Конечно же, было уже понятно, что все мои надежды на веселые праздничные сны и симпатичную шубку можно было благополучно похоронить, но я еще хотела попытаться.

- Вы даже не в костюме, Константин Константинович, - заметила я, кося глазом в сторону — мало ли, попадется под руку бесхозный Дед Мороз, почему бы и нет?

- Это не проблема, - отмахнулся Кошмарыч и пригладил волосы, которые под его руками начали расти и виться. Нет, я знала, что это иллюзия, но выглядело очень натурально. Я даже рот открыла,а потом он также провел по подбородку и щекам,обзаводясь такой же вьющейся густой бородой. Я снова собралась высказаться, но уже на счет того, что светло-русый цвет его бороды и волос не очень подходит для Деда Мороза, когда они побелели прямо на глазах. Броня из черных значков, без которой я просто-напросто не представляла мастера Кошмаров, пока я глазела на его бороду, сама сменилась темно-синей расшитой серебряными узорами шубой.

- А еще вы не толстый, и шуба мрачная, красная лучше, - не удержалась я.

Мороз Кошмарыч посмотрел на меня так, как посмотрел бы, наверное, на посмевший вылезти в канун праздника подснежник. С жалостью и презрением.

- Ты меня не путай с Санта Клаусом,- буркнул он. - А что до цвета шубы, она может еще и белой быть. Но на ней бороду не видно.

И он достал из кармана шубы карты, примеряясь с ними ко мне. Сначала я обрадовалась, что он не сам станет создавать мой наряд, но потом приуныла — вряд ли он позволит мне слишком отличаться от него.

Так, в общем-то и вышло. Моя шуба была лишь на пару тонов светлее его, и тоже почти упиралась в пол. И на голове — кокошник. Тяжелый, не иначе как все эти сияющие камни настоящие. Наверное, выглядела я хорошо, но настроения мне это не прибавило.

- А без всего этого нельзя? - проныла я, но безрезультатно. Кошмарыч лишь хмыкнул, что, без сомнения, обозначало что-то вроде «не зря я взялся, с ней нормальный и не справится». И я пообещала самой себе, что не дам ни одного повода усомниться в том, что я бы нормально поработала и без надсмотрщика.

Вот так, дав себе слово и заранее приготовившись к самому худшему, я и приступила к работе. Уцепившись за руку обзаведшегося мешком и ледяным посохом Кошмарыча, я прыгнула с ним в первый сон.

Наверное, никогда в жизни мне не хотелось расплакаться так сильно, как в эту ночь. Не знаю, то ли у нас был такой маршрут выбран не случайно, то ли просто совпало, но в основном мы попадали к больным и осиротевшим детям или старикам. Они не просили машин или очень красивых кукол — мешок, в котором лежала колода с картами самых обычных подарков, оставался закрытым. Не просили они и крутых мобильных телефонов или плееров. Кто-то хотел просто согреться, кто-то снова увидеть маму или научиться петь.

Я не сразу поняла, в чем дело последнего желания — я никогда раньше не видела вживую эти пластиковых трубочек, что крепились на шее этой бледной словно куколка девочки. И только когда Кошмарыч осторожно снял это устройство и взмахом руки заделал темную дырочек в шее, я всё поняла. И льдинки украшений тревожно звякнули, когда я резко отвернулась, чтобы не разреветься. Мне хватило минуты, и потом я не щадя ладоней рукоплескала девочке, которая пела песню про трех белых коней.

Мое лицо болело уже к пятому сну от того, что Кошмарыч его менял под то, что видел в воспоминаний брошенных детей. Я теперь больше не возражала против дорогой длинной шубы и кокошника — красивая и счастливая мама или дочка Снегурочка, вот кем я была раз за разом.

Мельком лишь успела подумать о той женщине, которой помогала летом пересесть в её инвалидное кресло. Приснимся ли мы и ей тоже, или её сын сейчас с ней и сможет поздравить в реальности?

Кошмарыч был необычно ласков для себя и выбранного образа Мороза, он утирал носы и помогал подняться с постели неходячим или слепым и забывшим даже во сне, каково это — видеть или ходить, и он дарил по-настоящему волшебные подарки, не используя заготовки, которые нам выдавались в Университете.

Держалась что есть было силы, и на самом деле гордилась своим умением скрывать эмоции, и потому всерьез удивилась, когда очередной прыжок привел нас не в чей-то сон, а в кабинет Кошмарыча. Тот, не выходя из образа Мороза, вытащил из кармана огромный белоснежный платок и протянул мне.

