- Просто представьте, что вы попали в фильм ужасов, - я была рада на каникулах увидеться с подругами, но просто обсуждать проведение праздника не могла. С того памятного сна я просто боялась спать и видеть собственные сны, стараясь не засыпать в снах и как можно больше работать и учиться, не позволяя себе скользнуть даже к колодцам мало ли где мен могла ждать новая встреча с Андреем! А мне не очень-то хотелось его видеть после прошлой встречи. Света взглянула сначала на Ваську, а потом уже на меня. Это и понятно. Если Васька скривится, мол, что за глупости приходят в голову, то и Света даже думать об этом не будет. Выбросит из головы быстрее, чем я моргнуть успею.

Но Василиса задумчиво уставилась в потолок, и я уверенно продолжила свое «если бы».

- В этом фильме есть главный герой и вы...ну как получше объяснить... его подружка, - кажется, я немного покраснела. Хотя я заметно охладела к Андрею, но не настолько, чтобы не алеть щеками от одной только мысли о том, что я могла быть для него подружкой. С другой стороны, он же вроде бы говорил о любви, когда пытался спасти меня. Раз за разом неудачно, конечно, а в последний раз вовсе не узнал и обругал, но у каждого свои недостатки. Мы с ним не так хорошо знакомы.

- Обычное дело, - кивнула Василиса. - У главного героя или подружка или лучший друг постоянно умирают первым. Я угадала?

Повезло мне с подругой. Сразу с порога разложила все по полочкам, и объяснения уже особо никакого не надо. А ведь это она мне всегда в укор ставит, что я всё сортирую и анализирую. Сама-то недалеко ушла! А главное, как вовремя. Как раз, когда моя голова совершенно отказывается соображать!

- Совершенно верно, - со слишком явным облегчением воскликнула я, но подруги вроде бы ничего не заметили. - И вот как сделать, чтобы не умереть?

- Можно попробовать стать главным героем и выжить, - предположила Васька задумчиво. - Хотя это довольно сложно.

Мысленно я с ней согласилась. По существу, не просто сложно, если говорить о моей реальности, а невозможно. Сон снится Андрею, а не мне. Я, конечно, могу ему отомстить и попытаться увидеть сон с ним. Но мне это мало чем поможет.

- Куда лучше убить главного героя. И съесть, чтобы уже наверняка, - с совершенно серьезным лицом закончила Васька. - Это разом весь фильм сведет на нет.

И непонятно даже, шутит она или и впрямь так думает!

И вот тут Света сказала неожиданно гениальную вещь. С ней иногда такое случается, но всё равно никто никогда не ждет гениальное — и от неё. Она вроде как приложение к нам с Васькой, и только я одна знаю, что не к нам, а к одной Ваське. И вот очередное её откровение.

- На самом деле, ничего не поможет, если сценарист или режиссер фильма решил, что ты должна умереть.

Вот так просто, да. Осталось понять, кто режиссер снов Андрея. Потому как поверить в то, что он сам их такими себе снит — это значило для меня разочароваться слишком во многом.

И вот разбираться почему-то не хотелось. Я окончательно поняла, что интриги и расследования — это не для меня. Хотелось понятного. Хоть на факультет теоретиков переходи! И как назло, с новым полугодием всё становилось еще более далеким от понятного.

Например, вместо занятий по звукам у нас проводили факультатив по снам-минуткам. Отвечать за их логичность, живучесть и прочие качества было не нужно. Критерием оценки результата становилось от противного полная абсурдность этого сна. Варить горы в огромной кастрюле, водить хоровод вокруг лося-пельменя, наматывать на шею радугу — в этих сна было возможно всё. Минусы были тоже — эти минутки хоть и были хрупкие как снежинки, невероятно стремились закрепиться в реальности снов, отчего иногда слипались в ком, перемешивались, и если за ними не уследить, то лось-пельмень мог варить горы в десятках снов, что было совершенно недопустимо.

Так что нас учили распознавать такие слипающиеся сны и разбирать их на составляющие. И пусть это было почти также весело как Золушке отделять пшено от проса, но куда лучше, чем попадать в кошмары и умирать оригинальными и совсем нескучными способами.

Я теперь держалась подальше от библиотеки и комнаты отдыха, подсознательно не желая услышать от Ники или Веста, что ничего сделать с моим случаем нельзя. Одно, когда тебе это говорит взрослый, и совсем другое — услышать это от кого-то близкого по возрасту. Так что я неожиданно стало много времени проводить со своей группой, чем несказанно их удивила.

