Жаркое тропическое утро мало чем отличалось от полдня. Разве что солнце жгло затылок, а не макушку. Облезлые уши Вилли, не способные укрыться в коротких волосах, горели. Спасительная тень от забора помогала мало. Воздух накалялся, превращаясь в тугую вату, противно забивающуюся в рукава и под застегнутый на все пуговицы китель.

Быстрым шагом Вилли прошел к соседней лачуге и замер в ее тени. Чувствовал себя он немного неловко. Впервые Вилли покинул барак, ни с кем не договорившись и не спросив разрешения. Но, посомневавшись совсем недолго, он в борьбе с собственной совестью остался бесспорным победителем, уложив ее на обе лопатки под тяжестью многочисленных аргументов.

«Ну, во-первых, – размышлял Вилли, – ни командира, ни старпома на берегу нет. За старшего до вечера остался главный механик. Обер-лейтенант Фишер доставил с лодки какой-то важный узел генератора и, собрав вокруг своих механиков, занят его ремонтом. Разобранными деталями и запасными частями завален весь задний двор. Отвлекать в такой момент главного механика было бы преступлением.

Во-вторых, он вышел совсем ненадолго. Исключительно в исследовательских целях. С полчаса назад он увидел на другом краю поселка толпу островитян в блестящих железных доспехах. Узнать, в чем там дело, он просто обязан. И, наконец, в-третьих, Кармен здесь совершенно ни при чем. Покинул казарму он по служебной необходимости, а не ради амурных встреч».

Тут Вилли грустно вздохнул. После вчерашнего разговора с Кармен половина ночи без сна показалась пыткой. Когда на острове появился Карлос, Вилли пытался проследить каждый его шаг. Глядя через щель в заборе, а затем наблюдая с крыши барака, он видел, что с Кармен они даже не встречались. Карлос все время провел вместе с отцом. Разве так ведут себя влюбленные мужчины, ожидая встречи со своей избранницей? Нет, не так. Вилли, к примеру, поступил бы иначе: пять минут на встречу с отцом, а все остальное время посвятил бы Кармен. Вилли улыбнулся. Ход собственных мыслей ему понравился. Конечно, все не так мрачно. Но почему Кармен нигде не видно? Наверное, просто потому, что она хочет его подразнить. Ведь всем известно, что девчонки сами не могут объяснить, что творится в их головах.

Вилли поймал себя на мысли, что шарит взглядом между лачугами в поисках знакомого зеленого платья. Нет! Он должен быть твердым и хотя бы до вечера не показывать, что он раскусил Кармен. Ну конечно, она хочет, чтобы он ее поревновал. Да и как может быть иначе? Вилли вспомнил безмерное обаяние дона Диего. Разве может он так жестоко пошутить над ним? А Карлос? Да он же лет на десять старше Вилли, а о Кармен и говорить нечего. Не может быть, чтобы его могла заинтересовать такая юная девушка.

Довольно улыбаясь, Вилли перебежками передвигался от дома к дому. Нет, он не прятался, только вот, наверное, вовсе не обязательно, чтобы его видели из барака. Он вернется и потом сам все расскажет.

Теоретически допуская, что у него все же могут быть соперники, сегодня Вилли постарался выглядеть ярче и эффектнее. Перенюхав весь одеколон, которым подводники стирают с тела соль, он остановился на синем флаконе с мощным запахом укропа. Мятую пилотку сменил на пилотку боцмана, выпросив ее на время. Вшитая струна придавала ей щегольской вид, а новая блестящая кокарда сверкала орлом за десяток метров. Тщательно вычищенный китель и брюки, на которых двумя монетами он навел стрелки, должны были, по мнению Вилли, произвести на Кармен неизгладимое впечатление.

Неожиданно послышался отчетливый лязг металла по металлу. Звон доносился с той стороны, где он недавно видел испанцев, облаченных в доспехи. Спустившись с небес на землю, Вилли подумал, что ему придется чем-то обосновать свой уход из барака. А потому следует все-таки взглянуть, что там происходит, чтобы позднее гордо принести ценную информацию командиру.

Неохотно свернув с направления, на котором он рассчитывал «случайно» наткнуться на Кармен, Вилли побрел на звук железа, доносившегося из-за крайнего дома, стоявшего на границе с джунглями. Выглянув из-за угла, он удивленно замер. К обычной одежде островитян, порой граничащей с лохмотьями, Вилли уже успел привыкнуть. А вот такого обилия блестящих доспехов ему видеть еще не доводилось. Метрах в тридцати от него толпились испанцы в стальных шлемах, бряцая висевшими у пояса тонкими длинными мечами. Дон Диего в неизменной малиновой шляпе беседовал с испанцем в сверкающем на солнце шлеме. Вилли узнал Карлоса. Тонкая кольчужная сетка плотно обтягивала руки и грудь, закрытую еще и панцирной кирасой. Широкие, в желтую полосу штаны, рыжие сапоги выше колен. На поясе сверкала драгоценными камнями шпага с витиевато закрученной гардой. Рядом с Карлосом стоял Алонсо. Красная Борода держал в каждой руке по огромному, в рост человека, мушкету. На этом фоне туземец Пио выглядел тощим и запущенным ребенком. Из прорех в разодранном камзоле выглядывали ребра.

Внезапно кто-то дернул Вилли за руку. Вилли обернулся – не сводя глаз с орла на кокарде, на него глядел мальчишка… Вилли напряг память – как же его зовут? По-испански его имя означало то ли теленок, то ли ягненок. Правильно – козленок!

– Здравствуй, Джил, – улыбнулся Вилли.

Мальчишка с нескрываемым восхищением посмотрел на горящие пуговицы кителя, затем схватил Вилли за рукав и потянул за собой.

– Что случилось, Джил? Куда ты меня тащишь?

Джил молча продолжал растягивать ему рукав. Вилли уж подумал, что, возможно, мальчишка немой. Но тот вдруг, прижав рот ладонью, тихо прошептал:

– Иди за мной, – показал расшитый бисером платок Кармен и юркнул в кусты.