- Реви, - коротко приказал он. - Только как следует.

- Не надо мне этого, - голос мой дрогнул, но я оттолкнула платок, чувствуя, как слезы всё-таки выступают на глазах, словно я и впрямь плакса какая-то.

- Надо, - возразил Кошмарыч. - И серьезнее отнесись к делу. Реветь придется за двоих. Я не могу. Мне борода мешает.

Это прозвучало так печально и в то же время так забавно, что я фыркнула от смеха и... разревелась. Я присела на краешек огромного идеально чистого стола и ревела со всей самоотдачей. Украшения на кокошнике жалобно позвякивали в такт моим всхлипам.

- Вот и молодец, - заявил Кошмарыч, когда мои рыдания перешли в икоту. - Еще парочку снов выдержишь? Одна девочка очень хочет волосы как у златовласки из сказки.

- Я еще и косичку заплету, - буркнула я, внутренне вздрагивая от нехорошего предчувствия. Похоже, Кошмарыч собирался завести меня в онкологическое отделение.

- Ты сильная, - помолчав немного, произнес Кошмарыч своим особенно равнодушным голосом. - Поэтому я выбрал тебя в Снегурочки. Ты сильнее, чем о себе думаешь.

Слезы мгновенно высохли.

- То есть, это не за мной нужно следить, чтобы я не создала на пустом месте кошмар? - уточнила я.

- А одно другому не мешает, - веско заметил мастер Кошмаров, поднимаясь со места, и взваливая ненужный мешок на плечо. - Улыбнись, Снегурочка. Они все хотят, чтобы мы им улыбались.

И здесь Кошмарыч ошибался, хотя об этом я узнала лишь несколько дней спустя. А пока я улыбалась, читала сказки, танцевала с детьми и одинокими стариками и старушками, кричала «Ёлочка, гори!» и уставала так, как никогда в жизни. И ревела, ревела в кабинете Кошмарыча, уже не возражая ему и его невероятному платку.

Пожалуй, родители не зря запрещали мне работать в больницах и хосписах. Может, они просто не верили, что я справлюсь, а может, не хотели проверять, справлюсь или нет. Обижаться на них за это я больше не могла.

- Раньше я думала, что в Новый год всем весело, - пожаловалась я несколько дней спустя подругам. К этому моменту они уже выяснили, что отличие в экзамена для меня только в иностранном языке, и теперь собирали для меня всяческие тесты и учебники. Честно говоря, их энтузиазм меня пугал, и я всеми силами пыталась их отвлечь.

- А то, - согласилась Васька. - Особенно всем этим Дедам Морозам и прочим замаскированным личностям. По несколько утренников в день — и к вечеру от стишков морду сводит и гирлянда в глазах рябит.

Она так точно описала мое состояние, не считая того, что мои подопечные были еще и бесконечным источником моих слез, что я даже не рискнула спрашивать, откуда она знает.

- Бабу Ягу играла в доме творчества в прошлом году, - не дожидаясь вопроса, пояснила Васька. - Может, и в этом пойду, чтобы меня родители в поход не тащили. Зимой я эти горы вообще видеть не хочу.

Васька вообще из нас была самая активная, и в доме творчества ходила в какие-то кружки, пару раз даже приглашала нас на выставки, где были и её работы. Кажется, мозаика из соломки.

- А еще полиция и скорая помощь все праздники работает куда больше, чем обычно, - задумчиво добавила Света. - Столько всего случается.

Мы все втроем замолчали, представляя, что может случиться в праздники. Фейерверки, ледяные горки, горячительные напитки, много еды...

...- Я думаю, вы в реальной жизни врач, - заявила я в следующем сне, самостоятельно проецируя с карты свой кокошник. Такая же реальная тяжесть у меня никак не выходила, но время еще было. И я подумывала изменить свои волосы. Из русых сделать золотистые — заодно бы зачет у мистера Совершенство получила бы. Правда, для этого пришлось бы еще и нос с подбородком изменить — мистер Совершенство ставил зачет лишь в том случае, если после изменений мы себе полностью нравились. На мой взгляд, не очень честно. Наши парни и Анна Васильевна себе и без всех этих иллюзий нравились. - Может, даже в реанимации. Или детской больнице. И в жизни вы очень добрый.

- Продолжай так думать, если тебе так проще, - отозвался Кошмарыч. И вот поди, пойми его. И не согласился и не возразил!