Вообще-то сначала мне казалось, что обходиться без собственных снов непросто, но вот ночь сменилась ночью, а я даже не пыталась просто спать и видеть сны. И ничего похожего на то, что мне от этого как-то не так. Всё-таки взрослые часто преувеличивают — это факт.

И стоило мне окончательно в этом увериться, как всё пошло прахом. Прямо на уроке я на одну минуточку закрыла глаза, просто медленно моргнула, честное слово! - и вот. Очутилась рядом с Андреем посреди леса.

Андрей радостно замахал мне топором, словно и не было нашей предыдущей встречи в ущелье. Увы, но дуться и заставлять его признать свои ошибки, было некогда — судя по всему, мы снова от кого-то убегали.

Я обернулась и обнаружила целую свору злющих черных псов. Лохматые и грязные, они сверкали багровыми глазами и свирепо лаяли, размахивая голыми хвостами. Это позже, отмахиваясь от них корягой и отступая всё глубже в лес, я поняла, что хвосты у псов змеиные.

Мои неглубокие познания в действиях вот таких свор сводились к тому, что, раз нападают они на открытой местности, то в буреломе должны отстать или хотя бы поумерить пыл. Наверное, нужно было внимательнее записывать на лекция Кошмарыча или Гиены Огненной — эти твари не отставали до тех пор, пока не выгнали нас снова на открытую местность, которая по совместительству оказалась болотом.

Как назло, именно перед этим Андрей наконец решил показать себя отважным воином и защитником слабых, и один выступил со своим топором против стаи, давая возможность мне отступать дальше, пока я и не попала в зыбучую трясину.

Проклятые собаки словно ждали этого, и с злорадным лаем — я не вру! - отступили от взмыленного и трясущегося от собственной безрассудности Андрея. Я попыталась выдернуть хотя бы одну ногу из этой хлюпающей грязи, но без особой надежды. И, конечно, совсем не удивилась, когда вместо этого завязла еще сильнее.

Тут и Андрей подоспел, ладно хоть не полез в трясину — тонуть в ней в компании — это было для меня слишком даже после курса Кощея. И потом, суетящийся на сухом безопасном месте сновидец вносил хоть какое-то оживление в неприятной ситуации.

Я попыталась проснуться. Ведь весь фокус был в том, что пусть сон был не мой, но и в нем тоже спала, разве нет? Я сейчас была согласна даже на то, чтобы проснуться не в нашей аудитории в Университете, а в своей постели дома. И даже на физике в моей обычной школе я вполне была согласна сейчас очнуться от сна. Вот вроде бы и не так уж страшно и больно всё это во сне, но проснуться хотелось всё равно. Похоже, зря Кощей на меня смотрел с такой надеждой — не быть мне его ученицей, и получать удовольствие от постоянного умирания во снах я не сумею.

А потом случилась эта огромная чудовищная жаба, и я всё-таки умерла. Умерла, чтобы снова оказаться рядом со своей группой и мистером Совершенство. Тот может и рад бы ограничиться выдачей мне значка с черным зонтом, хотя для него это настоящая мука — он сам избегал таких снов как мог, но меня уже вызвал Черный рыцарь, Кошмар Кошмарыч. Интересно, он прикрепил маячок ко мне или к снам Андрея? Зная его, можно было предполагать и то, и другое.

После слов Кошмарыча я долго пыталась прийти в себя. Нет, я слышала это от него же раньше, но сейчас было очевидно не только то, что он совершенно точно не шутил, но и то, что он определенно переживает за меня. Конечно, скорее не за меня как человека, а за единицу морфов, за потенциально перспективную его будущую ученицу.

Я остановилась как вкопанная, не заметив, что излишне громко хлопнула дверью в кабинет Черного рыцаря. Позвольте, а кто мне сказал, что цель — именно я? Как тогда говорила Рыба, кажется, что иногда ты можешь быть не целью, а орудием и пострадать только за то, что кому-то так удобнее добраться до своей цели? Или это говорила не Рыба и не такими словами... Не суть. Саму мысль я запомнила именно так. Может, кто-то хочет уберечь морфов от полного хаоса и не подпускает Кошмарыча к той силе менять память сновидцев? Но он же вроде бы и так может это делать, разве нет? Голова у меня разболелась и так некстати передо мной появился Вест — сил никаких нет. Я даже разозлиться на него не могла, а ведь очень хотелось. Потому как этот тип сразу же без «здрасте» или «как дела» и «неплохо выглядишь для утонувшей в болоте» начал на меня орать. Вот просто стоял посреди коридора, нависая надо мной, и орал.

- Идиотка! Как тебе в голову пришло избегать собственных снов! Ты свихнуться хочешь?! - я больше слушала звуки, чем реальные слова, пока он не схватил мен за плечи и не принялся трясти словно грушу в надежде на яблоко. Или как там правильно? Голова болела всё сильнее.