Вилли с тоской взглянул на начищенные ботинки, на стрелки на брюках, но, согнувшись, все же раздвинул колючие ветки. Вскоре они оказались на песчаной линии прибоя. Волны набегали, оставляя на камнях белую пену. Держа в руках туфли и оставляя на мокром песке следы босых ног, по берегу прогуливалась Кармен.

Вилли удивленно замер.

– Я пришел. Кармен, ты меня звала?

Оторвавшись от созерцания пенных волн, испанка бросилась к нему, возмущенно восклицая:

– Вилли, я ведь тебя просила не ходить одному! И не подходить к дону Диего! Почему ты глух к моим просьбам?

– Я всего лишь на минуту, – растерянно оправдывался Вилли.

Страх на лице Кармен показался очень натуральным. Так играть ради того, чтобы подразнить, было невозможно. Потупившись, Вилли невнятно пробормотал:

– Меня никто не видел. Я прятался.

– Если увидела я, то видели и другие, – вздохнув, сказала Кармен. – Прошу тебя, делай так, как я скажу. Прислушайся к моим словам. Позже я все расскажу и ты поймешь, почему я так боюсь за тебя.

Голос Кармен вновь задрожал, и Вилли, почувствовав вину, поспешил перевести разговор на другую тему:

– Там я видел людей в доспехах, зачем они так оделись?

– Это Карлос уходит охотиться на туземцев.

– На туземцев? – удивился Вилли. – А зачем?

– Чтобы накормить и напоить их! – с иронией ответила Кармен. Детская непосредственность симпатичного чужака вызывала у нее улыбку. А порой удивление: как он умудряется выживать в таком суровом и жестоком мире? – Дон Диего приказал Карлосу перебить всех дикарей. Всех! От детей до стариков!

– Зачем? – не понимал Вилли. – И откуда ты это знаешь?

– Об этом все знают.

Вилли задумчиво брел рядом с Кармен. Неужели он так безнадежно глуп и слеп? Неужели он совсем не разбирается в людях? Юная Кармен гораздо мудрее и умнее, чем опередивший ее на века в своем развитии Вилли! И все же ему не верилось, что дружелюбный, всегда с улыбкой на лице губернатор на самом деле – кровожадное чудовище. Какую опасность может он представлять для Вилли? Нет, все не так. Не вяжется! Но зачем Кармен его обманывать? Ей он верит без оглядки.

Он заметил в кустах лохматую голову мальчишки.

– Он опять следит за нами. – Вилли указал на спрятавшегося мальчишку.

– Джил! Прекрати, – беззлобно крикнула Кармен. – Идем отсюда. Здесь мы видны с галеона. Не хочу, чтобы нас видели вместе.

Вилли всегда удивлялся, как удается Кармен находить тропинки в непролазных джунглях. Вот и сейчас, сунув босые ноги в туфли, она исчезла в зарослях, будто призрак, прошелестев тяжелым платьем.

Вилли бросился вслед за ней, лишний раз убедившись, что в джунглях Кармен ориентируется не хуже, чем в многочисленных оборках своего платья.

Они вышли на окруженную широкими листьями поляну, и Кармен села на поваленный ствол пальмы. Сквозь яркую зелень проглядывала стоящая неподалеку хижина. Слышались невнятные голоса проходивших где-то рядом испанцев. Действительно, его спутница очень хорошо знала окружающие поселок джунгли. Они могли тихо разговаривать и наблюдать за всем, что происходит в этой части селения, их же не видел никто.

– Присядь, Вилли, – сказала Кармен. – Здесь нас не заметят.

– Кого ты боишься?

– После каждой нашей с тобой встречи дон Диего устраивает мне допрос. Не хочу, чтобы он видел нас вместе.

– Он тебя допрашивает? – Вилли удивленно уставился на Кармен.

– Он требует, чтобы я пересказывала ему все, о чем мы с тобой говорили.

– А зачем ему это знать?

Кармен тяжело вздохнула, удивляясь непонятливости Вилли.

– По его вопросам я вижу, что дон Диего замышляет что-то недоброе. Его интересует все. Что ты говорил, что рассказывал о себе. Кто вы и откуда. Зачем вы здесь появились. Потому я и волнуюсь за тебя, Вилли. Я хорошо знаю нашего губернатора. Если он что-то задумал, то наверняка это что-то ужасное. Только поэтому и не устаю тебе повторять: держись от него подальше.

Вилли недоверчиво взглянул на Кармен, но промолчал. Вступать с ней в спор не было никакого желания.

Неожиданно за спиной зашелестели ветви. Не успел он оглянуться на шум, как почувствовал, что с головы исчезла пилотка. Перепрыгнув через ствол лежавшей пальмы, по поляне пробежал Джил, радостно зажав в руке свой трофей. Юркнув в кусты, он исчез, появившись вновь возле видневшейся рядом кухни.

– А-а-а! – Вилли едва не задохнулся от такой наглости. – Стой, воришка!

– Не надо, – дернула его за рукав Кармен, усаживая на место. – Джил вернет твою вещь.

«Если бы мою», – подумал Вилли, не представляя, как он будет оправдываться перед боцманом.

– Он еще совсем ребенок. Я ему скажу, и он обязательно вернет, – успокаивала Кармен, заметив, как он расстроился.

Но Вилли уже взял себя в руки. Натянуто улыбнувшись, он произнес:

– Пустяки. У меня еще есть. Пусть поиграет и вернет.

Окончательно успокоившись, он спросил Кармен, возвращая ее к прежней теме разговора:

– Чем мне может угрожать дон Диего? Он против нас бессилен.

– Он бессилен против вас всех вместе. Бессилен против вашего корабля. Но ты, Вилли, против него и его охраны беспомощен. Боюсь, что ему надоест расспрашивать меня и он захочет поговорить с тобой сам.

– Да уж говорили мы с ним. И, как видишь, я жив и здоров.

– Он может разговаривать совсем по-другому… – Кармен осеклась на полуслове.

