарей восточного похода» перетащили через траншею… Может, не стоит рисковать? Один взмах кинжалом, и разведчики развяжут себе руки. О чем расскажет на допросе этот генерал, оказавшийся со своим войском в железных тисках нашей армии? Украденный генерал… Живым, только живым! — требовало сердце. — Пусть все прочувствует, пусть еще больше поседеет, пусть поймет и расскажет другим, что такое война».

— Вперед, — шепотом скомандовал старшина.

Подползли ко второй траншее, затаились и, выбрав удобный момент, сползли в нее. Вдруг послышался громовой залп орудий, совсем недалеко раздались крики «ура». Дивизия перешла в наступление! Очередной залп пришелся по брустверу траншеи, разорвал туманную мглу проблесками пламени, поднял тучи черной земли. Грозная опасность встала перед разведчиками. Они быстро выбрались из траншеи, уложили пленного в огромную воронку, закидали гранатами строчивший немецкий пулемет и укрылись под броневым колпаком. Мимо пробегали большие группы гитлеровцев, выбитых с берега, и тогда в них опять летели гранаты. Расстреляв все патроны, оглохшие, засыпанные землей, увидели разведчики своих солдат.

— Хальт! — послышался грозный голос. С автоматом на изготовку подходил советский офицер. — Хенде хох, гады! Ну!..

Поднялся старшина Матыжонок, встали его боевые друзья. Никто не поднял рук перед офицером, готовым открыть огонь.

— Мы русские, — сказал старшина. — Свои.

— Что здесь делаете?

— Идем домой, — сказал Антипов и устало присел на глыбу земли, вывороченную снарядом. — Если у вас есть… Дайте закурить, товарищ старший лейтенант. Мы из роты Лосева, в разведку ходили.

— Что-то не похоже… Власовцы?

Отвернулся Антипов, провел рукой по грязному, закопченному лицу, заморгал глазами. И старшине Матыжонку тоже захотелось заплакать. Дрожащими руками он взял из рук офицера папиросу, закурил.

— Давно идете? — спросил старший лейтенант.

— Второй день, вчера вон в том лесочке были, — Мицуренко показал на видневшуюся рощицу. — А за ночь сюда продвинулись. Если бы не артподготовка, дальше бы были.

— Тихо шли, — сказал кто-то из солдат.

— Перед траншеями много времени потеряли, — вздохнул Антипов. — Мы не одни. «Языка» тащим.

— «Языка»? — удивился старший лейтенант. — Где же он?

Пленный был жив, его не тронули пули и осколки. Молча смотрели солдаты, как старшина Матыжонок сдирал с головы «языка» балахон, развязывал ноги. Антипов приподнял пленного, вынул изо рта кляп и зло произнес:

— Шнеллер, господин генерал!

Выкарабкавшись из воронки, тихо пошел пленный к переправе, наведенной через Неман нашими войсками. Разведчики оглянулись: солдаты стояли у воронки и смотрели им вслед. Один из них, молодой веснушчатый солдат в новеньких, неумело навернутых обмотках, догнал разведчиков.

— И вы… Вы с генералом через траншеи?

— И через Неман бы перетащили, — сказал Антипов. — Иди воюй.

Уже взошло солнце и рассеялся туман, когда разведчики подошли к штабу дивизии. Развязывая руки пленному, старшина заметил на лице «языка» что-то новое, необычное. Наверное, много пережил генерал за несколько последних часов. Теперь он пристально смотрел на хлопотавших возле него русских солдат, одетых в задымленные, порванные маскхалаты, и, кажется, чуточку любовался ими.

Командир дивизии и начальник штаба выехали на место боя. Не было в штабе и командира разведроты. Охраняемые часовыми, возле штаба толпились немецкие солдаты и офицеры. Пленные все прибывали. Старшина сдал «языка» начальнику караула, зашел в штаб и сообщил переводчикам, что доставлен генерал. Молоденький лейтенант быстро выяснил, кого привели разведчики.

— Таких генералов, видите, сколько у нас? Допрашивать не успеваем. Он инженер танковых войск.

Инженер? А погоны? Может, немецкие инженеры-танкисты носят на своих плечах витые погоны? В самом деле, едва ли генерал будет ходить в комбинезоне. Разочарованные, отправились разведчики догонять свою роту. Только к вечеру увидели они Курилова.

— Ну как? Живы, здоровы? — обрадовался командир взвода. — А генерал? Уничтожили?

— Живым привели, — сказал старшина. — Зря рисковали… Переводчик сказал, что это инженер.

— Какой инженер? — удивился Курилов. — Запирается гитлеровский служака. Не за инженера отдал свою жизнь наш товарищ, Георгий Орешин… В канаве нашли генеральскую фуражку, вот его погоны. А ну, пойдемте к переводчику!

На следующий день в кузов грузовой машины, в которой ехали разведчики, заглянул подполковник Бараболько.

— А ну, вылезайте все, кто брал в плен генерала! — радостно сказал он. — Да поживее, ребята!

Спрыгнули на землю Антипов, Мицуренко, Потемкин, Харчиков, Кочетков, Матыжонок. И лейтенант Курилов подошел к строю.

— Герои вы, товарищи! — сказал подполковник. — Взяли вы в плен командира танковой группы, генерал-майора фон Штиммера. Сегодня по радио об этом сообщали, вся страна узнала. Один из стратегов, преподавал в военной академии. Работал в ставке Гитлера.

В августе 1944 года, в торжественной обстановке, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин вручил высокие правительственные награды воинам, отличившимся при разгроме немецкой группы армий «Центр».

— Служу Советскому Союзу, — произнес старшина Матыжонок, принимая из рук Михаила Ивановича второй орден Красного Знамени.