Однако Ника несколько ошиблась в своих прогнозах, и практика у нас не началась ни через неделю, ни через две. Мы уже написали по три длиннющих самостоятельных работы для мистера Совершенство — он просто обожал давать такие задания, что заметно уменьшало его природное очарование, успели изучить целый виртуальный зверинец с Гиеной, а уж Кошмар Кошмарыч и вовсе должен был быть нами доволен как никто другой.

Мне сложнее всего давались звуки и мимикрия. Почему-то никак не хотелось расплываться, даже хотя бы чертами лица, а уж становиться прозрачной и вовсе было за пределами моего понимания. Рот, имя которого мы так и не сумели узнать, дразнился тем, что мимикрия хуже всего дается девчонкам, особенно самовлюбленным. Вроде как не отражаться в зеркале — самая великая для нас потеря. Обидно, между прочим! Зато такая злость помогала сосредоточиться на задании.

Зря я думала, что уж в таком примечательном месте я огого как за все уроки возьмусь, отлынивать не буду, и каждый предмет любимым станет. Дудки! Вот мимикрия и стала моим камнем преткновения, сколько не учишь, а все меньше, чем нужно.

Но в чем-то наш преподаватель был прав, потому как хуже всего его предмет давался нам с Аней, Джейн, да еще Вячеславу. Этот вообще с таким скепсисом ко всему относился, что непонятно становилось, как он сюда каждую ночь дорогу находит. А вот идеально исчезать или «плыть» чертами практически с первого раза удалось наше старушке и Мортимеру.

Уже подходил к концу сентябрь, когда вместо ожидаемой Гиены в класс вошла ректор. Удивиться толком никто не удивился — сил никаких не было. Третий урок, а с утра у многих еще уроки — мы и эту перемену перед бестиологией обсуждали школу и университеты. Я пыталась сесть поближе к студентам, чтобы узнать побольше о том, что меня ожидает. Да, последние года три я целенаправленно готовилась к поступлению на журналистику, выбрала ВУЗ, до дыр зачитала проспекты, которые выкладывают для будущих абитуриентов. Но одно — видеть это со стороны, и совсем другое — слушать настоящих студентов. Среди мои близких знакомых не было никого, кто мог бы рассказать, как оно там на самом деле. Мама с папой — не в счет. Они, может, учились и не во времена динозавров, но с точки зрения полезности их информации, были ближе к этим ископаемым, чем ко мне.

Увы, никто из моих одногруппников не был с журналистики, так что приходилось довольствоваться чем есть. Собственно в момент особо жаркого обсуждения практикума по матану — что за зверь такой, я спросить еще не успела, и вошла Картина Георгиевна. Так что и ежу понятно, что мы хоть и удивились, но не так чтобы слишком.

Она легко запрыгнула на кафедру, словно это был табурет или невысокий стол, и принялась водить хвостом, который в этот раз был на свободе, благодаря разрезам на спинке её длинного расклешенного платья. Разумеется, этого хватило, чтобы все разговоры стихли. Умеет она произвести впечатление, чего уж тут!

- Ваша группа наконец-то дозрела до практикума по индивидуальным снам, - без приветствия и долгих введений начала Картина. Вот так сразу и обидно — словно мы хуже всех и последние. Судя по лицам Виктора и Сергея, рядом с которыми я сидела в этот раз, такие мысли пришли в голову не только мне.

- Простите, а почему сразу практикум, разве вводной лекции не предусмотрено? - это, конечно, Дмитрий. Он не может перестать сравнивать Университет со своим ВУЗом, где преподает. Что именно преподает, кстати, до сих пор, не знаем, он так виртуозно уводит тему каждый раз, что я подозреваю тот самый загадочный матан.

- Тут нечего объяснять, вы и так всё поймете, - любезно ответила ректор. - А короткое вступление я вам обеспечу. Индивидуальный сон предполагается, если он строится вокруг личности сноходца, а не сновидца. То есть, личность сноходца притягивается в сон и вокруг неё он и строится. Первое задание самое простое — вы должны постараться зацепить собой кого-то из своих близких, а во сне позволить ему притянуть вас в сон. Даю подсказку — незаконченное дело или вопрос оставит отчетливый след.

- Я ничего не понял, - вслух признался Вячеслав.

Картина Георгиевна улыбнулась, блеснув мелкими зубками.

- Это чудесно, что такое признание мы слышим именно от вас, - довольным тоном произнесла она. - Потому что именно вы послужите сегодня примером. Вы же не думали, что практикум ставится когда попало?

Вопрос уже адресовался нам всем, и мы дружно замотали головами, вроде, как можно, да мы никогда! Хотя ясно как день, никому в голову не пришло связывать начало практикума с какими-то событиями извне.