- Не ори на меня, не видишь, я плохо себя чувствую после того, как умерла, - наконец нашла я в себе силы, пытаясь отцепить его руки. Но он только взвыл от злости и затряс меня сильнее — отвратительный тип.

- Ты должна прекратить убивать в себе сноходца! - наконец заявил он. - И раз ты такая упрямая, я на ближайшие пару месяцев возьму над тобой шефство и лично проконтролирую твои сны.

Вот тут-то я очнулась и даже запоздало испугалась.

- Эй, ты же кошмареныш, это что, мне сплошь кошмары видеть два месяца? - возмутилась я.

Вест криво усмехнулся.

- Сама виновата, - заявил он. - «Кошмарёныш». Скажешь тоже. И потом, не все кошмары вот такие, как ты со своим Андреем проживаешь. Как насчет вызова к доске, когда ты не готова?

Я вздрогнула.

- Не, это даже хуже! Может, уплывать от акул в теплом-теплом море? - взмолилась я. Кажется, зря я его обозвала кошмарёнышем, он и впрямь может устроить мне веселенькую жизнь.

- Я подумаю, - важно ответил Вест.

И что-то словно дернуло меня за язык.

- Думаешь, Кошмарыч хочет, чтобы я была его ученицей, потому что ему не хватает учеников для создания всеобщего хаоса?

Вест глянул на меня с жалостью.

- Если он и хочет взять тебя в ученицы, так это чтоб ты не убилась, или хотя бы сделала это правильно, - ответил он. - В глубине души Константин Константинович добряк каких мало. Но ты и так должна была это понять. По-настоящему хорошие кошмары у злодеев не выходят. Они много времени уделяют своей роли в них.

- Думаешь, эти сны Андрея — это его собственное детище? - на всякий случай задала я давно мучивший меня вопрос.

- Он не выглядит злодеем, - нехотя ответил Вест, и сны очень яркие и разнообразные. Вот если бы он был морфом, можно было бы понять а так — они явно кем-то насланы, но у нас в Университете ежегодно довольно много выпускников, может быть любой. И не обязательно мастер кошмаров.

Да уж, это не слишком вдохновляло...

- Да ты не куксись раньше времени, разберемся мы с твоим сном, - не очень уверенно попытался утешить меня Вестмунд. - Лишь бы этот сновидец не успел привязаться к тебе настолько, чтобы вытягивать даже без привязки к кошмарам. Тогда ты запросто погибнешь в его сне по-настоящему для снов.

Звучало это безумно, но я знала, что это правда. А еще я знала, что его предупреждение сильно запоздало. И не только для Андрея. Я и сама порядком привыкла к этому сновидцу и его кошмарам. Да, звучит еще глупее, но такое иногда случается, вот и со мной случилось. И оставалось только молчать об этом и прятаться за спиной Веста или мастера и надеяться то ли на то, чтобы никогда больше не увидеть этого Андрея и всю ту гадость, что ему снится, то ли напротив — чтобы поскорее снова попасть туда.

- Жюль прав, - неожиданно прервал мои размышления Вест. - Ты становишься прозрачной. Слишком часто умираешь в одних и тех же снах. Ты еще не специалист уровня Кощея, чтобы позволить себе такое.

Я немедленно посмотрела на руки. То ли Вест был прав, то ли дело в мнительности, но выглядели они и впрямь словно более блеклыми. Нужно было что-то делать со всей этой историей, и мне совсем не помогало упоминание Веста о том, что Андрей мог бы стать морфом, судя по виду и яркости его снов. Ведь что может быть проще того, чтобы вытащить его в Университет и помочь поступить. Можно даже остаться на второй год, и учиться вместе с ним...

- Не знаю, о каких глупостях ты думаешь, но немедленно прекрати, - прервал мои мечты гадкий Вест, так некстати внимательный к моей скорбной физиономии.

- Чего сразу глупости, - буркнула я, отчаянно краснея. - Я умные вещи думаю.

- Да ладно, - фыркнул Вест. - Поделишься?

- Легко, - мною овладело неожиданное вдохновение. - Раз Андрей как-то вытаскивает меня в свои сны, и я из-за его уверенности в мое смерти могу умереть для снов, то это может сыграть и в мою пользу. Если он будет уверен, что попрощался со мной, то он больше не увидит снов со мной, так?

Вест вытаращился так, что мне стало неудобно. Я вдруг вспомнила, что мы стоим в коридоре и тут иногда ходят люди. Опять же, кабинет черного рыцаря в нескольких шагах.