С другой стороны, он прав. Мне, в общем-то и не очень важно, я сама всё придумаю и представлю.

- Сегодня никаких тяжело больных детей, - предупредил он меня, отвлекая от мыслей. - Но зато парочка сложных случаев. Скажем так, если бы дед Мороз приходил только к хорошим детям, к этим он бы не пришел.

От предупреждения я легкомысленно отмахнулась. Взрослые часто недооценивали влияние волшебства на детей. Настоящие Снегурочка и дед Мороз — какие могут оставаться гадости на уме? Первые три сна вполне соответствовали моим представлениям. Непростая жизнь делала наши сновидцев недоверчивыми и озлобленными, но хотелось им всем того же. Простого настоящего маленького чуда.

Я сама, без карты, одними руками и усилием воли вырастила в одном сне махонькую ёлочку, чем заслужила кивок от преподавателя. Еще бы вспомнить, по какому предмету это станет моим зачетом..

А вот в другом сне я схитрила и угловатой девочке-подростку, лицо которой уродовала недоверчивая ухмылка, подарила свой кокошник. Она хотела стать красивой, и я просто сняла с головы сияющий всеми оттенками убор, и надела на её жиденькие волосы. Густая седая бровь Мороза дрогнула, выдавая его недоумение, но я угадала. От неожиданности такого подарка тонкие губы девчонки дрогнули в самой настоящей искренней улыбке, и её лицо словно по волшебству расцвело. Я тоже не осталась в накладе — до сих пор я лишь слышала о таком, и сейчас могла наблюдать простое и обыденное чудо своими глазами.

И вот, когда я была на коне и в необычно приподнятом настроении, случился этот сон.

Мальчик совсем не выглядел обделенным вниманием, но наш совсем не кукольно-театральный вид и его заставил поступиться с долей скепсиса. По крайней мере, рассматривал он нас с жадным любопытством.

- Я не верю в Деда Мороза, - заявил он, сунув руки в карманы.

- Мне это не мешает, - спокойно ответил Кошмарыч, пригладив свою бороду. - Можешь не верить, я дозволяю.

Пацан весь покраснел от обиды и надулся. Я прикинула по виду сновидца — он был постарше Мортимера, но младше Ани. Хотя... девочки взрослеют рано. Может, ему и было около тринадцати. Вряд ли больше. Но если он хотел нас поразить тем, что не верит в сказку, то он опоздал. Лет на пять, я так думаю.

- И чуда настоящего вы сделать не можете, - продолжил мальчишка с упорством. - Подарки в мешок сложить любой может и бороду нацепить. А я хочу как в сказке. Хочу, чтобы она прыгнула через огонь и растаяла!

Мальчишка ткнул пальцем в меня. Затурканная разнообразием чудес, которые у нас просили дети, я всерьез задумалась, как осуществить требуемое. Технически я не была слепленной из снега даже иллюзорно. Но практически это вполне можно было осуществить. Кощей бы локти сгрыз от зависти — такой вид смерти ему точно в голову не приходил.

Но прежде, чем я успела что-то произнести, Кошмарыч задвинул меня за спину и снял теплые краги. Из-за спины мне было почти ничего не видно, но то, как голые кисти рук мастера обрастают шерстью, а его ногти отрастают крючковатыми прозрачными как слюда когтями, я не могла пропустить. А потом он сам заметно увеличился в росте, пожалуй, я теперь едва дотягивалась до его подмышки, его шуба трещала по швам, наливаясь как синяк багровой кровью. Со скрежетом полезли рога, сбрасывая с головы Кошмарыча шапку. Я ущипнула себя за руку, но проснуться в чужом сне я не могла. И отвлекать мастера вопросами вроде «В кого это вы превратились» почему-то не хотелось. Впрочем, тут мне помог сновидец.

- К-к-крампус, - пропищал мальчишка, мигом растеряв весь свой наглый вид.

- Ты был плохим мальчиком? - проскрежетал Кошмарыч. Не знаю как пацан, а я немедленно пообещала себе быть хорошей девочкой. По крайней мере, на лекциях мастера точно.

- Но дед Мороз не может быть Крампусом, - дрожащим голосом пробормотал мальчишка. И чего он до сих пор не просыпается? Разве что Кошмарыч его удерживает во сне... Интересно, а он так может? - Это же не наша сказка...

Острые когти того чудовища, в которое превратился мой преподаватель, вспороли мешок с подарками, только вместо карт или подарков оттуда в облаке черной пыли высыпались угли.