Рядом в листьях мелькнула малиновая шляпа. Испугавшись, она удивилась правильности пословицы: «Вспомни дьявола, и он тут как тут».

Вилли услышал треск в кустах и подумал, что это, наверное, Джил возвращается с пилоткой, но шум, который создавало то, что ломилось через чащу, скорее ассоциировался с продирающимся сквозь джунгли носорогом.

Он удивленно вскочил. Листья папоротника разошлись в стороны, и на поляне появился губернатор со свитой.

– Так вот где прячется молодежь! – захохотал дон Диего. – А я думаю, куда подевалась Кармен? По умению спрятаться ей всегда не было равных! А потом гляжу, от кого это так удирает пройдоха Джил? Он даже от меня так не бегал.

Довольный собой, губернатор подошел к Вилли и, не обращая внимания на испуганную Кармен, хлопнул его по плечу.

– Вы с самого начала были мне симпатичны, молодой человек!

«Вы мне тоже», – едва не вскрикнул Вилли, но вовремя прикусил язык, перехватив мрачный взгляд Кармен.

– Взгляните на этого юношу, – обернулся дон Диего к Томасу и Чуи. – Он не пьет даже вина! Вы еще такого найдете на нашем острове? Даже паршивец Джил и тот наверняка попробовал стаканчик-другой.

Томас с интересом посмотрел на Вилли. Чуи презрительно скривился.

– Когда я об этом узнал, то сразу понял, что он мне понравится, – продолжал дон Диего. – Запомните, парни: выпивка – проклятие человека. Она заставляет нас драться с соседом. Она заставляет нас хвататься за мушкет, чтобы застрелить его, но она же не дает нам в него попасть!

Губернатор снова захохотал. Вилли смущенно улыбался. Он не мог понять, то ли дон Диего шутит, то ли действительно его хвалит, ставя в пример своей охране. А еще он чувствовал себя неловко оттого, что они с Кармен скрывались от всех за стеной кустов и теперь их разоблачили, будто нашкодивших котят.

Вилли взглянул на притихшую Кармен, пытаясь всем своим видом сказать, что ее страхи напрасны, с губернатором он в прекрасных отношениях.

– Дон Диего! Мне очень приятно, что вы такого высокого мнения обо мне! – Вилли решился ответить на похвалу. В конце концов, подумал он, молчать просто невежливо. – Мне так нравится у вас на острове. Поверьте, я очень рад, что познакомился с вами и здешними жителями! Вы все необыкновенные и прекрасные люди!

Дон Диего удивленно поднял брови. Кармен скривилась, как от надкушенного лимона.

«Ты еще целоваться к нему полезь, – угрюмо подумала она. Все ее слова, все уговоры и просьбы оказались напрасны. – До чего же Вилли непроходимо глуп!» Девушка попыталась встретиться с ним взглядом, чтобы показать, что нужно молчать, но Вилли уже не замечал ничего вокруг.

– Ваш остров – это рай на земле!

– Мой юный друг, так оставайтесь с нами! – Дон Диего постарался изобразить на лице безмерное радушие. – У меня найдется для вас работенка. И в долгу не останусь. Для преданных и нужных людей мне золота не жалко!

– Ха! – Вилли радостно хлопнул себя по ноге. – Ведь именно это я и говорил.

Он с триумфом посмотрел на Кармен.

– Я бы с радостью! Но поймите меня, дон Диего, это не так просто. Я военный человек, унтер-офицер! Присягу давал. Но я обязательно поговорю с нашим командиром. Он очень умный и добрый. Уверен, что смогу его уговорить разрешить мне остаться с вами.

– Да, да… Ваш капитан… – задумался дон Диего. По его лицу пробежала тень. – Как его здоровье? Да… и как себя чувствует ваш раненый матрос?

– Спасибо, что беспокоитесь, но я давно уже не был на лодке. Знаете, на берегу дел хватает. Но я слышал: доктор жаловался, что нужен госпиталь. У него нет нужного оборудования. Но Пауль жив, и я верю, что наш док справится.

– Пастор Соломон молится за его здоровье. Я ему приказал.

– Спасибо, дон Диего. Я всегда знал, что у вас доброе сердце.

– Пустое… – Губернатор вновь задумался.

Обнаружив в кустах чужака, да еще и штурмана, на которого он давно положил глаз, он подумал, чтона ловца и сам зверь прибежал. Из этого молокососа он вытянет все, что ему нужно.

Понятливый Чуи уже зашел за спину Вилли, ожидая команды хозяина.

Смущало лишь то, что во второе случайное исчезновение своего моряка чужаки так просто не поверят. Дон Диего колебался. Был риск все испортить.

К тому же щенячий восторг Вилли окончательно сбил его с толку. Решив еще повременить, чтобы подумать и прийти к правильному решению, губернатор спросил:

– Чем вы так напугали Джила? Он едва не сбил с ног донну Дебору.

Вилли принялся рассказывать, что, когда сзади затрещали кусты, он сам испугался, потому что решил, что это какое-то дикое животное.

Дон Диего, кивая, улыбался.

– Притащи сюда мальчишку, – приказал он Чуи.

– Не надо, дон Диего! Уверен, что Джил сам вернет пилотку. Мне и Кармен об этом говорила.

– Этот негодник должен быть наказан!

– Наказан? Но помилуйте, за что?

– Не спорьте, мой юный друг. Хорошая взбучка пойдет ему только на пользу.

– Дон Диего, прошу вас, не нужно никаких взбучек. Я рассказал вам это лишь для того, чтобы мы вместе посмеялись над маленьким проказником.

Губернатор нервно поиграл желваками. Он очень не любил, когда кто-то пытался ему перечить.

«Надо все-таки запихнуть его в подвал», – подумал он, прикидывая, как это сделать лучше, чтобы никто не заметил.

Неожиданно он заметил торчавшую из-под куртки Вилли кобуру. Точно из такой сумки капитан чужаков выхватил свое оружие, когда стрелял в ягуара!