Как оказалось, наша полукошка подбирала удачный момент, когда одного из группы цеплял крючок сна его знакомого или друга, и тогда-то можно было вживую понаблюдать за тем, как это происходит. Зачем нужны такие сны, когда существует множество заготовок — она нам так и не стала говорить. Видимо, это и есть один из элементов хаоса, столь любимого практиками.

- Вячеслав, вчера вы с другом Михаилом обсуждали последний просмотренный бой за титул чемпиона мира в среднем весе, и он остался недоволен разговором. У него есть еще несколько аргументов для вас. Сосредоточьтесь на этом.

- В каком хоть виде спорта? - ошарашенно спросил Виктор. Нельзя не согласиться, Вячеслав меньше всего походил на любителя смотреть борьбу или бокс. Но, как уже не раз приходилось замечать, внешность бывает обманчива.

- Бокс, - снизошла до нас Картина Георгиевна ровно в то же мгновение, как Вячеслав исчез из комнаты.

Она покрутила руками, и перед нами появился шар на постаменте. Сначала мне показалось, что это хрустальный шар вроде гадальных, но тут же я сообразила, что это снежный шар. Только снега в нем не было, а была довольно захламленная комната, в которой призывно мигал телевизор, а на диване сидел мрачный тип схоже с Вячеславом наружности, только еще худее.

- Ну вот, как не смогут договориться, и наблюдать нам битву двух очкариков, - прошептал кто-то у меня за спиной.

Картина Георгиевна шикнула на говорившего и сделала свирепое лицо. Не очень-то получилось, и никто не впечатлился, но все замолчали, потому что в комнату в шаре вошел наш одногруппник. И тут же выдохнули со стоном — не было слышно ни звука!

- Любопытство сгубило кошку, - фыркнула ректор на наши стоны. - Вам ведь тоже не захочется, чтобы ваши практики прослушивались все группой, разве нет?

Об этом мы не подумали.

Наблюдать за маленьким, словно игрушечным, Вячеславом и его другом было забавно,даже несмотря на то, что мы ничего не слышали, да и действиями они нас особо не радовали. Никакой драки мы не дождались, они просто сидели перед телевизором, брали со столика совсем крошечную будто игрушечную еду и разговаривали. Иногда взмахивали руками, вот и всё.

Видимо, чтобы мы совсем не заскучали, Картина Георгиевна заставила нас искать отличия в поведении Вячеслава с другом и с нами. Да проще простого, между прочим! С другом он был совсем другим. Этот тот, второй, был мрачным типом, а наш обычно полный ко всему скепсиса Вячеслав улыбался, размахивал руками и то и дело суетливо вскакивал и садился на место. Бокс был в этом виноват или его друг — тут мы угадать не могли, без звука многого не навоображаешь. Или это у меня с фантазией плохо.

Впрочем, через некоторое время шар затрясся и полетела снежная пелена, а когда все хлопья снега успокоились на дне, мы обнаружили, что ни Вячеслава, ни его друга и его комнаты там уже не было. Совершенно пустой шар, лишь снег облепил дно.

На том же месте, с которого исчез, вновь появился наш одногруппник.

- Что скажешь? - ласково спросила его Картина Георгиевна, водя острым ноготком по стеклянной поверхности шара. Всё-таки хорошо, что первопроходцем был Вячеслав, я бы вряд ли сразу сообразила, что к чему, а вот ему не пришлось объяснять. Он только побледнел немного, видимо, из тех людей, что не краснеют, и отвернулся от шара.

- Мы вас не слышали, только видели, - поспешно успокоила его Анна Васильевна, заставив поморщиться Картину Георгиевну — та определенно собиралась еще подразнить несчастную жертву.

- Отличается от реальности, - коротко ответил Вячеслав. Потом вздохнул, снова посмотрел на шар и принялся объяснять.

- Мой друг Мишаня довольно неразговорчивый человек, обычно бокс мы смотрим молча, или же я вставляю какие-то свои реплики по поводу спортсменов. Я понятия не имел, что он часто думает иначе, и переживает из-за этого. Если честно, я не знаю, как теперь с ним общаться в реальности. Я ведь правильно понимаю, что это его внутреннее «я» так выражается во сне?

- Ваши близкие могут казаться другими, когда их не удерживают рамки реальности, - согласилась Картина Георгиевна. - Но весь фокус в том, чтобы оставлять изменчивость этому миру, а в настоящем... вы свободны лишь в том, чтобы попытаться услышать их. Ведь, раз уж именно это стало крючком, зацепившем тебя, Вячеслав, в его сон, значит, твой друг много думал об этом.

Так что первое задание для всех вас — это зацепить чем-то близкого человека, заставить его захотеть увидеть сон с вами. Можете использовать любые уловки с яркими предметами с уроков мистера Совершенство, можете начать говорить о чем-то и не заканчивать предложения — всё, что угодно. Не стремитесь выбрать человека, чьи тайны вам хочется узнать, чаще всего это не приносит ожидаемого результата. И да, Вячеслав, можешь не выполнять эту работу, зачет ты получишь в любом случае.