- Хорошая вещь — глобализация, - прохрипел Кошмарыч с глухим смешком. Для мальчишки это оказалось слишком. Сон вспыхнул и свернулся, выкидывая нас за свои пределы.

Я наконец смогла разглядеть преподавателя. Что ж, теперь было видно, что это мастер Кошмаров, а не просто так, теоретик какой.

- Это было обязательно? - спросила я. Страха почему-то не было. Наверное, потому что я уже выросла и ко мне такое чудо прийти не могло. Ну или потому что глаза у Крампуса были прежние. Серые и равнодушные.

- Не люблю таких вот, - пояснил Кошмарыч, с каждым словом всё больше становясь собой. - В самом лучшем случае такие мальчики вырастают в нудных скептиков, в худшем они отравляют жизнь окружающих до тех пор, пока кто-то не ломает свою жизнь о неожиданно хрупкие конечности и черепушки этих мальчиков. И потом, он ведь не чуда хотел. Он хотел показательной смерти. А мы тут не фокусы показываем.

Я могла бы сказать, что как раз в основном фокусы. Эти дети проснутся, и всё останется по-прежнему. Больные будут больными, сироты — сиротами, а этот пацан найдет под ёлкой подарки, а не кучку угля. Но я промолчала. Для Кошмарыча в этом было что-то личное, и в этот раз я не собиралась влезать со своими догадками.

- Некоторые вещи просто происходят, - наконец произнес Кошмарыч. - Вне зависимости от того, хороший человек перед нами или нет. И вот некоторые люди просто озлоблены. Сами по себе. Не от того, что в их жизни случились плохие вещи. А от того, что они сами — та плохая вещь, что случилась с кем-то.

- Я с этими новогодними праздниками поседею скоро, - только и сказала я, выражая этим всё свое мнение не только о последнем происшествии, но и работе с Кошмарычем, постоянной тоской, которая оставалась со мной под блеском всей этой сновидческой мишуры.

- Не стоит, - как обычно равнодушно ответил мастер. - Тебе не пойдет.

- А, ну если только из-за этого, - буркнула я себе под нос, чтобы оставить последнее слово за собой.

- В Новый год отдыхаем, почти никто не спит, а кто спит — в особых снах не нуждается, - тем временем продолжал Кошмарыч, не обращая никакого внимания на мое недовольное лицо. - Я смотрел твой рейтинг, и вот что удивительно — хотя среди первокурсников ни у кого нет таких высоких показателей по кошмарам, я не могу поставить тебе зачет. Ты понимаешь, почему?

Я заинтересованно пыталась пальцем проковырять дырку в шубке.

- Понимаешь, - кивнул Кошмарыч. - Нет ни одного кошмара, который ты создала бы сама, а не попала в него как кур в ощип. За невезучесть у нас зачеты пока еще не ставят.

- А зря, - снова буркнула я. - Вот кому я в новогодние праздники могу с кошмаром присниться?

- Список висит там же, где запись в Снегурки, странно, что ты не заметила, - отозвался Кошмарыч. - Не такой уж маленький список, между прочим. На фоне обжорства многим будут кошмары сниться. Но договоримся на берегу — я не приму от тебя очередной героической смерти. Ты должна пугать, а не пугаться.

- Хорошо, - кисло ответила я, и с облегчением шагнула прямо в коридор Университета. Лишь теперь я поняла, как помог мне мастер, ненавязчиво отправив подальше — я поняла, что только сейчас начала дышать полной грудью. Крампус или что это там было — напугал меня куда сильнее, чем я представляла.

Я долго копалась в списке, выбирая что-то по вкусу, и наконец остановилась на каком-то типе с фобией змей. С бестиологией у меня было не очень, а вот Жюль уже дошел до химерологии, и я собиралась немного сжульничать. Самую капельку.

… - Чудесно, - спустя пару часов Кошмарыч с недоумением оглядывал меня и смущенного Жюля. - Юноша, зачем вы связались с этой девицей?

Не думаю, что он хотел меня обидеть, но прозвучало это не очень. Впрочем, я готова была это пропустить мимо ушей, если он сумеет нам помочь.

- Мы друзья, - отозвался Жюль, стараясь не встречаться со мной взглядом. Я виновато шевельнула хвостом и едва не сбила стоящую в углу кабинета старинную вазу.