- Что?! - не выдержала я этого пристального разглядывания.

- Да пытаюсь понять, как устроена твоя голова, что совершенная глупость так гармонично уживается с практически гениальностью, - ответил наконец Вест.

Вот в этом весь Вест. Не может не оскорбить за здорово живешь.

- Сейчас-то что — глупость или наоборот? - осторожно уточнила я. А то мало ли, обрадуюсь и опять огорчусь. Уж лучше уточнить.

- Это гениально, Оль, - ласково ответил Вест. - Только просто так я тебя туда всё равно не отпущу, тебе надо снова стать как можно материальнее тут, во снах. Хоть это и довольно странно звучит.

Я села на пол и вытянула ноги. Вест, ничего не спрашивая и не возмущаясь, уселся рядом.

- А если всё-таки не сработает, и я исчезну из мира снов и перестану их видеть? - я не хотела говорить это вслух. Вроде как пока молчишь, оно и точно не сбудется. Но не удержалась.

Вест некоторое время молчал. Только губами шевелил, словно катал во рту леденец. Я искоса смотрела на него и видела это. Может, и у него были для меня не те слова, что хотелось произносить вслух. Я уже даже собиралась крикнуть, чтобы он молчал, что так будет лучше, но в этот момент он заговорил.

- Я буду смотреть сны про тебя, - совершенно спокойно произнес он. - Столько, сколько понадобится для того, чтобы и ты увидела сон про то, как я вижу сон про тебя.

Пожалуй, это было совсем не то, что я готова была услышать. И при этом он выглядел спокойным, словно в этом ничего такого не было.

Я хотела спросить, зачем, хотела напомнить ему, что терпеть его не могу и его мастера тоже, но, видимо, кто-то сжалился надо мной и над ним. Я просто проснулась.

Я лежала не шевелясь так долго, что собирающийся на работу отец заглянул в комнату.

- Хандришь? - деловито спросил он, ловко затягивая галстук.

- Ага, - я снова уставилась в потолок. Взрослым такие вещи не понять. Если ты не болен или не голоден, то с тобой толком и говорить не о чем. А грусть и вовсе кажется им глупостью. Они тут же начинают рассказывать, как сами грустили из-за чего-то такого же давным-давно и совсем напрасно. Другое дело их проблемы сейчас!

И можно сколько угодно объяснять, что у тебя тоже на данный момент самое взаправдашнее «сейчас» и других пока не предвидится!

Отец замер в проеме двери, словно что-то раздумывая. Потом посмотрел на часы и снова на меня. И вдруг прошел в комнату и распахнул шторы. Я поскорее зажмурилась, но так рано утром за окном еще стояли серые сумерки.

- Знаешь, что хорошо? - не обращая внимания на мое недовольное хныканье, спросил он. - На улице серо и слякотно. И лужи. Просто лужищи. А знаешь, почему? Потому что уже весна. Мы её не ждали, а он взяла и явилась, красавица. Скоро станет тепло, мы поедем за подснежниками...

Я его уже не слушала, рывком садясь на постели. «За подснежниками» ездить я любила. Мы выбирались в самую глушь, набирали полные сапоги снега и воды, но добирались до сухи пригорков с цветами, которые фотографировали, упираясь коленями и ладонями в грязную землю. Домой приезжали мокрые и уставшие, но счастливые. Мама тут же наливала горячий чай и пичкала остатками меда, ругаясь на нас с отцом, словно не была там вместе с нами. Но дело было не в этом. Совсем недавно же был Новый год, и я была снегурочкой, когда успел пролететь февраль?!

Видимо, об этом и говорил мне Вест, когда орал из-за пропущенных снов. Сны были необходимы для того, чтобы заново уложить по полочкам прожитое за день, чтобы организм подготовился к новому скачку в следующий день. Я же прыгала без остановки лишь меняя миры, но не давая себе отдыха, и потому попросту потеряла эти месяцы в реальном мире. Нет, я что-то делала, ходила на уроки, в кино с подружками, учила английский и совсем немного — французский, но всё это было словно очень давно, все скрывалось за зыбким туманом и растворялось в нем, стоило лишь попытаться приблизить и уточнить.

Сказать что это меня расстроило — это сильно преуменьшить. Я просто пришла в ужас и весь день не могла больше ни о чем думать. Даже то, что папа вечером принес свежие пирожные — маме за прекрасную улыбку, а мне — чтобы не хандрила, я и то восприняла как досадное вмешательство в мои мысли. Право слово, они же не юные влюбленные, чтобы устраивать тут такую романтику! Но пирожное съела, и то, что оно было вкусным, расстроило меня еще больше.