Да уж, похоже, эта дамочка не слишком утруждала себя планированием уроков и написанием лекций. Не прощаясь ни с кем, я прямо из класса шагнула в нашу с Жюлем комнату. Не вижу смысла игнорировать особенные сноходческие возможности и ходить по коридорам. Если, конечно, не намерен приснить себе, что встретил кого-то важного. Но не сейчас. Сейчас я не хотела ни с кем советоваться, потому как неспроста это именно индивидуальные сны — никто кроме меня не сможет лучше придумать, как зацепить кого-то из близких. Часы в нашей комнате приветственно мигнули «Время подумать». Вот уж точно.

Сначала следовало решить, кого выбрать. Проще всего было присниться маме. Скажешь перед сном, мол, живот болит — и всё, мама спит беспокойно и думает о тебе. Но это было нечестно, так что этот вариант я отбросила почти сразу. К тому же меня немного беспокоило такое мамино поведение — она словно постоянно забывала, что я уже в выпускном классе, взрослый человек, между прочим. Без пяти минут студентка. Она же пеклась обо мне ровно также, как в младшей школе. И это было... душно. Так что нет, это не подходит.

Совсем другое дело папа. Даже если бы я хотела ему присниться, то скорее сломала бы голову, чем его можно зацепить. Такой он человек — живет рядом, читает книги вечерами после работы или рисует — такое у него хобби, а в то же время я ничего не знаю о нем. Нет, вру. Знаю, что он без памяти любит маму и меня. И всё. В остальном он терра инкогнита — неизведанная земля. Он знакомый незнакомец и где-то в глубине словно сдерживает опасность, но в то же время он тот, кто всегда рядом. На его руках я впервые поднималась так высоко, что сама себе казалась выше деревьев, он играл со мной и в куклы, и с водяными пистолетами, он же помогал мне выбирать мой первый телефон и встречал из школы, когда уроки заканчивались затемно. Нет, я ни в коем случае не хочу узнавать о нем больше, чем он готов мне предложить. Это будет совсем нечестно.

Вот так, перебирая одного за другим, я дошла до Лиски. Свету я безжалостно вычеркнула заранее представляя, сколько всего может вывалить на меня эта тихоня. Не нужно быть старым умником, чтобы знать, что тихони - самые страшные люди.

И когда я наконец определилась с человеком, в комнате материализовался Жюль. Обычно именно я приходила второй, это в этот раз Картина Георгиевна отпустила нас пораньше, так что мне пришлось наблюдать за появлением соседа. Всё-таки в первый раз в пустом пространстве было совсем не то. Интересно было то, что материализовался он прямо на диване, причем на «своей» половине. Уважает личное пространство — это хорошо.

Против воли я вспомнила рассказы Ники, и попыталась разозлиться на Жюля, благо он снова притащил что-то огромное, свернутое рулоном. Но тут он окончательно уплотнился и увидел меня. Губы его озарила такая улыбка, что я немедленно растаяла. А что поделать, тут, во снах, народ особо не баловал меня улыбками, всё больше кривые усмешки, да и в реальности вот так радостно улыбаться мне могли разве что дома. А это, как не крути, немного не то.

- Ты не против, если я гобелен с единорогом повешу, пока у меня работа над это темой не закончится? - заискивающе спросил он и с жаром добавил. - Потом я сам его сниму. И сожгу!

- Меня на сожжение только пригласить не забудь, - настроение у меня исправилось. Наверное, я не очень хороший человек, раз чужие проблемы позволяют мне немного меньше беспокоиться о моих собственных.

Хотя достаточно было представить милого Жюля с таким неподходящим ему зверским выражением лица, скачущим в воинственном дикарском танце вокруг горящего гобелена, чтобы губы сами растягивались в улыбку.

- Обязательно, - пообещал тот, закрепляя огромное полотно на возникшей перед ним стене. Довольно симпатичное изображение, между прочим. Такой средневековый единорог чуть повыше крупной собаки, преклоняющий колени перед девушкой в длинном платье со шлейфом.

Я решила поделиться своими горестями, чтобы и ему настроение поднять. А то нехорошо это так — всё время в одни ворота.

- Ого, - он почесал затылок. - Смотрю, мне еще повезло с моим единорогом. И что ты думаешь делать?

- У меня подруга — заядлый игрок, - пояснила я. - Если я пообещаю с ней сыграть в что-то новое, а потом отвлекусь на другое, она будет об этом думать, и во сне мне всё-таки придется сыграть. Только и всего. И сон будет без особых сюрпризов, и зацепить мне её точно удастся.

- О, - Жюль выглядел впечатленным. - Ты хорошо всё распланировала. А я вот подумал, то, как мы сейчас друг друга видим — это ты мне снишься, или я тебе?