- То есть, вы со всеми друзьями такое проделываете? - уточнил Кошмарыч скептически. Жюль шмыгнул носом. У теоретиков черный рыцарь появлялся редко, и поэтому те к нему не привыкли как мы.

- Ольгу спасает только то, что её сновидец проснулся от ужаса, - продолжил Кошмарыч. - А пути получения этого результата нами не прописаны. Но что с вами делать, юноша, я пока не знаю. С одной стороны, вы определенно обогнали свой курс — делать химер из студентов вы начинаете курсе на четвертом, не раньше. С другой стороны, вернуть ей нормальный облик вы не смогли, так?

- Так, - прошептал Жюль, отчаянно краснея. - Я даже пробовал поцелуем...

Настала моя очередь краснеть. Глупо получилось.

Жюль сумел сконструировать для меня иллюзию, которая почти не отличалась от реальной материи снов, он нарисовал отличный хвост и волосы как у Медузы Горгоны, и вышло просто отлично. Мой сновидец не проснулся в то же мгновение, как меня увидел, лишь потому, что от страха примерз к месту.

А потом я вернулась в нашу комнату, и мой облик остался со мной.

Даже попытка нарисовать поверх этой иллюзии иллюзии нормального моего облика и то не сработала. Тогда мы и подумали о поцелуе. Лягушки же превращаются в принцев от этого, чем горгона хуже?

«По-дружески», - предупредила я Жюля строго, а сама замирала от волнения.

Он совсем перепугался моих наставлений, а потому сначала чмокнул в нос — с закрытыми глазами немудрено промахнуться! Потом в щеку — но и это не помогло. И даже последний неловкий чмок в губы ничего не изменил. Только мои волосы-змеи сильнее шипели, словно смеялись над нами.

На лице Кошмарыча не дрогнул ни один мускул. Может, ему и не было смешно. Мало ли сколько он таких балбесов видит.

- Двоечники, - заявил он. - Это срабатывает только между морфом и сновидцем. Неужели мистер Совершенство это не упоминал?

Мы с Жюлем неуверенно переглянулись.

- Ясно, - Кошмарыч хмыкнул. - Так что, или Ольга ищет своего сновидца и пытается убедить его расколдовать поцелуем...

Я помотала головой. Ну уж нет, этот парень чуть в обморок не рухнул, я не готова повысить свой рейтинг по кошмарам до заоблачных высот.

- … Значит, ждем, когда иллюзия сама развеется, - развел руками Кошмарыч. - Не дольше недели продержится.

- Ты самая красивая, - попытался утешить меня Жюль.

- Нет, это ты красавчик, - привычно отозвалась я.

- Детский сад, - буркнул Кошмарыч. - Оба красавчики, глаз не оторвать.

Он достал какую-то папку и с преувеличенным интересом уставился в неё, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Сказать, что я была разочарована, значит, ничего не сказать. Но делать было нечего, надо было ползти обратно, а это само по себе требовало немалых усилий. Судя по всему, для работы хвоста задействовались не самые привычные мышцы моего тела, и сейчас они нещадно болели. Да и волосы. Кто думает, что змеи такие все эффектно шипящие во все стороны, тот ничего не знает об этом. Эти твари постоянно перепутывались, скандалили, оглушая своим шипением и норовили покусать товарок. Меня, к слову сказать, не трогали. И то хорошо, а то ходила бы я вся искусанная.

К середине коридора я не выдержала и завязала высокий хвост из змей. Теперь они шипели хотя бы не под ухом и не могли запутаться в клубок. И вот стоило мне на это отвлечься, как нас догнали чьи-то шаги.

- Обалдеть! - голос этот я не могла не узнать. - А окаменять взглядом ты тоже можешь?

- К сожалению, нет, - буркнула я. Чтобы повернуться, мне нужно было растопырить руки, иначе я запросто могла упасть. Так что я осталась стоять так, словно мне было совсем не интересно, зачем Вест остановил нас в коридоре. Уж точно не из-за хвоста — он наверняка еще и не такое видел.

- Кошмарыч попросил меня курировать ваш случай пока иллюзия не спадет, - пояснил Вест сам, обходя нас так, чтобы могла его видеть, не поворачиваясь. - А тебе он советует написать дневник наблюдений за химерой в изменчивой реальности сна.

Это он уже Жюлю, понятно.

- В смысле? - тот чуть попятился. Ага, не только на меня Вест с первого взгляда произвел не самое приятное впечатление!

