Вот уже проводник отдал билеты. Готовясь к выходу, товарищи начали собирать вещи. Невольное волнение овладело каждым.

— Я недавно зачеты сдавал по автомобильному делу, — говорил Складчиков. — Экзаменатор у нас строгий был, режет — жуткое дело. Сижу в коридоре, жду вызова, переживаю. Дрожит что-то у меня там внутри, и сердце, как говорят, на высших оборотах работает. Вот и теперь тоже считай, что экзамен предстоит, да не простой. Вряд ли в жизни еще такой сдавать придется.

— Да, на простом экзамене в худшем случае сам провалишься, — подтвердил Козлов, — а здесь…

Невдалеке от железной дороги показался поселок. «Должно быть, это и есть Невер», — решили товарищи.

Колеса вагона начали реже отбивать дробь, поезд заметно уменьшил скорость.

— Ну, товарищи, подъезжаем, — сказал Козлов. — Через несколько минут наше неясное положение прояснится. Все станет на свое место. Появятся дела, люди, заботы. А экзамен мы выдержим во что бы то ни стало. Так, товарищи, а?

— Так, обязательно выдержим! — ответили Дудко и Складчиков.

Заводские друзья крепко пожали друг другу руки.

— А теперь держитесь крепче, товарищи! — продолжал Козлов. — Заводской народ в помощь приехал — давайте уж держать марку.

Близ вагонов, внимательно всматриваясь в выходящих людей, стояло двое. Один — высокий, широкоплечий, смуглый; второй — совсем юноша, тонкий, стройный, улыбающийся.

Кроме трех челябинцев, никто не выходил с чемоданами на этой станции.

Встречавшие переглянулись и подошли к группе Козлова.

— Простите, пожалуйста, вы не из Челябинска? — спросил старший.

— Из Челябинска, — подтвердил Козлов.

— Инженер и механики?

— Да.

— Ну, так вас-то мы и ждем! — радостно воскликнул старший. — Я начальник экспедиции Абрамов. Мой спутник — Саша Белоусов, шофер. Давайте знакомиться. Абрамов говорил не спеша, улыбаясь, а сам внимательно присматривался к новым знакомым.

— В телеграмме немного напутано, и мы с Белоусовым уже второй раз вас встречать ездим. Первый раз зря прождали — никто с поезда не сошел. А сейчас увидели вас — усомнились немного. Саша Белоусов, тот мне сразу сказал: «Не наши. Наши солидные должны быть, а эти — молодежь». Так ведь, Саша?

— Эк вы, Евгений Ильич, — смутился шофер. — Пойдемте-ка лучше к машине.

В газике, сидя рядом с шофером, Абрамов расспрашивал гостей о поездке, интересовался Челябинском, в котором, как оказалось, он бывал в двадцать пятом году, спрашивал о заводе.

Машина быстро приближалась к поселку. Сопки и покрытые лесом горы со всех сторон подступали к деревянным, занесенным снегом домам, придавая панораме суровый, неприветливый вид.

Машина качнулась, подпрыгнула, пробираясь через канаву, и остановилась.

— Приехали.

У домика, к которому Абрамов привел прибывших, толпились люди. Большинство — высокие, крепкие. Многие — с широкими, густыми бородами-лопатами.

— Евгению Ильичу! — здоровались они с Абрамовым, с любопытством оглядывая вновь прибывших.

— Здравствуйте, товарищи. Знакомьтесь. Инженер и механики из Челябинска. А это, — рекомендовал Абрамов собравшихся, — трактористы, плотники, кузнецы — в общем участники похода.

Словно испытывая прибывших, трактористы, здороваясь, крепко сжимали им руки. Некоторые после мощного пожатия Дудко, отойдя в сторону, потряхивали кистью руки и, раздвигая слипшиеся пальцы, добродушно и восхищенно крякали: «Мужик правильный, здоровый, чертяка!»

— Ребята ничего… инженер что-то больно молод, не наломал бы дров, — донеслась через приоткрытую дверь реплика одного из встречавших.

Абрамов услышал ее, поглядел на Козлова и рассмеялся.

— Вот видите, и эти словно сговорились с Белоусовым. Бороду бы вам да годков хоть с десяток добавить, тогда бы полностью ко двору пришлись. Ведь того и не знают, какую школу наша молодежь уже прошла, какой опыт имеет.

— Вам, кстати, если не секрет, по сколько лет исполнилось, товарищи?

Козлов улыбнулся.

— Какой же секрет? Мы не девицы. Самому старшему из нас, — Козлов указал на себя, — двадцать пять лет. Дудко и Складчикову — по 23.