Едва я оказалась в постели и смежила веки, как оказалась в каком-то странном сне про кулинарное шоу. Последнее, что мне могло присниться, честное слово! И когда бисквит у меня не поднялся, я лишь пожала плечами. Серьезно? Это кошмар? То ли Вест ничего не понимал в кошмарах, то ли он таким странным способом рассчитывал поднять мне настроение. Я же всё еще не могла перестать думать о его словах. Они звучали так обыденно, когда и говорил он, и совсем иначе я слышала и в своей голове.

Я неожиданно поняла, что делаю, когда мой сон уже закончился, и я оказалась в нашем классе с фикусом. Да я же снова придумываю себе предмет для того, чтобы влюбиться в него! Ну уж нет, дудки! Хватит мне этого. Раз за разом обжигалась я на этом — стоит лишь решить, что мне оказывает знаки внимания симпатичный мальчик и начать в него влюбляться, как этот предмет словно подменяют. И остается одно расстройство. Вот и Андрей такой же.

Нет уж, лучше влюбляться на расстоянии, это совсем не больно и не требует времени и сил. Да и Вест вовсе не симпатичный, если уж на то пошло.

Так я себе строго внушила и вернулась к урокам. Теперь я окончательно поняла, что наступила весна — уроки не только в реальности, но и тут во снах, стали куда серьезнее, и задания требовали всё больше часов в библиотеке.

Кир Анемподистович, видимо, совсем замучил снотоков, потому как свеженькие, еще ни разу не овеществленные карты таскал нам целыми кипами. И мы трудились над ними даже на переменках, выклянчивая самые понравившиеся. Так мы вскоре обзавелись каждый удобным именно для него стулом или креслом, а Анна Васильевна даже экстравагантным лохматым торшером и корзинкой для вязания. О да, она даже умудрялась иногда вязать во время лекций, но смотрели на это преподаватели сквозь пальцы, потому как память у неё была феноменальная и практически все предметы давались ей лучше, чем другим. Разве что с кошмарами у неё не ладилось, но из-за меня все давно махнули рукой на этот предмет, решив, что в нашей группе за них буду отвечать я.

Пока я пребывала в своей задумчивости граничащей с высшей степенью рассеянности, группа уже наконец-то выбрали старосту, ею стала Джейн. И вот эта деятельная девушка и начала распределять нас по нашим сильным сторонам, создавая из группы вполне боеспособную морф-единицу. Я и тут выбивалась своим не слишком активным присутствием, но даже это предпочти отнести в плюс — чем меньше кошмаров они видели, тем больше рисовало и воображение.

Я наконец-то сумела сосредоточиться на деятельности группы, и с удивлением узнала, что с текучестью, так характеризовал свой предмет Тритон, лучше всех справлялись Дмитрий и Мортимер. И Тритон также прогнозировал, что, неплохо владея текучестью воды как частным, они оба станут хорошими временщиками и смогут создавать те самые тягучие сны, в которых время течет не так, как в реальности. Не говоря уж о прыжка в сны другого времени. Всё это было пока только в теории — нам следовало доучиться до третьего курса и уже там размышлять, получится хоть из кого-то из нас временщик или нет.

Мортимер также отлично умел создавать иллюзии химер или демонов, а призраки у него получались почти эталонной плотности — лучше выходило только у Ани, которая наконец-то нашла к чему приложить свое подростковое бунтарство, и на радость Гиене штамповала привидений, которых не так уж просто было уничтожить. Но на этом сходство двух младших в нашей группе заканчивалось — Мортимеру удавалось практически всё, исключением было разве что овеществление карт, что отчаянно расстраивало добрейшего Кира Анемподистовича, да еще на урока мистера Совершенства мальчик тоже не блистал — он терпеть не мог и не желал учиться нравиться людям.

Аня же ходила в любимчиках у Гиены Огненной, но вот все остальные за голову хватались. И не то, чтобы Аня была неспособной к наукам, вовсе нет. Ей просто слишком быстро становилось скучно, и она половину пропускала, а на услышанном пыталась получить результат. Когда у неё нечаянно загорелся пруд, Тритон задумчиво изрек: «Если пруд загорелся, значит, кому-то такое может присниться» и на этом они и остановились. Полагаю, большинство преподавателей считало также. Я понятия не имела, как Аня собирается сдавать сессию, но прекрасно было видно, что Гиена свою любимицу не выдаст, а значит, отчисление ей не грозит.

Я не слишком понимала, в чем блистает Вячеслав, а вот Виктор вплотную занялся звуками. Самое интересное, что при этом сам он стал куда тише, чем раньше. Бесшумно ступал, отмалчивался на лекциях и только тонко улыбался во время нашей болтовни в библиотеке или столовой.