- В смысле! - передразнил его Вест. - Мы будем отправлять Ольгу в разные сны, не обязательно кошмары, кстати, а ты записывать будешь, как она себя ощущает в пустыне, например, или в Арктике. И после пробуждения и нового возвращения в сон, что со змеями будет происходить. Потому что хоть мастер и сказал, что это на неделю примерно, но он не химеролог, мог и ошибиться.

- А меня спросить не нужно? - возмутилась я.

- Не нужно, - ответил Вест. - Ты сейчас наполовину состоишь из проекта первокурсника-теоретика, и всё что мы можем — это сделать его проект легальным. Но посмотри на это с другой стороны, у тебя будет самая сногсшибательная практика — фантастические сны не для слабаков! И напарник твой по снам попрыгает, теоретики ведь этого вовсе не видят, так?

Жюль неуверенно кивнул. Нет, не понимаю, как можно выбрать этот факультет, когда можно проживать тысячи жизни в чужих снах! Хотя, с другой стороны... я пошевелила хвостом. И в такие ситуации теоретики в жизни не попадут.

- Твоими устами да мед бы пить, - буркнула я себе под нос.

- Моими устами что? - заинтересовался Вест, но я замотала головой, некстати вспоминая про поцелуй с Жюлем. Впрочем, Вест тем и отличался, что быстро менял тему разговора. - Если ты о том, чего хорошего мне с этого, так я объясню. Мне тоже не очень просто попасть в фантастический сон, а тут я буду сопровождать двух первокурсников. У меня, между прочим, тоже есть непростые зачеты.

Да, это всё объясняло, и по всему выходило, что это и впрямь хороший вариант для нас всех. И потом, может, от этих сновидений иллюзия скорее слетит? Надеяться мне точно никто не запрещал. О том, что через несколько дней снова начнется учеба, не хотелось. Группа и без того относилась ко мне неоднозначно, с хвостом они меня точно не поймут.

Кстати о хвосте. Кончик нестерпимо чесался, и я с трудом подтянула его к себе, опершись одной рукой о стену, а ногтями второй принимаясь скрести чешуйки.

- Чего стоишь. Записывай! - ткнул Вест Жюля. - Может, она еще и линять будет!

И тогда я окончательно поняла, что это будет очень долгая неделя.

Впрочем, как оказалось, нет ничего, к чему человек не может привыкнуть. Уже к концу этого сна я сносно передвигалась в пространстве и даже могла взобраться по не слишком крутой лестнице. Хотя для этого мне нужны были перила и помощь рук.

Пожалуй, не будь рядом Веста, я бы считала случившееся небольшой неприятностью. Но Вест, конечно, не мог позволить мне это.

- Интересный узор у тебя, напоминает питона, - неожиданно произнес он, когда я отдыхала от ползания с препятствиями. - Ты случайно не в штанах с таким узором была?

- Я была в джинсах, - попалась я в ловушку.

- Интересно, куда они делись, и останутся ли они после того, как иллюзия развеется? - с серьезным видом вопросил он и спрятался за диван. Злясь, я начинала бить хвостом, и пусть использовалась для этого только его самая подвижная часть, этого хватало, чтобы больно ударить по ногам.

- Кстати, а почему ты в свитере? - из-за дивана продолжал неугомонный вредина. - Горгона в свитере с оленем Рудольфом и снеговиком — это странно.

- Я замерзла в том, в чем ходила в кошмар, - ответила я, и завернулась в кольца хвоста, чтобы как следует пообижаться.

Через несколько минут мои волосы завертелись и зашипели, что значило только то, что ко мне кто-то подошел слишком близко.

- Ну не дуйся, - голос Веста можно было бы считать виноватым, не знай я его чуть лучше. - Хочешь чаю с пирожными?

Я высунула голову из-за толстого кольца хвоста и снова за это поплатилась. Вероломный Вест и впрямь держал тарелку с эклерами и чай, но он не преминул добавить:

- Или лучше молоко? Кстати, как насчет живой пищи вроде тушканчиков? Не хочется?

- Ты же не станешь предлагать кентаврам сено, что над ней издеваешься? - за меня возмутился Жюль, который пытался писать какую-то работу, но с нами ему это давалось с большим трудом.

- А вот это, кстати, хороший вопрос, - Вест оглянулся и, не найдя другого сидячего места кроме нашего с Жюлем дивана, присел на краешек стола. - Как-то в прошлом году мы работали над химерой и взяли как раз кентавра...