Вот понятия не имею, зачем он это сказал. Теперь от этой прилипчивой мысли просто так и не избавиться!

- Думаю, не то и не другое, - нужно поскорее избавиться от этой мысли. - Это что-то совершенно третье.

Да, знаю, что звучит не очень, но что поделать, если всё вокруг нас «совершенно третье»? Зато, благодаря тому, что план я уже продумала, можно было наконец заняться уроками. Наверное, я слишком расслабилась, пытаясь заставить себя сделаться прозрачной перед зеркалом, потому что Жюль застал меня врасплох.

- Она красивая, - он поднял голову от своих записей и теперь разглядывал гобелен, словно только сейчас обнаружил, что кроме ненаглядного единорога, на нем есть кто-то еще. Хотя, может, так оно и есть. Я бы не удивилась. - Как ты.

Он и правда застал меня врасплох. Наверное, так можно оправдать то, что я сделала.

- Дурак! - сказала я и проснулась. И чуть не заплакала от досады. Хотя, кого я обманываю? Заплакала, конечно.

До звонка будильника было еще почти полчаса, но мое жалкое хныканье разбудило маму. Она появилась на пороге моей комнаты, сонная и растрепанная, своим видом вызывая еще большую досаду.

- Что случилось, солнышко? - пробормотала она, силясь открыть глаза. Я не горжусь этим, но от её слов я зарыдала еще громче. Нет, ну серьезно — мне уже шестнадцать исполнилось, а я всё ещё солнышко, котик и рыбка!

- Сон плохой приснился, - сквозь рыдания смогла проговорить я. Еще не хватало, чтобы она запаниковала и оставила меня дома.

Теперь в комнату заглянул папа. До меня донесся запах одеколона и кофе — папа вставал всегда на час раньше, ему на работу было раньше, поэтому почти никогда не видела его небритым и без галстука.

- Что за шум? - осведомился он.

- Вот, плохой сон приснился, - пояснила мама таким тоном, словно это ей приснился кошмар.

- Пойдем завтракать, - всё-таки папа — человек с другой планеты. Никогда не угадаешь, что он предложит. - Только умойся сначала.

Полчаса сна было жалко, но возвращаться в кровать не хотелось, так что я поползла умываться, чистить зубы, и на ходу расчесывать волосы по пути на кухню. Когда я доплетала косу, в коридоре снова показался папа.

- Кофе стынет, - торжественно заявил он. - Где ты ходишь, снова уснула, чтобы разобраться с кошмаром?

- Саша, ну какой кофе, - заволновалась мама, услышав нас из спальни. Вообще-то папин черный как ночь кофе я сама боялась пить, но мамина реакция меня подстегнула.

Папа пододвинул ко мне тарелку с бутербродами и крошечную чашечку. На поверхности напитка кружилась золотистая пенка, а сам напиток был таким темным, что его страшно было подносить ко рту.

Я отпила и поспешно откусила от бутерброда.

- Ну как? - он смотрел не мигая. Похоже, и впрямь переживает за ответ. Не говорить же, что я так быстро заела бутербродом, что во рту только вкус сыра и хлеба?

- Вкусно, - ответила я и храбро отхлебнула еще глоточек. Было горячо и горько. И почему-то и впрямь вкусно.

- И что тебе такое приснилось, дочь? - спросил папа, наливая кофе теперь себе. Не знаю почему, но я ответила. А ведь маме не рассказала бы даже под пытками, которые она назвала бы заботой и сопереживанием.

- Мне мальчик сказал, что я красивая.

Произнесла и уткнулась в чашку, чувствуя, как краска заливает уши и щеки.

Папа негромко кашлянул и отпил глоток.

- А мальчик сам страшный как смертный грех? - уточнил он.

Выражение я это никогда до конца не понимала, но оно меня смешило вот и сейчас хихикнула и помотала головой.

- Наоборот, - пришлось признаться мне.

Папа нахмурил брови, якобы серьезно задумавшись.

- Не понимаю, - признался он. - А ты ему на это что ответила?

Я вздохнула, заново переживая свой провал.

- Сказала, что он дурак, и проснулась, - призналась я наконец.

Папа потрепал меня по плечу с непередаваемым выражением лица. Словно он хочет засмеяться и удивиться одновременно, но сдерживает оба желания.

- Дочь, красивой девочке вроде тебя на это достаточно ответить «спасибо», - серьезно произнес он. - Но раз этот наглец застал тебя врасплох, можешь ему отомстить. Если снова приснится, скажи ему, что он сам красивый. Пусть помучается.

Я засмеялась. Удивленная мама — уже не такая заспанная, в блузке и с юбкой в руках заглянула на кухню, привлеченная моим смехом.

- У вас всё хорошо? - с подозрением спросила она.

