Утром на столе лежал пакет из районной прокуратуры.

Клавдия вскрыла его так шумно, словно получила новогодний подарок.

Однако…

Клавдия даже заглянула в разорванный пакет. Нет, пусто. Отчет был самый приблизительный. Все это она уже знала. Кожину повели на выемку денег, а там она достала пистолет и застрелила оперативника и ранила милиционера.

«Погодите, — чуть не вслух сказала Клавдия. — А протокол обыска? А баллистическая экспертиза, а медицинская…»

Клавдия набрала номер следователя.

— И что же это вы мне прислали, уважаемый?

— Отчет, — непритворно удивился следователь.

— Это не отчет, а черт знает что, — разозлилась Клавдия. — Где протоколы, заключения, где все?

— Виноват, но мы считали, что раз вы взяли…

— Так. Вы напортачили, а мы взяли…

Клавдия даже сама не понимала, чего она взъелась на несчастного следователя.

— Ладно. Тогда хоть на словах скажите, что обнаружено в результате обыска? Что вы нашли в тайнике?

— А мы обыск не производили, — виновато промямлил следователь.

— Как это? А разгром в квартире ветер устроил?

— Какой разгром? — через минуту молчания переспросил следователь. — Мы только забрали наших сотрудников.

— И все?

— И все.

— А тайник, тайник?

— Где?

— В ванной!

— Я не видел.

— Вы что, забирали тела и не видели под ванной тайника?

— Нет, — еле слышно ответил следователь.

Клавдия положила трубку.

Вот тебе и на.

Нет, вчера, когда они вскрывали квартиру, печати были целы. Впрочем, это ничего не значит. Могли залезть через окно. Да и есть умельцы, которым снять печать не повредив — раз плюнуть.

Ну вот, снова-здорово, теперь надо туда посылать группу. Хорошо, что они вчера там не наследили.

Клавдия строго-настрого запретила работать на обыске без перчаток. Значит, пальчики, возможно, появятся.

Значит…

Господи, это значит, что…

Клавдия уже готова была сформулировать мысль о том, что кто-то интересовался квартирой Кожиной не меньше, чем милиция, но остановилась.

— Алло, это снова я. Как там сержант? С ним поговорить можно?

На этот раз следователь молчал невыносимо долго.

— Он умер, — сказал наконец.

Клавдия опустила трубку, но тут же схватила ее снова.

— Игорек, ты уже на месте?

— Давно.

— Собирай группу, отправляй на квартиру Кожиной.

— По полной программе?

— По самой полной. И результаты вскрытия Савелова и Коротного.

— Хорошо. Мне тоже поехать?

— Да, и прихвати отчет, повторение пройденного.

Теперь Клавдия и не пыталась скрывать своего беспокойства. Если она права, то… Худо дело. Очень худо.

От Ирины новостей не было. Клавдия попросила ее сызнова проверить показания иностранцев. Ирина помчалась по посольствам.

И Клавдия решила наудачу позвонить Кленову.

Это был известный психиатр, когда-то работал в группе Дежкиной над делом маньяка. После этого встречались редко, иногда созванивались. Клавдия почему-то каждый раз после таких телефонных разговоров чувствовала себя виноватой. Нет, не перед Кленовым, не перед собой, а перед мужем.

Словно она ухитрилась изменить.

Если честно, Кленов ей нравился. Очень нравился. Клавдия чувствовала, что и ему не безразлична. Но ни он, ни она ни разу даже полунамеком не приблизились к опасной теме. Они говорили, шутили, иногда весьма рискованно, Клавдия даже консультировалась у Кленова по поводу своих женских проблем, но все это выглядело со стороны как разговор двух приятелей или, скорее, пациента и врача.

— Алло.

— Здравствуй, Клавдия, — сразу узнал Кленов.

— Нет, богатой не буду.

— Нет, не будешь.

— Ты злодей.

— Я честный.

— Потому и злодей.

— Стараюсь. Народ сам ко мне тянется. А вот ты — нет.

— Я тебя люблю, — сказала Дежкина, — вообще мне нравятся психиатры.

— Это ты злодейка, Клавдия.

— Стараюсь.

— Итак?

— Ты мне можешь сказать, чем болеют дети?

— Легче сказать, чем не болеют, — ответил Кленов грустно. — Всем, чем болеют взрослые, и еще целый букет.

— Я имею в виду психические заболевания.

— И тут то же самое. Уточнить можешь?

— Ребенку три года. На его лечение уходит уйма денег.

— Слишком общо.

— Он не может оставаться без присмотра.

— Это еще общее.

— Тогда не знаю. Я, честно говоря, позвонила наудачу.

— Увы. Аутизм очень распространен среди детей нашего времени.

— Аутизм?

— Дисконтактность с окружающим миром. «Человек дождя» видела?

— Видела.

— Вот. Только в трехлетнем возрасте они еще и говорить чаще всего не умеют. Мука для родителей.

— А это лечится?

— С годами, может быть, любовью, лаской…

— А медицина?

— Бессильна.

— Значит, что-то другое.

И вдруг Клавдия поняла.

— Еще один уточняющий вопрос. В доме почти нет мебели, толстые ковры на полах. Обои такие, знаешь, мягкие, поролоновые.