Я неловко сползла с дивана и отправилась искать энциклопедию самых запоминающихся снов — я видела её мельком у Жюля. Слушать про кентавров мне совершенно не хотелось.

За чтением этой книги я и проснулась в своей постели. Наверное, если бы мама с папой заглянули в этот момент в мою спальню, они были бы порядком озадачены тем, что я сижу и щупаю свои ноги, словно вижу их впервые. К счастью, они были на кухне и оказались лишены такого смущающего умы зрелища.

Ноги были на месте и волосы тоже. Не то, чтобы я сомневалась, но за довольно длинный сон успела отвыкнуть от нормального ощущения ног.

Пожалуй, не припомню другого случая, когда я была настолько готова бодрствовать всю ночь. Теперь я могла понять скверный характер сестер Горгон — такие волосы кого угодно сведут с ума своей болтовней! И, разумеется, Кошмарыч именно в этот момент оказался прав — и мои хвост с волосами-змеями никуда не делись.

В результате я весь сон пряталась от своих добровольных надсмотрщиков в коллекции Гиены Огненной — главное, было вовремя замирать, когда кто-то любопытный проходил по галерее, полной самых разных чудовищ и химер.

Правда, оказалось, что я недооценивала собственно преподавателя, да что уж говорить, её я просто не принимала в расчет, и обнаружила свою ошибку только, когда она подошла ко мне со стаканом сока и бутербродами.

- Поешь давай, Ольга Горгоновна, - усмехнулась она, глядя на меня, замершую в неудобной позе. - Я мальчишек отправила тебя в библиотеку искать. А там и без поисков заблудиться можно на пару часов.

Только после её слов я поняла, как невероятно устала, так что от бутербродов не отказалась.

Гиена бесцеремонно пощупала мой хвост и прицокнула языком.

- А силен первокурсничек, надо будет приглядеться к нему, - заметила она, тоже цапнув бутерброд с блюда и вонзая в него острые зубы. А потом она подтвердила то, что я уже подозревала. - Тебе надо почаще выбираться в разные сны, тогда иллюзия скорее истончится. Не думаю, что тебе удобно будет в таком виде в группе заниматься, да и змеи, я полагаю, своим шипением отвлекают.

- Это точно,- вздохнула я. - Думаете, придется моим надсмотрщикам сдаваться?

- Придется, - согласилась Гиена и снова пощупала хвост. - Какой талант пропадает, а!

Я хотела было сказать, что вовсе не пропадает, он еще только на первом курсе, но прикусила язык. С преподавателями нужно было держать ухо востро, Жюля и так после этой авантюры приметило немало преподавателей, не стоит, чтобы они догадались друг о друге, а то в порыве соревнования растащат моего друга на кусочки, и не с кем мне будет заниматься и болтать.

Так что я поблагодарила за бутерброды и быстро, насколько позволял хвост, поползла искать Жюля и Веста. Как оказалось, я зря боялась тех снов, в которые меня предполагали совать в таком виде. Никаких пустынь — песчаных или ледяных, никаких острых скал. Похоже, Вест просто пошутил. Практически все сны проходили в антураже древней Греции, и я с удовольствием ползала по гладким каменным полам там, где мне указывали, наслаждаясь теплым солнышком, к которому мое обновленное тело оказалось очень чувствительным.

Также прошел и мой второй день, за исключением того, что в паре снов мы оказывались в Индии, и там Вест к моему и без того устрашающему облику добавлял две пары рук и черную кожу. Я безумно боялась, что он что-то сделает не так, и останусь еще и с этими добавлениями, поэтому страшно злилась и готова была ползать за ним по джунглям с кривыми ножами, которыми были заняты как минимум четыре из шести моих рук. Как утверждал потом Вест, давясь от хохота, роль кровожадной индийской богини мне в результате давалась особенно хорошо.

Наверное, расслабилась. Привыкла к хвосту и шипящим волосам, привыкла, что рядом со мной если не Кошмарыч, то Вест и Жюль, и окончательно потеряла бдительность. После того, как Вест избавил меня от лишних рук и вернул цвет кожи, к которому я привыкла, я удобно свернулась на своей половине дивана — большая часть хвоста свисала на пол, но это мне не мешало, и задремала. Некоторое время я еще слышала приглушенный спор Веста и Жюля — они снова обсуждали возможность создания какой-то невероятной химеры, а потом не заметила, как уснула.