- У нас всё чудесно, - искренне ответил папа, пододвигая ей стул и наливая зеленый чай. Мама задумчиво уставилась сначала на меня, потом на папу и остановила взгляд на юбке.

- Хватит уже пытаться сильнее похудеть, и отдай эту юбку мне, - не удержалась я.

- Согласен с Олей, - быстрее, чем мама успела обидеться, произнес папа. - И я наконец-то со спокойной душой куплю пирожных. А ты, моя милая, такая еще красивее.

- Спасибо, - буркнула мама, открывая сахарницу и поочередно бухая в свой зеленый чай четыре ложки сахара.

- Вот, - папа подмигнул мне. - Именно так красивые девочки реагируют на комплименты.

- Чего? - мама непонимающе оглядела нас, сдержать смех было ужасно сложно, но я всё же справилась, ну не молодец ли я?

Правда, хоть утреннее происшествие и отвлекло меня от мыслей о Жюле, это чуть не заставило меня забыть еще и тему практики. Я вспомнила её лишь к третьему уроку, да и то благодаря самой Лиске.

- Сыграем? - она потрясла шахматами. Да, за эти годы несколько шахмат мы потеряли, и заменили и взятыми из другого, не деревянного, а пластикового набора, а одного слона до сих пор заменял ластик с надписью ручкой «слон б.» - нет ничего более постоянного, чем временное, это всем известно.

Наверное, рефлекторно я вжалась в стул, потому что лицо её из довольного моментально сделалось кислым.

- Нет, я бы не против, но сколько можно в шахматы, - наверное, довольно жалко звучало то, как я мямлила, но возвращаться к плану нужно было немедленно.

Глаза Лиски загорелись.

- Я могу принести нарды, - предложила она. Ничего не знаю про нарды, кроме того, что я с ума сойду играть в них и никаких перемен мне не хватит. - Или го.

Никаких ассоциаций с названием игры го у меня вовсе не было.

- Или вот рэндзю, - продолжила она упавшим голосом. - Это почти как крестики-нолики. Немного сложнее.

Она определенно врала, но я готова была на эту жертву. Сданная практика того стоила.

- Приноси, - разрешила я. - Но только правила объясни, чтобы я с первого раза поняла, а то нечестно будет.

Не знаю, если это её не зацепит, то ничего не зацепит. И придется выбирать кого-то другого. Я отчаянно трусила, что у меня не получится с первого раза сдать нашу самую первую практику. Да, глупо, но всё равно было страшно. Заранее представляю, на ком Кошмарыч будет демонстрировать страшные сны, связанные с неисполнением завышенных ожиданий. Особенно собственных.

Но, к моему большому облегчению, Картина Георгиевна появилась уже на первом уроке. Понятия не имею, как ей позволил это Кошмарыч, с другой стороны, она ректор, ей многое позволительно.

- Чудесная ночь! - объявила она, появляясь из воздуха сразу сидящей на кафедре. - У нас прекрасный улов, у всех получилось. Так что сегодня все прочие уроки отменяются, будем смотреть по очереди всех.

- А зачем тратить время на просмотр? - это Дмитрий. Похоже, не одну меня это смущало. Нет, правда. Ладно, если мы и впрямь с Васькой будем играть в эту... ре... ренд... зи. А если нет? Как выдаст мне что-то совершенно не то, и буду я в панике решать, как сон не испортить, и всё это под восьмью парами глаз!

- Это вы узнаете позже, - загадочно ответила Картина Георгиевна. - Но дам подсказку — смотреть надо очень и очень внимательно.

Вообще-то не такая уж сложная задачка. По предыдущему дню было понятно, что будут вопросы по отличиям поведения каждого из нас со своими близкими и в группе. И это немного нервировало. Один за другим одногруппники исчезали, чтобы появиться в шаре, а затем вернуться обратно. Вид у них при этом был ошарашенный, но не слишком. Я лишь надеялась, что не буду последней.

Почему-то, когда я собиралась идти в этот Университет, меня не смущала мысль о том, что я буду видеть что-то настолько личное, как чужие сны, но что это работает и в обратном направлении, застало меня врасплох.

Наконец и я почувствовала, как меня словно что-то тянет за пояс. Из небрежный объяснений Картины я знала, что нужно просто позволить этому невидимому тросу утянуть за собой, что я и сделала. Когда исчезали другие, проходила пара минут, прежде чем они появлялись в шаре, но я не почувствовала никакого промедления.

Я просто шагнула и оказалась в комнате... совершенно незнакомой мне комнате.

- Я так рада, что ты зашла! - мне навстречу с дивана поднялась Света. Я просто почувствовала, как начинает дергаться веко. Она вообще как, разве была рядом, когда мы разговаривали с Васькой? Хотя что за ерунда, конечно была.

- Я тоже рада, - машинально ответила я, чтобы не запороть сон.

