Первая ступень умного восхождения к Богу есть обращение от греха к добродетели. Человек-грешник о Боге не помнит и о спасении души своей не заботится, а живет как живется, удовлетворяя своим страстям и склонностям без всяких ограничений, лишь бы только это не расстраивало взаимных его отношений к другим. Очевидно, куда может привести человека такой путь. Но грешник в беспечности и нерадении не зрит того, а между тем Господь бдит над ним. И бывает, что или ангел-хранитель в сердце, или слово Божие чрез слух открывает очам его бездну, в которую он стремится. Когда грешник восприимет в чувство опасность своего положения и возжелает избавиться от готовящейся ему пагубы, тогда полагает он в сердце своем твердое намерение отстать от прежних худых дел и обычаев и начать жить по заповедям Божиим. Эта перемена жизни на лучшее, или обращение от греха к добродетели, и есть первая ступень восхождения к Богу. Того, кто вступил на эту ступень, вы видите занятым с напряжением сил своих одним доброделанием. Нет его ни на гуляньях, ни в театре, ни на балах, - нигде, где потешают страсти и чрез то служат не Богу, а кому-то другому. Он всегда за делом: или по должности, или в трудах семейных, или в делах благочестия и благотворения, ходит в храмы Божии, как только есть возможность, и соблюдает все уставы Церкви, помогает всячески нуждающимся, дела свои ведет добросовестно, когда нужно терпеть - терпит и за себя, и за других, сам бывает со всеми мирен и других мирит, отличается постоянством и степенностью, не болтает попусту, не бранится, мало спит, мало ест и прочее. Вот это первая ступень.

Вторая есть обращение от внешнего доброделания к возбуждению и блюдению добрых чувств и расположений. Чувства эти не всегда бывают исправны, даже при видимой исправности, и потому губят большую часть наших добрых дел. Например, бывать в церкви - дело богоугодное, но к этому делу может привиться тщеславие и сделать его небогоугодным. Можно с удовольствием стоять в церкви, но для того, чтобы глазеть на то или другое или чесать слух, по выражению апостола. То же может случиться и со всяким добрым делом. Можно подавать милостыню и поститься, да видимы будем; можно много трудиться для других - из корысти или человекоугодия; можно уединяться или терпеть - из презорства: знать, дескать, никого не хочу! Можно быть усиленно деятельным - из зависти; можно держаться на службе и исправно служить - из-за каких-нибудь нечистых видов; так что если проверить всю сумму наших добрых дел и строго обсудить чувства, с какими они были совершаемы, то может оказаться, что они - ничто, ибо уничтожаются недобротою чувств, сокрытых под ними. А ведь это жаль. Так вот и надобно смотреть, чтобы никакие дурные чувства и расположения не оскверняли наших добрых дел. Сначала, когда человек только что обратится от греха к добродетели, ему, можно сказать, еще некогда заняться своим внутренним: вся его забота обращена на то, чтобы отвыкнуть от худых дел и привыкнуть к добрым. Например, он не ходил в церковь, а проводил назначенное для того время в какой-нибудь утехе, - приходится отвыкать от этого худого обычая и привыкать к церкви; милостыню не подавал, а тратил деньги на какие-нибудь пустяки, - приходится отвыкать от этого и приучаться к милосердию; постов не соблюдал и ел много, сладко и скоромно, - приходится и здесь отвыкать, а привыкать к другому. Так и во всем. Таким образом, повторяю, когда обратившийся от греха только отвыкает еще от дел и обычаев греховных и привыкает к доброделанию, ему некогда следить за своими чувствами. Тут, однако ж, борьба его с самим собою дает высокую цену всякому его делу, хотя бы и проскользнуло какое-либо недоброе чувство. Но потом, когда он навыкнет доброделанию и установится в порядке добродетельной и благочестивой жизни, ему непременно нужно войти внутрь сердца своего и строго смотреть за своими чувствами. Прежде враг отвлекал его от добрых дел, когда были еще сильны греховные привычки; теперь же, когда он отвык от них и установился в добре, враг начнет неправыми чувствами уничтожать доброту дел. Вот и надобно обратиться внутрь и смотреть за своими чувствами. Это называется вниманием ума, трезвением, различением помыслов и очищением сердца. Все дело тут состоит в том, чтобы отгонять недобрые чувства и привлекать, возбуждать и укреплять добрые. С самого утра, говорит святой Диадох, стань у входа сердца и посекай главы исходящих оттуда злых помыслов, потому что какое бы дело ни пришлось нам делать, тотчас лезет из сердца худое помышление, чтоб осквернить его. Наш долг худое помышление отогнать, а доброе на место его воспроизвести и с этим добрым помышлением совершить дело. Чем бдительнее станете смотреть за своим сердцем и чем безжалостнее будете отсекать недобрые помышления и чувства, возникающие из него, тем скорее ослабите, заморите и истребите эти страстные помыслы. Они будут показываться все меньше и меньше, а наконец и совсем улягутся и перестанут беспокоить, а на место их укоренятся чувства добрые и святые. В сердце водворится тогда мир и невозмутимый покой. Это походит на то, как если стакан мутной воды поставить так, чтоб он не колебался, - нечистота все будет оседать вниз, и чем более она оседает, тем чище становится вода, а наконец и совсем очистится. Вот это очищение и чистота сердца чрез борьбу с помыслами и страстями и есть вторая ступень умного восхождения к Богу.

Третья ступень есть обращение от себя к Богу. Первые две ступени суть только приготовление к этому, но такие, что без них и ему быть нельзя, равно как и те две без этого последнего не приводят к цели. Начало его состоит в том, чтоб утвердиться в помышлении о присутствии Божием. Где бы ты ни был, что бы ты ни делал, сознавай, что всевидящее око Божие утверждено над твоим сердцем и проникает его. Это настроение внутрь нас приходит само собою по умиротворении помыслов на второй ступени и очищении сердца от страстей. Блажени чистии сердцем, говорит Господь, яко тии Бога узрят (Мф.5:8). Но не в одном зрении, не в холодном как бы предстоянии Богу существо этой степени. Это только преддверие, а самое дело состоит в том, чтобы устремляться сердцем к Богу, забыв все и в себе, и вокруг себя, исчезать в Боге, или восхищаться к Нему. Святые отцы называют это "исступлением", то есть выступлением из обыкновенного периода жизни и погружением в Бога, по-гречески "экстазис". Об одном старце говорили, что он помнил себя только до первой "славы", на три псалма, а потом погружался в богосозерцание, и таким образом умно, без слов молился Господу, стоя неподвижно. А другой старец вечером становился на молитву, обратясь лицом к востоку, воздевал руки свои, был восхищаем к Богу, и так оставался до тех пор, пока взошедшее солнце ударами лучей своих не сводило его с блаженной высоты. Но это уже высшее состояние. Обычное же проявление этой степени, в своих начатках, есть горение сердца, или возбуждение чувств при чтении, молитве, доброделании, дома и в церкви, за делом и на пути. Плод этого есть молитва. Вспадет чувство на сердце, человек входит сознанием внутрь и уже ничего не хочет иметь в мысли, кроме Бога. Если он в этом состоянии молится, то сытости не знает в поклонах и молитвенных воздыханиях к Богу. Горение сердца делает его до того блаженным, что, по уверению святого Макария Египетского, ему всегда хотелось бы оставаться в этом состоянии, если б можно. Кто начал приходить в такое состояние, тот вступил на третью ступень, то есть стал восходить от себя к Богу. Это предел восхождений, но такой, которому конца нет, ибо Бог бесконечен.