Дон Диего расплылся в широкой улыбке:

– Да к дьяволу этого Джила! Хороший подзатыльник еще никому не пошел во вред. А скажи мне, мой друг Вилли, тебе нравится вот эта превосходная шпага?

С этими словами губернатор вытащил из ножен прямой и сверкающий полированной сталью клинок.

– Ее ковали не какие-нибудь горе-кузнецы с Эспаньолы, а знаменитые мастера из Толедо!

Вилли зачарованно следил за игрой солнца в драгоценных камнях на выпуклой гарде. Длинная, в полтора метра, с тонким лезвием, шпага притягивала взгляд. Рукоять длиной в двадцать сантиметров, обтянутая шершавой, как наждак, кожей, заканчивалась округлой каплей противовеса.

Конечно же, Вилли нравилась шпага дона Диего. Ведь это был не какой-то музейный экспонат, неизвестно откуда добытый, а самая что ни на есть настоящая шпага шестнадцатого века.

– О-о! Я вижу блеск в твоих глазах! Меру мужественности юноши определяет его любовь к оружию!

Дон Диего рассек воздух, взмахнув перед застывшим Вилли стальным клинком.

– Если хочешь узнать, в кого вырастет маленький мальчик, – понаблюдай, как он смотрит на оружие. Этот взгляд сразу скажет – быть ему купцом, священником или воином! В твоих глазах, Вилли, я вижу огонь воина!

– Я в восхищении от вашей шпаги, дон Диего! – не кривя душой, ответил Вилли.

– Мой мальчик, другого ответа я от тебя и не ожидал! – Дон Диего вновь хлопнул его по плечу. – Шпага – это не грубый меч, способный лишь раскалывать шлемы да дрова. Шпага наделяет руку той волшебной виртуозностью, на которую способно только оружие, отрицающее грубую силу. Да, она не способна разрубить тяжелые доспехи, зато дьявольски хитра и всегда найдет щель в этих доспехах!

Губернатору и самому понравилась произнесенная им тирада, в которой он невольно сформулировал собственные жизненные принципы. Никогда он не рубил доспехи, идя на пролом. Разить в щели и только в щели – был его девиз по жизни.

– Вилли! Ты хотел бы, чтобы эта шпага стала твоей?

– Я… – Вилли растерялся. – Да за такой подарок я хоть к черту на рога!

– Хорошо сказал. Знаешь, я бы с радостью подарил ее тебе. Но оружие нельзя дарить! Его можно завоевать, купить или обменять на другое оружие. Завоевать ты у меня его не сможешь, даже если бы захотел. – Почему-то после этих слов у губернатора по спине вдруг пробежал мерзкий холодок. Проснувшаяся интуиция вскрикнула так громко, что дон Диего даже испугался. С трудом справившись с невесть откуда взявшимся страхом, он продолжил: – А продать ее мне и в голову не придет. Но мы могли бы произвести честный обмен.

– Но у меня нет ничего достойного, что я мог бы вам предложить.

Вилли вспомнил о складном ноже в кармане, но предлагать такую мелочь за роскошную шпагу ему показалось стыдно. Да и оружием такой нож можно было назвать с большой натяжкой.

– Не скромничай, юноша. Отдай мне то, что ты носишь на своем поясе, а я отдам то, что висит на моем ремне.

Вилли удивленно осмотрел себя, не понимая, что могло так заинтересовать губернатора. Продолжая растерянно улыбаться, он покачал головой.

Тогда дон Диего ткнул пальцем в торчавшую кобуру.

– Ах, вот вы о чем! – засмеялся Вилли. – Но там у меня ничего нет. Наш командир требует, чтобы офицеры и унтер-офицеры носили оружие, но я хожу с пустой кобурой. Признаюсь вам честно: пистолет оттягивает мне брюки, да и не люблю я его – вдруг выстрелит!

В ответ на недоверчивый взгляд дона Диего Вилли задрал куртку и, раскрыв, продемонстрировал пустую кобуру.

– Это вы напрасно, молодой человек. – Губернатор разочарованно убрал шпагу в ножны. – Оружия нельзя бояться, иначе не оно будет твоим слугой, а ты превратишься в его раба.

Вилли задумался. Ему нравились поучительные речи дона Диего. Они казались такими мудрыми. Но чем он огорчил губернатора, Вилли так и не понял.

Его размышления прервал пронзительный крик. Сквозь кусты продирался Чуи, волоча за шиворот упиравшегося Джила. Вытащив мальчишку в центр поляны, охранник бросил его к ногам губернатора. Джил попытался вскочить и броситься бежать, но тяжелый губернаторский сапог наступил ему на спину, придавил к земле, не давая даже шевельнуться.

– Вшивый щенок! Как ты посмел так опозорить меня перед гостями?!

– Что вы делаете?! – встрепенулся Вилли.

От волнения он начал путать немецкие и испанские слова. Но губернатор теперь не обращал на него никакого внимания. Распаляясь, он избивал мальчишку ногами, приговаривая:

– Паршивец! Будешь знать! Будешь знать, как воровать!

Джил с плача перешел на вой.

– Дон Диего, прекратите немедленно! – закричал Вилли.

Он рванулся к губернатору, но в ту же секунду на его плечо упала железная рука Чуи, сдавив так, что Вилли скривился от боли.

– Что здесь творится? Скажи ему! – Вилли обернулся к Кармен, ища у нее поддержку.

Кармен стояла, закрыв лицо руками. По бледным щекам текли слезы. С момента появления губернатора она не произнесла ни слова. Она уже знала, чем закончится наказание Джила.

Вилли же, напротив, казалось, что все это какая-то грубая и злая шутка. Не может быть, чтобы такое происходило на самом деле! Вот сейчас Джил встанет, и они вместе с доном Диего расхохочутся над перепуганным Вилли, как ловко они его разыграли.

После его выкрика внимание на Кармен обратил и губернатор.

– Пошла вон отсюда! – вращая налитыми кровью глазами, прорычал дон Диего. И, увидев, что Кармен не шелохнулась, рявкнул: – Томас, уведи ее!