Сама Джейн была хороша во всем одинаково, но «без огонька» или «без души», и только работа по скреплению нас в единый организм зажигала внутренним светом её красивые глаза. Ну да каждому свое.

Кошмары от Веста порядком затянулись. Он вроде бы обещал пару месяцев, но каждую ночь, закрывая глаза и засыпая, я попадала в новый. Иногда они были кошмарами, но не для меня. Вроде того первого кулинарного. Кстати, во снах я стала так часто готовить, что уже всерьез подумывала о том, чтобы попробовать какой-то из эти рецептов реальности. А почему бы нет? Всё, что может при этом случиться плохого, я уже и из снов знаю!

Иногда это и вовсе сложно было назвать кошмаром. Например, я плыла посреди бескрайнего моря. Краев не видно, вода теплая, ноги покусывают мелкие рыбешки. Ни акул, ни кракенов, ни какого-нибудь корабля пиратского. Я настолько удивилась этому сну — отдохнула я в нем замечательно, легла на спину и едва заметно двигала ногами, пялясь в синее-синее небо, что уже в университете разыскала Веста, чтобы уточнить, что он мне такое подсунул.

Он посмотрел на меня с тем выражением лица, которое я характеризовала как скорбь по несбывшемуся. В этот раз несбывшийся предстояло быть моему воображению.

- У тебя совсем нет воображения, и это чрезвычайно печальная новость, - заявил этот противный тип. - Сновидцы обычно впадают в истерику при одной мысли, что они посреди океана и ближайшая земля в паре километров минимум, да и то та, что на дне. Ну и, как водится, от паники начинают немедленно тонуть. Очень страшный сон, между прочим.

С таким видом это заявил, словно я его лично оскорбила тем, что не утонула.

- Надо было хоть в одежде тяжелой меня туда закинуть или в кандалах, - не растерялась я. - Чтобы наверняка утонула!

- Отличная идея, - согласился этот невозможный человек. - Именно так в следующий раз и сделаю!

Но следующий сон был про мышь на кухне. Серьезно? Не полчища крыс или еще какой пакости, а одна мышка, бегающая по столу. Весь сон я потратила на то, чтобы поймать мышонка в чашку или банку. Было довольно весело.

Но не все сны были такими милыми. Иногда Вест попадал прямо в точку. Хоть мне и приятнее было думать, что именно в эти сны он ошибался.

Однажды мне приснилась больница. Вроде той, в которой мы были с Кошмарычем. Непривычно серьезные худые дети без капризов и слез сидели в очереди на уколы и капельницы. Кажется, кошмар заключался в том, что я тоже была в очереди, но до этого я додумалась лишь позже, уже проснувшись дома в слезах. Снова заставить себя лечь в постель и закрыть глаза оказалось непросто. Мне не приснился тот же сон, как не приснилась и наша аудитория и первый урок, я оказалась в нашей с Жюлем комнате. Самого Жюля не было, что и понятно — шли занятия. Похоже, мне предстояло прогулять лекцию впервые во сне.

Вместо Жюля в комнате через мгновение материализовался Вест, который тут же с тревогой заглянул мне в глаза, как бы я не пыталась отвернуться.

- Ты чего? - он и впрямь не понимал, в чем дело. - Это же обычный сон. Ты так боишься уколов?

- Ужасно боюсь, - мрачно ответила я, пряча покрасневшие глаза за первой попавшей книгой. Ну как я могу ему объяснить, что я слишком близко к сердцу принимаю беды этих детей? Наверное, я зря злилась на родителей, которые не отпускали меня волонтерить. Они по-своему пытались защитить меня от этих вот слез. Мы с ними всегда быстро проходили мимо попрошаек или детского приюта, я привыкла уступать место старикам и инвалидам, тотчас отворачиваясь от них и не позволяя себе ни мгновения дольше смотреть на старость или чужую боль. Поэтому мне так страшно и тяжело было на месте Анны Васильевны. И вот сейчас Вест снова ткнул в это мое больное место. Но объяснять это ему я не собиралась.

- А, ну ладно, постараюсь запомнить, - расслабился Вест, приняв мои слова за чистую монету. - Настоящим мастером кошмара сложно стать именно из-за того, что все боятся разного. В последнее время куча народа повально клоунов боится, представляешь?

Я его возмущения не разделяла — клоунов я не боялась, но и не любила. Без каких-то причин. Просто не нравились и всё тут. А потом еще Кинга прочитала, ну и понятно всё.