— Так, так… — говорил Абрамов, — молодежь, а за каких-нибудь два с половиной года уже больше 50 тысяч тракторов выпустила. 50 тысяч! Ведь это… помните, Ленин говорил: если б мы могли дать деревне 100 тысяч тракторов, середняк сказал бы: «Я за коммунию». А ваш один завод уже дал стране 50 тысяч. Да каких тракторов! Ведь слава о «Сталинцах» везде гремит — выносливая, мощная, безотказная машина.

Абрамов с таким неподдельным восхищением посмотрел на заводских товарищей, что им даже стало не по себе. Дудко шумно вздохнул, Складчиков покрутил головой и, стараясь сохранить невозмутимый вид, начал шарить в карманах, словно что-то разыскивая.

— Будем надеяться, что ваши «Сталинцы» и нас не подведут в пути, а, Василий Сергеевич? — лукаво улыбнувшись, поинтересовался Абрамов.

— Будем надеяться! — неловко ответил инженер.

Абрамов испытующе смотрел на него. «Глупее трудно ответить!» — подумал Козлов.

— Затем мы и приехали сюда, — сказал он, — чтоб «Сталинцы» не подвели. Все, что сможем, — сделаем.

— Вот и хорошо! — одобрил Абрамов и только сейчас заметил, что приехавшие все еще не разделись и сидят на табуретках, неловко поглядывая на чернеющие возле валенок лужицы оттаявшего снега.

— Что ж это я! — спохватился начальник. — Соловья-то баснями не кормят. А я завел разговорчики. Ну и ну! Раздевайтесь, товарищи, и чувствуйте себя не в гостях, а дома. Баньку мы вам несколько позже истопим, а пока…

— Паша, — обратился он к девушке, наводившей порядок в комнате. — Поухаживай, пожалуйста, за заводскими. Не осрами уж Сибирь, пожалуйста… Дочь хозяина этого дома, с нами в поход просится. Не знаю, брать ли? Больно худенькая, еще, чего доброго, из шубы вывалится…

— Ладно уж вам, Евгений Ильич!

Маленькая, худенькая, с гладко зачесанными, стрижеными черными волосами, делающими ее похожей на мальчишку, Паша принялась проворно накрывать на стол.

Пока Козлов и его товарищи с аппетитом уничтожали поданную им еду, Абрамов кратко знакомил приехавших с состоянием дел:

— Судя по последним телеграммам, положение в Якутске становится все более тяжелым. Свободную продажу продуктов прекратили, выдают по сокращенной норме, да уже и эту норму собираются уменьшать. Еще хуже с горючим для электростанции. Оно на исходе, и вскоре якутской столице грозит тьма. Все необходимое — и продукты, и горючее — имеется на замерзших судах. Видимо, понемногу, весьма малыми дозами эти продукты и горючее вывозят на оленьих и собачьих упряжках, но город большой, его невозможно обеспечить таким способом… Теперь — о нашей экспедиции. Людьми и техническими средствами мы укомплектованы полностью. Заканчиваем подбор снаряжения и продовольствия. Трактористы почти все из Иркутской области, гусеничную машину знают, набраны в экспедицию по принципу добровольности…

— Простите, — перебил Козлов, которого сейчас больше всего интересовали машины, — тракторы вам дали новые или уже бывшие в работе?

— Новые. Их направляли в Иркутскую область, но переадресовали к нам. Правда… — несколько замялся Абрамов, — к одному из них мы уже успели приложить руку.

— То есть?! — встревожился Козлов.

— Тракторы мы получили около трех недель тому назад. Ну, попытались начать пробные, тренировочные-пробеги. И вот, на одной из машин из-за сильного загустения смазки порвали шестерни коробки скоростей.

— Машину исправили?

— Нет. Даже не пытались. И пробеги прекратили. Механиками в нашу экспедицию вызвались работники автомагистрали Невер-Алдан. Они там тоже механиками работают, но только по автомашинам. Автомобилисты они хорошие, но трактор, как оказалось, знают мало — для механиков во всяком случае явно недостаточно. Действовали нерешительно, без достаточной технической грамотности и уверенности. Присмотрелся я к ним и подумал: «Э-э, батеньки вы мои, так мы в дороге ни за понюшку табаку пропадем, нужно сюда настоящих специалистов вызывать». Ну, и запросил Москву. А дальше вы знаете… — засмеялся Абрамов.

— Да, дальше нам известно, — согласился Козлов.