Голландец с удивительной для его габаритов нежностью взял Кармен под локоть и почти умоляюще прошептал ей на ухо:

– Сеньора, идемте. Вам лучше не видеть всего этого. Помочь вы ему уже не сможете.

Кармен разрыдалась.

– Да уведи ты ее, наконец! – закричал дон Диего.

Его лицо побагровело от злости, глаза горели сумасшедшим огнем.

В очередной раз, с остервенением ударив Джила ногой под ребра, он прохрипел:

– Раньше надо было рыдать, когда воровал. Где головной убор, который ты украл?

– Отпустите его! Не воровал он ничего! – закричал, дернувшись, Вилли, но рука Чуи еще сильнее сдавила его плечо. – Я ему подарил эту проклятую пилотку!

Дон Диего, поймав правую руку Джила, вывернул ее так, что захрустели суставы.

– Говори, какая рука воровала?! Эта?!

Джил, уже ничего не соображая от боли, задыхался.

– Н-е-е-т! – срывающимся голосом закричал Вилли.

Будто в замедленном сне он увидел, как правая рука губернатора тянет из ножен шпагу. Жуткая догадка, что сейчас он станет свидетелем того, что будет преследовать его всю оставшуюся жизнь, парализовала мозг.

– Нет, – прошептал он, пытаясь вырваться и схватить дона Диего за руку, уже обнажившую шпагу, которой еще несколько минут назад он восхищался, которая была для него символом рыцарства и благородства, за которую он был готов броситься сломя голову в темень шестнадцатого века, стоило ему лишь представить себя на капитанском мостике бригантины, с широким поясом и ножнами на боку.

С шелестом, рассекая воздух по дуге, клинок понесся к своей цели. Легко, будто и не почувствовав препятствия, он отсек тощую детскую руку. Дон Диего брезгливо поднял вверх отрубленную кисть.

– Так будет с каждым, – сказал он, мрачно взглянув на Вилли.

Брызги крови из жуткого обрубка залили сапоги губернатора и обрызгали траву вокруг. Джил закричал так громко, что дон Диего поморщился, а сердце Вилли оборвалось, ухнув в черную бездну. Джил крутился волчком, безумными глазами глядя на то, что осталось от его руки.

С досадой посмотрев на запачканные сапоги, дон Диего отошел и швырнул кисть в кусты.

Неимоверным усилием Вилли вывернулся из рук телохранителя и упал на колени рядом с Джилом.

– Дайте что-нибудь! – закричал он сорвавшимся голосом. – Дайте ремень, нужно затянуть рану! Его еще можно спасти!

– Ты так думаешь? – спросил дон Диего, склонившись над хрипящим Джилом. – Ты прав, чужак. У этого щенка хорошо сворачивается кровь. Как говорил мой лучший друг Фернандо: никогда не оставляй мстителей!

Вилли вновь услышал знакомый шелест рассекаемого воздуха и замер. Продолжая стоять на коленях, он, окаменев, глядел на лежавшую перед ним отрубленную голову с залитой черной кровью серьгой в ухе.

В голове стоял нестерпимый гул. Вилли чувствовал, что сейчас его вывернет наизнанку. Встав на ноги, он поискал невидящим взглядом дона Диего.

– Чудовище, – еле слышно прошептал Вилли.

По его лицу текли слезы.

– Чудовище! – закричал он, встретившись наконец взглядом с губернатором. Закричал так, что тот в изумлении отступил на шаг. – Вы все – нелюди! Вы даже не звери, вы – нелюди!

Дон Диего не понял слов чужака, говорившего на своем языке. Но ярость, исказившая лицо, была понятна без слов. Он кивнул головой Чуи.

– Он же был ребенок! Ты убийца! – Вилли направил на губернатора указательный палец. – Вы все убийцы! Я все расскажу нашему командиру! Мы вас в порошок сотрем!

Взглянув под ноги, Вилли забился в приступе истерики. Рядом с мертвым мальчиком валялась окровавленная пилотка. От слез Вилли почти ничего не видел, и зубы так стучали, что не давали произнести что-нибудь внятное.

Ухмыльнувшись, Чуи взял его за рукав, разворачивая к себе лицом. Дальше должно произойти обычно: удар в подбородок или в грудь, затем он свяжет бесчувственное тело и с наступлением темноты перенесет в подвал губернаторского особняка. Даже скучны. Но, взглянув на перекошенное лицо Вилли, Чуи слегка опешил. Столько злобы он не видел даже в глазах попавшегося в яму ягуара.

Впервые в жизни Вилли сжал кулак для драки. Неумело размахнувшись, он ударил телохранителя в глаз. От удивления у Чуи отвисла челюсть. На какое-то мгновение он замешкался.

– Вы все ответите за это! – крикнул Вилли, и не успели Чуи и дон Диего опомниться, как он исчез, нырнув в заросли.

Петляя между хижинами, не замечая, куда он идет, Вилли кричал шарахающимся от него испанцам:

– Все ответите! Все!

Он натыкался на стены, спотыкался, падал под ноги островитян и, вскакивая, истошно голосил:

– Он ведь был совсем ребенок!

Перед глазами упорно стояло жуткое зрелище отрубленной головы Джила. Звон в ушах перерастал в набат и разрывал голову. Опомнился Вилли, лишь когда вновь уперся в зеленую стену джунглей. Оглянувшись вокруг, он понял, что даже не представляет, в какой части поселка находится. Рядом стояла покосившаяся хибара с огромными щелями в стене и опутавшими крышу лианами. Утес с пушкой на вершине торчал с другой стороны поселка. Где-то здесь должен быть их барак. Тяжело дыша, Вилли побрел вдоль границы джунглей. Впервые он пожалел, что у него нет привычки носить с собой пистолет. Он был уверен, что не задумываясь разрядил бы в губернатора всю обойму. Постепенно Вилли начал различать под ногами упавшие ветки и ползущие по поверхности корни деревьев. Переступая их, он тряс головой, пытаясь унять, стряхнуть навязчивый звон в ушах, и потому не сразу услышал, что кто-то упорно его зовет.