- У меня целая гора кексов и рэндзю, - объявила Света, лучась довольством. - Сыграем?

Кексы? Я внимательно посмотрела на неё. Но нет, Света во сне была точно такой же пышечкой, как и в реальности. Только тут её больше не беспокоило. Как не беспокоило мою маму, которая просто точно знала, что она красивая. Может, та Света, что во сне, тоже обладает этим знанием? Я снова оглядела подругу, но уже новым взглядом и еле удержалась от того, чтобы закрыть лицо руками. С чего мы все взяли, что Светка пухлая или, говоря её собственными словами, «жиртрест»? От неё, всё верно. А свои глаза у нас где были? И почему мы никогда не пытались её разуверить? Подруги. Подруженьки. С такими друзьями и врагов не надо.

Света, конечно, не была тоненькой тростинкой, зато являлась счастливой обладательницей очаровательны ямочек на щеках и фигуры, на которой особенно хорошо должны были смотреть пышные юбки. Те самые, которые Света избегала, не желая быть «бегемотом в пачке».

- Я с удовольствием, но не умею, - честно призналась я.

- Я тебя научу, - обрадовалась Света, даже засветилась вся. Её мелкие, едва заметные веснушки на носу золотились от падающего из окна солнечного света. Я с трудом удержалась от попытки узнать, где мы находимся, выглянув на улицу.

- А ты откуда научилась? - вместо этого спросила я. - Васька научила?

- Нет, - на лицо Светы набежала тень, но лишь на мгновение. - Она только с тобой пытается играть, на остальных она сразу крест поставила.

У меня была тысяча вопросов, не меньше. Почему раньше мы никогда не бывали у Светы дома? Правда ли она умеет играть в эту... рэндзю? Ест дома кексы? Понимает, какая она красивая? Но вместо этого я ухватилась за чашку с чаем как за спасительный круг.

Пусть мы не успели обсудить сны близких моих одногруппников, по одному вчерашнему примеру я успела понять, что во снах всё часто не так, как кажется. И поэтому я ужасно боялась ошибиться. Сидела и пила чай, заедая кексами.

Рэндзю я так и не научилась играть, но, похоже, Свету это не слишком расстроило. Я под конец почти расслабилась, но всё равно выдохнула с облегчением, когда свет мигнул, и сон свернулся, выбрасывая меня обратно в класс.

Картина Георгиевна кивнула мне, и весь класс повернулся к Анне Васильевне. Была её очередь. Нашей пожилой даме пришлось сниться старичку, который, похоже, и был её мужем. Они просто сидели рядом, он в больших очках читал газету, а она в очках не меньше вязала. Нам не было слышно, но, казалось, они едва перекинулись парой слов, но почему-то смотреть на это было куда более смущающе, чем на все предыдущие сны.

Последним сниться отправился Мортимер. И всё бы неплохо, у таких серьезных маленьких мальчиков часто бывают старшие друзья — с ровесниками им не интересно, если бы тем, кто ему приснился, не был Вест. Вест! Да, тот самый Вест, который и сам должен был быть на уроках! Я не понимаю, как я выдержала и не вскрикнула, но вот с лицом я, похоже, совладать не смогла, потому как вернувшийся Мортимер насупился и уставился на меня исподлобья. Будто это я, а не он жульничаю. Я пока не понимала, как именно он жульничает, но что так быть не может, было ясно и мне.

- А теперь, когда мы все успешно закончили первый этап, переходим ко второму, - излишне бодро сообщила нам Картина Георгиевна. - Завтра вам снова придется присниться этим же людям, но уже не своим близким, а чужим. Как перекидывать сон на другого, я покажу вам завтра, личину тоже поправлю сама, как и голос — вы пока на это не способны. Вам же сейчас придется разбиться на пары и уточнить важные моменты, касающиеся близких вашего напарника.

- Можно мне быть в паре с Мортом? - я даже подняла руку как в школе, не обращая внимания на то, что мальчишка надулся как мышь на крупу.

- Нет, Ольга, на первой практике мы не меняем мальчиков с девочками, - усмехнулась Картина Георгиевна. Зуб даю, эта женщина прекрасно поняла, почему я хочу с ним меняться! Не может быть, чтобы она не знала Веста, она точно вела у него уроки!

Новая мысль заставила меня успокоиться. Действительно, Картина Георгиевна и сама знает, что Вест сейчас вряд ли спит. То есть, спит, конечно... Я окончательно запуталась и решила отдать это на откуп преподавателям. Они должны разбираться в таких вещах сами, разве нет?

Пока я предавалась размышлениям, нас быстро разделили по парам. Мортимер оказался с Дмитрием, который в своем сне сдавал книги в библиотеку и обсуждал одну из них с тощей библиотекаршей, а мне досталась Анна Васильевна. Повезло так повезло.