— Я пока вас ждал, — продолжал Абрамов, — все, что смог здесь достать по эксплоатации тракторов, прочел. Вопросов много, а консультанта надежного нет. Тут был, правда, одно время Ивлиев — инженер, начальник автотранспорта магистрали Невер-Алдан, но и тот в командировку уехал. Скоро вернуться должен. Думал я самостоятельно разобраться во всех этих вопросах, сориентироваться, что к чему, старался, читал, но ясности все-таки нет. Тяжело, оказывается, на старости лет специальность менять. Я ведь геолог, а здесь тракторы, гусеничные машины, — контраст солидный, сами понимаете…

— Что же вас волнует? — спросил Козлов.

Начальник экспедиции все больше нравился ему.

— Вообще многое. Сразу не скажешь. Отдохнете, поговорим подробней, но в принципе — три вопроса: смазка — она уже успела напакостить нам; угроза размораживания машин в походе и, наконец, величина груза, который смогут потянуть машины.

— Как величина груза? — спросил Козлов. — А разве по пути на Алдан не ходили «Сталинцы»? Этот вопрос наверное решен уже на практике.

— Летом ходили. Зимой нет. К тому же учтите, что автомагистраль кончается у Алдана, а потом еще много сот километров предстоит идти по бездорожью. А путь на Алдан тоже очень сложный. Почти весь он проходит в горах. Крутые подъемы и спуски. Резко пересеченная местность. Вот Ивлиев говорит, что наибольшая нагрузка на трактор 8—10 тонн. Больше, говорит, машины не потянут. Я прикинул: арифметика получается мало утешительная. В колонне семь тракторов, если каждый загрузить даже 10 тоннами, то всего поднимем 70 тонн. В том числе вес прицепов, горючесмазочные материалы, запчасти, провизия и имущество экспедиции. Почти ничего не остается для дополнительных грузов.

— Каких дополнительных? — удивился Козлов. — Зачем они нам? Ведь мы не должны везти ничего, кроме самого необходимого для экспедиции?

— Это, конечно, верно, — согласился Абрамов. — Но вообще… Вот, например, золотым приискам Алдана необходимы обсадные трубы и слитки легированного металла, которые на автомашинах не вывезти. Кроме того, нужно было бы взять металл для ремонта поврежденных льдами судов, а то суда не смогут двинуться в путь, когда начнется навигация. А ведь это вещи тяжелые. За что ни возьмись — все весит тонны!

Козлов молчал и раздумывал. Абрамов пытливо глядел на инженера.

— Неужели, товарищи, ваш «Сталинец» не сможет везти больше, чем 8—10 тонн? — воскликнул он наконец.

Впервые за время разговора лицо парторга и начальника экспедиции утратило улыбку радушного, гостеприимного хозяина, встречающего долгожданных гостей, стало серьезным, взволнованным.

— Видите ли, — замялся Козлов, — я не знаю профиля предстоящего пути. Познакомлюсь с ним, тогда отвечу точнее. Но вообще, на первый взгляд, 10 тонн — это немного. Весьма немного. На заводе, например, нам часто приходится одним трактором буксировать второй. Трактор весит примерно 11 тонн, и эти 11 тонн «Сталинец» тащит очень легко. Бывает, что у буксируемой машины не проворачиваются гусеницы. Такая машина волочится мертвым грузом, сдирает наружный покров земли, выворачивает камни. Нагрузка ведущего трактора тогда возрастает в полтора-два раза. Это значит, что он может тянуть уже не одиннадцать, а 17—22 тонны. Случалось одному трактору на 2-й и 3-й скорости тянуть в прицепе по две машины, да еще по сильной грязи. Это опять те же 22 тонны. Трактор мог бы и больше потащить, если б, скажем, его сделали вдвое тяжелей или повысили сцепление гусеницы с грунтом. Тяговые усилия и мощность машины позволяют тащить много груза, но сцепной вес… здесь многое зависит от профиля и состояния пути, а это мне пока неизвестно. В общем я этот вопрос, Евгений Ильич, тщательно изучу и доложу вам. Пока же боюсь говорить, не проверив, — но что-то мне кажется уж слишком малым тоннаж, предлагаемый товарищем, как его…

— Ивлиевым.

— Да-да, Ивлиевым. 8—10 тонн это мало.

— Ну, ладно, — посмотрев на часы, сказал Абрамов. — Для начала хватит. В общих чертах с обстановкой я вас познакомил, завтра вникнете глубже. А пока пойдемте, покажу вам наш лагерь, квартиры, где будете жить, и баньку, — ее, очевидно, уже готовят для вас.