– Сеньор! Сеньор! – надрывным шепотом пытался обратить на себя внимание Вилли выглядывающий из-за угла испанец. – Сеньор, подойдите ближе, здесь нас никто не увидит.

– Зачем? – Вилли с подозрением посмотрел на незнакомца.

– Сеньор, я давно иду за вами. Мне нужно с вами поговорить.

– Мне не о чем с вами разговаривать. Беседуйте с вашим губернатором-людоедом!

Вилли шагнул в сторону, намереваясь обойти незнакомца по большой дуге.

– Прошу вас, тише, сеньор. – Испанец вышел из-за угла, и Вилли увидел его босые ноги. – Нас могут услышать. – Он с опаской оглянулся по сторонам и прошептал: – Я знаю, что случилось с вашим матросом.

– Что? – смысл сказанного не сразу дошел до воспаленного мозга Вилли.

– Да, я был в тот вечер в таверне и все видел.

– И что ты видел?

– Сеньор, это я расскажу вашему капитану.

Вилли удивленно осмотрел босоногого испанца. Он не был похож на подручных губернатора. Мысль, что это ловушка дона Диего, отпала сама собой. Какого-нибудь оружия у незнакомца не было. В заискивающих глазах читались страх и надежда.

– Ты все можешь рассказать мне, а я обязательно передам командиру, – сказал Вилли.

– Нет, сеньор. Я расскажу вашему капитану все, что знаю, а он пусть пообещает, что заберет меня с этого проклятого острова. Меня устроит любая земля, где есть люди и правит закон, а не пиратский кодекс нашего губернатора.

– Так ты хочешь, чтобы я отвел тебя к командиру?

– Не сейчас. Вечером, когда стемнеет, я подойду к вашим воротам и назову свое имя. Запомните, сеньор, меня зовут Элой. Вы впустите меня, и тогда я все расскажу. Поверьте, мне есть что рассказать об этом острове и его губернаторе. – С этими словами Элой исчез, мелькнув тенью вдоль стены хижины.

Вилли немного постоял, обдумывая предложение незнакомца, а затем побрел в сторону барака, благо вдалеке уже виднелась его крыша.

Дон Диего полулежал в кресле, вытянув ноги и щурясь от яркого солнца. В последнее время терраса особняка превратилась в его любимое место. Отсюда открывался отличный вид на корабль чужаков и на стоявшую на якоре «Беатриз». Также был виден барак с загадочным флагом над крышей – стоило лишь слегка повернуть голову, и он мог наблюдать за всеми перемещениями чужаков. И что самое главное – здесь хорошо и спокойно думалось. А подумать губернатору было над чем.

Штурман улизнул. И что самое обидное, дон Диего впервые за последние лет двадцать растерялся. Растерялся от неожиданной и странной реакции Вилли на, казалось бы, пустяковый эпизод. Нет, он не ругал себя за вспышку бесконтрольной ярости. Такое с ним бывало часто. Особенно в драке или в бою. Он даже гордился собой, что может так взрываться. Ярость в бою ничем не хуже отваги. Сначала у него было желание просто выпороть Джила, но затем кровь хлынула в глаза и все вокруг окрасилось в красный цвет.

Штурман улизнул, и, как он поведет себя дальше, оставалось только догадываться. Досадно, поскольку дон Диего возлагал на знакомство с Вилли большие надежды. Достаточно было притащить его в подвал, и за ночь можно было узнать о чужаках все. А пока те искали бы очередного своего пропавшего товарища, вернулся бы Карлос, и тогда мечты губернатора обрели бы реальность.

Впрочем, не так все безнадежно, продолжал размышлять дон Диего. Штурман по-прежнему у него на крючке, наживкой на котором Кармен. Придет в себя, утрет сопли и опять будет топтаться под стенами его дома.

Напротив губернатора сидел Чуи. Боясь шелохнуться, чтобы не помешать хозяину думать, он рассматривал собственные сапоги. Внезапно его чуткий слух уловил частый топот бегущих ног. По тропе к дому губернатора бежал старый Гомес.

– Хозяин, – тихо окликнул дона Диего Чуи, кивнув в сторону приближающегося испанца.

Гомес, подбежав к дому, махнул рукой, привлекая к себе внимание.

Губернатор поднялся и, уперевшись руками в перила, недовольно спросил:

– Чего ты там сипишь, старая развалина?

– Сеньор! Измена! Вас хотят убить!

– Тише! Не ори. Поднимись наверх.

– Да-да. Я сейчас, я мигом.

Гомес с трудом поднялся по крутым ступенькам и, задыхаясь, выдавил:

– Я все слышал. Это измена!

Дон Диего, скривившись, плеснул в кружку вина из кувшина и поставил на стол.

– На… хлебни и успокойся, а то ничего не пойму, что ты несешь.

Гомес глотал, судорожно дергая кадыком.

– Благодарствуйте, сеньор. Вы не пожалеете, что угостили старого бродягу. Я самый преданный ваш слуга.

– Да говори уже, наконец, что ты услышал! – Дон Диего начинал злиться. – Если ты вздумал дурачить меня, чтобы опохмелиться, я вышвырну тебя через перила.

– Нет-нет, сеньор! Сейчас. Никак не отдышусь. – Гомес схватился за грудь, не сводя жадных глаз с кувшина. – Моя хижина стоит на самом краю поселка, да вы наверняка знаете. Она уже совсем стала ветхая, и по ночам я слышу, как под стенами рычат эти проклятые кошки.

– Ах ты, облезлая обезьяна! Да ты вздумал испытывать мое терпение?

– Не бейте меня, сеньор! – взмолился Гомес. – Я сейчас вам все расскажу. Так вот, сегодня через стену я услышал, как один из наших плел заговор против вас с чужаком. Вот Иуда! В мое время ему бы отрезали язык и заставили проглотить.

– Кто это был?

– Я знаю, как его зовут! Он сам назвал свое имя. Сеньор, позвольте еще глоточек вашего прекрасного вина. Последний раз я пил такое вкусное вино, когда мы с капитаном Гонзало напали…

– Говори, кто это был! – взревел дон Диего.