- С моим Никитой можно и не разговаривать, - успокоила меня Анна Васильевна. - Он просто любуется мною и во сне и наяву.

Это прозвучало бы как хвастовство, если бы не было сказано таким спокойным тоном, что я сразу поняла — это абсолютная правда.

- О да, Анна Васильевна снится своему супругу каждую ночь, тут тебе повезло, Ольга, - это неслышно за нашими спинами появилась Картина Георгиевна.

- А я вот так успокоить вас не могу, - призналась я. - Мне должна была присниться другая моя подруга, а у этой я и в гостях на самом деле никогда не была, и кексов она не ест, и в эту рэн... рэ...

- Рэндзю, - любезно поправила мен Анна Васильевна.

- Во, - обрадовалась я. - В неё она со мной не играла. Да я и не умею тоже. Хотя сегодня, похоже, научусь.

- Я умею в неё играть, - успокоила меня Анна Васильевна и улыбнулась, видя мое удивление. - Ну что ты, Олечка, думаешь, я совсем темная? Когда-то мы с Никитой тоже были молодыми...

Я растянула губы в улыбке и закивала как китайский болванчик. Конечно, я знала это. Но знать и понимать — вещи вообще не слишком совместимые, как оказалось.

Ректор показала нам, как перекидывать сон на напарника, такое легкое почти незаметное движение руки — сомневаюсь, что реально что-то получится, и уроки закончились. Удивительно, но практика и впрямь отняла время все прочих занятий.

Я в общем-то недолго размышляла, куда мне податься, и сразу после уроков направилась в комнату отдыха, рассчитывая встретить там Нику или — что еще лучше! - Веста. Вот бы сейчас я расспросила его про Мортимера. Интересно, а мои одногруппники за эти несколько недель успели обнаружить комнату отдыха, или до сих пор нет? О Жюле я старалась не думать. Мне вроде бы и немного стыдно было — взяла и назвала дураком, ну кто так делает, и вроде не оставляло ощущение, что он всё равно сам виноват. Не нужно было заставать меня врасплох!

Окончательно же о нем забыла, когда оказалась на любимой подушкой и с чашкой какао — удивительное всё-таки место! Мимо меня медленно продрейфовала подушка, на которой вниз головой сидела Ника.

- Так и думала, что ты придешь, - сообщила Ника, болтая в воздухе ногами. - У вас уже должна была начаться практика.

- Тебе так удобно? - я попробовала перевеситься через подушку, но коса моталась, била по лицу, и голова начинала кружиться.

- Вполне, - отозвалась подруга. - А почему ты не в своей комнате учишься?

- Так практика же, учить ничего не надо, - ответила я самым небрежным оном, какой только можно было вообразить.

- Поссорились, - догадалась Ника, и быстро добавила. - Не бери в голову, я тебе уже говорила, практики не дружат с теоретиками.

- Ага, - попыталась перевести тему. - Слушай, а как может быть так, чтобы кому-то из группы приснился сноходец, который тоже сейчас учится в Университете?

- О, - Ника вместе с подушкой перевернулась, садясь прямо. - Ну не знаю. Самое простое объяснение — ты ошиблась. Шар не такой уж большой, черты лица в нем видны не слишком хорошо. Еще, конечно, тот сноходец, что выступил сновидцем, мог уснуть на занятии или прогулять. Но это прямо сильно напоминает выдумки — с чего кому-то так стараться? Так что, думаю, ты просто ошиблась.

- Наверное, ты права, - согласилась я, ничуть не успокоенная её объяснением. Похоже, придется всё-таки искать Веста, а пока сосредоточиться на том, чтобы как можно лучше выполнить свою роль Анны Васильевны. Как минимум, надо попытаться научиться имитировать вязание спицами.

С этой мыслью и проснулась. Стоило мне начать ворочаться, как в комнату заглянул папа. Меня снова обдало этим знакомым и родным запахом кофе и одеколона.

- Не ревешь? - деловито спросил он. - А то я кофе специально сварил побольше. И пирожные со вчерашнего вечера остались.

- Пирожные — это хорошо, - я задумалась, как помягче намекнуть папе, что без кофе я вполне обойдусь, и чтобы он при этом не обиделся. Ничего не придумала и решила отвлечь от скользкой темы. - А вот мне нужно научиться вязать на спицах. Срочно.

- Какие у тебя сны увлекательные, доча, - восхитился папа, уходя обратно на кухню. - Тоже что ли начать что-то делать как проснусь?

- Начни новую картину! - прокричала я ему вслед и потянулась. Он и правда рисует одну и ту же уже почти месяц — хочет, чтобы золотая осень вышла как можно более похожей на настоящую. А за окном уже и деревья облетели, и лужи по ночам начали покрываться пока еще совсем тонким, но льдом.