- Ну мы с тобой еще разные кошмары посмотрим, ты не бойся, - странным образом успокоил меня этот паршивец. - Ты просто знак что ли какой подавай, если тебе реально страшно, чтобы зря не тратить на тебя сон.

Такой милый и заботливый, с ума сойти! Я даже не стала напоминать, что в своих снах мы не так уж сильно отличаемся от обычных сновидцев. По крайней мере, вспомнить, что это всего лишь сон, удается с трудом.

Интересно, а какой в своем личном сне тот же Вест? Или Кошмарыч... Хотя нет, о Кошмарыче я этого знать не желала. Такие вещи лучше оставить там, где они прячутся. Но вот мысли о том, чтобы попасть в сон Веста, меня не покидали. Я продолжала ходить на занятия в реальности и во сне и просматривать один за другим кошмары, но эта мысль меня не покидала.

Наконец, не выдержав, я подошла к мистеру Совершенству. Самое интересное, что он всё также вызывал у меня неоднозначные чувства, в основном не самые хорошие — его слишком мутная внешность, меняющаяся в зависимости от того, с кем он разговаривает, довольно раздражала. Мы это узнали не на первом занятии, конечно. Там он показал нам осмысленное изменение — оно, впрочем, тоже самостоятельно никому толком не давалось. Но вот стоило остаться с ним с глазу на глаз, а не группой, как его лицо начинало неуловимо плыть, подбирались черты, наиболее приятные собеседнику. Так что по одному к нему старались не ходить.

Мой вопрос же был довольно деликатен и требовал определенного уровня секретности. И в то же самое время я куда больше боялась увидеть не какое-то усредненное милое лицо, а какое-то конкретно. Свои чувства я предпочитала разбирать сама. И если я до сих пор не слишком задумывалась об этом, то лишь потому, что не хотела, вот!

Так что, выбирая из двух зол меньшее, я решила взять с собой поддержку в виде Мортимера. Молчаливый мальчишка так и не стал особо близок с кем-то из группы, конечно, еще препятствием был его возраст, но и не только. Он был слишком скрытным даже для вундеркинда, и взрослые от него отступались, не дождавшись реакции на вопросы и попытки заговорить.

И в то же время он лучше всего годился в наперсники — вряд ли он расскажет кому-то, зачем я его пригласила. Настолько уверена я была только в Анне Васильевне, но я слишком хорошо знала, чье лицо возникнет перед ней, и не уверена, что хочу снова столкнуться с ним.

К слову сказать, Мортимер не выказал и тени изумления. Может, не я одна такая умная? Интересно, а его зовут только ходить секретничать к мистер Совершенство, или и просто так поверяют свои тайны? Я бы не удивилась.

- Только ты имей ввиду, что он сможет тебе объяснить, как попасть в сон человека, если ты вызываешь у него сильные эмоции, - только и заметил он, потом окинул меня задумчивым взглядом и добавил. - Впрочем, это, наверное, почти любой.

Как же я покраснела, кто бы видел! Кроме самого Мортимера, конечно. То странное чувство, когда ты получаешь комплимент, от кого меньше всего ожидаешь и в самый неподходящий момент. Да и вообще, вроде это и есть признание, когда оценка исходит от мальчика, которому еще по возрасту не полагается хитрить и лицемерить, и вроде бы это и смущает. В общем, я совсем запуталась, и всё это время, пока я краснела и пыталась что-то промямлить в ответ, Мортимер терпеливо ждал.

Наконец, я вспомнила последний удачный рецепт и проблеяла:

- Спасибо.

Он кивнул с самым серьезным лицом, и на этом мы эту смущающую меня историю забыли, отправляясь на поиски мистера Совершенство. Я только тут поняла, что понятия не имею, где обитает наш красавчик, довольствуясь тем, что была в кабинете Кошмарыча, Кощея, да еще Гиены Огненной, причем в виде экспоната. Хоть и недолго.

Мортимер же уверенно петлял коридорами, я едва успевала за ним. А потом были лестницы. Много лестниц. Обычно мне хватало одной, чтобы подняться к мастеру кошмаров, все остальные двери сами бросались под руки в том самом центральном коридоре Университета. Похоже, за почти целый учебный год я не увидела даже малой толики места, где учусь! Топталась в предбаннике и считала, что знаю всё на свете. Даже десятилетний мальчик знает больше, чем я. И даже думать неприятно о том, сколько знают остальные мои одногруппники — мне же их в жизни не догнать!

За этими упадническими мыслями я не заметила, как мы наконец добрались до кабинета мистера Совершенства, и очнулась от раздумий лишь когда мы ворвались внутрь. Без стука, но я тотчас забыла об этом, когда обнаружила, что нахожусь внутри зеркального лабиринта. Мгновение — и во всех зеркала вместо меня и Морта отражался наш преподаватель.