– Это был Элой!

– Элой? Это который? – наморщил лоб губернатор.

– У нас на острове один Элой, сеньор. Он так и сказал чужаку: запомни, меня зовут Элой! Это тот, который, когда вы его спасли, вытащив из воды, не мог понять, почему должен давать клятву верности вам, если он уже присягал испанскому королю.

– Да, припоминаю.

– А я сразу поклялся отдать за вас жизнь.

– Ты ее сейчас отдашь, если не прекратишь нести всякую чушь. Так о чем они говорили?

– Надо было вам его еще тогда заколоть, сеньор. Он так и сказал чужаку: все знаю про нашего губернатора и все расскажу капитану.

– А что он знает? Не говорил?

– Говорил, сеньор, говорил. – Гомес согнулся в раболепном поклоне. – Я как раз только начал обедать. Добрейшая донна Дебора позволила мне забрать кости с кухни, и я хотел…

– Да говори ты уже по существу!

– Да-да. Значит, я обедаю, а они шепчутся за стеной. А я ведь все слышу! Старый Гомес хоть и стар, но ухо у него по-прежнему остро! Слышу, Элой говорит: видел, что тогда случилось в таверне, и знаю, куда подевался ваш матрос. Заберите меня с собой, а я вам все расскажу.

– Собака, – прошипел, покраснев от злости, дон Диего.

– Сеньор! Позвольте глоток вина. Я так торопился к вам, что не успел запить свой обед. И теперь у меня дерет от костей все горло.

Дон Диего, презрительно скривившись, посмотрел на сморщенное, заросшее лицо и плеснул в дрожащую кружку из кувшина. Подождав, когда Гомес, едва не подавившись, проглотит вино, спросил:

– Что он еще рассказал?

– Ничего! Сеньор, сегодня ночью он собрался идти к чужакам.

– Где его хибара, ты знаешь?

– Конечно знаю, сеньор! Вон та крыша возле свинарника.

– Хорошо. Иди и следи за ним, чтобы он никуда не удрал. А мы сейчас подойдем.

– Все сделаю в точности, как вы приказали, сеньор.

«Что за напасть? День не задался с самого утра», – мрачно подумал дон Диего.

– Идем, Чуи, посмотрим на нашего ренегата. Сегодня у нас хлопотный день.

Губернатор поправил съехавший ремень со шпагой, встряхнул шляпу и разгладил бороду. «Надо вжиться в роль судьи, – подумал он. – Сурового, но справедливого судьи».

Хотя приговор был ему известен наперед.

«Надо собрать толпу бездельников, – продолжал размышлять дон Диего. – Пусть посмотрят, как расправляются с предателями. Чтобы впредь другим неповадно было».

– Где Томас?

– Внизу, хозяин.

– Пусть соберет зевак, им это будет интересно.

Расставшись с чужаком, Элой заперся и лег на топчан, набитый соломой. Дело сделано, оставалось лишь дождаться, когда солнце заглянет в щель в двери, и можно считать, что день закончен. Элой в полудреме закрыл глаза и довольно улыбнулся. Скоро этому осиному гнезду придет конец. Ему бы только добраться до Гаваны. Там правит наместник испанского короля, которого дон Диего боится как огня. Стоит ему узнать о Бенито, и губернатора повезут отсюда в кандалах и с петлей на шее. Если прежде не вздернут на подходящей пальме.

Элой довольно потер руки. Грядет возмездие, грядет!

К хрюканью и визгу поросят в соседнем свинарнике прибавился многоголосый гул. Свиньи вдруг заговорили невнятным человеческим голосом. Элой удивленно открыл глаза, прислушался. В глухом ропоте он ясно услышал, как ругается дон Диего. Вскочив, Элой припал к щели в двери. Рядом с хибарой толпились человек двадцать. Впереди, ухмыляясь, стоял губернатор.

Элой бросился к окну. Его заметили. Из кустарника, протянувшегося вдоль стены, не особо скрываясь, выглядывали три головы.

– Выходи, предатель! – загудел за дверью голос дона Диего. – Что ты там делаешь? Прячешь свою блохастую шкуру?

Губернатор засмеялся, довольный своей шуткой.

Элой на секунду замер, затем бросился переворачивать топчан.

– Выходи, или мы сейчас зажарим тебя, как поросе… – Дон Диего осекся на полуслове.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Элой. Он был бледен, но в глазах не было страха. Дон Диего отступил на шаг, завороженно глядя в дюймовое отверстие ствола направленного на него мушкета. Сглотнув подкативший к горлу ком, он изобразил на лице улыбку и севшим голосом пророкотал:

– Опусти мушкет, Элой. У тебя всего лишь один выстрел, а нас посмотри сколько.

– Мне достаточно одного! Прежде чем твои шакалы набросятся на меня, я успею прострелить твое мерзкое брюхо. Меня такая цена вполне устроит, а вот готов ли к этому ты?

– Не дури, Элой! – Дон Диего сделал еще один шаг назад, инстинктивно пытаясь затеряться в притихшей толпе. – Мы пришли всего лишь поговорить с тобой, а ты сразу за мушкет. Так гостей не встречают. И, кстати, не тот ли это мушкет, который мы искали прошлым летом? Мушкет, который пропал у моего сына Карлоса?

– Он самый. – Элой покрепче прижал к плечу приклад. На нем не было наплечника для уменьшения силы отдачи. «Да это и ни к чему, – подумал он, – после выстрела останется жить недолго».

– Я знаю этот мушкет, – задумчиво произнес дон Диего, не в силах оторвать взгляд от шестигранного ствола. – Он не дает осечек. Хороший мушкет.

– Хороший, – согласился Элой. – И стреляю я хорошо. Так что, думаю, губернатор, у нас обоих сегодня не очень удачный день. Мы вместе предстанем на суд Господа.

Элой прицелился в голову дона Диего, зажмурив левый глаз.