А мне после школы следовало попытать счастья самой с мамиными спицами, а затем, когда не получится, дождаться её и попросить помочь. Нет, я вовсе не отношусь к тем, кто считает себя проигравшей еще до начала игры, но вязание и шитье — это те вещи, которые мне никогда не удавались. А еще я не люблю домашние растения. Похоже, быть Анной Васильевной окажется сложнее, чем могло показаться сначала.

Если мне в чем-то и повезло, так это в том, что Анна Васильевна ничуть не лукавила — она и впрямь снилась своему мужу каждый день. Так что из группы нырять в чужой сон под чужой личиной мне предстояло первой. Немного страшно, но зато быстрее закончить и забыть об этом эксперименте. Да и Картина Георгиевна еще не веселилась, серьезно подходя к делу. Почему-то казалось, что ей ничего не стоит забавы ради изменить что-то в личине или голосе.

Но пока она без улыбки водила кисточкой над моим лицом и руками, и я с ужасом чувствовала, что это не просто грим или оболочка, которые я ожидала получить. Мои пальцы стали чуть короче и толще в суставах, а еще они заболели. Не сильно, такая монотонная тянула боль, словно я отлежала обе руки сразу, но достаточно, чтобы запаниковать. Видимо, мой прототип почувствовала это — Анна Васильевна схватила меня за руку и, пристально глядя в глаза, шепнула:

- Это временно.

Я осторожно высвободила руку — тонкая кожа была сухой и ранимой, и отвернулась. Неужели именно она совсем не понимает?

Мне дали несколько минут, чтобы привыкнуть ощущать свое тело, но мне требовалось больше. Куда больше. Как можно привыкнуть к тому, что цвета вокруг словно с поблекшей фотографии? А эти болезненные ощущения в суставах, в спине, постоянная сухость во рту — разве всё это можно уместить в несколько минут?

Но ректор безжалостно кивнула Анне Васильевне, и та неожиданно ловко для своего возраста накинула на меня невидимую петлю, которая утянула меня в сон.

Некоторое время я просто стояла посреди комнаты, пытаясь привыкнуть к необычному месту. Запахи, звуки — мне никогда раньше не давалась так тяжело новая обстановка. Спас меня сам сновидец.

- Анечка, ты очки ищешь? - ласково спросил он и протянул футляр.

Я откашлялась — звук получился сиплый и тихий, а горло сразу заныло.

- Спасибо, - просипела я, падая в кресло. То есть, это я считала, что просто плюхнусь на то место, которое уже видела в шаре. На деле же мне пришлось примеряться и медленно опускаться рядом. Паника поднималась всё сильнее, уже мешая дышать. Я тоже стану старой, да? Вот такой же? Не хочу! Я боюсь! Выпустите меня!

Похоже, меня затрясло потому что старичок Никита обеспокоенно отложил газету и снял очки.

- Всё хорошо, Анечка? - спросил он. Я глубоко вдохнула и задержала дыхание. Я не имею права пугать этого человека, который зовет маленькую старушку, у которой всё болит, «Анечкой» и видит её во снах каждый день.

Я просто закачу потом истерику. Дома. Когда проснусь. Пусть папа поит меня кофе, а мама делится пирожными. Но здесь и сейчас я должна справиться, пусть жизнь и не готовила меня к этому. Я вообще не собиралась думать о старости — это слишком далеко и никогда, слышите? Никогда не случится со мной!

- Я просто вспомнила, как мы познакомились, - ляпнула я первое, что пришло в голову, и запоздало испугалась — вдруг сейчас придется вспоминать, а я и не знаю ничего?

Не пришлось. Старичок просто взял меня за руку — осторожно, чтобы не сделать больно, и прикрыл глаза. Наверное, у него текли слезы. Я не могу сказать точно, потому что у самой глаза были мокрые.

- Я тебя люблю, Анечка, - прошептал старик прежде, чем мир свернулся — у стариков часто бессонница или поверхностный, часто прерывающийся сон. Об этом я слышала.

Я перенеслась в класс, чувству себя двояко: словно украла это признание у Анны Васильевны, и в то же время не желая отдавать его, самое первое признание в любви, которое я слышала.

Кажется, мои щеки всё еще были мокрые, хотя личина спала, едва я выбралась из того сна. Я думала, Картина Георгиевна будет ругать меня за провальную практику, но та снова сумела удивить меня.

- Ольга, молодец, - отрывисто произнесла она. - Немедленно просыпайся и засыпай в локацию колодцев. Тебе нужно передохнуть и успокоиться. Анна Васильевна, вы пойдете в сон Оли завтра.

А я, что я. У меня не было даже сил спорить. Я кивнула, и, избегая сочувственных взглядов одногруппников, проснулась. Не меньше минуты я пялилась в темный потолок прежде, чем снова провалиться в сон. Тот самый, в котором вдалеке шумит лес, а вокруг колодцы, манящие прохладой и звездами.