- Избито и предсказуемо, - заявила я не подумав. Нет, ну что делать — рот руками закрывать или язык откусить?!

Впрочем, мистер Совершенство не обиделся. Тоже довольно предсказуемо. Что у него не отнять, так это совершенно незлобивого и мягкого характера.

- Шоколад любить тоже довольно предсказуемо и избито, - заявил он. - Только вы его всё равно килограммами трескаете. А мне кабинет функциональный нужен, оригинальный пусть у кого другого будет.

Вот так слово за слово мы на удивление быстро добрались до цели моего визита. Даже странно, я думала, будет куда сложнее. Мистер Совершенство, кстати, к нам так и не вышел — просто смотрел из всех зеркал разом — не самое приятное зрелище, так скажем. Зато это заставило меня печалиться о том, что я могла и не тащить с собой Морта. Правда, я немедленно вспоминала, что без него могла и не добраться до этого кабинета, и немедленно успокаивалась.

- В сон конкретного человека отправиться легко, если вы достаточно знакомы, - задумчиво произнес мистер Совершенство, когда я разъяснила мою причину появления. - Правда, во сны других морфов ходить не принято без приглашения.

- Не получится? - немедленно скуксилась я. Все мои планы рушились у меня на глазах!

- Не принято, - терпеливо повторил мистер Совершенство. - Ольга, мы часто делаем то, что не принято или даже запрещено. Мы же морфы. Я навяжу тебе мостик на одну ночь. Когда уснешь, приснится не срочный сон, а этот мостик. Главное, идти по нему не оглядываясь и думать, в чей сон хочешь попасть. Начнешь сомневаться или менять выбор — сама виновата.

Он ничего не стал пояснять, но я и без того обладала неплохим воображением — всё Вест врал или просто дразнился — отличное у меня воображение, даже слишком!

Но отказываться было уже немного стыдно. Так что я согласилась, запоздало сообразив, что Вест может заподозрить неладное, если я не появлюсь в подобранном мне кошмаре. Хотя — если вспомнить о парадоксе времени во снах, я запросто могу оказаться в другой ночи или что похлеще. Предательская мысль, что меня может занести к Андрею, была с негодованием отвергнута и выставлена из головы.

Так я оказалась на этом хлипком мостике, который был перекинут через ничего — мистер Совершенство не стал напрягаться и придумывать какую-никакую пропасть у меня под ногами. Зато думать про Веста было куда проще — я уже злилась за свою дурацкую идею, на себя злиться было грустно, и я со всей самоотдачей злилась на него.

Я даже не перестала злиться, когда уже оказалась во сне Веста. Точнее, я не сразу это поняла, просто мостик вдруг закончился, и я очутилась в кромешной темноте. Даже испугалась поначалу, а потом сообразила, что Вест тоже мог видеть кошмары. Почему бы нет? И вот в такой кошмар я и попала.

И я, конечно, немедленно успокоилась. Потому что чужие кошмары — это пустяки, если только ты не в роли главного чудовища, конечно. Я снова было забеспокоилась, когда меня неожиданно залил свет. Я зажмурилась, запоздало сообразив, что кто-то открыл дверь в мое временное пристанище.

- Чудесно. Я подозревал, что ты однажды свалишься мне на голову, но обнаружить себя в собственном сне, да еще и в собственном шкафу — это пять! - заявил Вест весело, пока я пыталась открыть глаза и увидеть что-то большее, чем цветные пятна.

- Дорогой, кто там? - издалека раздался приятный женский голос.

- Никто, мама, - откликнулся Вест. Я даже не обиделась. Увидь я во сне или наяву в шкафу даже лучшую подругу, я бы предпочла ответить также.

Вместо того, чтобы выпустить меня из шкафа, Вест сам забрался внутрь и захлопнул дверцу. Я почти успела испугаться — я не боюсь шкафов или замкнутого пространства, но только когда оно всё замкнуто со мной одной, а не с кем-то еще, как он дернул за невидимую мне веревочку и зажглась лампочка.

Когда-нибудь я обязательно спрошу Веста, почему ему снятся такие забавные шкафы. Но не сейчас.

- Ну, раз ты не испугалась возможности снова серьезно влипнуть и забралась в мой шкаф одной забавы ради, а не для какого-то дела, я думаю, это значит, ты готова, - с самым серьезным лицом произнес Вест. А я уже знала, что такое лицо у него, когда внутри он просто погибает от смеха. Вот теперь и правда страшно стало.

- Я готова? - повторила я за ним, чтобы потянуть время.