Если и было в моем состоянии место хуже, чем то, в котором я приснилась Андрею, то я не могла его придумать. Да и не хотела, если честно. Немного не до этого мне было, когда я зависла на хлипком веревочном мосту, пытаясь с помощью рук удержать свое тело на нем. Выходило не очень, хвост мотало из стороны в сторону вместе с мостом. Я даже не сразу сообразила, что это очередной сон Андрея — походило на небольшой камерный кошмар лично для меня. Я не слишком боялась высоты и сны с падениями мне давно не снились, но вот сейчас мне было жутковато. Даже змеи почувствовали мою панику и шипели теперь как нанятые, извиваясь и мешая мне сосредоточиться.

Их шипение, правда, помогло мне обнаружить Андрея. Точнее сказать, это он меня обнаружил. Он только-только перешел этот мост и не чувствовал поэтому как мотает эти канаты, но вот шипение моих змей услышал.

- Чудовище! - заорал он и шлепнулся на землю, спиной отползая от мостика. Я даже на минуточку забыла, что влюблена в него. Ой. Ну то есть... Нет, не влюблена, просто он казался мне таким отважным и так старался меня спасти... А вот сейчас он вел себя как последний идиот, и я всерьез разозлилась. Это всё змеи — с ними на голове просто невозможно остаться доброжелательной и милой.

- Это я, Ольга! - рявкнула я на него, едва не слетев с мостика. - Ты не видишь что ли?!

- Неправда! - проорал в ответ Андрей, но отползать прекратил и наоборот, придвинулся к пропасти. Видимо, чтобы разглядеть, что я — это я. - Ольга красивая, а ты чудовище! Змея!

Я сама удивилась, насколько сильно меня это задело. Нет, я прекрасно понимала, что змеиный хвост вместо нижней части туловища и волосы в виде постоянно ругающихся между собой змей меня, вероятно, не красят. Но до сих пор никто не смотрел на меня как на уродливое чудовище. Даже Вест со всеми его смешками и попытками подсунуть молоко или мышку, относился ко мне точно также, как и всегда. Словно я вырядилась в не очень удачный костюм или меня измазали пастой. Забавно, но не более того. Ну, а Жюль... Мы с ним негласно договорились больше никогда не вспоминать тот поцелуй, но тот факт, что он решился на него, разве не указывает на то, что он не считает меня уродливой змеей?

Наверное, всё дело было в том, что Андрей мне казался совсем другим. Довольно глупо, если учесть, как мало мы были знакомы. Впрочем, это знакомство могло стать еще короче — Андрей не просто так подобрался ближе к мосту, и он определенно не собирался помогать мне перебраться через пропасть. А я ведь только успела подумать, что порядком устала висеть вот так, уцепившись хвостом и обеими руками и не имея возможности сдвинуться ни на шаг. Если можно назвать шагами мой способ передвижения.

Андрей же, бросая на меня опасливые взгляды, достал из-за пояса нож и принялся пилить веревки, удерживающие шаткую конструкцию и меня, между прочим, тоже, над мостом.

- Ты что творишь! - возмутилась я, с тоской поглядывая на острые камни внизу — этот способ смерти мне совершенно не нравился.

- Замолчи, тварь! - выкрикнул Андрей, даже не глядя на меня и продолжая пилить.

Это стало последней каплей, и я разревелась. Сквозь слезы я видела, как скала за спиной Андрея оживает, ворочается и — я не успела его предупредить даже об опасности, как скала снова замерла, лишь пара камешков скатилось к подножью, ничуть не задев сновидца. Почему-то меня не покидало ощущение, что, выберись я с моста, эта скала снова ожила бы. Глупость, конечно — я даже не знакома с этим Андреем на самом деле, с чего его снам целенаправленно меня убивать? Вот до чего доводит обида!

Так, продолжая всхлипывать, я и полетела вниз. Мне повезло там, где уже не ждала ничего хорошего. Как оказалось, не только я плохо видела дно этой расщелины, Андрей, похоже довольствовался самим фактом моего падения, потому как до дна я долететь не успела — сон свернулся раньше. И я очнулась на том же диване, где заснула, только с нормальными, чуть растрепанными волосами и своими собственными ногами — прошу заметить, всё в тех же джинсах! Ну и зареванная как не знаю кто.

- Ну и где ты хвост потеряла? - недовольным голосом спросил Вест, хотя было видно, что мое очередное исчезновение не прошло для него спокойно. Жюль тоже выглядел взволнованным, но молчал. - С ним тебе было куда лучше!

И я снова разревелась, но уже от облегчения.