— Эпилепсия, — сказал Кленов. — Да, припадки бывают, судороги, убирают все предметы. Вот это лечат за кордоном.

— А где лучше всего?

— Во Львове.

— А, ну да. Теперь закордон.

— Есть там один целитель. Чудеса творит.

— И ты в это веришь?

— Я сам к нему людей направляю.

— А сколько он берет за лечение?

— Он вообще не берет денег.

— Отпадает, — сказала Клавдия.

— Извини.

— Это ты меня извини.

И только эти слова хоть отдаленно намекнули на какие-то скрытые ими от самих себя чувства.

Клавдия вспомнила про рекламные ролики.

«Вот, кстати, — подумала Клавдия, — и про Севастьянова ему расскажу».

В коридоре чудом избежала столкновения с Патищевой, профоргом прокуратуры. Эта вечно собирала взносы, а у всех вечно не было с собой денег.

Шевкунова она застала под столом.

— А, заходи-и, — натужно произнес он, выбираясь и демонстрируя поднятый карандаш.

— Можно у тебя кассету посмотреть?

— Гляди. Надеюсь, не порногра-афия? — Шевкунов немного растягивал слова, когда говорил, это придавало его речи весомость и раздумчивость. Клавдии это нравилось.

— Ты как раз надеешься наоборот, — сказала Дежкина.

Она включила телевизор и вставила кассету в магнитофон.

— Ну и де-ельце ты мне подкинула, Кла-авдия, — пожаловался Шевкунов. — Никаких концов.

— Копай-копай.

Ролики были остроумными и веселыми, хотя таких Клавдия по телевизору видела сотни. Она честно досмотрела кассету до конца. Ерунда, можно было и не развлекаться.

Хотела уже выключить магнитофон, но в этот момент после темного поля вдруг на долю секунды мелькнуло на экране что-то очень знакомое. И вовсе не реклама.

И тут же магнитофон стал перематывать кассету на начало.

Клавдия начала бестолково тыкать в пульт. Но кассета просто выскочила из магнитофона.

— У тебя тут стоп есть? С изображением?

— Е-есть. Вот кнопочка.

Клавдия пустила кассету в конец, изготовилась, как охотник, и после черного поля нажала нужную кнопку.

Потом все станет на свои места. Потом все объяснится, но сейчас Клавдия смотрела на экран и тихо сходила с ума.

Она видела комнату в квартире Севастьянова. Один только кадрик — огромная кровать и больше ничего.

Как это могло попасть на кассету?

Когда Клавдия расследовала дело Севастьянова, она нашла в его квартире несколько мест, в которых пряталась съемочная аппаратура. Ни самой аппаратуры, ни пленок она не нашла. И думала почему-то, что их давно уничтожили.

А теперь ей из прежнего дела свалилась весточка. И откуда? Из солидного банка.

Нет, кое о чем Клавдия, конечно, догадывалась. Этот свинцовый тайник, в нем хранились пленки. Так, значит, вот что за пленки в нем были! Значит, вот что искали в доме Кожиной!

Но почему этот хвостик оказался на кассете? Неужели у них не было новой пленки и они случайно записали на старую? Нет, в это Клавдия поверить не могла. Случайностей не бывает.

— Что интересное уви-идела? Покажи-и.

— Покажу. Обязательно покажу, — сказала Клавдия. — Только потом, ладно? Сейчас тороплюсь. Ты тут еще побудешь?

— Я никуда часов до восьми. У меня в пять один свидетель, а в семь — другой.

Клавдия выдернула кассету из магнитофона и кинулась в свой кабинет. Ей только и надо было, что накинуть плащ.

Но зазвонил телефон.

— Клавдия Васильевна?

— Да, Ириша.

— Ерунда, Клавдия Васильевна. Эти люди ее никогда не видели.

— Какие люди? — не сразу смогла сообразить Клавдия.

— Да иностранцы же. Их действительно обокрали, но там была совсем другая женщина. Кожину они никогда не видели.

Клавдия даже села.

Опять.

Как бишь зовут того раздумчивого следователя из районной прокуратуры? Она даже имени его не запомнила, а следовало бы. Только фамилия — Далматов.

— Давай встретимся в мэрии, — сказала Клавдия. — Я там буду минут через двадцать.

— Еду.

Клавдия бросилась к двери.

Следователь подождет, никуда не денется. А вот в банк надо поторопиться.

И только Клавдия успела добежать до двери, даже распахнула ее — снова позвонил телефон.

— Игорек, как дела?

— Есть новости. Да какие!

— Потом, Игорек, потом. Слушай, не можешь сейчас заскочить к следователю Далматову, это в Крылатской районке?

— Запросто. И что?

— Возьми у него материалы по нашему делу. И все проверь там на месте.

— Что?

— Две фамилии — Савелов и Коротный. Узнай про них все. И про Далматова тоже.

— Хорошо.

— Свидимся вечером в прокуратуре. Мы с Ириной будем часа через два.

— Свидимся. Обязательно свидимся, — весело сказал Игорь, потому что почуял — дело стронулось с мертвого прикола. Теперь только поспевай.