– Погоди, погоди! Не горячись! – Дон Диего сжался в ожидании выстрела. – Ты решил уйти к чужакам? Это твое право! Я даже не буду спрашивать, почему ты так решил! Давай просто поговорим. Уверен, что мы можем еще отложить наш судный день.

– Все юлишь, старая лиса! Между нами всего десять шагов, так что шансов у тебя, губернатор, нет, а у меня уж и подавно. – Элой наслаждался растерянностью дона Диего. Он решил еще потянуть время. Палец, сжимавший курок, расслабился и отошел в сторону. – Так о какой отсрочке ты говоришь?

Губернатор облегченно вздохнул. Он выиграл несколько секунд, а больше ему и не было нужно.

– Я предлагаю тебе, Элой, испытать судьбу! Всегда ведь интересно, как к тебе относится ее светлость фортуна? Ты ведь любишь играть в кости, Элой? Уверен, любишь. Так сыграй сейчас по-крупному, или ты смелый лишь с мушкетом в руках? Против судьбы мушкет бессилен.

– О чем ты говоришь?

– Вот серебряный талер. – Дон Диего поднял в руке крупную монету и показал толпе. – Бросим его, и пусть дальше с ним играет хозяин нашей жизни – случай! Ляжет кверху герцог Сигизмунд – иди к своим чужакам, коль они тебе нужнее, чем мы.

– А если нет? – Заинтригованно Элой уставился на блестящий кругляк в пальцах губернатора.

– А если нет? – Дон Диего, наморщив лоб, задумался. – Ты меня ставишь в тупик. Не знаю, что тебе и предложить. Скажи я – отдай мушкет, ты не согласишься и опять начнешь мне угрожать. А это меня не устраивает. Из оружия у меня лишь шпага, а остальные и вовсе безоружны. Получается так, что ты хозяин положения! Что же нам делать?

Дон Диего театрально выдержал паузу, а затем, махнув рукой, громко крикнул:

– А-а! Играть так играть! Забирай тогда этот талер и свою шкуру в придачу! Иди хоть к чертям, хоть к чужакам. Мне все едино.

Элой чуть опустил ствол и удивленно спросил:

– А в чем же тогда игра? Ты хочешь меня отпустить?

– Да пойми ты, недотепа Элой! При чем здесь ты? Ведь играют не за выигрыш, а ради самой игры. Мне, например, интересно узнать, кого изберет своим хозяином этот талер. А ты узнаешь, стоит ли тебе играть с судьбой в карты.

И, не дав задумавшемуся Элою ответить, дон Диего подбросил монету. Серебряный талер плюхнулся и скрылся в траве.

– Взгляни, Чуи, что выпало нашему везунчику Элою.

Губернатор даже не взглянул, где скрылась монета. Будто гипнотизируя, он смотрел то на мушкет, то в глаза его хозяину.

Чуи ухмыльнулся. Он понял игру дона Диего. Они уже как-то в нее играли. В этой игре главная роль отводилась ему, и Чуи был готов.

Лениво, будто нехотя, он вышел вперед и медленно склонился над монетой. Затем так же неспешно его правая рука пошла по большому замаху, намереваясь протянуться к серебряному диску. Пальцы плавно прошли по голенищу сапога и подхватили костяную рукоятку ножа. В тот же миг, будто сжатая пружина, Чуи выпрямился, с глухим выдохом выгоняя воздух из легких.

Несколько секунд бездыханное тело Элоя продолжало стоять, задрав в небо мушкет. Из глазницы торчал, мрачно поблескивая желтой костью, кинжал. Качнувшись и выронив мушкет, Элой рухнул на прогнившие доски порога.

– Ну вот и все, – усмехнулся дон Диего. – Еще есть желающие уйти к чужакам? – крикнул он в толпу.

Желающих не было.

«Дрянной день», – сокрушался губернатор, растянувшись в сапогах на широкой дубовой кровати. С самого утра все не так. Как начался день паршиво, так и заканчивался. Сколько еще таких Элоев бродит по острову, которые только и ждут момента, чтобы всадить ему нож в спину или выстрелить из-за угла из украденного мушкета? Дон Диего угрюмо смотрел в окно на кроваво-красный закат. Душу тяготило недоброе предчувствие.

«Хоть бы у Карлоса все прошло удачно», – подумал он.

Не заметив как, дон Диего уснул. И снилось ему, будто вывалился он за борт «Беатриз», а никто не заметил его исчезновения. И волочится дон Диего позади несущегося на всех парусах галеона, успев ухватиться за болтающийся в воде канат. Захлебываясь и рассекая головой волны, он подтягивается к корпусу корабля и стучит кулаком по деревянной обшивке. Но вдруг кто-то хватает его за ноги и свинцовой гирей тянет под воду. Дон Диего оборачивается и с ужасом видит обхватившего его сапоги безголового Джила! Тот ногтями впивается ему в ноги и, перебирая руками, подбирается к его шее. Из последних сил дон Диего подтягивается к борту корабля и колотит кулаком по дубовой обшивке, разбивая в кровь пальцы. Уже от рук остались одни кровавые обрубки, но он стучит, стучит и стучит… Проснувшись в холодном поту, дон Диего тупо уставился в окно. Он и не заметил, как пролетела ночь. За стеклом вовсю хозяйничал рассвет.

В дверь кто-то упорно стучался.

– Кто там? – крикнул губернатор, нащупывая под подушкой массивную рукоятку пистолета.

– Хозяин, откройте!

– Что стряслось, Чуи?

– «Беатриз» исчезла!

– Что?! – взревел дон Диего, распахивая настежь дверь.

Он оттолкнул в сторону охранника и взлетел по ступеням на террасу.

Утро дышало свежестью. Туман, отступая, исчезал в джунглях. Накричавшиеся за ночь гиены затихали, расползаясь по норам. Поселок еще спал. Спали и чужаки в утробе своего корабля, уже успевшего слиться с местным пейзажем, будто он был здесь всегда. Все было как обычно, все на своих местах. Не было только одного, отчего у дона Диего волосы встали дыбом, – не было еще вчера вечером стоявшего на рейде галеона!